|
КМТ
 Учебники:
Издатели:
Ссылки:
|
Город, которого нет Конь Педальный © 2015 Приключения Чубчика и Никопейкина Чеширский Кот: Серьёзное отношение к чему бы то ни было в этом мире является роковой ошибкой.
Алиса: А жизнь — это серьёзно?
Чеширский Кот: О да, жизнь — это серьёзно! Но не очень...
Льюис Кэрролл «Алиса в Стране Чудес»
Первое сентября — день дураков. Все дураки в этот день встают пораньше, наряжаются и идут в школу — учиться. Никопейкин оказался на «пятачке» раньше Чубчика. Никопейкин это пятиклассник по имени Боря. Чубчик это его лучший друг и одноклассник Гена, вечно опаздывающий тип. «Пятачок» это площадка возле светофора, их место встречи по дороге в школу.
— Здорово, Чубчик! Друган мой раздруганский, сколько лет сколько зим! — заорал Боря, увидел уныло бредущего друга. — Шевели копытами, на линейку опоздаем! — Борька увидел, что Гена прячет что-то за своей округлой спиной. — О! Ну-ка, покеж, чего там!
«Чем-то» оказался букет унылых, мётвых роз. Он выглядел так, будто его нечаянно засосало в пылесос.
— Хааа-ха-ха-а-а-а! — Боря, тыкал в букет пальцем, задыхаясь от смеха. — Чуб! Эт... эт... эт что такое?!
— Букет для Ульяны Семёновны, — буркнул Генка в ответ, — Чего ржёшь! Ну, хватит! Сказал же! — он двинул долговязого черноволосого Борьку пухлым кулаком в бок.
— Ты его что, в «стиралке» постирал что ли? — смеялся Борька, пока они переходили пешеходный переход.
— Хуже, — буркнул Генка, шмыгнув носом. — Его только что бешеная корова сожрать пыталась.
— Корова? Бешеная? — удивился Генка, перестав смеяться. — Чего ты меня лечишь? Откуда ей взяться в городе?
— Это я так сказал, чтоб ты ржать перестал, — продолжил Гена, глядя на поникшие цветы, гадко болтающиеся на тоненьких стебельках бутонами вниз.
— Колись! Чего с веником случилось?
— Да мамка, блин! — с досадой воскликнул Гена, и махнул рукой. — Звонит мне утром с работы — говорит цветы чтоб не завяли, набери воды в ванну и брось их туда!
— Ну?
— Ну, я и бросил их в ванну, набрал воды спросонья. Горячей. Откуда я знал, что холодную надо? — продолжал Генка, и в глазах его вспыхнуло горе. — Пока я понял, что к чему — они уже во! — он тряхнул букетом и розы безжизненно всколыхнули поникшими бутонами, как зомби головами.
— Чубчик, ну ты пентюх! — рассмеялся Борька и запел всем известную песню, исковеркав её на свой лад: — Дохлые розы! Дохлые розы! Беззащитны трупЫ!
Генка, понурив голову, надулся.
— Да не парься! — Никопейкин хлопнул его по плечу. — Выкинь! Нафига позориться? Лучше вон в клумбе нарвём.
— Ага! Он три косаря стоит! — сказал Борька, предчувствуя всё унижение, которое предстоит вытерпеть на линейке с таким букетом. — Меня батя на камеру снимать приедет. Они каждый год снимают — семейный архив, блин, делают! Если батя узнает, чего я сделал с цветами, он мне... — Чубчик судорожно вздохнул.
— Тогда в толпе к класснухе подкатишь, — придумал Никопейкин. — Девки цветов притащат, как всегда, целую оранжерею — труп твоего букета потеряется!
— Думаешь, проканает? — с надеждой спросил Борька.
— А чё нет-та?
Друзья свернули за угол. Нужно было пройти несколько дворов, прежде чем покажется серое здание школы. У одного из подъездов Никопейкин заметил кучу коробок из-под домашней техники.
— Ух ты, зырь! — он подбежал к находке и вытащил продолговатую коробку. — У меня у брата такой дивидюшник в комнате.
Никопейкин, продавив дно ногами, напялил коробку на себя.
— Я Оптимус Прайм, лидер автоботов! Мегатрон Чубчик — хана тебе! — Борька, заурчав, как автомобильный двигатель, врезался в Генку.
— Подожди! Я тоже! — Генка сунул букет под мышку, вытащив из кучи похожую коробку. Напялил её на себя, и, придерживая за края, направился на друга.
Жужжа и визжа тормозами, Никопейкин сделал круг, врезался в Чубчика, едва не сбив его с ног.
— Автоботы вперёд! — крикнул Борька, убегая.
— Десертиконы в погоню! — помчался за ним следом Чубчик.
На углу десертиконы почти что нагнали автоботов и Мегатрон-Чубчик отвесил нехилого пинка Оптимусу-Никопейкину.
— Эээ! Хорош пинаться! Штаны замараешь убью! — ответил на наезд Оптимус-Никопейкин и побежал дальше.
