|
КМТ
 Учебники:
Издатели:
Ссылки:
|
Фантастика 2007 Феофекл Дормидонтович © 2007 В банке Быть отцом — большое счастье. Особенно если знаешь, как справиться с этим горем. Луковым. Которое вечно сует нос и пальцы не туда, задает не те вопросы, или — за что особенно стыдно бывает в автобусе — щедро делится самостоятельно найденными ответами. Где их такие откапывает, загадка: вроде нормальный район, соседи — приличные люди...
Справляются счастливцы каждый по-своему — в меру наличествующих сил и таланта. В зависимости от баланса оных, предпочтение отдается либо ременно-прикладному, либо бесконтактно-назидательному методу воспитания.
В свои неполные шесть, Женька, пожалуй, еще не понимал, как ему повезло иметь отца, одаренного талантом более, нежели силой. Хотя, признаться откровенно, папа Боря не раз корил себя за излишнюю мягкотелость, и даже, насупив бровь, брался за ремень. Но карающая десница так и опускалась безо всякой педагогической пользы, а бровь возвращалась в исходное, маловнушительное положение. Оно и хорошо: все-таки экзекуция — не лучший способ убеждения. То ли дело простое человеческое общение. Или пусть даже не простое, а хотя бы опосредованное. Например, через старые добрые «Спокойной ночи малыши». Папа Боря и сам с удовольствием смотрел Хрюшины свинства, обсуждал их с Женькой... Ну и морализаторствовал помаленьку, а как иначе? Конечно, в передаче был не один только Хрюша, но обаятельный свинтус ходил у Бориса с Женькой в любимчиках. По словам мамы оттого, что приходился кое-кому близкой родней.
...В тот вечер Хрюша озадачился космосом. Есть ли поросята на просторах вселенной, вот в чем вопрос! Хрюше-то что, он пять минут позадачился, мультик посмотрел, и на боковую, как и положено усталой игрушке. Оставив, между прочим, вопрос открытым. Который Женьке — на ночь глядя — конечно же приспичило закрыть во что бы то ни стало.
Поросята не поросята, но хоть кто-то есть у нас над головой или нет?!
— Па, а над нами живет кто-нибудь?
В свете последних событий, прекрасно понимая, о чем речь, а главное, на сколько это может затянуться, папа Боря честно попытался увильнуть от разговора:
— Конечно живет. Витька Чепрыкин — друг твой ситный. Забыл что ли?
— Да не в доме! — нетерпеливо мотнул головой Женька. — В небе. — И, спохватившись, что папа Боря опять схитрит, заблаговременно отсек от неба все лишнее: — В космосе.
— А-а, — покоряясь неизбежному, «вспомнил» Борис. — Так у Хрюши и спроси. Хотя чего спрашивать? Сам же видел — не известно.
— Так то Хрюше неизвестно! Он же еще маленький. А ты большой. Значит, ты должен знать чего он не знает...
Ценя столь редкий расклад, один — ноль не в Хрюшину пользу, Борис не стал вдаваться в подробности поросячьего малолетства, а попытался закрепить успех. Вот только держать марку не очень получилось:
— Ну, Жень... Может есть, а может и нету. Я, честно, не знаю. И никто не знает.
— А почему? Можно ведь на ракете полететь и посмотреть.
— Нет, — улыбнулся Борис, — не получится. Слишком далеко.
— Даже на самой быстрой-пребыстрой далеко?
— Даже на самой пребыстрой.
Не будь это поздний вечер, Женька, может и сдался бы. Но сейчас, когда кровать уже раскрыла свои ненавистные пуховые объятья...
— А может кто-то поближе есть...
— Может и есть, — опрометчиво согласился Борис.
— А почему тогда к ним не летят? Не хочут?
— Понимаешь, Жекусь, тут хотеть мало. Ведь даже «поближе», это все равно очень далеко. Нужна ракета специальная, да и то — проку от нее...
