|
КМТ
 Учебники:
Издатели:
Ссылки:
|
Игра! Майк Гелприн © 2007 Парадокс Дольщик вошёл в экзаменационную первым, Козырь — сразу вслед за ним. Дольщик к экзамену по разводке лохов даже не готовился. Для него, первого исполнителя на курсе, сдать разводку не составляло никакого труда. Козырю было намного сложнее. Катая во все игры высочайшим классом, нечестной игры он не признавал и лекции на кафедрах факультета шулерских приёмов посещал только по необходимости.
— Привет, фартовые, — традиционной фразой поздоровался Режиссёр, профессор кафедры разводки и постановки. — Как картишка, как мастишка?
— Масть пошла, да деньги кончились, — в той же традиции вернул приветствие Дольщик. — Разрешите вытянуть билетик?
— Банкуй, — Режиссёр сгрёб со стола экзаменационные билеты, перетасовал их, развернул веером и протянул Дольщику. — Сразу два тащи, — велел он, — второй для дружбана.
— Основные принципы разводки, — вслух прочитал содержание своего билета Дольщик. — Ну, это элементарно. Разводка зиждется на базовой аксиоме, из которой следуют основной принцип и главная теорема. Начнём с аксиомы — «Лох всегда прав». Её мудрость и действенность...
— Ясно, ясно, — перебил экзаменатор, — давай, переходи к принципу.
— «Лоху — лучшая карта», — огласил принцип Дольщик. — Напрямую следует из базовой аксиомы. Лох постоянно должен чувствовать заботу о себе, и, таким образом...
— Хорошо, что насчёт теоремы?
— «Лучший лох есть лох насосанный», — щегольнул точностью формулировки Дольщик и перешёл к доказательной части: — Как говорится: «Деньги есть — товарищ Носов, денег нет — носатый хрен».
— Ну что ж, давай зачётку, — сказал Режиссёр, пожимая Дольщику руку. — В тебе я не сомневался, сынок. Далеко пойдёшь. Ну-с, посмотрим, чем нас порадует, э-э... Козырев, если не ошибаюсь.
— Принципы постановки, — зачитал вопрос билета Козырь и почесал в затылке. — Прежде всего, лоха надо завлечь, — вспомнил он выдержку из учебника. — Типа, м-м, «Кто хочет сладко пить и есть, того прошу напротив сесть».
— Неуверенно, — констатировал факт профессор. — Ладно, дальше банкуй.
— Завлечь, — повторил, пытаясь вспомнить дальнейшее, Козырь, — это первая часть постановки. Потом, значит, привадить. Это, как его, «лох был неплох, как семь без трёх».
— Н-да, — Режиссёр скривился, всем видом выражая неудовольствие. — Не из той колоды карта, фартовый. Как же так, на кафедре мастерства — лучший студент, а у нас через бубну в трефу. Как жить-то думаешь? На одном классе далеко не уедешь.
— А я считаю — уедешь, — сказал Козырь. Дольщик толкнул его локтем, но Козыря уже понесло. — Именно на классе, профессор. Вот я если сяду против вас, скажем, в преферанс, никакое исполнение вам не поможет. Да и не прокатит — забью классом.
— Да ты духовой, — после нехорошей паузы медленно процедил Режиссёр. — Забьёшь меня, значит, по классу? Ну и нахал, всяких видал нахалов, но таких... Ладно, зачёт не ставлю, но предложение твоё обдумаю. Вот если действительно забьёшь, тогда что ж... Всё, фартовые, свободны.
— Ну ты и лоханулся, — укоризненно сказал Дольщик, когда они с Козырём вышли из здания института. — Тебе это надо было? Или на самом деле думаешь, что сделаешь Режиссёра один на один в преферанс? Если так, то мне тебя жаль. По классу ты его на голову выше, не спорю. Но шансов у тебя один чёрт нет. Любое исполнение прокатит, и ты — калека. Один раз зарядит тебе, сожрёшь кривой мизер взяток на пять, потом никаким классом не выправишь.
— А если исполнение не прокатит? — заинтересованно спросил Козырь. — Вот не сожру исполнение ни разу, что тогда?
— Ещё как прокатит, — убеждённо сказал Дольщик. — Ты и не заметишь. Не чёс, так сменка, накладка или подлянка.
