|
КМТ
 Учебники:
Издатели:
Ссылки:
|
Фантастика 2006 Сергей Обосов © 2006 Абсолютный метод Бойцы на ринге неспешно описывали причудливые петли, двигались неторопливо, внимательно изучая друг друга. Но эта медлительность могла обмануть лишь рядового зрителя далекого от старинной забавы мужчин — боя на кулаках. Опытный человек сразу отметит неплохую подготовку спортсменов, хотя и не профессионалов. Первый раунд только начался и они явно не спешили, собирали по крупицам информацию о противнике: как двигается, где слабые места, ложными выпадами проверяли реакцию. Когда одному казалось, что позиция удачна для атаки, следовал молниеносный выстрел перчаткой в голову или корпус соперника. Противник не дремал, реагировал мгновенно: уклоняясь, блокируя, контратакуя. Затем короткая передышка и новый взрыв. Классическая стойка, и стремительные движения — вот он современный бокс во всей своей красе. Единственное новшество, отсутствие рефери, не мешало, а даже наоборот — помогало, давало больше пространства для маневра. Теперь судейством занимался электронный арбитр. Сенсорные датчики улавливали малейшие движения и удары, одновременно оценивая силу и чистоту. Кроме этого следили за физическим состоянием соперников, исключая тяжелые травмы, которые хоть и случались, но в основном вслед за рефери отправились в прошлое. Все остальное — экипировка, правила, даже канаты и ринг остались традиционными.
Ежегодное первенство института — не шутка, и оба декана суетились как квочки потерявшие цыплят, пытаясь воззвать к голосу тела у тех, кто выбрал для себя путь тренировки ума. Здание Института Физики и Биологии космоса делили одноименные факультеты, и студенты совсем не горели желанием тратить здоровье и время на тренировку организма примитивными физическими упражнениями, предпочитая спорту разум. Начальство прекрасно понимало, что для полноценного освоения новых земель необходимы квалифицированные кадры, оснащенные не только железным знаниями, но и недурственными здоровьем. А где их взять? Ежегодный турнир имел одной из задач именно повышение физических кондиций студентов, напирая на их амбиции. Редкие плановые поездки на ближайший спутник Земли, конечно, радовали, но не могли включить всех желающих, бюджет вуза не резиновый. Не секрет, что молодые специалисты жаждали побывать и на ближайших планетах. Физиков тянуло на Венеру с ее непредсказуемым климатом, а биологи грезили о каналах Марса, где исследователи обнаружили интересные образцы местной жизни. Но молодежь есть молодежь — студенты не торопилась в спортзалы, предпочитая гантелям книги и научные опыты. Однако же ректор недвусмысленно дал понять, что, как и в прошлом году, призовые будут весьма соблазнительные, и это отразится не только на участниках, но и на факультетах-победителях в целом. Потому деканы крутились как ужи на сковородке, пытаясь отыскать незаурядных спортсменов там, где их по определению быть не должно — на первом курсе. Именно там можно выловить самородок, ненароком залетевший на факультет. Способности остальных студентов, деканы знали и просто проинформировали потенциальных участников о предстоящих испытаниях. Отказаться никто не посмел, тем более что в прошлом году победители отправились с исследовательской экспедицией на Луну в океан Бурь. А в этом сюрприз мог быть еще более неожиданным. О подобной поездке мечтали все, однако шанс участвовать в соревнованиях, как и получить заветную визу на путешествие, могли получить единицы.
Уже битый час Дмитрий Никифорович Подольский, декан биологического факультета взывал к высоким чувствам новоявленных студентов. Команда сформирована почти полностью, не хватало лишь последнего человека. Худощавый, еще не старый коротышка-декан прижимал ладони к груди, складывал лодочкой, голос то повышался, то падал до шепота, пытаясь достучаться до сердец студентов. Седая копна на голове развевалась в такт голосу, пряди волос торчали в разные стороны и смешно подпрыгивали.
К сожалению никто, из находящихся в аудитории, не выразил желания пополнить команду. Нет, если бы дело было только в желании поехать в экспедицию, то аудитория не вместила бы желающих, но все упиралось в тот вид спорта, который большинство предпочитает смотреть, но не участвовать. Чемпион института по боксу, здоровенный парень третьекурсник физического факультета, не знал поражений последние два года и нагнетал такой страх на потенциальных соперников, что организаторы сбились с ног, судорожно ища претендента.
Кузьма Сухоруков, высокий брюнет с карими глазами, спокойно взирал на происходящее и даже пару раз улыбнулся безрезультатным потугам Подольского. Студент первого курса биологического факультета, для которого учеба началась всего месяц назад, он уже успел перезнакомиться с сокурсниками и понял, что искомого бойца декан здесь не найдет. Кузьма обосновался на самой последнем ряду, что полукружными ступенями поднимались от места лектора вперед, в стороны и вверх. Сам Кузьма, как не плохой пловец, без конкурса пробился в команду и будущее, первый кирпичик в которое он собирался положить в ближайшее время — выиграв турнир пловцов, начинало прорисовываться.
