|
КМТ
 Учебники:
Издатели:
Ссылки:
|
Фантастическая пьеса Владимир Рогач © 2008 Гостиница Моррисона или Когда кончится музыка
Д(верная)РАМА в одном действии и одном же бездействии, проистекающих одновременно
Рекомендации автора, относительно обустройства сцены:
Сцена разделена на две части: «место действия» и «душевую».
Место действия — небольшая комнатка придорожного мотеля, обставленная скромно, на одного-пару постояльцев. Имеется одежный шкаф, холодильник, раковина с краном, возможно стол, один стул, на который никто за все время не садится. Можно без кровати — пусть она только подразумевается в отсутствующей части комнаты. На стенах — плакаты с Джеймсом Дугласом Моррисоном (черно-белые, с полутенями, вроде обложки диска «Strange Days»). В дальней стене — дверь с тяжелым засовом, через которую вбегут персонажи в начале, и заколоченное окно, над которым стилизованная надпись: «The Doors».
«Душевая» — пустое пространство, в центре которого, образуя круг, спинками друг к другу стоят семь (!) стульев. Один из стульев чем-нибудь (цветом, формой) отличается от остальных.
Желательно установить освещение так, чтобы была возможность создания иллюзии «перебоя освещения» в «месте действия», а также полного мрака.
Действие в «месте» и бездействие в «душевой», чередуются, что сопровождается сменой музыкального сопровождения, либо — только освещения, перемещающегося с одной половины сцены на другую.
Действующие лица:
Серж. Если коротко — обычный человек с улицы. Оказался здесь случайно, задержался ненадолго. Предположительно, человек с образованием, может быть, даже высшим. Скорее всего, гуманитарий. Интеллигент, блин. Ничего особенного, таких — десять на дюжину. Как не изобразить, все будет в тему.
Антон. Типичный мачо. Стильная небритость, наглый взгляд, широкие плечи. Рукава белоснежной рубашки закатаны по локоть. Джинсы и «ковбойские» полусапожки. Подплечные кобуры и два больших блестящих пистолета дополняют портрет. Напорист, агрессивен, громогласен.
Майор Уваров. Хоть и не в мундире, но должен производить впечатление человека военного: осанка, походка, командный уверенный голос. Одет в костюм, напоминающий военную форму, или же в форму, но без знаков различия. Лицом строг, выбрит до синевы.
Отец Марк. Молодой мужчина в черном сюртуке и с излишне киношным стоячим белым воротничком. В руках он, естественно, сжимает толстенную Библию. Очень естественно — так что не возникает и малейшего сомнения в причастии его к церкви. Периодически возводит глаза к небу и беззвучно шепчет то ли молитвы, то ли латинские ругательства.
Заурбек. Человек типичной восточной внешности. Такой, чтобы сразу можно было предположить причастность его к исламским экстремистам. Можно обойтись без чалмы, но желательно, чтобы была характерная бородка. Застегнутая до горла кожаная куртка, спортивные, либо военного образца брюки. Армейские ботинки, либо ношеные кроссовки. Мрачен, слишком спокоен. Говорит чисто, без акцента и обычно на вы.
Джим. Болезненного вида субъект, бледный и худосочный, возможно, с ранними залысинами, возможно же, в очках с толстыми линзами. В руках держит толстенную папку — историю болезни (или, если хотите, амбулаторную карту) — обвязанную тесемкой. Одет неряшливо. Пиджак в полосочку, рубашка в клеточку. Замечательно, если удастся создать видимость перхоти на плечах и вороте, очевидную зрителям. Его история болезни толщиной (а для обладателя — и значимостью) не уступает Библии в руках отца Марка. Большую часть времени проводит сидя на корточках и перебирая листки своего талмуда.
Саша. Яркая представительница прекрасного пола. Фурия, жгучая брюнетка, женщина-вамп, дорогая стерва, накрашенная и одетая броско, но стильно и со вкусом, с фигурой модели и ликом кино-дивы. Развязна, склонна к громкому хохоту, движется, как и положено труженице подиума. Неравнодушна к собственной внешности и сильным мужчинам, что периодически демонстрирует жестами и взглядами.
Марта. Менее яркая представительница пола прекрасного. Типичный «синий чулок», светленькая недоблондинка, офисная мышка, не замечающая или пытающаяся не выставлять на показ собственную привлекательность. При том весьма миловидна, способна, при желании, конечно, дать сто очков вперед брюнетке в глазах некоторых мужчин. Пуглива и истерична. Почти сразу забивается в угол, из которого выбирается крайне редко, чтобы почти сразу шмыгнуть обратно.
Бездействующие лица (или души, или мысли):
Восемь бесформенных бесполых существ, движущихся по кругу, и оглашающих внутренние чаяния действующих лиц со второй половины сцены, но без дифференциации по персонам. Так, находясь в постоянном движении, одна и та же фигура может озвучить мысль сначала одного персонажа, а следом — другого. Это не существенно, так как движение их, собственно, и должно запутать зрителя. Впрочем, можно и разделить фигуры по персонажам, но это, право же, скучно.
Мысли автора, касательно музыкального сопровождения действия (не обязательные, но способствующие созданию настроения):
На «душевой» половине все время звучит музыка «The Doors». В принципе, достаточно одной «When The Music’s Over», но можно перемежать другими темами из альбомов «The Doors», «Strange Days» и «Morrison Hotel». Так, реплики «души» Марты можно сопровождать песенкой «Unhappy Girl», Саши — «Love Me Two Time». Ближе к финалу можно запустить «Waiting For The Sun» или даже «The End». В общем, кто слышал «The Doors», и видел их, хотя бы не видео, а только фотографии, разберется, а прочие пусть ждут, когда кончится музыка. В качестве диссонанса, при первой реплике Заурбека можно пустить приглушенное начало песни «Mustapha» из репертуара «Queen», но чтобы вдруг никого не задеть, можно этого и не делать. Пусть будет только «The Doors». Тоже выход, если посмотреть.
