|
КМТ
 Учебники:
Издатели:
Ссылки:
|
Фантастика 2006 Алексей Снигирев © 2006 Комната в северной части дома.
***
Что же ему снилось сегодня? Понятно, что опять тот город. Но что именно из этой бесконечной череды кошмарных образов, которые посещают его каждую ночь? Какой именно призрак прошлого пришел к нему в эту прохладную ночь. Кажется, там была...
— Рыба! Господин Лукаш, посмотрите, какая отличная рыба! Сегодня только утром плавала в Зеленом пруду — ну знаете, если выезжать из Северных ворот го-рода, то...
Он посмотрел на торговку — загорелая, с еще нежной кожей, она безостано-вочно говорила, сверкая зелеными, немного подведенными по последней моде глазами, ее руки с ухоженными ногтями шевелились, как будто она гладила неви-димого кота. Когда она говорила, то Лукаш видел ее ровные белые зубы, никаких признаков болезни или клыков. Этих до боли знакомых клыков, которыми так легко прокусить кожу и добраться до артерии на шее.
— Или возьмите шейку, свежая, парная, не пожалеете, ваша жена...
— У меня нет жены, Марианна, — отозвался он и с интересом посмотрел, как розовеют кончики ушей торговки.
— Но... Господин Лукаш... У вас ведь такой большой дом, — женщина отсту-пила на шаг назад, отчего юбки на секунду обрисовали ее ноги, — И сам вы еще не такой...
— Страшный? — он прикоснулся рукой в перчатке к своему лицу, даже через хорошо выделанную кожу ощутив шрамы от ожогов, — Или старый?
— Да Сигмар с вами, господин Лукаш, все вы такие вещи говорите, — торгов-ка поправила волосы на голове и снова сверкнула своими кошачьими глазами.
Глаза. Да, скорее всего ему снились глаза — спокойные, серые, лежащие на его ладони и...
— Ой...
— Что, Марианна? — он заметил, как застекленели глаза торговки, как она поднесла руки ко рту, как будто пыталась закрыть путь в мир крику.
Положив рук на пояс, Лукаш обернулся, но не увидел ничего подозритель-ного — все та же площадь перед ратушей, все те же горожане.
— Что было? — спросил он.
— Человек в черном, — ответила Марианна, — Он на вас смотрел, господин Лукаш...
***
— Лукаш... — как я рад вас опять видеть, — Рауль улыбался и смотрел на него своими темными глазами. Этот сильванец нисколько не изменился за все те годы, что прошли. Впрочем, он никогда не менялся — он оставался всегда таким — с са-мой первой встречи.
Рауль внимательно смотрел на Лукаша и небрежно поигрывал перчатками.
— О чем вы думаете, мой дорогой охотник?
— Я вспоминаю нашу первую встречу, благородный Рауль Корштайн.
Сильванец раздвинул тонкие губы, показав острые краешки клыков.
— Припоминаю, припоминаю. Вам тогда сильно помешала бумага за подпи-сью графа. Она сейчас со мной. Не желаете освежить в памяти тот текст?
Лукаш развел руками:
— Ничуть, мой господин. Я помню его наизусть.
— Ну тогда посторонитесь — я спешу.
— Не смею вас задерживать...
Охотник отступил было, но потом нахмурил брови, как будто вспомнил что-то очень важное, и снова встал перед Раулем, положив руки на пояс.
— Совсем забыл спросить вас, мой добрый господин?
— Ну? — сильванец дернул щекой.
— А графиня Эльза знает, что у нас с вами есть незавершенное дело?
***
— Дело у меня небольшое, сударь, осталось в наследство от покойного му-женька. Сам он сгорел на Большом пожаре — помните, десять лет назад было? Так я пепел собрала и в вазочку положила, вон она стоит...
Лукаш посмотрел на урну, которая стояла на полке. Странно, прах того нек-романта, которого они взяли в Мордхейме ,тоже хранится в подвалах инквизиции в такой же урне. Вот ведь ирония судьбы... А тот некромант... Как же его звали — да, Константин фон Траух. Образованный, приятный человек. С ним было инте-ресно поговорить. Еще он, перед тем, как взойти на костер, попросил передать прах его сыну. Наверное, тот тоже поставил бы его на полку и показывал своим остям...
Но сына он не нашел — но такое случалось в его службе не в первый раз...
***
В первый раз они встретились в столице. Кажется, это была случайность — столкнуться в толпе горожан, которое шли каждый по своим делам, но они все же встретились. На секунду ему показалось, что повеял осенний ветер, стало холод-но, а потом он увидел этого человека. Он шел в толпе, но вокруг него было пустое пространство — люди сторонились этого высокого смуглого человека в черном плаще и насмешливыми карими глазами. И возникло непреодолимое желание — выхватить пистоли и разрядить их оба в это красивое лицо, чтобы убрать эту на-смешку из глаз, чтобы...
