|
КМТ
 Учебники:
Издатели:
Ссылки:
|
Игра! Александр Дусман © 2007 Узоры Дети лежали тихо. Впервые за последние несколько дней в классе можно было отчётливо различить неторопливую поступь обшарпанной стрелки настенных часов и тонкий писк комаров, вьющихся у запыленных люстр и шкафов с ворохами старых разукрашек. Наступал полдень, но здесь, глубоко под землёй, в светлой комнате без окон это совершенно не имело значения.
— Ещё чуть-чуть, — сказал я, глядя на датчик секундомера, медленно подбирающийся к заветной пятиминутной отметке. — Ещё самую малость.
Это была хорошая, сильная группа. Другую мне бы, конечно, не дали. Молодые воспитатели на первой практике всегда начинают с шестилеток, но даже способных ребят нужно учить дисциплине. Вчера мне пришлось изрядно попотеть, чтобы добиться хотя бы минуты абсолютной неподвижности, и это вполне объяснимо. Новое лицо в таком возрасте — всегда событие исключительной важности, которое нужно немедленно обсудить с друзьями, а отсутствие знакомого воспитателя только мешает сосредоточиться. Но сегодня у нас, похоже, намечался настоящий прорыв.
— Пять минут! — объявил я и выключил секундомер. — Молодцы!
Класс мгновенно ожил. Дети вскочили с подстилок и заговорили, казалось, все одновременно, возбуждённо делясь впечатлениями. Стайка мальчишек пронеслась мимо, пиная сразу несколько резиновых мячей. Всем хотелось стряхнуть напряжённое оцепенение мышц и немного подвигаться перед следующим уроком.
— Кто-нибудь видел корабль? — спросил я, тщетно пытаясь перекричать радостный шум.
В дальнем углу класса, заставленном игрушечными домиками, поднялась одинокая рука. Загорелая светловолосая девочка улыбнулась и уверенно кивнула:
— Я видела. Красивый. А над берегом летали птицы.
— Очень хорошо, Лена. А какие были птицы, ты не помнишь?
— Чайки? — девочка опустила глаза. — Или лебеди.
— Гадаешь, — укорил я её. — Ничего, в следующий раз обязательно разглядишь.
— А что там ещё есть? — спросила Лена и жадно скользнула взглядом по полу, густо испещренному сложным узором стереограммы.
— Целый мир, — ответил я совершенно серьёзно.
В дверь просунулась взлохмаченная шевелюра Андрея, воспитателя из соседнего класса. Он был на три года старше меня и работал со взрослыми группами, чем необычайно и неустанно гордился.
— Привет яслям! — прозвучало традиционное приветствие. Две девочки-подружки, игравшие у двери, неодобрительно посмотрели на Андрея и подвинулись, пропуская в класс его долговязую и немного нескладную фигуру.
— Привет, Кащей, — ласково ответил я, сворачивая в трубку старую карту Австралии. Комары постепенно превращались в проблему.
— Осваиваешься? — не дожидаясь ответа, Андрей обернулся и ловко поймал большое румяное яблоко, метко брошенное кем-то из коридора. Я успел заметить знакомый силуэт, мелькнувший в затемнённом коридоре и руку в изящном цветочном браслете. А через секунду ещё одно яблоко врезалось точно в мою переносицу.
— Ой! — сказали в коридоре. Послышался быстрый топот удаляющихся сапожек.
— Растяпа, — прокомментировал Андрей, мечтательно изучая невидимый горизонт. — Но какова Наташка, а? Сколько ей, девятнадцать?
— Вроде того, — туманно ответил я. На самом деле я знал это точно. А также её любимый цвет, любимые породы кошек и собак, музыкальные вкусы и гастрономические предпочтения. Как, впрочем, знало и всё мужское население города, поголовно влюбленное в Наташу светлой платонической любовью. Разумеется, тайно.
— Ну вот, — продолжил Андрей. — Младше меня. Даже младше тебя. А уже второй год работает наверху. Видит солнце каждый день, таскает нам свежие яблоки. Прямо с деревьев, наверно.
— Наверху сейчас весна, — напомнил я. — Так что яблоки из местной теплицы.
— Всё равно в голове не укладывается.
— Большой талант, врождённые способности, — я бережно завернул яблоко в салфетку и спрятал за пазуху. — Мы с тобой — прилежные работяги. Сухая техника, помноженная на годы тренировок. У неё же всё всегда получалось естественно. Помнишь, как год назад старый горгон стоял над ней трое суток?