На половине «телесной» более уместен, по мнению автора, русский рок. В первую очередь, конечно, «Сплин» с их забытым «Коллекционером оружия» — это же сплошной диалог с Моррисоном! И практически на равных! «Когда кончится музыка, возьми пистолет и жди крика совы — я приду умереть от любви, чтобы утром проснуться живым». Кто знает — поймет, а прочие — пусть ждут, когда кончится музыка. Вступление из «Любовь идет по проводам» можно запускать, когда на сцене мигает свет. Реплики Саши, для поддержания характера, может сопровождать «Сексуальная кошка» «Крематория», Марты — их же «Безобразная Эльза». Ближе к финалу, когда один из персонажей называет другого «пидором» (уж простите, но все мы интеллигентные люди), для смягчения эффекта можно пустить проигрыш из «Старика Козлодоева» «Аквариума» (с намеком на «Ассу» Соловьева, где это словечко четырежды с разными интонациями повторяется в течение нескольких секунд). В прочем же, достаточно «Сплинового» «Коллекционера» и, на усмотрение, «Крематория», периода «Клубники со льдом» и «Живых и мертвых». А можно и вовсе без озвучки — чтобы не ждать, когда кончится музыка. Но в финале, непременно, «Последний шанс»! И непременно, с собачьим лаем в начале!
Ну, вот. Секреты почти раскрыты, настроение почти создано. Начнем!
Под первые такты «When The Music’s Over» обе половины сцены заполняются. В «место действия» через дверь (которая именно что дверь, а не окно с надписью «The Doors») вбегают восемь человек (две женщины, шесть мужчин). В «душевую» в это же время входят восемь безликих персонажей в костюмах, не подчеркивающих пола (возможно, белые бесформенные балахоны до пят, белые халаты или даже смирительные рубашки) и в масках на пол-лица, не позволяющих различать их между собой. Обитатели «душевой» под музыку начинают, не спеша, двигаться вокруг стульев, всем своим видом показывая готовность занять ближайший стул, как только музыка стихнет. Из восьми обитателей «места действия» семеро взволнованно переглядываются, словно оказались здесь впервые. Один из этих семерых сжимает в каждой руке по пистолету и очевидно сомневается, на кого первого направить стволы. Восьмой задерживается у двери и, не запирая ее сразу, первую реплику бросает туда, наружу.
«Комната»
Серж. Джим! Джим, малыш, беги к папочке, скорее!
Антон. (Держит в руках два больших блестящих пистолета, ствол одного из которых смотрит в затылок Сержу, а второй мечется между прочими присутствующими). Если ты сейчас же не захлопнешь дверь и не отойдешь от нее, я вышибу тебе мозг!
Серж неторопливо и неохотно закрывает дверь, задвигает засов. После этого поворачивается, наконец, к остальным собравшимся. Виновато улыбается и разводит руками, словно извиняясь за свое промедление.
Серж. Меня зовут Серж. Я здесь живу. Не так давно, чтобы чувствовать себя хозяином положения...
Антон. Ты уже понял, что сегодня тебе придется потесниться, Серый?
Серж. Чувствуйте себя, как дома! Будем знакомиться?
Марта. Марта...
Антон. Восьмое?
Марта. Меня так зовут...
Антон. А я — Антон. Можно, Антонио. (Обращается ко второй присутствующей девушке). А как мне называть тебя, красотка? Что делаешь сегодня вечером? Не составить тебе компанию?
Саша. Слишком много вопросов, милый. Я — Саша, и, боюсь, менять компанию уже поздно — мы все здесь застряли до утра. Сережа, а как же ваш приятель? Джеймс, кажется?
Серж. Джим — моя собака, Александра. И, боюсь, уже поздно его искать. Но он умный мальчик, а главное — осторожный. Этих тварей чует за километр и боится как огня. Я бы предпочел, чтобы он был здесь, но, видимо, он решил иначе.
Джим. Вы хотите сказать, что собака испугалась кого-то из нас? Хочу сразу предупредить, что моя болезнь никак не связана с этими тварями! Я не заражен — это совсем другое! У меня с собой история болезни, я могу показать! (Поднимает перед собой, словно закрываясь, толстенную папку с бумагами, обвязанную тесемкой, тут же предпринимает попытки развязать узелок, но тот не слушается его трясущихся от волнения пальцев, а потому поддается не сразу).
Антон. Зовут тебя как, пациент?
Джим. Джим.
Антон. Как собаку?!
Серж. Есть такое имя — Джим. Очень широко распространено. Парня на фотографиях тоже звали Джимом.
Марта. И что с ним случилось?
Серж. Он умер. В 1971 году, в Париже.
Майор Уваров. В Париже все умирали. Я был там.
Антон. (С уважительной ухмылкой). В 1971-ом?
Майор Уваров. В прошлом. С частями спасателей. Спасти, правда, никого не удалось. И спастись тоже. Погибли все.
Антон. (Мгновенно настораживается и наставляет на собеседника пистолет). И ты?
Майор Уваров. Я единственный, кто выжил.
Серж. (Восхищенно). Майор Уваров? Андрей Дмитриевич?
Майор Уваров. К вашим услугам! (Щелкает каблуками и коротко кивает).
Серж. О вас тогда много писали и говорили. Как называлась та статья? «Увидеть Париж — и не умереть»?
Майор Уваров. Я почти не видел города. Беспорядочная пальба, трупы вокруг, эти твари, наседающие со всех сторон... Мне было не до красот. К тому же, Лувр уже горел, а Эйфелеву башню аборигены обрушили до нашего прихода.
Саша. (С сочувственной усмешкой). Прикольная экскурсия. А вы, святой отец, откуда к нам?
Отец Марк. Я от бога, дочь моя.
Антон. А связь — прямая? По мобиле? (Кивает на Библию в руках священника). Дашь свою «раскладушку» позвонить? Мне есть о чем его попросить! Зовут-то тебя как, святоша?
Отец Марк. Зовите меня — отец Марк. А бог, он всех слышит одинаково, только слово его не до всех доходит. Вот я его и доношу. В меру сил.
Антон. Не надорвался пока? Слово-то тяжелое. (Снова кивает на Библию).
Серж. А от имени какого бога вы с нами говорите, Марк? Церквей много...
Отец Марк. (Твердо). Бог один.
Антон. Мне почему-то кажется, что Ахмед с тобой не согласится!
Заурбек. Меня зовут не Ахмед.
Антон. Да все вы одинаковые. (Далее — дурашливо имитируя акцент). Абдула, поджигай! (И снова нормальным своим голосом). Не удивлюсь, если на нем шахидский пояс, и зовут его Усама.
