КМТ

     Учебники:
        по литературе
        по фотографии
        по живописи
        по музыке

     Издатели:
        издательства
        периодика

     Права

     Ссылки:
        программы
        сетература
        галереи
        полезное

     Конкурсы

Фантастическая пьеса

Олег Большов © 2008

Туманный дом

Трагедия в трёх действиях

Действующие лица

   Саша, математик.
   Вадим, служащий среднего звена одной уважаемой фирмы.
   Дина, она же Оля, молодая девушка.
   Егор, криминальная личность.
   Семён Фёдорович Пицевич, администратор экспедиции.
   Альберт Вениаминович Супрун, богатый человек.
   Елена Станиславовна, его жена, красивая женщина.
   Иван Маркович Файкулассе, он же Потапыч, неприятный дед.
   Жанвье Ланьон, француз.
   
   
   

Место действия

   
   Всю сцену занимает большая комната. Эта комната — почти весь первый этаж частного дома, ещё на первом этаже есть кухня, ванная, туалет, но они не показаны, просто вход в коридор, который к ним ведёт. Над этим коридором лестница на второй этаж, мансарду.
   Теперь непосредственно сама комната:
   Левая часть комнаты (слева на право): входная дверь (открывается вовнутрь и так, чтобы зритель не видел, что за ней находится), диван и тумбочка.
   Центр: пустое пространство с произвольно расставленными тремя-четырьмя стульями, позади этого пространства стена с окном (за которым непроницаемо-белый фон), под окном стоит небольшой стол.
   Правая часть (слева на право): тумбочка с телефоном, разложенный диван, поставленный высоким изголовьем на небольшом расстоянии от стены, далее лестница на второй этаж, под лестницей вход в коридор, ведущий на кухню, ванную и туалет.
   На диванах раскиданы подушки, лежат пледы.
   
   
   
   

Первое действие

1. Где мы?

   В комнате пять человек: Дина, Саша, Вадим, Егор и Семён Фёдорович Пицевич. Саша и Дина сидят на стульях. Вадим лежит на диване, который ближе к двери, Егор и Пицевич на разложенном диване. Каждый из присутствующих имеет недоумевающий вид; кто-то из них более растерян, кто-то менее, а кому-то до сих пор кажется, что он продолжает спать.
   За окном завывает неприятный ветер.
   
   ВАДИМ: Где я?
   ЕГОР (лёжа на кровати и в этой неудобной позе роясь по карманам): Закурить ни у кого нет?
   Молчание, все приходят в себя.
   ДИНА: Странно. Комната какая-то. Хотя вон там (показывает в сторону двери), я точно знаю, выход на улицу.
   ЕГОР (разжился где-то сигаретой, закуривает): Конечно, выход, там же дверь.
   ВАДИМ (привстаёт с кровати, вынимает мобильный телефон, набирает номер): Ах, ты! Связи нет.
   ДИНА (достаёт из сумочки телефон): Как обычно — аккумулятор сел. (Бросает телефон обратно.)
   САША (тоже пытается дозвониться, потом убирает сотовый): Без толку.
   Саша осматривается, подходит к комнатному телефону, поднимает трубку, вслушивается, разочарованно опускает её обратно.
   ВАДИМ (всё ещё мудря со своим телефоном): Да, связи нет...
   САША: А как мы сюда попали?
   Все молчат, смотрят друг на друга. Пицевич ещё находится в прострации, он приподнял голову и растеряно осматривается. Егор встаёт и, покуривая, начинает ходить по комнате.
   ВАДИМ (неуверенно): Раз никто не хочет, наверно, я начну. Последнее, что помню, это меня толкнули, и я упал, сильно ударился головой, до сих пор болит... потом, наверное, сюда принесли. Всё.
   САША: А кто принёс?
   ВАДИМ: Не помню. (Морщится.) Нет, не могу вспомнить.
   САША: Я, почему спрашиваю... я ведь, если честно, ничего не помню. Последнее, что помню: был на даче, у меня ещё что-то с электричеством случилось. Потом кто-то закричал, да так громко, что у меня уши заложило... кричал то ли от страха, то ли... чего-то он там не хотел. Ещё свет нестерпимо яркий был, как от прожектора, только, наверно, ещё ярче. Потом я вот здесь оказался. Хорошо помню только, что страшно было. (И неуверенно добавляет.) Может, даже это я кричал.
   ВАДИМ: Страшно — это да. Свет я тоже помню. И туман, стоящий вокруг плотной стеной, удушливый такой, казалось, чуть отвлечешься, сосредоточенность потеряешь, и он набросится на тебя.
   ДИНА: А мне вот нисколечко страшно не было. Щекотно — было, когда этот дым или газ, как его там, в нос и уши лез. (Пауза.) Меня, кстати, Дина зовут.
   САША (поднимает руку): Саша, Александр.
   ВАДИМ: Вадим.
   Саша с Вадимом пожимают друг другу руки.
   Семён Фёдорович Пицевич и Егор на этот акт знакомства никак не реагируют, молчат; Егор продолжает бродить по комнате, рассматривая всё вокруг, Семён Фёдорович приподнялся на локтях и бесцельно водит головой, мучительно пытаясь что-то вспомнить или понять.
   САША (обращаясь к Дине): А как вы здесь очутились, помните?
   ДИНА: Как, как? Вы ж меня и затащили, я ещё идти не хотела, упиралась, а вы за руку и сюда. Или это были не вы? (Легкомысленно.) Хотя не помню.
   САША: Странно... (Потом обращается к Пицевичу.) А как вы сюда попали?
   ПИЦЕВИЧ: Что? (Непонимающе смотрит на Сашу.)
   ВАДИМ: Каким ветром вас сюда занесло?
   ПИЦЕВИЧ (моргая): Ветром?.. (И что-то, наконец, поняв.) Именно, что ветром! Вы... Вы не поверите, из летящего самолёта.
   ЕГОР (перестает бесцельно ходить, подходит к Пицевичу и всматривается в него): Что за бред?
   САША: Это как?
   ПИЦЕВИЧ: Взяли меня под белы рученьки, открыли люк и выкинули, без парашюта прямо в... туман.
   САША: Кто выкинул?
   ПИЦЕВИЧ: Кабы знать, нас с пилотом только двое в самолёте было, ещё небольшой багажный отсек, ну, там: продукты, вода питьевая, оборудование и всё — больше... больше никого, клянусь Богом! Помню ещё, как пилот ругался: дескать, что за чёрт, откуда тут такая облачность, ну и ещё кое-что по матушке добавил в адрес метеорологов... А потом со мной и произошла вся эта катавасия.
   ВАДИМ: Так вы в воздухе, что ли были?
   ПИЦЕВИЧ: Ну да, я и говорю, летел. Небольшой гражданский самолёт. Я, пилот и груз. (После небольшой паузы добавляет.) Весьма ценный груз, мне точно за него голову снимут. Импортное оборудование, по-моему, французское. В документах ещё была его стоимость указана: семь с половиной миллионов евро. (Тяжело вздыхает.) Даже хотели милицейское сопровождение дать... Вы, понимаете, раньше никогда не летал, тем более на таком маленьком самолёте, боялся страшно. Но делать нечего. На месте ещё вчера должен был быть, дома задержался, а тут сказали, что так, на самолёте, значительно быстрей будет, а меня сроки поджимают, и так экспедиция из графика выбилась. (Вздыхает.) У меня экспедиция под Оренбургом, я зам начальника, Семён Фёдорович Пицевич. Извините, что забыл представиться, действительно все как в тумане, (кланяется) Семён Фёдорович Пицевич, администратор.
   ДИНА: Ну вас, Семён Фёдорович, и занесло, какой Оренбург? Мы в Подмосковье. Я сама к подруге ехала, автобусная остановка в двух километрах от дачи. Пока пёхом шла...
   ПИЦЕВИЧ (не обращая внимания на слова Девушки, а возможно, и не слыша их): Я, очнувшись здесь, сначала подумал, что тогда, при падении, сильно головой ударился, получил черепно-мозговую травму, вот ничего и не помню. Меня лечили, прошло время, и теперь я из-за шокового состояния всё то, что было до катастрофы, вспомнил, а то, что после, забыл... А потом смотрю, пиджак на мне тот же. Ну, в котором летел. И вот. (Протягивает некий предмет, завернутый в салфетку.)
   ДИНА (Опасливо, косится на предмет, и на всякий случай отходит от Пицевича): Что это?
   ПИЦЕВИЧ: Яблоко. (Он разворачивает салфетку, там действительно лежит яблоко.) Мне жена — Наташа, перед полётом в карман положила.
   ЕГОР (берёт из рук Пицевича яблоко и начинает его грызть): Действительно свежее.
   САША: Может, это другое яблоко?
   ПИЦЕВИЧ: Да нет, то же самое, на салфетке ещё написано... Господи, Наташа! Как же она там без меня, ей, наверное, уже сообщили!.. Я же...
   ВАДИМ (прерывая Пицевича): Да погодите вы с вашей салфеткой, яблоком, женой... Вот вы говорите, что вас вытолкнули из самолёта где-то под Оренбургом?
   ПИЦЕВИЧ: Совершенно верно.
   ВАДИМ (Дине): А вы считаете, что мы в Подмосковье?
   ДИНА: А где ж ещё?
   ВАДИМ (Саше): Вы?
   САША: До сего момента думал, что мы в коттеджном посёлке, под Питером. На выходные за город выбрался, решил от всех уехать, поработать спокойно.
   ВАДИМ: А я, что мы в пригороде Саратова. Вот и интересно, где мы на самом деле находимся?
   ЕГОР (доедая яблоко): На этот вопрос, могли бы ответить те, кто нас сюда привёл или (с ухмылкой смотрит на Вадима) принёс.
   ВАДИМ (обращаясь к Егору): А вы сами кто будете, откуда?
   ЕГОР (смотрит, куда бы положить огрызок от яблока и, не найдя такового места, сует его себе в карман): Звать меня Егор. А вот откуда, пока повременю с ответом.
   ВАДИМ: Почему это?
   ЕГОР: Да так... имею на это причины. Конечно, могу соврать, но что вам с этого будет?
   ВАДИМ: Да, тогда уж, действительно, повремените.
   ЕГОР: А вы ведь сами не сказали о своём последнем воспоминании перед тем, как вы здесь очнулись. То, что вас куда-то, кто-то нёс — это понятно, а что было до этого?
    ВАДИМ (несколько удивлённо): Да, точно, не сказал. (Морщится как от сильной головной боли.) Кажется, шёл пострелять...в тир... (После некоторого раздумья добавляет.) Друзья пригласили.
   САША: А дальше?
   ВАДИМ (досадливо): Не помню. Всё как в тумане.
   САША (повторяет за Вадимом): ... в тумане. А вы заметили! Что каждый из нас в своих рассказах упоминает туман!
   ЕГОР: А чего его, туман, упоминать, смотри в окно и любуйся сколько влезет.
   Все смотрят в окно, Пицевич неумело крестится.
   Вадим идёт к двери и хочет её открыть.
   ПИЦЕВИЧ (подбегает к Вадиму и хватает его за руку): Не надо этого делать...Пожалуйста.
   Вадим мягко отстраняет Пицевича, затем осторожно открывает дверь, смотрит туда (в это время вой ветра усиливается); Вадим так же осторожно, как открывал, закрывает дверь, поворачивает ручку.
   ВАДИМ: Пожалуй, вы правы. (Садится прямо на пол около двери, видно, что он напуган.)
   К двери подскакивает Егор, резко распахивает её, потом так же резко захлопывает.
   ЕГОР (держась за ручку): Мать честная, не хотел бы я там оказаться, не туман, а кисель какой-то, вот-вот оттуда щупальце протянется.
   ПИЦЕВИЧ (кричит): Прекратите!
   Егор вздрагивает, смотрит на Пицевича и отходит от двери.
   САША (берёт стул и садится на него рядом с Вадимом): Что вы там видели?
   ВАДИМ (апатично): Туман.
   САША: И всего-то?
   ВАДИМ: Да нет, не всего... Давайте пока не будем об этом. Поговорим о чем-нибудь другом. Вот, например, вы кем работаете, а то заинтриговали своим: решил ото всех на выходные за город уехать, спокойно поработать.
   САША: Я учёный. Математик. Появилась интересная задачка, вот решил до конца додумать, а в городе этого сделать точно не дали бы, засуетили бы.
   ВАДИМ: Засуетили (улыбается). Ну, и как задачка, решили?
   САША: Да, почти. Но тут у меня, как на зло, электричество полетело, странная какая-то перегрузка произошла, и, что обидно, в самый ответственный момент. Полез чинить. А вы чем занимаетесь?
   ВАДИМ: Служащий одной крупной и весьма уважаемой фирмы. Скажем так, менеджер среднего звена.
   САША: А какой фирмы?
   ВАДИМ: Сейчас это не важно.
   САША: Наверно, вы правы, сейчас это не важно.
    ЕГОР (хмыкает себе под нос): Торгаш и арифметик.
   
   
   

2. Супруны

   
   Где-то наверху раздаются приглушенные голоса. Беседуют двое: мужчина и женщина.
   ЖЕНЩИНА: Внизу кто-то есть. Я слышала разговор. Пойди, посмотри.
   МУЖЧИНА: Хм, дорогая, это может быть опасно, я не вооружён.
   ЖЕНЩИНА: Что за чушь. Это, должно быть, здешний хозяин, и он нам, наконец, объяснит, где мы находимся, и что происходит.
   На лестнице появляется очень красивая женщина, Елена Станиславовна Супрун.
   ЕЛЕНА СТАНИСЛАВОВНА: Здравствуйте, господа.
   Немая сцена, все, вытаращив глаза, смотрят наверх. Первым опомнился Егор.
   ЕГОР (тихо в сторону): Она уж точно скажет, что из-под Парижа.
   ЕЛЕНА СТАНИСЛАВОВНА: Господа, какая-то муть за окном, ветер, мобильная связь отсутствует, не подскажите, что происходит?
   ВАДИМ: Самим бы знать.
   САША: По-видимому, произошла какая-то катастрофа, и все мы неким неведомым образом оказались тут, в этом месте, причём, никто не помнит как именно, если кто-то что-то и помнит, то весьма смутно. Но суть одно: мы все находимся здесь. И знаем, что за этими стенами небезопасно.
   ЕЛЕНА СТАНИСЛАВОВНА (делает полуоборот к двери на второй этаж): Альберт, выходи, нечего быть затворником, здесь все свои.
   Женщина спускается вниз, за ней появляется представительный, хорошо одетый, правда, слегка помятый мужчина, Супрун Альберт Вениаминович, он внимательно осматривает всех и тоже спускается на первый этаж.
   ЕЛЕНА СТАНИСЛАВОВНА: Там, наверху, ещё какой-то дед.
   ВАДИМ: Какой дед?
   ЕЛЕНА СТАНИСЛАВОВНА: Понятия не имею. Он спит. Мы пытались его растолкать, но безуспешно. (Очень тихо и как бы по секрету.) Должна признаться, что будили мы его не из-за того, что хотели что-то узнать, а из-за его храпа — это нечто ужасное. Я его одеялом с головой накрыла, так хоть немного потише стало, надеюсь, не задохнётся.
   ВАДИМ: Мы тут делаем своеобразный опрос, кто и что помнит из последнего, прежде чем очнулся в этом месте?
   ЕЛЕНА СТАНИСЛАВОВНА: Были дома. (Задумывается.) Или ехали в машине... (Морщится.) Не помню.
   ВАДИМ (поворачиваясь к мужчине): А вы?
   Супрун поджимает губы и отворачивается.
   ЕЛЕНА СТАНИСЛАВОВНА: Он тоже. Мы были вместе.
   ДИНА (обращаясь к мужчине): А ведь я вас знаю, не лично, конечно, а в журнале видела, на фотографии. Вы — Супрун Альберт Вениаминович, владелец ...
   СУПРУН (перебивает Дину): Ну и что с того (хотя видно, что ему лестно это слышать от молоденькой девушки, и он даже позволяет себе улыбнуться).
   ДИНА: Я вас по вашей жене признала.
   Улыбка Супруна увядает.
   СУПРУН (говорит, скорее всего, чтобы скрыть неловкость, а заодно сменить тему): А кто-нибудь пытался выходить на улицу?
   ВАДИМ: Нет уж, увольте.
   СУПРУН: А что так?
   ВАДИМ: Сами сходите, узнаете.
   ЕГОР: Если повезет, вернётесь, и нам расскажите.
   СУПРУН: А что уже известно?
   ВАДИМ: Что там небезопасно. Признаюсь, мне сейчас за дверь и смотреть то страшно — не то что выходить.
   Супрун, не дослушав, подходит к двери, отрывает, секунду смотрит и закрывает. Вой ветра на мгновение усиливается и тут же стихает.
   ВАДИМ: Ну как?
   Супрун, ничего не говоря, отходит от двери.
   ПИЦЕВИЧ: Мне всё время кажется, будто что-то нас пытается рассмотреть оттуда, но не может, а когда вы открыли дверь, наконец, увидело и стало приближаться! Вы же все слышали, как оно приближалось? Не говорите, что это не так! И, вообще, у меня ощущение, что там постоянно кто-то ходит. Огромный! Нужно закрыть эту чёртову дверь, на ключ! А то не ровён час...
   ВАДИМ: Если бы у нас был этот ключ.
   СУПРУН: А где он?
   САША: Неизвестно.
   СУПРУН: Так подоприте её чем-нибудь.
   САША: Мне кажется, если с нами до сих пор ничего не случилось, так и в дальнейшем не стоит переживать по поводу незапертой двери.
   Сказав всё это, Саша встаёт и подпирает ручку двери стулом.
   ПИЦЕВИЧ (обращаясь почему-то к Егору): Нужно её, вообще, забаррикадировать.
   ЕГОР: Была охота мебель двигать, вам надо — вы и баррикадируйте.
   