— Угу, — Андрей выглядел расстроенным. Ему очень хотелось наверх. — Ладно. Так как у тебя дела? Первая самостоятельная неделя?
— Да. Тяжело пока, — честно признался я. — Ребятам не хватает концентрации.
— Ты, наверное, слишком с ними сюсюкаешься. Давай помогу, у меня сейчас окно.
— Давай, — легко согласился я и громко хлопнул в ладоши, что служило сигналом об окончании перемены. — Ребята, по местам.
— Здравствуйте, дети, — торжественно провозгласил Андрей, когда группа дружно выстроилась перед подстилками. Он подошёл к демонстрационному мату и замер, сфокусировав взгляд на узоре стереограммы. — Все готовы?
— А когда мы пойдём загорать? — строго спросил рыжеволосый крепыш из первого ряда.
— Скоро, — успокоил я его, сверившись с расписанием. — После нашего урока следующим у вас идёт рисование. Вечером, сразу после полдника — ультрафиолет.
— Как тебя зовут, малыш? — строго спросил Андрей. Он прикрыл глаза и стоял, слегка покачиваясь под порывами невидимого ветра.
— Валерий, — с достоинством произнёс мальчик.
— Смотри и слушай внимательно, Валерий. Это не шутка, не очередной дурашливый предмет вроде вышивания или лепки из глины. У них уже есть лепка из глины?
Я отрицательно покачал головой.
— Ладно. Неважно. Когда-нибудь кому-нибудь из вас наверняка доведётся выйти наружу. Наверх, — Андрей возвысил указательный палец к потолку. — Чем раньше вы научитесь абсолютной неподвижности, тем проще будет потом.
Фигура старшего воспитателя, и без того весьма несуразная, приобрела и вовсе комичный вид, когда Андрей с протяжным кряхтением присел на корточки и поболтал пальцами по сложным узорам на полу.
— Тёплая, — сообщил он.
Я достал из ящика стола ярко-красный свисток и осторожно повесил на шею..
— Пролежать много часов подряд без движения очень непросто, — продолжил Андрей. — Вы это успели почувствовать даже на пятиминутных отрезках. Чтобы притвориться камнем, нужно стать им, безжизненным и холодным, и полностью отключить голову.
Дети согласно кивали, не вполне понимая смысл сказанного, но завороженные серьёзностью тона, с которым к ним обращался воспитатель.
— Это — сложный, волшебный мир, — Андрей обвёл рукой стереограмму. Мы все уже умеем правильно фокусировать глаза, правда?
— Правда! — хором сказала группа.
— Очень хорошо. Но помните, что для большинства из вас пройдут многие годы, прежде чем вы сможете увидеть этот мир во всех его мельчайших деталях. И тогда, даже мельком увидев знакомый узор, — он снова указал на пол, — вы сможете попасть в этот мир, когда пожелаете, оставив своё тело на долгие часы. Обычная медитация здесь не годится. У вас могут быть судороги, у вас могут быть...
— Не увлекайся. — посоветовал я. — Это младшая группа. Основа основ.
— Ах да. Прости, — извинился Андрей. — Покажи мне, как они работают.
— Как скажешь.
Я подошёл к доске и громко скомандовал:
— Исходная позиция!
Дети опустились на подстилки, сделанные из прозрачного пластика, напоминавшего школьную кальку.
— Найдите узор. Найдите море, — попросил я и начал считать:
— Море волнуется раз...
Дети быстро нашли нужный фокус. Они были ещё слишком напряжены сейчас, тридцать маленьких комочков, свернувшихся над гигантской горизонтальной картиной.
Море волнуется два...
Постепенно, один за другим они погружаются в узор. Чтобы увидеть стереограмму, нужно правильно расфокусировать зрение, а затем собрать новый образ из бессмысленных с виду фрагментов разноцветной мозаики.
Первыми всегда появляются волны. Синие, с белоснежными хлопьями пены на гребне. Ясным, контрастным фоном становится небо. Прекрасная русалка на носу старинного фрегата разрезает прибой пустынной гавани небольшого городка, острые шпили которого виднеются вдали, а ещё дальше, заслонив собою горизонт, белеют могучие горные пики.
— Море волнуется три. Замри!
Дети застыли. Снова на классных часах обнаружилась стрелка, на пыльных люстрах и шкафах подали голос комары. Надо бы не забыть сегодня сделать уборку, мысленно напомнил я себе, обходя притихший класс.
