|
КМТ
 Учебники:
Издатели:
Ссылки:
|
Фантастика 2007 Илья Мусатов © 2007 СОРВАВШИЕСЯ Приступ подкрался незаметно: жесткой судорогой свело кисти и ступни.
«О, боги, как не вовремя», — промелькнуло в голове, — «я ведь только что начал крыть крышу в нашей хижине». Тут же последовало общее расслабление всех мышц. Из-за этого я обделался, свалился с лестницы и на некоторое время перестал дышать.
Период полной немощности длился недолго — начались конвульсии.
«Борись, борись!» — Приказывал я своему дергающемуся телу. Оно не слушалось. Оно никогда не слушается. Мышцы хаотично сокращались, выкручивая конечности из суставов. В такие моменты даже кричать невозможно.
Сила судорог начала резко возрастать... Скоро отключится сознание. Успеть бы засунуть в рот что-нибудь покрепче, пока могу соображать...
Как же это больно! Такое впечатление, будто мышцы пытаются сами себя разорвать.
В глазах темнеет — надо засунуть между зубов хоть что-то, а то челюсти перемелют язык, но рядом ничего нет... Дышать становится все труднее...
Боль стала невыносимой и я стал быстро терять сознание. Вдруг я почувствовал какой-то холодный предмет между зубов. Челюсти свело судорогой, теперь их некоторое время не разжать и клещами. Боль достигла своего наивысшего порога. «Я должен вернуться... я вернусь...», — успел я себе сказать, перед тем как тьма поглотила мир полностью.
Очнулся я на кровати. Вечерний свет наполнял дом успокаивающим золотисто-багровым светом. Все тело болело так, словно меня долго били палками — но я был жив. А боль, она пройдет: через неделю, через две. Неважно.
Я осторожно пошевелил сначала руками, а потом ногами. Вроде бы целы. Каждый раз, приходя в себя, с ужасом жду, что судороги разорвали мне мышцы или сломали кость. Тогда я стану беспомощным калекой. А впереди сезон дождей и крыша не доделана.
На этот раз, похоже, пронесло.
Между зубов торчит рукоятка ножа из драконьей кости. Подарок от декана за отличную учебу. Лезвие я давно вытащил и пользуюсь рукояткой, когда чувствую приближение приступа. Но в этот раз меня скрутило внезапно. Как же я тогда умудрился?.. Неужели Эльда очнулась? Точно! Я ведь был во дворе, а теперь лежу дома на кровати. Как замечательно! Наконец-то я смогу поговорить с ней — за последнее время у меня так много накопилось, столько всего надо с ней обсудить...
Я поднялся с кровати, сделал два шага и замер. Эльда сидела в дверном проеме и пускала слюни. Ее волосы были растрепаны, а взгляд бессмысленно блуждал по сторонам. Увидев, что я поднялся, она глупо захихикала и издала серию нечленораздельных звуков. От отчаяния я заплакал. Пока меня терзал приступ, у Эльды случилось «окно», а я все пропустил! Она была здесь одна, совершенно одна! Она ухаживала за мной, смотрела на мою беспомощность... Я воздел руки к небу, и в который раз проклиная несправедливость мироздания. Потом проковылял к хихикающей Эльде и обнял ее.
— Я люблю тебя, милая, — прошептал я ей на ухо. — Мое солнышко. Эльда. Я надеюсь, что ты скоро вернешься. Я буду ждать...
Слезы намочили Эльде лицо. Она оттолкнула меня с недовольным криком, и поползла прочь. Я смотрел как она забилась в угол и никак не мог перестать плакать. Я ведь знал эту женщину совсем другой. Да и сам я был таким как теперь не всегда.
Мы с Эльдой — Сорвавшиеся.
Так называют студентов, пострадавших на практических занятиях магии в академии волшебства. Согласно учебному плану, учащиеся должны посещать обязательный факультатив по боевой магии не менее трех раз в неделю. На факультативе рассказывают как составить разной степени мощности кольца, показывают какие заклинания действенны при схватке с одним противником, а какие при атаке целой группы, объясняют как ставить щиты и блоки.
Всем нам с самого первого дня вбивают, что каждый дипломированный маг должен быть умелым защитником отечества, и как следствие, школы. Студенты с первого курса слушают лекции о военно-политической доктрине.
