|
КМТ
 Учебники:
Издатели:
Ссылки:
|
Конкурс короткого рассказа Вячеслав Мокряков © 2007 Собачья Царевна Никогда не пытайтесь срезать в Москве дорогу! Даже по проезду, указанному на карте, даже если по нему до цели — пять минут. Не умничайте и поезжайте, как все, на автобусе шесть остановок. Иначе рискуете обнаружить вместо прохода к вожделенной улице глухой забор.
— Вот чёрт... — я с тоской смотрел на гофрированное оцинкованное издевательство. За ним в каком-то полукилометре находился нужный мне Тарный проезд.
Идти обратно к «Кантемировской» не хотелось. Во-первых, потеря времени. Во-вторых, не люблю автобусы. В-третьих (и в-главных), повернуть назад означало поражение в моей маленькой личной игре с Мегаполисом: я пытаюсь добраться до цели тем путём, каким хочу, а он пытается помешать мне.
Судя по карте, неподалёку текла речка Чертановка. Вряд ли и её перегородили. И правда, перед оврагом забор сворачивал, оставляя место для теплотрассы. Рядом с трубами в траве бежала тропинка. Вперёд! Настроение поднялось, небо прояснилось, ласковый июньский ветерок путался в волосах — жизнь хорошела с каждым шагом.
Глухое рычание приморозило ноги к земле. Трава под трубами зашевелилась, и на тропинку лениво выбрел кудлатый кряжистый волкодав. За ним появились пегий «дворянин» с драным ухом и тощая, кожа да кости, овчарка с висящими сосками. Чёрт, у неё потомство где-то рядом. Кажется, я попал.
— Тихо, тихо, свои, — попытался я успокоить собак, но, похоже, мои увещевания не действовали.
Короткий свист обрубил рычание: вся троица мгновенно развернулась и исчезла в траве. На трубе сидела девочка лет пятнадцати. Чумазая, нечёсаная, в замызганном по самое не могу сарафанчике. Бродяжка. На коленях у неё пристроился бурый щенок, видимо, один из помёта тощей овчарки.
— Твои?
Девочка сидела, гладила щенка и меня игнорировала. Ну и ладушки.
И тут я вспомнил эту бродяжку.
На улице слякотный март нудил редким дождиком. Хмурые прохожие спешили по делам. Я сидел в столовой и жевал жареную рыбу с рисом.
К стеклу прижалась худенькая девочка в драной куртёшке. Рядом с ней на задних лапах стоял пёс-подросток. Две пары голодных глаз смотрели на едящих людей. Встретив мой взгляд, девочка и пёс отпрянули от окна и растворились в серой толпе. Но девочку я запомнил. И теперь был уверен — это она.
Захотелось отблагодарить её за то, что пропустила меня. Я достал из сумки свёрток, и тут же передо мной, ворча, возникла хвостатая троица. Девочка равнодушно смотрела на меня — мол, чего тебе ещё?
— Бутерброды. Ты, небось, есть хочешь?
Овчарка приблизилась, обнюхала пакет. Осторожно взяла и скрылась с ним под трубой.
Бутерброды девочка разделила между собаками, щенку досталось больше всех. Сама съела маленький кусочек хлеба — вся «Докторская» пошла телохранителям. Покончив с едой, девочка снова забыла обо мне, и псы исчезли в траве. Ясно. Аудиенция окончена. Тоже мне, царевна немытая.
-
Так я и прозвал её — Собачьей Царевной. В то лето я её встречал ещё дважды. Первый — рядом с Сухаревкой в переулке с потрясающим названием «Последний». Чумазая бродяжка бежала в сторону Сретенки в сопровождении двух тощих колли со свалявшейся шерстью. На фоне новых цветных офисов эскорт смотрелся столь дико, что праздные охранники и клерки лишь провожали его взглядом, роняя сигареты.
