|
КМТ
 Учебники:
Издатели:
Ссылки:
|
Фантастика 2006 Илья Балакирев © 2006 Чародей Холодная черная бездна беззвучно дрогнула, бесчисленные глаза-звезды разом мигнули, тьма выгнулась мыльным пузырем, но придуманное людьми время отсчитало квант, и все замерло в привычном покое бешеного вихря галактики Млечный Путь. Бесформенный силуэт Относительности, казалось, висел неподвижно, вне пространства и времени, странное насекомое, навсегда застывшее в куске янтаря. Еще квант, что-то едва ощутимо изменилось, незримые щупальца гравитации рванулись в сторону сверкающей желтой точки, на глаз неотличимой от бесчисленного множества таких же холодных огоньков, разбросанных чьей-то рукой по бархату непроглядной бездны...
Веки, словно сами собой, распахнулись, через мгновенье мутные пятна обрели резкость, откуда-то сзади пришла едва ощутимая волна, возвращая осознание происходящего. Егор Алексеевич привычно тряхнул головой, сбивая отсутствующую сонливость — за последнюю неделю медицина шагнула-таки вперед: транквилизаторы почти не давали о себе знать. Поерзал, тело устроилось поудобнее в безупречно-эргономичном капитанском кресле, потянулся, позвонки приятно прохрустели.
— Приветствую, капитан! — приятный женский голос донесся, словно со всех сторон одновременно, хотя, конечно же, звучал только в сознании Егора Алексеевича.
— Здравствуй, — ответил он вслух, и, опомнившись, запросил сводку по экипажу — уже мысленно.
Согласно уставу, в момент прыжка, капитан обязан находиться на мостике, остальные члены экипажа — пребывать в анабиозе в специально отведенных для этого местах. Давно, месяца три как, устаревшее предписание продолжало действовать, и в большинстве случаев соблюдалось.
Егор Алексеевич перевел взгляд на поверхность стола, дубовая столешница провалилась внутрь, распахивая четыре окна, поток ощущений окатил с головой, периферийное зрение привычно хватало текст из четырех колонок сразу.
И-Ван сидит на кровати, скрестив ноги. Судя по едва заметно подрагивающим пальцам, двенадцатилетний эксперт по технологиям уже проводит диагностику систем Относительности, разумеется, текстовая сводка это подтвердила. Мальчик улыбнулся, без того узкие глаза превратились в совершенно непроглядные щелочки, помахал рукой в пространство:
— Привет, Кэп!
В другом окне предстал Велемир: развалился на кушетке, на губах блуждает полуулыбка, веки опущены. Голова биолога дрогнула в едва заметном кивке — Относительность доложила о визите капитана.
Третье окно явило капитану усердно отжимающегося японца, текстовая сводка утверждала, что гравитация в комнате ученого — 2,5 g. Столбов мысленно послал капитану «конничива», но не один мускул на его лице не дрогнул. Егор Алексеевич улыбнулся в ответ, также мысленно.
Четвертое окно, традиционно оставленное напоследок, не обмануло ожиданий капитана. Прямо посреди комнаты висит могучее тело. Предупредительная надпись мигает красным, дублируя без того однозначно идентифицируемый поток ощущений.
— Внимание, в помещении номер 5 отсутствует гравитация! — Относительность продублировала важное сообщение голосом, согласно уставу.
Взгляд Егора Алексеевича наткнулся на уже привычные строчки:
— Транквилизация блокирована! — И ниже:
— Сканирование сознания блокировано!
Капитан поднял взгляд на стену кабинета, матовые обои словно вывернулись наизнанку, открывая окно в комнату мудреца, оставленная в покое столешница тускло сверкнула лакированным дубом.
Закрытые веки надежно скрывают зеленые глаза, их в свою очередь ограждают пряди русых волос. Громада обнаженного тела парит посреди комнаты, конечности раскинуты, подобно лучам пентаграммы. Ни один мускул не шевельнется, ни одна жилка не дрогнет.
— Эй, Старик, ты живой? — медленно спросил Егор Алексеевич вслух, слова повисли в мягкой тишине кабинета, ответа не поступило.
— Доложить о состоянии члена экипажа! — обратился капитан к Относительности мысленно. Система ответила мгновенно:
— Все данные у вас, капитан. Визуально движения не наблюдаю, ни пульса, ни дыхания. Все попытки проникнуть внутрь экранируются...есть вдох!
