|
КМТ
 Учебники:
Издатели:
Ссылки:
|
Наследие древних цивилизаций Наталья Гимон © 2015 Глаза Медузы. Море лениво качало яхту на волнах, словно убаюкивало её, ласково поглаживая по высокому борту. Вода переливалась и искрилась под лучами горячего южного солнца и отражала бездонное сапфировое небо. Если перегнуться через край и посмотреть в узкую полоску тени от судна на бирюзовой глади моря, то можно было увидеть, как солнечные лучи, словно золотые стрелы, пронзают водную поверхность и призрачным водопадом устремляются вниз. И там, в тёмной глубине иногда удавалось разглядеть быстрые и осторожные тени обитателей подводного мира.
Пригладив пятернёй мокрые волосы, Даниил взглянул на возвышавшийся неподалёку живописный скалистый берег острова древних мифов, и, вдохнув полной грудью тёплый солёный воздух Средиземноморья, направился на корму. Глаза его равнодушно скользнули по приготовленному полотенцу — морской бриз обтирал его тело намного приятнее, — но случайно задержались на небольшом красном пятнышке, алевшем в углу на светлой палубе под разложенным шезлонгом. Его прикрывало то самое полотенце, которое небрежно свисало со спинки в ожидании своего часа.
Даниил наклонился, поднял с палубы элегантный перстень и улыбнулся. Крупный коралл округлой, немного вытянутой формы, поддерживаемый с двух сторон одним лишь тонким резным ободком кольца, казалось, завис в воздухе, и его гладкая, блестящая поверхность яркого карминного оттенка отражала солнечный свет.
— Так вот куда ты подевался...
— Что?
Девушка, лежавшая на втором шезлонге, подняла голову в широкополой шляпе и, блаженно щурясь, посмотрела на мужчину. Сияющие из-под прикрытых ресниц невероятные голубые, как прибрежная отмель глаза и светлые локоны длинных волос делали её похожей на морскую нимфу. Даниил в который раз залюбовался своей спутницей. Она была юна и прекрасна, словно сама Афродита. И пусть её тело, чуть исхудавшее за последнее время, не было таким роскошно-подтянутым, как у большинства фотомоделей, но плавная линия её плеч, слегка обозначенный животик и мягкая округлость бёдер всё время наводили его, молодого скульптора-любителя, на мысль, что именно с неё могла бы ваяться знаменитая Венера Милосская.
Ничего не говоря, мужчина подошёл к лежащей красавице и, опустившись рядом на колени, с улыбкой протянул ей кольцо, которое не далее, как сегодня утром, случайно увидел в одном из маленьких магазинчиков Гитио. Видимо, когда он прятал будущий подарок, тот случайно завалился в махровые складки полотенца и нашёлся — опять же нечаянно и незаметно — лишь тогда, когда пушистую ткань не глядя, бросили на раскладное кресло.
— Ой! Это мне? — Подняв в приятном изумлении светлые брови, девушка позволила одеть кольцо себе на палец и благодарно проворковала: — Спасибо, это так мило...
Даниил коснулся губами золотистой горячей кожи её плеча:
— Средиземноморский красный коралл. Сувенир на память о неземном счастье этих дней.
Красавица негромко чуть печально засмеялась, уткнувшись лбом в плечо мужчины и щекоча его шею золотистыми прядями:
— Боже, Даня! Ты такой хороший!
Глаза мужчины внезапно едва заметно сузились, и в голосе послышалось беспокойство:
— Тебе не следует так долго находиться на открытом солнце...
— Брось! — Она возмущённо фыркнула. — Скоро мне будет совершенно всё равно, сколько и где я находилась. Так что не порть мне последнее удовольствие...
— А ты знаешь, — чтобы сменить тему, указал он подбородком на её подарок, — что по одной из легенд красные кораллы родились из попавшей в море крови Медузы Горгоны? И одна часть крови, вытекшей из её обезглавленного Персеем тела, являлась сильнейшим ядом, а другая обладала невероятной целительной силой.
— Серьёзно? — Теперь девушка глядела на подаренный ей необыкновенный перстень с почти детским любопытством, чуть нахмурив брови. Она задумчиво произнесла: — Сколько невероятных мифов и сказаний хранят истории древних цивилизаций, сколько тайн скрыто за завесой времени... Если бы хотя бы половина из них была правдой...
