|
КМТ
 Учебники:
Издатели:
Ссылки:
|
Конкурс короткого рассказа Slava ledovsky © 2007 Happy nation Чумазые пальцы с перекрученными ороговелыми в когти ногтями тянулись из глубины старого, в потеках и царапинах, зеркала. Над ними ненавистью горели выпученные глаза в красных кровавых прожилках. Косой шрам над изломанной левой бровью бугрился наросшим диким мясом. Всколоченная папахой шапка волос исчезала в ночи. Из мрака зазеркалья выступили только кисти рук и верхняя часть лица, и мнилось, что к беззащитному горлу стремится нечто, имеющее продолжением не человеческое, но змеиное тело. Длинные пальцы ухватили гортань, когти впились в кожу, давя кадык, и Александр в очередной раз вырвал себя из липких лап кошмара. Эти сны продолжались уже вторую неделю, и бессильными оказались как опытные психологи и новые лекарства, так и срочно мобилизованные экстрасенсы. Никогда глава страны не видел такого лица и не встречал ничего подобного этому чудовищу, больше всего похожему на колдуна-полузверя из древних легенд. Снова встал утром невыспанным, разбитым и потому за очевидные или надуманные огрехи срывал неудовольствие на подчиненных. Было ли все происходящее обязательной платой за право распоряжаться жизнью многих, либо сказалось напряжение нелегких лет восхождения к власти и управления державой, не имело значения. Как и его предшественник, президент был не против даже и досрочно сложить с себя полномочия. Главной задачей был выбор достойного преемника. Один из претендентов находился в его кабинете.
— Сан Саныч, — по старой привычке в разговоре наедине экономя на слогах, министр пытался донести до начальника тревожащую его проблему, — Десов говорит, что сто миллионов за «Альянс» это очень много. Фирма стоит не больше десяти. Если дадим хотя бы месяц, он собьет цену как минимум пятикратно.
— Пал Палыч, — обращение по имени и отчеству в общение вдвоем означало крайнюю степень неудовольствия, — я с Кирсовым определился, что он в течение пары недель получает деньги и завязывает свои игры в политику. Если Десов не может нам помочь, пусть так и скажет, и мы обратимся к другому человеку. Полмесяца и сто миллионов, и ответ он должен дать в течение часа. Если нет, звоните Понину или Машову, проблема, как мы оба понимаем, в любом случае решаема. Все, Павел, работаем.
Отпустив министра, президент прошел в комнату отдыха, приказал себя не беспокоить и попытался задремать. После дневного сна часто болела голова, но зато не было изматывающих ночных кошмаров.
Уже в лифте Павел Павлович набрал известный не более десятку человек номер.
— Добрый день, Игорь. Конечно, не такой он уж и добрый, — сразу поправился министр, — САМ сказал, чтобы сто миллионов в течение полутора недель и без всякой торговли. Не хочешь помочь, твое дело, обратимся к другим. — Понимая, что разжевывает собеседнику и без того очевидное, добавил, — Но отношения с Ним и со мной у тебя тогда под вопросом, можешь по разным проблемам даже не обращаться, — выждал секунду и, не сомневаясь в ответе, спросил, — Ну, что решил?
— Да заплачУ я ему, — раздосадовано ответил самый богатый в стране человек, попытался объяснить, — Конечно, обидно в порядок переплачивать за не стоящий того актив, ну да ладно, — сходу, понимая, что теперь имеет на это право, спросил, — А с «Силовыми агрегатами» тенденция в чью сторону? Все же авиапромышленность у меня, не у Понина, к чему ему этот блок?
— Хорошо, порешаем, — сделал необходимую ответную уступку Павел Павлович, — значит, я докладываю, что в течение десяти дней ты проблему закрываешь?
— Да, — обреченно согласился Десов, дождался, пока министр отключится, и стал раздумывать, где выкроить деньги. Наиболее приемлемым путем был вариант сворачивания социальных программ или отказ от намеченного повышения зарплаты в его промышленно-финансовой империи, потому Игорь, не мешкая, набрал номер Генерального директора самого крупного завода.
— Не спишь, Олег Олегович? — обратился он к руководителю, которого очень ценил за фанатичную работоспособность и доскональное знание технологических и финансовых вопросов.
— Так это у Вас раннее утро, здесь уже рабочий день к концу, — бодро откликнулся директор, — Ой, чувствую, не с добром по такому времени звонишь.
— Так, Олег, — доверительно, как и всегда поступал в сложных моментах, перешел на ты олигарх, — Тут по очень важному делу деньги нужны, потому по твоему предприятию повышение окладов передвигаем на конец года.
— Да ты что, Игорь, мне руки выкручиваешь? — взвился директор, — мы же этот рост перед коллективом уже прокукарекали! Все знают, что на рынке по нашей продукции цены вверх лезут как бешеные, себестоимость держим на уровне, несмотря на удорожание электричества и комплектующих, прибыль каждый квартал в полтора раза больше, как я народу аргументирую?
— Надо, Олег, — терпеливо вздохнул олигарх, — поясни необходимостью инвестиций, ты же новые печи пускаешь? Кроме того, у нас зарплата в два раза выше средней по региону, куда от тебя люди денутся? Если кто уйдет, без труда новых возьмем, Маркса же читал? — добавил, показывая, что разговор может быть и более жестким, — По крайней мере, я у тебя социалку не трогаю. Ну, и по году по твоему бонусу отдельно дополнительно порешаем, — кинул напоследок кость, показывая, что вопрос решен и тема закрыта.