Кузьма достал полученный утром конверт с Венеры. Отец, как талантливый физик и математик, был как обычно лаконичен и сух в стрках, но в этот раз поразил Кузьму целым абзацем о природе беспокойной планеты. В конце письма отец уже не давил на сына, пытаясь направить его на путь истинный и предпочесть биологии физику, а просто поздравил с успешным поступлением. Видимо вспомнил о погибшей жене, матери Кузьмы, которая всю жизнь занималась биологией. К тому же Кузьму не привлекали точные науки. Другое дело биология. Жизнь иногда выделывает такие коленца, что в стремлении объяснить их бессильны любые законы. Вот и Кузьма не мог объяснить, почему отец дал согласие лететь на Венеру, хотя и отговаривали: говорили, что необходим отдых после смерти супруги и придется оставить сына одного, но отец уперся, и споры стихли. Он оставил Кузьму на попечение брата погибшей жены — Степана Петровича, владельца Кафе «Пульс» на Мясницкой. Кузьма не винил отца, понимал, что только в работе тот сможет найти успокоение. Отдыхать тот не любил и не умел. Да и Кузьма уже совершеннолетний и уроки самостоятельности могли пойти только на пользу. Понятие и принятие этого принесло в душу успокоение и благодарность родителю со слабым осадком тоски.
Внимание Кузьмы вернулось в аудиторию, и он уже начал жалеть, что потратил свободное время на это сборище, совершенно бесполезное для него, как действующего члена команды. Но привлекла напряженная речь Подольского. Декан, видя всю бесполезность усилий, уже почти отчаялся. При неполной комплектации команды шансы на получение дотаций падали катастрофически, бокс являлся фаворитом среди видов. В отчаянии Дмитрий Никифорович предпринял последние усилия. Он даже по секрету поведал, что возможна практика на Венере, при благоприятном исходе боя, разумеется. Но все тщетно. Рисковать здоровьем желающих не нашлось. Декан совсем поник, смотреть на это было неприятно, многие отворачивались, и тут Кузьма тихо, как будто самому себе, сказал:
— Я бы мог попробовать.
Тихо не тихо, но его услышали. Кузьма тут же пожалел о несдержанности. Кто его за язык тянул? При благоприятном исходе заплыва в пятницу он и так имел достойные шансы на поездку. Тогда зачем? И он тут же упрекнул себя за трусливость и эгоизм. В конце концов, боксерский поединок должен состояться лишь в следующее воскресенье, последний день соревнований, и на его результате в бассейне ни как не отразиться.
Кузьма с удивлением поглядел по сторонам. Сокурсники молчали, лишь сокурсницы восхищенно шептались с соседками. Декан, как мальчишка взлетел к последним рядам, отчаяние моментально улетучилось. Седовласый профессор от радости едва не бросился Кузьме на шею целоваться. Но Сухоруков опередил и успел сунуть руку для пожатия. Ладонь декана оказалась мокрой от пота, но удивительно крепкой. Подольский едва не оторвал руку, долго тряс, благодарил и даже пообещал добиться, чтобы практику на Венере Кузьма получил независимо от результата боя. Кузьма заметил завистливые взгляды, многие жалели, что не вызвались, боясь за свои нежные душонки.
Оставалось лишь объяснить все это дяде.
После отъезда Сухорукого старшего, его шурин — Степан, дядя Кузьмы, совсем не собирался просто опекать племянника, а решил сразу пристроить его к делу, разнорабочим в своем кафе. Где кроме Степана Петровича работала всего одна помощница — Лена, худенькая стройная брюнетка семнадцати лет. Лена училась на филологическом и подрабатывала официанткой в «Пульсе». На фоне Петровича, как называла Лена шефа, выглядела она жалкой тростинкой рядом с могучим дубом. Степан Петрович, настоящий богатырь, был лыс и ужасающе огромен. Могучие руки напоминающие стволы деревьев, заканчивались громадными, как весла, ладонями. Обнимет — дух вон.
В обязанности Кузьмы или Кузнеца, как окрестила его все та же острая на язычок Лена, входило не так много: всего лишь выполнять мелкие поручения, да периодически играть роль грузчика и официанта. Всем остальным заведовал дядя. Он был шеф-поваром, директором, душой и вдохновителем той домашней атмосферы, которой могло похвастаться ни каждое подобное заведение.
Изредка появлялся в «Пульсе» друг Степана Петровича — Глеб. По каким делам они были знакомы, Кузьма не знал, отец как-то упоминал армейское прошлое дяди, и один раз упомянул имя Глеба, но что конкретно так и не удалось узнать.
Глеб, подвижный как ртуть, невысокий темноволосый парень лет тридцати-тридцати пяти, больше всего походил на представителя семейства кошачьих. Двигался неспешно, уверенно, с ленивой грацией. Появлялся он, когда у дяди возникали проблемы технического характера. Кухню-робота последней модели Степан Петрович на отрез отказывался покупать. А по тем агрегатам, что еще работали, давно плакала свалка. Глеб работал, как он говорил «в одной конторе» электриком и дядины проблемы решал на ход ноги.
Из института Кузьма решил идти не домой, в отцовскую квартиру, а сразу в кафе. Прослушав подробный отчет, Степан Петрович устроил настоящий разнос. Он долго бушевал, подобно урагану — то, утихая, то снова выдавая очередную порцию грома и молнии. Толстые как бревна руки проносились перед носом оторопевшего Кузьму, кулаки с грохотом опускались на столешницу, посуда на столе жалко позвякивала. Несмотря на такую демонстрацию ярости глаза дяди были спокойны, а длинный белый шрам на правой щеке даже не порозовел.
Кузьма, испугавшись, такой реакции Степана Петровича, с удивление отметил этот факт и робко улыбнулся. Дядя мгновенно утихомирил бурю и спокойно сказал:
— Ну, как? Удачно я справляюсь с ролью родителя?
