|
КМТ
 Учебники:
Издатели:
Ссылки:
|
Конкурс короткого рассказа Степан Кайманов © 2007 Плакала свеча Июльское солнце мазало блеском стекла пятиэтажек, сверкало в сохнущих лужах; щурились глаза, нагревалась макушка. С ближайшей дороги доносился шум машин; во дворе голосила ребятня. Хотелось ледяного кваса.
— А ну тормози, салага! — недобро прокричали издали.
Юрка остановился, но оборачиваться не стал. Незачем было оборачиваться, незачем было проверять, кого там окрикивают. Конечно, его. Зуб можно дать, что его. Эх, не успел немного, огорчился Юрка, поглядывая на угол дома. Шагов двадцать осталось, а там уж... Надо было с другой стороны огибать.
За спиной глухо и торопливо шлепали ноги. Похоже, бежали двое. Звуки стали четче. Наконец, стихли, почти одновременно.
— Эй, толстый. — Голос был другим, но таким же разбойничьим.
И вовсе он не толстый, просто кость широкая и лицо круглое.
Крепко сжимая пакет с пустой пластиковой бутылкой для кваса, Юрка повернулся. И оскорбился, хотя виду не подал. Ничего себе, салага. Себя-то в зеркало видели, а?! Небось, тоже лет по двенадцать каждому.
По ту сторону сверкающей лужи стояли двое светловолосых пацанов. Оба стрижены коротко, оба одеты по-простому, в коротких ярких шортах да футболках, на ногах — расхлябанные, потертые сандалии. Один ниже его на полголовы, другой, тот, что с заметным шрамом над бровью, настолько же выше. Похожие лицами и взъерошенные, как купающиеся в лужах воробьи.
— Ты в квартиру бабы Маши переехал? — с прокурорским тоном спросил тот, что со шрамом.
— Я, — ответил Юрка тихо.
— Да не ссы, не обидим, — сказал другой.
И Юрке стало легче. Он выпрямился в полный рост, расправил мокрые от пота и сжатые в кулаке ручки пакета, взял его по-человечески, как говорила мама.
— Пойдем, побазарим, — предложил тот, что со шрамом, и Юрка кивнул.
Бабки еще с утра оккупировали лавки, так что «базарить» пошли на ближайшую ограду. Сели.
— Андрей, — назвался тот, что со шрамом. — А это братан мой, Кирюха.
— Юра.
Обменялись рукопожатием.
— Ты как насовсем или на время? — спросил Андрей.
— Насовсем, — кивнул Юрка.
— А раньше где жил?
— На Садовой.
— А-а, — с непонятной брезгливостью протянул Андрей, словно «Садовая» была не одной из городских улиц, а какой-нибудь захудалой деревенькой. — Ночевал уже? У нас?
— Три раза.
— Призраков видел? — спросил Кирюха, почему-то без ухмылки.
Юрка невольно заулыбался, но, заметив неодобрительные взгляды собеседников, состроил серьезную мину. На всякий случай до боли прикусил нижнюю губу.
— Зря угораешь. — Андрей покачал головой. — У нас тут почти каждый призраков видел.
Разыгрывают, подумал Юрка. Новенький — вот и разыгрывают.
— Крещеный? — поинтересовался Андрей.
— Нет, — с удивлением ответил Юрка. — Отец говорит, что религия — это то же рабство, пережиток прошлого.
— Как дам в бубен! — Обиженный Кирюха внезапно поднял кулак, но сразу опустил, под осуждающим взглядом брата.
— Окрестись, — предложил Андрей. — Да поскорее. Иначе покоя не будет.
Юрка промолчал.
— А кошка есть? — продолжал допрос Андрей.
— Нет.
— Заведи, — посоветовал он. — Обязательно. Они их ужас как боятся.
Юрка нерешительно кивнул и даже не стал уточнять, кем были эти самые «они». Об аллергии промолчал, еще зачислят в лохи, и пиши-пропало.
