|
КМТ
 Учебники:
Издатели:
Ссылки:
|
Наследие древних цивилизаций Николай Поволоцкий © 2015 Дети Аненербе Ваша жизнь — лишь тонкая струйка в кровостоке меча.
Генрих V, король Германии
Луна. Снова это проклятое полнолуние, и светлая полоса пробивается через неплотно задернутые шторы. В такие ночи я не могу уснуть. В такие ночи мне всегда вспоминается Лейпциг. Мне кажется, там никогда не было такой полной луны, так как облака всегда заботливо затягивали небо накануне таких ночей. Но возможно, это мне только кажется. Возможно это снова проклятая ностальгия. В последнее время она чаще и чаще напоминает о себе. Верный признак старения. После получаса утомительной лунной бессонницы раздраженно встаю и ухожу на кухню. В этот раз Луна опять победила — теперь не заснуть до утра. Но ничего, у нас еще будет время поквитаться.
Щелкаю выключателем. Затем еще раз и еще. Лампочка в 40 ватт загорается только с четвертой попытки. Этого света не хватает, чтобы разогнать мрак полностью: он превращается в бесформенные тени, которые расползаются по углам. Мои вечные соседи. Слава богу, которого нет, кофеварка работает исправно. Засыпаю остатки порошка и наливаю воду из-под крана. Если поспать не удастся, то буду работать. На стол ложится пачка тетрадей. Студенты считают меня педантичной немецкой сволочью за то, что я раз за разом валю их на зачетах и экзаменах. Но по другому работать я не собираюсь. Криминалистика — не та дисциплина, которую можно сдавать за взятки и, как говорят русские, «за красивые глаза». Ставлю перед собой чашку свежесваренного кофе, черного и густого настолько, что кажется, будто смотришь в иллюминатор космического корабля. И даже в бездонной вселенной кофе все равно видится Луна. Хищно улыбаюсь и делаю глоток, представляю, будто космос входит в меня.
Внезапный стук в дверь гулко разносится по квартире. Нервные удары как вороны в ночи разбивают вдребезги тишину. Неслышно подхожу к двери, ловлю глазок как фокус прицела. Мужчина по ту сторону что-то встревожено кричит на немецком, продолжая барабанную дробь. Я распахиваю дверь, с удивлением узнавая в нём своего старого приятеля. В юности мы служили с ним в уголовном розыске. Я слышал, что он добрался до поста комиссара, после чего исчез из моей жизни. Где же ты пропадал последние 10 лет, Дитер? И почему ты сейчас стоишь, бледный как покойник и запыхавшийся у меня на пороге? В спешке захлопнутая им дверь оставляет вопросы без ответа. Он сбрасывает свой покров, видавшее виды измятое пальто, молча проходим на кухню.Дитер хватает мою чашку и жадными глотками пьет кофе. Я не возражаю. Я слишком удивлен. Дитер Вайзберг, про которого я последний раз видел через три дня после крушения Стены, когда он, со слезами счастья, обнимал свою бабушку из западного Берлина, которую никогда не видел. Я тогда как раз зашел попрощаться. Помню этот день в мельчайших деталях. Мое любимое пасмурное утро с моросящим дождем. Я тогда решил уехать в СССР. Я тогда еще верил в социалистическое будущее. Дитер тогда не отговаривал меня, не высмеивал. Он знал, что для меня это значит. Мы пожали друг другу руки и я ушел. А теперь, спустя четверть века, постаревший бывший комиссар полиции ФРГ, стоит в моей московской квартире и пьет кофе. У меня много вопросов. Но я не тороплю. Не люблю суеты. Правда, и сюрпризов тоже не люблю.
— Рихард, сядь, пожалуйста, — наконец говорит Дитер. — Я теперь никого не знаю в Москве, кроме тебя.
Больше всего в этой фразе меня насторожило слово «теперь». Но я сажусь и слушаю.
— Рихард, дорогой мой Рихард, как же я рад тебя видеть! — Видно, что мысли моего бывшего коллеги путаются. — Сколько лет прошло! А ты почти не изменился. Ты молодец. Хорошо живешь.
