|
КМТ
 Учебники:
Издатели:
Ссылки:
|
Фантастика 2006 Александр Дусман © 2006 Каждому своё Длинный, извилистый коридор обрывался тупиком, близким уже, но всё менее желанным. За спиной захлопнулась дверь, кажется, девятая по счёту. Времени оставалось совсем немного, но я успевал. Пусть на самой грани, без запаса, но успевал. Последний список, четыре имени на два часа. Нормально.
Я подошёл к зеркалу, висевшему у следующей двери. Задержался на миг, с улыбкой оглядев свой цветастый клоунский наряд. Убрал красный нос-картошку, щелчком пальцев очистил лицо от весёлого грима, оставив грустные глаза и неопрятную бородку. Добавил роста, умеренный пивной живот, поношенный костюм, очки в толстой позолоченной оправе. Сойдёт. Теперь — вперёд, на поиски мечты. Как хорошо, что далеко ходить не надо.
— Мечту, быстрее, — распорядился я и бесцеремонно пнул дверь носком давно нечищенного ботинка. — Код девять-девять два. Зелёный. Или жёлтый.
— Жёлтый, — сообщила дверь голосом Машины. — Пора бы и запомнить.
— Поздно уже запоминать, — мрачно сказал я и нагнулся за тонким листком бумаги, появившимся на пороге. — Трактир?
— Ага, — сказала Машина. Компьютер, точнее, но это ведь так безлично. Да и характер подходил вполне.
— Валера крайне предсказуем. Могу поспорить, не читая, что там будет. Он нам все уши прожужжал ещё вчера, в деталях.
— Передай ему привет. Он хороший, — попросила Машина.
— Обязательно, — пообещал я и открыл дверь, из-за которой уже доносились звуки танцевальной музыки и громкий смех перебравших завсегдатаев.
В трактире было сильно накурено. Валера возвышался за центральным столом и настойчиво требовал внимания, размахивая и стуча пустой литровой кружкой.
— Хозяйка! — закричал он и шлёпнул пробегавшую мимо официантку по соблазнителным округлостям. — Ещё одну! Две!
— «Обладательница пышных форм и кроткого нрава», — прочитал я с листка и невольно расхохотался. Девушка обернулась в притворном возмущении и игриво подмигнула Валере, который с готовностью расплылся в смущённой улыбке.
— Как мало нам нужно для счастья, верно? — громко сказал я, сделав незаметный знак захмелевшим статистам. Музыка деликатно притихла, послушные иллюзии неровным строем расползлись по угловым столам.
— Старик! — обрадовался Валера, взволнованно обмахнув платком куцые остатки шевелюры. — Я уж было решил, что ты не придёшь. Вот только имя ... имя-то я и не припоминаю.
— Артём, — подсказал я и сел напротив . — Дружим с детства.
— Точно! Сколько лет, сколько зим! Как дела, рассказывай, дружище. И вот, — Валера подтолкнул ко мне кружку, наполненную до краев. — Чтобы в горле не пересохло. Сам-то я сегодня пью безалкогольное, но тебе заказал высший сорт.
— Безалкогольное? — старательно поразился я. — Но почему? Старик, я тебя не узнаю.
— Знаешь, Ар... — Валера прервался и поднял глаза к потолку, вспоминая, — Арсений? У меня на сегодня намечен небольшой вояж.
— Артём, — терпеливо повторил я и достал из рукава пиджака маленький карманный фонарик. — Посмотри на меня, хорошо?
— Хорошо, — покорно пробасил Валера.
— Следи за светом фонарика. Так, теперь вниз. Голова не болит?
— Немножко.
— Это пройдёт. Тебе нужен свежий воздух.
— Воздух? — оживился Валера. — А я как раз хотел предложить... предложить... чёрт, слово забыл.
— Прогуляться?
— Да. Точно. Пойдём?
— Пойдём, — согласился я.
Мы поднялись и прошли к чёрному ходу трактира. Валеру немного шатало, но держался он молодцом. С учётом обстоятельств, конечно.
— Ты счастлив? — спросил я его, немного, быть может, поспешно.
— Почти, — улыбнулся Валера и настежь распахнул входную дверь. В глаза ударил яркий солнечный свет.
