|
КМТ
 Учебники:
Издатели:
Ссылки:
|
Наследие древних цивилизаций Лилия Вахитова © 2015 Дом, который охраняют ангелы Когда Тося получила в наследство от бабушки дом в деревне, я за нее не порадовалась. Хотя, видимо, стоило бы: моя подруга была счастлива. Зачем студентке столичного вуза понадобилась изба в глухом захолустье? Она мне ответить на этот вопрос так и не смогла. Последний раз она посетила этот дом в далеком детстве и толком не помнила ни своей бабки, ни леса рядом, ни речки, что мы усмотрели на карте.
Я лишь предложила отказаться от такого наследства и не искать себе проблем. Но в Тосе проснулась жажда приключений. Ее родители не любили говорить о своей родине. А три года назад, отправив Тосю учиться, они поехали проведать бабушку, но по пути домой погибли. Страшное дело. Антонина это переживала очень тяжело: чуть не завалила первую сессию, из лихой девицы с розовыми волосами резко превратилась в тихую посетительницу церкви, занялась вышиванием.
В какой момент к ней прибилась я? Пока у Тоськи были розовые волосы, она собирала вокруг себя огромное количество людей в любое время суток, как говорят, была «душой компании». Смыв с себя яркую розовую личность, Тося смыла и друзей. Всех, кроме меня. Честно говоря, я даже не знаю, как это получилось. Мы просто стали подругами. Вероятно, Тосе было все равно, что происходит вокруг нее, а у меня просто больше никого не было. Вынужденная дружба двух бесполезных людей. Так мы и жили в одной комнате университетского общежития три года, не привлекая ничьего внимания.
Пока Тося не ожила:
— Ты должна поехать со мной, — она возбужденно шлепала ладошками по клавиатуре старенького ноутбука. — Будет здорово!
— Нет, ты меня не уговоришь, в деревню меня не затащишь, — я плюхнулась на кровать после тяжелого дня. — Достаточно с меня работы в цивилизации, не хватало еще коров завести в сотнях километров от Москвы.
— Ты не понимаешь... Это же — настоящая деревенская жизнь! Да люди за такое деньги платят!
— У тебя есть деньги, чтобы туда хотя бы доехать? — я устало вздохнула.
— Мне родители кое-что оставили. Я не трогала сбережений — как-то повода не нашлось, — Тоська театрально вздохнула.
— Ты же не начнешь меня шантажировать тем, что ты сирота? — я зажмурилась от неудовольствия.
— Этот дом — все, что осталось от моей семьи. Больше никого и ничего у меня нет. Это единственная связь с прошлым... Э-э... — Тося даже не потрудилась выдать эту тираду с выражением. — Тебе совести не хватит мне отказать.
— Я тебя люто ненавижу сейчас. Вот ты даже не представляешь, насколько я тебя ненавижу, — я прохныкала под подушкой.
— Да ладно тебе! Всего-то доехать до райцентра, решить все проблемы с бумажками, и здравствуй, настоящая жизнь! — Тося вскинула руки. — Ты представляешь, настоящий дом, настоящая деревня...
Я не видела подругу такой счастливой уже очень давно. Из-под подушки я наблюдала, как она мечется от ноутбука к потертому фотоальбому. И говорит-говорит. Возможно, какая-то несчастная поездка сделает ее по-настоящему счастливой. От меня же потребовалось только неделю ненавидеть мир чуть больше, чем обычно.
В дороге, конечно же, я пожалела о своем решении. Но Тося все больше и больше оживала, даже молитвы ее меня уже не раздражали. День в поезде, два часа автобусом до районного центра, беседы в администрации, договоренности, с трудом, но мы успели на единственный автобус по району. По пути пожилой мужчина рассказал нам, что в нашу деревню транспорт не ходит, так что придется выходить на пол пути и пройти несколько километров пешком. К этому моменту я так устала, что мне просто было все равно, Тося же только обрадовалась, пролепетала что-то про сближение в походе, командный дух, и что нам посылают испытания.