— Ну, а если не один на один? Мне вот сейчас идея пришла. Допустим, будут ещё двое. Все исполнители. Друг другу они шулеровать ведь не дадут. Тогда как думаешь? В долю ко мне пойдёшь?
— Знаешь что, Козырь, — после минутного размышления проникновенно сказал Дольщик. — Я тебе так скажу. Мы уже не первый год дружим. Ты меня за это время хорошо изучил. В долю, друга поддержать, я всегда пойду. Но не в этом случае. Против одного исполнителя у тебя шансов нет, а против троих и подавно. Они тебя на лапу съедят. Договорятся перед игрой и съедят, а деньги потом поделят. Подумай, во что ты меня подписать хочешь.
— А если не договорятся? Вот если я так поставлю, что не смогут договориться, недаром же я курс постановки слушал. Тогда как?
— Да пропади ты пропадом, — сказал Дольщик с досадой. — Пристал как валет к даме. Ты сначала поставь, а там говорить будем. Только раньше из института не вылети.
— Ну что ж, — подытожил Козырь, — будем считать — заварили мазу.
Зав кафедрой обращения с колодой Змей слушал Дольщика с удовольствием.
— Фигурные колоды различаются по методу приготовления, — бойко делился знаниями Дольщик. — Прежде всего, это коцка, когда карты метят по рубашке. В домашних условиях коцают иглой или бритвой, а во время игры — остро заточенным ногтем. Хорошую коцку сожрёт даже самый порченый лох. Следующий метод — складка: исполнитель собирает карты со стола в определённом порядке и проводит фальш-тасовку. В результате, карты остаются лежать в колоде в том же порядке, в каком были собраны со стола. Лошары хавают за милую душу. Завершает фальш-тасовку фальш-съём, он же вольт — это когда исполнитель имитирует съём, а на самом деле вольтирует колоду и возвращает карты в прежнее положение. В штос самая эффективная складка — это «баламут», она не оставляет лоховскому никаких шансов. Потом «крыша» — отличная складочка, козырная, лохи...
— Отлично, отлично, достаточно, — прервал Змей, — что скажешь о заточке?
— Заточенные колоды — мощнейшее оружие в руках исполнителя, — подхватил Дольщик. — Нужные карты срезают по торцу в продольном или поперечном направлении. В результате, подрезанные карты легко извлекаются из колоды простым движением руки вдоль торца. Наиболее эффективные заточки — это «скрипка», «клин», «бочонок» и «ёрш». Широко используются в штос, секу, деберц, очко, фрап...
— Молодца! — Змей встал из-за стола, подошёл к Дольщику и обнял его за плечи. — После выпуска буду рекомендовать тебя в аспирантуру, нам кадры нужны. Ну-с, посмотрим, что нам поведает твой приятель.
— Методы фальш-тасовок, — огласил вопрос билета Козырь. — Так, во-первых, чёска.
— Чёс, — поправил экзаменатор, — чёска — это у собаки.
— Да, чёс. Колоду не тасуют, а чешут, снимая карты сверху по одной. При чёсе раздаётся этакий характерный шелест. Если лох — порченый, он, услышав шелест, вполне может накатить за это в морду.
— Я бы сам тебе накатил в морду, — искренне сказал Змей. — Шелест, млин, у него раздаётся. Шелестит у тех, у кого руки к жопе приделаны. В рыло ему, видите ли, лох порченый заедет. Вот такие, как ты, лохов и портят. Математик, млин.
— Математик, — подтвердил Козырь. — Игра основана на математике и теории вероятностей. А ваши курсы нужны лишь для того, чтобы уметь распознавать шулерские приёмы и пресекать их. Я, например, если с вами в преферанс сяду, так у вас и шансов не будет.
— Что!? — побагровел Змей, — Это у меня шансов не будет? Против тебя? Ты сам-то понимаешь, что твой рот сейчас сказал?
— Понимаю, — кивнул Козырь. — Я предложил вам сыграть со мной в преферанс и сказал, что вас обыграю со всем вашим исполнением в придачу. Я и профессору кафедры разводки лохов это предлагал. Он сейчас над моим предложением думает.
— Кто, Режиссёр думает? — смягчился Змей. — А ему есть, чем думать? Нашёл, кого в пример ставить — Режиссёра. Он кроме своей разводки и не волочёт ничего. А знаешь что, если Режиссёр согласен, то и я — в тот же рамс. Уделаю вас обоих, как бог черепаху. Давай, гуляй, студент, ищи четвёртого, будет тебе преферанс.