— Позвольте?
— Прошу прощения у благородного аристократа из...
— Сильвания, человек, я родом из этого прекрасного графства нашей благо-словленной Сигмаром Империи.
— Да, да, разумеется. Прошу прощения у благородного сильванского дворя-нина, что отрываю его от неотложных и, безусловно, важных дел..., — ну где же они? А, вот, появились. Оба. Рты растянули в лыбы, руки положили на оружие. Орлы, что и говорить. А вот и Владя подобрал свою рясу и пыхтит, доставая свой символ веры.
— Так вот, ваше благородие... Не хотели бы вы предъявить документы, под-тверждающие Вашу личность и право находиться в славном городе Альдорфе, столице благословенной нашей Империи...
— А по какому праву...
— Ты эта, давай, не говори, посмотри в зеркало...
***
Отражение дрогнуло и погасло — свет ушел из окна, и в зеркале отражалась только мимолетная тень.
Лукаш шел из комнаты в комнату, раскрывая двери, распахивая тяжелые шторы и пуская внутрь лунный свет. Дом был пуст и тих, и даже его шаги не бы-ли слышны. Комната за комнатой, дверь за дверью. Воспоминание за воспомина-нием. Обеденная зала. Стулья тилеанской работы, полки с посудой, канделябры, люстра с пыльными свечами. Стол. Большой. Из красного дерева, с резьбой из переплетенных двухвостых комет. Темными каплями на поверхности. Как ни терли тогда, не смогли оттереть всю кровь Влади. А ее было много. Очень много.
Но священник все еще был жив. Он сжал протянутую руку, посмотрел в глаза, сказал прерывающимся от боли голосом:
— Помни, помни о...
Франц наклонился ближе к умирающему священнику и повернул бледное лицо с каплями темной крови на щеке:
— Слушай, охотник, слушай, нам...
А Владя сжимал скользкими холодеющими пальцами его руку и пытался что-то сказать.
— Помни, помни, о том, что он...
А вокруг ходили люди — из его команды, из храма, какие-то незнакомые стражники, все что-то говорили, проверяли оружие, кто-то сидел на полу и стро-гал куски дерева. И Франц неожиданно закричал — пронзительно, с перерывами и завыванием.
И тогда он понял, что Владя умер.
О чем он должен помнить?
И все ушли. Исчезли звуки, исчез блеск оружия и запах пота и чеснока. Ос-тался только один священник из храма Шалайи, он стал обихаживать мертвое те-ло.
Святой отец проводил худой рукой по обнаженному телу Влади губкой, со-бирая кровь и грязь и отжимая все это в серебряное блюдо на полу.
Лукаш стоял и смотрел на три длинные полосы, которые пересекали тело Влади. Они были похожи на...
***
— На такие полоски. Представляете — ровненькие полоски. Такие чудные...
Марианна выпила вина, ее щеки покрылись легким румянцем, ее грудь ров-но вздымалась, пытаясь выпрыгнуть из тугого лифа навстречу собеседнику.
Она говорила что-то еще, но он почти не слушал ее, только общую интона-цию, чтобы вовремя сказать ту или иную вежливую фразу. Он наслаждался этим моментом — голосом Марианны, ее полным губам, которые шевелились, склады-ваясь в слова, той прядкой волос, которая змеилась над правым ухом, вином, плотным ужином, музыкой там, на заднем фоне, пламенем свечей, что дрожали, когда кто-то выходил или заходил в помещение трактира.
А ведь когда-то это у него все было — и радость жизни, и упоение в любви, и азарт, и... Все, что называется жизнь. Но тогда ему мало было всего этого. И он искал большего. И пришел в орден, и вся прежняя жизнь исчезла. Пришла совсем другая.
— Десерт?
Слуга улыбнулся. И потянулся забрать пустые тарелки. Игра света или на самом деле из-под рукава показался краешек татуировки, сделанной розовыми чернилами? Наверное, показалось. А, может, и не показалось. Но это уже давно не его дело — у него осталось только одно, незавершенное, и...
— Да, конечно, десерт, и еще вина к нему.
— Какого вина?
***
— Да любого, лишь бы напиться.
— Может, хватит?
— Хватит, Лукаш? Они мертвы — оба. Ты понимаешь — оба. И Владя, и Франц. А ты говоришь — хватит?
— Отто, держи себя в руках, нам обоим...
— Что обоим? Нас было четверо, теперь — двое. Нас двое, а было четверо, и ты помнишь...
— Я все помню, Отто. Перестань пить. Нам надо...