Собственно, высадили нас просто посреди полей, исчерченных посадками, где о мире людей напоминала лишь разбитая асфальтовая дорога. Мы доверились интуиции и рассказам о «кажется где-то в той стороне» находящейся деревне и побрели по двум нитям заросшей проселочной дороги.
— Поищем землянику? — Тося все не выказывала усталости.
— Трава мне под подбородок, где ты ее искать собралась? — я уже чувствовала, если остановлюсь, просто рухну замертво. — И, кстати, ты хоть знаешь, когда она должна появляться?
— Не имею понятия! — даже это осчастливило мою попутчицу.
— Эх, мы ведь даже этого не знаем, зачем мы сюда сунулись? В ту сторону даже линий электропередач не проходит! Мы же там умрем и даже не сможем никому об этом сообщить, — мне стало совсем грустно. — Ладно хоть сессию закрыла, помирать не так стыдно будет.
Рюкзак за спиной становился все тяжелее и тяжелее, ботинки позеленели, очень хотелось спать. А бодрый настрой Тоси усугублял положение: казалось, она даже не потеет, длинная юбка не цеплялась за траву, и вообще она была омерзительно счастлива.
— Кстати, ты уверена, что мы правильно идем? На карте был лес, и река была, — я даже понадеялась на неприятный исход.
— Думаю, правильно. Мы сейчас выйдем на деревню, а за ней сразу лес начинается. Он вообще сам в ширину всего километров шесть, просто очень длинный.
— То есть, если заблужусь, главной не пойти вдоль?
— То есть, вряд ли там кто живет, — усмехнулась Тоська. — Не жди там медведей и волков.
— Приятно, что есть хоть какие-то плюсы.
Остаток пути мы прошли молча, если не считать восхищенных вздохов подруги по поводу всего, что попадалось ее взору. Когда на горизонте показалась полоска леса, она рванула вперед, требуя меня поторопиться. Я предложила ей бросить меня здесь и уходить. Но этого она уже не слышала. Не могу сказать, что не обрадовалась тому, что от меня удаляется этот кусок счастья, ей ведь даже в голову не приходило, что ели мы в последний раз в поезде, а день близится к концу. Я остановилась попить воды, посчитала, что в дом мы попадем уже затемно. Хотя, Тося может прилететь в деревню гораздо раньше.
В этот момент я заметила, что в высокой траве что-то есть. Подойдя ближе обнаружила там человека всего метрах в шести от меня. Я сошла с тропы и направилась к нему:
— Эй, здравствуйте! Извините, мужчина, мы тут к вам в деревню приехали.
Человек не шелохнулся. Через высокую траву я пробиралась медленно, но оказавшись с ним лицом к лицу, я отпрянула: его взгляд напугал меня. Под неаккуратной бородой скрывался не то подросток, не то пожилой мужчина, странная одежда мешком висела на его худом теле, всклокоченные волосы сливались с бровями, под которыми зияли безумные глаза. Он не мигал и не шевелился, но эти широко распахнутые глаза следили за мной: так жутко мне еще не становилось никогда.
— Вы как себя чувствуете? С вами все в порядке, — я протянула ему бутылку воды, просто не зная, как себя вести. — Хотите пить, жарко сегодня.
Крохотные зрачки дернулись, и у меня возникло ощущение, будто он смотрит внутрь меня.
— Что ж, беседа у нас не складывается. Смеркается, мне нужно торопиться, хорошего вам дня, — я неловко помахала.
В этот момент его густую бороду прорезал рот, который медленно разросся в широкую не менее безумную улыбку. Тут мне стало совсем страшно, внутри все похолодело. Я попятилась назад, продолжая махать, а вывалившись на дорогу, рванула за подругой.
Тося меня потеряла:
— Ты куда делась, я с тобой разговаривала-разговаривала, оказалось, что болтаю с полем.
— Встретила местного жителя.
