|
КМТ
 Учебники:
Издатели:
Ссылки:
|
Фантастика 2007 Татьяна Мартынова © 2007 Чудеса под Новый год Странное ощущение дарит морозное предновогоднее утро. Еще не новогоднее — радостное, «подарочное», а предпраздничное — замершее в предвкушении самой волшебной ночи в году. Весёлое. Светлое. И морозное. Люди идут по просыпающимся улицам, прищурившись на яркое солнце, улыбаются, глядя на голубое, без единого облачка, небо, кутаются в тёплые куртки. На руках перчатки, на голове шапка или капюшон. Снег весело похрустывает под ногами. Холод, но он сегодня никого не пугает. Люди радостно спешат по своим делам. Одни — торопливо докупают подарки друзьям и близким, другие — всё необходимое для традиционного салата оливье, пусть никто и не съест этот кулинарный «изыск», зато атмосферу праздника он прибавит, третьи — спешат за ёлкой. Но всех в этот день объединяет одно — весёлые улыбки на лицах и ожидание новогодних чудес.
Я неторопливо подошёл к приоткрытому окну. Духоту я не переносил ещё с детства, но и холод не считал своим лучшим товарищем. И что за мода такая праздновать «Новый год»? Кто вообще этот праздник придумал? — я с неприязнью посмотрел на довольные лица, проходящих под окнами людей. Вот говорят же, что бывают в жизни дни, когда всё валиться из рук. У меня сегодня как раз такой. С утра прозвонил будильник, который я вчера точно отключал. Вставая с кровати, я наступил в самое сердце «очаровательной» лужицы, которой мой драгоценный пёс Мадагаскар, отметил мои новые тапки. Потом позвонила моя девушка Аня, с которой мы тут же воодушевлённо поругались, смакуя каждый эпитет, перед тем как наградить им друг друга. В итоге она бросила трубку, прокричав на прощание, что Новый год я буду встречать один, как дурак, сидя перед телевизором. Я, было, подумал, что на этом мои несчастья закончатся, как тут же раздалась противная трель моего дверного звонка, механизм которого я собираюсь починить уже который год, но почему-то никак не отремонтирую. Открыв дверь, я увидел стоящего на пороге человека примерно моего возраста, но ниже меня раза в полтора. Я не великан, но на рост всё же не жалуюсь. Тем более что по средне статистическим данным большинство девушек предпочитает мужчин крупного телосложения и среднего роста, то есть таких как я, — удовлетворённо подумал я. — А не всяких хлюпиков под два метра ростом. Хотя, лучше уж быть великаном, чем..., — я сочувственно оглядел стоящего передо мной человека. В руках мужчины я заметил проштампованный конверт. Всё ясно, — понял я. — Почтальон. Карлик — почтальон, принеси мне писем вагон, — я невольно улыбнулся своим мыслям. Почтальон смерил меня неприязненным взглядом и сунул в мою руку увесистый конверт.
— Распишитесь! — он продолжал сверлить меня своими глазами-бусинками.
Я поставил свой корявый автограф в обслюнявленной тетрадке. Злобный взгляд почтальона не сулил мне ничего хорошего. Он наверняка понял по моему ехидному лицу, что я втихаря смеялся над ним. На меня накатил страх — маленький-то он маленький, а вдруг, какими приёмами владеет: каратэ там всякое, тэквандо. Я поспешно отступил в уютную квартиру, захлопнув за собой дверь.
После того, как я запер целых три свои замка, я нервно засмеялся, представив, как скоро буду шарахаться от соседки тёти Сони — девяностолетней старушки. Ну, ничего, — я решил, что можно списать свою недавнюю паранойю на неудачно начавшийся день. Понадеявшись, что неудачи в прошлом, я всё же с некоторой опаской открыл полученный конверт. Внутри был ворох неоплаченных счетов: газ, электричество, телефон, интернет, — мне уже показалось, что им не будет конца, но тут моя рука нащупала последний листик. На бумажке было написано: уважаемый Титов А.А., Вам необходимо до 7.01.08 заплатить 59р.13к. за пользование общественным половиком, находящимся по адресу... — дальше следовал мой адрес. Вода, свет, телефон — это понятно, — рассерженно думал я. — Но платить за какой-то половик, о который я никогда ничего не вытирал! Это какое-то безобразие! Я так разозлился на этот злосчастный коврик, что без промедления стал одеваться, чтобы пойти в правление и отречься от «золотой» тряпочки. Но тут раздался звонок телефона. Я с явным скептицизмом посмотрел на аппарат, подумав, что сейчас выяснится, что мы работаем первого числа или угнали мою новенькую машинку или президент выписал всем жителям страны пожизненное содержание, а про меня забыл, и теперь я до конца жизни буду работать без законных выходных. Если день не заладился с самого утра, то тут ничем не поможешь, — подумал я и обречённо поднял трубку.
— Алло? — настороженно спросил я. Не дай Бог, родители звонят, чтобы сообщить мне, что приедут встречать Новый год ко мне, так сказать в семейном кругу.
— Артём? — раздался знакомый голос. — Нашёл тебя! Чего мобильник отключил? Прячешься что ль от кого?
Я вспомнил, как злобно закинул сотовый под диван, когда он использовал свою функцию под названием «будильник». Жаль телефон, почти новенький, — грустно подумал я. — Наверное, из под дивана я достану конструктор. Но это не родители...пронесло.
В трубке кашлянули, призывая моё внимание.
— Лёха, ты что ли?
— Ну а кто же? — добродушно подтвердил Лёха. — Голос Алексея громким эхом отдавался в ушах. Ещё в школьные годы, он усиленно занимался на ораторских курсах, и к двадцати пяти годам, своим натренированным голосом с лёгкостью мог заткнуть любого политического деятеля. Но, несмотря, на выдающиеся голосовые связки и образ сексапильного «мачо», Лёхе хронически невезло в личной жизни.
