|
КМТ
 Учебники:
Издатели:
Ссылки:
|
Фантастика 2006 Виталий Васькин © 2006 Полёт — Показались валуны, скоро дно кратера! — сообщил планетолог Андрей Сонкин. — Луч имеет постоянный диаметр, около километра, и начинается в центре этой дыры.
В главном отсеке тороида «Кречет» командир, Пётр Скворцов, и бортинженер, Олег Коротков, ловят каждое слово. Пётр среднего роста, сухой и бледный. Светлые волосы подстрижены коротко, а на висках и едва заметной щетине, проблёскивает седина. Они с Коротковым сверстники — сорокоты, как прозвал Сонкин — но Олег выглядит намного моложе. Чёрными всклокоченными волосами и мощной фигурой бортинженер напоминает медведя. Сходство закрепляет взгляд: глубокий и спокойный, словно вобравший в себя чёрноту лесных озёр.
Тщательно проговаривая слова, Скворцов ответил:
— Не торопись. Идёшь с опережением графика. Сигналы от датчиков получаем нормально. Объёмная модель астероида с кратером готова и сходится с твоими выводами.
— Хорошо, значит, скоро назад. Надоело возиться в темноте, — нотки раздражения появились в голосе Андрея. — Светил бы этот луч хоть немного.
— Вернёшься за прожекторами? — спросил Пётр.
— Нет, фонари скафандра нормально светят. Просто на нервы действуют таинственные тени за каждым бугром и всё вокруг чересчур мёртвое. Голова «Кречета» сейчас кажется уютной кухонкой.
Пётр машинально окинул взглядом «кухонку»: здоровая консервная банка, забитая оборудованием так, что три кресла-ложемента экипажа еле поместились. И повсюду огни. Экраны мониторов переходят в ряды приборных индикаторов, дальше идёт подсветка сенсоров, кнопок и маячки сигнализации. Целый город моргающих огней, среди которого островком спокойствия чёрнеет полоска иллюминатора. Надо очень соскучиться, чтобы назвать главный отсек уютной кухонкой.
— Ёлки-зелёные, накаркал... — вполголоса буркнул Сонкин.
— Что случилось?
— Конец фонарикам, всем сразу.
В разговор вступил Коротков:
— Телеметрия показывает: ты загрузил бот образцами до предела. Пора возвращаться..
— Ладно, найду...
Не договорив, Андрей замолчал. Сквозь треск и щелканье радиосвязи слышно было только его участившееся дыхание. Бортинженер, он же и врач, спешно запросил отчёт медсистемы скафандра Сонкина.
— Андрей, что с тобой? — прижав гарнитуру рукой, спросил Пётр.
— Я...не вижу сигнальных огней бота, — прошептал Андрей. — Ничего не вижу...Даже подсветку забрала.
— Отдохни, успокойся. Всякое бывает в открытом космосе. Опиши, что чувствуешь?
В ответ через шумы прорвался лишь слабый стон. Индикатор радиосвязи показывал исправность канала, но Андрей молчал.
Пётр отстегнул фиксатор и всплыл над креслом. Губы крепко сжаты. Волосы словно переродились в иглы-антенны, пытающиеся вытянуть из будущего и настоящего крупицы информации.
— Я полечу за ним на катере. Если и со мной что-то... действуй по инструкции.
— Понял, — ответил Коротков. Заметив появившийся на мониторе медотчёт скафа добавил: — Он без сознания, но живой.
Андрей молод — и тридцати ещё нет. Широко распахнутые сине-зелёные глаза, на остром носу пара мелких рубцов. Не герой, типичный бородатый геолог с плаката. Дома ждут хозяина туристическое снаряжение, гитара и полный набор рыбака-любителя. Он получил богатый опыт работая на Луне, но в кратере астероида всё по-другому.
Выбрав жёсткий скафандр Пётр ушёл от трёхчасовой десатурации, но проиграл в подвижности. Облетев на катере луч он быстро нашёл огни транспортного бота, а дальше пришлось вылезать и рыскать пехом. Рядом с ботом Андрея не было и Пётр расширил зону поиска по спирали. Время шло, а поиск ничего не давал.
С «Кречета» на связь вышел бортинженер:
— Петро, разреши выйти на помощь, у него баллоны на исходе.