Заурбек. Усама не носил пояса сам. Для этого набирали дураков вроде тебя, выхолащивали им мозги, а потом говорили, куда надо идти. И они послушно шли. И взрывали себя, благословляя моего бога. Не удивлюсь, если пояс шахида окажется на тебе, Антон. Ты не забыл кодовое слово? Не боишься, что им окажется мое имя? Меня зовут...
Антон. Сейчас я вышибу тебе мозг, Ахмед!
Марта. Остановите их кто-нибудь, они же убьют друг друга!
Майор Уваров. Отставить!
Саша поспешила спрятаться за спину отцу Марку, который тут же с готовностью, присущей святому отцу, расправил плечи.
Джим присел, прикрывая голову своими бумагами.
Заурбек. Заурбек. Мое имя — Заурбек. Можно просто — Заур. Ты еще цел, Антон? Не взорвался? Значит, я тебя с кем-то перепутал. Все вы одинаковые.
Засмеялась Саша.
Заплакала Марта.
Неразборчиво матерясь себе под нос, убрал пистолеты Антон.
«Душевая»
Одна из фигур присаживается на отличный от прочих («говорящий») стул. Начинает говорить. Закончив речь, встает и возобновляет движение по кругу. Соответственно, каждая следующая Фигура (для простоты, все они будут просто — Фигуры), чтобы высказаться, садится на тот же стул.
Фигура. Кто все эти люди? Что они делают здесь? Что здесь делаю я? Может, еще не поздно уйти? Нет, дверь заперли, а снаружи — эти... Лучше уже остаться. Да и не выпустят. Надо же было кинуться именно к этому коттеджу! Но кто мог знать?
Фигура. Равняйсь! Смирно! Вольно, майор! Расслабься. С этими людьми тебе предстоит дожить до утра. На что они способны? Кто у них главный? Что их собрало здесь? Да то же, что и тебя, майор... Они просто бегут. Как и все нормальные люди, они бегут оттуда, где этих тварей становится слишком много. Интересно, сколько их здесь? Не пора ли командовать отступление? Парень с пистолетами наиболее агрессивен, но ведь не стреляет? Ахмед, конечно, опасен, но очень по-человечески опасен. Лучше бы мы воевали с такими Ахмедами, а не с теми тварями, что ждут за дверью по ночам. Жаль, те старые добрые войны давным-давно завершились без нас. Кто у нас еще? Святой отец, две бабы... Этот тип еще, с плоскостопием на все лицо. Тьфу! Не боец. Хозяин? Все они похожи на людей. И я тоже похож. Не расслабляйся, майор! Тебе с этим личным составом надо продержаться до утра. Допустимые потери — восемьдесят семь с половиной процентов. Да, и не плохо было бы добыть оружие. «Бандерос», похоже, сам не поделится — кто бы его уговорил?
Фигура. И собака убежала... А эти — откуда здесь? Днем же еще никого в поселке не было. Надо было уходить вчера.
Фигура. А девочки-то обе — ничего! Повезло!
Фигура. Господи, а вдруг они все — вампиры? Что делать, если набросятся? Кричать? Позвать тех, что остались снаружи? Что это у меня за ссадина? Неужели, меня укусили? Я — одна из них? Нет, не может быть! А вдруг? Может, так только лучше?
«Комната»
Джим. Сергей, до того, как мы все познакомились, вы сказали, ваш пес чует этих тварей и боится. Не хочу вас беспокоить, но вынужден повторить вопрос: почему собака не решилась забежать в коттедж вслед за нами?
Все настороженно переглядываются.
Серж. Боюсь, один из нас заражен.
Джим. Боюсь, как минимум, один.
Свет в помещении мигает пару раз, потом загорается с прежней силой.
Майор Уваров. Что происходит?
Серж. Дизель. Обслуживающая городок станция недавно захвачена этими тварями и приведена в негодность. Этот и соседние коттеджи питаются от резервного дизельного генератора. Он тут неподалеку, в центре поселка. Для экономии я прочие здания обесточил — энергия поступает только в это. Последние несколько дней генератор барахлит. Я как раз собирался уходить завтра утром, чтобы поискать новое убежище. Похоже, стоило сделать это вчера.
Антон. То есть, сейчас свет кончится — и начнется конец света? Этот, как минимум один зараженный начнет нас рвать на части?
Марк торопливо перекрестился.
Антон. А это идея! Пусть каждый из нас перекрестится!
Джим. Пожалуйста (крестится дважды — слева направо и справа налево). Просто не знаю, как правильно. Я, вообще-то атеист. Во что я верю, так это в силу науки! (поднимает над головой свою «медицинскую карту», не уступающую толщиной Библии в руках священника).
Крестится Марта. Саша насмешливо смотрит на Заура.
Заурбек. А я не буду. У меня есть мой бог.
Майор Уваров. Ночь на дворе — ничего твой бог не увидит.
Заурбек. Все равно не буду.
Антон. Еще как будешь! Или я тебе мозг...
Саша. Да успокойся ты, Зорро! Кто вообще придумал, что наши вампиры — антихристиане? Может, они — антимусульмане?
Антон. Может. Эй, Ахмед, что вы там делаете, если не креститесь?
Заурбек. Я не Ахмед.
Антон. Да все вы одинаковые! Крестись, давай! Эй, святоша! У тебя есть лицензия на освящение воды? Сейчас я этого упыря окачу!
Майор Уваров. Отставить! А вы, святой отец, могли бы быть умнее! Библия в ваших руках, очевидно, никого из присутствующих не отпугивает, так что забудьте об этих суевериях! К нашему полку были прикомандированы несколько штатных священников — крестили направо и налево, воду освящали галлонами...
Марта. И что?
Майор Уваров. Их убили первыми. А парочку даже инициировали — я сам их потом убивал второй раз. Так что забудьте вашу религиозную ересь! Никому она не помогла.
Отец Марк несогласно усмехается, но не спорит.
Джим. Но откуда-то же эти, как вы называете, суеверия пошли? Должно быть научное обоснование, объяснение! Может, эти твари и впрямь боятся воды?