— Кстати, батя у тебя — кто?
— Философ, — озадаченный дурацкими вопросами и советами ответил Юрка. — Философию преподает в институте, — поправился он.
— А мать?
— Врач, — ответил он и замер, посматривая на братьев.
Оба злыми взглядами таращились в одном направлении, точно и впрямь увидели надоевшего призрака. Юрка нерешительно повернул голову. Конечно, никаким призраком там и не пахло, к ним со стороны дороги шагал чернобородый мужчина лет пятидесяти — сущий Карабас-Барабас. Одет был по-летнему, но не броско; в густой лохматой шевелюре белела седина; большие темные глаза блестели на солнце. Под мышкой у Карабаса желтел небольшой сверток.
— О, идет, — почему-то с ненавистью произнес Андрей.
— Кто это?
— Сатанист, — ответил Кирюха уверено, вид у него был самый что ни на есть боевой.
— Из-за него у нас призраки, — пояснил Андрей. — В твоем подъезде, кстати, живет. На первом этаже. Вон его окно, покрывалом закрыто.
Юрка с изумлением увидел, как одна из старушек поплевала через левое плечо. Двое других перекрестились. До последнего момента он был уверен на все сто, что братья ему заливают, но теперь, при виде всполошившихся старушек, ему стало не до шуток. Пацаны могли набрехать, старушки без повода креститься бы не стали.
Карабас почти добрался до подъезда, когда из свертка, через дырочку, выскользнуло что-то длинное и мутно-желтое. Эта была свеча — тонкая, как карандаш, совсем не похожая на те, что хранили дома родители. Она почти беззвучно упала и немного прокатилась по асфальту.
Чернобородый незнакомец поправил сверток, воровато огляделся и, подобрав упавшую свечу, скрылся в подъезде. Ни на старушек, ни на них он не обратил никакого внимания.
— Говорят, каждую ночь свет жжет, до самого утра, — сказал Андрей и со злой ухмылкой добавил: — Боится, что в темноте черти под землю утащат. Ничего, завтра мы ему устроим. С нами пойдешь?
— Куда? — не понял Юрка.
— К нему. — Андрей вынул из кармана серебристый ключик. — Вот, и ключ имеется. Обронил недавно, а замок не стал менять.
— А он? — Юрка кивнул на окно.
— Завтра понедельник. До десяти вечера дома не будет. Проверено.
— Почему именно — завтра?
— Свет ближе к ночи отрубят во всем районе.
— Откуда знаете?
— Батя сказал. Он у нас энергетик.
— А делать чего?
— Свечи заберем. Пусть потом без них и без тока попляшет, — ехидно заулыбался Андрей. — Или очко заиграло?
Юрка молчал. В чужую квартиру забираться совсем не хотелось и тем более что-то там брать. А отказываться было никак нельзя. Чмырить начнут.
— Так пойдешь или нет?
— Пойду, — с мученическим смирением ответил Юрка.
— Философ — мужик. — Андрей похлопал его по плечу. — Утром зайдем. Надо все обдумать.
Братья поднялись и торопливо ушли. Юрка еще некоторое время сидел, поглядывая на окно, плотно занавешенное выцветшим покрывалом, потом поплелся за квасом. Мрачное настроение немного поднимало новое прозвище. Философ — это вам не Жиртрест.
***
Наступило завтра. Спалось Юрке дурно. Тени превращались в призраков, мерещилась покойная баба Маша; казалось, что кто-то шебаршится и тяжело дышит под кроватью, глядит из темных углов. Пришлось включить ночник и накрыться с головой покрывалом. К счастью, призраки так и не появились, но не выспался Юрка страшно. Заснул под утро, оттого ближе к вечеру сморило так, что едва держался на ногах. Постоянно зевал. Поэтому, когда пришел тот злополучный час, ему уже было совершенно начхать, что они пытаются забраться в чужую квартиру. Все время клонило в сон.