Его первая девушка Ангелина, Гелька, как звал её за глаза, весь дом, оставила бедного Лёху в прямом смысле без штанов. Однажды ночью, напоив Алексея водкой кустарного производства и подождав пока он уснёт сном младенца, Гелька вынесла из его квартиры всё хоть сколько-нибудь ценное, включая новенькие джинсы горе-любовника. Может, думала, что вышивка на их карманах сделана сусальным золотом?
С девушкой номер два Лёха познакомился на его тогдашней работе. Елизавета обожало всё старое: фильмы, книги, одежду. Когда в очередной совместный поход в клуб, на ней красовалось платье викторианской эпохи и напомаженный парик, высотой с Эйфелеву башню, нервные клетки Лёхи взбунтовались. И он оставил девушку предаваться дворцовым утехам, но уже без его участия. Впрочем, она не огорчилась, заявив, что «фаворита» всё равно пора было сменить.
Потом была Люся — добрая, нежная и очень пресная. Когда Лёха решил сыграть финальный аккорд в их безумно скучных отношениях, она устроила настоящую истерику, грозясь покончить жизнь самоубийство. Таким образом, в обстановки постоянных угроз, они прожили около полугода, пока Лёха однажды, придя домой, не застал её за начертанием каких-то пентаграмм, в центре которых красовалась его медленно догорающая фотография. Перетрусивший Лёха, поспешно ретировался, даже не собрав свои вещи.
После этого Лёхе наконец-то повезло. Он встретил девушку своей мечты. Наверное, за все мучения Бог всё-таки сжалился над ним, преподнеся в качестве подарка девушку, как сказал бы какой-нибудь поэт, сошедшую с небес. Марина являла собой смесь фотомодели и «ботанички», но ботанички в хорошем смысле этого слова. Если и говорят, что в человеке всё должно быть прекрасно, то это явно про неё: лицо ангела, глаза голубые как морская гладь, фигура — само совершенство, а проницательный ум удачно завершил её образ. Одним словом, Лёхе несказанно повезло, что это «чудо» выбрало именно его.
— Представляешь, Лёх, меня Анька сегодня бросила, — Я решил пожаловаться на разбойницу-судьбу.
— Меня тоже..., — было слышно, как Лёха нервно всхлипывает в трубку.
— Что значит «меня тоже»? Ты что с моей Анькой встречался? — я подумал, что наступила вселенская катастрофа. Противный будильник, лужу моего пса в тапке, счета, даже злосчастный коврик, я пережить смогу, — подумал я. — Но предательство лучшего друга? Почти брата?
— Да причём тут твоя Анька? Меня Маринка бросила! — Лёха уже не сдерживаясь, орал в трубку. — И я решил перерезать вены.
Я представил, как Лёха сейчас лежит на холодном полу ванны, и методично чиркает ножиком по руке, второй рукой прижав трубку к уху.
— Лёх, подожди, не надо! — кричал я в трубку.
На том конце провода наступила томительная пауза, даже жалобные всхлипы Лёхи и то прекратились, а может, это было бульканье плохо работающего крана.
— Лёха, Лёшка..., — я продолжал орать, не зная, что же мне делать: то ли бежать к нему домой, то ли вызывать скорую или милицию.
— Да тут я, тут, — наконец послышался усталый голос из телефонной трубки. — Не ори ты так! Теперь у меня ещё и голова от твоего крика разболелась!
— Лёх, слава Богу, а то я уж подумал, что ты... того, — промямлил я.
— Тём, я же интеллигентный человек, не могу я себя как свинью, какую зарезать! Представляешь, сколько кровищи из меня вытечет, пока меня найдут, это ж весь пол успеет пропитаться! А как потом это выводить?! Столько лишних проблем, тем, кто после будет в моей квартире жить! Нет, так не хорошо! — серьёзным тоном сказал Лёха.
Мне хотелось одновременно плакать и смеяться. Только Лёха может, готовясь окончить свою жизнь, думать о том, как другие будут выводить его кровушку с кафеля, — подумал я. Но все же надо с ним что-то делать, а то ещё повеситься решит, подув, что этим никому не навредит: вынули тельце из петли, запаковали в мешок и унесли, а квартирка продолжает сиять — хоть рекламу чистящих средств снимай. Надо подбодрить друга, да и самому не помешает расслабиться. Не сидеть же, правда, в одиночку перед телевизором. Я представил, как бьют куранты, слышаться хлопки открываемых бутылок с шампанским, весёлый смех, а я смотрю по трёхтысячному разу «Иронию судьбы или с лёгким паром». Фильм, безусловно, выдающийся, — подумал я. — Но зачем мне его смотреть, если я могу дословно пересказать все реплики героев. Поэтому я принял единственно верное, на мой взгляд, решение.
— Приезжай! — сказал я. — Выпьем. Поговорим по душам, ведь тебе тоже не с кем Новый год праздновать.
— Тём, знаешь, я тут перебрал малёк с горя, так что пока доберусь, следующий год пора будет встречать, — ответил Лёха. — Приезжай лучше ты, а?
— Ладно, приеду, — вздохнул я. — Хотя отрываться от дивана...
— У меня коньячок есть хороший, двенадцатилетней выдержки, — неожиданно оживился Лёха. — Веский довод, да?
— Коньячок...двенадцать лет выдержки... — мечтательно произнёс я. — Уже выезжаю. Что прихватить по дороге?
— Ты же у нас умный, — ответил Лёха. — Привози то, что сможет залечить наши душевные раны.
