День рождения волшебника

   Текст вашего произведения без названия



   комическая мистерия в 3-х действиях.



   Действующие лица:



   Волшебник Чунчо

   Болботал, советник Волшебника

   Фейсомотейбл, придворный маг

   Криквопли, придворная колдунья

   Трюфль, ученик мага, в З-ем действии — Стасик Трефлев

   Занозина, ученица колдуньи, в 3-ем действии — Зиночка

   Хрюхрюш, огненный демон, в 3-ем действии — Феррапонт

    Морковкин

   Гром, первобытный охотник, в З-ем действии — Роман

   Елка, подруга Грома, в 3-ем действии — Елена

   Речка, подруга Курносого, в 3-ем действии — Верочка,

    сестра Романа

   Курносый, вождь первобытного племени.















   ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ.



   Тронный зал в подземных чертогах злого Волшебника Чунчо. В центре — высокий трон с гербом в виде стилизован¬ного слона и магической сим-воликой. Перед троном жертвенный очаг с горящим пламенем.

   Действие начинается в темноте с факельного шествия под мра¬чную ме-лодию: первым выходит БОЛБОТАЛ, в костюме и поведении которого прогля-дывают черты хищной птицы, следом — ФЕЙСОМОТЕЙБЛ, напоминающий паука, КРИКВОПЛИ, имеющая сходство с волчицей. БОЛБОТАЛ поднимается на возвы-шение слева, ФЕЙСОМОТЕЙБЛ И КРИКВОПЛИ становятся с двух сторон у под-ножия трона. ТРЮФЛЬ и ЗАНОЗИНА, самые человечные персонажи в этой ком-па¬нии, за¬нимают места рядом со своими господами. Освещается трон с вос¬се¬дающим на нем Волшебником Чунчо, ма¬леньким человечком с огром-ной слоновьей головой на плечах. Сцена освещается полностью, когда на-чинает звучать первая реплика.



   БОЛБОТАЛ (в церемониальном поклоне перед троном, торжественным речитативом).



    Настал великий час, когда полдневный зной

   Сменился вновь вечернею прохладой,

   И солнце опустилось в океан,

   Испуганное приближеньем ночи,

   Как дичь трусливая перед приходом

   Луны-охотницы, и Силы Света

   Вновь уступили Силам Тьмы господство!



   ФЕЙСОМОТЕЙБЛ (низко склоняясь перед троном, подхватывает).



   Приветствуя Луну, светило некромантов,

   Чей мертвый и холодный блеск дарует нам ту силу,

   Которой овладев, мы правим миром,

   Восславим же сегодня и того,

   Кто превзошел богов уменьем чудотворца,

   Вершины черной магии постигнув!



   КРИКВОПЛИ (подхватывает).



   Того, чье колдовское совершенство

   Нас жизненными силами питает!

   Чьим именем восторжествует Хаос и скоро

   Над всем, что есть живого во вселенной,

   Владычествовать мертвые начнут!









   БОЛБОТАЛ (экзальтированно простирая в сторону Волшебника руки).



   Да кто же он, да удлинится его хобот

   И уши увеличатся в размере?!!



   ВОЛШЕБНИК ЧУНЧО (с мрачной иронией). А действительно, кто же он? Кто он, этот могучий и ужасный? О ком это говорите вы, слуги мои верные, тунеядцы и завистники, интриганы и лизоблюды, вруны и мерзопакостники? Ну, отвечайте! Только предупреждаю: неправ-ды я не потерплю, а за грубую лесть любой из вас жестоко попла-тится!



   КРИКВОПЛИ (умиленно).



   О, это тот, чей облик так прекрасен,

   А мужество не ведает границ!

   Кто носом может вырвать баобабы,

   Как я руками сорную траву,

   А на ушах парить под облаками!



   ФЕЙСОМОТЕЙБЛ ( подхватывает).



    Ведь это тот, кому подвластны все стихии,

    Кому сам Повелитель Зла Гуамокуча,

    Устав от дел, вручил бразды правленья

    Над всем, что есть в подлунном мире!



   Болботал и Криквопли склоняются перед троном.



   ВОЛШЕБНИК ЧУНЧО. Имя! Назовите мне имя! А впрочем, я попробую сам догадаться... С трех раз! Итак, это... (Выдерживает паузу и неожи-данно показывает пальцем на советника.) Это Болботал!



   Болботал падает в обморок. Чунчо самодовольно хихикает, а Фейсомотейбл и Криквопли угодливо вторят ему.



   КРИКВОПЛИ (с пафосом). А вот и нет! Болботал — пустое место по сравнению с Величайшим! Болботал — жалкая тень Величайшего! Болботал — хвост, послушный воле Величайшего, который отгоня-ет настырных мух от зада Величайшего!



   Болботал отползает в сторону и встает, стараясь держаться незаметным. Фейсомотейбл злорадствует по поводу

    явного промаха колдуньи. Чунчо смотрит на Криквопли в мрачном раздумье.



   ЧУНЧО. Что-то я не совсем понял: кто чем виляет? И вообще твой метафорический образ насчет хвоста и зада мне не понравился! Пошловатый, однако, образ, знаете ли...



   фЕЙСОМОТЕЙБЛ. О Величайший! Ты не только воплощение силы и могу-щества, — ты само великодушие, ибо истинное великодушие проявля-ется в умении быть выше обид, исходящих из уст ничтожных и не-достойных! Именно это ты и продемонстрировал нам вместо того, чтобы стереть в порошок наглую Криквопли, позволившую себе ос-корбительно назвать задом прекраснейшую часть твоего тела!



   Чунчо пристально смотрит на Фейсомотейбла,

    в испуге закрывающего ладонями рот.



   ЧУНЧО (со зловещей иронией). Ах, оставьте эту тему, господа! На вре-мя... Мы к этой теме еще вернемся... Итак, вторая попытка... (Торжественно объявляет.) Величайшим из магов ночи является... Кол-дунья Криквопли!



   Криквопли падает в обморок.

    Фейсомотейбл и Болботал подобострастно хихикают.



   ФЕЙСОМОТЕЙБЛ. Величайший шутит? Величайший сострил, назвав нам имя ничтожнейшей из ничтожеств, недостойной целовать пыль у его ног! (Бросается на колени перед троном и самозабвенно целует башмак Вол-шебника.)



   ЧУНЧО (глядя на мага сверху вниз, зловеще). Ты намекаешь, что я с третьей попытки должен назвать твое имя?



   Фейсомотейбл в испуге простирает руки к Волшебнику.



   ФЕЙСОМОТЕЙБЛ. О как ты скромен, Величайший, и щедр к своим недос-тойным слугам, а особенно ко мне, самому недостойному! И именно поэтому чувство врожденной справедливости заставляет меня во всеуслышанье объявить, что величайшим и наимудрейшим, прекрас-нейшим и благороднейшим и вообще самым наинайшим магом и учите-лем всех времен и народов был, есть и будет наш несравненный Волшебник Чунчо — и горе тому, кто усомнится в этом! (Восторженно кричит.) Слава Волшебнику Чунчо—самому волшебному из всех чунч и самому чунчливому из всех волшебников!



   ВСЕ (хором). Слава Волшебнику Чунчо!



   БОЛБОТАЛ (скандирует). Волшебнику Чунчо гип-гип ура!!!



   ВСЕ (хором). Гип-гип ура Волшебнику Чунчо!



   КРИКВОПЛИ. Слава величайшему из величайших, чародею над чародея-ми, да не отсохнет хобот его и не обвиснут уши! Долгие лета Волшебнику Чунчо!



   ВСЕ (хором). Долгие лета Волшебнику Чунчо, да не отсохнет хобот его!



   ФЕЙСОМОТЕЙБЛ. Желаем крепкого здоровья, успехов в делах и сча-стья в личной жизни Волшебнику Чунчо — воплощению Хаоса на зем-ле, торжествующему над всеми врагами, да сгинут они во мраке ночи! Слава великому Чунчо, отметившему сегодня свой десятиты-сячный день рождения!



   ВСЕ (хором). Желаем здоровья, успехов в делах и счастья в личной жизни Волшебнику Чунчо в десятитысячный день его рождения, да не обвиснут уши его!



   ЧУНЧО (вскакивает с трона). Слава мне, великому и непобедимому Вол-шебнику Чунчо!



   ВСЕ (хором). Слава тебе, Волшебник Чунчо!



   ГОЛОС ХРЮХРЮША. Ни дна тебе, ни по крышки, Ушастый Хоботун!



   ВСЕ (хором). Ни дна, ни покрышки Ушастому Хоботуну!



   Слуги испугано озираются.

    Чунчо подозрительно смотрит на каждого.



   ЧУНЧО (со зловещей многозначительностью, почти спокойным тоном). Кто ска-зал?



   Всеобщее замешательство.



   ЧУНЧО. Я спрашиваю: кто назвал меня Ушастым Хоботуном?



   ФЕЙСОМОТЕЙБЛ, КРИКВОПЛИ и БОЛБОТАЛ (указывая друг на друга, одновремен-но). Он! Он! Она!



   Чунчо на троне грозно наклоняется вперед.

    К трону приближается Трюфль.



   ТРЮФЛЬ (с тупым усердием). Я! Я знаю!



   ЧУНЧО (с нарочитым спокойствием, за которым — сдерживаемая ярость). И что ты знаешь, дружище Трюфль?



   ТРЮФЛЬ. Я знаю, что это было, ваше ушастое и хоботастое величест-во!



   ЧУНЧО. И что же это было, Трюфль-дружище? Ну-ка скажи мне на уш-ко...



   Трюфль с гордым видом поднимается к трону,

    небрежно отталкивая Болботала, и приподнимает рукой слоно-вье ухо Волшебника.



   ТРЮФЛЬ (кричит). А ничего не было, ваше супер-пупер ушасто-носатое величество!!!



   Чунчо от неожиданности едва не падает с трона.

    Трюфль гордо шествует на свое место.



   ЧУНЧО (почти ласково). И все-таки, дружище Трюфль, что же это было, чего не было?



   ТРЮФЛЬ. Да было то, чего не было! Нам просто небывшее бывшим по-казалось!



   ЧУНЧО (глубоко вздыхает, чтобы не заскрежетать зубами от ярости). И что же небывшее нам бывшим показалось, дружище Трюфль?



   ТРЮФЛЬ (снисходительно). А показалось всем нам, что кто-то сказал: «Ни дна тебе, ни покрышки, Ушан Шнобелястый!»... Ой, я, кажет-ся, перепутал... Не Ушан Шнобелястый, а как-то по-другому... Шнобель с ушами? Нет... Хоботливый Ушан? Тоже не то... (Мучи-тельно вспоминает.)



   Чунчо мрачно ждет его ответа, прочие слуги трясутся

   от ужаса, Занозина делает Трюфлю знаки.



   ЗАНОЗИНА (громким шепотом). Ушастый Хоботун!



   ТРЮФЛЬ (обрадованно). Точно! Ушастый Хоботун, а никакой не Шнобеля-стый Ушан! Ушастый Хоботун! И как я мог забыть? Это же так лег-ко запоминается: «Ушастый Хоботун»! Именно Хоботун, а не Ушан, именно Ушастый, а не шнобелястый и не наоборот...





   ЧУНЧО (перебивает, подчеркнуто ласково). Не стоит так напрягать па-мять, дружище Трюфль! Иди сюда! (Манит Трюфля пальцем).



   Трюфль повторяет свой путь к трону, разве что Болботал те-перь уступает ему дорогу, шарахаясь от Трюфля, как от зачум-ленного. Чунчо жестом показывает Трюфлю, что хочет прошеп-тать ему на ухо. Трюфль с готовностью наклоняется.



   ЧУНЧО ( в ярости кричит). Пошел вон отсюда!!!



   Трюфль скатывается с трона.

   Слуги выталкивают его со сцены.



   ФЕЙСОМОТЕЙБЛ, КРИКВОПЛИ и БОЛБОТАЛ (одновременно). Давай отсюда! Проваливай! Тупица!



   Несколько секунд Чунчо, сгорбившись, размышляет. Видно, что ему удается усмирить свой гнев. Он гордо выпрямляется,

    скрещивает руки на груди и улыбается.



   ЧУНЧО (весело). Итак, на чем же мы остановились во время великого чествования меня? Ага! На самом интересном и — признаюсь честно — приятном моменте! Все-таки вспомнили, что у меня сегодня день рождения! (Сбивается, заметив, что Занозина, вытянув шею, пристально смотрит на него.) Ну? Чего уставилась?



   ЗАНОЗИНА. Дяденька, а зачем вы Трюфля прогнали? Он ведь правду сказал: у вас уши та-а-кие большие, а хобот та-а-кой висючий, что даже если вы и не Ушастый Хоботун, то, по крайней мере, на него очень похожи!



   ЧУНЧО (в ярости кричит). Да как ты смеешь!!! Вон отсюда!!!



   Болботал и Криквопли выталкивают Занозину за кулисы,

    а Фейсомотейбл в подхалимском усердии бросается на колени перед троном.



   ФЕЙСОМОТЕЙБЛ. О Величайший! Одно твое слово — и я превращу эту негодницу Занозину в крысу! Если, конечно... (ехидно кивает на Криквопли) уважаемая дама не захочет взять под защиту свою уче-ницу!



   Криквопли падает на колени с другой стороны.



    КРИКВОПЛИ. Осмелюсь доложить тебе, о Величайший, что когда, по-чувствовав неладное, я пыталась превратить Трюфля в мотылька прежде, чем мерзкие слова сорвались с его уст, то наткнулась на мощную магическую защиту, которой уважаемый мастер Фейсомотейбл прикрыл своего ученика, наверняка действовавшего по его науще-нию!



   ЧУНЧО (мрачно). Одним шевелением пальца я мог бы превратить всех вас в навозных мух, но не хочется портить себе праздник: не часто и не каждому доводится отмечать свой десятитысячный юби-лей... (Оживившись, с насмешкой.) Тем более, что нет особой необхо-димости делать сегодня то, что всегда успеешь сделать завтра! (Подмигивает Болботалу.) Не так ли, дружище Болботал?



   БОЛБОТАЛ. Истинно так, о Величайший!



   ЧУНЧО (устраиваясь на троне поудобнее). Запиши и не забудь напомнить, что Криквопли должна превратить Трюфля в мотылька, Фейсомотейбл превратить в крысу Занозину, а я — в навозных мух всех вас: за десять тысяч лет вы мне порядком надоели... А пока, слуги мои верные, интриганы и подхалимы, настало время дарить подарки! Интересно, что вы приготовили мне на этот раз? Юбилей все-таки!



   Фейсомотейбл повелительно хлопает в ладоши.