— Нам надо напиться, Лукаш. Нас было четверо. Сколько мы служим орде-ну? Десять лет? Пятнадцать? Нас все время было четверо, ты помнишь, как...
— Я все помню, Отто, я помню тот первый день, когда мы встретились...
— Да, да, и мы всегда были вместе, за исключением того случая с графиней, когда Франц заболел животом...
— Я помню, Отто, я помню...
— Так давай выпьем, потому что...
— Хватит, Отто, хватит, дружище...
— И ты мне...
— Да, давай, я помогу тебе подняться и мы пойдем...
***
— Пойдемте ко мне домой, господин Лукаш.
— Просто Лукаш, Марианна.
И так все просто. Они шли по вечернему городу, и он чувствовал тепло ее руки. А потом они поднялись наверх, а потом мир исчез и превратился в девушку, которая стояла в дверном проеме и смотрела на него.
— Я говорила тебе, Лукаш, это моя...
***
— Эльза...
— Графиня Эльза, Лукаш фон Тольф, охотник за ведьмами из Тайного Брат-ства Сигмара, давай соблюдать формальности.
— Эльза, я уже давно не охотник за ведьмами, я теперь простой солдат в от-ставке...
— Простой солдат? У тебя осталось чувство юмора, охотник.
Графиня улыбнулась, показав свои безупречно белые клыки, легко скинула свой пеньюар и прошла по комнате к ванной, заполненной кровью.
Эльза Триоле, наследная графиня фон Корш. Владелица земель, замков, до-мов, устроительница раутов и светских приемов. Богатая. Влиятельная. Беспо-щадная. И — вампир. И он, бывший охотник за ведьмами, это знал. И она знала, что он знал. А так же знала, что он ничего не сможет ей сделать — к таким вампи-рам не приходит команда с осиновыми колами и серебряными пулями. В к ним приходит настоятель храма и смиренно просит «не превышать более числа при-нятых, ибо...». Бесконечная игра в кошки-мышки. Бесполезная.
— Прошу тебя, графиня... Хотя бы не при мне...
— Ах, Лукаш ... — вампир улыбнулась еще шире, — Какой ты впечатлитель-ный...
Но она отошла от ванны, снова оделась и села в кресло напротив охотника.
— Итак...
— Знаешь, графиня Эльза, есть доля иронии в сложившейся ситуации, — он прикрыл глаза, — Я прихожу к одному вампиру чтобы найти встречи с другим вампиром.
Графиня склонила голову.
— Я предпочитаю, чтобы меня не называли так, Лукаш.
— Хорошо, дочь Нефераты...
— Отлично, юноша. Продолжай.
— Итак, ты знаешь, что в городе опять появился Рауль Корштайн?
***
— Рауль Корштайн, урожденный фон Траух. В знак почтения перед графом-правителем Сильвании взял его фамилию. Предположительное время посвяще-ния... Так... Это можно пропустить... В период с такого-то по такой-то год нахо-дился в Бретонии, где по непроверенным сведениям выполнял миссию, связан-ную с... Так... Опять Моулисион... Опять этот город рыцарей, не поднимающих забрала. Отлично. После по проверенным сведениям находился в проклятом го-роде Мордхейм, где совершил злодеяния, чья тяжесть... Бла-бла-бла... Как будто мы, верные сыны церкви, там вели себя лучше... Говорят, что некоторые инкви-зиторы даже вынесли из города проклятые камни для своего личного пользова-ния...
— Не отвлекайся, читай дальше.
— Так... Имеем доклад Лукаша фон Тольфа о нахождении вышеуказанного Рауля Корштайна в вышупомянутом проклятом городе Мордхейме...
— Я прекрасно знаю этот доклад. Я же его и писал.
— Ах, да... Тогда напомни — что там произошло?
— Да ничего особенного. Он убежал, а мы завязли в его зомби. Правда, нам достался его некромант и вся добыча...
— Как ты сухо все излагаешь. А в докладе написано значительно лучше. Вот, послушай: «Ударом меча я рассек череп неупокоенного и смешанные с гноем его мозги брызнули...»
— Хватит. Я сейчас уже так не пишу...
— Отлично. Смотрим дальше. Так... Это доклад о тех трех инцидентах в го-роде, когда погибли твои ребята и ребята Конрада, а сам он...
— Я все это помню, святой отец. Расскажи мне то, что я еще не знаю об этом кровососе.
— Есть тут один пергамент...
***
— Отлично сохранившийся экземпляр. Господин желает его приобрести?
Он стоял, смотрел пустыми глазами на том. На эти желтые страницы, на вязь букв, на миниатюры, на кожаный переплет.
А потом повернулся к продавцу, который был неуловимо похож на птицу — голова с редкими волосинками на покрытом старческими пятнами на тонкой шее, длинный сизый нос, нависающий над ртом дряблым клювом, скорбно сложенные на груди руки с тонкими пальцами, покрытые чернилами.