Вот так и сложилась ситуация, в которой, лишившись новенького телефона, девушки, возможно даже любимой, не оплатив счета, я отправился пьянствовать с лучшим другом. Впрочем, такой вариант развития событий вполне устраивал мою, исстрадавшуюся по настоящему мужскому разговору, душу.
Выходя из дома, я как можно более тщательно обтёр ноги о злосчастный коврик, посчитав, что он должен отработать свою стоимость сполна. И вышел на улицу, поплотнее закутавшись в куртку.
Лёшка жил в просторной трёхкомнатной квартире в старом сталинском доме на юго-востоке Москвы. У него всегда царил образцовый порядок, каждая вещь покоилась на своём месте. Но сейчас, судя по изрядному слою пыли, осевшей на листьях, его любимых фикусов, и заляпанном зеркале в прихожей, Лёха действительно пребывал в шатком душевном состоянии.
При моём появлении Лёха выставил на стол изрядно початую бутылку коньяка, хоть и неизвестной мне марки, но источающего весьма приятный терпкий аромат, — вопросительно посмотрел на меня. Сказал:
— Разливаем?
Я утвердительно кивнул. Лёха разлил коньяк по стаканам, на стенках которых красовался герой моего любимого советского мультика — Вини Пух. Ну, дают производители этого стекла, — невольно подумал я. — Я понимаю ещё, если изобразить на стакане девушку какую-нибудь, причём желательно грудастую, но чтоб... Вини Пуха. Какой-то нонсенс. Это же всё-таки не детская кружка, из неё молочко с мёдом не пьют. Я так увлёкся раздумьями о странностях людей, выпускающих такую посуду, что не сразу расслышал Лёшкин вопрос.
— Артём, ты чего на стакан уставился? — сказал Лёха. — Пить уж пора!
— Извини, задумался просто.
Лёха проследил мой взгляд:
— А знаешь, откуда у меня эти идиотские стаканы с Вини Пухом? У меня ещё с Кроликом есть, с Иа-Иа, целый набор в серванте стоит, — гневно произнёс Лёха. — Мариша подарила!
— Но зато большие — лишний раз не надо разливать! — усмехнулся я.
Мы выпили, не чокаясь.
Я чувствовал, что от выпитого коньяка, Лёха всё больше и больше распалялся:
— Тём, скажи, чего им нужно? — гнев в голосе Лёшки сменился жалобной нотой.
— Кому им-то? Вини Пуху с Иа-Иа? — я не смог удержаться от сарказма.
— Девкам, — Лёха даже не заметил моей издёвки. — Захотела Маринка колечко с брюликом — купил, норковую шубку — пожалуйста. Весь мир сложил бы к её ногам, что не попросила — достал бы. И не важно, что я на эту норку три месяца без выходных спину гнул. И где благодарность? Ушла, сказав, что я, видишь ли, не её идеал. Да что за идеал такой?
— Да нет никакого идеала, всё намного проще, — устало ответил я. — Просто нашла другого, вот и всё. Выпитый алкоголь пульсировал в организме, и мне хотелось высказаться, поэтому я продолжил:
— Лёх, ещё и получше девчонку встретишь!
— Такой, как она уже не будет, — сокрушённо пробормотал Лёха.
— Хватит киснуть, Новый год на дворе — наступает пора чудес! — я вспомнил первую работу в моей жизни. Я устроился на неё как раз под Новый год. Заканчивая школу, я остро нуждался в средствах, чтобы сводить Лидочку — первую красавицу класса, в кино. Но у родителей были трудности с работой, и денег хватало только на самое необходимое. А поход с первой красавицей класса в кино, по мнению родителей, почему-то не входил в понятие «самое необходимое». Поэтому я решил заработать сам и устроился нянькой в детский сад. В первый же день главный разбойник садика — Ванечка, разбил себе нос. Кровь текла маленькой алой струйкой и не желала останавливаться. Весь персонал, как назло, ушёл на обед, а Ванечка продолжал орать. Я сказал ему, что он уже вполне взрослый мужчина и не может себе позволить проявлять слабость...тем более при девчонках. После этого Ванечка замолчал, наверное, ему очень не хотелось терять имидж отъявленного сорванца...тем более при девочках. Так я научился утешать людей.
Но Лёха, в отличие от Ванечки, отказывался внимать моим дружеским напутствиям:
— Какие чудеса? Нет их этих чудес, и в природе не бывает! Это, брат, фантастика, — с умным видом изрёк Алексей.
— Нет, бывают! — я уже не мог остановиться. — Они есть!
Лёха хмыкнул, но ничего не сказал, лишь выразительно посмотрел на почти пустую бутылку коньяка, стоящую в центре стола.
— Не веришь, значит, — с каждым глотком коньяка я распылялся всё больше. — Да я...
— Что ты? — Лёха тихонько усмехнулся, — Сейчас, наверное, скажешь, что ты Санта-Клаус. А вон та, милая серебристая машинка, — Лёха кивнул в окно. — Твои аэросани! Правда, оленей не видно, но аэросани ведь сами летают.
Я понял, что Лёха смеётся надо мной. С одной стороны мне было чуточку обидно, но с другой — к нему вернулось чувство юмора и, это не могло не радовать. Надо бы перевести тему на мирное обсуждение женских недостатков, или вместе с Лёхой придумать коварный план мести нашим бывшим, но я уже не мог остановиться. Мне хотелось рассказать ему всё.
— Значит, ты не веришь в чудеса? — я неторопливо разлил остатки коньяка по стаканам. Рассказ предстоял долгий, и мне хотелось смочить горло.
— Ну,... как тебе сказать, — осторожно ответил Лёха.
— Знаешь, я не должен никому об этом рассказывать, но ты мой лучший друг, — начал я. — И я хочу, чтобы ты знал про меня всё.
— Всё? — Лёха незаметно отодвинулся от меня на край дивана. — А ты уверен, что эти знания не принесут вреда нашей дружбе?!