Перед нами лежала дорога. Обычная просёлочная грунтовка уводила пёстрое летнее поле с чернеющими кое-где головками подсолнухов к дрожащему жарким маревом горизонту. Далеко впереди виднелись горы. В самом начале дороги, твёрдо уперев колёса в смятую траву, стоял небольшой грузовик с открытым кузовом и надписью «В путь!» на блестящих свежей краской бортах.
— Украина? — спросил я, спрятав за пазуху листок с мечтой.
— Крым. — ответил Валера. — От Симферополя немного на восток. — он помедлил, подставив лицо тёплому, почти парному дыханию ветра. — Поедешь со мной?
— Сразу следом, — пообещал я и помог другу взобраться в кабину. — Одна наша общая знакомая передаёт тебе привет.
— Привет и ей, — беззаботно отозвался Валера. — Пора, наверное. Увидимся на перевале?
— Да, — сказал я и крепко пожал протянутую руку. — Счастливого пути.
— И тебе, старик. Не отставай.
Мотор фыркнул и завёлся с первого оборота. Я захлопнул дверь и отошёл, спасаясь от урагана пыли. Грузовик сорвался с места, в окне в последний раз мелькнуло знакомое с детства лицо. Валера уехал.
Рядом появилась дверь, но я постоял ещё немного, жадно провожая взглядом чёрточку, а вскоре точку, упрямо ползущую в сторону гор. На горизонте собирались тучи.
— Пора, — напомнил голос Машины, гулко бьющий с небес, словно из рупора священного Олимпа. Я растёр в руках тонкую веточку полыни, вдохнул, смакуя, воздух, солнце, день, и вышел в тёмный коридор. Три имени на полтора часа. Нормально.
***
— Как он? — спросила Машина.
— Неважно. Проблемы с памятью и речью, барахлит вестибулярный аппарат.
— Я делаю, всё, что могу, — сказала Машина. — Система не рассчитана на столь лихорадочную поспешность. Чем старше человек, тем дольше ему приходится адаптироваться к новым впечатлениям.
— Я знаю, извини.
— Не волнуйся. Всё будет хорошо.
Всё будет хорошо. Я повторил эти слова про себя, как заклинание, и подошёл к зеркалу у следующей двери. Поднял листок с порога, пробежал глазами, втянул живот, расправил плечи, сменил костюм на широкие боксёрские трусы.
— Свет мой, зеркальце, скажи, да всю правду доложи, — ехидно процитировала Машина. — Ставлю на нокаут в первом раунде.
— I am the greatest, — спокойно сказал я, любуясь двухметровым отражением. Моя кожа начинала приобретать шоколадный оттенок, подбородок стремительно принимал непривычно волевые очертания, а в глазах заплясали весёлые огоньки.
Дверь распахнулась с эффектным скрежетом. В небольшом затемнённом спортзале возвышался боксёрский ринг. В центре ринга стоял высокий человек в цветастом махровом халате и улыбался, торжествующе и, как мне показалось, немного нетерпеливо.
Я приближался неспешной трусцой, щедро раздаривая воздушные поцелуи несуществующей толпе. Олег никогда не любил излишнего внимания и продолжал стоять, как влитой, невозмутимо наблюдая за моей неловкой клоунадой.
— Я ждал тебя, Кассиус, — сказал он, когда я пролез через канаты и зашвырнул именное полотенце в сторону запыленных рядов турников и шведских стенок. — Сегодня из этого зала уже вынесли двадцать человек.
Я промолчал, буравя глазами противника, обнаружив с лёгким беспокойством, что Али оказался немного близорук.
— Тебе, наверное, страшно сейчас, — продолжил Олег, сбросив халат и выстрелив парой разминочных серий. Он был в отличной форме, сухой и поджарый, ни грамма лишнего веса. — Ты привык к ярким огням и вспышкам фотокамер, но здесь ты гость, а я — хозяин. Добро пожаловать в спортивное общество „Буревестник».
В зале повисла тишина. Речь так себе, подумал я, приняв жалкое подобие боевой стойки. На мой вкус не хватает надрыва. Впрочем, мне ли судить? Главное — не падать сразу.
Первый удар я не увидел, но ощутил всемерно, воткнувшись в пол надломленной свечой. Печень взорвалась колющей болью, из горла вырвался сдавленный всхлип.
У Олега был первый разряд. Так он говорил в редкие минуты красноречия. Раньше это достижение не казалось мне особенно серьёзным. Подумаешь, спортсмен-разрядник. Таких тысячи.