— Картодержатели бывают двух видов, — эрудиция Дольщика по части приспособлений для шулерской игры вполне соответствовала знаниям в смежных областях. — Основанные на действии металлической пружины или резиновой растяжки. Пружинный держатель называется рычагом Кипплингера, состоит из...
— Хорошо, — одобрил Левша, доцент кафедры игровых устройств и приспособлений, — по Кипплингеру понятно, что с растяжкой?
— Это устройство называется Лестницей Иакова. Позволяет втянуть находящуюся в руке карту в рукав пиджака и в нужный момент выбросить её оттуда обратно в руку. Захват соединён резиновым жгутом с шестерёнчатым механизмом, находящимся под мышкой. Механизм приводится в действие...
— Достаточно, — Левша протянул Дольщику зачётку и повернулся к Козырю. — Ну что ж, я слыхал от коллег о твоём предложении. Не скрою, я заинтересовался. Но могу тебе сразу сказать: твой так называемый класс не прокатит. Он даже против Режиссёра не прокатит. Против Змея — ни в жисть. А против меня и подавно. Но спешу тебя обрадовать: я в теме. Единственно, позволь узнать — какой суммой располагаешь? По мелочи я даже время терять не буду.
— Тысячами тридцатью я отвечу, — сказал Козырь, — да, пожалуй, тридцать тонн баксов я могу вам проиграть. Устроит?
— Вполне. И рассчитываться, разумеется, будем наличными?
— Само собой, — ответил Козырь. — Не хватало только, чтобы профессура осталась мне должна.
— Наглость — второе счастье, — философски заметил Левша. — Она же — сестра таланта.
— Ну и где ты возьмёшь тридцать грандов? — Дольщик мерил шагами комнату общаги, которую они с Козырем делили на двоих. — Игра основана на математике и теории вероятностей, — передразнил он приятеля. — Вот они тебе и пропишут теорию вероятностей, математик хренов. Тридцатью тоннами он, видите ли, отвечает.
— Не я отвечаю, а мы, — мирно сказал Козырь. — Пятнашка у меня есть. Гони вторую, шпилерок, и будет у нас с тобой полный боекомплект.
— Ты — идиот, — Дольщик остановился и посмотрел Козырю в глаза. — Натуральный и законченный идиот. Ну, дам я тебе пятнашку, ты пойдёшь и её засадишь. Со своей на пару. А это всё, что у нас есть. Что дальше прикажешь делать? Институт нам тогда не закончить — ноги с голоду протянем. Может быть, по миру пойдём? Сядем с тобой у входа в казино, перед собой кепки положим и будем клиентов жалостить: «Подайте от щедрот своих невинным жертвам мира чистогана и азартных игр».
— Ты всё сказал? — осведомился Козырь. — Или что-нибудь ещё в запасе есть?
— Есть. Вот скажи, Эйнштейн ты наш, на хрена тебе всей наличкой отвечать? Ну, рискнули бы тоннами десятью, засадили — и чёрт с ним, в конце концов, не последние. А ты: «Боже, боже, помоги, ставлю на кон сапоги», что ли? Вот объясни мне, ну, зачем ты на всю тридцатку объяву сделал? Никак я это в толк не возьму.
— Математика, друг Дольщик, — сказал Козырь, — математика. Я выиграю ровно столько, скольким отвечаю. Ни долларом больше, ни долларом меньше.
— Псих, — подвёл итог Дольщик. — Ты во что катать собрался? В секу, видимо, или в храп? А может, в орлянку? Там поставил в банк всю наличку — и сиди, молись. На орла монета ляжет — засадил, на решку — профукал, на ребро — при своих разошёлся, а зависнет в воздухе — тогда победил и удвоился. Ты же в преферанс договорился, бездарь. В пре-фе-ранс! При чём здесь сумма обеспечения?
— Знаешь, Дольщик, устал я от тебя, — лениво сказал Козырь и зевнул. — Ты пока тут побудь, соберись с капустой, попрощайся с ней, а я пойду, дела ещё есть.
— Чтоб ты свои дела уже делать не мог, — обречённо пожелал Дольщик в спину уходящему Козырю.
Дольщик сидел в первом ряду зрителей и от волнения грыз ногти. Актовый зал института был почти полон — наблюдать за небывалым представлением явились и студенты всех пяти курсов, и преподаватели в полном составе.