Уже на третьей минуте началось движение. Почти незаметное на первый взгляд, но мы отмечали его мгновенно. Зашуршали подстилки, послышались сдавленные смешки, в последнем ряду кто-то тихонько развернул конфету. Я со вздохом выключил секундомер и хлопнул в ладоши.
— Неплохо, — одобрил Андрей. — Хорошая, сильная группа, отстающих нет. Впрочем, другую бы тебе и не дали.
— Утром у них была физкультура, — попробовал оправдаться я. — Пришли разгорячённые. Да ещё новые лица, жуткие костлявые воспитатели...
— Всё нормально, не переживай. Дальше дело пойдёт. К восьми годам они и нас обставят, вот увидишь. Приготовь, пожалуйста, свисток.
Дети обступили демонстрационный мат, у которого стоял Андрей, всё ещё стряхивая с рук невидимые капли.
— А взрослые тоже играют в эту игру? — спросила девочка Лена. Она подошла к нам последней, то и дело украдкой оглядываясь на пол. Я улыбнулся, вспомнив, как когда-то точно так же грезил загадочным миром, скрытым в тайных глубинах стереограммы. Немногим дано искренне наслаждаться неподвижным созерцанием и только лучшие из лучших получают шанс когда-нибудь увидеть настоящий свет.
— Для взрослых это перестаёт быть игрой, как только они выходят наружу, — серьёзно ответил Андрей. — Для нас никто не считает до трёх, не кричит «Замри!». Мы должны быть готовы исчезнуть с лица Земли в любой момент, как только мы услышим голос горгона. Нехитрое приспособление, — он указал на свисток, который я поднял повыше, чтобы было видно всем, — позволяет нам услышать его голос прямо здесь, не выходя из класса.
Андрей согнул ноги в коленях и вытянул руки вперёд, приняв стойку пловца, готовящегося спрыгнуть с бортика бассейна.
— Каждый входит в узор по-своему, — сказал он. — Я люблю представлять себя рыбой, плывущей наперегонки со старым кораблём. Вода сегодня тёплая и настолько прозрачная, что можно увидеть кораллы на самом дне залива.
Я настроил свисток на минимальную мощность, чтобы случайно не задеть соседние классы, плотно прикрыл дверь и надел наушники с мягким фоновым шумом морских волн, записанным, наверное, столетия назад. Похлопал по плечу Андрея и дунул в свисток.
Фигура воспитателя разогнулась и выпрямилась, стремительной пружиной вонзившись в мат. На лице Андрея застыла улыбка, глаза остались открытыми, но был он сейчас далеко. С нами осталось лишь задеревеневшее тело, пустая оболочка, едва поддерживающая дыхание и пульс.
Я снял наушники и отвёл ребят в сторону. Урок подходил к концу, а мне ещё нужно было помочь им зашнуровать ботинки.
— С ним всё в порядке? — обеспокоенно спрашивали дети, оглядываясь на Андрея.
— Через час будет, как новенький, — отвечал я, поправляя шапки и шарфы. В коридорах сильно сквозило. — Если рядом нет горгона, люди приходят в себя без посторонней помощи. Лена, ты сегодня за старшего. Ты знаешь, что у вас дальше?
— Знаю, — ответила Лена. — Рисование, минус восьмой этаж.
— Умница, — похвалил я её. — Завтра вы снова у меня в десять. Не опаздывайте.
— Хорошо, — сказала Лена. — А как он выглядит? Горгон. У него такой грустный голос.
— Завтра я принесу картинки, — пообещал я. — Бегите быстрее, не задерживайтесь.
Дети построились в организованную шеренгу и отправились на следующий урок. Я думаю, сегодня они нарисуют море.
***
Андрей пришёл в себя, когда я уже заканчивал уборку.
— Хорошо поплавал? — осведомился я, осторожно убрав свисток в самый глубокий ящик стола.
В ответ послышались притворные стоны. Наши мышцы уже давно адаптировались к многочасовой неподвижности, так что для Андрея сегодняшнее представление служило лёгкой и приятной разминкой. Иногда, правда, возвращалась фантомная боль, когда тело будто бы вспоминало о своём первостепенном назначении, но все неприятные ощущения мы заглушали таблетками.
— Я закрываю класс. Пойдём обедать?
— Можно, — согласился Андрей. Он легко вскочил с мата и запрыгал на одной ноге, вытряхивая из ушей воображаемую воду.