— Пока ты доберёшься будет поздно, — прохрипел Скворцов.
— Я спутник подшаманил! На нём, как на торпеде домчу...
— Не надо, — слабый голос Андрея прорвался сквозь фон. — Я вижу Денисыча... Сейчас посвечу...
Медотсек по форме напоминает главный, только уже. Вдоль стен расставлены два лежака, пяток шкафчиков и стойка приборов. Они подмаргивают крохотными индикаторами, как бы подбадривая человека, взявшегося лечить. Узкая окантовка лежаков светится голубоватым светом, разграничивая мир здоровых и царство пациентов. Ремешки фиксаторов обычно понуро висят с боков, дожидаясь жертвы. Но сейчас один лежак занят планетологом, и фиксаторы мягко прижимают его, не давая невесомости украсть добычу.
Голова Андрея скрыта в медсканере, которым управляет Коротков. Он завис рядом и постоянно что-то подстраивает в механизме позиционирования. От этого изображение глаз Сонкина на мониторе дёргается из стороны в сторону и, то увеличивается, то уменьшается.
Лязгнули губки замка люка и в отсек вплыл Скворцов.
— Ну, как? Есть новости?
Обернувшись, бортинженер протянул распечатку медсводки.
— У Андрюхи всё в норме. Слегка повышен пульс и температура. Но не в этом проблема...
— А в чём? — перебил Пётр, устало отмахнувшись от бумаги.
Невостребованная распечатка поплыла в дальний угол. Олег ткнул пальцем в монитор и пояснил:
— Вот здесь, над зрачком правого глаза, какая-то чёрная пыль. Я её смываю к переносице, но стоит убрать струю раствора, как она возвращается.
— Глаза целы?
— В том-то и дело, что целы, — как ребёнок хитрому фокусу, удивлялся Коротков. — Андрей нормально видит, пока пыль не вернётся к зрачку!
Пётр уставился на монитор, сдвинув брови.
— А второй глаз? Что с ним?
— Под веком я нашёл такую же пыль, промыл и всё.
Бортинженер показал маленький прозрачный пакетик с чёрной точкой внутри. Пётр внимательно осмотрел его и вернул.
— Андрей, что было-то?
— Да хрен его знает, — голос Сонкина глухо прозвучал из камеры сканера. — Показалось: падаю в чёрную мглу. Когда опомнился, ты уже рядом.
— М-да... Выйдешь отсюда — сразу отчёт строчи. ЦУП напрягает.
— Кстати, о ЦУП, — спохватился Олег, засовывая пакетик в карман. — Я подготовил снимки, обычные и через микроскоп, к отправке на Землю. Мне необходимо выяснить, что это за пыль.
— Хорошо, отправлю.
В сентябре 2005 года спутник Gravity Probe B закончил измерения для вычисления искажения пространства гравитационным полем Земли. Спустя пять лет обработки результатов спецы из NASA нашли причину разброса в собранных данных: через Землю периодически проходит узкий луч, изменяющий гравитационную карту планеты. Учёная братия восторженно набросилась на свежий природный феномен и всего через полгода источник луча был найден. Им оказался транснептуниевый астероид Матильда 253.
Ещё не утихли восторги по источнику луча, как Россия заявила о старте пилотируемого аппарата в пояс Койпера. Россияне лишь пожали плечами, когда выяснилось, что проект антипротонового реактора для МКС, разрабатываемый под личным контролем президента, на деле оказался тороидом межпланетных перелётов.
Без особых проблем «Кречет» добрался до Матильды через три месяца после старта с околоземной орбиты. Луч привёл его к самому крупному на астероиде кратеру. Его диаметр — тридцать, а глубина десять километров. «Кречет» подстроился под вращение астероида: в пяти километрах от поверхности, чуть в стороне от направления перемещения луча. Данная точка базирования обеспечила доступность кратера для исследований и исключила возможность сближения с лучом.
Успешно начавшиеся исследования прекратились после происшествия с Сонкиным. ЦУП запретил выходить из корабля. Жизнь на «Кречете» выцвела. Нельзя сказать, что ничего не делалось. Бортинженер с командиром изучали тороид. Облазили все отсеки и нашли, что он похож на гусеницу, ухватившую себя за хвост. Сегменты тела гусеницы — отсеки, а волоски по спинке — антенное хозяйство. На этом исчерпалась вся полезность обследования, так как до тонкостей оборудования ЦУП не допустил.