— Лёх, если после моего рассказа, ты выбросишь меня за дверь, причём вместе с недопитой бутылкой коньяка, я пойму, — тихо ответил я. — Но это значит, что мы никогда и не были друзьями. Кстати стаканы с Вини я прихвачу, — подмигнул я. — Уж больно понравились.
— Так и быть, но с Иа-Иа не отдам ни за что, даже не проси, — весело ответил Лёха.
— А с Пяточком? Или может с Тигрой, — осторожно спросил я, глядя на скептическое выражение его лица. — Ты же сам говорил, что у тебя полный набор.
— Ты лучше рассказывай свою историю, остряк, — насупившись, ответил Лёха.
Мы чокнулись и молча выпили, после этого я начал своё повествование.
— Может, ты помнишь, что когда мне было десять лет, я очень сильно заболел, — мои глаза на мгновение стали усталыми.
— Я помню, — Лёха неторопливо закурил.
— Ко мне приходили именитые доктора, принося свои дипломы и почётные грамоты, — продолжил я свой рассказ. — Но ни один из них не мог сказать, что со мной. А тем более как это лечить.
Лёха сочувственно смотрел на меня, понимая, насколько тяжело мне вспоминать эти дни.
— Я умирал, вернее, думал, что умираю, хоть никто и не говорил мне этого напрямую, — продолжил я. Мне было десять лет, и умирать было очень страшно. Хотя это, наверное, в любом возрасте так, — усмехнулся я. Однажды я лежал, притворяясь спящим. Мне не хотелось слушать постоянные напутствия и приободрения. Но тут я услышал, как на кухне разговаривают мама с дедушкой.
— Отец, он умирает, сделай же что-нибудь, — ревела моя мать.
— Доча, милая моя, ты же знаешь, что я уже использовал своё желание, — печально ответил дед.
— Но ты должен помочь... он же умирает, — голос мамы прерывали рыдания. — Вызови мне ее, и я сама ей прикажу.
— Но я обещал ей ...никогда, — прошептал дед.
— Папочка, ты же рассказывал, что она сама обещала исполнить желание твоего ребёнка.
— Это так, — вздохнул дедушка. — Хорошо, я приведу её. Мой внук должен жить!
После этого я провалился в забытье. Наутро очнувшись в своей кровати, я был здоров. Абсолютно здоров.
Лёха недоумённо посмотрел на меня:
— То есть, ты пересказал мне историю своего неожиданного выздоровления, но что в ней странного? Все рано или поздно выздоравливают, если не..., — пробормотал Лёха.
— Это только часть истории, слушай дальше!
— Тогда я весь во внимании, — полушутливо сказал Лёха.
И я, откашлявшись, продолжил:
— Родители были счастливы. Я был здоров. Только в газах деда за радостью читалась лёгкая грусть. Через несколько дней после моего выздоровления, он пришёл почитать мне. Не успел дедушка окончить абзац, как я прервал его:
— Деда, я слышал ваш разговор с мамой, — тихо сказал я.
Сначала мне показалось, что дед не слышит меня, увлёкшись книгой, но потом он посмотрел на меня своими ясными голубыми глазами. Я навсегда сохранил в памяти этот взгляд: таких глаз я больше не встречал ни у кого.
— Ты хочешь, чтобы я объяснил то, что ты услышал? — спросил дед.
— Да, — просто ответил я.
— Хорошо, — он захлопнула книгу, и положил её на стол. — Тогда я расскажу тебе одну историю.
Через полчаса мой рассказ был окончен. А Лёха так и остался сидеть с открытым ртом.
— То есть дед рассказал тебе, что в вашей семье есть реликвия, внутри которой сидит милый зелёный человечек и любезно выполняет любые желания? — саркастически улыбаясь, спросил Лёха. — Надо пойти собрать с помойки свой старый чайник, выкинул его сегодня, теперь мучиться буду — вдруг там, кто живёт!
— Во-первых, не желания, а желание. Одно. Но зато пожелать можно всё что угодно, — сказал я. — А во-вторых, не зеленый человечек, а джинн. Может правда и зелёный.
Лёха смотрел на меня с нескрываемым сочувствием. Наверное, раздумывает: работает ли психиатрическая бригада под Новый год, — я усмехнулся.
— Лёх, тебе не повезло! — еле сдерживая смех, сказал я. — Помощь не придёт! Сейчас как накинусь на тебя!
Лёха заметно побледнел, прикидывая шанс справиться со мной. Я не удержался и от души рассмеялся.
— Всё шутишь, — насупился Лёха.
— Сейчас шучу, но остальное — чистая правда. Мой дед нашёл кольцо с заключённым в него джинном. Вернее джиншей или как там её, то есть с девушкой джинном. Дед сказал, что её звали Шахнаре, — сказал я.
— Шахнаре? От слова «шахидка» что ли? — усмехнулся Лёха, продолжая упражняться в остроумии.
— Дедушка говорил, что прекраснее неё не встречал и влюбился в джиншу с первого взгляда, поэтому он и отпустил её, — невозмутимо продолжил я.
Было видно, что Лёха задумался. С одной стороны исполнение желания пришлось бы ему сейчас весьма кстати — глазки Алексея алчно вспыхнули при мысли о Марине, но с другой — ему не хотелось показаться доверчивым простатачком.
Но всё же любопытство пересилило страх, и Лёха серьёзно спросил:
— Твоя мама пожелала, чтобы ты выздоровел?
— Ну да! Я же говорю: дедушка, использовав своё желание, пообещал отпустить джинна. Но видимо симпатия деда к джинше была взаимной, поэтому она разрешил его наследнику тоже воспользоваться желанием. Благодаря этому я сейчас сижу перед тобой.