Скажи это кто другой, я бы подумал, что он издевается. Но Дитер просто автоматически говорит слова, которые посчитали бы уместными большинство людей после долгой разлуки.
— Послушай, дружище. Я попал в передрягу, и уже не знаю, к кому ещё обратиться. Прикроешь мою спину, как в старые добрые деньки?
Я медленно достаю сигарету из пачки, не отрывая прищуренного взгляда от Дитера. Щелкаю зажигалкой и втягиваю дым. Дитер падает на стул и судорожно обхватывает голову руками. Затем глухо выдыхает, будто собирается с мыслями.
— Рихард, прости меня. Понимаю, как все это выглядит, но я правда в беде. Я попробую рассказать, а ты просто слушай и не перебивай, хорошо?
Я не могу точно описать чувства, нахлынувшие на меня. Это клубок эмоций сжатый до плотности вещества нейтронной звезды. От удивления и радости до неизвестно откуда взявшейся ненависти. Но со стороны мое лицо кажется непроницаемым. Я только медленно киваю. Уголок рта Дитера дергается в нервной улыбке.
— Я уже пять лет официально не на службе, держу скромный бильярд — клуб. Но коллеги меня не забывали. Особенно один, его звали Кристоф. Невероятного таланта парень. Он ушел из криминальной полиции, перевелся в Берлин, в отдел ограблений. Последнее его дело было связано с похищением из архива дворца Шарлоттенбурга некой древности, меча. Меч предположительно принадлежал некоему китайцу Кун Чжунни, придворному мыслителю императора. Этот Чжунни должен был убить Конфуция, учение которого не нравилось правителю. И это последние упоминание Чжунни в хрониках, а Конфуций прожил долгую жизнь и умер своей смертью. В Германию меч попал в конце 30-х, известно, что привез его из тибетской экспедиции Ананербе некий Бастиан Риккерт. Запомни это имя. Далее... меч в числе других древностей исследовал Вальтер Вюст, главный ученый, если можно так сказать, этого полуэзотерического общества. После войны меч попал в коллекцию музея Шарлоттенберга и не был никому интересен, пока не был похищен. Это то, что известно официально и то, с чем обратился ко мне Кристоф.
Дитер попросил у меня сигарету. Я дал. Сколько я знаю Дитера, он никогда не курил. После нескольких тяжелых затяжек он продолжил.
— А теперь самое интересное. Я помог Кристофу выйти на исполнителей. Группировка Гринсен, тебе это ни о чем не скажет, да и мне особо не говорило — стандартные тупые громилы вот и все. Разумеется было ясно, что такие не стали бы охотиться за подобной реликвией, они явно выполняли чей-то заказ. Кристоф нашел их и хотел накрыть перед сделкой. У него большие связи, поэтому Управление не поскупилось на отряд SEK. Встреча должна была состоятся на парковке, ночью. Сначала показались двое курьеров от Гринсен. Старт операции дало бы появление меча. Рихард, я был там, я попросил Кристофа разрешить мне присутствовать при задержании, и я помню как меч блеснул в белом свете фонаря, помню, как его взял человек в черном плаще. А то, что произошло после... память отказывается давать мне стройную картину. Отряд спецназа рванулся вперед. Один курьер попытался схватиться за оружие, но его изрешетил десяток пуль. Второй бросился прочь. Дальше были крики, затем снова выстрелы. И это стреляли не малокалиберные MP-5 полицейского спецназа, это был звук настоящих штурмовых винтовок. Засада, Рихард. У меня не было оружия. Я спрятался за мусорными контейнерами и только смотрел, как пули рвут в куски бойцов спецназа. Нас окружили, и со всех сторон летели пули, неся с собой боль и страдания. И Кристоф... мой лучший ученик Кристоф полз по асфальту, оставляя за собой широкий кровавый след. Его убили мечом, поиск которого должен был стать первой взятой вершиной в новой должности. А я только смотрел, Рихард. Я ничего не мог сделать. Разве что выбежать из своего угла и бесславно умереть. Поэтому я дождался пока все эти свиньи, учинившие бойню, уберутся отсюда. И просто ушел. Я не один год служил в полиции и знаю, что такого просто не могло произойти, если кто-то не слил информацию из Управления. Лучшим решением было бы забыть про всю эту историю, но я слишком хорошо запомнил, как голова отделяется от тела Кристофа. Меч отошел на второй план. На первый вышла месть.