Планетологу повезло больше — он возился с образцами и камерой наблюдения зависшего над Матильдой спутника. Впрочем, тоже ничего важного не нашёл. Данные, полученные в 1997 году от космического аппарата «NEAR-Shoemaker», не потеряли актуальность: Матильда — типичный астероид класса С. Диаметром в полста километров, период вращения — семнадцать с хвостиком суток. В оптическом диапазоне кусок древесного угля отражает лучше, чем составляющие астероид хондриты. Единственное, что прибавилось с тех пор — гравилуч. Но и он не добавлял событий. Никаких изменений, всегда одно и то же, словно расставленные Андреем датчики разом «зависли».
Прошла долгая неделя, целиком из похожих друг на друга дней. Андрей чувствовал себя нормально, привык смотреть на мир одним глазом. Датчики исправно посылали сигналы, а Матильда медленно вращалась, чтобы опять провести лучом по Земле.
От скуки появились ежедневные посиделки в главном отсеке. Основное «горячительное» — споры о луче.
— Кутузов! Луч — это проявление неизвестных нам законов природы, — Коротков, как обычно, выступил в роли скептика. — На искусственное происхождение ничто не указывает.
— А пятно на зрачке?
— Из той же оперы...
Не опускаясь до пустого препирательства, Сонкин вытащил из кармашка на груди заветный пакетик. Потрясая им, как вещдоком заявил:
— Земля ясно указала состав пятна — фрагменты моих ресниц. Как природа сообразила срезать крохотную часть, размельчить в пыль и удерживать над зрачком, не причиняя вреда?
— А как природа ухитрилась создать человека?
— Мы ничего точно об этом не знаем! Верить в теорию Дарвина — тактика страуса. У этой теории столько же плюсов, сколько и минусов.
— Мужики, до выхода луча на линию Земли осталось пара дней, — завернул дебаты Пётр. — Думаю, что-то произойдёт.
События нагрянули раньше. Всего через пару часов «Кречет» тряхнуло так, словно по нему шарахнули огромным молотком. Ещё не утихла дрожь переборок, как люди почувствовали силу тяжести. Небольшая, примерно вполовину земной, она притянула их к стене. Вой сирены и тонкий скрежет ударили по ушам.
Первым отреагировал Коротков:
— Разгерметизация!
Словно испугавшись голоса бортинженера, скрип пропал. Пётр, взглянув на монитор скомандовал:
— Медотсек блокирован автоматикой. Сонкин — ремкомплект. Коротков — скафандр!
Экипаж понял командира с полуслова. Отвыкшие от притяжения бортинженер и планетолог медленно выбрались в коридор.
Сообщения сигнализации красными маками горели на системном мониторе: помимо проблемы в медотсеке, скачком возросла температура камер аннигилятора. Оставив температуру на потом, Пётр занялся организацией временной шлюзовой из сегментов коридора, примыкающих к медотсеку.
Тем временем Андрей помог надеть скафандр Короткову и успел вернуться к пульту. Пробежавшись по списку внутреннего наблюдения, вызвал «глазки» медотсека. Там словно торнадо побывал. К счастью, искореженные панели, покрытые инеем, ясно указали место повреждения.
Неуклюжая фигура в скафандре появилась в поле зрения «глазка». По радиосвязи Коротков доложил:
— Дыру нашёл — нижняя плоскость тороида. Приступаю к демонтажу панелей.
— Принято, — откликнулся Скворцов. — Будь осторожен. Я разверну «Кречет» низом к астероиду. Тебе будет легче работать, да и мы нормально сядем в креслах.
— Вот это правильно. Устал стоять с непривычки, а лёжа можно и поработать.
Выполняя манёвр, Пётр мысленно поблагодарил автоматику, удержавшую тороид от столкновения с астероидом. Хоть и не рассчитаны движки на борьбу с притяжением, но разбиться об астероид не дают. Только температура камер всё растёт.
Крохотные капельки пота выступили на висках командира.
«В таком режиме долго не выстоим, — подумал Пётр — надо гасить поле...»
Внимание отвлекло сообщение системы о потере связи со спутником наблюдения.