   
   

3. Дом

   
   ДИНА (обращаясь к Елене Станиславовне): А там второй этаж, да?
   ЕЛЕНА СТАНИСЛАВОВНА: Да какой второй этаж, так мансарда, в одну комнату.
   ДИНА: Ага, тогда вон там должны быть туалет, ванная, а ещё дальше кухня. (Показывает на вход в коридор под лестницей, уходит туда, слышно хлопанье дверей.) Так и есть! (Девушка появляется из коридора.) Странно, это место очень похоже на один дом. Давно, очень давно, когда я была маленькая, с родителями гостила у знакомых в загородном доме или на даче, точно не помню, как у них это называлось. Я тогда страшно завидовала, и хотела, чтобы и у меня... вернее, у моих родителей был такой же дом.
   ЕГОР: Ну и что?
   ДИНА: Нет, ничего, просто вспомнила.
   САША: А может это и есть тот дом?
   ДИНА: Не-е, это вряд ли, да и давно это было. Где он находится, я сейчас и не вспомню.
   ВАДИМ: Ну, ладно, если нам какое-то время предстоит тут жить, то надо обследовать это место.
   
   Даже не дослушав до конца Вадима, все расходятся по дому: уходят на кухню, возвращаются, поднимаются на второй этаж, спускаются вниз, и так неоднократно.
   
   На месте остаётся только один Пицевич, он сидит на кровати, и смотрит перед собой, обхватив голову руками.
   ПИЦЕВИЧ (тихо): Помилуй рабов своих грешных, Господи!
   
   Слышатся голоса из глубины дома.
   САША: Есть еда, холодильник битком забит, еле обратно закрыл.
   ЕГОР: Курево тоже есть, коробка целая, (тоскливо добавляет) а выпивки — ни капли.
   ДИНА: Микроволновка, газовая плита, и жрачки сколько угодно, так что жить можно.
   СУПРУН: Посмотрите, нет ли там сигар? Я предпочитаю ... (название произнесено тихо и неразборчиво).
   ДИНА: Ну, дядя, ты даёшь. (Небольшая пауза.) Нет, сигар тут нет... никаких... только сигареты.
   ВАДИМ: Газ и водопровод работают.
   Слышен звук сливаемой из унитазного бочка воды.
    ЕГОР (жизнерадостно): И канализация.
   ВАДИМ: Что ж это за загородный дом такой: ни подвала, ни даже подпола, доски так плотно прибиты, что ни одного просвета не видно.
   САША: Чердака тоже нет, и выход на крышу отсутствует.
   ВАДИМ: Дина, а вы не помните, в том, вашем доме подвал, подпол или чердак были?
   ДИНА: Не, не помню. Я ж маленькая была, кто ж меня в такие места пустил бы. И что вы ко мне пристали? Не тот это дом, похож просто.
   ЕЛЕНА СТАНИСЛАВОВНА: Дорогой, что ты делаешь?
   СУПРУН: Решил перекусить, а что?
   ЕЛЕНА СТАНИСЛАВОВНА: Это же чужое?
   СУПРУН: Ну и что? Я не помню, когда последний раз ел.
   ЕГОР: Верно подмечено. Уважаемый, не подцепите мне во-он той ветчинки.
   СУПРУН: Извольте.
   ЕГОР: Благодарствую.
   
   Наконец все возвращаются в комнату, некоторые что-то жуют.
   ДИНА: Может тут комп есть, инет?
   ВАДИМ: Инет — это Интернет, что ли?
   ДИНА (непонимающе смотрит на Вадима): Ну да, инет.
   САША: Увы, компьютера здесь нет, а Интернета и подавно.
   ДИНА: Мрачновато.
   САША: Не то слово.
   СУПРУН (курящему в комнате Егору): Кстати, прекратите здесь курить эти дешёвые сигареты.
   ЕГОР: Других нет, а меня и такие устраивают, сигарами не избалован.
   СУПРУН (возмущённо): Но здесь же нет кондиционера!
   ЕГОР: А где же мне прикажете это делать, на улицу выходить, что ли?
   СУПРУН: Это можно делать на кухне.
   САША: В самом деле, Егор, здесь же дамы.
   ЕГОР: Убедили (уходит на кухню).
   СУПРУН: Без него и воздух как-то чище стал. Вот ещё бы дозвониться в службу спасения... Всего лишь один единственный звонок, и было бы совсем замечательно.
   САША: Похоже, мы тут надолго застряли. Благо есть четыре больших дивана, два здесь и два наверху, если по двое на каждом спать, то, как раз места всем хватит.
   ДИНА: Ну уж дудки, я в подсобке раскладушку с матрасом нашла, буду на ней дрыхнуть.
   ЕГОР (возвращается с кухни): Интересно где?
   ДИНА: Что где?
   ЕГОР: Дрыхнуть.
   ДИНА: Здесь или на кухне устроюсь.
   СУПРУН: Пардон, на кухне мы вроде договорились курить.
   ДИНА: Значит здесь. Наверх не пойду, там дед такие рулады выводит — он даже вой ветра заглушает.
   СУПРУН: А нам что и дальше рядом с ним спать? Хотя с другой стороны наверху нет такого столпотворения.
   Дина уходит в коридор, Саша идёт за ней. Приходят с раскладушкой, матрасом и двумя подушками, ставят недалеко от лестницы.
   Саша и Дина разговаривают между собой.
   ДИНА: И чем здесь заниматься? Если чудовища до тебя добраться не успеют, то сам помрешь со скуки.
   САША: На втором этаже стеллажи с книгами. Попробуй почитать, говорят, помогает от скуки.
   ДИНА: Да что ты думаешь, я такая простушка, в институте как-никак полтора года проучилась. Что ты головой качаешь. Правда, правда! Потом вышибли. Я забила на учёбу, а меня взяли и вышибли. Вот такие дела! А уже за это родаки грозятся вышибить из дома, перед этим, опять таки, вышибив из меня бунтарский дух. Во как! Так вот, в моей жизни, в последнее время, получаются сплошные «вышибить».
   САША: И что дальше делать собираешься?
   ДИНА: Побалбесничую и восстановлюсь.
   САША: Только нужно сначала отсюда выбраться.
   ДИНА: Выберемся! Не из таких передряг выбирались!
   САША: Это точно. Пойдём чайку попьём.
   Саша и Дина уходят на кухню.
   ДИНА (из кухни): Прикольно, я точно помню, что у нас оставалось восемь баночек с джемом, десять было, две мы съели. А сейчас их опять десять.
   САША (тоже из кухни): Ну-ка, признавайтесь, кто тайно пронёс в дом баночки с джемом и подкладывает их в холодильник.
   Слышится смех Дины.
   СУПРУН: Господа, а ведь девушка права. Я ещё думал, что мне пригрезилось. Открываю холодильник взять сыр, рядом стоят три пакета молока, закрываю холодильник, потом думаю, нет, этого сыра мне будет мало.
   ЕЛЕНА СТАНИСЛАВОВНА: Обжора.
   СУПРУН (пропускает замечание мимо ушей): Открываю дверцу, беру ещё, а там смотрю...
   ДИНА (выходит из коридора с большой чашкой в руках) Гномик?!
   СУПРУН: ...стоят уже, не три пакета, а четыре. Я закрываю, открываю опять, а там уже пять пакетов, и сыра, вроде бы, прибавилось. И я, чтобы уличить, этого некто, кто туда всё подкладывает, еще, не успев закрыть, сразу распахиваю дверцу. (Альберт Вениаминович делает театральную паузу.)
   ДИНА (в нетерпении): Ну? Ну и?
   СУПРУН: Увы, наш таинственный благодетель или ваши гномики, сударыня, не пойманы. Как стояло на полке пять пакетов, так их там пять и осталось, ни больше, ни меньше.
   ЕЛЕНА СТАНИСЛАВОВНА: Там, на полке всего пять пакетов молока умещается, больше просто бы не вместилось.
   ДИНА (обращаясь к Супруну): Какой милый розыгрыш, я и не ожидала от вас.
   СУПРУН (удивлённо): А я и не разыгрывал. Так всё и было.
   Из кухни заходит Саша, он внимательно смотрит на Супруна, потом уходит обратно. На кухне слышен шум, кто-то несколько раз открыл и закрыл дверцу холодильника. Затем в комнату входит Саша, в каждой руке он держит по пакету молока.
   САША: В холодильнике ещё пять. Действительно, мистика какая-то...Ну, как поступают вода, электричество, газ, ещё можно понять, если катастрофа...(Обрывает себя.) Но это... (Вертит в руках пакеты молока.)
   ДИНА (всё ещё веселясь): Маленькие гномики приносят.
   ЕГОР: Ну, без них уж точно никак не обошлось.
   ВАДИМ (обращаясь к Саше): Можно? (Берёт у Саши пакеты с молоком, внимательно их рассматривает.) Хм, ни на одном из них не указана дата изготовления. Думаю на всех других продуктах то же самое.
   САША (быстро идёт на кухню, кричит): Вы правы!
   СУПРУН: Но продукты свежие.
   ПИЦЕВИЧ: Дьявольское наваждение.
   За окном сильнее подул ветер. Этот ветер, словно, сдул со всех веселость, если она и была.
   ЕЛЕНА СТАНИСЛАВОВНА (ёжась и кутаясь в плед): Странно всё это как-то и страшно. Туман этот за окном, ветер... Когда здесь день, а когда ночь? Всё время какие-то сумерки. Как будто солнце хочет взойти, но ему что-то мешает, что-то не даёт это сделать... И дед там, наверху. Мне кажется, он и не спит вовсе, а только притворяется.
   ВАДИМ: Зачем ему это нужно?
   ЕЛЕНА СТАНИСЛАВОВНА: Не знаю. Только он страшный.
   ВАДИМ: Почему же страшный, обычный дед, храпит себе.
   ЕЛЕНА СТАНИСЛАВОВНА: Нет, он страшный, поверьте мне, я в людях разбираюсь, даже в спящих.
   
   
   

4. Когда мы?

   
   В комнате Вадим и Саша.
   Саша сидит за столом, он выписывает что-то на листки бумаги и, разложив карту, делает на ней пометки и проводит какие-то линии.
   ВАДИМ: Чем занимаетесь? (Нагибается и, склонившись немного на бок, чтобы было удобно, читает.) Карта. Европейская часть России. Ого! Серьёзный масштаб.
   САША: Какая была... хорошо, хоть не контурная. (Улыбается.) Вот пытаюсь понять, где мы находимся. А главное когда.
   ВАДИМ: Ну как? Получается?
   САША: Нет. Бред какой-то выходит. С последним местом, кто какое помнит ещё туда сюда, а вот со временем, и с числами вообще какая-то ерунда получается. Но я не теряю надежды в этом разобраться, не все ещё рассказали: дед всё ещё спит, да и...(Кивает в сторону входящего в комнату Егора.)
   Егор ковыряет в зубах и мурлыкает под нос какую-то нехитрую мелодию.
   ВАДИМ (окликает Егора): Любезный, вы не уделите нам несколько минут. Хотим вам задать пару вопросов.
   ЕГОР (подозрительно): Это ещё зачем? (Потом, немного подумав, кивает.) Хотя ладно, вы ребята, вроде, неплохие — худого мне не сделаете. (Подходит и садится на стул.)
    САША: Мы хотим выяснить, где сейчас находимся, а чтобы это понять, нам нужно знать, где и когда находился каждый из нас в последний момент, когда он себя помнил, и желательно, чем в тот момент занимался.
   ЕГОР: Ишь, чего захотели, чем занимался...
   ВАДИМ: Мы сейчас одни и поверьте, дальше нас это не пойдёт.
   ЕГОР: А зачем это нужно?
   САША: Я же сказал, узнать, где находимся.
   ЕГОР: Зачем?
   САША: Как зачем? Чтобы выбраться отсюда.
   ЕГОР: Чё тут выбираться, вон она дверь (кивает на дверь), кому тут надоело — выходи. Конвой у двери не стоит...
   ВАДИМ: А вы не боитесь?
   ЕГОР: Чего?
   ВАДИМ: Того, что вас там может встретить.
   ЕГОР: Это другой вопрос.
   САША: В конце концов, нам нужно это знать, чтобы разобраться, что происходит.
   ЕГОР: Мне это не интересно... (Щупает свой живот.) Что-то мне кажется, я не доел, пойду на кухню, может, себе яишенку ещё приготовлю. Компанию не составите? ... Ну, как хотите. (Уходит.)
   САША: Вот гад, явно что-то скрывает.
   ВАДИМ (ухмыляется): Понятно, что скрывает. Такому и не скрывать.
   САША: А может, просто, не хочет говорить.
   ВАДИМ: Может... Эх, из-за его яишенки у меня аппетит разыгрался. Пойдёмте и мы перекусим.
   САША: Пошли.
   ВАДИМ: Жаль, что с нами в дом хороший повар не попал.
   САША: А вот это действительно жаль.
   ВАДИМ: У вас случаем нет скрытого таланта к кулинарии?
   САША: То же хотел спросить у вас.
   Оба, смеясь, уходят.
   
   Через короткий промежуток времени в комнату входит Саша, он на ходу что-то ест, подходит к столу, смотрит на разложенную карту, недовольно морщится. Чуть позже появляется Егор.
   ЕГОР (смотрит на Сашу): Эх, наука, всё на ходу да всухомятку, так и до язвы недолго. (Подходит к столу, кивает на бумаги.) Хоть не зря страдаешь? Выходит что-нибудь?
   САША: Пока нет.
   В комнату входит Вадим, но, видя, что Саша и Егор беседуют, тут же отступает в коридор.
   ЕГОР: Ладно, давай подсоблю. А то вы давеча пристали, как пара банных листьев, и я, вроде как, в несознанку пошёл, извини, привычка. Я расскажу, но это строго между нами, чтобы больше ни одна живая душа не знала. Вадима в подробности не посвящай. Сидел я под Воронежем. Что глазами моргаешь? Сидел я в тюрьме под Воронежем (тыкает пальцем в карту), где-то вот тут. И, как на зло, дела у меня спешные на воле нарисовались, делать нечего, пошёл на рывок. Последнее, что помню, как лез через забор, правда, не помню через какой, на зоне это было или после. Полный туман в голове. И ещё одно, одёжа (трогает одежду, что одета на нём) не моя. Думал, что когда упал с забора, головой несколько повредился, потому и не помню ничего, и в дом этот случайно забрался, чтобы только малость перекантоваться, вещичками разжиться. А тут придурки какие-то, вы то есть, ну и вроде как стал вам подыгрывать.
   САША: Подыграл?
   ЕГОР: Угу, забавная пьеска получается. Я когда за дверь выглянул, меня чуть кондрашка не хватила.
   САША: А сейчас, что думаешь?
   ЕГОР: Щас даже и не знаю. Только страшно мне, до дрожи страшно. Потому как не бывает так, разве что во сне.
   САША: А когда это было? Когда бежал?
   ЕГОР: А в тот же день, когда ты девушку Дину в этот дом за руку волок.
   САША: Я не волок...
   ЕГОР: А я с кичи рывок не делал, так что мы квиты. (Видя, как Саша хмурится, Егор смягчается.) Ладно точный день не скажу, тут у меня в голове каша. Пока сам не разберусь, не назову. А вот в начале, какого это месяца было скажу... (Что-то шепчет на ухо Саше.)
   САША: Это точно?
   ЕГОР: Точнее не бывает.
   САША: А год?
   ЕГОР: Ну ты даёшь... (Опять шепчет на ухо.)
   САША: Просто по времени странновато получается.
   ЕГОР: А мне и странновато, и страшновато. Не из будущего же меня сюда закинуло. Ну ладно, ты, что хотел — услышал, я что мог — рассказал. И этой темы больше касаться не будем. Во всяком случае, пока.
   САША: Ну, а всё-таки, сам что думаешь тут происходит?
   ЕГОР: Не приставай ты с этим ко мне. Знал бы, что такая байда выйдет, с кичи бы рывок не делал.
   САША: Спасибо и на этом. (Делает пометки на карте.)
   Егор кивает и отходит.
   