   На сцену выходит Трюфль в поварском колпаке

   и с огромным тортом в руках.



   ТРЮФЛЬ (поет, фальшивя, но очень громко). Хеппи безды ту ю! Хеппи без-ды ту ю! Хеппи безды, хеппи безды, хеппи безды ту ю!



   Внезапно ярко вспахивает огонь в очаге, из него высовывается нога в красном трико, споткнувшись о которую Трюфль с тортом летит в оркестровую яму.



   ГОЛОС ХРЮХРЮША (насмешливо). Хеппи безды, Ушастый! С днем рожденья тебя!



   Чунчо апатично восседает на троне.

   Фейсомотейбл, Криквопли и Болботал, выстроившись в ряд, смотрят, как на сцену карабкается изрядно помятый и покрытый остатками торта Трюфль.



   ТРЮФЛЬ (жизнерадостно). Пропал торт! Всмятку! Разлетелся в клочки и вдребезги! Жалко! Хороший был торт. Вкусный... (Облизывает палец, после чего, сковырнув этим же пальцем кусок крема с одежды, протягивает его в сторону Чунчо.) Хочешь попробовать, твое супер-пупер шнобелясто-ушастое превосходительство?



   ЧУНЧО (в ярости кричит). Пошел вон отсюда!!!



   Слуги выталкивают Трюфля за кулисы.



   ФЕЙСОМОТЕЙБЛ, КРИКВОПЛИ и БОЛБОТАЛ (одновременно). Пошел вон, ду-рак! Тупица! Негодяй!



    Чунчо спускается с трона и останавливается перед очагом.



   ЧУНЧО. Настал момент истины!.. Выходи!



   ГОЛОС ХРЮХРЮША. Не выйду!



   ЧУНЧО. Кокетничаешь?



   ГОЛОС ХРЮХРЮША. Еще чего?



   ЧУНЧО. Тогда выходи!



   ГОЛОС ХРЮХРЮША. Не выйду! Я на тебя обиделся!



   ЧУНЧО. Ах вот оно в чем дело! Не можешь забыть, как я однажды за-тушил огонь в очаге достаточно традиционным, но весьма непоч-тительным способом?



   ГОЛОС ХРЮХРЮША. А ты вот расскажи, как ты его затушил! Скажи, скажи! Стесняешься, да? Стыдно, да? А ведь в глубине души ты своим поступком гордишься! А мне обидно...



   ЧУНЧО. Вообще-то, обидчивость — признак ограниченного ума, а мстительность — нехорошая с позиции нравственности черта харак-тера!



   ГОЛОС ХРЮХРЮША. Тебе ли о нравственности говорить, Хобот с Ушами?



   ЧУНЧО. А почему бы и не мне? Я хотя и аморальный тип, но ведь именно поэтому ты должен быть образцом нравственности! А ты что себе позволяешь? Осмелел, как я погляжу.



   ГОЛОС ХРЮХРЮША (вызывающе). А ничего ты мне не сделаешь! Ночью тебе без огня не обойтись, а восхода солнца вы не переживете!

   ЧУНЧО (удивленно). Что ты хочешь этим сказать?



   ГОЛОС ХРЮХРЮША. Что хотел, я сказал, а о прочем попробуй дога-даться! Когда догадаешься, позовешь!



   Чунчо задумчиво теребит свой хобот.



   ЧУНЧО. Ну ладно, Огненный... Я с тобой еще разберусь... (Резко обо-рачивается к слугам, кричит.) У меня будет сегодня праздник или нет?!



   ФЕЙСОМОТЕЙБЛ. Позволь мне, о Величайший, загладить вину недотепы Трюфля и явить мой подарок — плод пятисотлетних раздумий и экс-периментов?



   ЧУНЧО (снисходительно). Позволяю!



   Фейсомотейбл, низко кланяясь, спиной ретируется за кулисы и тут же возвращается, торжественно внося на вытянутых руках за-драпированный куском яркой ткани предмет. Почтительно согнув-шись и дождавшись, когда Волшебник займет место на троне, движением фокусника отдергивает ткань, под которой — клетка с сидящими в ней двумя птицами с человеческими головами.



   ФЕЙСОМОТЕЙБЛ (с гордостью). Вот! Чудо генной магии! Плод многовеко-вых изысканий ведущих чернокнижников и колдунов! Начало прису-щих многим мифологиям будущих народов фантастических существ, известных под именем птица Сирин и птица Алконост!



   Птицы грустно кивают головами.

    Фейсомотейбл из складок одежды достает гармонику, и под его аккомпанемент птицы поют:



   Был этот мир прекрасен в начале всех времен,

    Пока Волшебник Чунчо не объявился в нем.



   Прозрачны были реки, лазурны берега,

   Никто из в нём живущих себе не знал врага.



   Не трогал волк ягненка, жил мирно волк с козлом,

   Пока в подлунном мире не зародилось Зло.



   В ту ночь Волшебник Чунчо, глумливый лицедей,

   С далеких звезд спустился в серебряном яйце.



   Он породил жестокость, предательство, обман,

   Стяжательство, гордыню, обиду и соблазн.



   Фейсомотейбл, Криквопли, гиена и паук, —

   Их Чунчо переделал в своих покорных слуг.



   Однажды гриф-стервятник над падалью летал —

   Вот кем до превращенья был раньше Болботал!

   С тех пор Волшебник Чунчо, паскудник и злодей,

   Опошлил все, что можно, оставил след везде!



   Он правит этим миром уж десять тысяч лет,

   И на него управы покуда в мире нет!



   Фейсомотейбл экзальтированно кланяется.

    Чунчо снисходительно хлопает в ладоши, на что Болботал с Криквопли отвечают бурными аплодисментами.

    Внезапно замолчавшие было птицы поют еще один куплет:



   Но вот настанет утро и отомстит за нас:

   Готовься к смерти, Чунчо, — настал твой смертный час!



   Гром и молнии.



   ЧУНЧО (с легким испугом). Что это было?!!



   ГОЛОС ХРЮХРЮША. Вечная память тебе, Ушан Шнобелястый! Да здравст-вует неминуемая смерть Волшебника Чунчо, да зарастет его могила мухоморами! ( Насмешливо поет.)



   Не знает, Шнобелястый, что смерть его грядет,

   И что его могила грибами зарастет!



   ЧУНЧО (деланно смеется). Все-таки ты балбес, Хрюхрюш! Какая могила? Какие грибы-мухоморы? Я же — Вечный!



   ГОЛОС ХРЮХРЮША. Ага, щас! ( Поет.)



   Твой путь земной окончен, Носатый Ушеплет:

   Ты скоро в двери выйдешь коленками вперед!



   ЧУНЧО (по-настоящему страшным голосом). МОЛЧААТЬ !!!



   Гром и молнии. Затемнение.

    Когда свет нормализуется, Чунчо грозно стоит перед очагом,

    Фейсомотейбл, Криквопли и Болботал трясутся от страха.



   ЧУНЧО (почти спокойно). А ну выходи!



   ГОЛОС ХРЮХРЮША. Не выйду!



   ЧУНЧО. Пора бы нам объясниться! (Внезапно срывается на крик.) Выходи, если ты мужчина!



   ГОЛОС ХРЮХРЮША. А зачем? Ты мне не друг и не родственник! И нече-го на меня кричать — я тебе не слуга! Огненные Демоны тебе не подчиняются!



   ЧУНЧО (устало). Выходи, просто поговорим... Как равный с равным. Я даже волшебное слово могу сказать: по-жа-луй-ста!



   ГОЛОС ХРЮХРЮША. Ну ладно, так и быть...



   Пламя в очаге вспыхивает ярче, и из него на сцену выходит Хрюхрюш.



   ХРЮХРЮШ. Оп-ля-ля! А вот и я! Весь в красном! (Волшебнику.) Ну? Че-го звал, Ушастый?



   ЧУНЧО. Что ты там говорил про коленками вперед?



   ХРЮХРЮШ (несколько секунд разглядывает его, с притворным сочувствием). А то, что твой срок пребывания на земле подошел к концу. Поторо-пись, Хоботун, закончить свои дела и составить завещание!



   БОЛБОТАЛ (вклиниваясь между Волшебником и Хрюхрюшем). Не слушай его, Ве-личайший! Это блеф! Он просто пугает! (Кривляется.) А нам не страшно, а нам не страшно!



   ХРЮХРЮШ (целится в Болботала указательным пальцем). Пу!!!



   С пальца Хрюхрюша срывается пламя.

    Болботал в испуге прячется за спину Волшебника.



   ХРЮХРЮШ (доверительно). А знаешь, Ушастый, почему ему не страшно? (Окидывает взглядом слуг Волшебника.) Они ведь думают, что смерть уг-рожает только тебе, и в глубине души каждый рассчитывает занять твое место... Ошибаетесь, малоуважаемые господа! Вы настолько пропитались магией Шнобелястого, что с его исчезновением от вас только запах останется!



   ЧУНЧО. Нет, Хрюхрюш, погоди... Ты мне лучше объясни-ка одну вещь...



   Чунчо поднимается к трону, достает свиток, перевязанный лен-точкой с массивной печатью,

    возвращается назад и вручает его Хрюхрюшу.



   ХРЮХРЮШ. Что это? (Пожимает плечами, разворачивает свиток, читает.) ... Гэ-э... А-а... Вэ-э... (Удивленно смотрит на Чунчо и возвращает ему бу-магу, брезгливо вытирая руку о полы своей одежды.) Что ты мне подсовы-ваешь?



   ЧУНЧО (с досадой). Это ты только название прочитал! Обыкновенная, между прочим, аббревиатура — название учреждения, выдавшего мне этот документ, а совсем не то, о чем ты подумал. Расшифровыва-ется просто: «ГАЛАКТИЧЕСКАЯ АКАДЕМИЯ ВОЛШЕБСТВА, НЕКРОМАНТИИ и ОККУЛЬТИЗМА»... И, кстати, если бы это было то, о чем ты поду-мал, то слово «АКАДЕМИЯ» писалось бы «Окадемия»...



   ХРЮХРЮШ (недоверчиво). Да-а? Хотя, судя по всему, название самое подходящее: кто на что учился... Особенно в сокращенном виде.



   ЧУНЧО. Это мой диплом! Со всеми полагающимися печатями и на гер-бовой бумаге! Там среди прочего внизу маленькая приписочка есть: «ВЫПУСКНИКУ АКАДЕМИИ БЕССМЕРТИЕ ГАРАНТИРУЕТСЯ...» Как это соотносится с твоими словами о якобы неминуемой моей погибели?



    ХРЮХРЮШ. Прежде всего, это просто бумага! Хоть и гербовая с пе-чатями! Ей не стыдно от того, что в ней прописано, — бумага краснеть не умеет... Мы же, Демоны Огня, наделены даром прови-дения Грядущего и нам известно: в ближайшем будущем ни тебе, ни твоим прихвостням места нет: все вы сгинете, расточитесь, по-добно туману, едва солнечные лучи согреют землю.



   Болботал, по широкой дуге обходя Хрюхрюша,

    приближается к Волшебнику и громко шепчет ему на ухо.



   БОЛБОТАЛ. Величайший! В одном старинном фолианте я читал, что ес-ли предсказателя убить после оглашения предсказания, то его предсказание не сбудется!



   Чунчо пристально смотрит на невозмутимого Хрюхрюша.



   ЧУНЧО (с сожалением). Не получится... Духов Огня невозможно истре-бить, пока во вселенной существует хотя бы одна искорка пламе-ни. А жаль!



   ХРЮХРЮШ. Вот именно! Ладно, давайте прощаться... (Фамильярно треплет Волшебника за хобот.) Да не переживай ты так, Шнобелястый! Ты ведь прожил долгую и интересную жизнь! (Напевая, скрывается в очаге.)



   Чунчо мрачно смотрит на огонь,

    слуги осторожно приближаются и испуганно становятся рядом.



   КРИКВОПЛИ (на грани истерики). Что-то Чунчо наш не весел: он голо-вушку повесил, он, бедняжка, загрустил, Низко хобот опустил...



   ЧУНЧО (в ярости). Да как ты смеешь?! Ты!!! Да я тебя!.. В гиену! В пиявку!! В бактерию!!!



   КРИКВОПЛИ (делает книксен). Сделай милость, хоть в инфузорию-туфельку меня превращай, только поскорее! (Надрывно причитает.) Из-за тебя ведь всем помирать, так сделай же что-нибудь! Ты же у нас величайший маг и волшебник!



   ЧУНЧО (удрученно). Эх, кабы знать, что сделать... (Вздыхает.) Придет-ся обращаться за советом к Гуамокуче!



   Гром и молнии.

    Слуги на цыпочках удаляются от Волшебника и замирают,

   когда звучит его голос.



   ЧУНЧО. Кто будет медиумом?



   БОЛБОТАЛ, КРИКВОПЛИ и ФЕЙСОМОТЕЙБЛ (одновременно, указывая друг на дру-га). Он! Он! Она!



   ЧУНЧО (вздыхает). Толку-то от вас... Ладно, пригласите-ка сюда Трюфля!



   Фейсомотейбл и Болботал с готовностью убегают за кулисы и приводят упирающегося Трюфля.



   ТРЮФЛЬ. Перестаньте толкаться! Чего вам надо?



   ФЕЙСОМОТЕЙБЛ. Молчи, дурак! Медиумом будешь!



   ТРЮФЛЬ (возмущенно). Опять?! Сколько можно! Как медиумом — так Трюфль, а как что другое — так «пошел вон отсюда»!



   ЧУНЧО (почти ласково). А почему ты не хочешь быть медиумом, дружище Трюфль?



   ТРЮФЛЬ (касаясь шеи). Больно!



   ЧУНЧО (назидательно). К сожалению, малыш, другого способа нет.



   Чунчо повелительно взмахивает руками и отходит в сторону. Криквопли погружает Трюфля в гипнотический транс,

    Фейсомотейбл и Болботал укладывают его на подножие трона. Звучит мрачная музыка, гремит гром, свет на сцене мерцает. Болботал отрезает жертвенным ножом Трюфлю голову и водру-жает ее на поднос, протянутый Криквопли, оставляет поднос на троне и, пятясь, спускается. Слуги валятся ниц.

    Чунчо, простирая к трону руки, становится на колени.

    Над троном поднимается огромная голова Гуамокучи.

    Музыка резко обрывается —

   голова Трюфля и голова Гуамокучи открывают глаза.