— Кто знает... — мягко отозвался Даниил, — может, так оно и было. Откуда-то же они взялись в умах людей, эти самые мифы? — Девушка посмотрела на него с иронией. — Нет, Олесь, я не говорю, что всё было именно так, как рассказывают легенды, но прообразы у всяких там драконов, пегасов, Змеев-Горынычей всё равно должны были быть, согласись?
Олеся вздохнула и, улыбнувшись, притянула его голову к себе, и он с нежностью приник к её губам.
Сейчас Даниил как никогда радовался тому, что они улетели из душной тесной Москвы. Ему даже не жаль было, что там осталась его так называемая любимая «раковина», в которую он забирался когда-то при первой же возможности, как рак-отшельник. Небольшая, но очень удобная мастерская-студия, где было всё — от старого дивана, до крошечной кухоньки, — была для него единственным «настоящим» миром, пока однажды в его жизни случайно не появилась эта греческая богиня, вышедшая из пены людской на станции метро «Арбатская» и захлестнувшая его с головой кристальной волной своих глаз. И выплывать обратно на поверхность окружившего его миража в обычный мир, где её не было, Даниил тогда не захотел. Как не хотел и теперь.
Но несколько месяцев назад судьба, не спросив их согласия, посеяла на поле их жизни чёрные семена горя.
Всё началось с того, что сначала Олеся, которая всегда была ранней пташкой и вечно не давала Даниилу досматривать самые сладкие утренние сны, вдруг по утрам стала едва волочить ноги в душевую, а к вечеру уставала так, что практически засыпала над тарелкой, что было совершенно на неё не похоже. Покопавшись в интернете и свалив всё на весенний недостаток витаминов, девушка начала принимать специальные капсулы «для поднятия тонуса организма», как она объяснила своему любимому. Но прошла неделя, а пресловутый тонус и не думал подниматься. И когда однажды субботним утром Даниил обнаружил её в туалете, в мучительных спазмах пытающуюся выбросить из пустого желудка хоть что-нибудь, как не ужасно это выглядело, но минуту спустя мужчина вопил от радости, подхватив на руки своё сокровище. «У нас будет ребёнок!» — орал он, словно сумасшедший, и Олеся тоже смеялась, смахивая с ресниц счастливые слёзы. Однако спустя два дня утром она внезапно схватилась за голову, вскрикнула и потеряла сознание. Как оказалось, вовсе не на фоне беременности.
С того момента каждый прожитый день для девушки становился братом-близнецом предыдущего, наполняясь запахами лекарств, больничными кабинетами и нескончаемой, как ей казалось, вереницей людей в белых врачебных халатах. Все они что-то спрашивали у неё, предлагали, делали заборы крови и какие-то снимки. А она ощущала лишь дикую усталость, подкрепляемую иногда такими же дикими головными болями и приступами тошноты, и ещё почти постоянное тепло ладони Даниила на своём запястье. Внутри у неё всё это время жил чёрный страх неизвестности. И когда неделю назад всё это закончилось и приговор был вынесен, девушка, и без того последнее время спавшая с лица, услышав его, побледнела ещё больше, закрыла лицо руками и прошептала дрожащим голосом: «Лучше бы не знала...»
— У Вас гиобластома. Иными словами, опухоль головного мозга, — сказали врачи, и в ту же секунду жизнь для двух любящих людей потеряла смысл. Олеся попросту впала в шоковое состояние. Следующие несколько дней она просто молчала, почти не реагируя на постоянное присутствие рядом своего возлюбленного. А тот звал её по имени, заглядывал в равнодушное лицо и чувствовал, что задыхается от бессилия, не зная, чем помочь. Даниил не мог, не желал смириться с тем, что неизлечимый недуг каждый день каплю за каплей выпивает жизнь из светлых прозрачных глаз девушки, чёрной гнилью пожирая её разум.
Но однажды Олеся вдруг подняла на него взгляд и сказала:
— Не хочу так ждать. Давай уедем куда-нибудь. Туда, где тепло и спокойно. Ненадолго. Пожалуйста...
И они уехали.