Майор Уваров. Может, воды боялись вампиры времен графа Дракулы. Думаете, мы не пробовали? Профессиональных вампирологов привлекали — слышали о таких? А я с ними разговаривал! Не помогает ни хрена! Кто вообще решил, что эти твари — вампиры из старых добрых сказок? Кресты, святая вода, осиновые колья, библии, чеснок, солнечный свет, отсутствие отражения, серебряные пули... (машет рукой)
Серж. А вот это вы зря, Андрей Дмитриевич! Наши-то вампиры и впрямь ведут ночной образ жизни — пугает их солнечный свет. Да и обычный, то есть электрический, не позволяет трансформироваться. Иначе тот из нас, который из них, давно бы уже начал здесь всех рвать.
Свет опять начинает мерцать. Спустя пару секунд разгорается снова.
Облегченно вздыхает Марта.
Ругаются про себя майор и Антон.
«Душевая»
Фигура. Сейчас погаснет свет — и все станет ясно...
Фигура. Темнота — друг молодежи! Может, впрямь, наши вампиры — новое поколение людей? Интересно, как отнесется к такой теории эволюции святой отец? Как он к обычной-то относится? Вцепился вон в свой справочник — не отдерешь. Разве что вместе с руками.
Фигура. Да что вы все знаете об этих тварях! Я убивал их своими руками — они такие же, как вы! Да что там говорить? Такие же, как я! Так же одеваются, ходят, разговаривают. Только однажды у них внутри что-то меняется — и они становятся другими. Каким-то образом это чувствуют собаки и кошки, но здесь нет ни тех, ни других. Хотя одного и зовут, как собаку, а другая... Явно ведь гуляет, и не только сама по себе! Та еще киска, короче! Отставить! Что за мысли, майор? Задача поставлена — выжить! И определен допустимый процент потерь... А кошку потом непременно себе заведу. Такую же вот, фигуристую. Если эта раньше не порвет здесь всех на части. А может, и нет здесь никого? Все люди, как люди, а у собаки свои интересы — вот и убежала?
Фигура. Кто же из них? Перебить всех — чтобы не ошибиться? Девчонок жалко портить — за что их-то? А если вампиром окажется самый последний, и я тупо не успею? Нет, надо подождать — он сам себя выдаст, и тогда мы его все вместе... Или я сам.
«Комната»
Серж. Нам надо просто вычислить чужака. И уничтожить до того, как прекратит работать генератор. Так что, давайте вспоминать все известные суеверия — и проверять. Был бы здесь Джим, но... Я не о вас, старина, можете спокойно листать свою больную историю. Вдруг вам повезет вписать в нее еще пару страниц.
Джим. Но тут не только история моей болезни! Помимо моих хворей, я тут собираю эти самые суеверия. Правда, здесь почти все перечислили уже, но, в качестве списка, чтобы ничего не забыть... Заурбек, может быть, вы все-таки перекреститесь? И подскажите, заодно, исламский аналог крестного знамения?
Все поворачиваются к Зауру.
Заур, не скрывая усмешки, крестится, как до этого сделал Джим — сначала справа налево, потом наоборот.
Заурбек. Я тоже не знаю, как правильно. Но, как видите, меня это не убило. Хотите, поклянусь на Библии, что я — не один из этих тварей? Поверите?
Антон. Нет, но пусть клянется. Святоша, дай-ка ему свою мобилу!
Отец Марк. Это глупо. (Прячет Библию за спину). И я не собираюсь потворствовать чужому идиотизму.
Антон. Ты кого идиотом назвал, святоша? Чего прячешь? Может, у тебя там подшивка «Плейбоя» внутри? Или автограф от тезки на Евангелии? Или сам расписался в порыве гордыни?
Отец Марк. Прости меня, господи! (Поднимает глаза к потолку и неожиданно бьет Антона Библией по голове. Антон падает, при этом роняет оба пистолета). Скорее, кто-нибудь, отберите у этого агрессивного дурака оружие!
Марта и Саша хватают каждая по пистолету. Саша укрывается за спиной Уварова. Марта забивается в угол и обводит стволом присутствующих.
Марта. Не подходите ко мне! Я никому из вас не верю!
Антон. Ах, ты!.. (поднимается, тряся головой). Я бы тоже не поверил, если б по башке не получил. У меня пули серебряные — начинай стрелять, дура, а там разберемся! (Бросается к Марте, выхватывает у нее пистолет). С предохранителя надо снимать! (Передергивает затвор). И с ручника сниматься. А теперь быстро отдали мне вторую пушку!
Майор Уваров забирает пистолет у Саши, передергивает затвор, наставляет на Антона.
Майор Уваров. Серебряные, говоришь, пули?
Антон. Я считаю до трех, и...
Саша. Как это романтично! Мужчины, целящиеся друг в друга из пистолетов! Я готова поцеловать того, кто выживет! Да что там поцеловать? Я с ним пересплю! Марта, чур, второй — твой!
Марта. Дура крашенная!
Саша. А ты — некрашеная дура. Умело наложенный макияж помогает скрыть недостаток ума. А тебе уже ничто не поможет.
Джим. Девочки, прекратите ссориться! Давайте разбираться, кто же из нас — один из них.
Серж. Верно. Майор, опустите пистолет. Во всяком случае, теперь мы знаем наверняка, что один из вас двоих — не вампир.
Антон. (Недоверчиво). Это еще почему?
Серж. Только вы двое вооружены, и при этом не стреляете в остальных. Если бы вы оба были этими тварями, то...
Антон. Пять минут назад вооружен был только я. Давайте все дружно убьем майора? Вы будете его держать, а я выстрелю нашему упырю в сердце. А потом вышибу мозг. Спинной.
Хохочет Саша.
«Душевая»
Фигура. Как, однако, убедителен оказался святоша, и веско доносимое им до паствы слово божье! Благодарю за службу, святой отец! Заработали снимок на фоне знамени части! Надо же, чтобы так удачно все сложилось. И куртизанка эта не сплоховала. На процент от добычи рассчитывает? Все равно, умница девка! А вторая — дура дурой... Как она до сих пор выжила, если не одна из этих?
Фигура. Ой, дура, блин! И одна, и другая! И этот подрясник еще, гад! Громыхнуло, будто у него там кирпич, а не слово божье. Все зло от баб и святош! Надо было сразу его пристрелить! А теперь майор подумает, вспомнит Париж, почешет старые раны, скрипнет седлом — и положит нас здесь всех, словно в тире. Зачистку проведет и рекогносцировкой сверху приложит. Вон как смотрит, генерал-сержант подводной кавалерии! Явно, вероятные потери подсчитывает. И сравнивает с допустимыми.