   ТРЮФЛЬ (сомнамбулически, голосом Чунчо). О могучий Гуамокуча! Не гне-вайся и пощади нас, недостойных рабов твоих, обращающихся к те-бе за помощью и советом! Яви нам слово Истины, о могучий Гуамо-куча! Правду ли рек нам Огненный Демон Хрюхрюш о скорой нашей погибели? И если это так, то научи нас, могучий Гуамокуча, как избежать сей страшной участи! Ответь нам, о Гуамокуча!



   ФЕЙСОМОТЕЙБЛ, КРИКВОПЛИ и БОЛБОТАЛ (хором, с завываниями). Ответь нам, о могучий Гуамокуча!



   Гуамокуча вращает глазами, губы начинают артикулировать.



   ГОЛОС ГУАМОКУЧИ.

   Злодей, погрязший в колдовстве,

   Своей обязан мощью Смерти,

   И оттого все в естестве

   Его тлетворно. И (заметьте!)

   Чем больше мощь, то это значит,

   Что он, по сути, — труп ходячий!



   Ты, Чунчо, десять тысяч лет

   Слугою Смерти был примерным,

   Но час настал — за все ответ

   Держать придется непременно:

   Как гнойный прыщ, ты злобу копишь,

   И так разбух, что утром лопнешь!



   Но на спасенье шансы есть:

   Тебя погибель не коснется,

   Коль сможешь ты два сердца съесть,

   В которых огнь любви зажжется!







   Гром и молнии.

    Голова Гуамокучи закрывает глаза и медленно опускается.

    Болботал снимает голову Трюфля с трона,

    Фейсомотейбл и Криквопли колдуют над телом.

    Сцена освещается.

    Трюфль поднимается на ноги и осторожно ощупывает шею.



   ТРЮФЛЬ. Слушайте, господа волшебники, а мне положена компенсация?



   ЧУНЧО (задумчиво смотрит на него). А ты знаешь, что такое любовь?



   ТРЮФЛЬ (пожимает плечами). Н-нет...



   ЧУНЧО (устало). Тогда пошел вон отсюда.



   Фейсомотейбл, Болботал и Криквопли

    выталкивают Трюфля за кулисы.



   ЧУНЧО (задумчиво). Два сердца значит... С кулинарной точки зрения ничего не имею против, только вот сам обряд мне почему-то ка-жется банальным и пошлым... Боюсь, придется стать основателем новой традиции: коли злодей, то обязан чье-нибудь сердце со-жрать! А то и два... (Передразнивает.) «Когда в них огнь любви за-жжется»...Остается выяснить, что такое эта любовь-лябовь... (Болботалу.) Советник, может, ты знаешь?



   БОЛБОТАЛ (разводит руками). Откуда, Величайший?! Какая любовь в наше время? Кайнозойская эра только начинается. Неардентальцы гоня-ются за мамонтами, саблезубые тигры — за неардентальцами, еды, естественно, на всех не хватает, и в голодные годы люди кушают друг друга... Где уж тут любви взяться?



   КРИКВОПЛИ (задумчиво). А если в старинных книгах посмотреть?



   ФЕЙСОМОТЕЙБЛ. Лучше не в старинных, а в тех, которые еще не напи-саны. В книгах из Будущего.



   ЧУНЧО (внимательно выслушав всех, подходит к очагу). Эй, Хрюхрюш!

    Огненный Демон, отзовись!



   Из очага наполовину высовывается Хрюхрюш.



   ХРЮХРЮШ. Чего тебе надобно, Ушастый? Хочешь огласить завещание?



   ЧУНЧО. О завещании поговорим позже... Слушай, ты говорил, что тебе ведомо будущее?



   ХРЮХРЮШ. Ну и..?



   ЧУНЧО. Тогда скажи, а про любовь книги будут?



   ХРЮХРЮШ. Сколько угодно! Про Амура и Психею, о Дафнисе и Хлое, о Филемоне и Бавкиде, Тристане и Изольде, Петре и Февронии Муром-ских... О Ромео и Джульетте, Лейле и Меджнуне, о Билле, Хилари и Монике Левински...



   ЧУНЧО (перебивает). И что эта любовь означает?



   ХРЮХРЮШ (растерянно). Знаешь, Ушастый, но нигде точного объяснения нет — сведения о любви везде отрывочные и противоречивые... Я, конечно, могу процитировать описания любовных чувств, но, бо-юсь, это займет много времени...



   ЧУНЧО (вежливо перебивает). Со временем-то у нас... Может, найдется хотя бы одно простенькое объяснение?



   ХРЮХРЮШ (с сомнением). Разве что в словаре эффемизмов посмотреть... (Достает из огня огромный фолиант, цитирует.) «...Заниматься любовью — то же, что заниматься сексом... » Предупреждаю, Ушастый, здесь какая-то путаница: не может часть от целого быть адекватной це-лому...



   ЧУНЧО (нетерпеливо). Ладно, Огненный, не умничай.



   ХРЮХРЮШ. Ну и ладушки! Только учти: я за достоверность информации не ручаюсь, а ты не обессудь, коли что не так...



   Хрюхрюш исчезает в очаге.

    Чунчо подманивает пальцем Болботала.



   ЧУНЧО. Скажи, советник, ты когда-нибудь занимался любовью?



   Болботал оторопело смотрит на Волшебника, широко раскрыв рот.



   ЧУНЧО. А сексом?



   БОЛБОТАЛ (отрицательно крутит головой). Помилуй, Величайший!..



   ЧУНЧО (Фейсомотейблу и Криквопли). А вы?



   ФЕЙСОМОТЕЙБЛ (с чувством оскорбленного достоинства, велеречиво). Я?! Слу-жение магии не терпит суеты!



   КРИКВОПЛИ. Аналогично, господин мой! И вообще мне кажется: в на-шей вселенной секса нет!



   ЧУНЧО (с сомнением). Ты так думаешь? А ну-ка позвать сюда Занозину!





   Криквопли повелительно хлопает в ладоши,

    и на сцену выбегает Занозина.



   ЗАНОЗИНА. Что господам угодно?



   ЧУНЧО (вкрадчиво). А ну-ка расскажи нам, детка, что такое секс?



   Занозина оторопело смотрит на Волшебника.



   ЗАНОЗИНА. Ты, Ушастый, совсем уже... того? (Выразительно стучит себя по лбу.)



   ФЕЙСОМОТЕЙБЛ. Да как ты смеешь, негодница?! А ну признавайся — по глазам твоим бесстыжим вижу: ты знаешь, что такое секс!



   Занозина дает Фейсомотейблу пощечину и гордо уходит.



   ЧУНЧО (после паузы, спокойно). Зовите Трюфля.



   Болботал с Фейсомотейблом убегают за кулисы

    и выталкивают на сцену Трюфля.



   ЧУНЧО (доверительно). Трюфль, дружище! Ты знаешь, что такое секс?



   ТРЮФЛЬ (потупившись, смущенно). Ну...



   ЧУНЧО. Тогда расскажи нам, что же это такое?



   ТРЮФЛЬ. Не скажу!



   ЧУНЧО (устало). Тогда пошел вон отсюда.



   Трюфль пожимает плечами и уходит.



   ЧУНЧО (почти спокойным голосом). Я, конечно, всегда догадывался, что меня окружают одни олухи и бездари...



   БОЛБОТАЛ (с обидой). Но, Величайший...



   Чунчо резко оборачивается к нему и повелительно взмахивает рукой, отчего Болботал, согнувшись, замирает.

    Чунчо делает указательным пальцем в воздухе вращательное движение, повинуясь которому, Болботал поворачивается кру-гом. Волшебник неторопливо спускается с трона, склоняется к уху советника.



   ЧУНЧО (кричит). Пошел вон отсюда!!!



   Дает Болботалу пинка, от которого, курлыча и размахивая ру-ками, как птица крыльями, советник «улетает» за кулисы.

    Чунчо, скрестив руки, прохаживается по сцене.



   ЧУНЧО. Значится так, мои верные интриганы, лизоблюды и прихвост-ни! Проблема сводится к банальной и традиционной задаче: пойти туда, неведомо куда, и принести то, неведомо что... И если за час до рассвета кто-нибудь из вас не доставит сюда эти пресло-вутые «два сердца, в коих огнь любви зажжется», то вместо них я съем ваши! Более того, исходя из моих магических способностей и присущего мне чувства юмора, я сделаю так, что вы сами достане-те свои сердца, сами зажарите их — с луком! — и подадите мне на золотом блюде. И не умрете до тех пор, пока не насладитесь зре-лищем того, как я буду их цинично есть! (Уходит, фальшиво напевая.) Хеппи безды меня! Хеппи безды меня! С днем рожденья поздравляют все сегодня меня!



   ФЕЙСОМОТЕЙБЛ и КРИКВОПЛИ (одновременно, с истерикой в голосе). Трюфль! Занозина!



   Выходят Трюфль и Занозина.



   ТРЮФЛЬ (ворчит). Опять будете про секс спрашивать?! Ничего не ска-жу! Не имеете права вмешиваться в интимную жизнь!



   ЗАНОЗИНА. Правильно, Трюфль! (Фейсомотейблу и Криквопли.) А вы... Бес-стыжие похабники, вот вы кто! (Вызывающе смотрит на слуг Волшебника.)



   Фейсомотейбл повелительно поднимает руки.

    Гром и молнии.



   ФЕЙСОМОТЕЙБЛ (завывающим речитативом).



    Заткнись — и внемли! Оба вы внемлите!



   КРИКВОПЛИ (так же).

    Внемлите оба вы, заткнувшись,

    И знайте же, что если...



   ФЕЙСОМОТЕЙБЛ.

    ...вы не доставите сюда перед рассветом...



   КРИКВОПЛИ.

    ...за час, как минимум, два сердца,

    Охваченные пламенем любви...



   ФЕЙСОМОТЕЙБЛ.

    ...то ждет вас неминуемая кара!

    (Резко меняет тон.) Падлой буду, но из вас горбатых карли-ков,сиамских близнецов, изъязвленных проказой и чесоткой, бо-леющих ангиной и поносом, гниющих заживо, с подагрой и склеро-зом, понаделаю!!!



   Трюфль и Занозина насмешливо переглядываются.



   КРИКВОПЛИ (скрючив пальцы рук, крутит ими перед глазами Трюфля и Занозины). А я напущу на ваши зубы страшный кариес!!!



   Трюфль и Занозина вскрикивают от ужаса.



   ФЕЙСОМОТЕЙБЛ (высокомерно). Все поняли?



   КРИКВОПЛИ (повелительно). Тогда приступайте!



   Фейсомотейбл под ручку с Криквопли покидают сцену.



   Занавес.









   ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ.



   Поляна в лесу, в центре — несколько больших валунов.

   Вдали виднеются горы с пещерами и столбами дыма,

   обозначающими стоянку первобытных людей.

   Выходят Трюфль и Занозина, одетые по-походному.



   ЗАНОЗИНА (устало). Это и называется: пойти туда — неведомо куда...



   ТРЮФЛЬ. Как ты сказала? Ну-ка повтори!



   ЗАНОЗИНА (недоуменно). А зачем?



   Трюфль устраивается на камнях, бережно пристраивая рядом

   котомку, из которой достает блокнот и карандаш.



   ТРЮФЛЬ. Я запишу. Эти слова войдут в Историю!



   ЗАНОЗИНА. Все истории — сказки!



   ТРЮФЛЬ (записывает). И в сказках это прозвучит неплохо...



   ЗАНОЗИНА (присаживаясь рядом). Записал?



   ТРЮФЛЬ (прячет блокнот). Ну...



   ЗАНОЗИНА. Тогда пойдем?



   ТРЮФЛЬ (с недоумением). Куда?



   ЗАНОЗИНА (скороговоркой, раздраженно). Неведомо куда! На Кудыкину гору воровать помидоры! По морю-окияну прямо к острову Буяну, где неведомо кто на горючем камне сиднем сидит, мхом зарастая, нас, сердешных, дожидаючись!



   ТРЮФЛЬ (торопливо достает блокнот, восторженно). Это тоже следует запи-сать! Потомкам пригодится... (Записывает).



   ЗАНОЗИНА (сдерживая ярость). Слушай, Трюфль, тебе когда-нибудь гово-рили, что ты тупой?



   ТРЮФЛЬ. Все говорят, а что?



   ЗАНОЗИНА. В таком случае, дружище Трюфль, от всей души желаю тебе прожить сто тысяч лет!



   ТРЮФЛЬ (искренне обрадовавшись). Спасибо!



   ЗАНОЗИНА (продолжает). Потому что через сто тысяч лет ты сможешь пойти на железнодорожный вокзал и купить себе билет на поезд...



   ТРЮФЛЬ. А зачем?



   ЗАНОЗИНА (выразительно смотрит на него). Чтобы войти в вагон, найти стоп-кран, поздороваться с ним и сказать: » Здравствуй, папа! Я твой сын — тормоз!» (Резко меняет тон.) Вставай, тупица, пошли!



   Занозина встает и начинает тормошить Трюфля.

    Трюфль сопротивляется.



   ТРЮФЛЬ. Отстань, чего привязалась? Куда идти-то?



   ЗАНОЗИНА (в ярости). За этими, за влюбленными! Слышал, что старшие приказали?





   ТРЮФЛЬ. Прекрасно слышал... Вот поэтому и спрашиваю: куда идти-то? В каком направлении?



   ЗАНОЗИНА. А я почем знаю?



   ТРЮФЛЬ. Вот я и предлагаю никуда не торопиться, а посидеть, от-дохнуть, наметить план действий...



   Достает из котомки батон и две бутылки молока, передает одну из бутылок и половину батона Занозине,

   начинает с аппетитом закусывать.



   ЗАНОЗИНА (несколько секунд внимательно его разглядывает). Надо же! А ты, Трюфль, пожалуй, не такой уж и тупой...



   ТРЮФЛЬ. Давай все обсудим по порядку... Нам велено доставить к рассвету два сердца, охваченных огнем любви, и при этом никто из наших не знает, что такое любовь, верно?



   ЗАНОЗИНА (с набитым ртом, утвердительно кивает). Угу...



   ТРЮФЛЬ. Рассудим дальше. Если Чунчо не съест эти сердца, то с первыми лучами солнца он лопнет. Так?



   ЗАНОЗИНА. Так.



   ТРЮФЛЬ. А если Чунчо лопнет, то твоя гиена и мой паук исчезнут тоже!



   ЗАНОЗИНА (с сомнением). Конечно, это было бы здорово, но... Только ведь перед тем, как Чунчо лопнет, наши злыдни успеют распра-виться с нами за обман.



   ТРЮФЛЬ. Ни Чунчо, ни наши злыдни не знают, что такое любовь, и вряд ли смогут отличить два сердца, «в коих огнь любви зажжет-ся», от просто двух сердец! Улавливаешь ход моих мыслей?



