|
КМТ
 Учебники:
Издатели:
Ссылки:
|
Страсти вселенские Татьяна Минасян © 2014 Он был человеком Темный корпус эрсского автоматического боевого корабля был почти невидим на фоне черного неба. Его очертания удавалось угадать, только благодаря окружающим его звездам: на фоне корабля их не было. Корпус рос, увеличивался в размерах, постепенно закрывая собой все небо — медленно, словно бы лениво, хотя на самом деле капсула Криса приближалась к нему с огромной скоростью...
На Земле Крис много раз слышал и читал о том, что в последнюю минуту человек вспоминает всю свою жизнь. В юности он верил в это — пока однажды двое его друзей, побывавших в очень опасных ситуациях, не разоткровенничались и не рассказали, что чувствовали в тот момент. Влад признался, что вообще ни о чем не думал и, тем более, не вспоминал — он так испугался и растерялся, что не мог даже просто сдвинуться с места, и способность соображать вернулась к нему лишь после того, как его спасли. А Патрик, по его собственным словам, был так сосредоточен на том, чтобы выбраться из смертельной ловушки, что тоже на время утратил умение думать: он действовал на автомате, пока не оказался в безопасности. Крис тогда решил, что так бывает и со всеми остальными землянами, а миф о «пронесшейся перед глазами жизни» придумала какая-нибудь творческая личность, не знавшая настоящих опасностей.
А теперь, как выяснилось, то, что было красивой метафорой для людей, на самом деле происходило в последние секунды жизни с потомками эрсов. По крайней мере, с одним из них.
Самые первые воспоминания о раннем детстве промелькнули почти мгновенно. Вот приемные родители уговаривают маленького Криса и двух своих родных детей подстричься. Все трое малышей яростно сопротивляются, но, в конце концов, их все-таки усаживают на стулья, крепко держат, и мама начинает щелкать ножницами над их головами. На пол падают состриженные пряди волос — каштановые кудряшки Ивана, золотистые — Алисы, и сине-фиолетовые — Криса.
А вот уже они все трое, подросшие, играют во что-то, сидят за столом, собираются в школу...
И почти сразу — новое воспоминание, десять лет спустя. Их выпускной вечер, на котором Крис впервые встречает других эрсов — до этого он только переписывался с одним из земляков, но эта виртуальная дружба как-то быстро сошла на нет. Теперь же к нему подсаживаются сразу двое эрских парней — такие же, как он, с ярко-малиновой кожей и синими с лиловым отливом волосами.
— Тебе сильно в школе доставалось? — интересуется один из них.
— В смысле? — не понимает Крис.
— Ну, лезли к тебе земляне из-за того, что ты не такой, как они?
— А! — теперь до Криса доходит, и он отрицательно мотает головой. — Нет, конечно! А у вас что, неужели с этим были проблемы?
— Да как тебе сказать... — недовольно поджимает губы второй эрс. — Всякое бывало... Повезло тебе — видимо, школа нормальная попалась!
Крис сочувственно кивает, не зная, что тут еще можно сказать. А земляки посматривают на него с недоверием.
— Ну а до школы? Когда ты совсем мелкий был, ты же спрашивал взрослых, почему все дети розовые или коричневые, а ты — лиловый? — продолжают они допытываться. — Как они тебе объяснили, что ты — чужак?
— Да никак не объясняли... то есть, я этого не помню, — пожимает Крис плечами. — Должно быть, когда мне все рассказали, я еще младенцем был.
Новые знакомые явно разочарованы, но другого ответа у Криса для них нет. Он действительно всегда знал, что его усыновили и что его настоящие родители были родом с планеты Эрс из системы Вольфа. Знал, что они и еще несколько эрских пар работали на Земле — точнее, на туристических кораблях, возивших эрских туристов по Солнечной системе, и что на одном из этих кораблей случилась авария. Там был и его отец, а мать в это время лежала в роддоме на Земле — она родила Криса на следующий день после смерти отца и умерла в ту же секунду, когда он сделал свой первый вдох. Еще несколько эрских детей были тогда на Земле в яслях — дожидались, когда родители отработают смену и вернутся за ними. Но так и не дождались... Некоторых потом забрали на Эрс родственники, но еще несколько оказались не нужны дальней родне, и их усыновили земляне. Подробности о катастрофе Крис, правда, узнал позже — их приемная мать рассказала ему, когда он был уже подростком. Но все самое главное о своих настоящих родителях и об их родной планете он знал всегда.