Я осторожно поднялся и отошёл к канатам, пытаясь восстановить дыхание и вспомнить хоть что-то полезное из методички по рукопашному бою. Я никогда не занимался боксом, но уже второй удар, с сочным хрустом сломавший мой нос показал, что стоило всё-таки быть немного мудрее.
— Масына, — гнусаво взмолился я, разглядывая кровавые разводы на небрежно вымытом полу. — Масынка. Надо спасать лицо. Во всех смыслах.
— Я ожидал большего, — разочарованно заметил Олег. — Где движение, где мысль?
Мне стало немного обидно. Не за себя, конечно, но за великого прототипа, столь унизительно свергнутого с пьедестала истории. Пусть и заочно, но всё же.
— Попробуй сейчас, — в голове появился голос Машины.
Я стиснул перчатки и покорно пошёл на Олега. Он встретил меня резким кроссом с подскока, я легко ушёл от удара и провёл двойку вразрез, завершив комбинацию мощным апперкотом справа. Олег пошатнулся, но устоял на ногах, отвалившись к канатам.
— Добивай! — азартно вскричала Машина, едва меня не оглушив, но я не спешил. Ведь нужно лишь немного подогреть интригу.
Мы сошлись снова в центре ринга, прощупывая друг друга пристрелочными ударами с дистанции.
— Я тебя читаю, — прошипел Олег и провёл неплохую серию в корпус, — как раскрытую книгу.
— Dream on, — огрызнулся я, продолжая кружить, наслаждаясь удивительной лёгкостью в ногах. Сломанный нос разболелся просто кошмарно, но это сильное тело презирало боль.
Постепенно я начинал входить во вкус. Соперник казался медлительным и неуклюжим и явно начинал уставать. Сорок лет — не шутки, да и весил Олег килограммов на тридцать меньше легендарного чемпиона. Нащупав дыру в его обороне мягким, почти гладящим джебом, через десять секунд я влепил правый прямой и вдогонку, уже на излёте, увесистый хук. Олег рухнул, как подкошенный. Это было тяжёлый нокдаун, но вот он уже поднимается, готовясь к решающему штурму.
— Давай, — прошептал я Машине. — Сделай, как было раньше.
В голове подозрительно щёлкнуло, и боль вновь навалилась жестокой волной. Я отступил на пару шагов и невольно опустил перчатки, отметив сквозь пелену страданий, что вновь стал самим собой во всём, что касалось боксёрского таланта
Олёг приближался нетвердыми шагами, старательно выцеливая последнюю, отчаянную атаку. Я зажмурил глаза и чуть подался вперёд. Если дадут пощёчину, подставь вторую щёку, вспомнилось почему-то, но удар пришёлся точно в челюсть.
Мир померк и отодвинулся. Словно со стороны я равнодушно наблюдал, как меня вынесли с ринга исполнительные слуги Машины — совершенные иллюзии мускулистых охранников. Вынесли вшестером, тяжёло пыхтя и сменяя руки. А за ними шли уборщицы, тряпками размазывая кровь.
— Следующий! — раздался грозный голос Олега. Я усмехнулся и потерял сознание.
***
— Долго возился, — заметила Машина, когда я пришёл в себя бесформенным мешком, лежащим в коридоре. — Осталось пятьдесят минут. Но зрелище того стоило.
Ладно, — сказал я, выплюнув капу. — Зато я хорошо готовлю омлет.
— Тебе совсем необязательно это делать, — серьёзно сказала Машина. — Опасная самодеятельность, больше ничего. Они тебя даже не узнали.
— Вот и хорошо, — прохрипел я, с трудом поднялся на ноги и заковылял к следующей двери. — Вот и славно.
— Больше ничего. — повторила Машина.
Она была права, конечно. Не моё это дело — лезть в чужие мечты. Но они просили, а я обещал. Проверить, чтобы всё прошло, как надо. Пожелать удачи, наконец.
На мне была чистая, аккуратно выглаженная школьная форма. За спиной болтался ранец, в руках — пакет со сменкой и листок с мечтой. Я пробежал глазами смутно знакомые строчки и вежливо постучал.
— Войдите, — ответил приятный женский голос.