Деревня оказалась довольно большой, что странно, учитывая ее транспортную недоступность. Маленькие домики, окруженные аккуратными дощатыми заборчиками, сиротливо прижимались друг к другу. Небольшие сараи и бани оттесняли соседей, позволяя освободить немного места для огородов. Резные ставни добавляли колорита. Мы прибыли как раз вовремя, чтобы нас заметили: пригнали стадо, потому все жители были на улице.
Тося поговорила с одной старушкой, чем ту, кажется, обрадовала. Она же поручила нас своей внучке. Христина, девочка лет пятнадцати, с радостью повела нас к нужному дому:
— Баба Валя была хорошей. Жалко, что умерла, вся деревня по ней плакала, — девочка не замолкала, видимо, поговорить ей особо не с кем было. — Ее дом как раз у леса, на самой окраине, и огород самый большой.
Дом оказался просторным, светлым и чистым, с огромной печью, почти полными кладовой и погребом, чему удивилась даже наша провожатая. Огород оказался полностью засажен и не сильно зарос.
— От чего умерла баба Валя? — я обратилась к Христине.
— Не знаю. Просто на огороде ее нашли.
— А что сказали в больнице?
— Какой больнице? — удивилась девочка. — Баба Валя умерла, ее через день и похоронили. Все.
Я даже не нашлась, что сказать на это. Да и Христина засобиралась домой.
— Тось, тебе не кажется странным, что твоя бабушка так внезапно умерла? Огромный огород, битком набитый погреб летом, значит, она была очень сильная и крепкая, вряд ли старость всему виной, — мы провожали взглядом нашу новую знакомую, пока та не скрылась в темноте.
— Я об этом и не подумала, — Антонина даже смутилась.
Следующие пару дней мы занимались всем подряд без разбору. Тосе настолько хотелось все попробовать, что мы метались от огорода к дому и обратно. Не считая отсутствия воды и электричества, жить можно было припеваючи. Иногда к нам наведывалась Христина и приводила ребят посмотреть на пришельцев. Мы понимали, что они посмеивались над нашими попытками слиться с природой, и относились к этому спокойно — их можно было понять. В основном, мы людей-то и не видели толком, все работали. Лишь однажды Тося прибежала в дом с огорода вечером:
— Там на опушке за соседским домом темная фигура стояла, мужик вроде какой-то. Все смотрел на соседский дом и не двигался. Я хотела поближе его рассмотреть, только к калитке подошла, а его и след простыл — как не было никого. Даже жутко стало. Вроде недалеко стоял, да весь как в тени был.
Мы решили, что ей просто показалось.
На третий день Христина помогла нам разобраться, наконец, с самоваром, и мы уже попили чай.
— Кстати, я вот у вас не заметила магазинов, вы же какие-то продукты должны покупать? — Тося выставила на стол стратегический запас печенья.
— Да, у нас кто-нибудь раз в месяц да поедет на телеге в соседнее село или райцентр: получить пенсию на всех стариков, купить сахара, муки, например. А так все свое у нас.
— Я не заметила, чтобы поля засеяны были у вас, — я все решила поискать подвох.
— Вы же шли через поле многолетки. Это для скотины у нас. А вот дальше если пройти вдоль леса, там у нас картошка, пшеница и греча растут.
— Кстати, о поле. По пути я встретила странного человека. Он стоял в зарослях и не двигался, не отзывался, такой...
Христина выронила кусочек сахара из рук:
— Никому больше об этом не говори, особенно в деревне, — она перешла на шепот. — А если увидишь еще раз, то не смотри в ту сторону.
— А что с ним не так? Мне показалось, он просто местный дурачок, стоит и улыбается.
— Так ты лицо его видела? Уф, хорошо-то как! Значит, вам просто Петюшка попался, он безобидный.
— А про кого не стоит говорить, особенно в деревне? — мне стало совсем любопытно. Христина замялась, осознав, что взболтнула лишнего:
— Да есть у нас местное поверье про темного человека. Лица его не видно, черной фигурой появляется...
— Так я такого видела, — Тося занервничала. — Он на соседский дом все смотрел, смотрел и не двигался...
— Ох, к беде это, — Христина опустила глаза.
— Так их надо предупредить!