Посреди сцены за внушительных размеров столом сидели четверо участников. Пуля должна была начаться сразу по завершении речи Туза, ректора института.
— От лица ректората и от себя лично я приветствую инициативу студентов Козырева и Дольского, — торжественно сказал Туз. — А также благодарю уважаемых коллег за согласие участвовать. Ни для кого не секрет, что соперничество между факультетами исполнения и мастерства тянется столько, сколько существует наш институт. Каждый из нас не раз задавался вопросом: что важнее для дипломированного каталы — играть высоким классом, но честно, или не таким высоким, но с применением передовых шулерских методов? Сегодня мы получим прекрасную иллюстрацию к этому спорному вопросу. Уважаемые участники, прошу вас предъявить обеспечение.
Дольщик тоскливо проводил глазами перетянутую резинкой пачку стодолларовых купюр, которую извлёк из кармана Козырь. Одновременно обеспечение предъявили Режиссёр, Левша и Змей.
— Спасибо, — поблагодарил Туз. — Разумеется, предъява налички — это формальность. Никто не сомневается в порядочности участников, а с учётом того, что игровые держат своё слово всегда — и подавно. Итак, сейчас мы с вами станем свидетелями чудесного преферанса. Ставки, по взаимной договорённости участников — самые крупные за всю историю институтских игр: цена одного виста — тридцать долларов. Правила — обычные, за исключением поправки, представленной Козыревым. А именно: если в процессе игры один из участников проигрывает тысячу вистов, что составляет тридцать тысяч долларов, то пуля заканчивается немедленно, и производится расчёт. Естественно, мы понимаем, что до этого не дойдёт — класс у всех участников практически исключает шанс проиграть в гладкой пуле тысячу вистов. Однако организаторы в лице ректората ценят порядочность Козырева, страхующегося от возможности проиграть больше, чем сможет заплатить. Поэтому поправка Козырева принята безоговорочно. Итак, если уважаемые участники готовы, прошу их вытянуть по карте. Младшая карта определит первого сдающего, а пока я передаю слово аспиранту кафедры теории вероятности Плющикову, который будет комментировать игру. Прошу вас, коллега.
— Спасибо, — завладев микрофоном, сказал Плюс. — Итак, пуля началась. На первой руке Козырь. Смотрите, какое интригующее начало! В первой же сдаче Козырь объявляет мизер. Напомню, что неловленный мизер принесёт ему победу в сто пятьдесят вистов. Если же мизер удастся поймать, то каждая взятка обойдётся Козырю также в сто пятьдесят вистов, только со знаком минус. При ставке тридцать долларов за вист это составляет четыре с половиной тысячи за взятку. Итак, внимание: мизер! Козырь прикупает, сносит и делает ход. Сейчас, как только противники откроют свои карты, вы увидите расклад на демонстрационном табло.
Под свист и улюлюканье зала Дольщик оторопело смотрел на табло. Карты Козыря походили на всё, что угодно, только не на мизерную руку. «Семь взяток, — автоматически посчитал Дольщик. — Минус тысяча пятьдесят вистов. Все тридцать тысяч баксов».
— Такого на моей памяти не было ни разу, — говорил между тем в микрофон Плюс. — Пуля закончилась после первой же сдачи. Семь взяток. Ну что ж, остаётся только гадать, что заставило Козырева взять этот мизер. Никто из отличающих даму от валета на его месте даже не задумался бы о мизере с подобной картой. Однако игра сделана. Каждый из противников Козырева сейчас получит свой выигрыш — это по десять тысяч долларов на брата.
Дольщика Козырь застал упаковывающим чемоданы. Тот даже не обернулся на звук открываемой двери.
— Что с тобой? — участливо спросил Козырь. — К бабушке в гости собрался?
— Пошёл ты, — Дольщик остервенело застегнул раздувшийся от шмоток чемодан. — Нет с тобой больше разговоров.
— Да ладно. — Козырь выудил из кармана две пачки денег и протянул одну из них Дольщику. — Может быть, это тебя немного утешит? На, держи, в этой пачке твоя доля — десять тысяч. Во второй — моя.
— Какие десять тысяч? — Дольщик оторопело опустился на кровать. — Откуда?
— От верблюда. Ну, а если быть точным, то от верблюда по кличке Режиссёр.
— Не понял. Причём тут Режиссёр?