Солёный воздух Средиземного моря чудесным образом преобразил её. Вдохнув его, Олеся впервые за последнее время улыбнулась и неожиданно произнесла: «Жизнь продолжается!» И словно по волшебству стала почти что прежней — улыбчивой, весёлой. Чарующей. Даниил смотрел на свою подругу, понимая, что этого просто не может быть: такая болезнь не отпускает так просто свою добычу. Однако приступы боли и недомогания у девушки стали настолько редкими, что позволяли ей даже забыть о себе. А сияющее в её глазах счастье увлекало мужчину за собой, заставляя забыться и выпуская из глубин памяти на поверхность только светлые воспоминания их прошлого, в котором Олеся была его личным солнцем, ласковым и терпеливым. Несмотря на свой несколько скептический склад ума, она прощала ему случавшиеся с ним иногда заскоки, когда он не ночевал дома, а засыпал прямо в своей студии среди своих реальных творений и призрачных замыслов. А в тот момент, когда на следующий день девушка заставала его в мастерской, бьющимся над очередной загадкой камня, она в шутку называла его «Данила-мастер», разгребала вечерний хаос на маленькой кухне, варила ему кофе и каким-то непостижимым образом уводила его домой. Хотя нет. Даниил знал, что именно заставляло его в такие дни идти следом за ней. То же, что и сейчас не давало оторваться от чуть обветренных губ, от сияющей кожи с лёгким привкусом соли, от волос, так дивно пахнувших морским бризом.
— Ты такая красивая, — прошептал мужчина, проводя ладонью по загорелой спине, перетянутой завязками купальника и возвращаясь обратно к плечам, чтобы запустить пальцы в шёлк её золотой гривы. — Жаль, что ты не высечена из мрамора. Потому что небожители не должны ходить по земле. Их призвание — восхищать. А я хотел бы вечно любоваться тобой... Когда-нибудь я изваяю тебя из каррарского белого мрамора, моя богиня, и тогда мы всегда будем рядом...
— Ты — сумасшедший, — улыбнулась в ответ Олеся и, ещё раз поцеловав его, отстранилась.
— А-а?.. — не понял Даниил, но она взглядом показала ему за спину: там, на вершине скалы, стояли люди.
— Мы не одни, — подтвердила девушка, и её возлюбленный сокрушённо покачал головой, вставая:
— Тогда, я пойду, окунусь...
Средиземное море не было таким же ярким и радужным, как другие тропические моря. Оно не поражало красками коралловых рифов и обитающих среди них разноцветных причудливых рыбок, как Красное или Коралловое море. Оно просто было полно неисчислимых тайн и загадок древности, манило к себе, приподнимая плотную завесу над мифами и легендами далёких веков. Это море было по-своему очаровательным и дарило приехавшим на его берег людям особое настроение, заставляя мечтать и задаваться вопросами о прошлом мироздания.
Погрузившись в приятно остужающую разгорячённое тело воду, Даниил с наслаждением почувствовал на своей коже лёгкое касание волн, мягко смывавших с него любовное напряжение.
Арендованная ими яхта на этот раз бросила якорь совсем рядом с южным побережьем Кипра. Из-за бьющегося о скалистый берег прибоя, пусть и не очень сильного сегодня, купаться здесь было не безопасно. Но мужчина не смог отказать себе в удовольствии окунуться и чуточку пощекотать нервы. Поэтому, немного подумав, он поплыл в направлении вскипающей у отвесных стен острова невысокой кипельно-белой пены.
— Даня! — услышал он внезапный окрик за спиной. Мужчина обернулся и увидел Олесю. Она стояла у борта и взволнованно смотрела ему в след, но Даниил лишь успокаивающе помахал ей рукой и крикнул:
— Всё будет хорошо!
Мощными гребками он направил своё тело дальше, потом опустил на глаза подводную маску, набрал полную грудь воздуха и нырнул.
Вода была прозрачной и тёплой. Впереди за её толщей угадывалась тёмная стена берегового обрыва. Всплыв на поверхность, Даниил почувствовал, как накатившая сзади волна подхватила его и потянула за собой. Быстро оценив ситуацию, мужчина глотнул воздуха и снова ушёл под воду, на этот раз ещё глубже. Он знал, что в этом месте не очень глубоко, поэтому уверенно достиг дна, удаляясь от скальной стены, потом оттолкнулся ногами от придонных камней, каким-то чудом чуть сдвинув один из них, и стремительно рванулся вверх.