   ЗАНОЗИНА (восхищенно). Беру свои слова обратно, Трюфль: это не ты, это я — тормоз!.. Значит, мы предъявим нашим хозяевам сердца двух произвольно выбранных индивидуумов...



   ТРЮФЛЬ. Для пущего правдоподобия желательно самца и самки ...



   ЗАНОЗИНА. Ага! И лучше всего человеческих!



   ТРЮФЛЬ. А вот это не принципиально. Можно и обезьяньи сердца...



   ЗАНОЗИНА. Нет. Людей мне не так жалко: бегают тут по джунглям, верещат, визжат, дерутся из-за каждого куска! Круглоголовые бьют по черепам длинноголовых, курносые — носатых, лысые — во-лосатых, и каждый мнит себя царем природы и повелителем вселен-ной похлеще нашего Ушастого-Шнобелястого!



   ТРЮФЛЬ. Пусть будет по-твоему... И если Ушастый-Шнобелястый серд-ца эти скушает и не лопнет — нас наградят, а если лопнет, то мы враз окажемся самыми великими волшебниками на земле! «ВЕЛИКИЙ ТРЮФЛЬ, МАГ И ЧАРОДЕЙ!» — неплохо звучит, правда?



   ЗАНОЗИНА. «ЗАНОЗИНА, ВЕЛИЧАЙШАЯ КОЛДУНЬЯ ОЙКУМЕНЫ!» ничем не ху-же!



   ТРЮФЛЬ. С этим мы потом разберемся. Если дело выгорит.



   Торжественно чокаются бутылками с молоком.



   ЗАНОЗИНА (с набитымм ртом). Кстати, Трюфль, а чему ты научился от учителя своего Фейсомотейбла?



   ТРЮФЛЬ (раздраженно). А ничему! (С обидой.) Фейсомотейбл целых триста лет держал меня при себе в качестве подтаскуна и носильника!



   Занозина испуганно отодвигается от Трюфля и поправляет юбку.



   ЗАНОЗИНА. В качестве кого?



   ТРЮФЛЬ. Подтаскуна и носильника! Только и делал, что подтаскивал да носил что-нибудь.



   ЗАНОЗИНА (облегченно). А-а... (Вновь подсаживается поближе.) Я, в общем-то, при своей гиене тоже была подтаскуньей и носильницей.



   ТРЮФЛЬ (с гордостью). Но зато я самостоятельно овладел заклятьем остолбенения!



   ЗАНОЗИНА. А покажи!



   ТРЮФЛЬ. Могу и показать. (Поднимается на ноги.) А ну-ка пройдись ту-да-сюда!

   Занозина прохаживается по сцене.



   ЗАНОЗИНА. А вот я иду направо! А вот я иду налево! А вот я краси-во поворачиваюсь! Я на подиуме! Я — суперзвезда! Я — модель! От меня все без ума!



   ТРЮФЛЬ (указывая на нее пальцем, резко). Точка!



   Занозина замирает в полной неподвижности.

    Трюфль показывает ей «козу», машет перед ее лицом рукой, шаржированно повторяет ее движения.



   ТРЮФЛЬ (передразнивает). «А вот я иду направо, а вот я иду налево! Я суперзвезда!..» (Строит неподвижной Занозине гримасы, собирается щелк-нуть ее по лбу, но останавливается, так как его внимание привлекло нечто за кулисами. Резко выбрасывает указательный палец в ту сторону.) Точка! (Ухо-дит за кулисы и приносит неподвижную змею, которую обматывает на шее Зано-зины. Отходит в сторону, со злорадным предвкушением.) Запятая!



   Занозина визжит и борется со змеей. С трудом оторвав ее от се-бя, швыряет за кулисы, из-за которых та тут же возвращается об-ратно. Занозина, не переставая визжать, бросает ее Трюфлю.



   ТРЮФЛЬ (со страхом). Точка!!!



   Змея неподвижно обвисает, и Трюфль, раскрутив ее за хвост, швыряет за кулисы.



   ЗАНОЗИНА (вздохнув с облегчением). Хорошее заклинание! Впечатляет. Пожалуй, не хуже моего!



   ТРЮФЛЬ (с любопытством). А в чем заключается твое заклинание?



   ЗАНОЗИНА. Понимаешь, Трюфль, я с детства была рассеянной девочкой и вечно теряла вещи где попало, пока не овладела волшебным да-ром. И теперь все, что я теряю или бросаю, обязательно оказыва-ется у меня в руках, стоит мне только об этом вспомнить...



   ТРЮФЛЬ. А покажи!



   ЗАНОЗИНА. Ладно, смотри! Стоит мне что-нибудь кинуть, например, туда... (указывает рукой в зрительный зал) то оно мигом прилетит обратно!



   ТРЮФЛЬ (подначивает). Не верю!



   Занозина, с презрением хмыкнув, снимает с ноги туфлю и за-брасывает ее в зрительный зал.

    Туфля, естественно, тут же прилетает обратно.

    Потрясенный Трюфль демонстрирует свое восхищение

   аплодисментами.



   ЗАНОЗИНА. Убедился? (Мечтательно.) Когда-нибудь обязательно перебе-русь на чудный материк, который в будущем назовут Австралией, стану богиней у местных туземцев и научу их этому искусству.



   ТРЮФЛЬ. Ага! А я усовершенствую свое умение и стану сначала коро-лем воров, а потом и их божественным покровителем. Имя, правда, придется переменить на более благозвучное... Как ты думаешь, «ГЕРМЕС» — достаточно благозвучное имя? Впрочем, я не гордый: согласен отзываться и на «ЛОКИ»...



   ЗАНОЗИНА (вздыхает). Мечтать, дружище Трюфль, конечно, не вредно, да вот только дело само собой не сделается! Пора нам с тобой брать ноги в руки и в путь-дорогу отправляться.



   ТРЮФЛЬ (назидательно). А вот брать ноги в руки вовсе не обязательно.



   ЗАНОЗИНА (удивленно). Как это?



   ТРЮФЛЬ. А так! Коли уж нас отправили неведомо куда неведомо что искать, то с равным успехом можно пойти на север, можно пойти на юг, а можно никуда не ходить и подождать, пока неведомо что не наткнется на нас. Логично?



   ЗАНОЗИНА (с сомнением). Логично, но согласись: странно сидеть на месте и ждать, когда искомое само свалится тебе на руки...



   За кулисами раздается звериный вопль и пронзительный визг,

    с которым на сцену выбегает перепуганная Елка и прыгает на руки к опешившему Трюфлю.

    Следом кубарем выкатывается Гром, вскакивает, размахивая ка-менным топором, издает воинственный клич, стучит кулаками в грудь и возвращается за кулисы. Трюфль ставит на землю Елку.

    Все внимательно смотрят в сторону кулис.



   ТРЮФЛЬ ( Занозине, азартно). Спорим, Полосатый Волосатого уделает?



   ЗАНОЗИНА (не менее азартно). Ставлю три против одного за Волосатого!



   Торжественно бьют по рукам. Вновь на сцену выкатывается Гром и вновь решительно бросается в битву. Наконец шум борь-бы сменяется криком смертельно раненого зверя, и, торжествуя, Гром вытаскивает на сцену поверженного саблезубого тигра.



   ГРОМ (с гордостью). Гром победил Полосатого Хозяина Джунглей! Гром — великий охотник! Теперь Гром — победитель! Теперь Гром больше, чем вождь племени Курносый! Теперь Гром быть вождь племени вме-сто Курносого! (Замечает из-за плеча Трюфля Елку, решительно отталкивает Трюфля и за руку притягивает Елку к себе.) Эта женщина — моя! Полосатый Хозяин Джунглей съел бы ее, но Гром убил Полосатого и отобрал у него добычу! (Подозрительно разглядывает Трюфля.) Ты хочешь драться за эту женщину? Гром примет твой вызов и убьет тебя. Гром никогда не отдаст свою добычу другому!



   ТРЮФЛЬ (торопливо). Нет, нет, что ты... Не нужны мне ни она, ни другие женщины! Если хочешь, возьми себе и эту! (Указывает на За-нозину.)



   Занозина с удивлением смотрит на Трюфля.



   ГРОМ (с презрением). Ты не мужчина! Ты — трюфль!



   ЗАНОЗИНА (насмешливо). А как ты догадался?



   Трюфль возмущенно сопит. На сцену выходит Речка, оглядывает поверженного саблезубого, властно отталкивает Елку и берет Грома за руку.



   РЕЧКА. Гром — великий вождь! Речка — женщина другой великий вождь, Речка — женщина Курносого! Гром убивать Хозяина Джунг-лей! Гром лучше, чем Курносый! Речка теперь быть женщина Грома. Речка кормить Грома мясом и зажигать огонь его пещера!



   Речка пытается увести загордившегося Грома,

   но Елка преграждает ей дорогу.



   ЕЛКА (с кажущимся спокойствием). Гром, великий охотник, убивать Хозяина Джунглей и спасать Елку. Полосатый — добыча Грома! Елка — тоже добыча Грома: Гром никогда не отдавать своя добыча другому! Елка возьмет мясо Полосатого, сделает огонь в пещере Грома и накормит Грома мясом, Елка сделает из шкуры Полосатого красивую одежду для Грома — и все увидят: Гром — великий охотник! Гром — великий вождь! (Ласково прижимается к Грому.) Гром — красивый!



   Гром польщен. На сцену с яростным воплем, размахивая камен-ным топором, выбегает Курносый. Речка с жалобным причита-нием бросается к нему, показывая рукой на Грома и Елку. Гром и Курносый, согнувшись, начинают кружить

   по сцене, сражаются.

   Остальные предусмотрительно отходят в сторону.



   ТРЮФЛЬ (Занозине). Спорим, наш Волосатый Курносого уделает?



   ЗАНОЗИНА (с сомнением). Ну, коли ты ставишь на Волосатого, то я ставлю на Курносого.



   ТРЮФЛЬ. Тогда, если победит Волосатый, ты щелкнешь Волшебника Чунчо по хоботу, а если победит Курносый, я дам Чунчо пинка!



   ЗАНОЗИНА. А если никто не победит? Вдруг ничья?



   ТРЮФЛЬ. Тогда проиграем мы оба: ты щелкнешь Чунчо по хоботу, я дам ему пинка, а после мы вместе надерем ему уши!



   ЗАНОЗИНА. Идет!



   Ударяют по рукам. Схватка переходит в решающую фазу: Гром спотыкается о тело саблезубого, и, когда Курносый, предвку-шая победу, заносит над его головой топор, вмешивается Елка, Она вдруг бросается на Курносого, отбирает топор, дает Курносому пощечину, после чего гордо указывает ему «на дверь». Курносый уходит обескураженный в сопровождении уте-шающей его Речки. Елка склоняется над Громом.



   ТРЮФЛЬ (Занозине). И кто же победил?



   ЗАНОЗИНА. Как всегда: за что бы мужчины ни бились, побеждают женщины!



   Гром медленно поднимается на ноги и

    с удивлением смотрит на Елку.



   ГРОМ (рассуждая, что ему явно не свойственно). Гром — великий охотник... Гром победил Саблезубого Хозяина Джунглей... Почему великий охотник Гром чувствует себя слабым? Почему у Грома горячо в сердце и почему Гром хочет плакать, как ребенок на руках у ма-тери, когда Елка гладит его по голове? Елка спасла Грому жизнь! Елка — всего лишь слабая женщина, которая может зажигать огонь и приготовить мясо, но не может поймать это мясо, когда оно бе-гает в лесу на быстрых ногах и у него есть острые зубы... Елка слабая: она слабее медвежонка и боится даже мышей... Почему слабая Елка смогла отобрать топор у Курносого и спасти Грому жизнь? Слабая Елка сильнее Курносого? Слабая Елка сильнее Гро-ма, великого охотника, победившего Саблезубого Хозяина Джунг-лей? Почему сильный Гром рядом с Елкой чувствует себя ребенком и не стыдится этого? Почему Гром хочет сразиться с один-два-много-много Саблезубых сразу, чтобы увидеть восхищение в глазах у Елки? Почему Гром готов скакать по деревьям, как презренная обезьяна, наевшаяся испорченных бананов, или кувыркаться в тра-ве, как трехмесячный волчонок, лишь бы глаза Елки смеялись?.. Десять лун назад Гром заслужил право называться мужчиной, когда убил своего первого Пещерного Медведя и из его когтей сделал красивое ожерелье, но тогда сердце Грома не стучало так сильно и быстро в его груди, как сейчас! Если Елка захочет, Гром вы-рвет когти у всех Пещерных Медведей в наших горах и подарит Ел-ке самое большое и самое красивое ожерелье!



   ЕЛКА (с нежностью смотрит на него). Гром — великий охотник! Взгляд у Грома зорче взгляда орла, мышцы на теле Грома тверже камня, вы-секающего огонь. Гром бежит быстрее, чем бежит круторогий олень; Гром сражается лучше медведицы, защищающей своих детены-шей! Голос Грома волнует сердце Елки сильнее, чем струи говор-ливого ручья и пение весенних птиц. Гром как солнце для Елки: слова Грома согревают Елку лучше солнечных лучей. Счастье для Елки — готовить пищу для Грома, шить ему одежду из звериных шкур, чтобы Гром не замерз зимой, и носить стрелы и копья, сле-дуя повсюду за Громом на тропе войны или охоты. Елка хочет быть с Громом всегда! Гром такой — и все подруги завидуют Елке!



   Пауза.



   ТРЮФЛЬ (с печалью в голосе). Знаешь, Занозина, мне кажется, мы нашли то, что искали...



   ЗАНОЗИНА (с еще большей грустью). И мне так кажется... И мне совсем не хочется отдавать их Волшебнику Чунчо. Как представлю, что Ушастый Хоботун с ними сделает... (Вдохновенно.) Слушай, Трюфль, а давай их спрячем?!



   Гром и молнии, мерцание света и потусторонний хохот Волшебника.

    Трюфль испуганно хватает Занозину за руку.



   ТРЮФЛЬ (с трагической обреченностью). Поздно!



   Мерцание нарастает под тревожный гул,

   а когда свет нормализуется — на сцене оказываются Чунчо и вся его компания.



   ЧУНЧО (оглядывая Грома и Елку, радостно потирает руки). Разрази меня Гуа-мокуча, если эта парочка своим поведением не иллюстрирует смысл пророчества про два сердца, в которых огнь любви зажегся!



   Гром, чувствуя опасность, заслоняет Елку и поднимает топор, готовясь сражаться.



   ЧУНЧО (небрежно, направив в сторону Грома указательный палец). Точка!