Дитер Вайзберг прервался. Я задумчиво вертел окурок в руках. История и впрямь выходила скверная, но в ней еще оставалось множество неизвестных. Ведь весь рассказ относился к Германии. А мы сейчас сидим в России, в Москве, на кухне далеко не самой лучшей на свете квартиры.
— Это все? — Вопрос прозвучал слишком грубо, поэтому я поспешил смягчить его. — Дитер, как ты оказался здесь?
Экс-комиссар усмхнулся.
— Я не растерял сноровку на пенсии. Подергал за ниточки, вышел на контакт с быками из Гринсен. Я был уверен, что они очень недовольны потерей двух бойцов, а это хороший повод переложить всю вину за их смерти на заказчика. От них я узнал, что переговоры с ними вел некий Риккерт. Такую же фамилию носил член Ананербе, привезший меч из тибетской экспедиции. Я предположил, что это его родственник и не ошибся. Как оказалось, общество не было окончательно разгромлено. Его ячейки действуют сегодня во многих странах от Канады до Непала. И они копят силы, собирают утраченные магические артефакты.
Тут я не удержался и скептически хмыкнул.
— Да, Рихард, мы с тобой знаем, что это ерунда, но для ребят из «Детей Ананербе» все всерьез. Магия, оккультизм и все такое. След привел меня в Россию. У племянничка нашего Риккерта есть особняк за городом. Так как других зацепок не было, я решил проверить этот вариант. Связался с местным детективным агентством, запросил помощь. Это, конечно, не государственная служба, но ради денег сделают что угодно и вопросов задавать не станут. Вчера мне ответили, что Риккерт на месте, выслали фото. — Дитер на мгновение затихает и выпускает воздух через сжатые губы. — В общем, я его узнал. Это он был получателем меча. И он убил им Кристофа. Утром я прилетел в Москву. Но в офисе нанятых мной детективов ждали только разруха и изуродованные трупы. Их наверняка пытали. И теперь Риккерт в курсе, кто был заказчиком. Я теперь под ударом, понимаешь. Я не могу даже улететь, ведь об этом тут же станет известно в Ананербе. Это тупик, Риахрд. Никогда не чувствовал себя загнанным в угол.
Лунной ночью всегда приходят неприятности. Во время рассказа я не заметил, как потухла сигарета, и теперь жую окурок. Я не знаю, как реагировать на рассказ Дитера. Вижу, что он испуган. И вижу, что он не врет. Во всяком случае, сам он верит, что говорит правду. Мне трудно сходу поверить в Аненербе в наши дни. Тем более здесь, в Москве. Но также нет причин сомневаться в рассказе бывшего комиссара.
— Как ты нашел меня?
— Рихард, ты живешь в этой квартире с девяносто первого года. Тебя найти куда легче, чем бесплатный туалет.
Он, черт возьми, прав. Я уезжал в страну, которая, как мне казалось, еще оставалась верной социализму, а приехал на пепелище надежд. На средства от продажи квартиры в Германии я сумел приобрести потрепанную двушку в доме 70-х годов постройки. Эта квартира — единственное, что напоминает мне в России о той эпохе. Да еще гербы на некоторых административных зданиях, которые русские так и не удосужились поменять больше, чем за два десятка лет.
— Ясно... — Я вновь закуриваю и смотрю в окно. — Дитер, что ты хочешь от меня?
Старый друг вздыхает. И протягивает мне запечатанный конверт.
— Здесь весь итог моего расследования. Думаю, ты со своими связями найдешь, как распорядиться этими сведениями. Это первая просьба. А вторая... найди мне ствол. Понимаю, что глупо бороться с такой мощной организацией в одиночку. Я далеко не Отто Скорцени. Но Риккерт должен умереть. Это должна быть моя маленькая персональная месть. — Дитер сжимает ладонь в кулак так, что слышен хруст костяшек.