Неожиданно его нога зацепилась за что-то мягкое и прочное, скользким щупальцем обвившее на мгновенье стопу. Паника кольнула сознание, почти мгновенно сжигая быстро заколотившимся сердцем весь запас кислорода в груди. Очень захотелось дышать. Но обернувшись, Даниил разглядел лишь тонкий ремень, медленно опадающий на морское дно. Мужчина торопливо всплыл наверх, отдышался, и любопытство снова толкнуло его вниз.
Как ни странно, свою случайную находку он обнаружил с первого нырка, правда, немного в стороне от места погружения. Это оказалась ременная лента, поднятая, судя по всему, движением воды из небольшого углубления в каменистом дне после того, как толчок ноги Даниила отодвинул прикрывавшие его камень, словно крышку кастрюли. Мужчина взялся за ремень и потянул. С трудом раздвигая насыпавшиеся сверху мелкие камешки и крошево, на поверхности дна показалась старая сумка. Даниил приоткрыл её накидной клапан и заглянул внутрь. Там лежала небольшая бугристая каменная глыба, размером с человеческую голову. Удивившись, мужчина перехватил сумку поудобнее и, не медля более ни секунды, всплыл на поверхность моря.
Увидев голову Даниила над волнами, Олеся, которая всё это время так и простояла у яхтенного борта, высматривая чёрную шевелюру любимого, едва заметно перевела дух и расслабилась. Приступ головной боли, вот-вот грозивший начаться у девушки, передумал и свернул свои багровые знамёна. Глядя на подплывающего к яхте Даниила, Олеся обиженно вздёрнула подбородок и вернулась на корму.
Взобравшись на борт, мужчина, не снимая маски, торопливо раскрыл сумку и вытащил оттуда свою находку. Это оказалась голова каменной статуи, но она поразила его своей реальностью. Казалось, что она принадлежала не бездушному камню, а живому существу, вернее чудовищу, неведомо по каким законам природы окаменевшему после гибели. Хотя это чудовище на самом деле вообще никогда не должно было существовать на земле.
Даниил держал в руках голову Медузы Горгоны — жестокого и беспощадного создания, согласно мифам сотворённого из мимолётной зависти и мести Афины — греческой богини мудрости. И эта голова была выполнена в мельчайших деталях, включая все складочки и морщинки между бровей на прекрасном женском лице, обрамлённом целым клубком таких же неподвижных каменных змей, которые, казалось, вот-вот зашипят и обовьют держащие из руки. В этот момент мужчина почувствовал укол ревности к мастеру, который так хорошо познал душу камня, что смог настолько явно передать спокойный холодный взгляд чудовища и все изгибы змеиных тел, окружавших лицо проклятой Афиной девушки.
Даниилу стало не по себе, по спине побежали мурашки. Он хотел было снять подводную маску, чтобы повнимательнее рассмотреть добытый им осколок неизвестной ему ранее скульптуры, и вздрогнул от неожиданности, когда совсем рядом с ним, чуть ли не задев крылом плечо, пронеслась чайка. Мужчина запрокинул голову, машинально посмотрев ей вслед, и сразу же зажмурился. Горячее солнце Средиземного моря вдруг стало особенно ярким и наотмашь ударило его по глазам, на добрых полминуты лишив зрения и затянув мир непроницаемой исчерна-фиолетовой пеленой.
— Вот, чёрт! — воскликнул Даниил, закрывая глаза рукой и на ощупь двигаясь по палубе к кормовой части судна, где, как он помнил, на шезлонге остались его солнечные очки.
Когда мужчина добрался до кормы, зрение его полностью восстановилось, и он увидел Олесю. Она лежала неподвижно на спине, и солнце ласкало её изумительное тело. Глаза её были скрыты тёмными стёклами, но в позе чувствовалась напряжённость.
— Эй! — окликнул её Даниил, но она не шевельнулась. — Посмотри, что я нашёл!
На ходу заменяя маску очками, он подошёл к ней, протягивая свою кошмарную и одновременно удивительную находку.
Не поворачивая головы, девушка тихо спросила:
— Ты хоть представляешь, как я испугалась? Тебя ведь запросто могло бросить на эти треклятые скалы!
— Извини, — виновато ответил мужчина.