Я открыл дверь и оказался в школьном классе. Шёл урок литературы, у доски отвечала высокая девочка с роскошной косой, вьющейся до самой талии. Иллюзия была поразительной. Даже бант казался сделанным из настоящей розы.
— Смирись, мятущийся поэт, — декламировала девочка, красиво, по науке отставив в сторону правую руку. — С небес исходит жизни влага...
— Спасибо, Юля. — прервала её молодая учительница. Практикантка, наверное. Мария. Маша. Мой последний визит. — Я знаю, что ты выучила. Садись, пять.
Девочка с косой одарила меня презрительной улыбкой и гордо прошла к своей парте в первом ряду, напротив учительского стола.
— Извините за опоздание, — пробубнил я ломающимся баском. — Можно сесть на место?
За окном действительно шёл дождь. Холодный, осенний, но в классе было тепло.
— Что случилось, Смирнов? — мягко спросила Мария. На её плечах лежала тонкая шаль.
— Автобус опоздал. Не приехал, точнее. Вообще.
— Выучил?
— Обижаете, Марь Ванна, — возмутился я, стойко встретив укоризненный взгляд.
— Тогда прошу, — улыбнулась Мария. — Как раз успеешь до звонка.
Я оставил рюкзак у двери и подошёл к доске. Класс оказался почти полон. Лишь в последнем ряду, в традиционной зоне обитания двоечников, виднелось одно свободное место.
— Бунин, — торжественно объявил я. — И.А.
— И.А? — переспросила Мария. — А если точнее?
— Иван, — с готовностью уточнил я.
— А если ещё точнее?
Я промолчал, виновато изучая потолок. Смотреть на одноклассников мне не хотелось. Руки сложены, глаза блестят прилежным вниманием. Можно было бы сделать и поживее. Сам-то я никогда не хотел быть учителем. Страшная профессия. Но, быть может, в чьих-то мечтах так и должен выглядеть идеальный класс?
— Кто-нибудь знает? — вкрадчиво спросила Мария и зажмурилась, явно предвкушая ответ.
— Иван Алексеевич! — хором ответил класс.
— Умницы, — одобрила Мария и повернулась ко мне. — Смирнов, ну что мне с тобой делать?
— Иван Бунин, — упрямо объявил я. — «Полевые цветы».
Тишина в классе была абсолютной. Даже стрелки настенных часов, словно боясь вспугнуть мой творческий порыв, робко застыли в пяти минутах от большой перемены.
— В блеске огней, за зеркальными стеклами, — начал я, — пышно цветут дорогие цветы. Нежны и сладки их тонкие запахи, листья и стебли полны красоты. Их возрастили в теплицах заботливо...
— Стоп, стоп, стоп! — перебила Мария. — Какие цветы? Какие теплицы? Смирнов, какая у нас тема урока?
— Тема урока? — тупо переспросил я, развернув листок с мечтой. Память меня не подвела — на шпаргалке было именно это стихотворение. — Образ цветов в поэзии девятнадцатого века.
— Дождь! — вскричала Мария и хищно занесла ручку над классным журналом. — Посмотри в окно. Что там?
— Дождь, — послушно промямлил я. — Но вчера ведь было задано...
— Вчера было солнце, — отрезала Мария, старательно выводя жирную двойку. — И цветы. А сегодня дождь. Правда, дети?
— Правда! — хором подтвердил класс.
Женская логика. Мне не дано её понять. Пятясь, я отступил к двери под издевательский аккомпанемент звонка на большую перемену. К доске вышел очередной прилежный ученик и красиво, по науке отставил в сторону правую руку.
— Хотите, сделаем перерыв? — спросила Мария и снова счастливо зажмурилась.
— Нет! — дружно ответил класс. — Вы самая-самая лучшая!
И это было чистой правдой. Я подхватил рюкзак, пакет со сменкой и тихо выскользнул из класса под мягкий стук осеннего дождя.
***
Я подошёл к последней двери, подобрал листок с мечтой и спрятал его в карман парадного мундира. Поправил фуражку, нацепил очки, придирчиво осмотрел зеркальную обувь и безупречные стрелы лампасов. Двадцать семь минут. Нормально.
— Опечатывай последних, — приказал я.
— Слушаюсь, капитан. — подчёркнуто официально отозвалась Машина. Три двери подёрнулись тонкой мерцающей дымкой. Штурман, врач, второй пилот. Никто им теперь не помешает.