   Гром и Елка замирают в полной неподвижности.

    Чунчо, поворачивается к Трюфлю и Занозине.



   ЧУНЧО. Прекрасно сработали, ребята! Я вас щедро награжу за усер-дие: тебе, Занозина, я доверяю великую честь приготовить сердца этих двоих и торжественно преподнести их мне на золотом блюде!



   ЗАНОЗИНА (делает книксен). Благодарю за доверие, господин Волшебник Чунчо! (В сторону, складывая пальцы в кукиш.) Вот тебе, а не золотое блюдо! (Убегает.)



   Чунчо оборачивается к Трюфлю



   ЧУНЧО (насмешливо). А тебе, дружище Трюфль, в ознаменование оказан-ной мне услуги и в знак отличия позволяю позолотить рога!



   ТРЮФЛЬ (с недоумением). Но, ваше супер-пупер ушасто-шнобелястое вы-сокопревосходительство! У меня нет рогов!



   ЧУНЧО (с деланным удивлением, глумливо). Да? Большое упущение с твоей стороны! Впрочем, это легко исправить! (Повелительно щелкает пальца-ми.)



   Гром и молнии.

   На голове у Трюфля вырастаю рога.



   ЧУНЧО (потеряв к Трюфлю интерес, обращается к свите). А теперь — за мной, слуги мои верные, подхалимчики мои, стукачи позорные! Пора го-товиться к завтраку!



   Волшебник и свита удаляются.

    Трюфль растерянно ощупывает голову и сокрушенно вздыхает. Гром и Елка по-прежнему неподвижны. Внезапно из валунов вы-рывается столб пламени, из которого выходит Хрюхрюш.



   ХРЮХРЮШ (Трюфлю). Красивые рога получились... Они тебе очень идут.



   ТРЮФЛЬ (с сомнением). Ты так считаешь?



   ХРЮХРЮШ. Точно тебе говорю!.. Чего стоишь-то? Тебе же сказали: «Позолоти!» Вот и иди отсюда! Рога золотить!



   ТРЮФЛЬ (пожимает плечами). Пойду займусь рогами... Старшие приказали! (Уходит.)



   ХРЮХРЮШ (грустно). Так все плохо, что хочется сказать речь... Вы-сокопарную и патетическую, с мелодраматическими завываниями и трагическим заламыванием рук... (Зрителям, доверительно.) Короче, вы поняли... (Продолжает.) Угораздило же Трюфля и Занозину наткнуться на этих двоих и именно в тот момент, когда в их сердцах затепли-лась искорка любви... (Поочередно коснувшись рукой Грома и Елки, возвра-щает их в чувство.)



   Гром и Елка настороженно его рассматривают.



   ГРОМ. Ты освободил меня и вернул свободу моей женщине, Сотканный Из Огня! Теперь Гром не враг тебе! Уходи, спасайся, пока Гром будет сражаться с отвратительными уродами, сделавшими Грома и Елку неподвижными! (Воинственно потрясает топором.)



   ХРЮХРЮШ. Как ты наивен, дитя первобытной природы! Тебе ли тягать-ся с Ушастым Хоботуном?!



   ЕЛКА. Сотканный Из Огня не враг. Сотканный Из Огня — друг. Он поможет Грому и Елке?



   ХРЮХРЮШ (удрученно разводит руками). Знать бы как...



   ГРОМ (решительно). Гром будет сражаться с Ушастым Хоботуном и побе-дит его!



   ЕЛКА. Гром рядом — Елка не боится! Гром победит Ушастого!



   ГРОМ. Гром будет сражаться за Елку!



   ЕЛКА. Елка будет сражаться рядом с Громом!



   ХРЮХРЮШ (решительно). Вы молодцы, ребята! Двоим вам не спастись, но если Гром выиграет время, я помогу Елке!



   ГРОМ (радостно). Гром спасет Елку — Сотканный Из Огня поможет! Гром будет сражаться хорошо и долго — Елка успеет!



    ЕЛКА (ласково и решительно). Елка будет сражаться рядом с Громом и поможет ему победить! Если Гром погибнет — зачем жить Елке?



   ХРЮХРЮШ (с горечью). Гром, Елка! Да поймите же вы: никому в мире не дано победить Волшебника Чунчо! Его можно только перехитрить! Какая польза, если вы погибнете оба? Тут счет простой...



   ГРОМ (медленно и отчетливо проговаривая каждое слово). Счет — это умение складывать числа... Тот, кто умеет складывать числа, — очень умный! Но умный — только здесь... (Выразительно стучит пальцем по лбу.) Тот, кто умный здесь... (повторяет свой жест) умеет только складывать и вычитать числа, но не умеет чувствовать и действо-вать быстро... Гром — не умный! Гром не умеет складывать и вы-читать числа! Но Гром умеет действовать, потому что действовать Грома заставляет то, что у Грома здесь... (Стучит себя по груди.) У Грома горячее сердце, оно говорит: не надо считать числа, не надо быть умным — надо делать то, что надо делать, и никогда не показывать врагу свою спину!



   ЕЛКА (воодушевлено). Гром — не трус! Гром не умеет думать хорошо головой, но любой трус очень хорошо умеет думать головой и не слышит голос своего сердца, потому что вместо сердца у него — дрожащий хвост испуганного зайца! Гром не умный потому, что он не трус! Гром — м у д р ы й! Только мудрый делает то, что под-сказывает ему горячее сердце! Гром такой — и Елка счастлива!



   ХРЮХРЮШ (с горечью). Когда-нибудь об этом скажут: » Безумство храбрых — вот мудрость жизни!» ...Странно, но почему-то мне сейчас это пламя... (указывает рукой на огонь в валунах ) кажется хо-лодным в сравнении с тем, которым охвачены сердца Грома и Ел-ки...

   Хрюхрюш, понурившись, садится на валуны.

    Гром и Елка молча глядят друг на друга влюблёнными глазами — их диалог звучит в записи наложением на приглушённую мелодию.



   ГРОМ. Я не знаю, что со мною происходит. В моей памяти нет слов, которыми можно объяснить все, что я чувствую, когда ты рядом и когда я вижу огонь нежности в твоих глазах. Но все равно, даже если когда-нибудь такие слова будут придуманы, они окажутся не-достаточными для обозначения моих чувств к тебе, как недоста-точно грубое изображение бегущего оленя, сделанное углем или кремнем на стенах в наших пещерах, которое не в состоянии пере-дать живое тепло и красоту оленя настоящего...



   ЕЛКА. Слова, которых еще нет, я слышу сердцем, отвечающим на бие-ние твоего сердца. Они отражаются неземным светом в твоих гла-зах. Они прекрасны! Прекрасны потому, что искренни, и я верю им. Говори их, Гром, ибо они делают мое тело мягче воска и за-ставляют меня трепетать.



   ГРОМ. Я завидую белокрылому аисту, умеющему в танце выразить свое восхищение подругой; мне стыдно, что мой язык не способен ис-торгать те волшебные звуки, которыми сладкоголосый соловей воз-величивает свою самку! Мой танец, вздумай я уподобиться аисту, выглядел бы как прыжки медведя, которому вода попала в ухо; мое пение напоминало бы карканье старого ворона, у которого шустрые чайки отняли добычу... Но если бы я мог петь, я бы пел так: «Во мне желанье невозможного. Со мною это в первый раз... Что ты нашла во мне хорошего? Откуда нежность твоих глаз? Я не пойму, случилось что со мною, но жду свершения несбыточной мечты... Од-ним мгновеньем скованный с тобою, я счастлив тем, что есть на свете ты...»



   Хрюхрюш порывисто вскакивает на ноги.



   ХРЮХРЮШ (решительно). Ну уж нет! (Показывает кукиш в сторону кулис.) Есть способ спастись от домогательств этого носатого похабника и из-вращенца! Есть! (Повелительно простирает руки к пламени, из которого по-является огромный огненный круг с пентаграммой.)



   Елка и Гром с надеждой смотрят на Хрюхрюша и с интересом

    рассматривают пентаграмму.



   ХРЮХРЮШ. Учитывая, что я со временем накоротке и иногда способен манипулировать им, предлагаю вам перенестись ровно на сто тысяч лет в будущее... Согласны?



   ГРОМ (с сомнением). Друг, Сотканный из Пламени! Перенестись — это не значит показать врагу спину?



   ХРЮХРЮШ (весело). 0тнюдь! Это значит исчезнуть здесь и появиться т а м, оставив врага с носом! Ему, кстати, не привыкать с носом оставаться, судя по величине его хобота... (В напряженном раздумье, очень серьезным тоном.) Есть одно » но », ребята... Перенос через пентаграмму для людей, лишенных внутренней магической защиты, осуществим только в виде инкарнаций... Проще говоря, вы возро-дитесь людьми иной исторической эпохи. Есть опасность, что вы никогда не встретитесь или, встретившись, не узнаете друг дру-га.



   ГРОМ (уверенно). Этого не будет!



   ЕЛКА. Мы встретимся! Мы обязательно встретимся!



   ГРОМ (с нежностью). Гром не забудет Елку!



   ЕЛКА (с нежностью). Елка всегда узнает Грома, в какие бы шкуры Гром не одевался! Сердце укажет Елке на Грома, а Грому сердце ска-жет, где Елка!



   ХРЮХРЮШ. Тогда — вперед! И пока ваши души будут сквозить через тысячу веков, вновь и вновь любовь ваша будет возрождаться в сердцах влюбленных всех времен — не важно, под какими именами они войдут в Историю! (Насмешливо, после короткой паузы, смутившись.) Что-то меня на патетику потянуло, слишком велеречиво загово-рил... Старый, наверное, стал, сентиментальный... Осталось только прослезиться! (Демонстративно достает носовой платок и вытирает глаза.) Пора! Поторапливайтесь — я слышу шаги!



   Хрюхрюш подводит Грома и Елку к пентаграмме,

    жестами объясняя, как в нее войти.



   ГРОМ. Прощай, друг Сотканный Из Пламени! (Уходит в пентаграмму.)



   ЕЛКА (порывисто целует Хрюхрюша). До свидания! (Уходит в пентаграмму).



   Гром и молнии.

   Выходит разъяренный Чунчо.

   Испуганные Болботал, Фейсомотейбл и Криквопли выбегают следом и суетливо носятся по сцене, но от пентаграммы преду-смотрительно держатся подальше.



   ЧУНЧО (грозно). Где они?!



   ХРЮХРЮШ (насмешливо). Опоздал, Ушастый! Они уже далеко, а солнце вот-вот взойдет!.. Ну, давай начинай!



   ЧУНЧО (недоуменно). Начинай что?



   ХРЮХРЮШ. Истерику, разумеется! Люблю смотреть, как закатывает ис-терику кто-нибудь, вроде тебя! Вопит, брызжет слюной, тельняшку на себе рвет...



   ЧУНЧО (несколько секунд пристально смотрит на Хрюхрюша, спокойно). Как я зол, как я зол... Сейчас я все здесь буду ломать и крушить, биться в истерике, брызгать слюной, всех присутствующих стирать в порошок, рвать на себе тельняшку...



   Выходят, взявшись за руки, Трюфль и Занозина.

    Трюфль молча собирается шагнуть в пентаграмму, но Зано-зина останавливает его.



   ЗАНОЗИНА (кокетливо). Разве ты не уступишь даме?

   ТРЮФЛЬ (пропустив ее вперед, грубо). Ну ладно ты, дама! Проходи быст-рее!



   Занозина уходит в пентаграмму и исчезает.

   Трюфль, последовавший за ней, внезапно возвращается, подходит к Волшебнику и бросает перед ним рога.



   ТРЮФЛЬ (Волшебнику). Забери рога свои дурацкие! И перестать орать!



   И не думавший орать Чунчо удивленно раскрывает рот.



    Надо же! Напугал! Хобот от соплей оботри сначала! (Уходит и исче-зает в пентаграмме.)

   Пауза.



   ЧУНЧО (спокойно). До рассвета осталось полчаса... (Слугам.) Куда бы ни отправил Огненный наших пленников, пентаграмма еще действу-ет! (Резко останавливает спохватившегося Хрюхрюша, наставив на него указа-тельный палец.) Точка!!!



   Хрюхрюш замирает в полной неподвижности.



    Итак, мои верные подхалимы, у нас остался последний шанс. Вос-пользуемся же им! (Решительно направляется в пентаграмму, но оборачива-ется на крик Болботала.)



   БОЛБОТАЛ. Но, Величайший! Ты сказал: до восхода солнца осталось полчаса!



   ЧУНЧО. Ну и..? Полчаса здесь — те же полчаса там. (Указывает на пен-таграмму.) Только там мы окажемся с нашими пленниками рядом и сразу их сцапаем, пока они, жертвы реинкарнации, не опомни-лись... Хотя, конечно, кто не хочет, может оставаться! (Уходит в пентаграмму и исчезает.)



   Болботал, Криквопли и Фейсомотейбл, толкая друг друга, лезут в пентаграмму и под непрерывный грохот и вспышки молний исчезают один за другим... Хрюхрюш приходит в себя и мрачно смотрит на гаснущую пентаграмму... Напряжённо прислушивается, услышав нарастающую в звучании мелодию*.



   */ Название пьесы совпадает в переводе с названием музыкаль-ного альбома «The Magican’s Birthday» гр. «Uriah Heep», поэтому темы музыкального сопровождения изначально задумывались как темы песен этой группы. В данном случае, это «Lady in Black», что отнюдь не обязательно при постановке, но слова песни, звучащей в начале З-го действия, написаны именно на эту мелодию. (Ю.Л.) /



   ХРЮХРЮШ (мечтательно). Услышать эту мелодию я мечтал с момента рождения в огненной лаве первого на земле вулкана, наблюдая та-нец огненных протуберанцев... ( Зрителям.) Подождите, я еще и слова на нее придумаю! Даже если для этого понадобится сто ты-сяч лет — не ахти какой большой срок, если подумать. Жалко, Трюфль куда-то потерялся, а то бы записал мою мысль в назидание потомкам... Впрочем, в будущем все равно кто-нибудь до нее до-думается: сказанное одним повторят другие, а что случилось однажды, обязательно повторится когда-нибудь где-нибудь в бес-конечной вселенной... Опять я увлекся и говорю банальности! Действительно, пора сделать передышку, маленький такой ан-тракт... на сто тысяч лет или двадцать минут в зависимости от того, с какой стороны посмотреть!



   Хрюхрюш уходит.

   Мелодия длится какое-то время и при опущенном занавесе.













   ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ.



   Гостиная в современной благоустроенной квартире.

    Справа вход, слева — дверь, ведущая на кухню.