Губы парящей фигуры пришли в движение:
— Мир погиб, но о смерти не ведает, из мрака глубин узрели конец и начало! — привычно-сильный, но одновременно чужой голос отдавался в висках, казалось, стены кабинета резонируют, заставляя звучать со всех сторон.
— Подтверждаю, передача звуковая, фиксировано акустическое излучение широкого спектра. — Отозвалась Относительность на мысленный запрос.
— Старик, ты чего?! — оторопело произнес капитан, также вслух.
Веки мудреца распахнулись, зеленые глаза невидяще уставились в пространство. Через мгновенье зрачок собрался в едва заметную точку, острый взгляд поймал лицо капитана, скользнул куда-то в сторону, привычный голос почти пропел:
— Темные тропы коварны... в бездну идем, аль к порогу родному?
На этот раз губы остались неподвижны, Егор Алексеевич вздохнул с облегчением.
— Позади путь мрака, светлой дорогой идем по серому миру, родное светило распахнуло объятья! — также на распев ответил женский голос.
Егор Алексеевич недовольно приподнял бровь.
— Прыжок совершен успешно. Сектор ноль, падаем на Солнце. Расчетное расстояние один световой день, расчетное время до прибытия — 98 часов двенадцать минут. — Весело отрапортовала Относительность.
Старик плавно опустился на пол, текстовая колонка сообщила о восстановлении гравитации, неуверенно шагнул к кровати, рука ухватила льняную рубаху.
— Может в следующий раз и воздух откачаешь? — бросил Егор Алексеевич мудрецу, в мысленном голосе отчетливо звучала усмешка.
— Обязательно, — без тени улыбки, но по-прежнему на распев ответил советник.
— Хоть бы данные Велемиру скинул, а то все тебе одному удовольствие! Что это было, кстати?
— Ты о чем? — Старик вскинул брови, руки спешно завязывали тесемку на льняных же брюках, — данные скину, наверное — Столбову, Велемиру от них толку чуть. — Мысленный голос мудреца прозвучал почти нормально.
— О твоих словах, про то, что мир погиб.
— Я такое говорил? — советник изобразил на лице еще большее удивление.
— Говорил, говорил, — кивнул капитан, — вслух!
— И я слышал! — вклинился Велемир, распахнувшееся рядом окно демонстрировало его зевающую физиономию, — а мне не транслировалось — разбудил, зараза!
— Так, — лицо Старика приобрело предельно серьезный вид, — Егор Алексеевич, погоди минут дцать, оклемаюсь — разберемся.
— Одобрено, — опять кивнул капитан, — заходи.
— Зачем? — донесся мысленный голос, советник при этом забавно повел ухом.
— То есть как зачем? — на этот раз удивился капитан.
— Зачем заходить?
Глаза Старика весело сверкнули, даже уголки губ расползлись в стороны.
Егор Алексеевич тяжело вздохнул, в глазах мелькнула печаль — действительно отстает, но через мгновенье, лицо уже светилось недоброй усмешкой — сдаваться капитан не собирался.
— Внимание всему экипажу! Собрание через две минуты в круглом зале. Очное присутствие обязательно! — произнес приятный женский голос, три огонька вспыхнули перед мысленным взором капитана почти одновременно — подтверждения от членов экипажа, на мгновенье возникло видение кивающего мудреца...
Егор Алексеевич обвел цепким взглядом собравшихся. Торжествующий плюрализм восприятий, которому вполне соответствует неформальный характер отношений экипажа Относительности, просматривается во всем. Команда подобно идеальному газу равномерно распределилась по всему объему помещения, на этот раз выступающего в роли комнаты для совещаний. Велемир стоит, привалившись спиной к стене, рука, словно сама по себе, почесывает небритую щеку. Эксперт по технологиям сидит на краешке стола, никакого уважения к старшим, болтает ногами, разве что не насвистывает. Столбов, наоборот, сидит неподвижно, спина прямая, словно является продолжением стула. Все четверо, включая капитана, расположились полукругом перед распахнутым во всю стену окном, где парит обнаженное тело мудреца. Сам Старик сидит на полу, босые ноги скрещены, ладони покоятся на коленях, единственный кто созерцает изображение затылком.