— А если бы ты всё-таки не выплыл?!..
Ему вдруг стало не по себе: в погоне за адреналином Даниил как-то незаметно для себя самого на короткое время потерял контроль над своими желаниями и случайно забыл, что для него является сейчас самым важным. А ведь он дал себе зарок, что постарается оградить возлюбленную от любых, даже самых маленьких потрясений...
— Прости, — повторил он. — Я постараюсь исправиться. Обещаю. — И мягко коснулся свободной рукой её запястья.
Олеся резко повернула голову и вздрогнула от неожиданности, когда ее взгляд столкнулся с каменным взором Медузы.
— О, Господи! Что это? — одновременно с отвращением и изумлением пролепетала она, и мужчина, вернувшись мыслями к найденному им сокровищу, произнёс, неопределённо показав куда-то в сторону острова:
— Я нашёл её там, на дне, почти у самого берега. Хороша, правда?
— Да, но откуда она здесь? — снова удивилась девушка.
— Я не знаю, — растерянно ответил Даниил. В памяти всплывали все известные ему изображения горгон в камне, но ничего подобного тому, что он держал сейчас в руках, не вспоминалось. — Если честно, я даже ума не приложу, фрагментом какой скульптуры может являться эта голова... — И внезапно мужчина весело рассмеялся. — А представляешь, как было бы круто, если бы она была настоящей?
— Что?! — Олеся от неожиданности такой мысли и накрывшего её изумления даже рот приоткрыла. — Ты о чём?
— Нет, ты только представь, что это — голова настоящей Медузы, некогда жившей где-то на западных землях средиземноморского берега.
— Не говори ерунды! — возмутилась девушка. — Во-первых, этого просто не может быть. Иначе я первая воспользовалась бы ею, чтобы всё побыстрее... — Она на мгновенье запнулась. — ...закончилось. А во-вторых, каким же тогда ветром её забросило в эту часть Средиземного моря?
— Да, я знаю, — разочарованно протянул Даниил, — считается, что её голова спрятана под землёй, возле площади Аргоса... Или вообще была отдана богам... — Он снова с сожалением посмотрел на свою находку и подумал, что если бы она всё же была настоящей, это бы сильно всё упростило в его жизни. Даниил взглянул на девушку: — Может быть, вернёмся на берег?
Она пожала плечами.
Они добрались до отеля уже ближе к вечеру. Даниил нёс на плече сумку, в которой лежала его необыкновенная находка, и, войдя в номер, он оставил её возле письменного стола, на котором одиноко стояла настольная лампа, а затем направился в душ следом за своей подругой. Как бы ни приятно было плавать в открытом море, но всё же тело требовало смыть с себя его соль. А, кроме того, хотелось, наконец, обнять свою возлюбленную, не опасаясь случайных свидетелей. Хотя бы просто обнять. Остальное может немного подождать.
Глубокой ночью, когда Олеся уже спала, растянувшись под тонкой простынёй, мужчина осторожно встал с постели и подошёл к столу. Включив лампу, он достал найденную на морском дне сумку.
Кожа, из которой её сделали, была очень старой, но по какой-то неведомой причине время, проведённое ею в глубинах моря, совершенно не сказалось на ней. Она не разбухла и не деформировалась от воды, а морские обитатели не нашли её съедобной. И сейчас, когда она высохла, на вид это была просто примитивная потёртая сумка.
Открыв её, Даниил надел свои специальные немного увеличивающие очки, которые помогали ему в мелкой детальной работе с камнем — одна из причуд молодого скульптора — и присел возле стола, держа в руках голову Медузы. Он внимательно рассматривал её, поглаживая пальцем и в который раз пытаясь разгадать тайну неведомого мастера, почти волшебника, который так точно смог запечатлеть в камне человеческое лицо и так естественно соединить его с ужасными изгибающимися, словно живыми телами змей.
— Даня? — неожиданно раздался с постели сонный голос Олеси.
Мужчина обернулся и улыбнулся в темноту:
— Сейчас иду.
Он положил голову обратно в сумку, стараясь поменьше шуметь, тщательно завернул её полиэтилен и спрятал в дорожный саквояж.
Утром за завтраком Даниил как бы невзначай поинтересовался:
— Как ты себя чувствуешь сегодня?