— Не надо, они и так все знают.
— И что же теперь делать? — Антонина приготовилась к решительным действиям.
— Ничего не делать. В лучшем случае собака подохнет, в худшем — в семье кто погибнет. Но не избежать этого.
— Так пусть уедут!
— Не уйти уже от судьбы, а если уехать — в дороге беда и приключиться.
— Да кто этот черный человек? — даже я разволновалась.
— Не знает никто. Но я вам этого не говорила. Он еще до войны появляться начал, моей бабушке ее бабушка рассказывала, что даже раньше показывался. И сейчас он смирный, раньше он прямо в окна заглядывал и стоял так. Страху наводил.
— Да это человек простой, издевается над людьми. Напугает их, а те и губят себя вместе со скотиной, — Тося махнула ладонью. — Что ж он, призрак что ли?
— Не шути так, — Христина пригрозила пальчиком. — Накличешь и на себя беду.
— В церковь сходить надо все-таки.
— Нет у нас церкви, — девочка гордо вздернула нос. — Церкви строят ради денег, попы продажны. А это плохо.
Тося удивилась. Ладно, деревня — не село, в ней церкви не обязательно должно иметься. Но Христина с таким удовольствием завела этот разговор, рассказав, что все епископы — христопродавцы, а церкви — стойла. Спор у них родился нешуточный. Мне в нем участвовать не хотелось. Больше меня волновали эти черные фигуры, да странные люди в деревне. Девчушка побыла у нас пару часов, да побежала на хозяйство.
Тося осталась под впечатлением:
— Они староверы, видимо. Я с такими не встречалась, но кто еще-то будет такие разговоры заводить?
— Мне все равно, меня не втягивай в ваши православные разборки, хорошо? — я убрала со стола чашки.
Тося умолкла, настроение ее явно испортилось.
Через пару дней Тося все же отошла и даже позволила Христинке проводить нас по лесу за ягодами. Я согласилась, понадеявшись, что это немного разбавит сумбурность нашего прибытия. К тому же, это был неплохой повод выбраться за пределы огорода: перед отъездом мы не посмотрели окрестностей. А возвращаться я больше не собиралась.
Христина что-то щебетала, водя нас по своим полянкам, наполняя свою плетеную корзинку нам на зависть.
— Деревня все-таки большая у вас, — Антонина тихонько укладывала по ягодке в стаканчик. — Я ожидала увидеть совсем маленькое поселение.
— Да, вокруг все деревни вымерли, даже фундаментов не осталось. А у нас избы новые ставятся, — девочка улыбнулась.
— А что, никто не уезжает? — уже я удивилась.
— На моей памяти еще никто не уезжал. Про дочь бабы Вали я не знала. Приезжают редко, вот в школе учителя, кажется, когда-то приехали и вы.
— Вот это да, какое удивительное место. А ты не хотела уехать никогда? В университеты никто поступать не пытался? — мы почти хором запели с подругой.
— Я как-то не думала об этом, — Христина нахмурилась. — Не помню такого, если кто-то и уезжал, то ненадолго, все всегда возвращаются.
Мы с Тосей переглянулись. Только я раскрыла рот, чтобы задать очередной вопрос, услышала вой.
— Это что сейчас было, — почти басом проговорила Антонина.
— П-по-похоже на волков, — нервно усмехнулась я. — Да только откуда ж им взяться тут? Мы недалеко ушли, да и лесом это место можно назвать с натяжкой.
— Но кто ж так выть-то может? — Тося обратилась с надеждой к нашей провожатой. А Христина раздраженно бросила в сторону, где мы уже усмотрели какое-то движение:
— Вот обнаглел, средь бела дня!