Возле длинной лестницы, ведущей к школе, их ожидало столкновение с неопознанным объектом. Фигура в длинном сером плаще не была похожа ни на автоботов, ни на десертиконов, а напоминала извращенца-эксбициониста. Оптимус-Никопейкин врезался в него, да так, что у того отвалился задний бампер. Точнее сказать, сумка, переброшенная через плечо. Мегатрон-Чубчик видел перед собой преграду, но столкновения избежать не сумел. Ноги мужчины в плаще запутались в ремне упавшей сумки и он кубарем покатился вниз по лестнице. Сумка его с каждым ударом бряцала и звякала и из неё, словно пули, во все стороны вылетали свёрла, шурупы и напильники. Борька и Гена быстро узнали своего трудовика, Игоря Максимыча.
Игорь Максимыч был человеком строгим и ссора с ним в начале года ничего хорошего не сулила.
— Ёлки! — вскрикнул Никопейкин, схватившись за голову.
— Без паники! Это не мы! Мы вообще тут не при чём! — Чубчик, выбравшись из коробки, схватил упирающегося друга за руку и повёл вниз.
Трудовик до столкновения с «трансформерами», видимо, мечтал о чём-то хорошем и теперь, сидя в луже, ошарашенно смотрел по сторонам. Все его свёрла и напильники разлетелись к «едрени фени», как бы он сам сказал. В прошлом году он грозился оторвать им обоим уши, если они ещё раз попробуют фехтовать напильниками. В общем, Игорь Семёнович был прекрасно знаком с ними.
— Чубчик?! — рыкнул он. — Никопейкин?!
— Здравствуйте, Игорь Семёнович! — в голос поздоровались с ним друзья.
— Мы вас так рады видеть! Так рады! — елейным голоском пропел Никопейкин, и, отобрав у Чубчика букет, протянул его трудовику. — Вот! Это вам!
— Мне... Что? — похоже, Игорь Семёнович всё ещё не до конца спустился с облаков в лужу, в которой сидел.
Он рассмотрел дохлый веник Чубчика, перевёл взгляд на Никопейкина в коробке и спросил:
— Это вы?!
— Что — мы? — Чубчик вытаращил глаза, и пухлое лицо его сделалось багровым.
— Вы меня с ног сшибли, заср... зас... ур-р-роды?! — заорал он так, что крик его услышала даже директриса школы в кабинете с другой стороны здания.
— Э-м-м... — Никопейкин, пихаемый в бок Чубчиком, лихорадочно соображал. — Это бешеная корова, Игорь Семёнович! — выпалил он, и Чубчик вытаращил глаза ещё больше.
— Бешеная корова! — подхватил Никопейкин. — Да-да! Мы всё видели! Бежит, такая, и орёт — бе-бе бе! Бе-бе-бе! У Чубчика букет чуть не сожрала, вон, сами посмотрите! И вас как толкнёт и... и... и ускакала!
— Корова! Какое бе-бе-бе?! — сдавленно прошептал Чубчик ему на ухо.
— Корова, да? Ускакала? — в тихой ярости проговорил трудовик, поднимаясь из лужи. — Ну и куда она... ускакала?
Никопейкин, истратив запас фантазии, пихнул Чубчика и тот, панически шаря глазами по сторонам, не знал, что сказать. И сказал первое, на чём остановился взгляд.
— В стоматологию!
— В стоматологию, значит... корова ускакала... — Игорь Семёнович вышел из лужи, похожий на лохнесское чудовище и осмотрел себя с ног до головы.
— Игорь Семёнович, простите, мы нечаянно! — не вынес его взгляда Чубчик.
— Нечаянно только пальцы себе отхреначивают! — заорал трудовик и, гремя сумкой на ноге, ринулся на них.
Чубчик, пусть и немного толстоватый, шустро метнулся в сторону. Долговязый Никопейкин не заставил себя ждать. Спустя мгновение они уже бежали так быстро, как только могли их нести ноги.
Аня Сорокина тем временем очень по-взрослому шагала к школе, цокая маленькими каблучками. Она несла перед собой пирог, щедро украшенный взбитыми сливками. Вместе со старшей сестрой они испекли накануне этот пирог и Аня не переставала восхищаться им. Аня думала — все принесут цветы, а я — не такая! Я принесу Ульяне Семёновне пирог! Это не детские штучки, это домашний пирог, такой подарок оценит каждая женщина.
Аня кокетливо перепрыгивала лужицы, смотрела на наивных первоклашек. Она считала себя выше всех, даже выше старшей сестры, которая испекла пирог, а Аня только украсила его сливками. Вот, показалось здание школы. Сверкали банты и ленты, звучала радостная музыка. Аня увидела классную руководительницу Ульяну Семёновну и слегка улыбнулась. Думая, мол, заждались меня уже? А вот она я...