Ибо мир давно поделен на сферы влияния. Тем, кто сидит наверху, нужны солдаты, чтобы пугать соседей и держать под контролем своих. Чем больше боевых магов у нас, тем меньше у них. А значит учеба — тренировки, тренировки — учеба. И бесконечное промывание мозгов...
Нам надо стать хорошими волшебниками, что бы смочь защитить нашу школу в случае начала военных действий. Никто не думает, что если при нынешнем уровне развития магии разразится война, то мир погибнет в первые семь минут. Ровно столько времени надо, что бы заклятие «Короду-т-оро-схал» обогнуло весь земной шар. И совершенно не помогут никакие «Индивидуальные щиты», «Чары защиты», «Божьи длани»...Те, кто наверху прекрасно это понимают. Архимаги играют в свои высокие игры, выращивая пешек, чтобы разменивать их на более крупные фигуры, пичкают обычных людей своей пропагандой, чтобы держать их в страхе и делают на этом всем деньги, в то время как мы страдаем за придуманные ими «идеалы».
Я стал эпилептиком во время отработки «Пелены» — одного из новейших защитных заклинаний. Кто-то из кольца сорвался, и заклинание «разрядилось», как это называют в учебниках. Я ничего не успел предпринять. На меня двигалось серебристое марево, а я даже не имел возможности поднять для защиты руки. «Пелена» не сжигает и не превращает во что-нибудь другое, она поглощает всю магию в зоне своего действия. Но мне досталась недоделанная «Пелена». Она прошла сквозь меня — это было очень необычно, словно я нырнул в воду и мог при этом пропускать ее через себя. Ощущение, можно сказать, даже приятное.
Целители немедленно засадили меня в лазарет и стали наблюдать за моим состоянием. Сначала все было в порядке, а потом случился первый приступ... И тогда меня определили на остров Сорвавшихся. Последствия магии не лечатся. Тех, кто пострадал, отправляют на землю, расположенную далеко в океане, что бы они не портили моральный настрой здоровых. Сейчас так много людей, что тебе найдут замену очень быстро.
С Эльдой мы познакомились на корабле. Ее недуг оказался страшнее моего. Я долго думал как его можно было бы описать, и, в конце концов, мне пришло на ум сравнение с бурей. В центре — штиль, око циклона, положение равновесия, а вокруг шторм, дикий ветер, вырывающий с корнем вековые деревья, разбивающий девятым валом корабли... Наше сознание точно такой же шторм. Оно работает нормально, пока око бури, будто ось хорошо раскрученного волчка — стоит на месте, но если вывести систему из равновесия, ось волчка начинает прецессировать. На то место, где должна располагаться зона тишины, вторгается яростный ураган, сметая и разрушая все на своем пути. Именно это и приключилось с Эльдой. Она так и не рассказала, как получила свою болезнь. А я не настаивал...
Мы очень крепко привязались друг к другу за время нашего путешествия сюда, на остров. В то время приступы были нечастыми и предсказуемыми. Мы старались скрывать их друг от друга, и жили вместе почти как нормальные люди. Но любая болезнь имеет свое развитие.
Я помню как был шокирован, увидев Эльду первый раз во время ее бессознательного состояния. Контраст между нормальным состоянием и безумием был настолько резким, что поначалу я даже не поверил, что это один и тот же человек. Когда она пришла в себя, то долго умоляла бросить ее. Хотела уйти жить в лес в центре острова... Я тогда сказал, что бы она не смела говорить мне такое. И еще сказал, что мы на острове по одной и той же причине, и что она знает о моих приступах и не бросает меня, и я не брошу ее. Эльда обняла меня и расплакалась...
Я стоял посреди комнаты и глядел на забившуюся в угол безумную Эльду. Мне было невыносимо больно. Если бы я был на материке, я бы давно уже напился до того состояния, когда не понимаешь, что происходит вокруг, но здесь, на острове, нет алкоголя. Некуда бежать...
Я отвернулся и вышел из комнаты.
На кухне, на столе, я нашел записку от Эльды.
«Милый, боюсь это «окно» будет коротким. Несмотря на то, что ты хорошо прячешь свой календарь, я нашла его. Но никак не могу поверить, что была в отключке целый месяц. Приступы увеличились по продолжительности. Это плохо. Мне не хочется думать, что однажды я навсегда останусь безумной.