Прямо перед нами возникли два черных зверя, окутанных туманом. Кроме белков глаз без зрачков в этой тьме не было видно даже зубов. Тося застонала и выронила ведерко. Волки всем телом прорычали и медленно двинулись к нам. Христина быстро схватила нас за руки и закричала:
— Закройте глаза! — она начала что-то бормотать. Земля под ногами затряслась, все пространство вокруг заполнил вой страшнее и громче звериного, который заглушил даже визг моей подруги. Полуденный свет угас, тьма сгущалась и начала причинять физическую боль, а Христина не замечая этого, смотрела вперед и читала-читала, я не смогла разобрать ни слова, ее рука все сильнее сжимала мою, даже когда я упала. Я зажмурилась, но тьма проникала в глаза, нос и глотку, не давая дышать.
Но внезапно все закончилось. Вернулось солнце, зеленая трава и ровная земля под ногами, на которую я в ту же секунду вытошнила черную слизь. С нечеловеческой силой Христинка выдернула нас с земли, закричала:
— Быстро! Бежим! — и бросила как котят вперед.
И мы побежали, не разбирая дороги, забыв про свой улов в ведерках. Мы бежали не чувствуя ног. Вырвавшись на тропинку к дому, я задохнулась и отстала от девчонок, но в этот момент у крайнего дерева заметила глаза моего старого знакомого, он безумно улыбался, казалось, во все свои желтые зубы и смотрел прямо на меня. Душонка моя сжалась еще больше, а к горлу подкатил рвотный рефлекс. И совершенно не дыша, я влетела в открытую калитку, в два шага одолела двор и упала на крыльцо.
Высвободив все содержимое желудка, я почему-то побежала к калитке, чтобы ее закрыть. И только потом осознала, что десяток деревянных брусочков меня не защитят, а потому я рванула в дом. В предбаннике я услышала вопли Тоси, чему подивилась: я даже слова произнести не могла.
— Это что там было?! — Тося трясла Христинку.
— Да я же вам жизнь спасла! Что ты пристала? — девчонка неловко отбивалась, будто и не было у нее той силищи.
— Жизнь спасла? Да что ж за чертовщина-то такая?
— Не чертовщина это, ангел пришел, чтобы нас спасти.
— Ангел? Как это — ангел? Что за заклинание ты читала? — тихо спросила Тося, в ее глазах читался ужас, она выпустила из рук Христинку и прижала руки к груди.
— Да не какое не заклинание, молитву я читала. Очень важную.
— Нет таких молитв, не бывает. От волков только опаленные туши остались, да страх вокруг... Не ангелы то были, совсем не ангелы.
— Это — молитва, — строго отрезала Христина. — Да только настоящая, не то, что у вас там в миру, пустые стихоплетения. Она у нас передавалась в семье многие-многие поколения. Это наследие моих предков, мы ее охраняем. О ней вам знать не положено, а потому не говорите никому.
Тося раскрыла рот, да так и не сказала ничего, а я лишь наблюдала за ними, не понимая даже, как Христинка умудрилась спасти свою корзинку. Мы и не поняли, как она ушла, оставив нас один на один с ужасом пережитого.
Назавтра меня свалила температура, и отъезд пришлось отложить. Хотя Тося металась по дому, собирала вещи, а я была не против помереть где угодно, лишь бы не в деревне. О случившемся мы и не говорили, просто одновременно решили, что надо бежать, да как можно быстрее.
Тося нервно поглядывала на дверь, видимо, боялась прихода нашей знакомой. Она думала, что я не вижу, как она молится практически без остановки. Но я-то мысленно уже сидела в автобусе до райцентра, уже ехала в другом автобусе до города и мысленно ночевала на вокзале до первого же поезда. Все просто показалось нереальным: деревни мы почти не видели. И без того миниатюрную Тосю словно к земле прижали. Она нервно дергала свою длинную юбку, да прижимала крестик к груди. Даже ее черные длинные волосы будто поредели и посветлели, а миловидное лицо — побледнело. Ей стало хуже, чем до этой странной поездки.
Я себя почувствовала участником чужого дурацкого сна: пустое мимолетное изображение, которое должно исчезнуть, стоит открыть глаза. А исчезать ой как не хотелось.
— Пойду в огород выйду, — я скинула тяжелое одеяло.
— Куда, — моя подруга бросила на меня испуганный взгляд. — Тебе лежать надо.
— Да мне уж дурно тут, хочу на воздух.