В коридоре оглушительно загрохотало, будто кто-то тащил за собой груду металлолома. Мы мгновенно насторожились, невольно скользнув глазами по спасительном узору на полу. В дверь постучали.
— Войдите, — автоматически ответил я.
Дверь распахнулась. На пороге стоял смутно знакомый инструктор, который когда-то провёл у нас несколько практический занятий на верхних этажах подземелья. Имени его я не помнил, но знал, что он работал снаружи.
— Ага, и ты здесь? — воскликнул инструктор, увидев Андрея. — Очень хорошо. Наверху сегодня аврал. Горгоны отошли на два километра к югу, так что у нас образовался чистый день. Нужны рабочие руки. Вы как?
— Наверх? — прошептал Андрей. — Сегодня?
В руках у инструктора был объёмистый мешок, который он, похоже, волочил по коридору.
— Одевайтесь. Я жду вас у лифта, — мешок влетел в класс. Инструктор развернулся на каблуках, заляпанных настоящей землей, и исчез в прохладном сумраке коридора, так и не потрудившись представиться.
Мы были готовы ровно через пять минут. Новенькие дюралевые шлемы, лёгкие утепляющие комбинезоны, наколенники и налокотники, заменяющие маты и подстилки, если придётся падать прямо в грязь... Мы стали похоже на космонавтов. В определённом смысле это и был наш первый выход в неизведанное.
Я запер класс, сдал ключи удивлённо взиравшей на моё облачение дежурной по этажу, и пошёл в сторону лифта, громыхая тяжёлыми, немного жмущими сапогами. Рядом шагал Андрей.
Немногословный инструктор завёл нас на платформу и нажал единицу на пульте управления. Так высоко мы ещё никогда не поднимались. Моё сердце заходилось безумным стуком и явно намеревалось выскочить из груди где-нибудь в районе третьго этажа, потому что ехать дальше было попросту страшно. Я опустил глаза на пол платформы и заскользил по родному узору, тщательно нарисованному разноцветными мелками.
Наверху нас уже ждали. Стройная фигурка, даже в мешковатом комбинезоне сохранявшая стремительный задор, носилась по помещению огромного заводского склада, негласно именуемого предбанником. На поверхность вела широкая лестница, упиравшаяся в массивные стальные двери.
— Быстрее, быстрее! — кричала Наташа, подгоняя небольшую группку растерянной молодёжи, вырванной, как и мы, из привычного уклада подземной жизни. — Горгоны уходят!
— Уходят! Уходят! — восторженно повторяло эхо, отражаясь от стен.
Инструктор бесцеремонно втолкнул нас в строй дрожащих новобранцев и мгновенно испарился, отправившись, видимо, за следующей партией.
— Стройтесь по двое. Один берёт лопату, другой — мешок с саженцами. Сегодня мы сажаем сливы!
Я взял мешок из ближайшего ящика со снаряжением, Андрей подхватил лопату. Мы двинулись было к выходу, но двери оставались закрытыми.
— Кто ещё не обедал? — строго спросила Наташа. Мы с Андреем и ещё несколько человек подняли руки.
Перед строем возникла, будто бы из воздуха, медсестра в белоснежном халате. Она быстро шла вдоль нашего неровного строя и делала уколы.
— Что это? — спросил я, закатывая рукав комбинезона
— Калорийный стимулятор, — устало ответила медсестра. — Если придётся долго лежать, энергия вам пригодится.
— Всем надеть солнцезащитные очки, — распорядилась Наташа. — Не расходиться, соблюдать строй. Опыта вам, конечно, пока не хватает, но если вы будете всегда держать узор в поле зрения, тело всё сделает за вас. Даже сообразить ничего не успеете. Не волнуйтесь, я проделывала это сотни раз.
Убедившись, что у всех надеты очки, Наташа помахала в сторону дежурной будки, стоявшей в дальнем углу склада. Двери отворились с жутким скрежетом, и под землю хлынул свет.
Мы поднимались по лестнице будто бы во сне. Мы настолько привыкли к электрическим лампам, что живое освещение, пусть даже искажённое очками, казалось неестественным, нереальным. Между тем Наташа продолжала свои наставления. Пустое дело, конечно, за минуту до нашего первого появления на поверхности, но видимо так ей было спокойнее.
— Горгоны сейчас далеко, — говорила она. — Но ветер может принести эхо. Горы совсем рядом, так что акустика в этих местах превосходная. Будьте готовы к тому, что возвращаться придётся уже поздно ночью.