Аня уже почти пропела заученную фразу, которую репетировала с самого утра: — Ульяна Семёновна, я так соскучилась по вам за лето! Этот пирог — вам. Аня вытянула пирог и уже открыла рот, как откуда ни возьмись появился взлохмаченный Никопейкин в картонной коробке. С криком — Шухер, трудовик с ума сошёл! — он долбанул Аню по рукам, пирог взлетел над толпой и приземлился на голову физруку. Сама же Аня не заметила, как очутилась в клумбе.
— Я вас сейчас всех тут насквозь просверлю! — кричал разбушевавшийся трудовик.
Грязный и растрёпанный он врезался в толпу школьников, как шар врезается в стройный ряд кегль в боулинге. Ульяна Семёновна села на первоклассника Степана, подвернувшегося совсем некстати по её толстый зад. Стёпа завизжал, Ульяна Семёновна повалилась на землю, а Чубчик старался затеряться в толпе.
— Гена! — раздался громогласный бас с хрипцой.
Высокий и плечистый, будто гора, пришедшая откуда-то с Урала, в двух шагах с камерой в руках стоял дядя Кеша, папа Чубчика. Он смотрел на сына, как бульдог на кусок ветчины, размышляя: съесть его сейчас или немного погодя?
— Ну, чего? — хныкнул Чубчик.
— Што опять? — строго спросил папа, нахмурившись.
Нужно заметить, что Генкин папа не очень-то любил сложных вещей. Он был могуч, вонюч и волосат, а так же туп, строг и скор на наказания.
— Да так... — промямлил Гена, уткнувшись глазами в пол.
— Попался! — закричал трудовик, пробравшись сквозь толпу, и схватил Генку за шиворот.
Дядя Кеша решительно шагнул вперёд и схватил его за руку. Игорь Семёнович, сопоставив свою худосочную трёхпалую длань с волосатой ручищей Генкиного папы, отпустил мальчишку.
— Они меня... Там... — неловко начал оправдываться Игорь Семёнович, подняв пустую сумку. — Я на свои деньги купил им, значит, свёрла... И напильники... Учить их дырки сверлить, то есть отверстия, да... А они меня с ног сшибли и убежали!
— Сшибли и убежали? — дядя Кеша взглядом вдавил Генкину голову в плечи.
— Ну! А я тут... вот... — трудовик развёл руками, жалея, что вообще сегодня не остался сидеть дома.
— Разберёмся! — дядя Кеша кивнул трудовику и тот, кивнув в ответ, ретировался в сторону.
— Чубчик! Никопейкин! — закричала пришедшая в себя Ульяна Семёновна. — Как вам не стыдно?!
Пришедшие на линейку школьники смотрели на физрука, хихикали и смеялись, закрывая лицо руками. А некоторые покатывались со смеху, не таясь. Учителя, глядя со стороны на бедлам, старались увести свои классы подальше от эпицентра, а точнее сказать, подальше от Чубчика и Никопейкина. Аня Сорокина сидела в клумбе и содрогалась от рыданий — её пирог, бесценный подарок Ульяне Семёновне, теперь частично украшал голову физрука, а в основном погиб под ногами первоклашек.
— Кто в меня банку сметаны бросил?! — физрук протёр глаза и уставился почему-то на Ульяну Семёновну.
— Ну, не я же, — ответила класнуха, и, вздёрнув нос, отвела взгляд. — Инокентий Иванович, — обратилась она к Генкиному папе. — Прошу вас после линейки задержаться вместе с сыном в классе. Тебя, Никопейкин, это тоже касается! — она схватила пытавшегося улизнуть Борьку за рукав и добавила. — И кто-нибудь, вытащите, наконец, Сорокину из клумбы!
После разбора полёта трудовика с лестницы, Чубчик и Никопейкин были наказаны Генкиным отцом и приговорены к собиранию разлетевшихся свёрл и напильников.
— Я ещё сверло нашёл! — Гена, потирая надранное отцом ухо, подбежал к другу.
— Дубина! Это же окурок! — недовольно буркнул Борька. — Твой папаня вообще обнаглел! Ладно бы тебе уши надрал, так и мне заодно! Да ещё свёрла эти проклятые собирать заставил! Попробуй, найди их — они вон в траве все потерялись!
— Достал нудеть, Никопеич! — возмутился Гена. — Если бы не ты со своими дурацкими коробками...
— Ефли пы ны ты с коёбками... — передразнил его Боря, скорчив рожу.
Из школы вышла Аня Сорокина. Вид у неё был такой, будто ей, отличнице, влепили двойку за год.
— Саро-о-ка-а-а! — помахав рукой, крикнул ей Генка.
— Наверное, обиделась. Из-за укокошиного тортика, — сказал Борька, засовывая в сумку трудовика очередной окурок вместо сверла.
— Сорока! Да не обижайся ты! — громче закричал Гена, подставив ко рту ладони. — Мы тебе, как в мультике про Карлсона, купим мильён тортов и одну свечку!
— Краси-и-ивую! От геморро-о-оя! — добавил Борька.
Конь Педальный © 2015
Обсудить на форуме |
|