   Вадим, видя, что Егор отходит от Саши, появляется в комнате, подходит к столу.
   ВАДИМ: Ну как, помогло?
   САША: Нет, ещё запутанней стало. Смотри. Сначала, по времени, у нас идёт Дина, последнее, что она помнит, было вот тут. Через неделю обрываются мои воспоминания, и обрываются они вот где. Потом проходит что-то чуть более двух месяцев. К этому времени, причём заметь, это один и тот же день, относятся, последние моменты, которые помнят: супруги Супруны, ты и Пицевич. У них — то ли их загородный дом, то ли вот эта автострада, далее идёшь ты, вот где ты у нас оказался, и Пицевич, его вон аж куда занесло, точное место указать не смог, оно и понятно. Далее ярким алмазом в этом перечне сверкает мой недавний собеседник, место он указал вот это, что не слишком вписывается в общую картину, а дату назвал просто поразительную, аж через шесть месяцев после твоего последнего воспоминания.
   ВАДИМ: Может он что-то путает, врёт или дурачится?
   САША (хмыкает): Дурачится? Зачем ему это. Хотя с него станется. Но я почему-то уверен, что не врёт.
   ВАДИМ: Ну, если не врёт про время, надо у него узнать, как чемпионат по футболу закончился.
   САША (невесело усмехается): Действительно, хоть какая-то польза от моего исследования. (Кидает карандаш на бумаги.)
   
   
   

5. Звонок

   
   В комнате один Альберт Вениаминович Супрун, он нервно ходит из одного угла в другой, потом, садится на диван рядом с тумбочкой, где стоит телефон. Вниз спускается Елена Станиславовна, садится рядом.
   Из кухни появляется Семён Фёдорович Пицевич, он останавливается под лестницей.
   СУПРУН: Что же будет? Что же будет?
   ЕЛЕНА СТАНИСЛАВОВНА: Что-нибудь да будет. Не мельтеши, лучше подай пилку для ногтей.
   СУПРУН: Что!?
   ЕЛЕНА СТАНИСЛАВОВНА: Пилку говорю, подай, она на тумбочке лежит, около телефона, а то со всей этой ерундой и без маникюрши совсем руки запустила.
   СУПРУН: Ерундой!?
   ЕЛЕНА СТАНИСЛАВОВНА: А чем же?.. Я, как ты и просил, позвонила в службу спасения, там сказали, что скоро будут.
   СУПРУН: По мобильному?
   ЕЛЕНА СТАНИСЛАВОВНА: Нет, (кивает на телефон, стоящий на тумбочке) по местному.
   СУПРУН: У нас что — работает телефон?
   ЕЛЕНА СТАНИСЛАВОВНА: Ну, да.
   СУПРУН: И ты разговаривала по нему с людьми?
   ЕЛЕНА СТАНИСЛАВОВНА: Нет, с Санта Клаусом.
   СУПРУН: Дай, я попробую. (Поднимает трубку, там царит тишина.) Лена, зачем ты меня обманываешь?
   ЕЛЕНА СТАНИСЛАВОВНА: Я обманываю? Ну-ка, дай сюда телефон. (Женщина кладёт трубку на аппарат, поднимает её — там звучит ровный, хорошо слышимый гудок.)
   Пицевич от удивления широко раскрывает рот.
   СУПРУН: Бред какой-то. Почему, тогда у меня ничего не получилось? Ладно, попробуй ещё раз набрать номер.
   Изящный пальчик ЕленыСтаниславовны надавливает несколько кнопок и в трубке слышится заветное: «Вы позвонили в службу спасения...», которое обрывается короткими гудками.
   ЕЛЕНА СТАНИСЛАВОВНА: Ну, вот сорвалось, теперь занято. Всегда так! Когда ты рядом, ничего путного не выходит!
   СУПРУН: (скороговоркой): Ну, извини, извини.
   Елена Станиславовна, к великому ужасу мужа, кладёт издающую короткие гудки трубку на аппарат, встаёт и отворачивается. Супрун пытается, но не успевает перехватить трубку, а когда вновь её поднимает, там опять — тишина.
   СУПРУН: Не работает.
   Альберт Вениаминович тянет молчащую трубку, стоящей спиной жене, та, не оборачиваясь, неопределённо машет рукой. Супрун обречённо кладёт трубку на рычаги, встаёт и замечает Пицевича.
   СУПРУН: Вы это слышали?
   Пицевич, так и не закрыв рта, кивает и уходит обратно на кухню.
   ЕЛЕНА СТАНИСЛАВОВНА (с неудовольствием разглядывает свои ногти): Пойду наверх. (Мужу.) Ты остаёшься? (Уходит.)
   Супрун в нерешительности топчется на месте, потом тоже идёт наверх.
   
   
   

6. Дед

   
   Все кроме Егора в комнате, тот подъедается на кухне.
   Дед, наконец, проснулся и, ни на что и ни на кого не обращая внимания, безостановочно брюзжа, спускается по лестнице вниз.
   Вадим внимательно разглядывает деда.
   ВАДИМ (Супруну): Он хоть назвал себя?
   СУПРУН: Отрекомендовался. Правда, косвенно. Сказал, что господин Файкулассе, кем он и является, чего-то там не потерпит. Файкулассе! Вы можете себе такое представить? Ну и фамилия.
   ФАЙКУЛАССЕ: Туман. Опять туман. Господа, если на улице так темно, почему до сих пор не включат фонари. Нужно жаловаться. Обязательно нужно жаловаться. Пусть, наконец, какому-нибудь начальнику в муниципальных службах, ответственному за это безобразие, сделают выволочку, а то порядочным людям уже и на улицу не выйти. (Дед, засунув большие пальцы за подтяжки, этаким бодрячком прошёлся по комнате.)
   САША (шёпотом спрашивает у Дины): Он, что — ничего не знает?
   ДИНА: Откуда? Он в первый раз встал. Проспал весь день, как сурок.
   ФАЙКУЛАССЕ (прислушиваясь): Так, попрошу меня в подобном зоологическом аспекте не обсуждать. Сурок, скажите пожалуйста, мой выходной, что хочу с ним то и делаю. Моё право спать или бесцельно глазеть в окно. (При этом указав на Пицевича, который в данный момент этим и занимается, тот испуганно подпрыгивает на стуле, а дед, как жирную точку в своей отповеди, несколько зарвавшимся, как ему в тот момент кажется, домочадцам, оттягивает и щёлкает подтяжками по упругому животу, потом осматривается по сторонам и удивленно вопрошает.) А, собственно говоря, кто вы такие, и какого чёрта в моём доме передвинута вся мебель? Или где это я? Учтите, это вам даром не пройдёт!
   ДИНА: Начинается...
   САША (обращается к деду): Господин?..
   ФАЙКУЛАССЕ: Файкулассе Иван Маркович.
   САША: Так вот, господин Файкулассе, мы все сейчас находимся в довольно необычной ситуации. В которой, прежде всего, нужно сохранять спокойствие.
   ФАЙКУЛАССЕ: А кто говорит, что я не спокоен, я спокоен.
   САША: Очень хорошо.
   ФАЙКУЛАССЕ: Чего ж хорошего?
   САША (немного выходя из себя): А не подскажите ли нам, что вы помните последнее, перед тем, как проснулись?
   ФАЙКУЛАССЕ: Я, что обязан отвечать на подобные вопросы? Должен вам доложить, что они идиотские.
   САША (почти теряя самообладание): Нет, это чисто добровольная процедура. Так не ответите ли вы нам, что вы помните последнее перед тем, как легли спать?
   ФАЙКУЛАССЕ (с чувством превосходства в голосе): Именно что лёг спать. Выпил снотворного и лёг спать, на улице какой-то малолетний хулиган на полную громкость включил музыку, а я не терплю, когда...
   ВАДИМ: А вы, что всегда ложитесь спать вот так?
   ФАЙКУЛАССЕ: Как это — так?
   ВАДИМ: Полностью одетым.
   ФАЙКУЛАССЕ: (рассматривает себя) Хм, действительно странно. (Задумчиво.) Прекрасно помню, что был в пижаме... Хм... (И тут же вновь переходя в наступление.) А как вы сами это объясните?
   Вадим разводит руками.
   ФАЙКУЛАССЕ: Ну так вот — не знаете и не говорите. И почему вы пристаёте ко мне с вашими дурацкими вопросами?
   САША (тихо): Ещё немного и я буду готов бежать от господина Файкулассе на улицу.
   ДИНА: Угу, застрелиться легче.
   ЕГОР (что-то жуя, выходит из кухни, видит спину деда): Ба, Потапыч, старый стервятник, а ты тут какими судьбами?
   ФАЙКУЛАССЕ (поворачивается, оглядывает Егора с ног до головы): Не имею чести знать, молодой человек. И какой я вам Потапыч?
   ЕГОР: Да ты...
   ФАЙКУЛАССЕ (с нажимом): Я вас не знаю.
   ЕГОР (моргает, что-то соображая, потом): Точно, обознался. Извини, дед, похож на одного моего знакомца.
   ФАЙКУЛАССЕ (недовольно бурчит): Хорошо, что я не ваш, знакомец. (Сверлит недобрым взглядом Егора, отворачивается и уходит на кухню.)
   ВАДИМ: Да дела, нам для нашей коммуналки только старого склочника не хватало.
   ФАЙКУЛАССЕ (с кухни): Я всё слышу.
   
   Наступает момент, когда в комнате остаются только дед и Егор, они стоят в самой дальнем от входа на кухню углу и тихо переговариваются.
   ЕГОР: Ну так, здорово, Потапыч. А ребята сказывали, что ты того... помер.
   ФАЙКУЛАССЕ: И тебе, не хворать, Егорка. Как видишь, жив я, а корешам своим болтливым скажи, что узнаю, кто такие слухи распускает, лично язык отрежу.
   ЕГОР: Ладно, Потапыч, не кипятись... Но ты тоже, чё горбатого то лепишь. Чё ты, дескать, в первый раз вижу.
   ФАЙКУЛАССЕ: А ты бы ещё на всю округу раструбил, кто я. И о себе рассказать бы не позабыл. Как и о нашем последнем деле, которое, по-моему, кто-то обгадил дальше некуда.
   ЕГОР: Потапыч, я...
   ФАЙКУЛАССЕ: Что ты всполошился, может не о тебе речь?
   ЕГОР (повышая голос): Я сделал всё как надо, а этот самолёт, будь он не ладен...
   ФАЙКУЛАССЕ: Тихо, уши и здесь имеются.
   ЕГОР (тише): Да чё ты, Патапыч, меня ж тогда сразу замели и совсем по другому делу, я уж с полгода на зоне. А на счёт того, о чём ты говоришь, меня даже не кололи.
   ФАЙКУЛАССЕ: Ты, Егорка, о чём? Мы с тобой по этому делу, только третьего дня разговаривали. Видать, ты совсем головой больной. Башкой своей недавно нигде не бился. Или утаить что хочешь? А?
   ЕГОР (встревожено): Ты погоди, Потапыч, диагноз ставить. На счёт головы, я точно не очень. Даже не помню, как сюда попал. А на счёт крысятничества — ты зря. Сроду за мной такого не водилось.
   ФАЙКУЛАССЕ: А может эти мне, что расскажут?
   ЕГОР: Потапыч, они (машет в сторону кухни рукой) не при делах: божьи твари. Занесло их сюда с миру по нитке, никто ничего толком понять не может.
   ФАЙКУЛАССЕ: А ты можешь?
   ЕГОР (пожимает плечами): Сначала думал, что дуркует народ, стал им подыгрывать. А теперь уже и не знаю, что думать. Дом этот, туман, ветер. Странно всё тут как-то
   ФАЙКУЛАССЕ: То-то и оно, что странно. Чую я, что все, кто в этом доме сейчас находятся, люди не случайные. И потом, человечек, а то и два, из ментовки присутствуют, а может из какой организации посерьёзней.
   ЕГОР: Да ну, Потапыч, я б такого в миг учуял.
   ФАЙКУЛАССЕ (смеётся): Учуял бы...
   ЕГОР: Я вот, что думаю, рвать когти отсюда надо.
   ФАЙКУЛАССЕ: Что ж, вольному воля. Иди.
   ЕГОР: Ха, иди, я тоже сначала думал, что вольная птица, иди не хочу, а потом, когда голову туда высунул, как прикинул, что там ожидать может, у меня аж мороз по коже. Боюсь, а чего боюсь, и сам понять толком не могу.
   ФАЙКУЛАССЕ: Не один ты такой, все тут этого боятся.
   ЕГОР: И ты?
   ФАЙКУЛАССЕ: А я может и побольше прочих.
   ЕГОР: А что так?
   ФАЙКУЛАССЕ (тяжело вздыхает): Грехов много... (Пауза.) Значит так, сейчас до времени затихаем, я тебя не знаю, ты меня.
   Из кухни выходит Вадим.
   ВАДИМ: Что, наконец, узнали друг друга?
   ЕГОР: Да нет, вот всё пытаюсь вспомнить, на кого дед похож...
   ФАЙКУЛАССЕ (поджав губы): Я, молодой человек, с такими, как вы, не знаюсь. (Встаёт и уходит на кухню.)
   ЕГОР: Пердун старый.
   ВАДИМ: За что ж вы его так?
   ЕГОР: А вы с ним пару минут наедине побудьте.
   ВАДИМ: Так вы с ним больше сидели.
   ЕГОР: Я с ним, сидел? (Смешивается, потом, оправившись.) Не сидел, а сиживал, и мне этого вот как хватило. (Проводит себя ребром ладони по шее, потом неожиданно предлагает.) Может, пустим его за дверь, посмотрим, что будет, он вроде не против.
   ВАДИМ: Вы это серьёзно?
   ЕГОР (язвительно): Нет, шучу. Сами предлагали как-то разведать обстановку. А старый пенёк сам хотел сходить посмотреть. (И подражая голосу деда.) ... раз нынешняя молодежь совсем ум от страха потеряла.
   