— Спутнику хана, — мимоходом бросил Сонкин, рассматривая модель астероида. — Слава богу, наши антенны «слышат» датчики.
Рассмотрев внимательней чертёж, Андрей почти крикнул:
— Координаты изменились. Матильда поймала нас в луч!
Из динамиков громыхнул голос Короткова:
— Вот откуда притяжение...
— Денисыч, — прошептал Сонкин. — Иллюминатор...
Взглянув на иллюминатор, Пётр забыл про всё на свете. Обычная чернота сменилась выглядывающим сверху голубым сиянием, а дальше... белые облака на полнеба и за ними тёмная лента реки среди зелёного леса.
Не веря в увиденное, Пётр прижался лбом к иллюминатору. От горячего дыхания стекло тут же запотело и облака пропали. Но стоило протереть его рукой, как вновь появились облака, лес и река.
В ЦУП сообщение с «Кречета» приняли, мягко говоря, с недоверием. Но когда выяснилось, что задержки в прохождении радиосвязи нет, то отношение резко переменилось. Посыпались вопросы и вскоре местоположение тороида определили.
Экипаж собрался в главном отсеке послушать сообщения ЦУП. То один, то другой украдкой бросали взгляд на иллюминатор. Вопреки опасениям, сияние родной планеты оставалось на месте.
— ...Матильда прекратила вращение, — монотонно вещал дежурный из ЦУП. — «Кречет» появился в районе Урала, село Черкасское, но наблюдатели с Луны и орбитальных станций вас не видят. Местные жители эвакуированы...
«Как такое возможно? — размышлял Пётр. — Влияние гравилуча на Землю было почти незаметным. А сейчас...»
— Пространство не стекло, искривление не может быть столь резким, — озвучил общую мысль Коротков. — С другой стороны, факт ждёт снаружи.
— Плюс ко всему, совершенно очевидно, что Матильдой и лучом кто-то управляет, — ухмыляясь вставил Сонкин.
— Ты не особенно радуйся. Этот кто-то оторвал кусок обшивки, с меня ростом. На ремонт уйдёт месяц чистых работ.
Пётр закрыл глаза и попытался представить место «Кречета» в солнечной системе. Получилось, что в границах луча пространство между тороидом и Землёй сжалось до пары километров. Тем не менее, влияние массы Земли никак не ощущается: команда ходит ногами к астероиду, а головой к Земле. Возможно, луч замкнут в себе.
— Луч разумен, — сделал вывод Пётр. — И давно пытается связаться с нами.
Олег с Андреем замерли. Во взглядах — ожидание.
— Пыль на глазе — в ней дело. Надо хорошенько рассмотреть её.
Не откладывая в долгий ящик, Андрей закрыл один глаз и попытался взглянуть на мир через пятно. Оно явно изменилось. Если раньше встречала сплошная чернота, то сейчас появились просветы и они медленно двигались.
Потрясённый Андрей выпалил:
— Пятно ожило!
— Сканер, — только и сказал Коротков рванувшись к выходу.
— Стой, Олег! Я и без сканера вижу картинку.
— Так говори скорее!
— Я вижу...вижу... «Кречет», а рядом...
— Да не томи ты душу, — не выдержал Пётр.
— Цвета не хватает, и фокусировка постоянно сбивается.
Вернувшийся было на место Коротков опять направился к выходу.
— Птицы рядом. Три здоровые птицы, вроде аистов, — выдохнул Сонкин.
В наступившей тишине робко скрипнуло кресло под бортинженером.
— Кутузов, а в клювах они ничего не несут? — попытался разрядить обстановку Олег.
— Всё, бортбуксир, дуй за сканером. Больше ничего не скажу, а то примете за сумасшедшего.
Пока Андрей помогал Короткову со скафандром, Пётр передал информацию о нагреве двигателей в ЦУП. Взамен получил приветы от родных и близких. Под занавес, прибежали «черепа» из Роскосмоса. Трагическими голосами предупредили о возможном взрыве, если не погасить поле аннигиляторов.
Вернулись Олег с Андреем, нагруженные кабелями и блоками. Втроём быстро смонтировали оборудование. Сканер «проглотил» голову Андрея и опять Коротков начал возню с позиционированием.