У меня есть минута, пока Дитер переводит дух после столь длительной речи, чтобы принять решение. Вся эта ситуация отдает мрачными и экстравагантными фильмами Фрица Ланга. У меня нет причин помогать Дитеру. Дружба давно заржавела и превратилась в труху. Но и нет причин не помогать. Я не сторонник стратегии «не лезть в чужие дела». Как правило, это лишь оправдания собственного страха. Страха смерти, страха перемен. Я давно перерос такое. Тем более, Дитер просит не так много: есть у меня один знакомый, сербский эмигрант. Достать пару пистолетов ему не составит труда. Поэтому я говорю:
— Я помогу.
Дитер без слов протягивает раскрытую ладонь. Случайно задевает тетради, и они валятся на пол. Символично. В ближайшее время мне будет явно не до них.
— Застелю тебе диван.
— Нет, Рихард. — К моему удивлению Дитер покачал головой. — Я не хочу тебя еще больше втягивать в свои проблемы. Эти люди могут пойти на все. Я найду, где провести ночь. Встретимся завтра.
В его словах есть смысл, но мне не хочется это признавать. Но если подумать... лишний риск мне тоже ни к чему.
— Как скажешь. Завтра в десять утра в парке рядом с Войковской. Это станция метро, найдешь. Буду ждать у фонтана.
Дитер кивает и направляется к выходу. Несколько мгновений топчется на пороге, комкая в руках плащ. Затем говорит: «Спасибо». Дверь за ним захлопывается.
Через минуту я звоню и договариваюсь о встрече с сербом-оружейником. Он ворчит, ответы его бессвязны. Не понятно, то ли я его разбудил, то ли он еще не ложился. В конце концов он понимает, что к чему. Вот и хорошо. Выхожу на балкон с последней сигаретой. Лунный свет льется по двору, разрезаемый тенями высоток. Вижу, как фигура Дитера идет по этой бледной дороге. Тишина.
Но внезапно все меняется. Тишину разрезает свист тормозов, и в лунном пятне появляется черный автомобиль с выключенными фарами. Я осознаю происходящее только после трех громких выстрелов. Машина скрывается так же резко, как и появилась. Через несколько секунд я уже мчусь вниз. Мне не нужно видеть, куда они стреляли. Я и так все понял.
Дитер лежит на спине, широко раскинув руки. Под ним начинает растекаться кровь. Но он жив. Падаю рядом на колени, осматриваю раны. Черт, Дитер... такое не лечится. От бессилия бью кулаком по асфальту.
— Как глупо. — Дитер кашляет и сплевывает большой сгусток крови. — Передай конверт... быстрее... не жди... боюсь, что могут выследить и тебя.
— Передам. Скажи мне, где особняк Риккерта! — Сам не понимаю, зачем спрашиваю. Но, мне кажется, что я должен это узнать.
Дитер смотрит на меня удивленно и с надеждой. Он не верит, что я способен отомстить за него? Конечно, думает, что он такой благородный, бросился в другую страну ради какого-то зеленого парня, а я, значит, не смогу? Как бы не так.
— Говори, ну же!
— Шелестово. Не помню названия шоссе... кххх... — Он сплевывает очередной сгусток.
— Достаточно. Молчи, я вызову помощь.
Дитер только грустно улыбается. На прощанье.
Утро начинается с чашки кофе и сигареты. Затем сорок минут тряски в метро. Пришлось вспоминать все навыки оперативника, чтобы проверить, есть ли слежка. Но ее не было. Значит, есть слабая надежда, что моя персона неизвестна этим чертовым оккультистам. Добравшись до пункта назначения, последний раз оглядываю двор. Никого. И тогда я ныряю в подвал.
Дверь открывается на условный стук, и на пороге появляется мой лысый серб. Он без слов пропускает меня внутрь. Пока я иду по коридору, слышу, как задвигаются несколько засовов. Этот человек ужасный параноик даже для меня.
Внутри полумрак и сигаретный смог. Все так же без слов серб кладет передо мной потертый Кольт 1911 и пачку патронов.
— За счет заведения, — Он наконец открывает рот.