— На удивление замечательно.
Мужчина замешкался на секунду и, наконец, предложил:
— А давай ненадолго съездим в Аргос.
— Зачем? — Олеся удивлённо подняла брови.
— Хочу кое-что проверить.
Помолчав, девушка поставила на стол кофейную чашечку и с улыбкой спросила:
— Хочешь навестить Димитриса? — И мужчина кивнул, состроив уморительно просящую гримасу. — Хорошо, — секунду поколебавшись, согласилась она и тут же добавила: — Только ненадолго.
— Спасибо.
Даниил наклонился и поцеловал подругу в висок.
Димитрис был греческим искусствоведом, с которым молодой русский скульптор познакомился в интернете на одном из форумов по античному искусству. Он прекрасно разбирался в древней культуре своей родины, посвятив её изучению почти сорок лет своей жизни. И хотя Даниил был намного моложе грека, они легко нашли общий язык. Их знакомство продолжалось уже несколько лет. И когда раньше, ещё до знакомства с Олесей, Даниил приезжал в Грецию один, Димитрис, зная о неуёмной страсти своего русского знакомого к скульптурному станку, резцу и стамеске, помогал ему снимать в Аргосе небольшие временные мастерские для случайной работы.
В этот раз пожилой грек также нашёл студию для Даниила, но, как он и подозревал, тому она так и не понадобилась. Да и какая может быть работа, когда приезжаешь в страну древностей и тайн с красавицей-подругой? Так что при встрече в аэропорту мужчины тепло поприветствовали друг друга, Димитрис передал Даниилу ключ от возможной мастерской — так, на всякий случай — и за прошедшую неделю больше друг друга они не тревожили.
Теперь же, пока Олеся не спеша укладывала в саквояж кое-какие вещи, Даниил набрал его номер.
— Алло? Димитрис?
— О! Даниил! — отозвался низкий мужской голос на другом конце. — Как дела? Как отдых?
— Спасибо, неплохо. Ты не очень занят сегодня вечером? — на хорошем английском спросил молодой человек.
— Что-то случилось?
— Мне нужно срочно тебе кое-что показать. Давай встретимся в мастерской.
— Хорошо, — заинтригованно ответил Димитрис и отключился.
Дорога в Аргос не заняла много времени — всего около двух часов, — но подарила обоим молодым людям массу положительных эмоций. Взяв напрокат в Гитио небольшой шустрый автомобиль, они неслись сквозь океан солнечного света, льющегося с бездонного небосклона, и навстречу им из-за горизонта выплывали всё новые и новые пейзажи удивительной земли. Мимо автомобильных окон проносились невысокие оливковые рощицы, и ветви деревьев с будто посеребрёнными стволами окутывала едва заметная пена цветения. Прозрачные рощи сменялись раскинувшимся на холмистых склонах разнотравьем лугов, иногда буквально обжигавших взгляд целыми морями дикорастущего мака. Когда зелёные холмы, местами вспененные светлыми каменистыми осыпями, на горизонте начали тянуться к небу, превращаясь в невысокие горы, дорога, словно серая змея, начала причудливо изгибаться между их склонов, взбираясь всё выше и кое-где даже становясь похожей на знаменитый серпантин. А сколько городов проплыло мимо, сколько старинных крепостей и величественных руин древности! Олеся даже не заметила, как быстро пролетело время, и после полудня молодые люди были уже Аргосе, петляя по его узким, но залитым солнцем улочкам в поисках нужного дома.
Войдя в мастерскую, Олеся огляделась и шутливо просила:
— И где ещё у тебя есть такие прибежища?
— Не важно, — улыбнулся Даниил. — Главное, что они есть.
— Ну, да, — согласилась девушка. — Ты как хочешь, а я — в душ.
— Давай, — кивнул ей в ответ мужчина. — Я сейчас присоединюсь к тебе.
Как бы замечательно последнее время не чувствовала себя его подруга, Даниил всё равно старался не оставлять её надолго одну.
Выйдя из душа первым, мужчина вытерся насухо приготовленным пушистым полотенцем и, бросив его на небольшую кушетку, достал из дорожного саквояжа старую кожаную сумку. Потом извлёк из неё каменную голову и установил её на небольшом столе возле приоткрытого окна. Что-то странное было в ней в этот момент. Даниил отступил на шаг назад и посмотрел в глаза окаменевшего чудовища. И ему вдруг показалось, что оно тоже взглянуло на него, сверкнув холодным каменным взором.