    Стол, накрытый праздничной скатертью, несколько мягких кре-сел и за столом — несколько обыкновенных стульев. Телевизор, музыкальный центр, журнальный столик с телефоном.

    Выходит Верочка (бывшая Речка) — сестра Романа (бывшего Грома), старшеклассница. Включает музыкальный центр и начина-ет накрывать на стол. Звучит песня на мелодию из конца 2-го действия:



   В ненастный день осенний нет от дождя спасения

   И низко тучи по небу свинцовые плывут;

   В порыве откровения мой друг явил мне мнение

   О том, что в жизни больше нас радости не ждут:

   Каждому выдали годы сполна

   Поровну бед и побед,

   Каждый свое допивает до дна

   И держит за все ответ.



   На кухне ранним вечером мы с ним от делать нечего

   Сидели, что-то пили, общались тет-а-тет.

   Печатью лет отмечены, убили целый вечер мы,

   Себя терзая памятью давно прожитых лет.

    Слова все прозвучали, все кончилось в бокале,

   И мы из дома вышли в пустой осенний парк;

   Капель вокруг стучала, вода у ног журчала,

   И только листья желтые нам замедляли шаг...

    Каждому выдали годы сполна

   Поровну бед и побед.

   Перед уходом задача одна —

   В комнате выключить свет.



   Но странно все в природе: к дождю привыкли вроде,

   И вдруг пробилось солнце в прореху из-за туч.

   И все преобразилось, сверкало и искрилось,

   Когда упал на землю шального солнца луч.

    И радуга вдобавок аллею сотней арок

   Мгновенно превратила в блистающий дворец;

   И нам навстречу за руку мальчишка вел под арками

   Прекрасную принцессу — как в сказке под венец.



   Каждому выдадут годы сполна

   Поровну бед и побед,

   Радостью чаша у юных полна —

   Горечи места в ней нет!



   Их провожая взглядом, мой друг сказал: «Не надо

   Печалиться о прошлом в такие вечера:

   И юными мы были, и, как они, любили,

   А что у них сегодня, у нас было вчера!»



   Каждому выделят годы сполна

   Поровну бед и побед,

   Пей свою жизнь, словно чашу вина,

   Когда похмелия нет.



   Только любовь просветляет сердца,

   Злость гноем делает кровь;

   Сколь суждено — проживи до конца,

   Благословляя любовь.



   Как ни лютуют порой холода,

   Весны неизбежен приход —

   Не умирает ничто навсегда:

   Просто — круговорот...



   Верочка, закончив накрывать на стол, выключает радио, обрывая фразу ди-джея: «Прозвучала новая песня Феррапонта Морковкина — безуслов-ный лидер нашего хит-парада за последний месяц...»

    Усаживаясь в мягкое кресло, звонит по телефону.



   ВЕРОЧКА. Алло, Зинуля? Привет, подруга!.. Да я тебе не просто так звоню, повод есть... Что? Да ты что?.. Значит, у тебя очередная любовная драма?.. Правда?! А ведь какого парня из себя стро-ил... Ну, а ты ему?.. А он?.. А ты ему? Да ладно, брось! Не стоит он того... Да перестань ты носом хлюпать, а иди к нам... Я же говорю: повод есть... А такой повод, что у братца моего Ромки сегодня день рождения... Вот тебе и «да ну!». Они как раз сейчас со Стасиком в магазин за тортом пошли. А еще Ромка обе-щал девушку привести, с которой утром по дороге в институт по-знакомился и, как говорит, счел сие знакомство лучшим подарком себе на день рождения... Идешь? Давай, а то мне болтать по те-лефону некогда!



   Кладет трубку и уходит на кухню.

   Входят Роман (бывший гром) и Елена (бывшая Елка).



   РОМАН. Проходи и будь как дома!



   ЕЛЕНА. Значит, ты здесь живешь? (С любопытством рассматривает комнату, немного скованно.) А где все? Говорил, у тебя сестра есть... Где она? А где родители? Мне, девушке воспитанной, право неловко встречаться с особью противоположного пола в первый день зна-комства наедине, да еще на его территории! Учитывая скоропали-тельность, с которой наше знакомство проистекало...



   РОМАН (слегка отстраненно, о чем-то напряженно думая). Сестра на кухне, где ж ей еще быть, коли у братца юбилей... Родители на даче... Утром поздравили любимого сына, первенца и наследника, с днем рождения и отвалили, дабы своими, как мамуля выразилась, пост-ными пожилыми физиономиями не омрачать веселье молодежи... (По-сле короткой паузы, с волнением.) Знаешь, Лена, не стоило, наверное, этого говорить, но когда я сегодня утром увидел тебя, со мной случилась странная штука... Мне показалось, что я знаю тебя уже тысячи лет...



   ЕЛЕНА. «Дежа вю» — классический случай.



   РОМАН (улыбается и шутливо всплескивает руками). Ну вот! Я так и знал! (Вздыхает.) Правда, не думал, что сходить с ума подобным образом будет так приятно...



   ЕЛЕНА (с волнением). Должна тебе признаться, Роман, я хотя и легко-мысленная и доверчивая девица, но не до такой степени, чтобы легко знакомиться на улице с первым встречным и не раздумывая соглашаться на приглашение отметить день его рождения в почти интимном кругу... Но мне почему-то тоже показалось, что мы зна-комы тысячи лет.



   Оба напряженно смотрят друг на друга, руки их соприкасают-ся... но появляется Верочка и заставляет Романа и Елену резко отпрянуть друг от друга.



   ВЕРОЧКА (насмешливо). Братец, ты уже дома? (Бесцеремонно, как это свой-ственно младшим сестрам, рассматривает Елену.)



   РОМАН (немного суетливо). Знакомьтесь! (Представляет девушек.) Лена! Это Верочка, моя сестра!



   Верочка церемонно делает книксен.



   РОМАН (представляет Елену). Верочка! Знакомься: это Лена, которую я, как мне кажется, люблю до смерти!



   ВЕРОЧКА (пожимает протянутую ей без всякого жеманства Еленой руку). Ого! Даже так?!



   РОМАН (пытается выйти из неловкого положения, Елене). Как ты говорила: «Дежа вю» — клинический случай?



   ЕЛЕНА (поправляет). Классический... Хотя клиника здесь явно про-сматривается.



   РОМАН. Представляется изумительная возможность прояснить этот во-прос, ибо моя сестрица — большой специалист в таких делах... (Верочке.) Ответь нам, о сестра моя! Похожи мы на сумасшедших?



   ВЕРОЧКА. Судя по вашим дурацким счастливым лицам, более чем... Только мне бы вот кто подсказал... (притворно вздыхает) как сде-лать, чтобы т а к сойти с ума...



   ЕЛЕНА (берет Верочку за руку и отводит ее в сторону). О, это просто! Дос-таточно только с первого взгляда влюбиться в человека, подошед-шего к тебе на остановке с идиотскими вопросов, куда делась виолончель, с которой в прошлый раз он помогал тебе войти в пе-реполненный троллейбус, а потом будет долго извиняться за то, что обознался, и наконец признается, что трёп про виолончель понадобился ему лишь в качестве повода для знакомства.



   ВЕРОЧКА (округлив глаза). Не узнаю тихоню братца! Ромка, неужели так и было?!



   РОМАН. Именно так! Хотя, честно говоря, в качестве повода для знакомства у меня была история получше. Этакое философское ум-ствование насчет реинкарнаций... Насчет того, как мы в мир при-ходим половинками душ и скитаемся в поисках другой своей поло-винки... (Тон голоса его меняется от иронического до удивленно-торжественного.) Насчет того, что мы уже когда-то встречались... В прошлой жизни... много веков тому назад, когда я, первобытный охотник, спас ее от когтей саблезубого тигра...



   Короткая пауза.

   Входит Зиночка (бывшая Занозина).



   ЗИНОЧКА. Здравствуйте все! Рома! Поздравляю тебя с днем рождения! (Всучивает оторопевшему Роману пакет.) Здесь черствый хлеб и сыр, из которых я хотела сделать гренки и подарить тебе, но не сделала, потому что у меня взорвался тостер! Вот этот... (Всучивает Роману второй пакет.)



   РОМАН (заглядывая внутрь пакета). Странно, ведь тостеры не взрываются!



   ЗИНОЧКА (с чувством превосходства). В моих руках взрывается абсолютно все! Он просто не мог не взорваться после того, как я нечаянно уронила его в кастрюлю с кипящей водой вместе с вермишелью...



   ВЕРОЧКА. Странно, а как можно совместить тостер с вермишелью?



   РОМАН. Да не мог он взорваться, не будучи включенным в сеть! Или он был включен?



   ЗИНОЧКА (отрицательно мотает головой). Отнюдь!



   РОМАН. Тогда он не должен был взорваться!



   ЗИНОЧКА (назидательным тоном, как маленькому непонятливому ребенку). Но ведь я включила его в сеть, когда он плавал в кастрюле вместе с вермишелью!



   Роман несколько секунд тупо смотрит на Зиночку.



   РОМАН. А зачем?



   ЗИНОЧКА. А разве не надо было включать?



   РОМАН. Да ни в коем случае!



   ЗИНОЧКА (вздыхает). Очень ценная информация, только вот несколько запоздалая, ты не находишь? Интересно, а где ты раньше был? Все из-за тебя!



   Роман, улыбаясь, разводит руками...

   Звонок.



   ВЕРОЧКА. Ну наконец-то Стасик с тортом пожаловал! Наверняка это он!



   Уходит открывать дверь, возвращается.

   Следом в комнату торжественно входит с огромным тортом

   в руках Стасик (бывший Трюфль).



   СТАСИК. Никак все в сборе? А вот и я, ребята! С тортом! (Торжест-венно с тортом на вытянутых руках шествует к Роману, напевая.) Хеппи без-ды ту ю! Хеппи безды ту ю! Хеппи безды, хеппи безды... (под-скользнувшись, падает.)



   Все в волнении обступают Стасика,

   загораживая его от зрителей.



   ВЕРОЧКА (ледяным тоном). Ничего страшного: торт цел! Почти...



   Все расступаются.

   Стасик, держа торт над головой, поднимается на ноги.

   Зиночка перенимает торт из его рук и ставит на стол.



   Зиночка. Какой ты неловкий, Стасик! Вылитый Трюфль!



   СТАСИК (машинально). От Занозины слышу... (Наклоняется и, торжествуя, демонстрирует всем банановую кожуру.) Вот она, причина! Я поскольз-нулся на банановой кожуре! А ну признавайтесь, несчастные, кто здесь любитель бананов?!



   ЗИНОЧКА (невозмутимо). Успокойся! Этот банан был съеден давно! И не здесь! И не мной! Верней, не совсем мной, а только наполовину!



   РОМАН. Странно...



   СТАСИК. Более, чем странно!



   ВЕРОЧКА. Странно даже не то, кто и где, с кем и когда съел этот банан. Странно, откуда здесь, на полу, который я, между прочим, накануне тщательно отпылесосила и вымыла, оказалась шкурка съе-денного не здесь и большей частью не нами банана?



   ЗИНОЧКА. Хорошо вам рассуждать, а меня эта странность преследует с детства: все, что я роняла или пыталась выбросить, обязатель-но возвращалось ко мне в самый неподходящий момент или оказыва-лось у меня под ногами в самом неподходящем месте!



   СТАСИК. Маленькое уточнение: сейчас это оказалось под ногами у меня!



   ЗИНОЧКА. А я виновата, что ты таким везучим уродился? (Берет Стаси-ка под руку, задушевно.) Нам, Стасик, надо в цирке выступать. По-трясающий номер получится: я буду бросать разные предметы, а они будут возвращаться и бить тебя по лбу, или ты будешь на них поскальзываться и смешно падать, веселя публику.



   РОМАН (разглядывая вынутый из пакета тостер). Послушай, Зинаида! А если ты своей рукой выбросишь этот не подлежащий ремонту тостер, он тоже вернется?



   ЗИНОЧКА (пожимает плечами). Скорее всего, да.



   ЕЛЕНА. В это невозможно поверить. Так не бывает!



   ВЕРОЧКА (оживленно). А мы сейчас проверим! Роман, открой, пожалуй-ста окно,



   Роман открывает окно и протягивает Зиночке тостер.



   РОМАН. Маэстро, прошу!



   Зиночка швыряет тостер в окно и сразу отворачивается.

    Остальные, высовываясь из окна, смотрят вниз.

    Пауза.

    Наконец все отходят от окна и как-то странно смотрят

   на невозмутимую Зиночку.



   ВЕРОЧКА (потрясенно). Верю!!! Никаких сомнений в твоих экстрасен-сорных способностях, Зиночка, ни у кого не осталось: тостер возвращается!



   РОМАН. Судя по всему, он не просто возвращается, а едет в лифте.



   ЕЛЕНА. И не один... Ребята, может стоит закрыть входную дверь и притвориться, что нас здесь нет?



   ЗИНОЧКА (назидательно). Опасность нужно встречать грудью! Лицом к лицу!



   СТАСИК. Уточни, это как? В смысле грудью или лицом? Или, может быть, лицо грудью?



   ЗИНОЧКА (презрительно окинув Стасика взглядом). Для некоторых — ввиду отсутствия наличия и прямого подобия наличествующего отсутст-вующему — никакой разницы нет!



   РОМАН (обеспокоенно). Кстати, а кто-нибудь заметил, в какое место тому индивидууму, с которым сейчас наш тостер в лифте едет, тостером припечатало? Надеюсь, не в голову?



   ВЕРОЧКА (рассудительно). Если бы в голову, то он вряд ли смог бы ехать в лифте. А этот, тостером припечатанный, ломанулся в па-радное довольно шустро...



   ЕЛЕНА. Ой мамочки, что сейчас будет!









   Звонок.

    Входит Феррапонт Морковкин ( Хрюхрюш) с гитарой через плечо и в костюме эстрадного певца), внимательно разглядывает всех членов компании, задерживая взгляд на Зиночке.



   ЗИНОЧКА (испуганно). Здрасьте! (Пытается сделать что-то вроде книксена, после чего прячется за спину Романа.)



   МОРКОВКИН-ХРЮХРЮШ. Привет, давно не виделись... (Пожимает оторопев-шему Роману руку и поворачивается к Зиночке, протягивает ей тостер.) По-звольте, леди, вернуть вам вещь, которую вы случайно уронили с восьмого этажа прямо мне на ногу.



   Зиночка машинально берет тостер и смущенно вертит его

    в руках. Верочка восхищенно ахает.



   ВЕРОЧКА (Елене, экзальтированно). Это же сам Феррапонт Морковкин! Крутой рокер!!!