Фигура. Кто ж мог знать, что у него еще и предохранитель, и ручник есть?! И почему я не одна из этих тварей? Всех бы здесь уже порвала! Ой! Откуда у меня такие мысли? Может, я уже? Что это за ссадина у меня на коленке?
Фигура. Этот тип — вылитый вампир. Бледный, молчаливый... Точно вампир.
«Комната»
Джим. Действительно, Сережа, ваши выводы несколько поспешны и не обоснованы. Если этих тварей здесь больше, чем одна, и они способны распознать сородичей, то и держаться должны друг друга.
Все оглядываются, выясняя, кто к кому старается быть поближе.
Марта. Она все время трется возле Уварова!
Саша. Мне вообще нравятся сильные мужчины, девочка. (Демонстративно приобнимает майора). А почему ты забилась в угол? Не такая как все?
Заурбек. Вы хотели что-то проверять. Я даже перекрестился. Пусть крестятся остальные, и продолжим испытания. Серебряные пули оставим на крайний случай — не удивлюсь, если они одинаково хорошо убивают и этих тварей, и обычных людей. Ну, Джим, что там еще за проверки?
Джим. Раз уж с крестным знамением разобрались... (Все неохотно, поглядывая на соседей, крестятся) ...то сразу отметем родственные способы распознания: Библию и крест. У вас ведь есть и то, и другое, отец Марк?
Отец Марк. И даже святая вода, если вам это интересно.
Антон. А откуда нам знать, что эта вода — действительно святая? Может, святоша сам из этих, а в бутылке у него кислота. Польет первого попавшегося — того ошпарит, мы бедолагу грохнем, а отче дождется, пока погаснет свет — и привет всем!
Серж. А если у него все же святая вода? Как отличить окропленного ею вампира от человека, обожженного кислотой?
Майор Уваров. (Недовольно морщится). Вы все время забываете, что речь идет не о вампирах из кино. (Вздыхает, с видимой неохотой высвобождаясь из объятий Саши). На этих тварей святая вода не действует — проверено в полевых условиях.
Антон. А откуда нам знать, что ты не врешь, лишь бы избежать проверки? Может, тебя убили в том Париже? И с нами сейчас говорит упырь, который очень не хочет, чтобы его оскопили? В смысле, окропили?
Заурбек. Вы меня утомили. Я хочу пить. Святой отец, давайте вашу воду! Если это все-таки кислота, я хотя бы избавлюсь от вашего общества.
Серж. Можно, вообще-то, из-под крана...
Заурбек. Нет уж! Я выпью вашу святую воду! И вы все ее выпьете! А потом мы продолжим выяснять, кто из нас кто! Где вы ее прячете, Марк?
Священник достает из внутреннего кармана плоскую фляжку, какие обычно используют для спиртного. После непродолжительной паузы все начинают смеяться, потом по очереди отпивают из фляжки.
«Душевая»
Фигура. Забавно, но ведь, наверняка, все они уверены, что я — вампир. Как им объяснить, что я просто болен, а наши вампиры — совершенно здоровые люди? Потом-то, они, возможно, прочтут мою историю болезни, и поймут, что ошиблись, но меня-то это уже не спасет? Может, предложить им почитать вслух? В качестве развлечения? Вроде игры в города? Хотя, кому все это интересно, кроме специалистов? Все эти диагнозы, процедуры, свечи, клизмы... И никто ведь доподлинно не знает, как люди становятся нелюдьми! Может, это — как грипп, и достаточно просто оказаться в одной комнате с носителем инфекции? Намекнуть им на ватно-марлевые повязки? Обидятся, наверное. Симпатичные, вроде, люди. Особенно, девушки. А ведь я пил с ними из одной посуды! Что теперь будет?!
Фигура. Вода, как вода. Теплая и противная. Как кровь, наверное. Кто вообще назвал наших тварей вампирами? Вон, майор с ними воевал, а не возражает. Значит — вампиры? Старые, добрые вампиры. Не входят без разрешения, спят в гробу... Пьют святую воду на брудершафт со священниками и веселыми девицами. Смешно!
«Комната»
Заурбек, первым отхлебнувший из фляжки отца Марка, подходит к крану и пьет уже вволю.
Заурбек. Не чувствую никакой разницы. Разве что, из крана вода холоднее — как она не закипела там у вас, Марк?
Антон. Она просто начала остывать. Вместе с самим попом. А так — вода, как вода.
Отец Марк. Жаль, что эти, похоже, тоже не чувствуют разницы. А тепло человеческого тела никого еще не убило. Хотя... Серж, у вас найдется термометр?
Джим. (Поднимая руку, словно на уроке). У меня. С собой. Только он, как бы это мягче выразиться, ректальный...
Антон. Чур, я — первый! (Вскидывает руку, передразнивая Джима). А после меня уже разбирайтесь сами! Обещаю не испачкать.
Саша. А никто больше и не рвется, красавчик. Это ваши исключительно мужские забавы... Правда, Марта?
Марта. Я вообще не пойму, о чем речь!
Саша. (Злорадным шепотом). Речь про твои тридцать шесть и шесть! Мужчины никак не решат, где их искать. В обычных местах их не вдохновляет, и теперь они решают, кому первому вставить.
Отец Марк. Фи! Вам это не идет, Саша. Майор, вы сталкивались с этими тварями — температура их тел отличается от наших?
Майор Уваров. У нас не было времени для опытов, как, впрочем, не было с собой и градусников. Как бы это мягче выразиться, ректальных, в том числе. Эти твари, могу сказать по личному опыту, мало отличаются от нас с вами. Даже выглядят так же. Просто они убивают таких, как мы.
Отец Марк. Такие, как мы, поступают так же. Вы, когда были в Париже...
Майор Уваров. Мы защищались, святой отец!
Отец Марк. Они — тоже, майор. Они — тоже. И это не пустая софистика. Когда мы вычислим, кто из нас — чудовище, как мы поступим?
Антон. Вышибем ему мозг!
Отец Марк. А он попробует защититься. И кто тогда — чудовища? Шайка убийц — или борющаяся за жизнь жертва?