Внезапно мужчина понял, в чём тайна этой статуи. Неизвестный мастер не оставил в ней частичку своей души, нет. Но она была живой изначально, до того, как стала осколком.
Поражённый столь нелепой, невозможной мыслью своего сознания, Даниил протянул руку к лежащей на столе голове, желая прикоснуться к ней, но неожиданно почувствовал, что не в состаянии сдвинуться с места. Его ноги словно приросли к полу, а следом неведомая сила парализовала всё его тело. «Не может быть!» — мелькнуло в голове у мужчины, и он, наконец, понял, что происходит. В первый миг дикий первобытный ужас овладел им. Даниил хотел закричать, но уже не смог. И вдруг ужас сменился радостным удивлением. Она настоящая! Она сама сделает всё, что нужно! И тогда они с Олесей всегда будут вместе, пусть и облачённые в камень!.. Последнее, что он заметил краем глаза — это серая, уже неживая кожа его протянутого запястья, которое было будто бы высечено из того же камня, что и голова на столе.
Олеся выключила воду и удивилась полной тишине, будто мягкая вата заполнила мастерскую. Она даже подумала, что, наверное, Даниил вышел куда-нибудь. Но, приоткрыв дверь душевой, девушка увидела его обнажённого, стоящего около стола.
— Любуешься? — спросила она, заворачиваясь в полотенце.
Мужчина не пошевелился. Против света, падавшего из оконного проёма, он казался застывшей статуей. Девушка очень ценила те заботу и внимание, которыми окружил её возлюбленный, понимая, насколько это не просто. Ей вдруг очень захотелось сделать для него что-нибудь приятное. Секунду подумав, Олеся тоже сбросила полотенце, вошла в комнатку и растянулась на кушетке.
— Может быть, ты и мной полюбуешься? — обратилась она к нему, кокетливо закинув руку за голову и напоминая сейчас прекрасную юную нимфу.
Даниил снова не отозвался.
— Что с тобой?
Девушка приподнялась на локте. Взгляд её упал на стол, на котором лежала голова Медузы, и встретился с глазами чудовища. И хотя каменное лицо находилось в тени, Олеся всё-таки разглядела злобный, холодный, мстительный взор, проникавший, казалось, в самое сердце. Девушке стало страшно, даже жутко. Она хотела встать, но тело уже не слушалось её. В тщетной попытке отгородиться от пронзительного каменного взгляда горгоны, Олеся успела ещё вскинуть руку и отвернуться и... застыла навечно. Последний вдох девушки навсегда остался у неё в груди, так и не обретя себя в крике одновременного удивления и отчаянья: «Но я так хочу жить!..»
Жаркий южный ветер заглянул в открытое окно мастерской, с любопытством ребёнка приподняв тонкую штору, но тут же испуганно отпрянул прочь. Кружевная ткань плавно опустилась на лицо Медузы.
Ближе к вечеру, в дверь мастерской постучали. После недолгого ожидания стук повторился вновь, а затем в замке повернулся ключ, и Димитрис вошёл в комнату.
Первое, что бросилось ему в глаза, была статуя обнажённого мужчины в натуральную величину, стоявшая около окна. Димитрис подошёл ближе, чтобы получше рассмотреть её, и даже присвистнул от удивления.
Это была изумительно выполненная в мельчайших деталях статуя Даниила. На лице её застыло выражение восторженного изумления, настолько реальное, что казалось, будто это живой человек, обмазавший себя глиной. Пожилой грек даже приподнял сидящие на носу очки, чтобы удостовериться в обратном.
— Даниил! — позвал он минуту спустя, оглядев изваяние с ног до головы, но никто не ответил. — Да этот мальчик — настоящий гений! — с тихим восхищением пробормотал Димитрис себе под нос и увидел ещё одну статую, на этот раз девушки.
Нагая прелестница возлежала на кушетке и являла собой каменную копию подруги Даниила, Олеси, с которой грек познакомился всего неделю назад.
— Вот это сюрприз! — прошептал пожилой мужчина. — Невероятное сходство! Они же словно живые! Они прекрасны! Когда же ты успел сотворить такое, мой мальчик?..