— А ты можешь загадать? Или просрал уже своё желание? — с лёгкой завистью спросил Лёха.
— Я не могу загадать желание, ведь джинн уже покинул наш мир, — ответил я.
— И где... где он.. то есть она?
— Вернулся в свой мир. Дед называл его Мазандераном.
Я взял с тумбочки пачку сигарет, вытряхнул одну на стол, подобрал и крепко сжал губами. Потом возвратил пачку обратно и прикурил.
Какое-то время мы молчали. Только облачка дыма танцевали между нами.
Потом Лёха сказал:
— Жаль, что джинна нет, и желание не загадать!
— Джинна нет, но ...мы можем совершить экспедицию в их мир. Дед бывал там, и перед смертью рассказал мне как туда попасть.
— Что? И как ты себе это представляешь? — Лёха опешил. — Ты предлагаешь нам в лампу залезть? Можно ещё в музей Искусств пойти, там лампа величиной с дом стоит, может, даже вдвоём поместимся!
— Лёх, я же серьёзно говорю, а ты..., — я огорчённо вздохнул.
Лёха пристыжено замолчал, изредка пуская дым.
— Разве тебе не хочется немного приключений? Бесшабашной прогулки в другие миры! Что ты в старости детям будешь рассказывать? Как два раза в Турцию съездил, и разок снял шлюх в Таиланде? — я распалялся всё больше.
— Хочется, конечно, — был вынужден признать Лёха.
Эти скупые слова безвозвратно изменили нашу жизнь. Решение было принято.
Мы просидели ещё часа два, обсуждая рассказанную мной историю и разрабатывая план проникновения в чужую страну... вернее даже мир. Это ведь Вам не границу пересечь! До третьей бутылки, слава Богу, дело не дошло. Но и к концу второй мы развеселились изрядною. Недавние проблемы стали казаться сущей ерундой, а сердце жаждало приключений.
Мы были в квартире Лёхи, поэтому тяжкий груз ответственности за экипировку было решено аккуратно положить на его могучие плечи. А я тем временем расслабился в кресле перед телевизором. Когда Лёха вернулся в комнату, у меня уже стали слипаться глаза.
— К экспедиции мы готовы, — Лёха, как солдат-новобранец стоял передо мной по стойке смирно.
А честь отдать слабо, — чуть было не сказал я.
Выглядел Лёха убийственно! На нём были высокие военные ботинки, причём явно не его размера, штаны цвета хаки, которые подозрительно потрескивали при каждом его шаге, и черная косуха, молнию на которой он безуспешно пытался застегнуть. Вообщем, ещё бы чёрные очки-авиаторы и перед Вами Шварценеггер как живой. На голове красовалось что-то вроде лиловой шляпки. Непонятно зачем он её напялил, может, клещей боится, — подумал я. — Правда, на моей бабуле она бы смотрелась явно лучше. А завершала образ — спортивная сумка из кожзаменителя, из которой подозрительно торчал какой-то журнал. Может лучше на кинопробы пойти, — усмехнулся я. — А то такой образ пропадает.
— А что это за журнал в сумке? — недоумённо спросил я.
— Женский какой-то, — честно ответил Лёха, явно не ожидая подвоха.
— А мы что на пляж идем? Где читать-то собрался?
— Да он не для чтения, — сконфуженно ответил Лёха.
— Да? И для чего же? — недоумённо спросил я. — Не знал, что в женских журналах печатают голых баб.
— У меня в доме закончилась туалетная бумага, а ведь неизвестно, сколько мы в этом мире пробудем, — покраснел Лёха.
После такого очевидного ответа мы дружно рассмеялись. Отсмеявшись, Лёха спросил:
— Что дальше?
— Лёх, ты будешь смеяться, но в музей мы всё-таки пойдём, — ответил я.
Глаза Лёха заметно округлились. Было видно, что он всерьёз прикидывает свои шансы уместиться в лампе, втягивая свой отъетый пузик.
— Не волнуйся, в лампу лезть не придётся. Нам нужно забрать кольцо, в котором был заключен джинн. Дед отдал кольцо в музей, решив, что там оно будет в безопасности. Но я, как наследник, могу забрать его. Когда кольцо будет у нас, я произнесу специальные слова...
— Заклинание? — торжественным шёпотом спросил Лёха. Я выразительно посмотрел на книгу, мирно покоящуюся на книжной полке, «Гарри Поттер» разноцветными буквами пестрело название — теперь ясно, откуда Лёха черпает свои знания.
— Да, — таинственно ответил я.
Через полчаса мы стояли перед дверью музея. Дверь была заперта, и мы позвонили. Нам открыл сторож. Немного поупрямившись для вида, он выдал нам кольцо, сказав, чтоб мы с ним «ни-ни», никуда не выходили. «Ни-ни» было фактически единственным словом в его лексиконе. Бормоча своё любимое слово, он оставил нас одних в огромном зале музея. Забавно, быть одним в музее, — подумал я. — Но приключения зовут!
Из-за стекла своими мёртвыми глазами на нас смотрел неандерталец.
— Да..., — подумал я. — Неизвестно куда мы через минуту попадём. Может, ещё увидимся, — я подмигнул молчаливому неандертальцу, произнося заклинание: владыки Мазандерана, добрейшие сыны Сулеймана, прошу Вас, перенести меня, Артёма ибн Антона и друга моего Алексея ибн Владимира в мир величайших повелителей хаоса — джиннов.
Лёха сосредоточенно стоял чуть поодаль, видимо не до конца веря в успех нашего предприятия.
Через минуту всё закружилось.