Я проверяю оружие, придирчиво осматриваю боек. Судя по внешнему виду, ствол был засвечен во многих перестрелках. Плевать, в моем случае это не важно. Главное, чтоб стрелял. Откладываю пистолет и беру патроны.
— Разрывные? — Я удивленно приподнимаю бровь.
— Что успел найти за пару часов, то и даю, — буркнул серб. — Не нравится, пожалуйста, заберу обратно. Тогда работай пистолетом, как молотком.
— Наоборот, — я хищно улыбаюсь.
Поселок «Шелестово» находится по Калужскому шоссе в 24 километрах от кольцевой автодороги. Особняк Риккерта найти было не сложно. Это единственный дом в готическом стиле. Даже здесь эти фанатики не удержались, чтобы не блеснуть своей эстетикой. Наверняка, периметр напичкан камерами. Я дождался сумерек и только тогда начал действовать. Серые облака намертво затянули небо. Сегодня будет безлунная ночь. Моя ночь.
Я крадучись подобрался к самому забору и залег в зарослях. В доме я насчитал порядка двадцати человек. Но был ли среди них Риккерт? В отличии от Дитера, я не знал, как он выглядит. Русской речи я практически не слышал, в основном все переговоры велись на немецком. Вскоре я поймал момент, когда двор был пуст и камера, сделав полукруг, смотрела другой угол двора. Я тяжело вскарабкался и ухнул вниз. Годы не те для подобных скачек. К стене особняка я успел подбежать до того, как камера заметила меня. Во всяком случае, никто не ринулся меня встречать. Перед глазами ярко всплыл карикатурный образ СС-овца: с парабеллумом в одной руке и моноклем в другой. «Сделай врага смешным, и тогда страх исчезнет» — сам того не ведая, я последовал мудрой древней пословице. Кольт наконец появился из кармана, настало его время.
Как я и ожидал, дверь оказалась не заперта. Немцы совсем иначе подходят к вопросам безопасности, чем русские. Я проникаю внутрь, держа пистолет наготове. Дом кажется огромным. Из прихожей, если ее можно так назвать, два коридора расходятся в стороны. На второй этаж ведет полукруглая мраморная лестница с ковровой дорожкой. Чутье подсказывает, что мне надо именно наверх. Тем более, что ковер заглушит шаги. Наверху меня ждет новый коридор с рядом дверей. Все закрыты, кроме одной, дальней. Та наоборот — нараспашку. Я делаю осторожный шаг, и тут проклятый пол издает замогильный скрип. Еще секунду тешу себя надеждой, что все обошлось, но из первой двери появляется любопытная бритая голова. Наши взгляды встречаются. Глаза его расширяются, он открывает рот, чтобы закричать, но пуля уже влетает туда, взрывая его голову. Кровавые ошметки брызгают во все стороны. Я выстрелил, чтобы он не успел закричать и предупредить весь дом. Но глупо затыкать шум еще большим шумом. Я от бессилия выругался и бросился в дальнюю дверь.
Когда я был в двух шагах, передо мной выскочил парень лет двадцати пяти. Без оружия. Похоже, он сам толком не понимал, что делает. Но появился так внезапно и близко, что я просто не успевал выстрелить. Я заорал, ударился в него, и мы вместе залетели в комнату. Мой противник, если и был спросонья, то быстро просыпался. Я направил дуло в лоб, но он ловко выбил оружие из моих рук. Я стал пятиться, споткнулся обо что-то и больно стукнулся об пол. Черт, как нелепо заканчивается месть... Я краем глаза увидел блеск у стены. Повернул голову и увидел его. Меч... похоже, тот самый. Лежал просто так, на маленьком кожаном диване. Но удивится или обрадоваться я не успел — мощный пинок в грудь выбил дыхание. Я откатился в сторону дивана. Парень медленно поднимал Кольт, глядя на меня холодными глазами. Я попытался рвануться в сторону, понимая, что это бесполезно, и схватил рукоять меча.