«Душевая»
Фигура. Тоже мне, адвокат дьявола нашелся! Из-за таких мы и проиграли им на всех фронтах! Скоро они начнут по телевизору выступать и книги писать на тему «Как мы захватили Землю»! Понимаю «Бандероса» — надо вышибать мозги! А таким вот святошам — вправлять! Или тоже — вышибать! Все мы здесь, видите ли, чудовища, а он один — жертва!
Фигура. Мамочка! Они же только что смеялись все — что с ними? Сейчас сцепятся, честное слово.
Фигура. Выстрелить первому? А майор поддержит — свойский мужик! С понятиями! Только с кого начать? Пациент, святоша или Ахмед? Нет, этот с меня глаз не сводит, шахид его мать! Ну, майор? Дай приказ! Только намекни, что ты за нас...
«Комната»
Саша. Давайте, сначала вычислим эту вашу жертву, мальчики. До тех пор все здесь сказанное — голая софистика. Предлагаю в качестве первой кандидатуры на роль жертвы нашу дорогую Марту — она с самого начала ведет себя излишне... виктимно.
Марта. Я не понимаю, о чем речь!
Саша. (Вновь злорадным шепотом). Сначала, милая, они тебя всем скопом изнасилуют, а потом объяснят, что сделали это не для удовлетворения собственной похоти, а исключительно потому, что ты их спровоцировала. А после вобьют тебе в грудь осиновый кол и нашпигуют серебряными пулями. Потому что ты, дорогуша, по их мнению — чудовище.
Марта. Сама ты — чудовище!
Джим. Де-евочки... Может быть, следующее испытание? Как у нас насчет отражений?
Саша. Я не прочь припудрить носик.
Серж. В шкафу — ростовое зеркало. С кого начнем примерку?
Заурбек. Они не отражаются — или не видят своего отражения?
Марта. А какая разница?
Саша. Когда я смотрюсь в зеркало, то вижу, что можно сделать, чтобы стать еще привлекательнее. А когда в зеркало смотришься ты, дорогуша, то видишь, что ничего сделать уже нельзя. Чувствуешь разницу?
Марта. Я достигла предела, до которого тебе еще расти и расти?
Саша. Нет, голубушка, ты просто — достигла предела. Понимаешь?
Джим. Девочки, не ссорьтесь! Марта, милая, мне тоже не нравится то, что смотрит на меня из зеркал, но это же не повод для ссоры?
Саша громко смеется. Усмехаются Серж и Антон. Прикрывает ладонью губы отец Марк.
Заурбек. Они глупы, Марта. Если бы я искал себе жену, то выбрал бы тебя. А если бы хотел снять девку на ночь, выбрал бы ее. Можешь смело смотреть в зеркало. А я повторю свой вопрос. Ваши вампиры — не отражаются или не видят своего отражения?
Серж. Этого никто не знает. Просто такая примета. А как ее понимать?
Майор Уваров. Значит, будем смотреться по двое. Видим себя и соседа и задаем уточняющие вопросы о внешности друг друга. Например: «Какого цвета у тебя глаза?». Кто не ответит...
Джим. У меня дальтонизм. Я могу доказать! (Торопливо листает свою историю болезни).
Антон. (Раздраженно). Ладно! Серый, ты все равно собирался съезжать? Мебель с собой не везешь? Значит, будешь не против.
Антон вырывает дверцу шкафа с зеркалом и приставляет к стене.
Антон. Подходим все вместе. Кого не видим в зеркале, тот — вонючка!
Марта. (Испуганно) А если кто-то не поместится?
Антон. Ты уж постарайся, девочка! Ну? Кого ждем?
Все толпятся перед зеркалом.
Джим. Позвольте, я кого-то не вижу! А, нет, все на месте. Показалось.
Саша. (На ухо Марте, но так, чтобы слышали все). Чувствуешь разницу, голубушка?
Антон. Раз, два... Итого, имеем в наличии восемь рыл. Все. Дебет с кредитом сошлись. Эй, пациент, во что ты одет?
Джим. Пиджак в полоску, рубашка в крупную клетку... А что?
Антон. (Радостно). На тебе туника цвета морской волны и розовый кружевной плащ, упырь! Какие еще испытания предложишь?
Все отходят от зеркала. Чуть задерживается Саша, недолго любуется собой, после чего с довольным видом встает поближе к Антону. Марта старается не отходить от Заура.
«Душевая»
Фигура. А крыска-то наша какова! Нашла себе заступника, мыша серая! Вон какой абрек! Такой за нее стадо баранов и холодильник не пожалеет. И на тонированной «шестерке» прокатит по горному серпантину. Ишь, распушила куций хвостик! Снял бы он меня на ночь! Баранов не хватит, чабан!
Фигура. Ерунда все эти испытания. Прав майор — не те это вампиры. Он их убивал, он знает, каждого в лицо видел.
Фигура. Бог мой! Направь меня! Подскажи! Не спасусь сам, так хоть спасу кого-то из малых сих! Хотя бы девчонок этих! Ты же ведаешь разницу между подобиями твоими и подобиями подобий?
Фигура. Неверные. Нечистые. Слабые. Майор — сильный, но он устал. Когда устану и я — конец.
«Комната»
Антон. Зря ты ей про замужество намекнул, Ахмед. Лучше сразу расскажи ей про свой гарем, а-то не отлипнет!
Майор Уваров. Вернемся к нашим баранам! Чеснок. Мы не проверяли, но я слышал, что кислота, которая содержится...
Антон. Кстати, и пожрать пора. Что скажешь, Серый? Есть у тебя чеснок? Можно, с салом? (Косится в сторону Заура) Я слышал, вампиры его на дух не переносят. Потому что тоже свиньи, а каннибализм им запрещает их бог.
Заурбек. (Очень тихо и очень спокойно). Ты все сказал?
Марта. У него нож!
Марта отскакивает от Заура. В руке у Заура — тяжелый армейский нож. Заур стремительно пересекает комнату, приближается к Антону и приставляет клинок к его горлу, второй рукой перехватывая пистолет. Майор направляет ствол своего пистолета в затылок Зауру, но тот не обращает на это внимания.
Заурбек. (Антону). Ты назвал меня свиньей?
Антон. (Без прежней бравады, испуганно вжимаясь в стену и стараясь убрать шею подальше от лезвия). Нет. Я говорил об этих тварях... О вампирах.