Руки гигант уже сложил на груди. Лицо еще минуту сохраняло равнодушие, наконец, губы изогнулись в подобие улыбки.
— Что же делать? — пробасил Степан Петрович. — Придется освободить тебя от работы на недельку.
— Но дядя... это не обязательно. Плавание я, уверен, выиграю, а бокс... — Кузьма несколько секунд помолчал. — Я никогда не занимался боксом, но отказаться не могу. К тому же главное не победа, а...
Степан Петрович прервал Кузьму нетерпеливым взмахом ладони.
— Не трудись продолжать. Я не разделяю подобные упаднические взгляды. Тебе надо подготовиться так, чтобы потом спокойно сказать себе: «Я сделал все что мог». Тогда и победа весомее, и за поражения некого будет винить. Я не желаю тебе неудачи, напротив — я перестану себя уважать, если не дам время на подготовку. И еще... — он подумал и продолжил, — я позвоню Глебу, он поможет.
Это известие сразу подняло настроение. Да, если за него возьмется Глеб, то за неделю можно поднять подготовку на приличный уровень, а там — чем черт не шутит... Конечно, на победу Кузьма не рассчитывал, но возможность выступить достойно замелькала не горизонте.
Степан Петрович как-то упоминал, что Глеб неплохой боец, но Кузьма отнесся тогда к заявлению дяди скептически. Правда, вскоре ему представился случай поменять отношение к способностям Глеба.
Дядя иногда предоставлял кафе под закрытые вечеринки, дни рождения и праздники. Это случалось не часто, Степан Петрович этого не любил, но люди предлагали хорошие деньги, а содержание собственного заведения стоило не мало. Так что, когда пару недель назад, дядя объявил, что вечером состоится сабантуйчик фирмы работающей по соседству, никто не удивился. Происшествий обычно не возникало, а если и случались они с Кузьмой всегда справлялись сами. Но в тот раз вышло по-другому. Гости припозднились, закуски уже начали остывать, а когда появились, настроение у Степана Петровича не улучшилось, и он сделал короткий звонок Глебу.
Они сразу не понравилась. Трое бугаев с подругами, все разряженные как попугаи, и еще один молодец, по виду главный, в белом костюме при галстуке. Этот худощавый блондин двигался лениво, с наигранной небрежностью. Он был молод, младше своих бодигардов, но уже оплыл в талии, а пороки оставили след не только на теле. Лицо с капризно выпяченной губой выражало надменность и скуку. Выглядела компания неприятно, парни вели себя нагло, а их половины женского роду — вызывающе.
Кузьма находился на кухне, когда послышался недовольный мужской голос, а затем последовал смачный шлепок. Как оказалось, один из громил ухватил Лену, разносившую блюда, ниже спины и получил в награду звонкую пощечину. Кузьма ринулся в зал, но его опередил Степан Петрович. Вышли они почти одновременно.
Здоровяк с красной отметиной на щеке держал Лену и подталкивал в сторону блондина:
— Это та конфетка, что я рассказывал. Как тебе, Колян?
Колян-блондин ухватил Лену за талию и начал поворачивать, оглядывать со всех сторон, словно вещь.
— Пойдет, — прогнусавил он.
Лена сделала попытку вырваться, но блондин и бровью не повел, держал крепко.
— Ух, какая строптивая! Настоящая дикарка. Интересно, а из рук она ест?
С этими словами блондин поднес рюмку к губам Лены. Та яростно сверкнула глазами и отвернулась. Колян взглянул на друзей и делано поднял брови, те с готовностью заржали, а их подруги скривились в презрительных усмешках, мол, чего ломаешься, дура? Такой мужик с карманами полными денег не каждой предлагает выпить.
— Перестаньте хулиганить, молодые люди, — раздался спокойный бас Степана Петровича.
Он выдвинулся из кухни и подпер плечом косяк двери. Левой рукой перехватил за брючный ремень племянника, порывавшегося кинуться на хулиганов, да так резко, что тот едва не выпрыгнул из штанов.
— Спокойно, — едва слышно сказал он племяннику.
Кузьма сделал попытку вырваться, но Петрович сковал Кузьму, приобняв железной рукой.
Блондин медленно перевел взгляд на возникшего гиганта и уголок рта нервно дернулся.
— Кекс, — сказал он, — договорись с таможней.
Один из громил резко поднялся, стул под ним с грохотом опрокинулся. Кузьма перестал трепыхаться и только тут заметил, как дядя начал медленно вытаскивать из-за спины деревянный молоток для отбивания мяса.
Неожиданно раздался звон входного колокольчика, в зале появился еще один человек. Это был Глеб.
— Добрый вечер. Я не опоздал?
Громила, из числа оставшихся за столом, гулко сказал:
— А это что клоун?
— Весьма не вежливо с вашей стороны, — сказал Глеб и направился к компании. Остановился. Потом посмотрел на блондина. — Отпусти девушку, огрызок, а то ведь и вправду испугается. И уйми своих обезьян.
Лицо блондина стало наливаться краской, губы сжались в ниточку. Здоровяки стиснули в кулаках столовые приборы и вскочили. Точнее они собирались вскочить, но успели лишь приподняться. В секунду Глеб оказался у стола и успокоил обоих: дальнего молниеносным ударом носком ботинка в подбородок, а того, что сидел ближе костяшкой указательного пальца в темя. Громилы замерли и разом обмякли. Лица с чавканьем погрузились туда, где все равно оказались бы через пару часов пьянки, то бишь в салат.