Вы когда-нибудь погружались под воду? А надолго? Доплыв до дна, Вы пытаетесь всплыть: каждое следующее движение дается всё с большим трудом, каждый следующий рывок — маленькая победа. В какой-то момент Вы понимаете, что вода вот-вот проберётся в Ваши лёгкие. Вы чувствуете только тяжесть. Ещё немного, и Вы не выдержите. Вы в ужасе. Но страх придаёт силы, и Вы всплываете.
Я закашлялся и упал на колени. Я судорожно дышал. Дышал! Какое же это счастье дышать.
Только в голливудских блокбастерах герои с лёгкостью перемещаются из мира в мир, попивая кофеёк и, закусывая свежей булочкой, — подумал я. — А вот на деле...
Рядом, не шевелясь, валялся Лёха. Я огляделся по сторонам: мы явно были в пустыне.
На мой взгляд, эта пустыня, как и положено обычной среднестатистической пустыне, была достаточно однообразна. Ветер, солнце, и жара. От слепящего солнца мои глаза начали слезиться.
Жаль, что наш новоиспечённый «Рембо» не прихватил тёмные очки, — грустно подумал я.
А с шапкой он хорошо придумал, — я злобно посмотрел на мирно посапывающего Лёху. — Ему-то головку не напечёт!
Лёха застыл в прежней позе, обеими руками обняв сумку и нежно причмокивая губами. Видимо представляет Марину, — подумал я, вынимая из сумки «туалетный» журнальчик.
— Мама, я хочу к маме, — завопил Лёха, когда я шлёпнул увесистым журналом по его голове. Эффект был достигнут — он очнулся.
Лёха поднялся, и стал с любопытством озираться вокруг. Взгляду не за что было зацепиться: каждый песчаный бархан был похож на предыдущий, гребни песка вздымались один за другим, похожие на сонные океанские волны. Высвеченное зноем небо безжизненно ослепляло светом, лишая пустыню остатков красок. Застывшая монотонность пустыни время от времени нарушалась движением песка, струйками стекающего с вершины бархана, потом все опять замирало в сонной неподвижности. Дополнял картину одиноко стоящий кустик чахлой зелени неподалёку от нас.
Мы переглянулись, и Лёха озвучил мысль, которая невольно закралась в мою голову:
— Может пора домой?
Солнце продолжало слепить, становилось всё жарче, и я сам уже начинал скучать по зимней прохладе. Поэтому я поспешно полез в карман за кольцом. Мои пальцы судорожно шарили в недрах моих карманов: старый билетик из кино, помню, как мы с Анькой целовались в последнем ряду весь сеанс; ключ — интересно, что он открывает; влажные салфетки — гигиена, прежде всего; и ...презерватив. Одним словом, мои карманы с лёгкостью могли составить конкуренцию любой женской сумочке по количеству ненужного барахла. Там было всё — всё кроме противного колечка.
— У меня дырка, кольцо, наверное, выпало, — упавшим голосом сказал я, нащупав маленькую дырку в кармане — Но я далеко не отходил, поэтому надо искать его на земле около нас!
Под ногами блестел песок, мешая нашим поискам.
Я посмотрел вдаль, заметив, как Лёха настороженно всматривается в линию горизонта. Оттуда с немыслимой скоростью приближались две тёмные точки, постепенно приобретая чёткие очертания.
— Вот попали, — только и успел прошептать Лёха, как двое уже стояли перед нами.
Их можно было с натяжкой принять за людей, если бы они стояли на земле. Но они парили. Их тела не касалось земли, отливающая синевой кожа, переливалась на солнце, секиры радостно поблёскивали, а сами они спокойно смотрели на нас. У них были большие и тяжёлые руки, а в серьёзных глазах читалась внутренняя сила. Короче говоря, когда они появились, мне захотелось исчезнуть отсюда, причём как можно скорее.
— Это что и есть джинны? — тихо прошептал Лёха.
— Видимо так! Сделай лицо попроще, они должны понять, что у нас нет дурных намерений, — шёпотом ответил я.
Джинны безмолвно взирали на нас сверху вниз.
— Э...здрасьте! Мы пришли к Вам, о достопочтимые сыны Аллаха, с миром! Мир вашим лампам! — я склонился в импровизированном поклоне.
Джинны продолжали смотреть на нас, а потом разразились хохотом чудовищной силы.
— Интересные человечки, зачем эти пафосные речи? — сказал джинн покрупнее. По его величественному голосу, было ясно, что он тут главный.
— Я подумал, что надо быть вежливым, — заискивающе улыбнулся я.
— Вежливость это смертоносное оружие, — снова засмеялся джинн.
— А откуда это Вы тут взялись? — второй джинн подозрительно смотрел на нас.
— В гости зашли, — решил вставить слово Лёха.
— Да? И как Вы сюда попали?
Мой взгляд нервно шарил по песку, в надежде отыскать злосчастное колечко. Быть может, Аллах сжалился надо мной, и я смог различить его сияние среди искрящегося песка. Только я прикинул шансы схватить кольцо, как Лёхе приспичило поддержать беседу:
— Да через портал...колечко у нас есть, — доверительным тоном сказал он.
Джинны переглянулись. Главный из них тоже увидел кольцо. Мы одновременно кинулись к нему, но я не сумел схватить кольцо.
— Так и что это у нас?! Редкое колечко, Повелитель будет рад, — задумчиво произнёс джинн, крутя кольцо в руках.
— Эй, это наше..., — я храбро кинулся на джинна, в надежде заполучить кольцо. Но я прошёл сквозь него, как будто передо мной ничего и не было, упав на землю. Я поднялся, отплёвываясь от песка. Наверное, забавную картину мы собой являли: Лёха в лиловой шляпке и журналом в руках, и я — вытрясающий песок из всех щелей.
— Господа Вам придётся пройти с нами по обвинению в межмировом шпионаже, — сказал джинн.
— А если мы не пойдем? — тихонько заикнулся Лёха.