И тут папа Боря допустил роковую ошибку. Нет, с точки зрения теоретической педагогики все было правильно. Не исключено, что сам Макаренко одобрительно покивал бы Борису, имей он такую возможность. Но пути детской логики в век научно-технического прогресса настолько неисповедимы, что будь на месте Бориса преподаватель-практик, он бы непременно поостерегся — даже в пику уважаемому Антону Семеновичу. Увы: так как в данный момент никого кроме бухгалтера, пусть и с восьмилетним стажем, на этом месте не оказалось, то случилось то, что случилось: папу Борю понесло.
Он рассказал про самую большую скорость, про время, которое от такой прыти сходит с ума, и почему «очень быстро», это почти то же самое, что «очень долго»... по-крайней мере для тех, кто ждет. В общем, взболтал в пучинах памяти ту муть, что некогда осела в незрелом юношеском мозге от брошюрки «Теория относительности с циркулем и линейкой».
Правда реминисценции прошлого решительно отказались прояснить, или хотя бы намекнуть, каким боком лепится к относительности мироздания циркуль, а тем паче линейка, но в пределах уразумения шестилетнего дознавателя справились неплохо, в общих чертах обрисовав последствия превышения скорости в пространстве.
Самое интересное, что Женька, похоже, еще и умудрился что-то понять из всей этой мешанины научных сведений, обывательских представлений, и просто папиных домыслов.
Все-таки удивительно, какие побочные эффекты может вызвать в ребенке элементарное нежелание идти спать! В Женьке, видимо, оно внезапно развило такие, прежде не характерные для него качества, как усидчивость, внимательность, а также интуитивное постижение глубинной сути. Что и вылилось под конец в разочарованное:
— Понятно. Значит, никак нельзя...
Лишний раз подтвердив справедливость выражения «во многая знания многая печали»...
Но не из таковских нынешняя поросль, чтобы долго горевать по пустякам. В конце-концов, не подходит для звезд, приладим к чему-нибудь другому! Подходящая идея подвернулась тут же:
— Па! А если я сильно быстро в кровать побегу, то будет уже утро?
— Нет, Жень, — расхохотался Борис.
— Да?..
Второй удар судьбы за вечер, это, что ни говори, многовато. Тут и семилетний бы засомневался, а Женьке всего шесть. Почти.
— Па, а ты это случайно не навыдумывал? Ну, про время?
За тысячи километров проснувшийся Хрюша злорадно потирал копытца, радуясь пошатнувшейся репутации Бориса. Один — один? Ну уж нет!
— Ах ты попа с ручкой! — возмутился Борис как можно искреннее. — Это ты мне, твоёмошнему папусику не веришь?! Ну я тебе покажу! То есть докажу. Завтра. А теперь — марш в кровать!
***
Доказательство, к вящему удовольствию Женьки, оказалось в таком месте, что лучше и не придумаешь. Пока шли по Ленинскому проспекту, он даже и не надеялся, что папа Боря завернет под узорную арку, на которой — Женька помнил наизусть — большими буквами выложено: «Солнечный ветер». Думал, как обычно, просто пройдет мимо, торопясь в какое-нибудь «нужное место». А как-то уж так сложилось, по жизни, что папины нужные места (да и мамины тоже) почти никогда не совпадали с Женькиными.
Но сегодня явно было утро счастливых совпадений. И папа завернул куда действительно надо! И купил вату на палочке! И мороженое на том же! И билетики на карусели! И... и... Женьку переполнило такое счастье, что он даже немножечко испугался, вспомнив, как однажды мама, отчего-то очень недовольная, сказала папе: «смотри, не помри от счастья»...
Помереть в такой момент, да еще с непрокатанными билетами в руках, Женьке никак не улыбалось. От опасения он чуть-чуть разосчастливился и, наверное, только это спасло его от неминуемой счастливой смерти. А может и не это — разобраться Женька не успел, потому что отвлекся на папин голос.
— Ну что, Жекуся, полетели? Гляди, какие ракеты... А?! — Борис показал Женьке большой палец. — На таких не то что к звездам, а вообще к черту на кулички можно залететь, особенно если не пристегнуться... Давай, залезай! Вот увидишь, правду я говорил про время или нет.
Вообще-то Женька папе верил. Именно поэтому, как ни хотелось ему забраться в красно-желтый звездолет, он вдруг замялся:
— А как же мама? Мы вернемся, а тут...