Кекс, что двинулся, было на Степана Петровича, остановился, губы побледнели, на лицо наползла маска ярости.
— Ах ты су...
Он хотел рвануть к Глебу, но получил звонкий удар киянкой по затылку.
— Тихо, — обратился Степан Петрович к свалившемуся Кексу. — Не надо ругаться. Здесь дамы.
Кекс приподнялся, но безжалостный удар ногой в лицо отбил у него всякую охоту сопротивляться. Глотая слезы, кровь и сопли, громила жалко заскулил.
Дамы за столами, открыв рты, во все глаза смотрели на представление. Кузьма удивился не меньше, нижняя челюсть поползла вниз. Он лишь с упреком поглядел на дядю — нехорошо бить лежачего. Степан Петрович невозмутимо пожал плечами и ответил:
— Мы не на Олимпийский играх.
Лена резко дернулась, вырвавшись из рук блондина и всхлипывая, бросилась на кухню.
Глеб повернулся к блондину и спокойно произнес:
— Вы обидели девушку и оскорбили уважаемого человека. Расплатитесь и вон!
Колян сжав челюсти, полез во внутренний карман пиджака, показывая, что достает бумажник. Возможно, этим трюком он мог обмануть всякого, но не Глеба. Последовал хлесткий удар ладонями по ушам, блондин завизжал от боли и ужаса. Пистолет неуловимо быстро перекочевал в карман Глеба.
— Да ты никак глуховат? Мне повторить?
Блондин трясущимися руками выложил «лопатник» и на полусогнутых двинулся к выходу.
— Эй! Шутов своих забери, — распорядился Степан Петрович.
Блондин шикнул на свиту. Оба бугая вынырнули из тарелок с салатом, закончив принимать освежающие процедуры и прихватив подруг, потянулись к выходу, обходя Глеба по широкой дуге. Лишь тот, которого «отоварили» молотком по голове, все еще корчился у ног хозяина кафе, жалко постанывая.
— Эй, болезный, — позвал Степан Петрович. — Головка бо-бо? Так я могу помочь. Знаешь способ — клин клином?
Кекс перестал завывать, удивительно быстро поднялся и, спотыкаясь, выскочил на улицу.
На том инцидент был исчерпан. Еще пару дней Лена ходила с подавленным видом, от резкого шума вздрагивала, глаза становились огромными, испуганными. Степан Петрович и Кузьма не беспокоили ее назойливым вниманием, старались делать вид, что ничего не произошло. Разговаривали как обычно беспечно, буднично. Кузьма, как всегда сыпал анекдотами, а дядя покрикивал, выражая добродушное раздражение, на нерасторопность молодой официантки. Скоро глаза Лены опять засветились задорным огоньком, переживания померкли и забылись.
Этот случай Кузьма любил вспоминать, а уважение к дяде и, особенно к Глебу, выросли неимоверно.
Напротив Кузьмы изящно двигался мощный атлет в красных трусах. Развитая мускулатура внушала уважение. Лицо, словно высеченное из камня, неподвижное, лишь маленькие глазки зорко следили за соперником. Страха не было. Рев толпы поднимал температуру в венах до точки кипения.
Не давая себе расслабиться, Кузьма выбрал роль «второго номера», решил поглядеть — на что способен этот громила. Мондраж стал затихать, сердце забилось ритмичнее. Бойцы несколько раз обменялись ударами. «Красный» все наседал, полагаясь больше на силу и опыт. Кузьма делал техничные уходы, не забывая возвращать долг.
Из синего угла Степан Петрович и Глеб спокойно взирали на происходящее. Наконец громадная фигура качнулась в сторону Глеба.
— А он хорош! — прокричал Степан Петрович. Иначе в таком шуме не возможно было быть услышанным.
— Даже слишком. Еще раунд и Кузьме хана. Этот бык просто играет с пацаном, трибуны требуют шоу, вот и тянет время.
Глеб стоял, скрестив руки на груди. Спокойное лицо выражало такое спокойствие, будто обладатель его находился не на боксерском поединке, а в опере. А вот Степана Петровича выдавали скудные эмоции, все-таки племянник на ринге. Хотя старался скрыть эмоции, но чуть заметные движения плечами, имитирующие движения бойцов, сжатые губы и прищуренные глаза — выдавали волнение.
— Черт! — неожиданно выругался Глеб. — В следующем раунде он Кузьму положит. Дольше тянуть глупо — удар по репутации.
Не успел звон гонга затихнуть под потолком, как оба секунданта оказались на ринге. Прошло несколько секунд, подошел и Кузьма. Усевшись на стульчик, он закинул руки на канаты. Правый глаз наполовину заплыл. Парень, казалось, не замечал этого — улыбался во весь рот:
— Ну, как я? — невнятно пробормотал Кузьма. Затем выплюнул капу и добавил. — Мне кажется, я нащупал дорожку. Еще раунд и все будет тип-топ.
— Точно, — подхватил Глеб, — если не устанешь бегать от него!
Степан Петрович с остервенением махал полотенцем и лил воду из фляги прямо на голову Кузьме. Тот отфыркивался и пытался поймать струю ртом, но Степан Петрович ловко манипулировал руками, и все попытки Кузьмы терпели неудачу. Пить во время боя нельзя — отяжелеешь.
— Да, мы бьемся на равных! — возразил Кузьма.
— Ага! — согласился Глеб. — Он уже почти сравнял твое лицо.