Дальнейший разговор с земляками не клеится, и Крис, дождавшись начала нового танца, идет приглашать одну из своих одноклассниц.
А вот уже и космошкола. Перерыв между лекциями, группа курсантов бурно что-то обсуждает, Крис подходит узнать, о чем речь, и хлопает по плечу одну из стоящих к нему спиной девушек:
— Что тут за шум?
Она оборачивается, оказывается нос к носу с ярко-лиловым синеволосым инопланетянином и с испуганным воплем отшатывается. Курсанты хохочут, Крис — громче всех. Потом он включается в разговор и быстро забывает об этом забавном инциденте. Но, как выясняется на следующий день, девушка о нем не забыла...
— Здравствуйте, Крис, — подкарауливает она его у входа в буфет с виноватой улыбкой. — Я хотела бы перед вами извиниться. Вы ведь не сильно на меня обиделись?
— За что извиниться?!
— Понимаете, я вчера от неожиданности вскрикнула... — ее лицо заливается краской и становится лишь немного боле светлым, чем малиновая физиономия Криса. Он, впрочем, тоже делается еще краснее, чем обычно.
— Что вы, какие глупости! Как вас зовут?
— Веста...
— Веста, во-первых, вы ничем меня не обидели. А во-вторых, поймите — вы вообще не сделали ничего плохого. То, что живые существа с опаской относятся ко всему чужому — это не только не плохо, это вообще нормально. Без этого ни одна разумная цивилизация не выжила бы!
— Но как же...
— Глупости это! Пойдемте, лучше, я вас кофе угощу!
И не давая Весте развить тему обид и расовых различий, Крис тянет ее в буфет...
Еще несколько воспоминаний пролетают, вспыхивая в сознании и тут же тускнея. Лекции и семинары, практические занятия на симуляторах, первый полет на настоящем корабле... И разговоры, беседы обо всем на свете — в компании таких же курсантов и Ивана с Алисой, в тесных комнатах общежитий и в лесу у костра, в перерывах между уроками, иногда чуть ли не на бегу из одной аудитории в другую. Но самые интересные беседы — именно у костра, в темноте, когда лицу жарко от рыжих языков пламени, а за спиной возвышается холодная черная стена ночной темноты. Кто-то из курсантов бренчит на гитаре, кто-то страстно целуется, еще двое или трое спят, развалившись на расстеленном на траве покрывале — самое время не только для романтики, но и для философских бесед.
Патрик прикуривает от вынутой из костра горящей ветки, выпускает вверх густые клубы дыма и, глядя на Криса, снисходительно пожимает плечами:
— Не обижайся, но я не понимаю, чего ты еще хочешь! Ты официально — гражданин Земли. Ты учишься и скоро будешь работать на точно таких же условиях, что и мы все! Я лично считаю тебя своим другом — таким же... нет, даже более близким, чем многие мои друзья-люди. И другие наши ребята и девчонки, уж можешь мне поверить, думают о тебе так же. Тебя уважают. А Веста тебя еще и любит — извини, но о вас с ней только ленивый сплетни не пересказывал. К тебе все относятся так же, как к землянам, ничуть не хуже. Скажи, я не прав?
— Ты прав, — признает Крис. — Я знаю, что вы все меня уважаете.
— Тогда чего тебе еще надо, а? Тебе не кажется, что требовать от землян чего-то еще — это уже наглость?
Крис отвечает не сразу. Некоторое время он смотрит в пляшущие перед ним языки пламени и взлетающие в черное небо искры, и лишь потом, вздохнув, разводит лиловыми руками:
— Наверно, ты прав. Я действительно обнаглел и хочу слишком многого...
Новый яркий проблеск в памяти — Крис стоит перед толпой таких же синеволосых высоких личностей с лицами ядовито-малинового оттенка. Сейчас эти лица кажутся особенно яркими — его соотечественники злятся. На него, на других землян, на эрское правительство, которое не спешит признать их своими гражданами.