Женька поежился, представив, как прилетят они с папой, придут домой, а их встретит старая-престарая мама — седая и с бородой до земли...
— Отставить! — скомандовал теперь уже звездный капитан папа Боря. — Никаких тутов и тамов! Время я беру на себя. — И дал распоряжение важной тетеньке в будке: — выше первой космической не разгоняйте, пожалуйста.
Кстати выяснилось, что здешние ракеты дольше двух минут за раз не летают, так что по космосу и на кулички летали с пересадками, или, выражаясь по-ученому, гиперпрыжками. Попрыгали «пять минуточек», потом, как водится, «еще немножечко», еще... ну и, разумеется, пару-тройку «в самый последний раз»... Весь процесс, включая «самый-самый-пресамый распоследний разочек», по глубокому убеждению Женьки занял никак не больше часа.
— Ну, а я что говорил?! — обрадовался папа Боря, и торжествующе показал на Солнце: — Гляди!
Светило явно было не на своем месте: ему сейчас полагалось находиться в дальнем конце парка, над озером с катамаранами. Или, в крайнем случае, над колесом обозрения. Это если допустить невероятное — что Женька катался не час, а целых три... Солнце же умудрилось, пока Женька был занят, перебраться через весь парк! И очутиться совсем в другой стороне! Теперь оно, как ни в чем не бывало, припекало макушку пятиэтажке за проспектом, хотя утром такого быть никак не могло.
По часам тоже выходило, будто Женька пролетал почти весь день!
— Значит, правда! — выдохнул пораженный Женька.
— А то! — поддержал его довольный Борис. Да простит его Альберт Германович за жульничество...
Труд космонавта тяжел, тем более с непривычки. Поэтому теперь Женька с Борисом просто устало брели по парку, переваривая впечатления, пару порций сахарной ваты и еще что-то такое, трудно выразимое, что плещется теплым сиропом под сердцем именно в такие минуты.
Впрочем, Женька вскоре предпочел, чтобы там плескалась вполне определенная пепси, и непременно из жестяной баночки. Выцыганил деньги, и сам — взрослый мужик как-никак, — купил вожделенный напиток.
Выпив пепси (не преминув щедро поделиться с футболкой), Женька начал чего-то там мудрить с банкой: подставил ее под солнце — так, чтобы лучи попали внутрь, потом заткнул отверстие фольгой от жвачки... Наконец, удовлетворившись сделанным, он повернулся к отцу:
— Па, хочешь фокус?
Справедливо рассудив, что ничего стеклянного и дорогого поблизости нет, а банку с газона, если что, он подберет, Борис согласился, что хочет.
— Тогда побежали!
Схватившись за руки, они помчались к фонтану, что искрился неподалеку...
***
Будь у звездного капитана папы Бори нормальная летная подготовка, он, быть может, подобно именитым предшественникам, тоже сказал бы что-то соответствующее значимости момента. Ну, там «приехали!», или «маленькая пробежка для папы с сыном — огромный скачок для всего человечества»...
Вместо этого он растеряно озирал молочно-белую пустыню, что простиралась вокруг до горизонта, а говорить смог вообще минут через пять.
Жекуся, который ничуть не испугался (чего бояться, если ничего нет?), терпеливо дожидался, когда папа придет в себя. Исходя из немудрящего жизненного опыта, Женька точно знал, что в такой ситуации лучшее, что он может сделать, это затаиться и сидеть тихо, как мышка в норке.
Так что первыми словами, произнесенными землянином неведомо где, на неведомо чем, были Борисовы слова:
— Ты что сделал?!!
Не зная, в точности, что же он такое действительно сделал, Женька просто обрисовал процесс:
— Я свет поймал. — он всхлипнул, и показал отцу знакомую банку.
— Свет? В банку? Зачем?! — не понял Борис.
— Чтобы он не бегал. — горе-изобретатель все-таки не выдержал и разревелся.
Детская логика настолько проста и прямолинейна, что хитроумным взрослым понять ее зачастую очень сложно. А казалось бы чего проще. Раз нельзя догнать свет, можно его просто поймать. В банку. И никуда он тогда не убежит, будет сидеть как миленький. А раз он у тебя в руках, значит, и скорость твоя как у него. Разве не так?