Как ни старался Олег, сносного изображения не получалось — Андрей не мог сдержаться и постоянно то моргал, то сдвигал глаз с фокуса. Поняв, что картинку в движении не поймать, Олег включил режим ускоренной съёмки. В итоговом файле чётких кадров получилось сколько угодно.
В гробовом молчании команда тороида рассматривала птиц с человеческими лицами. Каждый без труда узнал себя в одном из аистов. Художник точно подметил основные черты и снабдил ими птиц. Выглядело это довольно смешно, но никто не улыбался.
Молчание нарушил командир:
— Есть соображения?
Тишина ответом. Маслянистая и наглая, как жирный кот. Пётр почувствовал: главный отсек опустел. В соседних креслах по-прежнему сидели Олег с Андреем, но они неестественно замерли и не издавали ни звука, даже не дышали.
Пётр бросился к Короткову и стал его трясти.
— Нам предлагают полёт, — раздался сзади голос Андрея. — Другого-то пути домой нет.
«Оттаявший» Коротков изрёк:
— Пора записываться в Дедалы.
Такого поворота Пётр не ожидал. Плюхнулся в своё кресло и, взметнув брови, посматривал то на Сонкина, то на Короткова, пытаясь уловить суть происходящего. Тщетно. Когда они начали всерьёз обсуждать прыжок к Земле из дыры в медотсеке на самодельных крыльях, Пётр не выдержал:
— Вы что, с ума посходили? Это же самоубийство!
— Не более, чем сидеть здесь и ждать пока взорвутся движки, — мило улыбаясь, возразил Коротков.
Оказалось, парни уже в курсе главной проблемы.
— Как вы узнали? Мне только что сообщили...
Сонкин с Коротковым переглянулись. Наклонившись к командиру, Андрей спросил:
— Мы думали, ты тоже... в контакте. Ничего странного не чувствуешь?
Сбитый с толку, Пётр завертел головой. Всё также светятся мониторы и пострёкивают стойки приборов. На краю слышимости басит аннигилятор.
— Ничего не понимаю, вы о чём?
— Если ничего не чувствуешь, то объяснить мы не сможем. Поверь, прыжок будет безопасным.
Не удовлетворившим столь туманным разъяснением Пётр призвал на помощь факты:
— Вы забыли, что в медотсеке вакуум, а прыгнув к Земле, вы упадёте на астероид.
Со звонким шлепком Сонкин откинулся на спинку кресла. Эстафету принял Коротков.
— Петро, если не чувствуешь, то просчитай. Не скажу про строительство «Кречета», но полёт ведут не только из ЦУП.
Память услужливо выстроила события в ряд. Спору нет: ситуация явно замешана на чужом вмешательстве. Но это не повод тупо прыгать в космос. Что почувствовали парни? Судя по масштабам вмешательства, супер-пупер луч может доставить «Кречет» куда угодно.
Зачем ему прыжки?
Пётр взглянул в иллюминатор. Земля и рядом, и далеко. Расстояние сейчас удобно измерять доверием к лучу. Если веришь, то Земля рядом, а если нет — сиди себе в миллионах километрах от дома и гори во взрыве аннигиляторов.
Неожиданный вывод ошеломил. Выбора нет? Всё аккуратно подстроено...
Глядя на спокойные лица экипажа, Пётр вспыхнул злостью.
— Он нас, как бычков ведёт, а вы о каких-то крыльях талдычите. Если луч не поможет, то и они не спасут.
— Ты прав, будем прыгать без крыльев, — спокойно ответил Коротков.
Два скафандра полностью подготовленные лежали в коридоре. Олег и Андрей медлили, надеясь убедить Петра прыгнуть с ними. Но тот оставался непреклонен.
— Да мне плевать, что Земля не может помочь. Поймите, он загнал нас в эту ситуацию и он же навязывает правила. Я найду другой выход.
— Какой? — отчаянно вскричал Андрей. — Не сегодня-завтра камеры перегреются и вся твоя гордость ничего не изменит!
— »...Каждому по вере его...» Оставьте меня один на один с лучом.
Видя, что решение командира твёрдо, Олег и Андрей ушли.