— Помолчи, Глеб! — зло сказал Степан Петрович, похлопал Кузьму по щекам. — Слушай сюда! Соберись! Не лезь в рубку! Он тяжелее тебя, достанет — сливай воду! Двигайся!
Глеб, торопливо вытирая полотенцем голову Кузьмы — скоро второй раунд, добавил серьезно:
— Правую не опускай, он левша.
— Правда? — притворно удивился Кузьма.
Прозвенел гонг. Очередной раунд начался. Трибуны вновь подняли рев, напоминая единый организм. Кузьма подмигнул секундантам и двинулся к противнику.
Глеб, наклонился к Степану Петровичу и произнес:
— Этот парень, в красных трусах, мастер спорта, не меньше. А наш Кузнец, всего лишь КМС,... да и то по плаванию.
— Да, что они там обалдели! — рявкнул Степан Петрович так громко, что бы услышали в ложе преподавателей. — Выпустили юнца желторотого против мастера! Что, защитить честь института никого больше не нашлось!
— Точно, — поддержал Глеб. — Больше дураков не нашлось!
Азарт захлестнул Кузьму. Кулаки свистели, как лопасти ветряной мельницы. О защите совсем забыл, все пытался достать квадратный подбородок соперника. Он уже прицелился, противник в красных трусах намеренно опустил руку, замахнулся, и вдруг... бах. Удар справа потряс так, что в голове будто бомба взорвалась. Яркая вспышка рассеялась, трибуны отдалились, потом начали приближаться. И тут громила продублировал слева. БАБАХ!!! Пол выскользнул из-под ног, прожектора с потолка неприятно ослепили. Кузьма лежал на спине в полной тишине. Пару раз мотнул головой, и откуда-то сверху гулко донеслось: «...два, ...три». Повернувшись на бок, он встретился глазами с друзьями, которые буквально взлетели к рингу. Степан Петрович уже занес руку с полотенцем, когда Глеб спокойно перехватил ее и выставил ладонь перед собой. Кузьма понял, что Глеб проиграть ему позволит, сдаться — никогда.
Кузьма попытался встать, но руки подломились, и он плюхнулся лицом на настил. Тонкая струйка крови потекла из носа. «...Четыре, ...пять» гремело сверху. Последнее что он услышал — гулкий голос Глеба из угла:
— Раз, два, три... А ну вставай, сволочь!
Всю неделю Глеб гонял Кузьму после занятий в институте. Лишь в четверг дал передохнуть, перед финалом по плаванию. Заплыв Кузьма выиграл удивительно легко и довольный собой отправился домой, намериваясь отдохнуть пару дней, набраться сил перед боксерским матчем. Но не тут-то было. В пятницу вечером, позвонил Степан Петрович и просил приехать в кафе завтра, помочь. Правда потом вспомнил, что обещал тому отгулы перед боем, да и спец из Кузьмы никакой — так, работник на подхвате. Пришлось звонить эксперту, Глебу. Встретились они у двери «Пульса».
— Ну что там опять? — проворчал Глеб, протягивая руку. — Петрович, у меня сегодня выходной — суббота же! В кои то веки отгул дали и здрасьте.
— Ладно, не ворчи. Тут делов на час-полтора. — Ответил Степан Петрович, пожимая руку. — Кстати, как там дела с Кузьмой, парень приходит после твоих тренировок затемно и храпит до утра, потом бежит на занятия? Я даже думаю, что и там он успевает подремать. Не вижу его совсем, вчера поздно вечером еле дозвонился.
— Все будет нормально, — успокоил Глеб. — Парень упрямый. Старается.
Они прошли входную дверь. Даже не дверь, где вы сейчас найдете двери — а силовое поле, прозрачное в обычные дни, со свободным допуском, сегодня тонированное по случаю закрытия. При такой настройке чужой попасть внутрь не может, только сотрудники. Дверь привычно отозвалась нежным звоном колокольчиков. Звук всякий раз привлекал внимание хозяина кафе при появлении нового посетителя. Степан Петрович любил встречать каждого лично.
— Звонок больше не барахлит? — спросил Глеб, услышав мелодию.
Они шли по коридору, мимо столиков к кухне. Степан Петрович ответил не оглядываясь:
— Я не знаю, как ты над ним колдовал, но этот звук — просто чудо. Мне даже кажется, что клиентов прибавилось.
— Да ладно, — смутился Глеб. — Все в округе знают твое заведение, и особенно бесподобный кофе.
Позади мягко звякнуло, оба обернулись. Вбежал запыхавшийся Кузьма и выпалил с порога:
— Что тут у вас стряслось?
— О! А вот и первый клиент. Я же говорил! — воскликнул, с показным удивлением Глеб. — Извините, сегодня закрыто, холодильник сломался.
— А что с ним? — спросил Кузьма.
Глеб ткнул локтем Степана Петровича и серьезно произнес:
— Кстати, хороший вопрос. Я давно говорил этому скряге, что антиквариату место в музее или на свалке.
— Не умничай, Глеб, — перебил Степан Петрович. — Плата термореостата замыкает... вроде. Искрит.
— Надо же. Кто бы мог подумать!
— Все хватит, — раздраженно, буркнул Степан Петрович. — Я убегаю. Сами разберетесь. Кузьма, там, на люке фиксатор. Не забудь.
— Да знаю я, — отозвался племянник.
Петрович швырнул магнитный ключ Глебу и ушел.