Андрей снова постучал в дверь Карабаса. Прислушался, огляделся и слегка подрагивающей рукой сунул ключ в замочную скважину. Юрка сделал вид, что этого не заметил.
Щелкнуло. Андрей приоткрыл дверь и сказал севшим голосом:
— Хозяева, есть кто дома?
Не отвечали. Из прихожей тянуло дымом.
— Кирюха, стой на шухере, если что — стучи, — указал Андрей и открыл дверь пошире. — На крайняк в окно вылезем.
Окунулись в полумрак. Андрей спешно закрыл дверь, затем прокрался по тесной прихожей и с опаской заглянул в зал.
— Эй, Философ, иди, позырь. — Глаза его внезапно округлились.
Признаться, Юрка собирался увидеть иное. Красный круг с пятиконечной звездой на полу, шипящего при виде незваных гостей черного кота и банки с кровью на полках. Остатки страха испарились.
Повсюду желтел воск. Свечей в зале было больше, чем в церкви. Стояли они и на подоконнике, и перед иконами, особенно много их было на полу. Оплавленные практически до основания и совсем еще новые. Сквозь дырочки в повешенном покрывале пробивались лучи света, густо плавала в нем пыль. Стенки шкафа снизу доверху были оклеены страницами с мелким текстом, они же висели на стенах и даже потолке. На столе аккуратно, в два ряда, лежали спичечные коробки и разноцветные зажигалки.
— Ну и как ты собираешься их вынести? — зевая, поинтересовался Юрка.
— Х-м-м, — задумался Андрей.
— Может, лучше спички заберем?
— А ты — голова! — похвалил Андрей. — Давай, проверь на кухне и в туалете. Эти возьму я.
Без особого энтузиазма Юрка побрел на кухню, слушая, как Андрей роняет собранные в спешке зажигалки. Спасть хотелось невыносимо.
***
Наконец-то под его, Юркиным, телом лежала кровать. Стучать Кирюхе так и не пришлось, кража во имя спасения жильцов прошла успешно. Карабас остался без единой зажигалки, без единой спички.
Юрка сладко зевнул и в который раз поглядел на горящий ночник. Глаза закрывались сами собой, но любопытство размыкало тяжелые веки. Снова и снова.
Когда же ты, гад, потухнешь, подумал он и увидел, как красный огонек моргнул и исчез в темноте. В тот же миг за стеной кто-то испуганно вскрикнул; почему-то закачалась, как лодка в неспокойной воде, кровать; затрещали стены.
— Мама! Папа! — заорал Юрка, хотел было выскочить из комнаты, да не успел.
Что-то тяжелое и колючее сложилось над ним шалашиком, больно ударило по рукам, и по ногам — сдавило со всех сторон так, что трудно стало дышать. Ослабленными руками Юрка вцепился в простыню и понял, что падает. Вместе с разбитой кроватью. Вокруг все громыхало и скрежетало; во рту стоял привкус крови; на мокрое от слез лицо безостановочно что-то сыпалось.
Потом пришла непроглядная тьма. Смертельно тихая и долгая...
***
Юрка очнулся от голосов. Было темно, душно и страшно. Хотел позвать на помощь, но не было сил; пыльный воздух приходилось глотать совсем понемногу. Сперва сложно было понять кто, что и где говорит. Затем слова стали яснее, но все равно сюда, во тьму, пробивались с большим трудом.
— Причину установили?
— Нет. Да и будет ли она? Чертовщина, ей-Богу. Просто взял и рассыпался, как карточный домик. Поневоле во всякую чушь поверишь.
— В смысле?
— Тут и раньше разная хренотень творилась. Еще при строительстве. На могилах же дом стоит. Вернее, стоял.
— А выжившие?
— Пока один. Выскочил за минуту. Вон сидит. Бородатый.
Карабас — он... оберегал, ужаснулся Юрка. И опять ухнулся в густой мрак. Степан Кайманов © 2007
Обсудить на форуме |
|