   ЕЛЕНА (шепотом). Кто? Крутой Уоккер?



   ВЕРОЧКА. Не Уоккер, а рокер! Известный рок-музыкант!



   ЗИНОЧКА (Морковкину). Извините, дяденька, я нечаянно!



   МОРКОВКИН (мрачным тоном). Не стоит извиняться: я сам виноват. Иду себе по тротуару, осторожность потеряв, — и вдруг бац! Тостер сверху падает! Хорошо, что я ногу успел подставить, а то бы он об асфальт вдребезги разбился...



   ВЕРОЧКА (становится перед ним, умоляюще заламывая руки). Ах, простите нас великодушно, Феррапонт Аганесович! А мы, чтобы загладить вину, приглашаем вас выпить с нами чашечку чаю или кофе. С тортом! Тем более, что у этого молодого человека... (кивает на Романа ) сегодня день рождения!



   МОРКОВКИН (внимательно смотрит на Романа). Принимаю ваше приглашение. Кстати, у меня есть подарок для этого молодого человека... (Дос-тает из-под полы каменный топор и торжественно вручает его Роману.)



   Роман рассеянно берет топор в руки и

    — под удары грома и сполохи молний на мгновение преображается.



   РОМАН (потрясая топором). Гром — великий охотник! Гром победил Поло-сатого Хозяина Джунглей!!!



   Освещение нормализуется, Роман, приходя в себя,

    трясет головой, отгоняя наваждение.



   РОМАН. Не может быть — и это я точно знаю, но мне кажется, что мы с вами где-то встречались...



   ЕЛЕНА (взволнованно). И мне почему-то так кажется!



   МОРКОВКИН (с радостным удивлением). Елка?! И ты здесь? Стало быть, Ушастый таки остался с хоботом?! Как я рад, ребята, что вам удалось встретиться!



   ЗИНОЧКА. Ой! Теперь и мне кажется, что мы с вами, дяденька, уже встречались... Когда вы про Ушастого сказали... (В сердцах.) Вот только глюков мне не хватало!..



   Стасик, разинув рот, глядит на Морковкина.



   МОРКОВКИН (Стасику). Ага, и ты здесь? Ой, ребята, нехорошее пред-чувствие у меня, однако... Почти в полном составе собралась компания, ох как не хотелось бы видеть ее действительно в п о — л н о м составе... (Стасику, насмешливо.) А ты неплохо сохранился! И без рогов тебе даже лучше: они хоть и украшали твою мудрую голову, но смотрелись вызывающе неестественно...



   СТАСИК (мотает головой). Цирк какой-то : вдруг всем начинает мере-щиться то, чего не было... Или все-таки было? Или было то, чего не было?



   ЗИНОЧКА (с досадой). Вот только твоих «было-не было или было то не-бывшее, что нам бывшим показалось...» здесь не доставало! Ты, Стасик, наверно, мой самый большой глюк! Я, когда говорю: «Ста-сик», — подразумеваю: «Трюфль», а когда говорю: «Трюфль», — подразумеваю: «Стасик»...



   СТАСИК. Сама ты... Занозина! Или Зина? Опять запутался! Бред ка-кой! А вас... (обращается к Морковкину ) я, между прочим, прекрасно помню... Что-то связанное с огнем...



   РОМАН. Точно! (Вспоминает.) Сотканный из огня... Огромный зверь... странные мерзкие существа, то ли люди, то ли животные...



   МОРКОВКИН (насмешливо). Ответственно вам заявляю: ничего этого не было. И как выразился молодой человек... (кивает на Стасика) это всего лишь бред, коллективная галлюцинация! Бред, один бред и ничего, кроме бреда! Это я могу и под присягой подтвердить, ибо сам в этом бреду активно участвовал и был, так сказать, этому бреду очевидцем!



   СТАСИК. Абсурд! Как вы могли быть очевидцем бреда, когда ничего, кроме бреда, не было! Или то, что было, — не бред, и вы там бы-ли? И я... и Зина-Занозина? И Роман? И Елка, то есть Елена?



   МОРКОВКИН (назидательно). Ай-я-яй, молодые люди! Вам ли, живущим в двадцать первом веке, верить в подобную мистическую чушь? (Обо-рачивается к Роману и Елене, и голос его из насмешливого постепенно стано-вится торжественным и напевным.) Еще немного, и вы, пожалуй, вспом-ните и Саблезубого, и Курносого... А потом и перепутанный цвет парусов, следствием чего стала смерть Тристана и Изольды... Только вот хватит ли у вас смелости, признать, что это ты, Ро-ман, был Тристаном, а ты, Елка-Елена, была Изольдой? Точно так же, как в другое время и в другой стране были Меджнуном и Лей-лой, да и вообще, мало ли кем в разные времена и в разных стра-нах вы были? А может, вы из тех, кто верят в переселение душ? В то, что в каждом юноше и девушке, чьи сердца воспламеняются ог-нем любви, оживают все влюбленные, когда-то жившие или еще не родившиеся на земле?



   Гром и молнии. Затемнение. Пауза.

    На авансцене освещаются Роман и Елена, танцующие

   под мелодию в исполнении сидящего на краю Морковкина-Хрюхрюша.

   Стасик, Зиночка, и Верочка в глубине сцены замирают в полумраке в полной неподвижности — для них время остановилось.



   РОМАН (наложенным на мелодию * речитативом).



    Бездарно тратил дни

   Я в праздной суете,

   Осуществлял мечты, *С.Сантана » Aqua marine».

   Да все не те;



   И сам себе сдавал

   Я мелочью с рубля,

   Пока тебя не знал,

    Жил, не любя.



   ЕЛЕНА.

   Как странно все сошлось,

   И сложно, и легко:

   Один случайный миг

   И сто веков.



   В моих счастливых снах,

   Пленительных до слез,

   Со мной ты был всегда,

   Когда мы были врозь.



   РОМАН и ЕЛЕНА (вместе).



   И годы пусть неумолимо

   Проходят без следа —

   Любовь соединила

   Нас навсегда!



   Семь слов всего простых

   Сказать сочту за честь:



   РОМАН и ЕЛЕНА (одновременно). Как счастлив я, что ты...

    Я счастлива, что ты...

   РОМАН и ЕЛЕНА (вместе). На свете есть!



   И годы пусть неумолимо

   Проходят без следа —

   Любовь соединила

   Нас навсегда!





   Роман и Елена скрываются в темноте.

   Освещенным остается лишь Морковкин, продолжающий играть, но мелодия становится тревожнее и напряженнее.

    Высвечивается огненная пентаграмма, из которой торжественно выходят Волшебник Чунчо и его свита.

   Болботал, Фейсомотейбл, Криквопли окружают увлеченного игрой Морковкина и грозно возвышаются над ним.

    Чунчо присаживается, фамильярно обнимает его и качает

    головой в такт музыке.



   ЧУНЧО. Браво, маэстро! Брависсимо! Ты, Огненный, я вижу, даром времени не терял: играть научился весьма не плохо... да еще за такой короткий срок. Каких-нибудь сто тысяч лет! (Забирает у Мор-ковкина гитару и тихонько перебирает струны.)



   Морковкин смотрит на него с изумлением.



   МОРКОВКИН. Ты меня удивляешь, Ушастый! Вот уж не думал, что ты умеешь играть на музыкальных инструментах!



   ЧУНЧО (насмешливо). Умел когда-то... Да и стихи сочинял получше тебя.



   МОРКОВКИН. Ты?!!



   ЧУНЧО. С трудом верится, правда? (Мечтательно.) Я тогда молодой был, наивный... Местами даже романтичный: верил, и в добро, и в справедливость; песенки красивые сочинял... Помню, однажды за-несло меня на Восток... Хотел, знаете ли, посмотреть на священ-ные желтые воды реки Хуанхэ, полюбоваться белыми склонами Фуд-зиямы в пору цветения сакуры... Там я и понял, что чувства доб-рые — это сказочки для доверчивых глупцов. Умный значит с и — л ь н ы й, а силу дает способность причинять зло другим. А бол-товня о справедливости, чести, милосердии — только ниточки, дергая за которые бесчестные сильные управляют наивными добря-ками, используя их доброту своей корысти ради. Так было, и так будет всегда... А коли так, то пришлось мне выбирать, каким быть: самым добрым и слабым из всех добрых и слабых или самым сильным из всех сильных!



   МОРКОВКИН. И ты сделал свой выбор...











   ЧУНЧО. Как видишь... (Аккомпанируя себе на гитаре, торжественным речитати-вом.)



   Меч ковал мне кузнец — слез не мог превозмочь,

   Потому что дракон погубил его дочь.

   Хлеб пекла мне вдова, мать троих сыновей,

   Замешав вместо соли слезою своей:

    Муж ее, сыновья, и отец, и два брата

   На Дракона ушли — и ушли без возврата!



   По дороге мне встретился старец седой,

   Непонятное слово он молвил с тоской:

   «Ты красив, молодец, и силен и умен;

   Только знаешь ли ты заповедный закон,

   Что Дракона убить может только Дракон?



   Я ответил: » За вдов, потерявших детей,

   Я с Драконом сразиться хочу поскорей! »

   От него уходя, долго чувствовал я

   Стариковский пронзительный пристальный взгляд.



   Вот, ущелье в горах, где лишь камень цветет,

   Черным мхом покрываясь весною.

   Где на белых костях воронье гнезда вьет,

   Где шакалы пронзительно воют.

   Где сама мать — земля содрогнулась от стона

   В день, когда оказалась под властью дракона...





   Я ногой очертил ровный круг на земле,

   Преклонил я колени в горячей мольбе,

   Помолившись богам, меч из ножен достал

   И на бой громким свистом Дракона позвал.



   И Дракон с диким ревом с вершины слетел,

   Солнце в небе померкло — и бой закипел...

   Бились день, бились ночь... Снова солнце взошло.

   Я был юн, он был стар — его время пришло...

   Но вскричал вдруг Дракон: «Стой, сдержи свой удар!

   Вижу я, и силен ты, и мудр ты, и храбр,

   Только знаешь ли ты заповедный закон,

   Что Дракона убить может только Дракон?»



   Рухнул на землю он, захрипел и издох.

   Я, ликуя, поднялся в высокий чертог,

   И увидел богатства семи королей,

   И увидел сто комнат и триста дверей,

   И за каждою дверью, что я отворял,

   Блеск несметных сокровищ мне душу пленял!



   Я алмазы швырял, делал дождь из монет,

   Я смеялся, ногой наступив на скелет...

   Пальцы скрючило в когти, улыбку — в оскал,

   И глаза, пожелтев, разбежались к вискам...

   Наконец, я поднялся к подножию трона

   И, воссев на него... превратился в Дракона!



   ...С той поры много лет пролетело как сон,

   Я — владыка в горах! Я — великий Дракон!

   Много славных бойцов приходило сюда-

   Чтоб домой не вернуться уже никогда.

   Как огонь благородный в глазах их пылал!

   (Я жалел их немного, когда убивал...)



   Здесь, в ущелье в горах, где лишь камень цветет,

   Черным мхом покрываясь весною,

   Где на белых костях воронье гнезда вьет

   И шакалы пронзительно воют,

   Я спокоен и мудр. Я смеюсь над людьми,

   Возомнившими, будто они знают мир!

   Но им зла не избыть в безнадежной борьбе

   Прежде, чем не погубят Дракона в себе.

   Оттого и вселенная венчана Злом,

   Что Дракона убить может только Дракон...



   Чунчо возвращает гитару Морковкину и какое-то время сидит, опустив голову.



   МОРКОВКИН. В чем-то ты прав, Ушастый... Только вот правда твоя ничего не решает, мелковата она... Истинно ведь то, что помога-ет жизни и противостоит смерти. Твоя же правда — оправдание для всякой мрази... Поэтому она — и не правда вовсе, а самая подлая ложь — подлая, оттого что правдой прикидывается! Да и стихи твои, между нами, мальчиками говоря, ерундовые! И сюжет ты в восточных легендах бессовестно стырил. Так ведь?



   ЧУНЧО (глумливо). А ты подай на меня в суд!



   МОРКОВКИН. Эх ты! Паясничаешь? Что ж тогда не смеешься, а как-то криво ухмыляешься? Сказать почему? Да хоть ты и мнишь себя са-мым разэтаким властителем жизни, но ведь не живешь сам, а суще-ствуешь, ибо не счастлив, а злосчастен! Счастливы только доб-рые, способные на любовь, а ты, ненавистью ко всем доказываешь ненависть к себе. Ты себя больше всех ненавидишь, и жить тебе до такой степени противно, что только за счет погубления других и держишься! Кичишься своим могуществом, а на самом деле ты слаб и куражишься от отчаяния!



   ЧУНЧО. А это еще вопрос: кто из нас в отчаянии! Сможешь ты, доб-ренький Хрюхрюш сейчас им... (кивает в глубину сцены) помочь? Что твоя доброта против моей силы, даже если моя сила — это моя слабость? Я хоть и злодей, но не дурак, как часто со злодеями бывает, и готов с тобой согласиться, только что это меняет?



   МОРКОВКИН. Не знаю, каким образом, но это изменит в конечном ито-ге все!



   ЧУНЧО. Поживем — увидим! (Насмешливо.) А ведь поживем... коль я смогу два сердца съесть, в которых огнь любви зажегся!



   Встает на ноги и повелительно взмахивает руками.

    Пентаграмма гаснет. Гром и молнии.

    Сцена освещается, и Чунчо со свитой сразу оказываются в гостиной рядом с остальными героями. Течение времени вос-станавливается... Роман, Елена, Верочка, Стасик и

    Зиночка с изумлением смотрят на Волшебника.

   Прихвостни бесцеремонно усаживаются

   за праздничный стол.



   ЧУНЧО. Ба! 3накомые все лица!.. (Развязно садится, вклиниваясь между Фейсомотейблом и Криквопли, отчего Болботал, сидевший с краю, валится под стол.) И кажется, мы не опоздали! Ужасно проголодался, знаете ли... Сто тысяч лет — довольно большой промежуток между ужином и завтраком, а тут та-а-кой стол!.. Целый пир, кхе-кхе! достой-ный кисти Веласкеса! (Наваливает себе на тарелку огромный кусок торта, оглядевшись, поднимается из-за стола, берет за руки Романа и Елену, и уса-живает их по правую и левую сторону от себя, выпихнув под стол Фейсомотейб-ла и Криквопли, садится сам, подцепляет ложечкой кусочек торта и обращается к Елене.) Вы пробовали этот торт? Обязательно попробуйте — шар-ман! Настоящий деньрожденьевский торт! (Облизывает ложку и зажмури-вается от удовольствия.) М—мм!..