Подвал, он же склад ресторана, располагался как раз под полом кухни. Аккуратный люк отозвался на код магнитного ключа, и крышка медленно открылась. Глеб резво спрыгнул вниз, всем видом показывая, что ему это не впервой. Кузьма наклонился следом и оглядел просторное помещение. Склад оказался просто громадным для такого небольшого заведения. Примерно пятнадцать на двадцать и высотой в три метра, подвал был почти пуст. Одинокая лампа тускло освещала все помещение. Несколько приборов скромно расположились в углу, рядом примостилась куча коробок, отправленных в подвал после ремонта, а рядом возвышалась пирамида контейнеров — тот самый знаменитый кофе, догадался Кузьма. Почти в центре стояла колонна, утыканная компактными приборами. Как раз у ее основания и расположился Глеб. Непонятные проводки, лампы и трубки вились по всей длине колонны и пропадали в потолке склада. Вот он генератор — продолжение холодильной камеры из кухни.
— Все понятно, — возвестил Глеб. — Как я и думал — термореостат. Твой дядя — старый скупердяй. Сколько раз говорил ему, что пора новый покупать. Давай сюда инструменты и фонарь не забудь.
Глеб возиться с маленьким блоком у пола и снимал последнюю скобу, когда за спиной раздался глухой хлопок. Кузьма решил не пользоваться раздвижной лестницей и подобно Глебу просто прыгнул в отверстие. Приземлился, подняв небольшое облачко пыли, и протянул инструменты. Сверху бумкнуло — пружина вернула люк на место.
— Ты фиксатор повернул? — спросил, не оборачиваясь, Глеб.
— Фиксатор? — удивился Кузьма. — Кажется да...
Глеб замер, затем медленно повернулся, в глазах появился испуг. Он медленно подошел к Кузьме, схватил того за плечи, встряхнул.
— Фиксатор на люке! Петрович кому говорил перед уходом «не забудь повернуть фиксатор»!
До Кузьмы начало медленно доходить, что они попались. Люк просто захлопнулся, и обратно выбраться не представлялось возможным — хитрая дверь открывалась только снаружи.
— М-да... — протянул Глеб. — Влипли.
Он быстро обдумывал сложившееся положение. Если Петрович случайно не забежит, то сидеть им тут до понедельника. Двое суток! За себя Глеб не волновался, служба в армейской разведке не прошла даром, но Кузьма. Молодой парень мог просто не выдержать длительного нахождения в замкнутом пространстве без необходимой подготовки. Да и температура не располагала к отдыху. Она в складе не поднималась выше десяти градусов. К тому же юноша мог просто запаниковать.
Глеб несколько минут наблюдал за тщетными попытками Кузьмы приподнять люк. Бесполезно, тот намертво запечатал выход. Глеб задумался, чему-то усмехнулся и, наконец, произнес:
— Завязывай. Не мучайся — это бесполезно.
Кузьма вздохнул и с безысходным видом опустился на пол.
— Что же теперь делать?
— Выбраться мы все равно не сможем, а тебе, кстати, необходимо подготовиться к схватке. Так что хорош нюни распускать, вставай и за дело. Ты еще не забыл, мои уроки?
— Здесь? — удивился Кузьма.
— Здесь конечно, где же еще. У тебя когда бой?
— Завтра в двенадцать.
— Хреново. Можем просидеть дольше и тогда прощай победа, — улыбаясь сокрушался Глеб. — Ну, ладно. Оставим лирику, у нас еще уйма времени. Многое можем успеть. Вставай, Кузнец, впереди большая работа.
Кузьма послушно поднялся.
В течение следующих шести часов Глеб безжалостно гонял юношу по просторному подвалу. Отжимания в стойке на руках, челночный бег, работа с тяжестью — Глеб заставил переносить контейнеры с кофе из одного угла в другой, а потом обратно. Было еще много чего. Казалось, фантазия Глеба бесконечна. Он все прикрикивал, а если Кузьма сбавлял темп, подбадривал дружескими увесистыми пинками. Наконец наставник сжалился над подопечным и разрешил короткий отдых.
— Ну, ты зверь, Глеб.
Кузьма упер ладони в колени, дыхание вырывалось тяжело, со свистом.
— Что устал, боец?
— Есть немного.
Они посидели немного, Глеб взглянул на часы:
— Ого, а время-то к вечеру. Сейчас перекусим и продолжим.
Кузьма застонал. Но Глеб не стал издеваться над юношей. В одном из контейнеров нашлись несколько упаковок саморазогревающихся пайков и пара бутылок с питьевой водой. После ужина он еще час погонял воспитанника по подвалу и скомандовал отбой. Они сложили несколько контейнеров, и вышло два сносных ложа. Теперь осталось покрыть их одеялами и кровати готовы. Слава богу, после ремонта Степан Петрович снес сюда всякое старье, и узники поблагодарили проведение за скупость хозяина «Пульса». Восемь одеял и четыре старых матраса нашлись в одном из ящиков. Закончив подготовку места для сна, заключенные потушили свет и легли. Кузьма долго ворочался, сон не шел.
— Спи, давай, — проворчал Глеб.
— Да что-то никак.
— Может тебе еще сказочку рассказать?
Кузьма повернулся на бок, контейнеры жалобно скрипнули.
— Отец как-то рассказывал, что вы с дядей служили вместе. Расскажи. Наверняка случались интересные случаи.
— Было дело, — зевая, отозвался Глеб. Он на минуту замолчал, потом резко сел. — Слушай, Кузнец, а это мысль. Ты гений!