Страшно по тебе скучаю. Пока ты спал, гладила твое лицо, держала твои руки. Мой лучезарный Зилот... У тебя на правом запястье свежий шрам. Откуда он? Так хочется услышать твой голос, узнать, что нового в твоей жизни. Я соскучилась по твоим ласкам...
Так рада, что снова увидела тебя, солнце, море. Ты единственная причина, по которой я все еще возвращаюсь в этот мир. Если бы не ты, я давно перестала бы бороться.
Обнаружила на себе новое платье. Оно мне очень понравилось: такое удобное и красивое. И когда ты только успел его сшить?
P.S. Наготовила тебе еды. Надеюсь, до следующего моего пробуждения хватит. А то ты так и не научился готовить. Ниже, написала тебе пару рецептов. Воспользуйся ими, пожалуйста, — ты совсем за собой не следишь.»
Боги, боги! Милая Эльда, мое золото, моя единственная ценность в этом мире! Ты нашла неправильный календарь... Я специально заготовил его для такого случая. На самом деле ты отсутствовала больше года! И не представляешь, насколько долгим он был в моей жизни. Когда теперь будет следующее «окно»? Наверное, об этом знает только творец...
Я оставил дом и пошел к морю. Сел на камни и стал смотреть как солнце садится в воду.
Прозевал. Прозевал ее пробуждение. За последние два года я видел Эльду считанные разы! А сегодня прозевал. Какая жестокая несправедливость! Мои приступы становятся все чаще, а ее «окна» все реже и короче. За что?!
Сколько раз я задавал себе этот вопрос — да только все бестолку.
На следующее утро, накормив и помыв Эльду, я продолжил стелить крышу. Раз в полгода, в сезон дождей, кровлю хижины сносит проходящий рядом острова ураган, и приходится крыть заново. Остров Сорвавшихся — это не курорт.
За рутинной работой я провел почти весь день. Под вечер, когда я закончил, ко мне в гости заглянул Альдаг. На острове проживает довольно много народу, но обитатели стараются не пересекаться, хотя большинство знает друг друга в лицо. Никто не хочет смотреть на покалеченного магией соседа, что бы не думать о своем недуге.
Исключение составляем мы с Эльдой, да Альдаг, который все время проводит в бродяжничестве по острову, нигде не задерживаясь дольше чем на ночь.
— Привет. — Произнес Альдаг, переводя дух. — Как жизнь?
— Живем потихоньку. — Ответил я и пошел на кухню за водой для гостя. Альдаг всегда страдает от страшной жажды.
— А у самого как дела? — Спросил я, подавая ему наполненный водой медный таз.
— Не выздоровел еще... — Криво улыбнувшись, бросил Альдаг. Улыбаться по-другому он не может, если только эту ужимку можно так назвать. Выглядит Альдаг мерзко. С его тела постоянно отваливается какая-то засыхающая слизь, а ноги норовят пустить в землю жуткого вида щупальца-корни. Поэтому-то Альдаг всегда в пути. Я до сих пор не понимаю, как он сумел остаться нормальным в душе, имея такую внешность.
Осушив таз до дна, гость спросил:
— Твоя Эльда еще не приходила в себя с последнего раза?
— Нет. — Соврал я. — Пока нет.
Мне не хотелось рассказывать о своем горе. Больше всего не люблю соболезнований — помочь они не помогают, а вот душевные раны бередят очень сильно. То, что с чем уже успел смириться, снова всплывает на поверхность, а в голове начинает стучать мысль: «что я мог бы сделать, если бы...». Только нет этого «если бы».
— Крон вчера умер. — Неожиданно переменил тему Альдаг. — Утром его нашли на берегу...
Ну вот, еще один сорвавшийся покинул остров... Я подумал про себя, что смерть — это не всегда плохо. Здесь она, скорее освобождение. Только не все из нас к нему стремятся.
— Да... Из нашего года совсем народу не осталось. — Сказал я. — Ты, я, Эльда и...
...Все. Больше никого — нас осталось всего трое. А ведь в тот год на остров привезли более сотни человек. Я ошеломленно молчал. Господи! Сколько же лет прошло? Семь, восемь? В любом случае, не больше десяти.