Больше всего Женькина логика напоминала Борису задачки из «занимательной математики». Те, в которых то Ахиллесу не судьба догнать черепаху, то стреле не суждено долететь до цели. В них тоже при всей внешней логичности и простоте, таилась какая-то несуразица, которая не позволяла ни точно сказать: обгонит — не обгонит, долетит — не долетит, ни просто принять на веру любой из этих ответов.
Вот и здесь вроде все сходится: свет в банке, банка в руках, скорость, соответственно, одинаковая. Чего еще для хрононавта нужно? Привет будущее!
Но... Но ведь не может этого быть! Идиотизм какой-то. Причем тут вообще банки, склянки и скорость света — величина, к тому же, вроде, постоянная?! Нет, бред какой-то!
Бред не бред, а занесло к черту на рога, и что теперь делать, уму не постижимо. Главное, и помощи спросить не у кого.
Следующие полчаса Борис посвятил банке. Он обнюхивал ее, обстукивал, тряс, и даже — осторожно мял тонкие алюминиевые бока. Не ограничившись статикой, Борис перешел к динамике: приседал с чертовой жестянкой, подпрыгивал, ползал по-пластунски... В общем, делал все возможное, пытаясь понять, как эта хреновина работает, и есть ли у нее задняя скорость?! Особенно усложняло испытания то, что приходилось все время держать Женьку за руку: Борис интуитивно чувствовал, что сработай банка без этого условия, и Женька останется здесь. Да и если честно, ощущение родного тепла в ладони хоть как-то успокаивало...
Проводя очередной эксперимент — «движение задом наперед, с вращением сосуда вдоль продольной оси по часовой стрелке», Борис вдруг почувствовал, что уперся спиной во что-то мягкое.
— Здравствуйте, — на чистом русском произнесло это что-то.
Манера подкрадываться сзади всегда настораживает. А вне привычной земной обстановки еще и побуждает к противодействию.
Все, что знал Борис об активной самообороне, вполне могло бы уместиться на пиратском DVD с заголовком вроде: «Боевики. Классика жанра». Например Арнольд из такого положения смог бы выйти победителем, просто сведя лопатки, Джеки — выплюнув жвачку, и запутав в ней противника... Хотя, больше всего тут подошел бы опыт Синтии Ротрок: прямой ногой, пыром, через голову...
Это что касается теории. Применительно же к практике весь голливудский опыт оказался ненужным хламом. И даже не ввиду исключительной сложности исполнения, а просто потому, что у Бориса от неожиданности отнялись ноги. Все, что он смог бы сейчас изобразить, это уподобившись пращуру, повстречавшему медведя, упасть и замереть, постаравшись при этом не издавать никаких звуков и запахов.
Может, так бы он и поступил, не опереди его Женька:
— Дядя, а вы кто?
— Спасатель.
Обладатель приятного баритона, не дожидаясь пока Борис сможет повернуться, сам обошел его и стал напротив:
— Извините, что напугал вас. Просто лицезреть процесс моего появления вам понравилось бы еще меньше, уж поверьте.
— А...
— Можете звать меня Первый — чтобы не усложнять. Я ведь действительно первый, кого вы здесь встретили...
«Спасибо, хоть не последний», — машинально додумал Борис, ощутив на слове «последний» неприятный холодок в груди.
— ...и, должен сразу предупредить, последний, — закончил незнакомец.
— Почему? — наивно осведомился Женька.
Вместо ожидаемого Борисом «по кочану», Первый обстоятельно объяснил Женьке причины своей негостеприимности, попутно прояснив, где они, собственно, находятся: в искусственной петле времени, чтобы не вредить ни себе ни остальной вселенной всякими там хронопарадоксами.
— Так мы на самом деле того... во времени... — Борис, несмотря на недавние эксперименты, в глубине души все-таки никак не мог поверить в реальность происходящего.
— Да, — буднично, так, словно речь шла о посещении бани, подтвердил Первый.
— Это что же... мы... до скорости света?..
— Нет, конечно, — заулыбался Первый. — И вообще, технически это решается совсем иначе, но ваш способ, сугубо гуманитарный, как видите, тоже вполне работоспособен.