И Глеб поведал Кузьме невероятную историю, похожую больше на сказку.
— Дело было в Африке, в Заире. Наш взвод выполнял тогда миссию военных советников при мирных переговорах. Эти негры вечно находили причины пострелять друг в друга. Может бананы не могли поделить или женщин, а может еще чего. Короче, ссорились местные царьки часто, а когда народ начинал бурлить, насытившись беспределом, бежали к нам с просьбой помочь. Служил у нас один капитан. Отличный мужик, здоровенный такой, как скала, веселый и легкий на подъем. Так вот, он владел секретной и очень эффективной методикой мгновенной мобилизации. Мы тогда устроили непродолжительную передышку — недавно очередная группа бандитов поссорилась с другой, и предстоял длительный переход для переговоров. А для спокойного отдыха необходимо было разведать территорию вокруг. Капитана и еще одного парня-новичка забросили вертушкой через реку, в ста пятидесяти километрах от лагеря, разнюхать местность. Напоролись на засаду. Капитана ранили в бедро, а новобранец так перепугался, что думали — все, кранты. Офицер от потери крови начинал терять сознание — они почти сутки пытались оторваться, бесполезно, а бандитов ни много, ни мало — восемь человек.
Капитан устроил привал, ввел солдата в состояние сна посредством гипноза. Провел психологическую операцию по методике «мгновенной мобилизации» и через двадцать минут разбудил рядового. Тот конечно ничего не помнил, и офицер вкратце объяснил происходящее: по определенной, обязательно поданной извне команде, этот рядовой, как автомат, переключался в более активную фазу деятельности. Реакция и скорость увеличиваются на порядок, человек превращается в настоящую машину. Короче, в течение часа с небольшим этот молодец положил весь отряд боевиков и даже захватил пленного, а потом за четыре часа доставил всех в лагерь не сделав ни одного привала. А до лагеря, между прочим, не менее десяти километров. Ты представляешь, что это такое: с пленным на привязи и раненым офицером на горбу?
Кузьма слушал, раскрыв рот. Ему одновременно и верилось, и нет.
— Так вот, — продолжил Глеб, — этот офицер посвятил меня в тонкости этого метода. И вот что мы сделаем. Я введу тебя в транс и закодирую на сигнальную фразу. Например «вставай сволочь!» И мы применим это во время твоего поединка. Ты, разумеется, и так не плох, но подстраховаться все же не помешает.
Поднявшись с ложа, Глеб приблизился к Кузьме и опустился на корточки. Он начал произносить стандартный набор фраз, для погружения в пациента в сон: «вы устали», «веки тяжелеют» и тому подобное. Кузьма не заметил, как провалился в глубокое забытье.
— Эй, на баркасе! Рота подъем!
Кузьма зажмурился от яркого света. В глаза кто-то светил из мощного фонарика. Кузьма огляделся и увидел стоящих рядом Глеба и Степана Петровича.
— Ох, и горазд ты спать, парень, — заметил Глеб. — Уже час с Петровичем ждем, когда же наш чемпион проснется.
— Дядя? — удивился Кузьма. — Глеб, как тебе удалось открыть люк?
— Да ни как. Сказал «сезам откройся» и опля! — улыбнулся Глеб.
— Я звонил тебе утром — тишина, — вмешался дядя, — заехал домой — никого. С Глебом та же песня, вот и подумал — что-то случилось. Давай вставай. Пора на битву.
— Раз, два, три! Вставай сволочь!
Кузьма, покачиваясь, поднялся. В ушах громко забухало, кровь побежала быстрее и быстрее, наливая мышцы мощью. Чувство такое, что он сейчас разорвется от переполняющей энергии. Собравшись, Кузьма заставил себя быть осторожнее и рассудительнее и обуздать неожиданного помощника. Он глубоко вздохнул и медленно с усилием выдохнул. Абсолютная ясность, что делать и как, мгновенно успокоила и вселила уверенность в исходе боя. Теперь Кузьма не волновался и не суетился, он просто ждал сигнала и был уверен, как действовать.
Виртуальный рефери отсчитал «...семь, ...восемь» и замолчал, сканируя состояние соперников. Громила в красных трусах удивленно смотрел на противника и даже сделал шаг назад — фигура Кузьмы выражала спокойствие. Судья проанализировал состояние за три секунды и видимо удовлетворился результатом. Над рингом прозвучало:
— Бокс!
«Красные трусы» не ожидали подобного поворота. Победа была в руках и вот такой поворот. Конечно, еще ничего не потеряно, но... его же засмеют коллеги-спортсмены. Какой то сопляк поднялся после коронного удара. Нужно заканчивать этот балаган и чем быстрее, тем лучше. Приняв такое решение, громила твердо направился к Кузьме. Однако тот даже не поспешил принять стойку, все стоял, невозмутимо взирая на соперника. Он даже не отреагировал на ложное движение справа, весь технический набор громилы Кузьма читал теперь с легкостью, и когда огромный кулак соперника попытался достать его уже знакомым приемом, Кузьма лишь слегка отклонился влево вниз и послал правую перчатку в челюсть противника. Голова громилы описала причудливую дугу, глаза закатились, и чемпион мешком повалился на настил. Трибуны взревели.
Степан Петрович растянул губы в улыбке и перевел взгляд на Глеба. Тот только пожал плечами.