Грохочет выстрел. Я щекой чувствую, как горячая пуля проходит в сантиметре от головы. Издав яростный крик, я бросаюсь на стрелка и одним движением отрубаю ему руку. Второй удар оставляет лишь половину от его головы. Меня заливает чужая кровь. О, нет, видимо, еще не все потеряно для Рихарда Коха! В коридоре уже слышен топот множества ног. Я пошатываюсь, прячусь за косяком. Мельком осматриваю комнату. Дорогая мебель, расправленная кровать у стены. Судя по всему, ее обитатель совсем недавно вышел по надобности. А раз именно здесь лежал меч, то это... Риккерт?
В комнату влетает человек со штурмовой винтовкой в руках. Я приседаю и одним взмахом перерезаю сухожилия на ногах. Человек с воем падает на труп своего подельника. Слабые нынче в Ананербе силовики. Добиваю его и выхожу в коридор. Там меня уже ждут. Двое бегут от лестницы. Увидев меня, они открывают беспорядочную пальбу. Я чувствую, как пули рвут одежду, но боли нет. Возможно, шок притупляет чувства. Добегаю до стрелков и в исступлении изрубаю их в капусту.
Где же Риккерт! Это все были молодые парни, а Риккерту должно быть лет 50, не меньше. Внизу срубаю еще двух анаребовцев. Кровь течет с меня как с туши коровы на бойне. Не разберешь, где тут своя, где чужая.
— Риккерт! Где ты! — кричу я по-немецки.
В меня снова стреляют, я пригибаюсь, падаю в темноте, снова протыкаю какую-то фигуру. Сколько их уже? Пять? Шесть? Дом превращается в настоящее сражение. Я подхватываю винтовку и стреляю во все углы, где мне мерещатся враги. Тяжело держать ее одной рукой. Патроны кончаются, я подбираю другую, и все повторяется. Трупы копятся, ненависть и отчаяние растут. Я брожу по помещению, выбиваю двери во все помещения. Но там меня встречает либо мрак, либо засада. Неужели Риккерта здесь нет?! Тогда все это зря! Меня мучает одышка...я теряю счет времени, сколько я мотаюсь по этим темным коридорам.
Уже никто не кидается на меня. Я еле переступаю через изрубленные тела. И видимо, усталость дает о себе знать. Я не услышал как он подошел. Только тонкий свист за спиной. Я оборачиваюсь, держа клинок наготове и замираю... Прямо в лоб на расстоянии меньше метра мне смотрит холодный черный ствол. Держит его мужчина с прилизанными волосами под сеточкой. Испещренное грубыми морщинами лицо, ледяной взгляд темных глаз. И надменность в каждой детали его внешности. Риккерт-младший. Я чуть не заплакал от отчаяния.
— Прощай, кто бы ты ни был, — пафосно, чеканя каждое слово, выговорил Риккерт и спустил курок.
Я вздрогнул и зажмурился. Лицо окатил раскаленный порох. Я открыл глаза. Риккерт с небывалым изумлением смотит на меня. В его позе больше не было надменности. Мы изучаем друг на друга несколько секунд. Потом я взмахиваю мечом, и тело немца разваливается на две половины.
Всё, всё позади... Я прошел к лестнице и сел на ступени. Красная ковровая дорожа потемнела от крови. Всюду валялись тела, отрубленные конечности, и кровь, столько крови, что впору готовить ванну Кровавой Графине... и все это сделал я. И я думаю, что такого не может быть. Я смотрю на меч, и только сейчас мне становится по-настоящему страшно.
Яростно отшвыриваю клинок, выбегаю на улицу. За несколько минут до того, как раздается звук полицейской сирены.
***
Домой я добираюсь только через сутки. День потратил на то, чтобы отсидеться в лесу и высушить вещи, постиранные в пруду. Разумеется, все центральные каналы выпустили в эфир сюжет про бойню в элитном коттеджном поселке и найденном там экспонате немецкого музея. Подробности слушать я не стал, главное было сказано: клинок будет передан Германии и вновь станет пылиться в архиве. Надеюсь, никто еще долгие годы не раскроет его секрет. Конверт от Дитера завтра же попадет на стол «куда надо».
Завариваю самый крепкий в своей жизни кофе. И достаю тетради из-под стола, которые уронил Дитер, как кажется, уже в прошлой жизни. Приступаю к проверке.
Николай Поволоцкий © 2015
Обсудить на форуме |
|