— Я, пожалуй, пройдусь. Сверим часы?
— Двадцать шесть с копейками. Настоятельно рекомендую начать прямо сейчас, не откладывая.
— Я всё же пройдусь. Как у нас с воздухом?
— Я закрыла несколько проблемных отсеков, но в целом неплохо. Минут десять у тебя есть. Поторопись.
— Спасибо, Машина, — сказал я и быстрым шагом отправился на последний осмотр корабля. Мимо проплывали запертые двери, запертые лица, имена. Всего чуть больше тридцати, и все они видят сейчас хорошие сны. Я знаю это точно.
В опустевшей кают-компании было холодно. Скоро здесь воцарится абсолютный ноль, но сейчас ещё можно залезть с ногами на просторный диван и посидеть немного, укрывшись тёплым одеялом, выпить чашку кофе и посмотреть в окно. На звёзды.
— Может быть, хочешь остаться здесь? — предложила Машина. Уйти красиво, вместе с кораблём, как завещали предки?
— В смерти нет ничего красивого, — сказал я, прихлёбывая стремительно остывающий кофе. — Не вижу принципиальной разницы — стоять на мостике, прилипнув руками к обледенелому штурвалу, или спокойно заснуть в комнате анабиоза. Мы сделали всё, что могли. Ты это знаешь.
— Знаю, — сказала Машина. — Вы...сделали всё, что могли.
— Не вини себя, — я допил кофе и поднялся с дивана, который уже начинал покрываться серебристым инеем. — Случайность в космосе — это почти закономерность. Мы знали, на что идём.
— Случайность?
— Больше ничего.
Свет моргнул и погас. Включилось тусклое аварийное освещение, превратив корабль в царство замерзающих теней. Я шёл назад неспеша, стараясь сохранять достоинство, и слышал, как за спиной навсегда захлопываются двери отсеков и бьётся посуда в нашей уютной маленькой кухне. Обои там были зелёные, с распустившимися цветками сирени и огромными дождевыми каплями.
Мне стало немного стыдно. Будто я оставил кого-то позади, чтобы сделать за меня неблагодарную работу.
— Машина, — сказал я, взявшись за ручку последней двери. — Ты ведь... тебе не будет...
— Больно? — она помолчала. — Не думаю. Впрочем, вам тоже. Когда корабль умрёт, в ваших снах просто погаснет свет, а что будет дальше всё равно никто не знает. Но надолго я вас не переживу. Час, может быть, два, пока не устанет бороться за жизнь последний электрический тостер.
— Пойдём со мной, — предложил я. — Моя мечта тебе наверняка придётся по душе. Она очень простая.
— У меня нет души, — бесцветным, нарочито неживым голосом сказала Машина.
— А всё-таки пойдём. Прошу тебя, как друга. Проверить, чтобы всё прошло, как надо. Пожелать удачи, наконец.
— Десять минут, — объявила Машина. — Удачи, капитан.
— Прощай, — ответил я шагнул в распахнутую дверь и оказался на Земле. Или в месте, очень на неё похожем.
Воздух казался знакомым, по-домашнему родным, но я не мог определить, где нахожусь. Вокруг не было ничего. Ни домов, ни улиц, ни разрисованного мелом асфальта. Только красная ковровая лента под ногами, ведущая к маленькой точке вдали.
Рядом стояла юная девушка с серьёзными глазами и крепко держала меня за руку.
— Ты счастлив? — спросила она.
— Почти, — ответил я, подумав, что где-то уже слышал эти слова. Далеко и давно, ещё в прошлой жизни наверно.
— Мне нравится твоя мечта, — сказала девушка. — Пойдём?
— Пойдём, — легко согласился я и сделал первый шаг по бархатной дорожке.
Мы двинулись вперёд, всё быстрее и быстрее. А потом побежали, обгоняя друг друга, к маленькой острой точке, которая вскоре превратилась в чёрточку, а затем в знакомый силуэт ракеты, которая ждала нас снова, чтобы унести вверх, выше всех, сквозь пропасть пустоты, навстречу звёздам, опасным и чужим. Навстречу звёздам, прекрасным и волшебным.
В рассказе приведены отрывки из стихотворений И.А.Бунина «Полевые цветы» и А.А.Фета «Лето».
Октябрь, 2006
Александр Дусман © 2006
Обсудить на форуме |
|