Отгремела гулянка в кафе «Пульс». Проводив гостей, в основном сокурсников Кузьмы, друзья осели в кабинете Степана Петровича. Последним кто их покинул — декан. Дмитрий Никифорович на радостях немного перебрал и уже мало понимал, что говорит, стал повторяться и клевать носом. Глеб вызвал такси и решил лично передать подгулявшего профессора в руки жены. Вернулся обещал минут через двадцать.
Веселье постепенно начало покидать Кузьму. Победа теперь не казалась таким уж важным событием. Да и его ли в том заслуга?
— Я вижу, ты не очень рад, — как бы, между прочим, заметил Степан Петрович.
— Да, — глухо отозвался Кузьма. — Есть немного.
Петрович дружески стукнул в плечо племянника. Дядя, несмотря на немалое количество принятого спиртного, оставался серьезным и сосредоточенным, лишь немного смягчил обычную строгость. Прищурившись, он не сводил взгляда с племянника.
— Колись, Кузнец. Что случилось?
Кузьма тяжело вздохнул и ответил:
— Глеб рассказал мне про методику «мгновенной мобилизации», именно она и помогла мне победить.
Степан Петрович заинтересованно поднял брови, и Кузьма коротко пересказал историю Глеба и обреченно закончил:
— Получается, я не честно победил. Весь бой — обман и мне тошно от этого
Степан Петрович сначала усмехнулся, а потом залился раскатистым громом смехом. Даже слезы выступили.
— Ну, Глеб! Ну, паршивец. Ты что, правда так ничего и не понял? Я служил в том же взводе, и этот случай облетел тогда всех. Пошутил капитан. Просто во время сна дал установку расслабиться и рядовой за двадцать минут отдохнул так, как никогда в жизни. А потом рассказал ему байку о суперметодике, тот и уши развесил. И что самое интересное, на столько поверил в свои силы, что смог провернуть такую штуку, что не снилась лучшим спецам. А ведь парень был совсем не богатырского телосложения, более того — новобранец.
Кузьма, не понимая, смотрел на дядю. Со стороны зала раздалась мелодичная трель. В кабинет Степана Петровича, пошатываясь, вошел Глеб, в руке покоилась початая бутылка.
— Ну и декан у тебя, — заметил он. — Пока не распили пузырь, не хотел отпускать. Думал хоть жена вмешается, так нет, и она туда же: «Заходите, закусывайте». Уф, еле сбежал... Вы чего такие?
Степан Петрович хитро взглянул на Глеба.
— Я так понял, что ты, Кузьма, уже в курсе, — сказал Глеб. — Вот и хорошо. Теперь у тебя отпали сомнения в собственных силах?
— Спасибо, Глеб, — с сердцем сказал Кузьма. — И тебе дядя.
Он пожал руку Глебу и повернулся к Степану Петровичу, тот встал и обнял племянника, что-то неразборчиво проворчал и улыбнулся.
— Не переживай, племяша. Глеб только заставил тебя поверить в себя. Это твоя победа. Честная победа.
Кузьма отправился в кабинет Степана Петровича и разложил диван, сон пришел едва он коснулся подушки.
— Я только не могу понять, на кой черт ты устроил этот цирк? — спросил Глеб.
Они продолжали сидеть в зале кафе, когда Кузьма пошел спать.
— Какой цирк? — удивился Степан Петрович.
— Да тот самый, три недели назад. Помнишь тех уродов, что Елену начали лапать? Даже если бы их было вдвое больше, ты мог справиться сам.
Степан Петрович помолчал с минуту и заговорил:
— Понимаешь, это психология молодых. Кому он скорее поверит: мне, родственнику, которого знает с детства, и никогда не замечал с моей стороны подобных штучек или тебе — почти ровеснику, которого узнал едва-едва? Да еще и в таком деле! Нужно было предоставить показательное выступление, и оно удалось. Я еще не разучился планировать военные операции, а гражданские ничем не труднее. Да и интуиция у меня до сих пор, как видишь... Будто знал, что пригодится эта демонстрация.
— Но ведь ты мог просто меня попросить.
— А ты бы тогда действовал так легко и уверенно. Планы хороши, но иногда импровизация более действенна.
Степан Петрович с довольным видом хмыкнул себе под нос. Глеб прищурился, сложил руки на груди, заговорил медленно, выразительно кивая:
— Ну, что, старик? Тяжело стоять на люке всю ночь? Небось, ножки затекли?
Глеб улыбался, говоря взглядом — что, не ожидал?
Удивленный Степан Петрович внимательно поглядел лицо товарища.
— Ух, ты. Молодец, — похвалил он. — Когда сообразил?
— А когда люк закрылся. Почти сразу. Кузьма — ладно, мог и забыть, но не я. Фиксатор на крышке собственными руками повернул. Так что захлопнуться самостоятельно он не мог. И не стыдно тебе?
Степан Петрович виновато пожал плечами.
— Нужно было торопиться, а больше мне в голову ничего не пришло. Ты знаешь, он, когда уперся плечами в люк, едва меня не поднял. Упрямый, как мать. Наша порода.
Богатырь улыбнулся, лицо светилось довольством. Глеб встал и, наклонив голову к плечу, внимательно поглядел на собеседника:
— Я то думал ты хоть с годами повзрослел, ан нет — все тот же пацан. Эх, набить бы тебе морду, товарищ капитан.
— Полковник! — поправил Степан Петрович, поднимая указательный палец. — Ты что? До сих пор дуешься? Африку забыть не можешь? Зря. Было весело.
Они одновременно улыбнулись и подняли бокалы.
Сергей Обосов © 2006
Обсудить на форуме |
|