— Выслушайте меня! — восклицает он, едва не срывая голос, чтобы перекричать своих соотечественников. — Вы не имеете права так вести себя на Земле! Эта планета приютила нас, когда мы остались сиротами. Когда Эрс от нас отказался. Эта планета помогла нам вырасти, выучиться... и никогда не требовала ничего взамен! И мы тоже не имеем права ничего от нее требовать. Земля нам ничего не должна!!!
— Земля не имеет права считать нас чужими! Мы — такие же люди, как и коренные жители! — выкрикивают в ответ молодые лиловолицие парни и девушки.
— А к нам здесь именно так и относятся — как к своим родным, коренным! — еще громче вопит в ответ Крис. — Расходитесь, вы воюете с призраком, с ветряными мельницами!!!
— Земля не имеет права нас здесь удерживать! Мы хотим на родину! На Эрс! Наше солнце — Вольф!!!
— Мы не нужны Эрсу! Не нужны — понимаете?! Нас не выпускают туда, потому что там нам не дадут даже высадиться на планету! Вы же читали их законы: для них тот, кто вырос не на Эрсе — чужой!
— Врешь!!! — два десятка голосов Крису не перекричать, и он, безнадежно махнув рукой, отступает за спины полицейских, стоящих в оцеплении. Его предупреждали: убедить выросших на Земле эрсов, что на своей исторической родине они никому не нужны и что это не Земля запретила им вылет, а правительство Эрса отказалось их принять, невозможно. Если уж это не удалось куда более талантливым переговорщикам! Но он должен был хотя бы попробовать — все-таки генетически именно они были ему родными...
— Ты нам — не брат! — кричит кто-то из эрсов ему вслед. — Ты всех нас предал, продался землянам!
Крис не отвечает. Ему вспоминаются случайно услышанные накануне слова Патрика, командира их катера: «Крис мой друг, но как я могу доверять ему на сто процентов? Как мы можем быть уверенными, что он в последний момент не перейдет на их сторону? Он — эрс, а не землянин!»
Крис не стал переходить на сторону своих соотечественников. Не стал требовать, чтобы его отпустили на Эрс, где он ни разу не был, и просить эрское правительство дать ему вид на жительство. Патрик ошибался, считая его способным на предательство. А вот другие сироты-эрсы, видимо, были в этом правы? Их-то он предал, когда не встал на их сторону!
— А ведь они именно поэтому рвутся на Эрс, — тихо бормочет Крис, возвращаясь в тот день домой. — Потому что на Земле их все равно никогда не будут считать полностью своими. Никогда не назовут людьми. Было бы иначе — им бы и в голову не пришло отсюда убегать! А так — они хватаются за самый ничтожный шанс попасть туда, где будут своими, родными...
Он уже понимает, что и сам хотел бы ухватиться за этот шанс. Потому что и его на Земле никогда не будут считать своим, а что будет на Эрсе, он все-таки не может знать точно. Потому что там могут оказаться те, кто отнесется к нему абсолютно так же, как к другим эрсам.
Но он знает, что никогда этого не сделает. Потому что земляне, может быть, и относятся к нему, как к чужаку, но сам он считает родными именно их, а не эрсов.
Но и это воспоминание тускнеет и исчезает, заслоненное другим — самым свежим, последним.
Война с Эрсом, неожиданно вспомнившим, что на Земле живут потомки его граждан, и посчитавшим это подходящим предлогом, чтобы захватить несколько обжитых людьми малых планет в Солнечной системе, длится уже полгода. Патрульный катер Криса висит в пустоте среди пустынных астероидов, спрятавшись за самым крупным из них от боевого корабля Эрса. Вся команда собралась в рубке, Патрик заглядывает каждому в лицо:
— Наш сигнал дойдет до Земли только через час — за это время эрсы успеют ударить хотя бы по одному городу на Марсе. А Марс получил нашу информацию только что, и эвакуировать всех там не успеют. Надо отвлечь эрсов на себя, это единственное, что мы можем сделать. Веста сейчас сядет в спасательную капсулу и полетит на Марс, а мы...
— Это еще почему?! — взвивается стоящая рядом с Крисом Веста, единственная женщина в команде.