   
   

7. Версии

   
   Все собрались в комнате, даже господин Файкулассе сидит на диване коло двери и с интересом всех рассматривает. Пицевич читает вслух книгу.
   ПИЦЕВИЧ: Всадники сошли с небес, и...
   Читающего перебивает громкий зевок Егора.
   ПИЦЕВИЧ: Простите, вам, наверно, не интересно?
   ЕГОР: Почему, интересно. Но куда более интересна для меня была бы бутылочка пива, а ещё лучше рюмочка чего-нибудь более бодрящего.
   ЕЛЕНА СТАНИСЛАВОВНА: Есть кофе...
   ЕГОР: А у меня есть фланелевая рубашка, и что с того? Пиво хочу...(Уходит на кухню.)
   СУПРУН (мечтательно): И я бы сейчас от коньяка не отказался.
   ВАДИМ: А я бы и рюмочкой водочки не побрезговал, из графинчика, запотевшего.
   СУПРУН: М-да, мечты-мечты.
   ВАДИМ: А всё же, интересно, что с нами произошло?
   САША: Странно, что мы до сих пор это не обсуждали, и даже не разговаривали на эту тему.
   ВАДИМ: Страшно было не то, что разговаривать, даже думать об этом.
   САША: А сейчас не страшно?
   ВАДИМ: И сейчас страшно, но не говорить об этом ещё страшней.
   ДИНА: И что же с нами произошло? (В предвкушении интересного, ёрзает на стуле.) Что-то непонятное и, скорее всего, ужасное, чему пока нет объяснения.
   ПИЦЕВИЧ: Апокалипсис. Конец Света. Было предсказано и случилось сие. (Блаженно смотрит в потолок.)
   ДИНА: Или нас похитили инопланетяне.
   ВАДИМ: Ага, и проводят над нами зловещие, бесчеловечные эксперименты. Вкусняшками разными холодильник забивают, в ванной, вон земляничную пасту оставили, настоящие злодеи, ничего не скажешь.
   ЕЛЕНА СТАНИСЛАВОВНА: Да какие инопланетяне, скорее всего, наши похитили, доморощенные, спецслужбы какие-нибудь, и ставят над нами медицинские эксперименты. Скорее всего, психологического плана.
   ЕГОР (заходит в комнату, прихлёбывая что-то из кружки): Медицинские эксперименты, говорите? Психологические? Ну, клизьмы не ставят, и на том спасибо.
   САША: Как-то всё очень сложно. Слишком большие затраты. Да и нелепостей много, туман этот — зачем?.. Хотя, если вы говорите эксперименты психологического плана, вполне возможно, вполне.
   СУПРУН: Зачем непременно нас, проще было бы с заключёнными. Переместить преступников из одного места в другое и всё.
   Егор при этом захлёбывается, кашляет и роняет кружку.
   ДИНА: А я, вот с самого начала, как сюда попала, надеюсь, вернее, мне кажется, что это какое-нибудь телевизионное реалити-шоу, и вот всё жду, когда голос произнесёт следующее (повышает голос, явно подражая кому-то): «Съёмочной группе спасибо, все участники шоу могут выйти из помещения, всем рабочим сцены приготовиться для смены декораций...» (Смеётся.)
   САША: Самое первое, что мне пришло на ум, когда я очнулся в этом доме, а в голове немного прояснилось, что, скорее всего, произошла какая-то промышленная катастрофа на военном заводе, где, в обход всех международных конвенций и запретов, создавалось некое химическое психотропное оружие, отсюда и наш страх, и боязнь выйти отсюда. Но с другой стороны, если это газ, то он какой-то странный — почему-то не проникает в дом, словно для него очерчена некая граница. Да и постоянно наполняемый холодильник в эту версию тоже никак не вписывается.
   ЕЛЕНА СТАНИСЛАВОВНА: И всё же, что произошло?
   ДИНА: И ещё интересно, это только у нас или во всём мире так?
   ЕЛЕНА СТАНИСЛАВОВНА: Как так?
   ДИНА: Ну вот так. (Показывает на окно.)
   ВАДИМ: Скорее всего, везде. Человечество, наконец, доигралось, и случилось нечто, что выходит за рамки нашего понимания.
   ПИЦЕВИЧ (перестаёт смотреть в потолок и возвращается на грешную землю): Но ведь они (кивает на Супрунов) дозвонились, и им ответили. Я сам слышал.
   СУПРУН (зло): Я никуда не дозванивался.
   ПИЦЕВИЧ: Ну, хорошо, не вы, а ваша супруга.
   ЕЛЕНА СТАНИСЛАВОВНА (равнодушно): Там автоответчик был, потом сорвалось.
   ПИЦЕВИЧ: Но в первый раз вам там кто-то живой отвечал?
   ЕЛЕНА СТАНИСЛАВОВНА (так же равнодушно): Кто-то отвечал.
   Пауза, все переваривают сказанное.
   ДИНА: А может, там в этом тумане, монстры из иного мира или из подпространства или из параллельной вселенной, да откуда угодно, прорвались к нам и бесчинствуют.
   ВАДИМ: Вы, что, слышите, как кто-то там бесчинствует?
   ДИНА: Нет, но постоянно слышно какое-то завывание, может, это они к нам так подкрадываются.
   Словно подтверждая слова девушки, за окном слышится завывание ветра.
   ПИЦЕВИЧ (истерично): Прекратите!
   ДИНА: Вы, что фильмы не смотрите? Ведь что-то подобное недавно в кино показывали.
   САША (глядя в туманную белизну за окном): Если бы всё было так просто... А хотя, почему бы нет.
   СУПРУН: Ну вот, и вы туда же. Это обычный ветер и ничего более.
   ВАДИМ: Не очень это похоже на ветер за окном, больше на завывание в печной трубе.
   САША: Здесь нет ни печной трубы, ни камина. Больше на сквозняк похоже.
   СУПРУН: Хоть до чего-то нормального договорились, а не до того, что с ума свести может. (Встаёт и уходи наверх.)
   Расходятся: Елена Станиславовна идёт вслед за мужем; Саша, Вадим и Егор — на кухню.
   ФАЙКУЛАССЕ (посмеиваясь, говорит им вслед): Что за ерунду несли, постеснялись бы — не дети уже. (Уходит, и через какие-то секунды звучит его негодующий голос.) Кто опять воду не слил?! (Слышен звук работающего унитаза.)
   ДИНА (оставшись одна): А мне всё же кажется, что это монстры. (Уходит.)
   
   В пустую комнату входят дед и Егор.
   ФАЙКУЛАССЕ: Всё эти научно, не научно — лабуда, попытка навешать нам лапшу на уши. Пусть болтают, что хотят, на самом деле менты нам всю эту пьеску поставили: всех в один дом загнали, окружили его, напустили вокруг дыма-тумана и смотрят, что будем дальше делать.
   ЕГОР: Мудрёно уж больно, даже для ментов.
   ФАЙКУЛАССЕ: Мудрёно то мудрёно, только и наш заказчик в доме.
   ЕГОР: Кто? (Вертит головой.)
   ФАЙКУЛАССЕ: Вот, тебе скажи: сразу всех запалишь.
   ЕГОР: А как он сам нас сдаст.
   ФАЙКУЛАССЕ: Не сдаст, он меня в лицо не знает, а о твоём существовании и слыхом не слыхивал.
   ЕГОР: А-а-а...
   ФАЙКУЛАССЕ: Вот то-то и оно, а тебе на него покажешь, ты суетиться начнёшь: пыль подымешь, все и погорим.
   Егор отворачивается.
   ФАЙКУЛАССЕ: Что? Обиделся? Не обижайся, стар я стал, вот и болтаю, то, что при себе держать должен.
   ЕГОР: Ну, хорошо, Потапыч, ты мне правду и я тебе. Есть тут один не случайный для нашего с тобой дела человечек, и меня он не знает, как и тебя заказчик.
   ФАЙКУЛАССЕ (хватает Егора за грудки и злым голосом): Кто?!
   ЕГОР (с трудом отдирает руки деда от своей одежды): Баш на баш, Потапыч.
   ФАЙКУЛАССЕ (спокойным голосом, словно и не было только что вспышки злобы): Ладно, Егор, останемся при своих, так надёжней будет, но и каждый о своём позаботиться должен, а как же... (При этих словах Егор вскидывает брови и отодвигается от деда, видя реакцию, тот говорит успокаивающе.) Да не убивать, дурья башка, присматривать, глядишь и дело выйдет, а мож помочь ему шаг какой неверный сделать, но и тут всё не просто... Ещё раз повторяю, что менты к нашей компании своего человечка, а то и двух приставили.
   ЕГОР: Кого?
   ФАЙКУЛАССЕ (передразнивая): Кого? Сам посмотри, выбор не велик: Вадим и Саша. Парни молодые, крепкие.
   ЕГОР: Так один из них этот... математик, другой м... (Запинается.) Короче, арифметик и торгаш, что с них будет?
   ФАЙКУЛАССЕ: Так вот, я и говорю, как бы менты для нас всю эту пьеску и не сочинили, они ж тоже не дураки. Когда людишки друг к другу притираются больше говорить начинают. Вот всех нас сюда, как в один садок, и посадили.
   ЕГОР: Так что ж делать?
   ФАЙКУЛАССЕ: Посмотреть нужно, что там на самом деле твориться (показывает на дверь), или направить кого, чтоб за нас это сделал, а потом действовать по обстановке, либо в глухую несознанку уходить, либо...
   ЕГОР: Да ты что, мне о том, что там делается и помыслить страшно. Я ж как подумал, если мне туда идти, так кишки свернуло, что...
   ФАЙКУЛАССЕ: А если это гипнотизер ментовский с нами так поработал, внушил чёрте знает что, чтоб от одной мысли об этом в штаны наложить могли.
   ЕГОР: Так почему психиатры эти нас под гипнозом расколоться не заставили.
   ФАЙКУЛАССЕ: Может, и заставили, а теперь им что-то другое от нас нужно. Вот и в дом этот нас посадили.
   ЕГОР: Ну, раз ты так уверен, сам и иди.
   ФАЙКУЛАССЕ: Я б пошёл, но только, если это засада ментовская, мне от них в мои годы вряд ли уйти удастся. А ты, ещё молодой, сможешь.
   ЕГОР: Тоже мне, нашёл молодого.
   ФАЙКУЛАССЕ: Да ладно, не кипятись. По сравнению со мной, стариком, всяко моложе.
   ЕГОР (хмурит брови, о чём-то думая): Ладно, Потапыч, как решусь рвану — это одним махом надо делать, чтоб страх силу над тобой не успел взять.
   ФАЙКУЛАССЕ: Лады.
   Оба уходят: Дед наверх, Егор на кухню.
   
   Входят Саша и Вадим.
   ВАДИМ: Есть ещё одна версия.
   САША: Да есть. И вы её не озвучили.
   ВАДИМ: Как и вы.
   САША: Она не научна.
   ВАДИМ: Но всё-таки она существует.
   САША: Исключительно в качестве версии, но не более.
   ВАДИМ: Вы думаете о том же, о чём я, и так же, как я, боитесь её назвать.
   САША: Так же, как почти все здесь. О смерти всегда неприятно и страшно говорить, тем более о своей собственной.
   ВАДИМ: Так что же тогда это за место? Преддверье ада или рая?
   
   Сверху спускаются Альберт Вениаминович и Елена Станиславовна.
    СУПРУН (жене): Это конкуренты и завистники меня сюда спровадили, чтобы с ума свести, а пока я тут нахожусь, хотят весь мой бизнес разворовать, растащить, разрушить.
   ВАДИМ: Ну вот, видите, совсем другое отношение к происходящему. (Обращаясь к Супруну.) Альберт Вениаминович, а мы тогда кто, по-вашему?
   Супрун не отвечает, отворачивается. За него говорит Елена Станиславовна.
   ЕЛЕНА СТАНИСЛАВОВНА: Ну как кто? Считает, что всё это (обводит рукой пространство) балаган, шапито, а вы актёры, нанятые его недругами, и в данный момент усиленно сводящие его с ума.
   ВАДИМ: Ну, так пусть выходит. (Кивает на дверь.) Его ж никто не держит.
   ЕЛЕНА СТАНИСЛАВОВНА (цокнув языком): Как можно — это же страшно. И потом, боится, а вдруг...
   СУПРУН (садится и, не обращая ни на кого внимания): Что будет? Что будет? Пока я здесь, они же всё там растащат. Это всё Надюшечкин, его рук дело! Пригрел змею на своей груди! (Вскакивает, убегает наверх.)
   ВАДИМ (провожает его взглядом, потом задаёт вопрос Елене Станиславовне): А что — он действительно богат?
   ЕЛЕНА СТАНИСЛАВОВНА: Да какое там. Когда-то поднялся, но уже давно всё профукал, (презрительно) финансист, акции своих предприятия распродал, с него сейчас и брать то нечего. Вот и куражится по инерции.
   ВАДИМ: А вы?
   ЕЛЕНА СТАНИСЛАВОВНА: А я живу с ним... по инерции.
   САША: А вы сами, что думаете? Что с нами произошло?
   ЕЛЕНА СТАНИСЛАВОВНА (садится): Я думаю, о самом страшном... Что все мы умерли, потеряв души. При жизни растратив их на глупости и пустяки...
   Саша с Вадимом тревожно переглядываются.
   ЕЛЕНА СТАНИСЛАВОВНА: И всё же я надеюсь, что вот закрою глаза, усну. Проснусь, а этого всего уже не будет. Окажусь я дома в своей родной постели.
   САША: Наверно это мечта каждого здесь присутствующего.
   
   
   
   

Второе действие

1. Пропал

   
   В комнате: Саша и Вадим разговаривают, к их разговору, не вступая в него, прислушивается Пицевич, Дина спит. Деда, Супрунов и Егора в комнате нет.
   САША: Всё, надоело ждать, так тут можно сидеть до бесконечности. Нужно идти.
   ЕГОР (появляется из кухни и что-то жуёт): Виват героям! (Потом смотрит на Пицевича, взгляд Егора становится с прищуром, кивает ему на Вадима с Сашей.) На богоугодное дело идут. Святые.
   ВАДИМ (не обращая внимания на комментарии Егора): Нужно идти минимум двоим. Женщины не в счёт.
   САША: Да, не в счёт, и говорите тише, а то разбудим. (Оборачивается к Егору.) К вам это тоже относится.
   ЕГОР: А что я, восторгаюсь подвигом. Святые мученики.
   ПИЦЕВИЧ (решительно встаёт): Троим. Я с вами.
   САША (изумлённо смотрит на него): Признаться не ожидал. (Потом кивает.) Хорошо, давайте сейчас мы обвяжемся верёвкой, один конец закрепим здесь, хотя бы за дверную ручку или за ножку дивана и пойдём.
   ВАДИМ: А где возьмём верёвку?
   САША: Я видел в кладовке. (Уходит в глубь дома, возвращается с длинной верёвкой, на ходу проверяет её прочность.) Не верёвка, а стропа от парашюта.
   ВАДИМ (тоже пробует верёвку на прочность): Пойдёт. Давайте обвязываться.
   Обвязываются верёвкой.
   САША: Я пойду впереди.
   ПИЦЕВИЧ: Как скажите.
   Пицевич отставляет в сторону подпирающий ручку стул и открывает дверь, ветер резко завывает; и неожиданно для всех, в первую очередь для себя, Пицевич первым шагает за дверь. Верёвка натягивается и тут же падает.
   ВАДИМ (вытягивает её конец): Оборвалась. (И кричит в дверной проём.) Семён Фёдорович! Пицевич!
   Тишина.
    Саша обходит Вадима и тоже пытается выйти за дверь, но Вадим его удерживает.
   САША: Но как же. (Сказал и осёкся.)
   К ним подходит Егор, внимательно смотрит за дверь, потом плотно закрывает её.
   ЕГОР: Всё, парни, отбой. Вы сделали всё, что могли.
   САША (ошарашенный произошедшим): А как же он?
   ЕГОР: А что он? Стал героем или в Святые мученики себя записал, это кому как нравится. Ещё одному выходить — это сгинуть и только.
   ВАДИМ (отвязывает от себя верёвку и кидает на пол): Чёрт побери, он прав.
   Из-за шума просыпается Дина и подходит к двери.
   ДИНА: Чего вы тут столпились? Не спится?
   ЕГОР (взял конец верёвки и стал его рассматривать): Ровно срезано, как ножницами.
   ДИНА: Может быть это не ножницами, а клешнями, краб какой-нибудь гигантский.
   Все инстинктивно пятятся от двери.
   ДИНА (удивлённо): Вы чего?
   ВАДИМ: Нет, ничего?
   Девушка пожимает плечами, уходит, слышно, как в ванной она включила воду.
   ВАДИМ (смотрит на верёвку): Давайте привяжем что-нибудь и кинем туда.
   САША: Может на сегодня хватит экспериментов. (Ложится на диван и закрывает голову подушкой.)
   
   
   

2. Excusez-moi

   
   Вниз спускаются привлечённые шумом все обитатели мансарды.
   ЕЛЕНА СТАНИСЛАВОВНА: Этот непрекращающийся ветер, потом шум внизу... Господа, что у вас происходит?
   ВАДИМ: Кажется, нас стало на одного меньше?
   ЕЛЕНА СТАНИСЛАВОВНА: Это как?
   ЕГОР: Теперь мы не услышим душеспасительных проповедей.
   ЕЛЕНА СТАНИСЛАВОВНА: Вы что? Его убили, что ли? За такую малость?
   САША (из-под подушки): Вроде как.
   ВАДИМ: Не слушайте его, он не в себе. Мы, наконец, решились исследовать, что там. Обвязались верёвкой. Семён Фёдорович шагнул туда первым, верёвка сразу оборвалась. Вот. (Показывает верёвку.) Всё произошло настолько быстро, что никто не успел ничего понять, и как-то отреагировать.
   ФАЙКУЛАССЕ: А тут и понимать ничего не надо. (Подходит, смотрит верёвку, и тихо, себе под нос.) Лихо работают.
   