— Ладно, Игорь, — смирился с неизбежным Олег Олегович, добавил, чувствуя, что в данном случае имеется подобная возможность, — но руки ты мне выкручиваешь. По бонусу сколько добавишь?
— Достаточно, не обижу, — успокоил Десов, заканчивая разговор на мирной семейной ноте, поинтересовался домашними и семейными проблемами директора, пообещал решить вопрос с устройством его сына на приличную должность в кэптивный банк и отключил связь.
Олег Олегович распорядился о вызове машины, но сразу садиться не стал, а прошелся по только что выпавшему мягкому хрусткому снежку, слепил комок, бросил в стенд с брендом компании, не попал, чему дополнительно расстроился. Впрочем, новость о дополнительных личных премиальных и устройстве судьбы непутевого отпрыска компенсировали осадок от неприятного разговора, да и погода баловала. Ночью мороз дожимал до тридцати, но к полудню солнце прогревало крыши до первой капели, и сердце невольно радовалось синему небу и льющемуся с него теплу, скорой весне, запаху оживающей земли.
— Как, Олег Олегович, с повышением окладов? Из бухгалтерии слухи, что вроде на четверть утвердили? — желая сделать шефу приятное обсуждением самой горячей и долгожданной новости, спросил шофер, что ездил с ним уже более полутора десятка лет.
— Языки оборвать вашей бухгалтерии, — раздраженно отреагировал директор, смилостивился, пояснил, — только что с Хозяином говорил. Не будет повышения. Самое лучшее, к концу года. Как сказал главный акционер, кому не нравится, пусть уходят, никого он держать не будет, — продолжил полушуткой, — ни тебя, ни меня.
— Ясно, — обескуражено потянул голосом шофер, — а у меня сын поступает. Тридцать штук по году нужно. Как раз на эти деньги рассчитывал.
— Напишешь мне заявление, матпомощью получишь, — буркнул директор. Давнего и ставшего другом сотрудника обижать не стоило, а небольшая сумма легко выкраивалась за счет уменьшения статьи по летнему отдыху детей, — Ладно, Петя, поехали.
— Спасибо, Олег Олегович, — прочувствованно поблагодарил шофер и, понимая настроение директора, всю оставшуюся дорогу молчал. Только высадив шефа, Петр дал волю своим эмоциям, зло ударил ладонями рук по рулю, газанул так, что задержавшийся на крыльце особняка директор недовольно покрутил головой от такого обращения с дорогой машиной и вытащил сотик, чтобы сделать внушение шоферу. Но передумал.
— Тридцатник за год вместо повышения окладов на десятку, козлы, сами деньги ни за что гребут, — матерился Петр, выворачивая «Лексус» на платную стоянку. — Это значит, накрылась поездка в Канаду, да и по ремонту квартиры поджаться придется, суки.
В подъезде опять сломался кодовый замок, и уже слегка попахивало мочой. «Одно к одному, проходной двор сделали, блин», — распаляя себя, раздражался шофер, подымаясь по широкой лестнице на третий этаж родной «сталинки». Тошнотворный запах аммиака и гниения усилился. Уже поворачивая ключ, Петр услышал шевеление вверху на технической площадке. Поднялся еще на марш и увидел сваленную в угол перед закрытой дверью на чердак кучу тряпья, над которой возвышалась голова в рваном треухе.
— Так, что это еще у нас, млять? — полухрипом начал Петр, не спеша подымаясь к бомжу, — Ты что здесь гостиницу устроил? Еще и нассал, сука?
— Это не я, — торопливо солгал бродяга, — это было...
— А ну пошел отсюда, скотина, быстро, пока тебе ряху не раскроил! — проревел шофер. Брезгуя даже подошвой ботинка касаться бомжа, пнул стенку рядом с его головой, и бродяга клубком метнулся к лестнице, скатился по ней, далеко внизу грохнул стальной дверью.
— Гад, что я ему сделал? Переночевал бы тихонько и утром ушел, от них бы не убыло, — захлебываясь слезами, бормотал Кепарь. По фамилии его называли только в милиции да в спецприемнике, а по имени и тем более отчеству очень давно уже не величал никто. Поскольку мечта переждать морозную ночь в случайно открытом уютном подъезде накрылась, приходилось снова определяться в постоянное пристанище, колодец теплотрассы, где тепло поступало только со стороны трубы, и потому необходимо было периодически поворачиваться к ней обмораживаемыми боками. До зияющего в бетоне отверстия подвывающий от холода и обиды Кепарь добежал за четверть часа, скользнул по сдирающей кожу с ладоней ледяной стальной лестнице в вонькую безветренную глубь. Ощупью выудил из заветного уголка пластмассовый флакон с технарем, глотнул, зажевал объедком хот-дога, прижался руками и всем телом к спасительному теплу очищенной от обмотки стали. Чуть отогревшись, отгородил картоном уголок, запалил свечку, вытащил единственное свое развлечение — подобранный на свалке осколок старого зеркала. Спирт затуманил голову и там, в зазеркалье, стал появляться образ единственного человека, над которым Кепарь имел хоть какую-то власть.
— У, скотина, — промычал бомж, протягивая к горлу незнакомца чумазые пальцы с перекрученными, ороговелыми в когти ногтями, — Ты мне за все ответишь...
Slava ledovsky © 2007
Обсудить на форуме |
|