— Господин желает вызвать инквизицию и сжечь это гнездо хаоса дотла.
Продавец дернул кадыком и неуверенно улыбнулся:
— Господин изволит шутить?
— Нет, господин прекрасно видит тайные знаки бога хаоса Тзинча, которые есть у тебя в лавке. Вот — как бы случайно нарисованная на пыли птица, вот — сложенный особым образом синий шнурок с положенным наверху камешком, очень похожий на знак Тзинча. Итак, ты готов умереть во имя своего бога?
Продавец медленно развел руки и хотел что-то сказать, но его остановил пистоль, направленный прямо в лоб.
— Не надо этих жестов и не надо слов. А вдруг ты хочешь сотворить закли-нание?
Продавец закрыл глаза.
— Впрочем, не надо так беспокоиться. Я не собираюсь ни убивать тебя, ни вызывать инквизицию. Мне нужна твоя помощь, и я готов заплатить тебе. Думаю, проклятые камни заинтересуют слугу Тзинча?
— Может, и заинтересуют, господин...
***
— Господин, вам тута бумажка.
Маленький оборванец стоял смотрел снизу вверх и протягивал в грязной лапке клочок бумаги.
— Страшный дядька в черном сказал мне дать вам, а не то покусает.
Бумажка упала в руку.
— Возьми монетку и не бойся дядьку.
Малец убежал, а бумага развернулась сама собой, и он прочитал:
«Ты звал меня, и я приду. Рауль».
Холодный ветер выхватил бумажку из руки и унес далеко по улице.
***
— По улице ходить теперь так же опасно, как и по проклятой Сильвании, да-же тут эти кровососы..., — Отто осушил кружку и со стуком поставил ее на стол.
— Ну, наверное, это недоразумение будет улажено к вящей славе Господа нашего, — Владя смиренно улыбнулся и смиренно сложил руки на груди.
— Конечно, но если эти кровососы будут и дальше расхаживать с грамотами от самого..., — Франц недовольно крутил ус.
Лукаш отошел в сторону и посмотрел на своих соратников. Они сидели за столом в самой маленькой комнатке его дома — той, в северной его части, где да-же в самые жаркие дни было прохладно. Сидели, разговаривали, пили вино. Как всегда, когда они собирались здесь в те моменты, когда не носились по стране в поисках ведьм, вампиров, культистов хаоса.
— Итак, он ушел от нас в Мордхейме, он ушел от нас здесь. Что будем де-лать? — Отто посмотрел на кувшин, но передумал наливать и посмотрел на Лука-ша. Глава охотников пожал плечами и внимательно посмотрел на отставного сол-дата. На секунду ему показалось, что Отто несколько бледен, даже прозрачен, словно призрак, но нет, нет, все было нормально.
— Знать бы, на чем его зацепить..., — Франц достал трубку и стал ее набивать.
Донесся слабый запах табака.
Лукаш отошел к двери и еще раз посмотрел на приятелей. Маг-тзинчит сра-ботал на славу — иллюзия была полной. Даже он не сразу понял, что перед ним три бестии хаоса, принявшие облик его друзей.
***
— ...полной. Меня даже мой покойный муженек называл Пышкой, но по-том...
Марианна болтала, играя с его волосами, а он смотрел на нее и думал.
Думал о том, как долго все это длилось, сколько всего ему пришлось сделать, чтобы пришел этот день. Все эти долгие поиски, изыскания. Пока он не узнал, что тот некромант, которого они захватили в Мордхейме, был отцом Рауля. И тогда он выкрал прах черного мага из хранилищ инквизиции и принес его домой. И пе-редал через графиню Эльзу, что готов отдать его Раулю в обмен на встречу. А сам при помощи мага-тзинчита подготовил ловушку — заколдованную комнату, в ко-торой под видом его друзей сидели твари хаоса. Как Рауль кричал, когда дверь закрылась, и эти бестии набросились на него...
Он не стал на это смотреть — просто закрыл дверь, поджег дом и ушел к Ма-рианне.
— Ты вот сказал — у тебя дом сгорел. Представляешь, Лукаш, что-то много пожаров нынче — третьего дня, например, сгорела лавка продавца книг, не помню, как его зовут, он еще был похож на такую смешную птицу...
Лукаш закрыл глаза. Три дня назад. А в северной комнате обитатели появи-лись вчера, за два часа перед приходом Рауля. Что это значит? Да ничего. Ты — не охотник. Ты отдал последний долг. И теперь можно заснуть, положив руку на любимую женщину.
Что он и сделал.
Алексей Снигирев © 2006
Обсудить на форуме |
|