   Дверь в дом неожиданно распахивается (при этом слышно сильное завывание ветра), и в неё вваливается праздничного вида господин с откупоренной бутылкой тёмного стекла без этикетки, идиотской улыбкой на лице и ленточками серпантина в волосах, он весь, с ног до головы, усыпан разноцветным конфетти.
   ЛАНЬОН (на иностранный манер, коверкая слова, радостно кричит): «А где все?! Где Эндрю, Энтони, Эзабель. Хотя чёрт со всеми с ними, скажите мне, где малышка Жюли! У меня с ней кое-что намечалось, ну, вы понимаете, господа... И с вашей стороны было бы нечестно прятать её от меня! Поверьте, Жанвье Ланьон — это тот мужчина, которому будет рада любая женщина!
   Произошедшее настолько неожиданно, что все остаются недвижимы, лишь Вадим осторожно заглядывает за распахнутую дверь, потом аккуратно прикрывает её, и только после этого поворачивается к гостю.
   ВАДИМ (пристально смотрит ему в глаза): Жанвье Ланьон, а вы, собственно говоря, кто?
   Казалось, этот простой вопрос приводит в крайнее замешательство весёлого господина. Он со всех сторон внимательно, насколько позволяет его состояние, оглядывает себя, а потом, пошатываясь, смотрит на людей, ждущих от него ответа.
   ЛАНЬОН (что-то, наконец, сообразив, бурчит): Excusez-moi. (Направляется обратно к выходу.)
   Там его путь преграждают Вадим и поднявшийся с дивана Саша.
   ВАДИМ: Мы вас никуда не выпустим, пока вы нам не расскажите, как вы сюда попали?
   Незнакомец пьяно тычет указательным пальцем в сторону двери, и пытается обогнуть преграду из двух человек, но, не рассчитав, закладывает слишком большой вираж, поскальзывается, растянувшись на полу, при всём при этом он умудряется вывернуть руку с бутылкой так, что она не разбилась, и из неё не выплеснулось ни капли. Прошло несколько мгновений, потом ещё, незнакомец остаётся неподвижен.
   Из ванной с полотенцем на плечах и зубной щёткой во рту выходит Дина.
   ДИНА (не вынимая щётки изо рта): Хто это?
   ЕЛЕНА СТАНИСЛАВОВНА: Француз. Типичный француз. Ну вот. Кто-то тут француза заказывал, нате вам, пожалуйста. Скорее всего, он и есть из-под Парижа.
   ЕГОР: Так если он француз, то почему по-нашему так лихо шпарил? И с бутылкой он ловко... по-моему, наш человек.
   ДИНА (вынув щётку изо рта): Бедолага, он так может простудиться. Его надо положить куда-то.
   ЕГОР: Зачем, не надо, ему сейчас и так не плохо. (Егор поднял палец, и в тишине, царящей в комнате и в мире, кроме завывания странного ветра было слышно лишь тихое посапывание незнакомца.)
   ВАДИМ: Это, я так полагаю, — замена, вместо Семёна Фёдоровича.
   СУПРУН: Хороша замена, тот хоть трезвый был.
   ДИНА: Какая замена? Вы это о чём?
   ВАДИМ: Милая барышня, вы бы хоть лицо умыли. Вон, всё в зубной пасте.
   ДИНА: Ой! (Убегает в ванную.)
   ВАДИМ: Ладно, проспится — посмотрим. Егор, что вы делаете?!
   ЕГОР (осторожно пытается высвободить бутылку из крепкой хватки вновь прибывшего): А что? Он сейчас спит, ему всё равно. (Наконец, Егору это удаётся.) Ну вот, что тут у нас? (Нюхает.) Хм, пиво! (Пробует.) Недурственно! (И доверительно всем сообщает.) Ещё не успело выдохнуться. Никому не предлагаю, потому как мало. (Припадает к бутылке.)
   ЕЛЕНА СТАНИСЛАВОВНА: Ну вот вам, Егор, и француз и пиво, прямо исполнение желаний.
   ЕГОР (одновременно: и серьёзно, и весело): Мож, и взаправду так, и на нашей улице праздник начался, а?
   Супрун брезгливо морщит лицо и уходит, поднимается наверх.
   ЕГОР: Не нравится. (Допивает пиво.)
   ВАДИМ: А вы уверены, что он вообще человек?
   ЕЛЕНА СТАНИСЛАВОВНА: Не болтайте ерунды. Человек, такой же, как мы.
   ВАДИМ: Такой же, как мы? Вот это меня больше всего и пугает. Егор, что вы опять вытворяете?!
   Егор быстро обыскивает карманы неизвестного.
   ЕГОР (закончив, разочарованно произносит): Пусто. Только конфетти по карманам рассовано. Обалдуй какой-то. Искал, мож документы какие при нём есть.
   ВАДИМ (вздыхает): Разумно.
   ДИНА (выходя из ванной): Почему, если конфетти, то сразу обалдуй. Может, у человека праздник.
   ЕГОР: У нас сейчас у всех праздник.
   Все расходятся, только Саша и Сергей затаскивают француза на диван, где обычно лежит Егор.
   ЕГОР (наблюдая за этим): Я, конечно, мог бы протестовать, что вы его сюда кладёте, но кто на это обратит внимание.
   ВАДИМ: Ну вот и молчите.
   ДИНА (мечтательно): Может это действительно Франция, где-то под Парижем, а мы в гостях. Было бы не плохо. Я бы, во всяком случае, не отказалась.
   ЕГОР: Хороши гости. (Критически рассматривает лежащего на кровати пьяного француза.) Парни, ну вы хотя б его нормально положили, а не по диагонали. (Пыхтя, двигает.) Всё-таки, тот лучше был, он хоть и нудил, но зато не так много места занимал.
   ДИНА: Кто тот?
   ЕГОР: Ну как, Пицевич, Семён.
   ДИНА: А что его нет?
   САША: Если кто и оболдуй, так это вы, Егор.
   Вадим напряжённо следит за девушкой, её реакция на эту трагическую новость неожиданна.
   ДИНА (радостно кричит): Ха! А я всё поняла, а я всё поняла! Я, наконец, врубилась! Я ж вам говорила, помните, это всё реалити-шоу, как я только сразу-то не додумалась. Один ушёл — другой пришёл. (Показывает на спящего, тот, как будто слыша это, засопел ещё пуще). С тем занудой рейтинги падали, теперь нам эва какого доставили, чтобы зрителю интересней было. Сейчас за нами вон оттуда смотрят (пальцем показывает в зрительный зал), щурятся от удовольствия, чипсы жуют.
   ВАДИМ: И вы в это верите?
   ДИНА (уверено): Да.
   ВАДИМ (смотрит в зал): Ерунда всё это.
   ЕГОР (девушке): А если ты так уверена, что с тобой ничего не случится, значит, можешь смело выйти отсюда.
   ВАДИМ: Егор прекратите провоцировать.
   ДИНА: (Егору) Ха, щас. Люди конкурс в тысячу человек на место выигрывают, только чтобы участником на такое шоу попасть, говорят, что бабасики немалые отваливают, а я возьми и выйди, чтобы свой шанс упустить, чтобы меня какой-нибудь лохушкой заменили. Во-о! Дулю вам с маслом! (Суёт под нос Егору дулю.)
   Егор смотрит на девушку, на дулю, вздыхает и неспешно идёт на кухню, при этом ещё раз недовольно глядит на незнакомца, сладко спящего на его диване.
   ДИНА (оглядывается по сторонам): Только непонятно, а где они тут камеры прячут.
   СУПРУН (появляясь наверху): Мне, в отличие от тебя, девочка, не доставляет удовольствия быть выставленным на всеобщее обозрение.
   ДИНА: Да ладно вам, всё ж сходится, и еды полно, и сигарет, и ... да всего полно. Даже вы недавно свои сигары любимые обнаружили.
   СУПРУН (смотрит вслед уходящему Егору): Я то их обнаружил, но они тут же куда-то пропали.
   
   Дина, Елена Станиславовна и Вадим идут на кухню, последним туда направляется дед, перед этим он придирчиво осматривает комнату.
   
   
   

3. Тайна

   
   В комнате остались только Саша и спящий француз. Супрун спускается вниз, он ходит из стороны в сторону — не может найти себе места.
   САША: Вас опять что-то гнетёт?
   СУПРУН: Да, странно всё как то, совсем было успокоился, а сейчас опять. Француз этот. (Садится рядом с Сашей.) Дело вот в чём... Я тут еле успел вынуть из одного прогорающего предприятия деньги, и сумел вложить в некий предмет антиквариата, цены огромной, колоссальной стоимости вещь. Когда отправлял оттуда, из заграницы, кстати, из Франции, оценил в семь с половиной миллионов...
   САША (прерывает): Семь с половиной миллионов евро?
   СУПРУН: Да евро... А что? Почему вы переспросили?
   САША: Да так, знакомая цифра, продолжайте.
   СУПРУН: Ну да, это чтоб на таможне меньше пошлины взяли, тоже кровососы. Для меня же она обошлась (нагибается к уху собеседника) в сотню, а для понимающего человека эта вещь и все пятьсот стоит, пятьсот миллионов евро! Это же пятикратный подъём! (Отклоняется от Саши и садится прямо.) А эти козлы в нашу страну её под видом оборудования запулили, так, дескать, безопасней. Потом её каким-то, прямо скажем, мистическим образом с реальным оборудованием перепутали и послали к чёрту на кулички. И где это сейчас одному Богу известно. Мои люди занимаются этим, но, сами понимаете, сердце неспокойно... И зачем я только согласился это в Россию отправлять? Бес попутал. Не иначе. Наверно, хотел к ней, к этой вещи, поближе быть, шутка ли — одна небольшая вещица и полмиллиарда стоит. (Пауза, Супрун пристально смотрит в глаза Александру.) Я только вам об этом рассказал, больше ни одна живая душа не знает.
   САША: А почему вы мне всё это рассказали?
   СУПРУН: Не знаю, почему-то захотелось поделиться. Наверно, устал в себе держать. И вы мне кажетесь порядочным человеком. А то сдохнешь тут, и унесёшь секрет в могилу. И кому мне ещё рассказывать? Ей, Елене, что ли? (Кивает в сторону кухни, потом зло продолжает.) Сучка продажная, всё на сторону смотрит, куда бы свинтить, да побольше в своём клювике породистом утащить. Да только, ни шиша она не получит... Жаль, что выпить тут нечего, а то б напился вдрызг... А вы, действительно верите в этот туман, что там какие-то чудовища обитают, страшилы... что поджидает нас там что-то...
   САША: Про чудовищ не знаю, но и выходить не советую. Ведь человек пропал, шаг сделал и пропал.
   СУПРУН: Страшно?
    САША: Боюсь.
   СУПРУН: И я боюсь.
   
   
   

4. Жанвье Ланьон

   
   Все находятся в комнате. Наконец, проснулся Ланьон, непонимающе крутит головой.
   
   ЛАНЬОН: Ou est...je?
   ЕЛЕНА СТАНИСЛАВОВНА: Интересуется: где он?
   ЕГОР: Глядите-ка, точно француз.
   ВАДИМ: Стандартный вопрос, было бы странно услышать от него что-то иное.
   ЛАНЬОН: О-о! Вы говорите по-русски! Вы русские?!
   ЕГОР: Хватит придуриваться, ты давеча так щебетал по-нашенски, что остановить не могли.
   ЛАНЬОН: Не понимаю.
   ВАДИМ (тщательно подбирая и выговаривая слова): Если вы француз, то почему, когда появились здесь, говорили с нами по-русски?
   ЛАНЬОН: Сейчас очень много русских клиентов. Поэтому надо учить язык. Хожу на курсы. Вчера я устроил вечеринку, по поводу... А-а-а! (Хватается за голову.) Это не важно. Пригласил на неё девушек и ребят с этих курсов. Договорились говорить только по-русски. Так проще запоминать и учить язык.
   ЕГОР: Значит, приятное с полезным совмещал. А вот, когда подшофе был, то складней балакал. Правильно говорят, что водка каждого человека немножко русским делает.
   ВАДИМ (не обращая внимания на Егора): Хорошо. Это мы выяснили. А теперь скажите, как вы думаете, где вы сейчас находитесь.
   ЛАНЬОН: Под Парижем.
   ЕЛЕНА СТАНИСЛАВОВНА (хлопает в ладоши): Ну я же говорила.
   ЛАНЬОН: Вчера, наверно, зашёл не в тот дом ... Остался тут... уснул...
   ВАДИМ: А вас не сильно удивляет, что мы говорим по-русски, и все мы — русские.
   ЛАНЬОН: Русских сейчас много во Франции.
   ВАДИМ: А вас не удивит, если я скажу, что, возможно, мы не во Франции.
   ЛАНЬОН: А где?
   ВАДИМ: Если б знать.
   ЛАНЬОН: Мы заложники?
   ВАДИМ: Нет.
   ЛАНЬОН: Вы террористы?
   ВАДИМ: Час от часу не легче.
   Девушка уходит в ванную, там течёт вода.
   ЕГОР (беря над иностранцем шефство): Меня (тыкает себя пальцем в грудь) зовут Егор. А тебя как? А то я что-то запамятовал.
   ЛАНЬОН: Я, Жанвье Ланьон. (Стонет, прислоняет ладонь ко лбу.)
   ДИНА (выходит из ванной, даёт Ланьону влажный платок): Франция, как это романтично.
   ЕГОР: Пока это «романтично» себя очень плохо чувствует.
   СУПРУН (Ланьону): Странно, но мне ваша фамилия кажется знакомой.
   ЛАНЬОН (прикладывая платок ко лбу): Да, я уже говорил, что работаю со многими русскими клиентами. На днях совершил для одного из них хорошую сделку — вот отмечал. (Стонет и вновь прикладывает платок к голове.)
   СУПРУН: А нельзя ли узнать имя этого вашего русского клиента?
   ЛАНЬОН: Нельзя. Инкогнито. Я сам не знаю, кто это. Знаю только, что из России. Для нас все клиенты обозначены цифровыми кодами.
   СУПРУН: Ну, а всё-таки, что вы можете сказать о нём, об этом вашем клиенте?
   ЛАНЬОН: Могу сказать лишь одно — это очень, очень богатый человек.
   ЕГОР (окончательно беря шефство над Ланьоном): Да ладно вам, пристали к человеку. Слышь, Франция, (тихонько толкает в бок Ланьона) пойдём на кухню, кофейку дерябнем.
   ЛАНЬОН: Не понимаю.
   ЕГОР: Кофе пойдём пить.
   ЛАНЬОН: Кофе — нет. Не надо. После этого (показывает, как что-то пьёт) вредно.
   ЕГОР: Тогда чай.
   ЛАНЬОН: Хорошо. И сок, если можно.
   ЕГОР: Можно, лягушатник, тебе всё можно. (Подтрунивая над французом, ведёт его на кухню.) Месье, какое вино предпочитаете в это время суток?
   ЛАНЬОН: О-о-о... (Держится за голову.)
   ЕГОР: Ладно, шучу, здесь, видишь ли, дом трезвости. (Вздыхает.) Спиртного нет — не завезли.
   Оба уходят на кухню.
   
   
   

5. Ларец

   
   Саша смотрит в пространство под окном, между стеной, телефонной тумбочкой и диваном.
   САША: О-па, а это что у нас такое?
   ВАДИМ: Вы что-то нашли?
   САША (нагибается): Да, вот, за диваном, сумка или, скорее даже, рюкзак. (Нагибается сильнее.) Он открыт, и в нём что-то есть, блестит что-то.
   Саша осторожно берёт рюкзак и водружает его в открытом виде на стол, перед окном. Неожиданно в комнате становится светлее. Никто этого не замечает, все столпились вокруг стола, рассматривают находку.
   ВАДИМ: Вынимайте, давайте посмотрим, что это такое.
   САША: Да и так видно — шкатулка какая-то, красивая.
   ДИНА: Нет, больше похоже на ларец, шкатулка маленькая, а этот вон какой.
   ВАДИМ: А по мне так это сундучок.
   Саша аккуратно вынимает из рюкзака ларец, ставит на стол перед окном, сначала становится темнее, потом светлее, чем было раньше, никто опять этого не замечает. Ларец искусно расписан и украшен драгоценными камнями. Размерами он сравним с переносным ящиком для инструментов.
   