Лестница кончилась. Впереди начиналась настоящая земля. Было около четырёх часов вечера, но солнце ещё стояло высоко. Я украдкой сдвинул на секунду оправу очков, но тут же зажмурился от нестерпимого жжения в глазах.
— Держите строй, — повторила Наташа. Сейчас она казалась столбом сверкающих искр. — Не расползайтесь по сторонам, как слепые котята. Подождите минуту. Сейчас очки подберут подходящий световой режим.
Вскоре действительно стало видно получше, и я смог немного осмотреться. Перед нами лежал старый город. Всё было точно, как на стенограмме, правда, постаревшим на несколько сотен лет. Домов почти не осталось, но схема улиц, заросших сорной травой, сразу показалась мне знакомой. Я бывал здесь несчётное количество раз.
— Это ведь он, верно? — спросил я Андрея, который с восторгом смотрел на разрушенную пристань, наполовину затопленную водой. Издалека море казалось зелёным. — Наш волшебный мир.
— Да, — ответил Андрей. — Я слышал, что последний эскиз сделали за год до того, как последние жители спустились в подземное укрытие.
Мы пошли вперёд по свежей тропинке в сторону заброшенного поля на краю городских развалин. Верный узор сопровождал нас повсюду, извиваясь по ногами россыпью морской гальки, выкрашенной в цвета мозаики стереограммы.
— Горгоны, — прошептал Андрей.
Казалось, они были совсем близко, прямо за пустырём, на котором должен был вырасти наш сливовый сад. Две огромные туши высотой в многоэтажный дом неподвижно стояли, похожие на уродливые статуи древним языческим богам. Мне показалось, что они смотрят прямо на нас и я украдкой бросил взгляд на Наташу, но она продолжала спокойно шагать во главе колонны..
— Справа старый, слева — помладше, — прошептала она и дала знак двигаться дальше.
Иногда, в сырых коридорах подземного города мне начинало казаться, что я действительно превращусь в камень при одном взгляде на эти странные создания, в точности последовав древним мифологическим заветам. Но это было, конечно, форменной глупостью. Да и внешне они мало напоминали своих предков из легенд..
Горгоны не убивали взглядом. Они пользовались стандартным набором хищника — зубами, когтями и ядовитым жалом на длинным крысином хвосте. Их пронзительный голос на высокой частоте, граничащей с инфразвуком, служил естественным эхолокатором, нащупывая активные биотоки живых существ. Мы зарывались в землю и превращались в камни по собственной воле.
— Смотрите! — крикнул кто-то из головы колонны. — Они убивают друг друга!
Более крупный горгон внезапно обвил шею своего соседа и вонзил жало в одну из его опорных лап. Горгоны передвигались на задних конечностях, выставив вперёд пару атрофированных передних лапок, как динозавры или кенгуру. Молодой горгон взмахнул своим хвостом, но промахнулся, запутавшись в густом кустарнике, окружавшем город. Через минуту всё было кончено. Брюхо победителя набухло и окрасилось в бурый цвет. Сейчас он больше всего напоминал гигантского комара, который где-то умудрился потерять крылья, но взамен обзавёлся пастью, полной острых зубов.
Всё происходило, как в замедленной съёмке. Мы стояли, завороженные мрачным величием схватки существ, которые когда-то прогнали нас под землю.
— Думаешь, они вымирают? — спросил Андрей, но я лишь пожал плечами.
— Я не биолог. Пойдём сажать сливы.
На миг оторвавшись от своей кровавой трапезы старый горгон поднял острую, окрашенную кровью, морду к небу и закричал, пронзительно и грустно.
Я успел заметить, как упала Наташа, разбросав роскошные рыжые локоны, выбившиеся из-под шлема. Рядом тяжело рухнул Андрей, и мне послышался мягкий плеск волн, когда невидимое море увлёкло его за собой. Сфокусировав взгляд на знакомых разводах стереограммы, я свалился прямо на каменный узор и сразу очутился в небе над городом, живым и блистательным в мягком свете заходящего солнца.
Я пристроился к стае птиц, которые как раз пролетели над шумной пристанью, с минуты на минуты ожидающей прибытие корабля. Это были грачи. Они закружились над вспаханным полем, радостно встречая весну громкими криками и отгоняя назойливых ворон. Я кружился вместе с ними и упоённо вдыхал аромат свежей земли, которая сегодня пахла надеждой. В самый первый раз.
Александр Дусман © 2007
Обсудить на форуме |
|