Второй раз я встретил её рядом с МГУ. Она с целой стаей расположилась прямо на газоне перед золотистой Библиотекой. Дворники и нервный милиционер топтались поодаль, не зная, как спровадить этот табор. Собаки — их было тридцать или сорок — игнорируя зрителей преспокойно занимались своими делами: чесались, с наслаждением извивались на травке, дремали под лучами августовского солнышка. Щенки азартно гонялись за хвостами. Но никто не отходил далеко от девочки. Что она делала там, внутри плотного круга мохнатых тел, я плохо видел. Кажется, перевязывала кому-то лапу.
Закончив, она поднялась. Огляделась. По-моему, она меня узнала — взгляд задержался на мне, губы тронула улыбка. А может, показалось. В любом случае, остальных она словно и не заметила. Царевна неспешно направилась в подземный переход, собачья свита шлейфом потянулась за ней. Через полминуты хвостатая процессия появилась на той стороне проспекта и, распугивая студентов и преподавателей, скрылась среди деревьев университетского парка.
-
— Ну, вот и всё. Давайте покажу вам, как пользоваться базой.
— А... Я всё равно не буду. Анжелка сама разберётся.
Клиент попался раритетный. Малиновый пиджак, золотая цепка, короткая стрижка — все атрибуты лубочного «нового русского» из анекдота. Только что пальцы не гнёт. И зачем ему лицензионная база по законодательству?
— Ну, тогда всего хорошего. Наши телефоны у вас есть, если что, звоните. По поводу обновления вам позвонят на днях.
Ну что ж. Все заказы выполнены, можно и домой.
— Не подскажете, как отсюда побыстрее до метро добраться? — спросил я и лишь потом осознал нелепость вопроса: вряд ли «новый русский» пользуется метро. Тем не менее, он знал.
— А... Вот смотри, — подошёл он к окну, — вон там выйдешь на Партизанскую, по ней, значит, налево, до перекрестка. Там кинотеатр будет, а рядом метро.
Вид из окна был — чудо. Прохладный сентябрьский день наполнял пространство светом и покоем. Клёны уже пожелтели, но ещё не спешили укрывать асфальт золотым ковром. Двор старого дома был пуст, только бабулька выгуливала персикового пуделя.
— Вот зараза! А ну пошла отсюда! — вдруг заорал клиент, глядя куда-то вниз. Под окном обнаружился новенький черный «BMW». А рядом с ним — тонкая девичья фигурка. Надо же, Собачья Царевна. Замарашка крутилась возле машины, заглядывала под неё. Странно, что она без своих псов.
— Эй, убогая! Только тронь мой бумер хоть пальцем! — благодушие слетело с «нувориша», он оскалился, едва ли не рычал.
Бабулька явно не симпатизировала владельцу иномарки, но чумазая бродяжка тоже сочувствия не вызывала. Не зная, на чью сторону встать, она каждого одарила строгим взглядом и, подтянув пуделя поближе, направилась в сторону подъезда. Вдруг девочка наклонилась и нырнула под автомобиль.
— Твою... — побледнел «нувориш», — Урою сучку! — и бросился к выходу. Я схватил сумку и — следом. Три лестничных пролёта, крыльцо, двор. Бугай рывком выдернул щуплое существо из-под бумера и бросился осматривать машину. Девочка, пошатываясь, поднялась. Из ободранной щеки сочилась кровь. К груди она обеими руками прижимала лопоухого щенка.
— Что ты там делала?! Чего тебе надо было?!! — налетел бизнесмен на Царевну, тряся её, как куклу.
— Оставьте её, она глухая, вы же видите, — попытался я образумить разбушевавшегося бугая.
— Чего?! А если б с машиной что? Я за неё ещё не расплатился!
— Девочка просто доставала щенка.
— Щенка?! — не зная, куда бы выплеснуть злость, парень выхватил кутёнка и отшвырнул в сторону. Тот врезался в стену гаража и, коротко взвизгнув, затих.