   Пока все толпятся вокруг стола, дед и Егор оказываются рядом друг с другом и отходят в сторону, тревожно перешёптываются:
   ЕГОР: Чё происходит, старый?
   ФАЙКУЛАССЕ: Не, ну ты видал? Что творят.
   ЕГОР: Видать то видал, только не понятно, зачем это кому-то нужно.
   ФАЙКУЛАССЕ: Мож, подделка?
   ЕГОР: Не, он — то, что заказывали, я его недолго видел, но надолго запомнил. Мне даже кажется, что тогда он невзрачней выглядел, чем сейчас, но это, наверное, из-за освещения. Тогда каких-то мгновений не хватило, чтобы взять.
   ФАЙКУЛАССЕ: Понятно, значит сейчас, на живца ловят, менты. Петельку потуже затягивают. Нужно, наконец, осмотреться, что там (показывает на улицу) и бежать отсюда.
   ЕГОР: Потапыч, не дави на мозоль — посмотрю... (Небольшая пауза.) Это с собой брать будем? (Кивает в сторону ларца.)
   ФАЙКУЛАССЕ: Товар уж больно приметный. Пока ещё не решил.
   ЕГОР: Решай быстрее.
   Егор, а за ним и Дед вливаются в общую толпу около стола.
   
   ЕЛЕНА СТАНИСЛАВОВНА: (отворачиваясь от стола): Откуда это здесь... И камни выглядят настоящими. Нелепица какая-то. (Она выглядит очень встревоженной, поворачивается обратно.)
   
   Супрун отходит от стола, и, хватаясь за сердце, опускается на кровать.
   СУПРУН: Этого не может быть. Это, скорее всего, подделка... Это всё они, они! (Грозит пальцем кому-то невидимому.) А если нет, если правда... (Обхватывает голову руками и тихо стонет, но тут же вскакивает и возвращается к столу.)
   
   САША (отходит от стола, осматривает пустой рюкзак): В боковых отделениях ничего нет, в карманах тоже, а тут что-то внутри написано. (Читает.) Семён Фёдорович Пицевич. Ха! А это рюкзак покинувшего нас администратора. Вот так тихоня. (Возвращается к столу.)
   
   Тем временем все разглядывают ларец.
   ДИНА: А это что он бриллиантами украшен?
   ЛАНЬОН: О-ля-ля!
   ВАДИМ: Скажите тоже, бриллиантами, но камни действительно красивые.
   ДИНА: Да, очень красиво. Похоже на одну штуку.
   СУПРУН: На что?
   ДИНА: Да так, ерунда.
   СУПРУН: А всё-таки.
   ДИНА: Да так, разыграть хотела: взяла картинку, какого-то древнего ларца. И выставила на аукционе в сети, как реально существующий.
   ВАДИМ: А разве так можно?
   ЛАНЬОН: Конечно нет. Девушка немножко (неопределенно крутит у головы рукой) выдумщица.
   ДИНА: Ну, приписала ещё кое-что, как будто он выполняет желания и прочее, ну ещё, что бессмертие даёт...
   СУПРУН: То есть вы выставили в Интернете на аукцион то, чего у вас нет.
   ДИНА: Ну да. А чё? Прикололась просто. Настроение было не очень, решила немного себя развеселить, подурачиться. Да и устроители аукциона тоже, наверно, не дураки, скорее всего, сняли лот с продаж и вся недолга. А меня внесли в чёрный список и только-то...
   СУПРУН: И только-то?
   ДИНА: Да бросьте вы... И откуда на эту вещь покупатель найдётся, я ещё такую несуразную цену поставила?
   СУПРУН (резко): Сколько?
   ДИНА: Думаете, я помню. Помню, что много нулей было, потом надоело на кнопку жать, и отправила информацию.
   ВАДИМ: Ну и что, купили его?
   ДИНА: А я откуда знаю, утром к подруге поехала, в сеть не заходила. Конечно, больше для того, чтобы не было соблазна там остаться и полазить. Себя знаю, я тогда б вообще никуда не поехала — дома бы осталась.
   ВАДИМ: А когда это было?
   ДИНА: Как когда? Вчера, то есть, уже, наверное, позавчера.
   ВАДИМ: А точнее?
   ДИНА: В субботу, тьфу ты, суббота это сегодня, совсем запуталась. Значит в пятницу. (Сама у себя переспрашивает.) Или в четверг?
   ВАДИМ: Число точное назвать можете?
   ДИНА: Ну вы даёте. Тут все не могут договориться, какое число сегодня, а меня о вчерашнем спрашивают. Ладно, расслабьтесь, сейчас сосредоточусь. (Потом говорит чётко и раздельно.) Это был вечер, а вернее ночь, предшествующая, тому утру, которое я помню последним. (Оглядывает всех.) Всё!.. А почему вы меня об этом спрашиваете?
   САША: А действительно, почему?
   ВАДИМ: Наверно, вы единственная из нас, кто знает, что это такое.
   САША: Кроме Пицевича. Оказывается это его рюкзак.
   ФАЙКУЛАССЕ: Вот так так, кто бы подумал?
   ВАДИМ: Да, в самом деле. Ну, теперь то точно единственная.
   ДИНА: Не единственная, посмотрите на олигарха.
   Все смотрят на Супруна.
   СУПРУН (смотрит в ответ, потом кричит): Оставьте меня в покое! (Быстро уходит наверх.)
   ДИНА: Хм. Какая истеричка, а ещё финансовый воротила.
   ЕЛЕНА СТАНИСЛАВОВНА (одновременно небрежно и как бы извиняясь за недостойное поведение мужа): У нас и не такое бывает. Однако вернёмся к ларцу, какая замечательная вещица. Сразу его и не рассмотреть, словно всё в какой-то дымке.
   ДИНА: Это от драгоценных камней, которые его украшают — они глаза слепят.
   ФАЙКУЛАССЕ: Тю, драгоценные камни, стекляшки. Стал бы кто-то, если это так дорого, с собой в рюкзаке таскать.
   ДИНА: Смотрите, смотрите! Он ещё чем-то дом напоминает!
   ФАЙКУЛАССЕ: Да откуда?
   ДИНА: Ну вон, смотрите. Первый этаж, второй, вернее мансарда, — совсем как у нас. Вон окна.
   ФАЙКУЛАССЕ: Хм, действительно похоже.
   ДИНА: Не удивлюсь, если окажется, что там кто-то живёт.
   ВАДИМ: А давайте её откроем.
   Сверху прибегает Супрун.
   СУПРУН: Этого делать нельзя! Это невозможно!
   ВАДИМ: Это почему?
   СУПРУН: Это вещь сама в себе, и открыть её немыслимо, можно только разрушить.
   ЕГОР: Действительно никакой замочной скважины нет, ничего. Может там потайная пружина.
   СУПРУН: Нет там никакой пружины, и вообще это моё. Я купил, отдайте! (Пытается взять ларец, Вадим не даёт ему это сделать.)
   ВАДИМ: У вас есть доказательства?
   Супрун ни слова не говоря, разворачивается и опять уходит наверх.
   ФАЙКУЛАССЕ: По-моему, он умом тронулся.
   ВАДИМ: Не мудрено, скоро мы все тут умом тронемся, особенно, если каждый день будем подобное находить.
   ЛАНЬОН (отвернувшись от стола и говоря с самим собой): Вполне возможно, что он прав и эта вещь действительно принадлежит ему.
   ВАДИМ: Тронулся он умом или нет, но открывать её не стоит, вещь дорогая, ещё поломаем.
   САША (обращается к Дине): Значит, та штука, которую вы выдумали ещё и желания исполняет.
   ДИНА: Да, вроде, должна, я же о чём-то подобном написала там. (Смеётся.) Только почему-то нужно быть осторожным в своих желаниях, а почему, я, по правде говоря, уже и забыла.
   САША: Как и сказано, будь осторожен в желаниях своих, ибо они могут исполниться...
   ЕГОР: Это ничего, потому как у меня только одно желание: побыстрей выйти отсюда.
   Егор незаметно ото всех закуривает сигарету.
   
   Супрун возвращается. Он спускается вниз и стоит около лестницы. Ланьон поворачивается и смотрит на него.
   ЛАНЬОН (тихо спрашивает Елену Станиславовну): Ваш муж, говорит по-французски?
   ЕЛЕНА СТАНИСЛАВОВНА (грустно улыбаясь): Что вы, он в последнее время и по-русски то с трудом изъясняется.
   ЛАНЬОН (Елене Станиславовне) Извините? (Подходит к её мужу.) Месье, мне кажется, я всё понял.
   СУПРУН: Это он?
   ЛАНЬОН: Утверждать не буду, но сходство очень велико. Полную уверенность может дать только экспертиза. Однако сейчас, мне кажется, что этот предмет более прекрасен, чем...
   СУПРУН (сквозь зубы): Это он?!
   ЛАНЬОН: (вынуждено кивает): Да, это он. Хотя, здесь есть небольшая странность. Да простит меня месье, но я ещё не отправил его в Россию. (Супрун удивлённо смотрит на него.) Вернее, юридически, операционно, конечно, я это сделал. Но фактически он ещё находится во Франции, лежит на таможенном складе, в Россию полетит только завтра. Хм, вернее, сегодня. Он не может быть тут.
   СУПРУН: Здесь (обводит рукой окружающее пространство), если вы ещё этого не заметили, может происходить всё что угодно, и время способно течь совсем по иному, чем мы с вами привыкли.
   ЛАНЬОН (успокаивающе): Вам не нужно так переживать, раз эта вещь ваша — она ваша. Нужно только поговорить с человеком, в сумке которого её нашли.
   СУПРУН: Невозможно.
   ЛАНЬОН: Почему?
   СУПРУН: Потому что он там.
   
   У стола слышится шум.
   ДИНА (кашляя): Прекратите! Опять вы закурили!
   Француз кивает Супруну и быстро подходит к людям у стола, Супрун остаётся на месте.
    Комнату начинает заволакивать дымом.
   ЕГОР (пряча сигарету): Да ладно вам, я только тихонечко подул на ларец, Смотрю, его, словно, какой-то туман окружает, решил разогнать, как говорится, клин клином вышибают. Но не мог же я напустить столько дыма. (Егор, кажется, сам напуган этим.) Всё, всё больше не буду!
   ВАДИМ: И правда, отовсюду дым валит.
   ЕЛЕНА СТАНИСЛАВОВНА: Мы горим?
   САША: Да нет вроде, уже рассеивается.
   Дым действительно рассеивается.
   ЕЛЕНА СТАНИСЛАВОВНА: Тогда что это было?
   ДИНА: Этот чел (указывает на Егора) дунул сигаретным дымом на шкатулку, и он повалил сразу же отовсюду, дышать нечем стало.
   САША (обращаясь к Егору): Повторите, пожалуйста, ещё.
   ЕГОР: Что повторить?
   САША: Затянитесь сигаретой и дуньте ещё.
   ЕГОР: Мож, не надо?
   ЕЛЕНА СТАНИСЛАВОВНА: Может, действительно не стоит.
   САША: Надо, (и обращаясь к Егору) только чуть-чуть подуйте.
   ЕГОР: Как скажите. (Дует.)
   Помещение наполняется дымом, но не так сильно, как в прошлый раз.
   ФАЙКУЛАССЕ: Странны дела твои, Господи. (Крестясь, идёт от стола и тянет за собой Егора.)
   
   Они отходят в сторону, подальше ото всех и поближе к двери.
   ФАЙКУЛАССЕ: Совсем обдурковались менты, газами травят.
   ЕГОР (мрачно кивает): Пора линять, видно, время пришло! Ладно, дальше, как договорились. (Кидает сигарету на пол и ожесточённо давит её.) Эх, была не была, один раз живём!
   Егор шагает к двери, открывает и выходит прочь, дверь захлопывается за ним.
   
   ЕЛЕНА СТАНИСЛАВОВНА: Поразительно! Вы видели?! Вы это видели?!
   САША: Что случилось?
   ЛАНЬОН: Что?
   ДИНА: Егор только что сиганул за дверь. Разговаривал с дедом, а потом за дверь выскочил. (Деду.) Что вы ему такое сказали?
   ФАЙКУЛАССЕ (скороговоркой): А что я, что я? Говорили, всё чин чинарём было, а он неожиданно шасть за дверь и был таков. На прощание обозвал меня старой кочерыжкой, и до этого ещё обзывал (запнулся) не буду говорить как... обидно. По-разному обзывал, думал, я не слышу, а у меня слух хороший, как у молодого, я ещё...
   САША (останавливая этот словесный поток): И вы его не удержали?
   ФАЙКУЛАССЕ: Здрасьте вам пожалуйста. Он меня последними словами крыть будет, а я его удерживать?
   ЕЛЕНА СТАНИСЛАВОВНА: Нужно закрыть дверь, опять подпереть её чем-то, чтобы никто больше жизнь самоубийством не пытался покончить.
   САША: Нужно немного подождать.
   ДИНА: Думаете, он вернётся?
   САША: Не он, так кто-нибудь другой.
   
   
   

6. Возвращение Семёна Фёдоровича

   
   И тут дверь действительно начинает открываться. Дед делает к ней шаг, но тут же останавливается и отступает в сторону. В дом входит Пицевич. В руке он держит обрезанный конец верёвки, которой обвязан вокруг пояса. Выглядит Пицевич слегка удивлённым.
   САША (встречая Пицевича): Это вы? Это действительно вы? (Подходит к нему, хочет обнять, но удерживается и только прикасается.) Мы уж думали вы пропали. Погибли.
   ПИЦЕВИЧ: Зачем же так. Живой я. Но и вы тоже хороши — из-за чего надо было верёвку обрезать, дверь зачем-то притворили.
   Все толпятся вокруг вернувшегося Пицевича, даже Ланьон в задних рядах таращит на него глаза.
   ВАДИМ: Мы не обрезали.
   ПИЦЕВИЧ: Странно, не могла же она сама оборваться, да так ровно, очень аккуратный срез. Ну ладно, в этом мы потом разберёмся, давайте свой конец верёвки и пойдём. Только пусть теперь впереди будет кто-нибудь другой.
    ВАДИМ: Куда пойдём?
   ПИЦЕВИЧ: Как куда? Ну, мы же хотели обследовать окружающую нас местность. Миновала ли опасность?
   ВАДИМ: А вы нам ничего не хотите рассказать?
   ПИЦЕВИЧ: А что мне рассказывать, там сплошной туман — ничего не видно.
   ВАДИМ: Очень интересно, человек отсутствовал почти день — и ему нечего сказать.
   ПИЦЕВИЧ: Какой день! Сделал всего пару шагов, верёвка... оборвалась, и я вернулся. Это заняло секунд пять, не больше.
   Немая сцена, только в задних рядах тихо переговариваются Ланьон и Елена Станиславовна.
   ЛАНЬОН (спрашивает у Елены Станиславовны): Кто этот месье?
   ЕЛЕНА СТАНИСЛАВОВНА: Хозяин рюкзака.
   ЛАНЬОН: О-ля-ля.
   Дина с возмущением смотрит на Пицевича.
   ДИНА: Да он нас разыгрывает!
   ВАДИМ: Не похоже.
   
   Дед подходит к открытой двери, смотрит в туман, ёжится, как от озноба и закрывает.
   