— Потому что я так приказываю, — небрежно бросает Патрик и, не глядя больше на девушку, продолжает. — Мы не сможем их уничтожить, но если они решат взорвать нас, мы попробуем увернуться. Постараемся проделать это несколько раз, чтобы они израсходовали на нас как можно больше энергии.
— Они потратят на нас только один заряд — и спалят нас ко всем чертям! — мотает головой Влад.
Остальные молчат. Всем ясно, что Влад прав — катер не сможет долго увиливать от огромного автоматически управляемого корабля. И всем понятно, что прав Патрик — это единственное, что они могут сделать, и это лучше, чем не сделать вообще ничего.
Или все-таки был еще один вариант, который никому пока не пришел в голову? А может быть, пришел, но никто не решался первым его высказать? Крис тоже решился не сразу, медлил почти минуту...
— Можно загрузить в капсулу все топливо, сколько влезет, и запустить ее в корабль, — сказал он чуть дрогнувшим голосом. — Целиком она его не взорвет, но повредит достаточно сильно, и стрелять по Марсу он уже не сможет.
— Он ее расстреляет еще на подлете, у него же защита! — возражает Веста.
Крис смотрит ей в глаза:
— Не расстреляет, если в ней будет находиться живой эрс. Их защита настроена так, чтобы даже случайно не подбить своих.
Он ждал, что его будут отговаривать, что Веста повиснет на нем и будет плакать, что Патрик в приказном тоне велит ему замолчать. Он приготовился спорить, доказывать, убеждать друзей, что это лучший выход, утешать Весту... Но товарищи по команде лишь уставились на него округлившимися глазами, в которых застыл не только ужас, но и... неужели облегчение?
— Ты... хорошо подумал? — спросил Патрик, и Крис молча кивнул.
«А если бы в капсуле мог полететь только кто-то из них? Или из других землян? Они бы так же легко согласились? — Крису страшно хотелось спросить друзей об этом, но времени на философские споры у него не было. — А если бы я решал, отправить на смерть кого-то из них или кого-то из эрсов?» — пришла к нему еще одна мысль, и на этот вопрос он тоже не успел дать ответ.
Но одну минуту он все-таки позволил себе потратить на разговор.
— Патрик, я хочу, чтобы меня похоронили на Земле, — сказал Крис, уже направляясь к выходу из рубки и остановившись на пороге. — И чтобы на моей могиле было написано, что я был землянином. Человеком.
С этими словами он вышел. И, кажется, после этого Веста все-таки заплакала.
Непроницаемо-черный борт чужого корабля заполнил собой все небо. Звезд Крис больше не видел. Вспоминать ему тоже было уже нечего.
«А ведь я — единственная личность во всем мире, которая может помешать этой махине уничтожить земные колонии! — вдруг особенно ясно осознает Крис. — И именно наш патруль оказался рядом с этим кораблем! Не для этого ли вообще я родился на Земле и сразу же потерял родителей?! Чтобы она стала моей родиной, и я теперь мог ее спасти?..»
Красивые слова о предназначении всегда казались Крису слишком вычурными и пафосными. Но теперь он готов был именно в таких торжественных выражениях признать: даже если бы он заранее знал, что ему предстоит появиться на свет на Земле, чтобы потом отблагодарить ее за это ценой своей жизни, он бы согласился. И если бы этот его путь не был изначально предопределен, он все равно бы его выбрал. Жаль, сказать об этом было некому...
...Через несколько секунд оставшиеся в катере патрульные тоже перестали видеть звезды — на короткий миг их затмило ослепительное пламя бесшумного взрыва.
Остатки взорвавшейся капсулы удалось отыскать и доставить на Землю только через шестнадцать лет. Патрик, к тому времени ставший ректором Космической академии и кандидатом в мэры их с Крисом родного города, проследил, чтобы его другу-эрсу организовали почетные похороны. Но делать на надгробии надпись о том, что Крис был человеком, Патрик отказался.
— Он герой, никто не спорит, — говорил он своему заместителю Владу после церемонии. — Но как его можно назвать человеком, если генетически он — эрс?
Татьяна Минасян © 2014
Обсудить на форуме |
|