Во дворе было свежо, хоть время подходило только к пяти. Я присела рядом с ледяным ведром с колодезной водой, от которой повеяло прохладой. Мне даже показалось, что полегчало, пока я не бросила взгляд на огромные тяжелые деревья. У забора, что прислонился к лесу, стоял этот жуткий человек. Стоял и смотрел прямо на меня через широкое пространство окружающего дом огорода. Я почувствовала душой безумную улыбку и невыносимо тяжелый взгляд. Холод сцепил мои внутренности, к горлу подкатил ком, мне никак не удавалось уговорить ноги поднять меня и бежать. Несколько минут мы гипнотизировали друг друга, и, наконец, я взяла себя в руки. Первой моей мыслью, конечно, было — прятаться. Но мне стало стыдно: человек не виноват, что он такой странный, ведь он просто болен. Потому я решила подойти к нему, зачерпнув в ковш воды.
Его взгляд обжигал все сильнее холодом и безумием по мере моего приближения. С трудом перебарывая страх, я спросила:
— Вы Петюшка, да? Мы не познакомились еще, я была не очень вежлива. Может, вы пить хотите? Я бы вам предложила чего-нибудь, но у нас из провизии только соления, да картошка. Так что если хотите есть соленого и картошки, только скажите, — тяжелее всего было не зажмуриться и смотреть на совершенно обездвиженную фигуру. Как вдруг его худое тело начало вытягиваться, приближая немигающие глаза прямо к моему лицу, не делая ни шага вперед, он змеей повис над забором. Я услышала шипение:
— Слышал... — зрачки его задергались, а этот омерзительный звук он издал словно всем телом. — Слышал.
— Рада, что вы слышали, — только в этот момент я поняла, что он даже не пошевелил губами, изрыгая подобие слов, в бороде зияла дыра во все его желтые зубы и никак не участвовала в диалоге.
— Проклятие... — его зрачки замерли. — Близко... Где...
Вот тут мне стало любопытно: все странности этого села, которые обрушились на нас в считанные дни, просто перемешались в непонятное нечто, с чем мозг мой отказался справляться. Улетучился и страх, и недомогание:
— Я не очень понимаю, о чем ты, дружок. Подробнее расскажешь?
— Ищу... — мой собеседник не шелохнувшись телом, медленно упер зрачки в уголки глаз. Я посмотрела в ту сторону. На своем огороде стоял сосед, издалека было видно, что он, закрыв ладонью рот, пятился к избе.
— Странный он какой-то. Но не обращай внимания, у него на днях вся скотина полегла, — я повернулась снова к своему жутковатому приятелю, но того не оказалось на месте. Гость не оставил даже примятой травы.
Не помню, как оказалась в доме под кроватью. Точно я понимала только одно — сошла с ума, однозначно сошла с ума. Тося что-то говорила мне, но в ушах так звенело, а перед глазами стоял образ того места, где не осталось следов на траве, что через какое-то время я отключилась.
Проснулась я все же на кровати. О мою чугунную голову ударялись обрывки фраз, шея затекла. С трудом разлепив глаза, я разглядела Тосю, она махала передо мной руками. Я не могла понять, что она хочет от меня. Когда Антонина окатила меня ледяной водой из ковша, ситуация немного прояснилась:
— Очнись! — подруга выглядела раздраженной.
Я честно попыталась ей ответить, но разродилась только мычанием.
— Ты проспала почти сутки, — нотки отчаяния, их мне удалось различить. Я снова промычала в ответ, успокоившись, что дала понять, что жива.
— Проснулась? — в дверях возникла Христина. — Безбожники тяжело переносят присутствие ангелов, видимо.
— Это был не ангел, — с трудом прохрипела я.
И Христина, и Тося удивленно покосились в мою сторону.
— Это ведь проклятие, твоя молитва — это проклятие.
— Что ты говоришь такое, — моя подруга коснулась крестика на груди.
— Нет, это молитва! Она очень старая, очень старая. И она нас защищает! — Христина топнула ножкой.