   Пицевич никак не может понять, что происходит, переводит взгляд с одного человека на другого, потом он что-то замечает, выражение его лица меняется, Семён Фёдорович вытягивает дрожащую руку и указывает на ларец.
   ПИЦЕВИЧ: Откуда у вас это?!
   ВАДИМ: А вот об этом мы хотели спросить у вас.
   ПИЦЕВИЧ: Погодите... (Проходит, садится на стул.) Господи, я только сейчас всё вспомнил... Я сам не знаю, как это всё получилось, там, в самолёте, я заглянул в ящик, с боку была отломана доска, при погрузке, наверно... Я не смог, не мог удержаться...
   ВАДИМ: А когда произошла катастрофа?
   ПИЦЕВИЧ: Сразу после того, как я сунул его (показывает на ларец) в рюкзак. Самолёт начал терять высоту... наверно, он разбился...
   ВАДИМ: Но прежде, когда мы спрашивали, как это произошло, вы свою историю рассказывали несколько иначе.
   ПИЦЕВИЧ: Да иначе... я, просто, не помнил тогда точно... или я совсем не то помнил... а вот сейчас, когда туда сходил, и потом увидел, что он тут, всё вспомнил — словно мозги прочистило. Когда пилот начал говорить про облачность, я решил сходить в салон, проверить, как там закреплён груз. Увидел отошедшую доску, заглянул и не смог удержаться. Эта вещь... ну, она как бы притягивала. Потом самолёт стал падать, и меня, как будто вышибло из него... Вот и всё. Очнулся тут. А об этом (снова показывает на ларец) вспомнил только сейчас, когда увидел. Господи, что же будет? За что же меня так, а?
   ВАДИМ (Саше): Вы что-нибудь поняли. Я лично нет. Как такое может быть, если он с этим ларцом разбился на самолёте, то, как он вместе с ним оказался здесь?
   САША: Также как и все мы. Кстати, вы заметили, что ветер стих, даже, когда открывали дверь, его не было слышно.
   ВАДИМ: Да, точно, я его давно не слышал.
   САША: Ко всему хорошему быстро привыкаешь.
   
   
   

7. Такого не бывает в жизни

   
   Суета вокруг ларца, наконец, стихла, он одиноко стоит на столе. Мимо проходит Дина, она бросает на него взгляд и что-то замечает, затем подходит ближе, чтобы лучше рассмотреть, нагибается, всматриваясь, приникает к нему лицом, кричит и тут же отскакивает от ларца. Что-то за окном вторит этому крику, наполняя дом немыслимой какофонией.
   
   Тут же на крик сбегаются все.
   ВАДИМ: Что это было?
   ДИНА: Т-там, т-там. (Тычет пальцем в ларец.)
   САША: Что там?
   ВАДИМ: Неужели маленькие, зелёные человечки.
   ДИНА: Д-да, маленькие человечки. Т-там. (Вновь указывает на шкатулку). Т-там, внутри.
   ВАДИМ: Что за чушь. (Склоняется над ларцом, внимательно всматривается, потом резко отстраняется.) Мать честная, это ж мы. А эти большие стёклышки или кристаллы, и не стёклышки вовсе, а окна, и за ними мы. Я только что видел маленького себя нагибающегося над столом. (Отходит от стола, садится.)
   Каждый подходит к ларцу и, ошеломлённый увиденным, отходит от него.
   ЕЛЕНА СТАНИСЛАВОВНА: Этого просто не может быть.
   САША: Что же это такое?
   ВАДИМ: Что за чертовщина?
   ДИНА (плачет): Хочу домой.
   ЛАНЬОН: Я не понял: где мы? Внутри или снаружи?
   ПИЦЕВИЧ: Неважно, внутри мы или снаружи — мы в аду.
   ЕЛЕНА СТАНИСЛАВОВНА: Перестаньте нести чушь, в конце концов, среди нас есть учёный, он во всём разберётся.
   ФАЙКУЛАССЕ: Сейчас господину учёному не мешало бы нашатыря нюхнуть.
   ВАДИМ (Супруну): Господин олигарх, может, вы нам объясните, что же вы такое приобрели и где?
   СУПРУН (отходит от стола в весьма возбуждённом состоянии): Да, это необычная, необычайная вещь! Значит не зря! Не зря куплена!
   ЕЛЕНА СТАНИСЛАВОВНА (обращаясь к мужу): Ты безумен, Альберт.
   СУПРУН: Каждый, кто сюда попал, уже безумен, дорогая.
   ДИНА: Он же не настоящий! Я ж его выдумала!
   САША: Я в это не верю. Этого просто не может быть, я лишь создал математическую модель подобного, даже не модель, а рассчитал вероятность его существования. Это не может призвать подобное. Такого не бывает в жизни.
   ЕЛЕНА СТАНИСЛАВОВНА: В жизни нет, а в смерти, вполне.
   ВАДИМ (обращаясь к Саше): Так значит вы?.. Помню, помню. Математическая модель, интересная задачка.
   САША: Нашёл в Интернете предложение о продаже подобного, с перечнем его свойств: выполнение желаний, дарование бессмертия и прочее. Помню, смеялся, что такое кто-то может предлагать, а уж тем более купить. И я только решил проверить вероятность существования подобного объекта, так, научное любопытство, игра ума — ничего более.
   ЕЛЕНА СТАНИСЛАВОВНА: И вдохнули в это жизнь.
   ФАЙКУЛАССЕ: Не говорите ерунды. Такого быть не может.
   ЕЛЕНА СТАНИСЛАВОВНА: Но вы же заглядывали внутрь шкатулки.
   ФАЙКУЛАССЕ: Мультипликация была и до моего рождения.
   САША: Перед тем, как попасть сюда, я как раз завершал работу над этой задачей, сверял данные. В самом конце непонятный скачок напряжения в электросети. Это, наверно, не простое совпадение.
   ЕЛЕНА СТАНИСЛАВОВНА (глядя перед собой): Сейчас для каждого из нас оказаться в сумасшедшем доме было бы за благо.
   ЛАНЬОН: А вы не находите, что мы уже там. (Кивает на ларец.)
   СУПРУН (возбуждённо Дине): Значит, как вы говорите, он может и желания исполнять? (И, не слушая ответ, уходит на лестницу, садится на ступеньку, он явно не в себе.)
   ДИНА (вытирая слёзы и не очень уверенно): Да. Я тогда, как бы, между прочим, написала, что пусть все, кто о нём узнают, воспользовались его благами. Значит и желания может, но только те, которые вы очень захотите.
   ЕЛЕНА СТАНИСЛАВОВНА: Вот мы все сюда и попали. Захотели, значит.
   ВАДИМ: Помните, как Егор выпить хотел? И что?
   ЕЛЕНА СТАНИСЛАВОВНА: Так он и выпил... пива. Француза ему — пожалуйста. Выйти попросил — вышел.
   ВАДИМ: Вот только куда?
   ЕЛЕНА СТАНИСЛАВОВНА: Альберт пожелал: звонок — было, сигар — появились.
   САША: А тот же Егор все сигары у него и увёл.
   ВАДИМ (с насмешкой): И это всё? Нужно только захотеть?
   ДИНА: Это не так уж и мало. Ну, ещё нужна какая-нибудь жертва. Например, когда я ларец выдумывала — палец поранила. Ну и решила, чтобы жертва была.
   ФАЙКУЛАССЕ: Раненый палец — велика жертва.
   ВАДИМ: А вы, что — человеческих жертвоприношений ожидали?
   ФАЙКУЛАССЕ: Ничего такого я не ожидал. А вместо того, чтобы глупые вопросы задавать, вы бы велели своим людям весь этот балаган прекратить.
   ВАДИМ: Каким людям?
   ФАЙКУЛАССЕ: Сами знаете каким. (Отходит в сторону, садится на диван.)
   ДИНА: Только он может жертву не принять и взять за желание совсем другую плату.
   ЕЛЕНА СТАНИСЛАВОВНА: Какую?
   ДИНА: Какую сам захочет.
   ЕЛЕНА СТАНИСЛАВОВНА: Это вы сами придумали?
   ДИНА: Нет, это уже он. (Тянет трясущийся указательный палец в сторону ларца.)
   
   Дина садится на пол и опирается спиной о торец дивана, Саша усаживается рядом.
   ДИНА (Саше): Выходит мы родители этого — я мама, а вы папа.
   САША: Знаете, я испытываю сомнительную радость подобного отцовства. (Потом, после паузы зовёт.) Дина...
   ДИНА: Это я в сети Дина, а так меня Олей зовут.
   САША: Что же мы Оля с вами сотворили?
   ДИНА: Вы думаете, это всё-таки мы?
   САША: А кто же?
   ДИНА: А я до последнего надеялась, что это не так. Но это, наверно, не только мы двое, а все, кто тут.
   ВАДИМ (срывается с места): Ну, хорошо! Хорошо! Одна выдумала! Другой посчитал там что-то! Но почему мы внутри-то оказались?! А?!
   САША: Видимо, каждый из нас хотел его заполучить, мотивы тут не имеют значения, а он как плату за это взял себе нас. Или, может быть, это какое-то побочное явление? Может, так и должно быть? Кто знает?
   ВАДИМ: Погодите, тут что-то иное, что-то не так. (Заглядывает в ларец, одновременно машет руками и тут же комментирует.) Вот зараза. Кто-нибудь посмотрите на ларец, а я сейчас.
   Ланьон нагибается над ларцом.
   Вадим подходит к выходу, выдыхает воздух, внутренне собирается и открывает дверь.
   ЛАНЬОН: Сбоку что-то отодвинулось ...
   ВАДИМ: Ну и?
   ЛАНЬОН: Вы там.
   Вадим машет рукой.
   ЛАНЬОН: Машете рукой.
   Вадим закрывает дверь.
   ЛАНЬОН: Всё, закрылась.
   ФАЙКУЛАССЕ (внимательно за всем этим наблюдает): Молодые люди, щас такие компьютеры-мопьютеры, что любым головы задурят. Пойду лучше на кухню, чайку попью. Пойдём болезный. (Толкает в бок Пицевича, тот безвольно подчиняется.)
   ВАДИМ (обращаясь непосредственно к деду): Но как вот вы всё это объясните?
   ФАЙКУЛАССЕ (уходя): Вам лучше знать.
   
   ДИНА: Я вспомнила! Вспомнила ещё!
   ВАДИМ (устало): О чём вы ещё вспомнили, дитя моё? Спрашиваю и внутренне содрогаюсь.
   ДИНА: О цене на него. Я ж, перед тем как спать ложится, на тот сайт ещё раз заходила и все нолики стёрла, подумала тогда, что действительно шутка какая-то дебильная получается. Оставила только единичку. Один евро.
   ВАДИМ: Значит, это другой ларец.
   ДИНА: Да нет, тот же самый, с картинки.
   САША: Скорее всего, вы просто видели реальный лот, который кто-то выставил на продажу, и дублировали его.
   ДИНА: Нет, ту картинку я не с аукциона взяла, это точно.
   САША: А где?
   ДИНА: Где-то в сети, а где — сейчас уже и не вспомню.
   ФАЙКУЛАССЕ (появляясь из кухни): Вот она, нынешняя молодёжь — ничего не помнит.
   ЕЛЕНА СТАНИСЛАВОВНА: Да что вы пристали к бедной девушке. С ларцом мило было придумано, я оценила.
   ФАЙКУЛАССЕ (внимательно смотрит на Елену Станиславовну): Хм, ещё бы, вам и не оценить.
   
   ВАДИМ (опускается на пол рядом с Сашей и Диной): Всё равно, во всё это я не верю.
   САША: Это уже не имеет значения.
   ВАДИМ: Возможно.
   САША (о чём-то задумавшись): А если всё-таки поверить, что всё это правда, как считаете, каким боком к этой истории причастны вы сами?
   ВАДИМ (вздохнув): Наверно, волей случая... и начальства, которое приказало заняться неким очень важным делом. В общем, долгая история.
   САША: А мы вроде никуда и не торопимся.
   ВАДИМ: Ну вот, видите, выходит времени у нас много, так что ещё успею рассказать. (Поднимается на ноги.)
   
   
   

8. Смерть

   
   Ланьон подходит к сидящей девушке.
   ЛАНЬОН (Дине): А почему вы определили, что эта вещь находится именно во Франции?
   ДИНА (хмыкнув): Ну, не знаю, показалось, что так романтичней будет.
   ВАДИМ: Н-да, романтика до добра не доводит. Как я понял, всё изначально было чистым блефом и никакого ларца не существовало. Откуда же он появился? И за что уважаемым, Альбертом Вениаминовичем, были заплачены деньги?
   Сидящий на лестнице Супрун вздрагивает. Этот вопрос его словно пробуждает, выводит из ступора, в котором он до этого находился. Взгляд Альберта Вениаминовича становится осмысленным, целеустремлённым.
   ЛАНЬОН: Как ларец появился, я не знаю. И это не моё дело. Он оказался в указанном банке, в камере хранения, ячейка и код также совпадали. У нас не было никаких сомнений в правильности, наших действий. Тем более, что предмет явно представляет немалую антикварную ценность, что до всего остального: тайна, мистика. (Француз разводит руками.) Мы приняли это за рекламу, пиар-ход, чтобы повысить цену...
   САША: Ну раз вы здесь, то тоже поверили.
   ЛАНЬОН: Это не имеет отношения к делу.
   СУПРУН (подходит и становится перед Ланьоном): Хорошо... не имеет отношения к делу. А куда же отправились мои деньги?
   ЛАНЬОН (негодующе): Но месье...
   СУПРУН: Эта маленькая пакостница (показывает на Дину) попросила за него всего один евро! Если, я перевёл деньги, между прочим, сто миллионов евро, то где они?! Где они?!
   ЛАНЬОН: Цена, запрошенная продавцом, была не один евро, а сто миллионов. А всё остальное — детская фантазия.
   СУПРУН: Вот это всё! (Вскидывает вверх руки, словно хочет обнять что-то огромное.) Всё, где мы находимся! Вот это всё!.. Детская фантазия?! А она (показывает на Дину) маленькая несмышлёная девочка? Да за кого вы меня принимаете?! В её возрасте хакеры огромные тюремные сроки получают! (Задыхается от возмущения, переводит дух и вновь обращается к Ланьону.) Хорошо. Куда вы перевели мои деньги?!
   ЛАНЬОН: Месье, этот вопрос не ко мне. Мы лишь получили наш процент, процент от сделки.
   СУПРУН: Процент от сделки! (Подскакивает к Дине.) Где мои деньги, мерзавка?! (Кричит на ухо девушке.) Куда ты их подевала?!!
   Дина, оглушённая таким наскоком, испуганно молчит.
   САША (вступаясь за Дину): Отстаньте от девушки.
   СУПРУН: Ах так, да вы тут все в сговоре. Теперь меня не обманешь! Всё! Всё, что здесь происходит, весь этот цирк оплачивается из моих кровных! А этих денег и не на такое представление хватит!
   Супрун хватает ларец (всё вокруг (декорация стены) шатается).
   Все пытаются его удержать.
   ВСЕ: Что, что вы делаете?! Прекратите! Не надо!
   СУПРУН: Моё! Я купил!! Что захочу, то и сделаю!!! (Кидает ларец об пол, слышится страшный треск, звук разбивающегося стекла и ещё чего-то.)
   
   Свет гаснет.
   
   
   МУЖСКОЙ ГОЛОС (в полной темноте зачитывает список):
   
   Дина, она же Ольга. Пропала без вести. Предположительно погибла от рук маньяка.
   Александр. Скончался от сильного удара током.
   Жанвье Ланьон. Донельзя нелепая смерть, на вечеринке задохнулся конфетти.
   Супруги Супрун. Погибли в автокатастрофе.
   Вадим. Во время учебных стрельб личного состава ФСБ в результате рикошета пули получил смертельное ранение в голову.
   Семён Фёдорович Пицевич. Погиб при крушении самолёта.
   Потапыч, он же Иван Маркович Файкулассе. Смерть наступила от передозировки снотворного.
   Егор. При побеге из мест заключения, перелезая через стену, сломал шею, умер на месте.
   
   
   
   

Третье действие

1. Бессмертие

   
   Свет зажигается.
   Всё точно так, как было в начале первого действия.
   Только ярко освещённый ларец стоит на столе.
   
   ВАДИМ: Где я?
   ЕГОР: Закурить ни у кого нет?.. (Егор садится на диване, роясь по карманам, потом осматривается по сторонам.) Какого чёрта! Что за шутки, как я опять оказался на этой лежанке?
   САША (смотрит на Егора): Ну вот, мы и обрели бессмертие.
   
   Пицевич встаёт, не замечая ларца, подходит к краю сцены, трясущимися руками вынимает из кармана яблоко, завёрнутое в салфетку, разворачивает её, ошарашено смотрит на яблоко, роняет салфетку, потом тянет яблоко в зал.
   ПИЦЕВИЧ: Да что же это такое, Господи?! Меня то за что, Господи?!! (Потом оборачивается, видит невредимый ларец, и машет на него руками.) Чур меня, чур! Изыди сатана! (Убегает из комнаты.)
   