Майор Уваров. (Заурбеку). Тебе лучше отойти.
Заурбек. Если он еще раз оскорбит меня или мою веру — я его убью. (Прячет нож под куртку и отходит в сторону).
Саша. Она не Вера, она — Марта.
Антон. (Раздраженно) Дура. (Спешно отходит от Саши, глядя на нее, как на виновницу произошедшего).
Саша. Трус.
Майор Уваров. Так что у вас с продуктами, Серж? И с чесноком?
Серж. (Направляясь к холодильнику). Насколько я помню, есть чесночный соус и собачье питание.
Антон. И?..
Серж. И все. Я же говорю, что собирался завтра съезжать. Продукты — в лавке в полукилометре отсюда. Я там только и тарился. А гостей, простите, не ждал.
Антон. Но хоть соус-то чесночный. Сойдет для наших опытов. А поедим завтра. В полукилометре отсюда.
Джим. Должен признаться, что мне противопоказан чеснок. Вот, здесь все написано. (В очередной раз демонстрирует свою историю болезни).
Антон. Ты только что говорил, там написано, что чеснок противопоказан вампирам!
Джим. Ну, правильно. Вампирам — и мне! Я все могу объяснить. Андрей Дмитриевич, ну хоть вы ему объясните! Вы же сами говорили, что это — не более чем суеверия и предрассудки! Ну, нельзя же здорового человека пристрелить только за то, что ему противопоказан чеснок!
Антон. Здоровым — не противопоказан! Эй, Серый, где твой соус? Сейчас будем кого-то кормить!
(Серж аккуратно закрывает дверцу холодильника).
Серж. Кончился.
Майор Уваров, Антон, отец Марк, Джим (в один голос). Что?
Серж. Я ошибся. Забыл. Соуса не осталось. Только собачьи консервы.
Антон. (Джиму). Слышал, пациент? Извини, соус кончился. Будешь есть собачьи консервы.
Джим. (С тявкающими интонациями). Не буду! Я не собака!
Антон. А жаль. Серый говорит, что собаки их за версту чуют.
Марта. Консервы собачьи?
Антон. И их тоже. Серый, может, у тебя карты есть? Сыграем в «дурака» на раздевание? Саша и Восьмая наша, надеюсь, не будут против?
Саша. (С улыбкой). Нет.
Марта. Нет! То есть, да! То есть, я против! И вообще, я слышала, вампиры обладают повышенной сексуальностью! В ваших записях есть об этом, Джим?
Джим. Да, действительно. (Сверяется со своими бумагами). Кстати (продолжает отвлеченно, не отрываясь от чтения), я тоже против раздевания. У меня редка кожная болезнь, и, хоть и не заразная, но, признаюсь, она меня не красит. И вам не доставит удовольствия.
Антон. Да мы тебя трогать не будем. Так, поржем и все. Стоп! Что там у тебя с кожей, пациент? Может, ты уже меняешься? Может, ты один из них?! То-то я погляжу, ты бледный!
Джим. Я могу объяснить! Я могу обосновать! У меня тут все написано! (Как щитом, заслоняется от наступающего Антона историей болезни). Все заверено ведущими специалистами!
Антон. Я их почерк с детства не различаю! Мне это все — филькина грамота! Я тебе сейчас просто голову отстрелю — на всякий случай! Каким бы сифилисом ты не страдал — я тебя от всего разом вылечу! Панацея, блин, от всех бед — мой любимый пистолет!
Вновь мигает свет, заставляя всех замереть.
«Душевая»
Фигура. Когда бы все было так просто, я не таскал бы с собой этот ворох бумаги! Оружие — не панацея! Так, плацебо. Никому оно еще не помогло.
Фигура. Все они вампиры. Все до одного. Кроме меня. Сказать им? А-то ведь друг друга по ошибке съедят.
Фигура. А пациент-то не боится. Или знает, что пуля его не возьмет, или чувствует, что я не всерьез. Я когда голодный, очень добрый становлюсь и отзывчивый. А жрать-то у нас и нечего. И выпивки — ноль. И курева нет. И девки чокнутые. Пусть меня уже кто-нибудь съест, пока я не сдох от тоски! Гаси свет, бросай гранату!
Фигура. Если бы на мне был пояс, я давно бы уже восславил своего бога и взорвал себя! И если бы знал, что пояс на ком-то из них, давно бы отдал приказ. Уж лучше ночные твари, чем такая компания! Надо в качестве очередного испытания предложить допрос с пристрастием. Не расколется, так развалится!
«Комната»
Освещение снова выравнивается.
Майор Уваров. А не боишься, что пуля его не убьет?
Антон. Я выстрелю еще раз!
Майор Уваров. И свежая кровь спровоцирует нашего не желающего выдавать себя приятеля-упыря на нападение — ты этого хочешь добиться?
Заурбек. Действительно. Давайте все пустим себе кровь — и последим за реакцией друг друга...
Саша. Гениально! (Трижды хлопает в ладоши). Бис! Автора!
Марта. Я не позволю меня резать!
Джим. (Обреченно). Кстати, среди вас есть профессиональный врач?
Антон. (Закипая). А что?!
Джим. Просто у меня плохая сворачиваемость крови. Малейший порез способен меня убить. (Листает свою папку, выхватывает один из листков). Вот, здесь все написано. Хотя, почерк, конечно, я вынужден согласиться с нашим горячим другом...
Антон. Та-ак! Какие у нас еще проблемы? Эй, вы! Слабый пол, к вам обращаюсь! Может, у кого месячные?
Марта. (Агрессивно, словно готовая броситься на спрашивающего). У меня, если всем это так интересно! Моя кровь никого не провоцирует?
Серж. А мы ее просто не видим. (Пожимает плечами).
Антон. (Разочарованно). Все, блин! «Дурак» на раздевание отменяется... Санек, может, ты одна?
Саша с улыбкой показывает Антону понятную всякому фигуру из одного пальца. Кому не понятно — оттопыренный средний палец.
Майор Уваров. Этим тварям вовсе не обязательно видеть кровь.
Антон. Кстати, отче, не подскажешь, у женщин-вампиров бывают менструации? Или как это там у этих тварей зовется — течка?
Отец Марк. (Растерянно) Я, вообще-то, не специалист.