— Сейчас поймешь. Вчера, пока ты тут прощался с капустой, я говорил с Режиссёром. Он ведь считает себя выше двух остальных по классу. Вот я и сделал ему предложение, от которого он, как сказано у классика, не смог отказаться.
— Какое-такое предложение?
— Ну, ты сегодня и тупишь, друг Дольщик. Естественно, предложение играть на лапу, а деньги поделить пополам.
— И что, он согласился?
— Ещё как. Договорились, что раз по классу мы с ним выше двух остальных, то играть на пару — прямой смысл. Ему только остаётся следить, чтобы двое других не исполняли, и их попытки сыграть нечестно — пресекать. А это, помимо всего прочего, то, в чём он считает себя специалистом.
— Он и есть специалист. Подожди, что же получается? Ты проиграл тридцать тонн, Режиссёр выиграл десять. Вместе вы засадили двадцать. По десять тонн каждый. То есть Режиссёр отдал тебе десять выигранных, и ещё десять добавил из своего кармана? Ну, ты даёшь, Козырь. Сплавил, значит, Режиссёра на десять кусков. Молодец, молодец, теперь тебе от него зачёта точно не видать.
— Да зачёт он ещё вчера поставил, когда играть на лапу договаривались, — безмятежно сказал Козырь. — Но подожди, мы ещё не закончили.
С этими словами он вынул из-за пазухи две пачки денег и протянул одну Дольщику.
— Премия за внезапно обнаружившиеся математические способности, — прокомментировал Козырь, пока Дольщик ошалело глядел на укомплектованные стодолларовыми купюрами пачки. — Твоя доля — здесь ещё десять тысяч.
— А это, это-то откуда? — пролепетал Дольщик.
— От другого верблюда. По кличке Змей.
— Не въехал. А Змей-то причём?
— Похоже, рано я тебя похвалил. Ты как тупил, так и продолжаешь. Естественно, после Режиссёра я сразу отправился к Змею и предложил ему играть на пару.
— И что, он тоже согласился?
— Ну, разумеется. И ровно по тем же причинам, что и Режиссёр. На, получи Змеевский взнос.
Сидя с раскрытым ртом, Дольщик наблюдал, как Козырь извлекает из кармана очередные две пачки.
— Твоя доля, — сказал Козырь, протягивая одну из них Дольщику. — Надеюсь, объяснять, откуда эти деньги, уже не надо?
— От Л-левши? — заикаясь, спросил Дольщик.
— Вот видишь, денежное вливание сделало тебя на удивление догадливым. Левша согласился играть на пару ещё быстрее, чем двое остальных. Итого, вместе они заплатили нам тридцатничек. Ну, кроме того, что проигрыш наш вернули, разумеется. Теперь доходит, почему я говорил, что выиграю ровно столько, сколько имею обеспечения?
— Подожди, подожди, так это что же выходит, круговой сплав, что ли? Получается, что ты выигрываешь ровно столько, сколько проиграл? Ничего не соображаю. А если бы ты не взял этот мизер, но всё равно засадил тысячу вистов, то сумма была бы другая? Ну, допустим, один из них выиграл все тридцать тысяч, а двое остались бы при своих?
— Эх, Дольщик, Дольщик, — укоризненно покачал головой Козырь. — Это тебе домашнее задание, сам посчитай. Даю подсказку: для нас с тобой ничего бы не изменилось. А вот для них — да.
— Постой, те, кто при своих, заплатили бы по пятнашке, а тот, кто выиграл, остался в нулях, что ли? — после минутного раздумья сообразил Дольщик.
Козырь подошёл и похлопал его по плечу.
— Молодца! — сказал он. — Эта штука, дорогой, называется парадокс. И, знаешь что? Я надеюсь, теперь то, что играть надо честно, стало ясно даже такому упрямому ослу, как ты.
— Что? Вот ЭТО ты называешь честной игрой? Ты же, друг мой Козырь, троих партнёров сплавил. Внаглую сплавил, заметь.
— Ни черта ты не понял, — сказал Козырь устало. — Партнёров у меня было не трое, а всего один — ты. Вот с этим партнёром мы и сорвали куш. А те — какие они партнёры? Я попросту воспользовался тем, чему они же меня и учили. Так что все трое должны только радоваться, что их наука пошла впрок.
Майк Гелприн © 2007
Обсудить на форуме |
|