Джинн посмотрел на нас, его взгляд не сулил ничего хорошего.
— Ладно, мы согласны, — Лёха сразу понял глупость своего вопроса.
Главный джинн вальяжно щёлкнул пальцами и перед нами возник верблюд.
— А нам бы ещё одного, — Лёха посмотрел на одиноко стоящего верблюда.
— А это вообще не для вас. Это для улик, — ответил главный джинн, водружая Лёшкину сумку на спину зверя.
Нам повезло, что дорога не заняла много времени. Через полчаса нашему взгляду предстал дворец. Но нас, увы, провели не в его хоромы, а лишь в подвал. Хотя там было весьма уютно, не хуже чем в моей московской квартире.
— Подождите, когда нас выпустят?
— Куда вам спешить? — засмеялся джинн, захлопнув за собой дверь.
Мы остались одни.
— И что теперь делать? — жалобно занудил Лёха. — Приключения-приключения, миры чужие — тоже мне чудеса.
— Надо выбраться отсюда, потом найдём кольцо и свалим домой.
— И как нам это сделать? Дверь-то заперта, — Лёха демонстративно толкнул дверь.
В это время ключ повернулся, и в камеру вошла прекрасная девушка. Золотистые волосы волнами струились по её плечам, стройный стан облачен в розовые шаровары. Карие глаза искрятся весельем.
Она смотрела на нас с нескрываемым любопытством.
— Девушка...то есть джинн...мисс джинша, — произнёс покрасневший до кончиков ушей Лёха.
Она звонко рассмеялась — как будто сто колокольчиков пропели самую нежную трель.
— Меня зовут Шахнаре, — сказала она.
— Шахнаре, а джиншу твоего дедушки звали Шахнаме! Интересно тут у всех такие похожие имена? — оживлённо зашептал мне на ухо Лёха.
— Да её и звали Шахнаре, идиот! — так же тихо ответил я.
Шахнаре выжидающе смотрела на нас.
— Меня зовут Алексей, Лёша, — вспомнил о правилах хорошего тона Лёха. — А это, — он кивнул в мою сторону. — Мой друг Артём.
— Вот и познакомились, — Шахнаре загадочно улыбнулась. — Надеюсь, мы скоро подружимся!
— Было бы замечательно, — Лёха вожделенно смотрел на неё. — А знаешь, у деда Тёмы была знакомая джинша, которую тоже звали Шахнаре.
Я со всей силой наступил ему на ногу: вечно болтает всё подряд. Я, конечно, заметил, как он смотрит на нашу новую знакомую, но это же не повод всё рассказывать потенциальному врагу. Лёха не обратил внимания на мой пинок, продолжая упражняться в красноречии.
Когда Лёха закончил рассказ, Шахнаре сказала:
— Спасибо, что напомнили мне чудесные минуты, проведённые с Кириллом сан Яковлевичем. Его доброту я не забуду никогда, — глаза Шахнаре увлажнились.
— Ты и есть джинн моего деда? — опешил я.
— Да, но Вам нужно выбираться отсюда, а то законы у нас...суровые, особенно в отношении людей.
— А почему именно людей? Разве джинн и человек не лучшие друзья? — невесело спросил я. — Или мы для вас: друг, товарищ и сытный обед?
— Люди слишком долго пользовались своей властью над нами, — погрустнела Шахнаре.
— Может, оставим праздные разговоры на потом! — примирительно сказал Лёха. — А сейчас будем выбираться отсюда!
— Я помогу вам вернуться в ваш мир, — сказала Шахнаре.
Она провела рукой по двери и та открылась. Мы, стараясь не шуметь, вышли на улицу. Смертоносное солнце уже село.
— Куда теперь? — спросил я.
— Кольцо увезли во дворец Великого владыки, значит, нам нужно отправляться туда, — сказала Шахнаре, устремив свой взгляд на восток.
— А это далеко? — грустно спросил Лёха, смотря на бесконечную линию горизонта.
— Ну, если сравнивать с понятными вам единицами, то примерно расстояние, которое нужно пройти, чтобы обогнуть Вашу Землю, — улыбнулась Шахнаре.
Лёха печально оглядел свои ботинки, думая о том, что нужно было не выпендриваться и надеть свои старые разношенные кроссовки.
— Хватайтесь за меня, — сказала Шахнаре.
Мы взяли её за руки. Они были гладкие и шелковистые, очень приятные на ощупь. Перед глазами всё закружилось и через минуту мы стояли перед огромным дворцом.
— Хорошо быть джинном, — подумал я. — Никакие московские пробки не страшны!
Лёха вожделенно смотрел на дворец. Наверно, представляет какого размера там кровати, — усмехнулся я. — И чем на них можно заняться. А с кем заняться он уже решил, недаром ведь так глупо улыбается нашей прекрасной проводнице.
— Слушайте меня внимательно, — прервала мои мысли Шахнаре. — Я отвлеку охранников, а вы тем временем проберётесь во дворец. Но нужно немного подождать — сейчас идёт священная молитва.
— А у вас тут даже молятся? — округлились глаза Лёхи.
— Конечно, — рассмеялась Шахнаре. — У наших миров очень много общего.
— Например? — спросил я. — Расскажи нам что-нибудь о вашем мире.
Шахнаре рассказала о правителях их мира, о том, как рождаются и к чему стремятся в своей жизни джинны. Пока звучал её звонкий голос, я думал о том, как же с ней легко и приятно.
— Нам пора, — резко оборвала свой рассказ Шахнаре — Я отвлеку охрану, а вы пройдёте во дворец. Кольцо должно находиться в комнате на втором этаже, вот ключ от неё.
— А ты откуда знаешь? — удивился Лёха.
— Я всё знаю, — загадочно улыбнулась Шахнаре.