Антон. Девственник, что ли?
Отец Марк. Ну... в общем, да.
Антон хохочет. Саша и Марта одновременно смотрят на отца Марка с нескрываемым интересом. Усмехается Заурбек. Кашляет Джим.
Майор Уваров. В общем — это как? Из-за этого в армию не берут?
Отец Марк. В общем — это вообще. Службе мой обет не мешает. А моей службе, так даже способствует. Если приравнивать мой сан к воинским званиям...
Антон. Началось! Понял, майор? Сейчас окажется, что святоша у нас — генерал! Упадешь-отожмешься, если прикажет? Будешь погонами меряться с попиком, а, Уваров? У кого длиннее, а?
Майор Уваров. Слышь, ты, штатский! В погонах главное не размер. У святого отца своя служба и своя присяга. А вот ты — служил?
Антон. Служить бы рад... (вызывает недоуменные взгляды одновременно Марты, Саши и Сержа).
Майор Уваров. Нет уж! Раз уж ты начал на эту тему, то ответь, почему не служил! Потому что не берут вас, таких красивых, в армию?
Ступая, словно по подиуму, к Антону подходит Саша. Несколько секунд смотрит на него внимательно, а потом неожиданно впивается в губы. Целуются довольно долго.
Джим. Если один из них вампир, то наверняка заразил другого.
Отец Марк. Вы предлагаете убить обоих?
Марта. Точно они вампиры! Никого больше на секс не тянет, а эти двое уже готовы...
Целующиеся неохотно отстраняются друг от друга.
Антон. Съел, майор?
Саша. (Отойдя от Антона на пару шагов). Как баба целуется. Прав майор, нельзя тебе в армию. Про-отивный. (Улыбается и посылает Антону воздушный поцелуй).
Антон. Скажи еще, что тебе не понравилось, стерва! И откуда тебе-то знать, как девки целуются? Ты не с острова Лесбос, случаем, розовая моя?
Отец Марк. (Возмущенно и смущенно одновременно). Да кому какое дело до ваших сексуальных предпочтений!
Заурбек. (Задумчиво, будто бы ни к кому не обращаясь). Интересно, среди вампиров существует гомосексуализм? В ваших записях об этом ничего, Джим?
Антон. Тебе какая разница, Ахмед?! Если нет, то — что?
Заурбек. То вас обоих можно было бы смело исключить из числа подозреваемых. Тебя и Сашу.
Антон. (Задумчиво). А, в этом смысле...
Повисает долгая молчаливая пауза.
Саша. Как ты красиво его пидором назвал! Респект, Заур! Я-то по жизни — би, и не скрываю, а этот, похоже, просто — пи, но это для него — открытие!
Антон. Как ты сказала? Так он меня?.. Как ты меня назвал, Ахмед? Да ты сам! Я тебя сейчас грохну, падла!..
Антон снимает пистолет с предохранителя. То же немедленно делает и майор. В руке у Заура вновь возникает нож. Отец Марк распахивает оказывающуюся пустотелой Библию и выхватывает небольшой револьвер и стилет. Джим из сваленной перед ним на полу кипы бумаг выхватывает скальпель. Визжит Марта. Смеется Саша.
Мигает и окончательно гаснет свет, не позволяя разглядеть происходящее в комнате.
Голос Сержа. Прекратите немедленно! Что же вы делаете?! Вы же люди!
Звуки выстрелов, возня, шум борьбы, удары.
На «душевой» половине сцены как раз в этот момент «кончается музыка». Семеро из восьми занимают имеющиеся стулья и даже цепляются руками за сиденья, чтобы не позволить себя стащить или столкнуть. Восьмой, соответственно, остается без места, и какое-то время растерянно продолжает идти по кругу, словно в поисках свободного стула. В итоге, сделав полный круг, останавливается, беспомощно взирая в зал, словно в поисках совета или помощи.
На «телесную» половину проникает рассеянный луч света, нарушая непроглядный мрак, и выхватывает одинокую, стоящую спиной к залу, фигуру. Прочие же беспорядочно лежат на полу рядом. Желательно, чтобы стоящего персонажа в фигуре невозможно было опознать. С этой целью возможно использовать балахоны, подобные тем, в какие облачены обитатели «душевой», но, в отличие от тех, черные. Эти странные облачения можно заранее укрыть на полу, а в период сгустившейся темноты, все восемь актеров должны успеть их на себя накинуть.
Стоящий смотрит в одну сторону, в другую. Потом, по-прежнему не поворачиваясь к залу, подходит к двери, отодвигает засов и выходит из «комнаты».
После короткой паузы, тишину нарушают первые такты «When The Music’s Over». Сидящие на «душевой» половине с явной неохотой поднимаются и возобновляют свое круговое движение.
Одновременно в полумраке «комнаты» должны начать подниматься лежащие, делая это медленно, словно через силу. Поднявшись, через какое-то время направляются к двери и выходят вслед за первым.
В это время на «душевой» тот, что до сих пор стоял, оборачивается, замечает, что стулья все свободны, а семеро возобновили движение. Стоявший устало подходит к «говорящему» стулу, садится на него и прячет лицо в ладонях.
Заглушая «The Doors», начинает звучать «сплиновый» «Черный цвет солнца». Желательно с того самого места: «Когда кончится музыка...»
Альтернативный (упрощенный) финал.
Если не удается (или нет желания) решить вопрос с неузнаваемостью последнего оставшегося в «комнате» (ни освещение, ни одеяния не помогли, фантазия отказала), пусть останется Серж. Когда луч света выхватывает его, Серж направляется к двери, открывает ее. Выходя, кричит туда, наружу.
Серж. Джим, малыш! Беги к папочке, Джим! (Скрывается за дверью, уходя навстречу лаю собаки. Возможно, позаимствованному из начала песни «Последний шанс» с альбома «Клубника со льдом» группы «Крематорий»). Не бойся, малыш! Все эти твари мертвы. Я их убил...
Еще более альтернативный (примитивный) финал.
Отличается от предыдущего только репликой Сержа.
Серж. Джим, малыш! Беги к папочке, Джим! Не бойся, малыш! Это же я! Не бойся меня, Джим! Ты не должен меня бояться... Ах ты, тварь!..
Владимир Рогач © 2008
Обсудить на форуме |
|