Система вентиляции начала сбоить, не в силах справиться с поднимающейся температурой. Жара стояла во всех отсеках, на иллюминаторах крохотные капельки воды складывались в замысловатые узоры. Обычно послушные скафандры не хотели одеваться. Пальцы скользили по гладкой материи, провода постоянно запутывались.
Решив отдохнуть, Андрей сел на пол. Рукавом смахнул со щеки струйку пота.
— Слышь, бортбуксир, я понял, в чём разница между нами и Денисычем.
Коротков молча сел рядом.
— Мы знаем — луч другой, он не может ничего толком объяснить. Ему доступен только язык действий. Но командир этого не понимает, оценивает, как человека. Вот и получается, что луч выстраивает для нас цепочку действий, исключающую варианты, а Денисыч... он бунтарь. Фигушки он пойдёт по указанной дороге.
— М-да...Петро скорее сгорит, чем...
— Придумал! — вскрикнул Андрей, рывком поднимаясь на ноги. — Я его на «гниль» возьму.
Олег сомневаясь пожал плечами.
Довольный найденным выходом, Сонкин вернулся в главный отсек. Пётр сидел в кресле и о чём-то напряженно думал. Он даже не заметил гостя, и Андрею пришлось развернуть его кресло к себе.
— Я понял, почему ты не прыгаешь с нами. Ждешь сообщения с Земли: живы ли или кранты приятелям? Хочешь отсидеться, а нас как пробники использовать?
Сначала уголки глаз, потом губы дрогнули, и вот уже Скворцов хохочет, утирая слёзы. Опешивший Сонкин с недоумением смотрит на командира.
— Ты... ради моего спасения... готов любую маску надеть, — сквозь приступы смеха выговорил Пётр. — Ценю, хвалю... и катись отсель. Я кое-что придумал, но, пока вы на борту, у меня связаны руки.
Щёки Андрея запылали. Он хотел было что-то ответить, но махнул рукой и вышел.
Скворцов приступил к действиям. Ураганом носился между шлюзовой и складом мимо одевающих скафандры друзей. Переносил контейнеры с питанием, кабели, блоки. Наконец, затих в шлюзовой. По сигнализации над люком Олег понял, что началась проверка транспортных ботов.
Через час Олег вышел на связь с командиром.
— Петро, нам шлюзовая нужна. Мы всё... прыгаем.
— Вы же хотели из дыры в медотсеке?
— Это вариант для троих, когда некому управлять шлюзовой.
— Да не церемоньтесь, открывайте медотсек. Вам в жёстких скафах десатурация не нужна. Ныряйте скорее, встретимся на Земле.
Уверенный голос командира снял тяжесть с душ Короткова и Сонкина. Сдержанно попрощавшись, они покинули тороид.
Пётр остался один. Из шлюзовой он вышел в скафандре, видно приготовился к неожиданностям, и направился в главный отсек. Усевшись в кресле, зафиксировал себя и дал команду на поочерёдный останов двигателей.
Вздрогнув всем корпусом, «Кречет» начал падение на астероид. Пётр хоть и побледнел, но продолжал молча сидеть. Вопреки законам физики ускорение вблизи астероида поменяло знак. К моменту погружения тороида в чрево кратера скорость снизилась до метра в секунду.
Скворцов, победно улыбаясь, вызвал на связь ЦУП.
— Первый, я Колесо, вызываю на связь. Первый ...
— Первый на связи, — ответил диспетчер.
— Два члена экипажа скоро должны приземлиться где-то в зоне луча. Прошу организовать поиск.
Диспетчер не нашёл, что ответить. Попросил повторить сообщение, и продублировать видеорядом. Пётр, отчаянно зевая, выполнил просьбу дежурного и незаметно для себя задремал.
Спустя пару часов его разбудили позывные ЦУП: на связь вышли «большие звёзды».
— Доложите обстановку, — потребовал тихий, но властный голос.
— Поле в камерах аннигилятора погашено. Температура возвращается к норме. Осуществляю аварийную посадку на астероид.
— Вы должны понимать, что без двигателей разобьетесь в любой момент...
— Не думаю, мы нужны ему. Андрею один глаз заботливо «открыл», и дыру в медотсеке осторожно так вырезал, чтобы, не дай бог, важного чего не повредить. Не даст он разбиться «Кречету».
— Судя по скорости падения, вы правы. Каков план действий?