— От того, кто ее ищет? — я присела на кровати.
— Так это правда, — Христина отшатнулась от меня. — Ты на самом деле якшаешься с черным?
— Господи, а ты-то что говоришь? — почти вскрикнула Тося.
— Говорить начали, что вы с черным человеком заодно, а сосед видел как она, Христинка указала на меня. — С ним беседы вела.
— Успокойся, я с вашим Петюшкой разговаривала. Он из лесу вышел, вот и чудиться соседям, — говорить стало легче.
— Петюшка к лесу близко не подходит, там он рассудок и потерял.
— Поподробнее, пожалуйста! Ты же сказала, что у вас больной один ходит по деревне. Петька этот ваш! — меня переполняло раздражение. — И в этой проклятой деревушке я общалась только с тобой и этим тощим бородачом!
Христинка раскрыла рот:
— Петюшка не носит бороды: мамка его каждый день бреет...
— Прекрасное начало дня... суток... — мне снова поплохело.
— Так что такое этот черный? — прорычала Тося, схватила Христинку за руку и усадила на стул. Девчушка что-то пролепетала, но видя решительность моей подруги, она сдалась:
— Бабушка говорит, что деревню нашу хранят ангелы, до тех пор, пока мы верим в бога по-настоящему. Еще она говорит, что очень-очень давно люди знали много молитв, но сохранилась только одна. Бабуля научила меня, строго запретила забывать. Но использовать молитву можно только в самом крайнем случае, когда грозит смерть, если не будет души врага рядом, ангел заберет душу прочитавшего ее, то есть того, кто использует силу ангела не по назначению. Не все в деревне о ней знают. Прадед говорит, что черный — это человек, который незаслуженно угодил в руки ангелов. Но бабушка смеялась над ним. А несведущие считают, что он в гражданскую появился, ведь в то время деревенские пролили много крови... Но точно никто не знает. Но это чудовище почти никого не отпускает. Мы уж привыкли к нему.
— Так моя бабушка по его вине умерла? — спокойно спросила Антонина.
— Скорее всего.
— Тось, — я привстала. — Помнишь, ты мне показывала в книжке какой-то своей... Как они назывались, — голова отказывалась работать. — Ребята, которые дурачками прикидывались, чтоб пострадать. Уродливые какие-то?
— Юродивые, — Тося снисходительно вздохнула.
— Так вот он очень похож.
— Не может быть, не может быть этот проклятый юродивым, — Тося отмахнулась.
— Если его прокляли — может. Сложи два и два. Даже мне очевидно, что читают они заклятие или заклинание. Но тут явно чертовщина какая-то.
Христина попыталась оскорбиться, но я продолжила:
— А вот представь: гражданская война, люди режут друга друга без разбора. Но некоторые из них знают, как вызывать чертей, чтоб врагов уволочь, душу у них забрать. Думаешь, под это не мог попасть какой-нибудь простак? Если есть такая дрянь на свете, то бесследно она не проходит. Кто-то вызвал черта, чтоб душу этого бедняги забрать, но душа тут осталась. Логично предположить, что человек чистейший был? Он здесь мог оказаться давным-давно.
Тося признала, что такой вариант логичен. Но я поняла, что она все еще верить не хотела ни в чертей, ни в черных людей, ни в колдовство.
— Он ищет то, что его погубило, — закончила я.
Повисла невыносимая тишина. Христина хотела что-то сказать, да только беспомощно хлопала глазами.
— Бежать надо нам отсюда, Антонина, бежать...
Смеркалось, но моя подруга принялась запихивать спальники в рюкзаки и набирать в бутылки воду. Гостья наша поспешила домой, мы ей препятствовать не стали. Тося решила двинуться в сторону райцентра, пройти сколько получится, да переночевать в поле, а на утро просто ловить единственный автобус. План был хорош. Сборы мы закончили меньше, чем за час, переоделись и вышли на улицу. За калиткой нас ожидала целая делегация во главе с нашим соседом:
— Это они! Черный их не трогает!
— Уходите отсюда, не то мы дом ваш сожжем! — подхватила толпа.