Долгую секунду мы растерянно смотрели на неподвижное тельце. А потом амбал вдруг сложился, держась за живот. Царевна налетела на него ураганом кулаков. Кое-как здоровяк сумел поймать её за голову и так удерживал на безопасном расстоянии.
— Уймись, психованная! Говорил же, урою! Да пошла вон! — он оттолкнул бродяжку, и та растянулась на земле. Но тут же вскочила и снова кинулась в бой. Удар наотмашь, — и девушка влепилась в тот же гараж и осела рядом со щенком. На стене осталось красное пятно.
Я присел рядом, не представляя, что делать в такой ситуации. Чёрт, скорую же надо. Я вынул мобильник, но этот гад пискнул и отключился.
— Сама напросилась, — бормоча, бугай заковылял было к подъезду, но остановился. На ступеньках щерился персиковый пудель. Старуха пыталась затащить его в подъезд, но пёс словно прирос к крыльцу.
— Бабка, убери шавку от греха подальше. Хватит с меня на сегодня собак!
Старуха задёргала поводок с удвоенной силой. Пудель не сдвинулся.
За спиной кто-то зарычал. Я обернулся — волкодав, овчарка и «дворянин», те самые, медленно наступали на обидчика. Бизнесмен изменился в лице, ринулся в подъезд. Но пудель уцепился за ногу, и бугай, матерясь, грузно повалился на ступеньки. Псы бросились на него. Полетели малиновые клочья.
— Вызывайте скорую! — крикнул я бабке. Та поняла, бросила поводок и скрылась в подъезде. А с улицы спешили всё новые псы.
Худенькая ладонь сжала мои пальцы. Я взглянул на Царевну, она смотрела на меня. У неё серые глаза, отметил я зачем-то. Девушка улыбнулась и вдруг сдавила руку до хруста. Я чуть не взвыл, но ладонь тут же разжалась. Голова Царевны безвольно повисла.
— Что с ней? — спросил тонкий голосок.
— Что?
Лопоухий щенок был жив. Он приподнялся и, подволакивая заднюю лапу, подполз к Царевне. Ткнулся носом в её ладонь, лизнул. Повернул мордочку ко мне.
— Её нет? — проговорил он. — Её больше нет?
Не знаю, почему я тогда не удивился. Всё было каким-то нереальным, как во сне. Если она как-то общалась с собаками, то почему, в самом деле, и я не могу?
— Стойте! — крикнул я. Стая разом повернула ко мне морды, испачканные в красном. — Оставьте. Даже если загрызёте его насмерть — всё равно её не вернуть.
Безумные глаза остывали, наполняясь отчаянием. Собаки окружили девушку, толкали мордами, пытались приподнять, поставить на ноги. А потом разом вскинули морды и завыли: «Её нет! Её нет! Её нет!»
На крыльце снова появилась бабулька. Белая, как мел, смотрела на воющую стаю, на стонущего бизнесмена. За ней маячили лица соседей. Похоже, я тут не нужен.
Мы шли по улице. Лопоухий прижался к моей груди и беззвучно плакал. Повсюду — на тротуарах, в подворотнях — сидели собаки и выли. «Её нет!» Лабрадоры, болонки, спаниели, дворняги. «Её нет!» Люди пробирались мимо воющих псов по стенке, тянули поводки, кричали на них. Бесполезно. «Её нет!»
-
Бизнесмен всё же выжил — ему сделали четыре пластические операции и наложили больше сотни швов.
Меня теперь никогда не трогают собаки. Напротив, нередко они сопровождают меня в путешествиях по Москве и окрестностям. Я делюсь с ними едой, они рассказывают, как быстрее добраться до нужного дома.
Хромка теперь живёт у меня. И ещё пять собак. По вечерам я читаю им вслух. Больше всего Хромка любит Сетон-Томпсона и Даррелла. А ещё мы подумываем о том, чтобы создать собачий приют.
Вячеслав Мокряков © 2007
Обсудить на форуме |
|