— После посадки активирую одну камеру: температура от одной не полезет вверх, а энергии получу с избытком. Продуктов, правда, хватит всего на два года. Надеюсь на транспорт с Земли.
— Вышлем... Но тороид не предназначен для посадок. Возможны серьёзные повреждения.
— Не беда, поживу кое-какое время в ботах, пока не восстановлю герметичность, — беззаботно ответил Пётр.
На секунду связь прервалась, а когда восстановилась, в наушники ворвался голос Короткова.
— Петро, привет! Мы выложили эту запись в инете, вместе с частотами и кодом шифровки. Радиолюбители во всех странах будут передавать её, пока ты не отзовёшься. Мы приземлились просто сказочно. Я в Новой Зеландии среди бурлящих фумарол, а Кутузов — в Париже! Там луч никогда не проходил, и как Андрюха туда попал никто не знает. Кстати, пятно у него исчезло. Он сейчас раздаёт автографы и строит глазки девушкам. Из-за вращения Земли луч прошёлся по ряду стран, все видели «Кречет»! Ты сейчас герой, бросивший вызов чужому разуму. Но мы с Андрюхой по-прежнему считаем тебя упрямым ослом. Прыгай и ты поймешь, для чего он выгонял нас в космос...
Пётр закрыл глаза, прислушался к себе. От былой злости на луч не осталось и следа.
Прыгнуть?
Сверкающий под светом фонарика иней постарался на славу. Дыра в медотсеке приобрела вид проруби. Вот прекрасная возможность сесть на краю двух миров и спокойно посидеть, болтая ногами над бездной. Здорово! Изрядно попотев, Пётр уселся на край, свесив ноги. Где-то там, внизу, приближается дно кратера, а за спиной — Андрей, Олег и Земля. Население пояса Койпера невозмутимо смотрит со всех сторон. Им плевать, что по обычному пути от Земли до «Кречета» лучу света понадобится не меньше десяти минут. Их также не интересует, сколько продлится полёт некоего Петра Скворцова. А ведь для них, смотрящих со стороны, он пронзит миллионы километров быстрее, чем луч света. Фокус сжатого пространства.
Пётр ухмыльнулся наплыву нелепых мыслей. Чего только не придет в натруженную голову. Настроение поднялось, и накопившаяся усталость исчезла. Сгорела в пепел, а на её место пришёл кураж.
Молодцевато выполнив уголок на руках, Пётр соскользнул вниз.
Перед глазами мелькнула чёрная пропасть кратера. Волна животного ужаса не успела захлестнуть разум. Кто-то бережно остановил падение и подтолкнул обратно.
Вскоре Матильда сгинула где-то за спиной. Впереди светлым пятном манила Земля. Разум вспыхнул в костре эмоций. Боль, жизнь, усталость и снова жизнь выплеснулись в космос...
И его услышали.
Кто-то с любопытством прикоснулся к сознанию. Затем ещё и ещё. Со всех сторон потянулись чужие мысли-иглы. Это было и неожиданно, и неприятно, будто рассматривали под микроскопом. Пётр почувствовал себя голым и мгновенно замкнулся в себе. Ответный всплеск разочарования хлёстко ударил по нервам. Но опять кто-то пришёл на помощь, подарил уверенность. Ощущение чужих прикосновений не пропало, а слегка изменилось. Иглы стали чуть менее острыми, а затем и вовсе сменились постоянной вибрацией удивлённого колокольчика. Неизвестный покровитель ослабил помощь, предоставив свободу действий.
Чувство времени пропало. Пётр купался во всеобщем внимании, как красавица на первом балу. С удивлением узнал, что он давно имеет имя — тонкое лазурное сияние, означающее «Долгожданный, новый быстрее света». На мгновение задумался: имя для одного или для всех людей сразу? Тут же нахлынули разъяснения, в которых невозможно было что-то понять без ещё более пространных объяснений. Пётр выбрал неосведомлённость и был вознаграждён приятной тишиной...
Первое, что увидел Скворцов, очнувшись после приземления — кузнечик на забрале шлема. Родной зелёный кузнечик «киленками назад». На тело давила забытая тяжесть собственного веса. Она не тяготила, нет. Она ставила печать возвращения на командировке в космос.
Виталий Васькин © 2006
Обсудить на форуме |
|