Я заметила, что у нас есть шанс познакомиться сразу со всем населением. Тося шутки не оценила, она попыталась заверить людей, что мы уходим. Но в ответ в нас полетел камень и сбил ведро с водой со скамьи. Мы вернулись в дом и заперли дверь.
— Прекрасно, требуют уйти, но не дают.
— Тебя не беспокоит, что они начали охоту на ведьм? — ко мне вернулись мои верные друзья — тошнота и головная боль.
— Что делать будем?
— Ты знаешь, мой мозг плохо работает в условиях идиотизма, в который мы угодили. Но ты будешь смеяться.
Тося не успела удивиться, как я завопила:
— Черный! Черный, ты где там? Я тебя знаю!
Тося дала мне увесистую пощечину:
— Тебе проблем мало, ты что... — ее голос перерос в крик. — Он здесь! Черный здесь.
В окне показалось знакомое лицо, подруга уверяла, что видит черный силуэт. Я подошла к нему:
— Так твое лицо только я вижу? — в ответ его зрачки дернулись. — Ты отпустишь мою подругу, если я помогу тебе?
Тоська прокричала что-то нечленораздельное.
— Антонина Владимировна, заткнись! Ты понимаешь, что мы в переплете?
От неожиданности она кивнула. Я подошла и обняла ее:
— Он здесь очень давно, почти обезумел. Я его знаю, я вспомнила.
— Как это вспомнила?
— Он меня к тебе послал, я должна была тебя вернуть. Он думал, что ты знаешь об этой дряни. — я сама не верила в то, что говорю.
— Ты что несешь, — она уже и забыла про крики во дворе.
— Как меня зовут, Тось?
— Как тебя... как... — моя подруга замялась.
— И что ты обо мне знаешь?
— Нет, подожди, это просто ерунда какая-то.
— Понимаю, но сейчас нет времени. Я провожу его к тем, кто знает проклятие. Он его уничтожит, а мы с тобой просто уйдем из деревни.
— Но почему я не знаю, как тебя зовут? — Тося заплакала.
— Да я всегда чувствовала, что меня как будто и не должно на свете быть, всегда жила словно в тени. Ущербный человек, вот меня и использовали. В любом случае, беги, как появится возможность, хорошо? Я тебя догоню.
Пока она собиралась с мыслями, я выпрыгнула в окно и обратилась к юродивому:
— Ты уже не видишь ничего, так ведь?
— Слышу... Близко... — прошипел он.
— Пошли, я отведу тебя.
Я обошла огород и вышла во двор. Всего несколько человек решились подойти к двери, остальные кричали за калиткой. Все замерли, когда заметили за моей спиной гостя. Его тяжелая костлявая рука сжимала мое плечо.
— Она правит черным!
— Тихо! — неожиданно для себя прогремела я. — Это вы черные, если пользуетесь проклятиями! Ваши ангелы — это черти, которым вы продали души!
— Ах ты, тварь, — взвизгнула одна старушонка, резво пробежала весь огород и принялась лепетать, торжественно уставившись на меня.
Земля затряслась, и все пропиталось холодным ужасом. Я повернулась к гостю:
— Пока у тебя есть силы, спаси мою подругу.
Все закончилось внезапно. Я оказалась в окружении десятка разлагающихся безликих трупов на разорванной земле. Все еще смеркалось. Я хотела посмотреть на часы, но вместо руки обнаружила сгусток черного тумана. Ничего, я привыкну. Ясно только одно — прошло несколько дней. Странно, что тела еще не убрали. Недалеко от меня стояла полупрозрачная фигура и безумно улыбалась. Я улыбнулась в ответ. Тося уже далеко и в безопасности. Ему нужна была не она, потому он выполнил мою просьбу. А я выполню свою: я не выпущу проклятие за пределы деревни. Ты долго охранял мир от него, теперь — моя очередь. Я распахну как можно шире глаза и буду искать. Я слышу его, я слышу... Лилия Вахитова © 2015
Обсудить на форуме |
|