Внезапно ему на глаза попался странный кусок камня, лежащий на столе и прикрытый оконной шторой. Отведя в сторону ткань, Димитрис вздрогнул. На него смотрели глаза женщины, но прекрасное, детально высеченное в камне лицо её обрамлял спутанный клубок змей. Однако мужчина сразу понял, что данная вещь не могла быть выполнена рукой Даниила, потому что была намного, очень намного — на века! — старше молодого мастера. И хотя Димитрис сразу узнал ту, кого хотел изобразить живший столетья назад скульптор, он вынужден был признаться самому себе, что никогда раньше не видел этой работы и даже не представляет, чья рука могла бы её сотворить. Наверное, именно её и хотел показать ему Даниил.
Наклонившись к столу, пожилой грек хотел было снять очки, чтобы лучше рассмотреть неожиданную находку удачливого русского, но что-то удержало его. В груди у Димитриса внезапно шевельнулось чувство тревоги и страха. Он снова посмотрел на застывшее рядом изваяние Даниила, потом на девушку на кушетке, машинально проследил за их взглядами и вдруг, похолодев, отпрянул от стола, будто ужаленный одной из змей на каменной голове чудовища.
— О, Боже! Не может быть!
Димитрис понял, что это — не просто осколок старинной статуи. Перед ним лежала часть ожившего спустя столетия древнего ужаса, змееволосая горгона, которая должна была навсегда кануть в ледяные бездны тартара, на самое их дно и навеки остаться лишь мифом и легендой исчезнувшей цивилизации. Но словно в насмешку над всеми законами необратимости ушедшего времени, внезапно она вернулась в мир настоящий. В наш мир.
Глядя на неё, мужчина вдруг задумался: почему же он до сих пор жив, и ответ почти сразу пришёл ему на ум: ну, конечно — очки! Как Персей видел Медузу через отражение в своём щите, так же и он сейчас смотрел на неё сквозь оптические стёкла. И потому взгляд чудовища, несущий смерть любой живой душе, был не властен над ним.
Пожилой грек с горечью взглянул на Даниила и Олесю.
— Как же так, друг мой? — дрожащим голосом прошептал он, осторожно касаясь каменной руки, которую — тогда ещё сильную и живую — он радушно пожимал всего неделю назад. А теперь... — Как же вас угораздило попасть под косу её проклятья?.. Почему судьба так несправедливо заставила именно вас посмотреть ей в лицо?!.. Ведь вы же были так молоды, так любили друг друга...
Никто не смог дать ему ответы на эти вопросы.
Смахнув с глаз застилавшую их мутную пелену слёз, Димитрис тяжело вздохнул и, шагнув к столу, протянул руку, желая взять с него голову горгоны. На какой-то миг мужчине показалось, что змеи на ней пошевелились, приготовившись ужалить его, но он не отступил. Стиснув зубы и поборов внезапно возникшие внутри чувства страха и брезгливости, Димитрис сжал пальцы на их каменном клубке и быстро убрал в сумку. Пожилой грек решил, что сделает всё возможное, чтобы больше никто и никогда не посмотрел в глаза Медузы.
Спустя несколько дней в одном из тихих и уединённых уголков сада возле дома Димитриса появились две статуи — парень и девушка, с удивительной точностью высеченные из простого серого камня. Он, чуть улыбаясь, стоял перед ней, протягивая ей ладонь, и она, приподнявшись на локте на крытом зелёной тканью ложе, в ответ словно подавала ему свою руку, стыдливо отведя глаза. Казалось, их пальцы вот-вот встретятся, и два человеческих сердца, окрылённых любовью, вместе шагнут в звёздную вечность, чтобы никогда больше не расставаться.
Пожилой грек иногда приходил к ним, садился рядом на прихваченное с собой лёгкое раскладное кресло и вместе с каменными изваяниями молча слушал шёпот ветра, беззаботно блуждающего среди зелёных ветвей.
Никто не знал их имён. Никто не узнает их истории. Никто не пройдёт по их пути. Потому что некоторые тайны, даже обещающие исполнить самое заветное, не должны быть раскрыты. А прошлое никогда не должно просыпаться.
Наталья Гимон © 2015
Обсудить на форуме |
|