— Ага, Зилот. Мы уже старики здесь. Чертовы долгожители. Старейшины острова... — Улыбка Альдага превратилась в страшную гримасу. — Похоже скоро придет и наше время, друг.
Он замолчал, отдышался и продолжил:
— Так что наслаждайся своей Эльдой, хотя бы такой, какая она есть сейчас. Очень может статься, что другой ты ее не застанешь...
После того, как Альдаг ушел, на душе стало совсем хреново. Конец близок. Статистика упрямая штука — нас осталось всего трое из своего года. Смерти я перестал бояться на первый же год своего существования на острове. Когда видишь, что с людьми сделала магия, и не понимаешь, как они при этом еще могут жить, перестаешь считать смерть пугающей. Наша изуродованная жизнь — вот, что по настоящему страшно. Не боюсь я смерти. Боюсь, что не успею до нее повидаться с единственным в этом мире близким человеком.
Я сидел на пороге дома, а Эльда сидела рядом и целеустремленно стучала себя кулаком по коленке. Я не решался ее обнять — еще убежит куда-нибудь. Лучше уж просто посижу рядом.
Я любовался ей. Ее отвисшей нижней губой, ее напряженным подбородком, по которому из приоткрытого рта стекала слюна, ее грязными всклокоченными волосами, которые она никак не давалась помыть. Мне было совершенно не важно, как она выглядит сейчас. Я знал, какая она на самом деле. Я помнил ее настоящую и видел ее такой. Моя Эльда...
Ночью разразилась гроза. Молнии сверкали практически непрерывно, раскаты грома сотрясали хижину. Эльда плакала и прижималась ко мне, прося защиты. Она не могла понять, что происходит, почему снаружи ревет и грохочет. Я гладил ее по голове, говорил успокаивающие слова — только вот Эльда совсем их не понимает. Наверное, она улавливает их интонацию... Я, по крайней мере, очень надеюсь на это.
Неожиданно в голову пришла мысль, что если я умру, то об Эльде будет некому заботиться. Никто не будет ее кормить, поить, мыть, в конце концов... Боги, боги! Она же погибнет от голода без меня! Как глупо и ужасно.
«Стоп», — сказал я себе, — «А то сейчас навыдумываешь невесть чего. Я еще не собираюсь вслед за Кроном. Все припадки пока заканчивались нормально. Причин для паники нет. Все будет хорошо».
Все будет хорошо. Надежда — вот, что мне осталось. Я смотрел на вспышки молний за окном. Случай правит моей жизнью. Сиди и жди, что тебе приготовила судьба. Услышит она твои молитвы или нет? Пойдет навстречу желаниям или жестоко посмеется напоследок?
Перед рассветом гроза прекратилась и Эльда, наконец, заснула. Стихли вопли и всхлипы, дыхание стало спокойным и ровным. Я потихоньку выбрался из ее рук и вышел на порог.
Утро выдалось необычайно красивым и ярким. Лучи солнца проходили между деревьев, подсвечивая висящую в воздухе почти незримую водяную пыль. Звонко кричали птицы, радуясь новому дню. Казалось, будто лес поет и светится. Пахло свежестью и морем.
Я невольно улыбнулся и раскинул руки навстречу солнцу. Природа постепенно оживала после буйства стихии.
Крыша выдержала первую грозу: похоже, я научился все-таки укладывать ее правильно, а вот бочка под водостоком прохудилась. Надо будет ее законопатить чем-нибудь. Тропинку и огород закидало поломанными ветками и листьями — придется разгребать ... Новый день — новые заботы. Все не так уж плохо: жизнь продолжается...
Приступ подкрался незаметно: жесткой судорогой свело кисти и ступни. И на этот раз чуда не случится, и Эльда не сможет помочь. Но я буду бороться ради нее. Кто станет ухаживать за ней, если я умру? Дурацкая болезнь! Я хочу жить! О-о-о, как больно! Борись! Мне нельзя умирать... Моя Эльда, милая, любимая... Зилот, не теряй сознание! Темнеет. Нет... не надо... прошу... Я выживу... Назло всему миру... Все равно выживу... Я должен жить... для нее... ради нее...
я буду жить.
я буду жить...
Илья Мусатов © 2007
Обсудить на форуме |
|