Через минуту мы увидели, как она уходит вместе с охранниками. Мы открыли двери и прошли в богато украшенную залу. Изысканность и порядок властвовали во всём помещении.
Лёха поспешно стал заталкивать резной подсвечник в карман. Куртка жалобно пищала, но принимала в свои недра всё новые предметы. Лёха, с удовольствием обчистил бы всю залу, если бы я не потащил его наверх.
— Ах ты, маленький воришка, — прошептал я.
— Мы не в нашем мире, так что это нельзя считать преступлением! — ответил Лёха. — А мне надо подправить своё финансовое положение, подпорченное Маринкиной норкой.
— Тоже мне, нищий, — фыркнул я. — У самого дом как дворец!
— А вот мне действительно финансы не помешают, — подумал, запихивая в рукав элегантный золотой портсигар.
Повернув ключ, мы очутились в красивой комнате. Обыскав её вдоль и поперёк, мы так и не нашли кольцо.
Тут дверь открылась, и перед нами предстали наши старые знакомые. Лица джиннов не сулили нам никаких благ.
— Давно не виделись, — промямлили мы хором.
— Пойдемте вниз, Владыка уже ждёт вас.
Нас ввели в залу. Главный джинн произнёс:
— Вы будете разговаривать с правителем один на один, но не делайте глупости. Мы рядом.
Честно говоря, не знаю как Лёха, но я и не собирался. Да и какие глупости мы могли совершить? Захватить короля джиннов в заложники, грозясь стукнуть по башке подсвечником, притыренном Лёхой? Тоже мне шутники! — с досадой подумал я. — Мне захотелось оказаться сейчас в уютной московской квартире. Я был готов даже заплатить за злосчастный половичёк. Вообще-то он совсем не злосчастный, а милый и опрятный, и жильцы должны ценить оказанную им честь — вытирать об него ноги!
Повелитель джиннов встретил нас, восседая на массивном троне. Когда нас ввели, он поднялся и шагнул навстречу, мне даже показалось, что он сейчас подаст свою руку для крепкого рукопожатия.
Он пристально изучал нас. А мы — его.
От владыки исходило умиротворение и спокойствие. Длинные светлые волосы ниспадали косым пробором, лицо узкое, чуть вытянутое, нос великоват, на подбородке маленькая бородавка. Но в целом он производил благоприятное впечатление.
— Называйте меня Владыкой, господа, — сказал джинн.
— Ар..., — не успел закончить я.
— Я знаю, кто вы, — прервал он. — А вот что мне с вами делать?
— Казнить нельзя — помиловать, — решил сострить Лёха.
Не уверен, что джиннам понятен наш тонкий национальный юмор, — я скептически посмотрел на друга.
— Пора кормить зверушку, — сказал правитель, косясь на зверюгу, представляющую смесь льва и медведя. — Увести их!
— Да у них тут чернобыль, — подумал я, оглядывая «зверушку».
— Подождите, давайте лучше журнальчик зверушке отдадим, — закричал Лёха, доставая увесистое чтиво из-под подмышки. — Целлюлоза очень полезна для пищеварения!
— Журнал? — глаза правителя алчно блеснули. — Его нужно сохранить — читать у нас совершенно нечего. Наши писаки сочиняют только про политику и природу. А что может быть скучнее?
После этих слов «зверушка» издала грозный рык, видимо опасаясь лишиться обеда.
Под рёв чудовищного зверя в комнату вбежала Шахнаре.
— Повелитель? Их нужно отпустить!
— Уж пошутить нельзя! Я и не собирался кормить зверушку этими дохляками, — рассмеялся джинн, — У неё же потом несварение будет!
— Ну, мы пойдём! Спасибо за тёплый приём, — я решил воспользоваться ситуацией и удалиться подальше от голодной «зверушки».
— Идите, — джинн отдал кольцо. — Если что милости просим в гости!
— Лучше уж вы к нам, — прошептал я.
Мой Мадагаскар тоже не промах — кого хочешь сожрёт, — я вспомнил своего таксика. — Так что радушный приём обеспечен!
— Стойте! — Владыка окликнул нас, когда мы уже были перед дверью.
Он передумал нас отпускать — тревожно екнуло моё сердце.
— Журнальчик — то оставьте!
Я поспешно отдал ему настольную книгу московских модниц, и мы вышли во двор.
Звезды весело поблёскивали на небе, а Шахнаре печально смотрела на нас.
— Что тебе будет за то, что помогала нам? — тихо спросил Лёха
— Ничего, — ответила Шахнаре, — Я — дочь Владыки. Никто и не собирался вам ничего делать, просто подумала, что вы не захотите со мной общаться, если узнаете кто я.
— Шахнаре, какая же ты глупышка, хоть и можешь всё на свете, — сказал Лёха.
— А хотите, я ваши заветные желания исполню? — встрепенулась Шахнаре.
— А можно их на будущее приберечь? — спросил я.
— Конечно, можно, — застенчиво улыбнулась наша попутчица.
Настало время прощаться. Мы обнялись.
Через минуту, всё поплыло перед глазами, и мы снова оказались в музее. Я подмигнул неандертальцу — а вот и мы.
Мы вернулись домой к Лёхе.
Кольцо переливалось в полумраке комнаты.
Мы разлили по стаканам остатки коньяка.
— За исполнение желаний! — громко изрёк Лёха.
— За исполнение нашего желания! — мы загадочно посмотрели на кольцо и переглянулись.
Журнал, оставленный Владыке хоть и толстый, но не бесконечный. Нельзя же оставлять короля в неведении модных тенденций, — улыбнулся я.
Кольцо у нас, а это значит, что мы ещё вернёмся.
Татьяна Мартынова © 2007
Обсудить на форуме |
|