— Да какой, к черту, способ?! — сорвался Борис. — С жестяной банкой что ли?
— Именно, — невозмутимо подтвердил Первый. — Вообще, вариантов масса. К тому же у каждого возраста своя «аппаратура». Вот Евгению хватило пустой банки. А мальчишке постарше уже не обойтись без зеркал, лампочек... и чтоб все крутилось, мигало... Кстати, интересно, банка была случайным выбором, или нет?
— А я знаю? — пожал плечами Борис. — Я вообще думал, он просто пить хочет...
— Жень, — обратился Первый к изобретателю. — А почему ты свет в банку ловил, а не скажем, в коробку?
— Он же от нее отскакивает, от банки-то, — как глупому, объяснил Женька. — А в простой коробке он впитается.
Борис вспомнил свой «урок» на тему «почему автобусная остановка (алюминиевый профиль) холодная, а асфальт горячий», и прикусил язык.
Зато Первый удовлетворенно потер руки:
— Именно! Молодец Женя! Стройная теория, логическое обоснование и вера в собственные силы — вот залог успеха в любом деле!
— Тоже мне, дело — напакостить... — буркнул уязвленный Борис.
— Многие жизнь положили ради такой «пакости», — неожиданно вступился за Женьку Первый. — А вы так проскочили... зайцем, за компанию... Вы ведь здесь только благодаря сыну...
— Спасибо, я в курсе, — не удержавшись, съязвил Борис.
— Пожалуйста, — подыграл Первый. — И обратный билет, между прочим, тоже у него.
— Какой билет? — забеспокоился Борис. — Он что теперь, может в любое время так... путешествовать?
— О, не беспокойтесь! Уже не сможет. Вы своими экспериментами показали ему, что это невозможно. Уничтожив, тем самым очень важную составляющую, хм... прибора. Кстати, Женя, дай-ка твою «машину времени».
Женька протянул Первому банку:
— А она больше не работает.
— Я знаю, — кивнул Первый. — Ничего, мы это сейчас поправим. Надо ее просто немного заправить...
Он достал из кармана прозрачный пакетик с какой-то пыльцой и всыпал немного в банку:
— Ну вот, теперь сработает. Правда, — Первый предупредительно поднял указательный палец, — только один раз. Ясно, Женя?
— Ага, — подозрительно быстро согласился Женька.
— Нанотехнологии? — понимающе кивнул Борис на пакетик.
— В какой-то мере, — согласился Первый. — Хотя, точнее будет сказать биотехнологии...
И, глядя на изнывающего от любопытства Бориса, вдруг расщедрился:
— А хотите, открою секрет? Вам — можно...
Он наклонился к уху Бориса и прошептал буквально несколько слов, которые явно произвели на того неизгладимое впечатление.
— Ну, вам пора, — заторопился Первый.
Он подождал, пока Борис возьмет сына за руку и вручил банку с топливом Женьке.
— Техника путешествия не изменилась. Единственное, постарайтесь почетче представить место, в которое вам нужно вернуться... Мы, конечно, если что, подкорректируем, но думаю, не придется... Вопросы есть?
— Нет! — отрапортовал Женька. Борис, похоже, все еще переваривал услышанный секрет...
— Тогда в прошлое, бегом марш!
И Женька с Борисом побежали...
***
Фонтан искрился перед ними, как будто ничего и не было: ни молочно-белой пустыни, ни Первого...
Словно по команде, Женька с Борисом повернулись в сторону проспекта. Солнце на этот раз висело точно там, где ему и положено было быть — аккурат над битумной лысиной пятиэтажки.
— Ура! Получилось! — заорал Женька и, вспомнив свои опасения насчет мамы, потянул отца к выходу: — Поехали домой!
— Поехали, — безропотно согласился Борис, увлекаемый сыном на автобусную остановку. А сам все думал, думал...
Об Эйнштейне и Хрюше, о теории относительности и циркуле с линейкой, о пустыне и Первом, о Женьке с банкой, наконец...
А еще о щепотке «секретной» горчицы, что насыпал в банку Первый...
И о том, что какая все-таки это удивительная штука — вера.
Феофекл Дормидонтович © 2007
Обсудить на форуме |
|