   Криквопли, Фейсомотейбл и Болботал вновь занимают мес-та за столом и начинают хватать все подряд.



   РОМАН (приходит в себя, возмущенно Волшебнику). Послушайте вы!.. Персо-наж из мультика! Вам не кажется, что вы ведете себя бесцеремон-но и вообще не туда попали?



   ЧУНЧО (насмешливо). Отнюдь, юноша, отнюдь! Я оказался в нужном мес-те в нужное время. (Фамильярно кладёт руку Романа на плечо.) У меня, знаете ли, день рождения! Как и у вас, о чем нетрудно догадать-ся. (С пафосом.) Неужели два именинника не договорятся и не по-местятся за одним столом? (Елене.) Как вы считаете? (Роману.) Вот я и предлагаю отметить наши юбилеи, так сказать, на брудершафт!



   Роман с отвращением сбрасывает руку Волшебника.

    Чунчо хихикает, прихвостни вторят ему.



   ЧУНЧО. Ну вот и договорились! Вот и чудненько! Позвольте в таком случае и, разумеется, с вашего разрешения пригласить за стол моих так называемых друзей... Они, конечно, в приглашении не нуждаются и ведут себя по-хамски, но ведь вы воспитанные люди и долг гостеприимства обязывает вас на эту формальность...



   СТАСИК (возмущенно). Нет, это переходит все границы!..



   Чунчо вскакивает на ноги и трагически простирает в сторону Стасика руку.



   ЧУНЧО (с надрывом). И ты, Трюфль!..



   СТАСИК. Если я Трюфль, то ты чучело ушастое! С хоботом! (Собирается уходить.) Ну все — с меня хватит! Иду звонить в милицию!



   Чунчо кивает Фейсомотейблу, тот понятливо вскакивает

    из-за стола и подбегает к Стасику.



   ФЕЙСОМОТЕЙБЛ (с набитым ртом). Послушайте, юноша! Не стоит так горячиться: мы не такие плохие, какими кажемся! И вообще нас здесь нет! Это мы вам мерещимся. Вам просто опять небывшее бывшим показалось. (Внезапно повелительно взмахивает на Стасика рукой.) Точка!!!



   Стасик замирает.

    Фейсомотейбл, поклонившись в сторону Волшебника в знак исполнения приказа и заручившись его снисходительным кивком, возвращается за стол.

    Зиночка смотрит на него и делает несколько шагов к столу.



   ЗИНОЧКА (переводя взгляд с Фейсомотейбла на Чунчо). Послушайте, дядень-ки, а что вы со Стасиком сделали? Это фокус такой, да?



   ЧУНЧО. Точно фокус! (Обращается к Криквопли.) Узнаешь свою ученицу?



   Криквопли с выражением неописуемой радости на лице встает из-за стола и с раскинутыми для объятий руками идет к Зиночке.



   КРИКВОПЛИ (умиленно). Конечно же узнаю! (Обнимает Зиночку.) Здравст-вуй, Занозиночка моя, как давно мы не виделись и как часто я вспоминала тебя в нашей разлуке!



   Равнодушно отходит, своим прикосновением ввергнув Зиночку

    в состояние неподвижности, возвращается к столу.



   ЧУНЧО (галантно, Елене). Какие нахалы, эти Трюфль и Занозина, прав-да? Так и норовят испортить нам радость общения... Они здесь явно лишние, вы не находите?



   ВЕРОЧКА (решительным тоном). Нет, вы видели, а? Кто-нибудь когда-нибудь сталкивался с подобной наглостью?! Послушайте, вы... фо-кусники! Вы ошиблись адресом — клиника рядом, через дорогу пе-рейти... (Собирается уходить, но задерживается на оклик Волшебника.)



   ЧУНЧО. Девушка!.. (Вкрадчиво и почти спокойно.) А вы знаете, что такое секс?



   ВЕРОЧКА (возмущенно). Что-о?!!



   ЧУНЧО (резко, но без особых эмоций). Точка!



   Верочка замирает.

   Чунчо вальяжно откидывается на стуле

   и пытается обнять Елену и Романа.

    Елена отбрасывает его руку и перебегает к Роману.



   ЧУНЧО (велеречиво). Наконец-то мы одни и нам никто не мешает... Молодые люди, у вас есть нечто, мне позарез необходимое... (Выразительно кивает прихвостням.)



   Поняв намек, Болботал встает, повязывает Волшебнику на шее салфетку. Фейсомотейбл и Криквопли переставляют посуду, освобождая стол перед Волшебником.

   Чунчо берет в руки вилку и нож.



   БОЛБОТАЛ (кивает на погруженного в мучительные раздумья, все еще находящего-ся на авансцене Морковкина-Хрюхрюша, громким шепотом). Но, Величайший! А он не помешает нам снова?



   ЧУНЧО (с презрением). Этот? А что он сделает? Он же у нас добрень-кий... Он хоть и плохонький, а маг! А у нас, магов, как? Магия полутонов не терпит: или ты черный маг, или белый... Сейчас ме-ня только большим злодейством погубить можно, а гений, как из-вестно, и злодейство — вещи несовместные !



   МОРКОВКИН-ХРЮХРЮШ (вздыхает). Тут ты прав, Ушастый!.. (Торжественно декламирует.) Светлым силам нельзя душу вычернить злом, права вы-бора им не дано: бесконечную битву с Извечным Врагом им, бес-смертным, вести суждено...



   ЧУНЧО ( подхватывает таким же тоном). В этой битве великой меж Светом и Тьмой не бывает конечных побед: мрак родится из тени в полу-денный зной, а из мрака рождается свет!



   МОРКОВКИН-ХРЮХРЮШ (продолжает). Магом правит Судьба — нам с Пути не свернуть... Несвободным зла не истребить; только Смертным дано изменить этот Путь, только им суждено победить !



   ЧУНЧО (прежним глумливым тоном). Людишкам, ты имеешь в виду? (Пожимает плечами.) Вообще-то они, в отличие от нас, из одних полутонов состоят, в них добро и зло так причудливо перемешаны, что они и вправду могут из зла добро делать, но согласись, Огненный, чаще наоборот бывало! А впрочем, зачем я на тебя время теряю? (Разво-рачивается к Роману и Елене.) Однако, приступим, господа! Жалко, этот день рождения вам не запомнится: и было бы, что вспомнить, да вспоминать будет некому...



   Болботал становится позади Романа и Елены и вынимает из складок одежды жертвенный нож.

    Криквопли становится рядом с Болботалом, Фейсомотейбл невозмутимо ест.



   ЕЛЕНА (с тревогой, Роману). Слушай, Ромка, тебе эта компания никого не напоминает?



   РОМАН (пытается ее успокоить, но голос его звучит напряженно). Напомина-ет... Но бояться их вряд ли стоит... Так... клоуны!



   ЕЛЕНА (с сомнением). Уверен? Мне почему-то страшно, Роман!



   Чунчо, в начале их диалога сделавший Болботалу знак повременить, с интересом их слушает и словно бы специально тянет время, наслаждаясь бессилием своих жертв.



   РОМАН (поднимает над столом каменный топор, выразительно глядя на Волшебника). В крайнем случае, у меня есть вот эта штука!



   ЧУНЧО (закрывает лицо ушами, съеживается в притворном испуге). Ой боюся, боюся!.. (Резко меняет тон, грозно и небрежно направляет на Романа указа-тельный палец.) Точка!!!



   Роман замирает, прихвостни Волшебника злорадно хихикают.

    Елена с испугом смотрит на Романа, потом на Чунчо.



   ЕЛЕНА (сдерживая страх, насмешливо). А все-таки, дяденька, вы кто? Вы откуда — из цирка или из зоопарка?



   ЧУНЧО (с иронией). Великолепно, милая девушка! Пытаемся скрыть страх под напускной бравадой? Пытаемся насмешкой уязвить врага, и представить его не столько в страшном, сколько в смешном ви-де? Похвально: такое поведение делает вам честь... (Притворно вздыхает.) Мне немного жаль проделывать в отношении вас то, что я хочу, а — вернее — не хочу, а должен... Вы милая девушка, справедливо изволили заметить этому в данный момент окаменевше-му юноше, что наша компания вам напоминает тех, с кем вы неко-гда встречались... Мы действительно встречались!.. Дело в том, Леночка, что мне, великому Волшебнику Чунчо, грозит погибель, если я не успею до рассвета съесть сердца двух влюбленных... надеюсь, вы понимаете, о ком я говорю?



   Гром и молнии.

    Приглушенно звучит мрачная мелодия.

   Болботал медленно заносит нож над головой Елены.

    Неподвижный Роман яростно вращает глазами.



   ЕЛЕНА (решительно). Стойте!



   Музыка обрывается.

    Болботал и Криквопли от неожи¬данности замирают.



   ЕЛЕНА. Хоть это и напоминает мне кошмарный сон, но только вы, дя-денька с ушами и хоботом, еще раз скажите, почему вы выбрали именно нас с Романом?



   ЧУНЧО (снисходительно). Увы, это не кошмар, дорогая, хотя очень на кошмар похоже... А насчет вас, Леночка, выбор абсолютно верный: сейчас на земле нет никого, в чьих сердцах огонь любви пылал бы с такой силой!



   ЕЛЕНА (с неожиданной в ее положении радостью). Значит, Роман меня любит так же сильно, как я его?



   ЧУНЧО (начинает терять терпение). Разумеется! Иначе стал бы я вас есть...



   ЕЛЕНА (весело). Так ведь это самое главное! Это же все меняет! (Встает и насмешливо смотрит на Волшебника сверху вниз.) Что ты там про свою погибель говорил, чучело ушастое? Я тебе покажу «два серд-ца съесть», извращенец!



   ЧУНЧО (оторопело ). Что-о-о?!! (Начинает вставать из-за стола.)



   ЕЛЕНА (Роману). Запятая! (Выхватывает у «ожившего» Романа топор и с размаху бьет им по голове Волшебника.) Получай, чучело, привет от Елки из каменного века!



   Гром и молнии.

    Чунчо валится под стол, но тут же поднимается в дикой

   ярости.



   ЧУНЧО (Елене). Точка!!!



   Елена замирает, но Роман уже приходит в себя.



   РОМАН (Елене). Запятая! (Замахивается на Волшебника, перехватив топор у Елены.)



   ЧУНЧО (растерянно). Ничего не понимаю!.. Я же Великий Волшебник!



   РОМАН. А мне плевать! (Бьет Чунчо по голове, и тот вновь оказывается под столом.)



   Гром и молнии.

    Слуги Волшебника с рычанием окружают Романа,

    который угрожающе размахивает топором.



   РОМАН. Ни с места, животные!!! Не видите — я Гром! Я великий охотник, убивший Саблезубого Повелителя Джунглей! Я и вас щас всех поубиваю!!!



   В мерцании молний Роман улюлюкает и стучит себя кулаками в грудь.

   Прихвостни Волшебника бросаются врассыпную.



   ЧУНЧО (из-под стола). Точка!!!



   Роман замирает, и Болботал тут же выхватывает из его рук

    топор. Слегка помятый, Чунчо поднимается из-за стола

   и надвигается на Елену.



   ЕЛЕНА (в отчаянии). Точка!!!



   Чунчо на мгновение замирает, но тут же, хихикая,

    делает очередной шаг.



   ЕЛЕНА (в полном отчаянии закрывает лицо ладонями, кричит). Ноль целых пять десятых!!!



   ЧУНЧО (оторопев). Не понял! А при чем здесь ноль целых пять

   десятых?



   Гром и молнии. На этот раз — гораздо интенсивнее

   и продолжительнее.

    Когда свет нормализуется, на сцене оказываются все, кроме Чунчо. Роман, Стасик, Верочка и Зиночка приходят в себя, прихвостни испуганно озираются...



   КРИКВОПЛИ (со страхом). Величайший, ты где?



   РОМАН (недоуменно). А правда, куда он делся?



   Все оглядываются в поисках Чунчо, а он на цыпочках выходит из-за стола и крадется к выходу — уменьшенный

    ровно наполовину.



   БОЛБОТАЛ (растерянным криком, привлекая всеобщее внимание). О Величай-ший!!! Что с тобой?!



   ЕЛЕНА (догадавшись, что произошло, ликующе). Еще раз ноль целых пять десятых!!!



   Гром и молнии разражаются непрерывно,

    в этом мерцании звучат ликующие голоса.



   РОМАН. Одна десятая!



   СТАСИК. Сотая!!!



   ЗИНОЧКА. Одна тысячная!

   ВСЕ (кроме прихвостней, хором). Но-о-оль!!!



   Взрыв на сцене. Прихвостни жалобно визжат — и раздаются еще три взрыва поменьше. Свет нормализуется.

    Пауза.



   ВЕРОЧКА (растерянно оглядывая комнату). Никак кошмар закончился? Инте-ресно, а этот Ушастый с Хоботом действительно исчез?



   ЗИНОЧКА (безапелляционно). Пропал, растворился аки дым в нощи...

    И з ы д у л!



   Все растерянно смотрят на Зиночку.



   РОМАН (недоуменно). И з ы д у л — это как?



   ЗИНОЧКА. А вот так! (Как на школьном уроке, отвечая у доски.) Что сделай? — изыди; что сделаешь? — изыдешь; что сделал? — и з ы д у л...



   СТАСИК (после нескольких секунд оторопелого молчания). А-аа...



   Морковкин-Хрюхрюш становится рядом с остальными.



   МОРКОВКИН (растерянно). Слушайте, а ведь вы победили, ребята... Да-же странно — он действительно был самым могущественным волшеб-ником в нашей вселенной!



   СТАСИК (презрительно). Подумаешь... чмо с ушами!.. (Делает вид, что сплевывает и растирает плевок ногой).



   РОМАН (окончательно приходя в себя, воодушевлено). Слушайте, а не пора ли перестать ломать голову по пустякам? У меня день рождения все-таки!



   ВЕРОЧКА (оживленно). И то верно, садитесь-ка за стол, гости доро-гие, а пока я все приготовлю, музыку послушайте...



   Все, оживленно переговариваясь, садятся за стол и начинают уго-щаться и угощать друг друга.

    Верочка включает музыкальный центр.

    Звучит песня из начала действия,

    Последние куплеты — при опущенном занавесе.





   КОНЕЦ ДЕЙСТВИЯ.

Обсудить на форуме

2004 — 2024 © Творческая Мастерская
Разработчик: Leng studio
Все права на материалы, находящиеся на сайте, охраняются в соответствии с законодательством РФ, в том числе об авторском праве и смежных правах. Любое использование материалов сайта, полностью или частично, без разрешения правообладателя запрещается.