   ВАДИМ (приходя в себя, смотрит на ларец): Не может этого быть! (Встает, подходит к двери, пытается её открыть, тянет за ручку, ничего не получается, трясёт тот же результат.) Заперто.
   Вадим пытается выбить дверь — с наскока ударяется в неё — безрезультатно, хватает стул и хочет разбить окно — стул разлетается вдребезги — окно остаётся целым.
   ЕГОР (открыв от изумления рот, следит за действиями): Что это с ним?
   Ему никто не отвечает.
   
   Вниз спускается дед.
   ФАЙКУЛАССЕ: Что это у вас за шум, дерётесь? Глядите-ка, а ларчик-то наш цел, ничего ему не сделалось. Хотя должно было, вон его как шандарахнули, у меня аж до сих пор в ушах звон стоит.
   ЕГОР: А я его сейчас посмотрю. (Встаёт с кровати и пытается взять ларец.)
   ВСЕ (в один голос): Не трогай!
   ЕГОР (отдёргивая руки): Ладно, не буду. Видать, я что-то пропустил.
   ПИЦЕВИЧ (появляется из кухни): Велики дела твои, Господи, да возвысится имя твоё...
   ВАДИМ (неожиданно прерывает Пицевича): Не знаете молитв, так лучше и не молитесь вовсе!
   Пицевич, что-то монотонно бубня себе под нос, опять уходит на кухню.
   ЕГОР: Э, как вас тут всех. (Осматривается.) А француз где?
   САША: Нет француза.
   ЕГОР: А наверху?
   ФАЙКУЛАССЕ: Тоже нет.
   ЕГОР: Ушёл что ли?
   САША: Нет, его просто нет.
   ЕГОР: Вот гад нерусский. Всё ему фарт.
   ВАДИМ: Выходите за дверь, будет вам француз.
   ЕГОР: Благодарствую, я уж выходил, сейчас не моя очередь. А, судя по сломанной мебели, это вряд ли получится.
   ВАДИМ (подходит к столу и смотрит на ларец): Давайте я его опять разобью. Может, что к лучшему изменится?
   САША: Что толку, мы всё равно вновь здесь окажемся. Не было бы хуже.
   
   Егор и дед отходят в сторону.
   ЕГОР: Потапыч, при всём моём к тебе уважении, не ментовская пьеска тут играется. Со мной та же фигня, что с этим проповедником недоделанным. (Кивает в сторону кухни, где слышно, как что-то бубнит Пицевич.) Вышел я за дверь, а словно и не выходил никуда, обратно тут. Не, Потапыч, здесь что-то не то.
   ФАЙКУЛАССЕ: Егор, а я разве с тобой спорю.
   ЕГОР: Тогда, что тут делается?
   ФАЙКУЛАССЕ: Разберёмся... Ладно, держи нос по ветру и не отсвечивай.
   Расходятся.
   
   Елена Станиславовна молча спускается вниз, подходит к двери, пробует её открыть, ей никто в этом не препятствует и ни о чём не предупреждает.
   ЕЛЕНА СТАНИСЛАВОВНА: Заперто. Дурацкая ситуация. Может, среди нас есть специалист... слесарь какой-нибудь.
   Егор смотрит на Деда, тот незаметно кивает.
   ЕГОР: Ладно, несите с кухни всё тонкое и острое. Барышни, если есть булавки, то давайте их сюда. Не беспокойтесь, с возвратом.
   На последнюю просьбу реагирует только Елена Станиславовна, Дина как сидела, так и сидит, не шелохнувшись. Наконец, Егору приносят требуемое, он с минуту копошится у двери, сначала что-то напевает, потом просто ожесточённо кряхтит. Когда окончательно убеждается, что дверь не открыть, бьёт по ней ногой.
   ЕГОР: Гадство. Тут дело не в замке. Дверь с той стороны что-то держит. Мёртво стоит. (Приникает глазом к косяку, потом ложится на пол и осматривает низ двери.) Ни щелочки, как будто их чем-то законопатили или залили. (С сомнением.) Мож, если всем навалиться, что и получится.
   ЕЛЕНА СТАНИСЛАВОВНА: Так что это значит?
   ВАДИМ: Замуровало нас.
   САША: Если окна и двери такими прочными стали, может, стоит дом разобрать по кирпичику или из чего он там сделан. Или ещё каким-нибудь образом уйти.
   ЕГОР (мечтательно): Через канализацию интересно бы попробовать?
   ФАЙКУЛАССЕ: Вы думаете: если у нас не получилось с дверью, то получится с самим домом? Оставьте это, мы заперты тут навечно. Тюрьма. С подачей питья и еды.
   ЕЛЕНА СТАНИСЛАВОВНА: Выходит, мы тут умрём?
   ФАЙКУЛАССЕ: Хм, это вряд ли. Я, как только начну загибаться, самолично разобью это. (Показывает на ларец.) И рассчитываю, что нас он доставит... к исходной точке со всеми нашими воспоминаниями и переживаниями, какими бы они ни были на тот момент. И буду это делать снова и снова, и хотел бы посмотреть на человека, который захочет мне помешать. Пожелали бессмертия — получайте.
   САША (Вадиму, отходя с ним в сторону): Что думаете об этом?
   ВАДИМ: По-моему, господин Файкулассе, прав.
   САША: А вы заметили, как изменилась его речь, из старого маразматика он неожиданно превратился в человека прилично и грамотно изъясняющегося, способного управлять людьми.
   ВАДИМ: Он всегда таким и был, просто вы не замечали.
   Саша и Вадим поворачиваются ко всем.
   САША: Интересно, если мы здесь так плотно замурованы, как сюда поступает воздух?
   ВАДИМ: Точно так же как еда, вода, электричество, мы же об этом уже говорили, это было ещё в той жизни, помните?
   ЕГОР: Ага, помню, маленькие гномики доставляют.
   ЕЛЕНА СТАНИСЛАВОВНА: А может он нам теперь и не нужен.
   ФАЙКУЛАССЕ: Кто не нужен?
   ЕЛЕНА СТАНИСЛАВОВНА: Воздух. Дышать.
   ФАЙКУЛАССЕ: А вот мне, например, очень даже воздух нужен, и еда, если только она после опрометчивого поступка вашего муженька не перестала появляться. (Уходит на кухню.)
   
   
   

***

   
   Всё спят. Только Саша сидит на стуле спиной к кухне и лестнице на второй этаж, пальцы рук сцеплены за головой, смотрит на ларец.
   САША: Что же ты такое?
   ЕЛЕНА СТАНИСЛАВОВНА (спускаясь вниз со второго этажа, она освещена ярче, чем окружающее пространство): «Пожиратель Душ».
   САША (не оборачиваясь): Только сейчас придумали?
   ЕЛЕНА СТАНИСЛАВОВНА: Нет, знала. Для каждого народа он имеет своё название, а общепринятое именно такое... Девочка случайно выбрала не ту картинку для своего розыгрыша.
   САША: И это ваше знание не подсказало, как нам отсюда, вернее, из него выбраться?
   ЕЛЕНА СТАНИСЛАВОВНА: Девочка правильно сказала: только жертва. Причём не просто жертва, а жертва осознанная.
   
   
   

2. Деньги

   
   Дед и Елена Станиславовна одни, кроме них больше никого нет в комнате. Дед подходит к ней и берёт за локоть.
   ФАЙКУЛАССЕ: Неплохой куш, Елена Станиславовна. Неплохой.
   ЕЛЕНА СТАНИСЛАВОВНА (отстраняется и пытается уйти): О чём вы?
   ФАЙКУЛАССЕ (заступает ей дорогу): Сто миллионов, Елена Станиславовна. А подельников своих лишь крохами оделили.
   ЕЛЕНА СТАНИСЛАВОВНА: Решительно не понимаю о чём вы?
   ФАЙКУЛАССЕ: Всё вы понимаете, Елена Станиславовна, всё понимаете. А муж, значит, ваш захворал? Ай-я-яй. Лежит наверху, лицом к стенке отвернулся, интересно, живёхонек ли. Сто миллионов — деньги не малые! А вы всё складно придумали. Затейница. Когда я, наконец, всё понял, меня просто покорило изящество вашей комбинации. Виртуозно. Как в каждой малости вы свой интерес смогли уловить, а потом всё в единую мозаику сложить. Я даже было, подумал (это ещё до того, как ваш муженёк ларец расколотил), что представление, которое вокруг нас происходит, ваших рук дело. Я тогда, признаюсь, перед вами чуть преклоняться не стал. Закрутить такую авантюру, а потом этак изящно, по-женски, нанести последний штрих, штрих мастера: свести мужа с ума, чтобы всё, что не смогла у него выудить этой своей авантюрой, взять, как у недееспособного.
   ЕЛЕНА СТАНИСЛАВОВНА: Извините, что не оправдала. (Пауза, потом с горечью.) Захотела — не смогла бы, душеприказчиков у мужа и так хватает, у меня остаётся лишь то, что было до брака.
   ФАЙКУЛАССЕ: Э как... (Задумывается.) Ну теперь всё ещё понятней становится... А впрочем, ладно, как делиться будем, Елена Станиславовна?
   ЕЛЕНА СТАНИСЛАВОВНА: А зачем вам здесь деньги, мерзкий вы старик?
   ФАЙКУЛАССЕ: Верно, здесь они мне ни к чему. Но кто знает, как оно сложится, как обстоятельства повернутся.
   ЕЛЕНА СТАНИСЛАВОВНА: Да подите вы. (Уходит.)
   ФАЙКУЛАССЕ: Я то, может быть, и пошёл бы, да деваться мне отсюда некуда, как впрочем и тебе, голуба.
   Входит Егор провожает взглядом Елену Станиславовну.
   ЕГОР (подозрительно): О чём это вы тут с ней?
   ФАЙКУЛАССЕ: Устраивал свою личную жизнь, женщина она красивая, кто знает, сколько нам ещё здесь торчать придётся?
   ЕГОР: Пицевич говорит, что мы только в Круге Втором.
   ФАЙКУЛАССЕ: Ты его больше слушай, последние мозги потеряешь.
   Из кухни слышится голос Пицевича.
   ПИЦЕВИЧ: Покайтесь, ибо грешники!
   Оттуда сразу потянулись обитатели дома-ларца.
   
   В комнате все, кроме Пицевича, Елены Станиславовны и Супруна.
   САША: А вы поняли, почему ветер прекратился? Я сам только сейчас это сообразил.
   ВАДИМ: Как-то не задумывался об этом.
   САША: Он перестал дуть, после того, как мы нашли ларец и поставили его на стол. До этого ларец стоял вон там, на полу. В том месте был небольшой сквозняк, который мы принимали, кто за ветер, а кто и за зловещие завывания.
   ВАДИМ: А откуда здесь вообще может быть сквозняк? Сквозняк ведь это тот же ветер, а откуда здесь может взяться ветер?
   ФАЙКУЛАССЕ: Оттуда же, откуда там мы? (Показывает на ларец.)
   
   В комнату входит Елена Станиславовна, к ней подходит Саша.
   САША: Я всё думаю о том нашем с вами разговоре, когда все спали.
   ЕЛЕНА СТАНИСЛАВОВНА: Простите, о каком разговоре?
   САША: Ну, про ларец, про «Пожирателя Душ».
   ЕЛЕНА СТАНИСЛАВОВНА: О чём вы? Не понимаю?
   САША: Ну как же... (Запинается, потом внимательно смотрит на Елену Станиславовну.) Да, наверно, вы правы, это мне приснилось, странный был тогда разговор, и он не мог быть ничем кроме как сном.
   ЕЛЕНА СТАНИСЛАВОВНА (невесело усмехаясь): Не мудрено, в таком месте... (Пауза.) Мы тут все несколько утомились. (Уходит наверх.)
   
   
   

3. Жертва

   
   Шум и суета. Из ванной выносят Девушку с перевязанной бинтами рукой.
   ЕЛЕНА СТАНИСЛАВОВНА (спускаясь вниз): Что случилось?
   ЕГОР: Вены себе пыталась вскрыть, дурёха.
   ДИНА (заикаясь, её бьёт озноб): Я не вены, я не вены, я... пыталась сделать порез, дать жертву.
   ФАЙКУЛАССЕ (в сторону): Значит ему нужно что-то другое. Иная жертва.
   ЕЛЕНА СТАНИСЛАВОВНА: Положите её на диван.
   ДИНА: Я лучше посижу.
   САША: Тебе сейчас полежать надо.
   ДИНА: Нет, хочу сидеть.
   САША (успокаивающе): Ну, хорошо, хорошо.
   Её усаживают на стул (стул стоит очень близко к зрителям, почти на краю сцены). Через какое-то время Дина прижимает пальцы к вискам, и начинает раскачиваться из стороны в сторону. Девушка держится за виски, раскачивается и что-то тихо и монотонно шепчет, повторяя одно и то же, и с каждым разом её тихий голос становится всё громче и громче...
   ДИНА (тихо): Съёмочной группе спасибо, все участники шоу могут выйти из помещения, всем рабочим сцены приготовиться для смены декораций... (Чуть громче, чем раньше, но тише своего обычного голоса.) Съёмочной группе спасибо, все участники шоу могут выйти из помещения, всем рабочим сцены приготовиться для смены декораций...(И обычным голосом.) Съёмочной группе спасибо, все участники шоу могут выйти из помещения, всем рабочим сцены приготовиться для смены декораций...
   
   И тут происходит невероятное...
   ЖЕНСКИЙ ГОЛОС (громко объявляет): Съёмочной группе спасибо, все участники шоу могут выйти из помещения, всем рабочим сцены приготовиться для смены декораций...
   
   Как только становится слышен этот голос, туман начинает рассеивается, дверь, до этого наглухо закрытая, сама собой открывается.
   
   САША: Как же так, мы же в этом чёртовом ларце. (И вдруг начиная что-то понимать, оборачивается и смотрит на Дину.) Маленькая, это опять всё ты повыдумывала?
   Дина только часто-часто кивает.
   САША (Внимательней вглядывается в её глаза и ужасается): Маленькая, что же ты с собой сделала.
   Саша бережно обнимает её за плечи и выводит из дома.
   
   ЖЕНСКИЙ ГОЛОС (повторяет объявление): Съёмочной группе спасибо, все участники шоу могут выйти из помещения, всем рабочим сцены приготовиться для смены декораций...
   
   Все бросаются вон из дома. Супрун пулей слетает со второго этажа и, держась от стола с ларцом, как можно дальше, по широкой дуге огибает его, выскакивает за дверь. Последним из кухни бежит Егор, он что-то жуёт и ещё что-то запихивает себе в рот, смотрит на ларец, чуть задерживается: «не взять ли?», но потом, махнув рукой, спешит вслед за всеми.
   
   Пустая сцена.
   
   
   МУЖСКОЙ ГОЛОС (перечисляет):
   
   Егор сидит в тюрьме.
   Семён Фёдорович Пицевич уволен за порчу ценного оборудования, сажает на дачном участке картошку. Был в церкви.
   Вадим служит, получил очередное звание.
   Супруги Супрун развелись. Судьба Альберта Вениаминовича неизвестна. Елена Станиславовна уехала за границу, где ведёт жизнь одинокой и очень богатой женщины.
   Потапыч, он же Иван Маркович Файкулассе. Правоохранительные органы и ФСБ пытались его арестовать, но он таинственным образом сумел скрыться.
   Жанвье Ланьон записался в клуб анонимных алкоголиков. Не пьёт.
   Дина, она же Оля, находится на излечении в психиатрической клинике. После произошедшего она никак не реагирует на окружающую её действительность. Врачи не могут понять, что с ней, и уже потеряли всякую надежду вернуть её к нормальной жизни.
   Саша работает. Он единственный из участников этой истории, кто иногда приезжает навестить Олю, и он единственный, кто верит, что она обязательно поправится.
   
   
   Свет во время перечисления дальнейших судеб наших героев постепенно угасает, освещённым остаётся только ларец. Когда голос замолкает, перестаёт освещаться и он. Всё погружается во тьму.
   
   Несколько мгновений тишины и в темноте раздаются встревоженные голоса.
   ПЕРВЫЙ ГОЛОС: Кто здесь?
   ВТОРОЙ ГОЛОС: Как мы тут оказались?
   
   
   
   

Конец

Олег Большов © 2008

Обсудить на форуме

2004 — 2024 © Творческая Мастерская
Разработчик: Leng studio
Все права на материалы, находящиеся на сайте, охраняются в соответствии с законодательством РФ, в том числе об авторском праве и смежных правах. Любое использование материалов сайта, полностью или частично, без разрешения правообладателя запрещается.