Капитан кашлянул, разминая редко используемые связки, произнес официальным тоном:
— Итак, есть два момента, которые требуют нашего внимания. — Егор Алексеевич выдержал тактическую паузу, — Первое, все ознакомились с записью, второе...
— Фиксирована тишина на уровне нижнего предела, — произнес мягкий женский голос, — локализация во времени — сразу после прыжка, погрешность измерения — полторы фемтосекунды. Продолжительность феномена почти четыре наносекунды, точные данные — по запросу.
— Алексеич, это как-то связано? — произнес Велемир с зевком.
— Вот это и хотелось бы выяснить, — усмехнулся капитан, игнорируя бесцеремонность биолога, — итак, есть соображения?
— Чего тут соображать-то? Старик, ты уж не обессудь, но транквилизация не просто так используется. Все, кто совершал прыжок, будучи в сознании, сходили с ума. Жить надоело?
Старик приподнял бровь, насмешливый голос раздался в сознании каждого члена команды:
— Я твоего деда пережил, и внуков твоих переживу. Тебе прекрасно известно, это мой четвертый прыжок без транквилизаторов...
— Тебе волю дай, — ты бы и без корабля прыгал, — огрызнулся Велемир.
— Мой дед прыгал, — в глазах Старика загорелся злой огонек
— Твой дед — сказка — его сто лет никто не видел!
— Отставить! — рявкнул Егор Алексеевич, — твоя позиция понятна, и я бы не сказал, что она необоснованна. Старик, может, все-таки просветишь нас на счет этих экспериментов?
— Наш биолог прав, — мысленный голос мудреца звучал весело и беззаботно, — в момент прыжка перед тобой открывается бездна, тебя нет, ты вне пространства и времени, и в тоже время везде и всегда. Сознание охватывает всю Вселенную, человек становится Богом.
— Я ж говорю, он чокнулся, — хмыкнул Велемир.
— Продолжай, — потребовал капитан.
— Это не легкое испытание даже для подготовленного человека, для большинства же — смертельно опасно, — на этот раз голос Старика звучал серьезно. — Особенно страшен шок от контраста состояний. Помните мой первый раз?
— Вывести данные? — услужливо осведомилась Относительность.
— Не стоит, — отмахнулся Егор Алексеевич, — думаю, все помнят.
— В любом случае, после прыжка сознание меняется необратимо, так что согласно Велемиру, я сумасшедший, — Старик усмехнулся, — впрочем, мое сознание и так отличалось от сознания нашего биолога. Так что? Я уже был не в себе? Или это с ним не все в порядке?
Глаза мудреца лучились живым весельем.
Егор Алексеевич едва заметно повел бровью, Относительность отозвалась почти мгновенно:
— Результаты теста на адекватность в норме.
— Что ж, оставим этот философский диспут, — в голосе капитана звучали едва заметные нотки смущения, — Старик, ты отвлекся.
— Как всем прекрасно известно, прыжок происходит вне времени, но сознание не может перестроиться мгновенно, поэтому иногда через человека может говорить сама Вселенная, остаточное осознание бездны. Я не помню своих слов... и не могу найти их в подсознании.
— Но разве может человек понять Вселенную? — голос Велемира прозвучал неожиданно бодро, — согласно имеющимся данным, слова совершивших прыжок в сознании обычно являются полным бредом. Люди говорили про ангелов и демонов, про колбасу и лимоны, про прачечную, про конец света...
— Ты как всегда бестактен, — Егор Алексеевич слегка улыбнулся, — однако в главном пожалуй прав — пытаться истолковать эти слова, похоже, бесполезно, независимо от того, кажется это простым или сложным.
— Тем не менее, что-то не так, — мысленный голос Старика звучал серьезно, в нем чувствовалась тревога, — я ощущаю некоторые изменения в пространстве...
— «Звучание небесных сфер»? — подал голос японец.
— Да, Столбов-сан, что-то в этом роде. Однако, ощущение подпороговое, я не могу сказать, что случилось. Все что я знаю, ощущение пространства изменилось. Что там с сигналами на нижнем пределе?
— Сейчас все в норме, советник, — голос Относительности звучал мягко и успокаивающе.
На мгновенье повисла тишина. Капитан поерзал в кресле, брови сдвинулись как грозовые тучи, произнес задумчиво:
— Информация покинула пределы корабля?
— Нет, капитан... Я правильно поступила?
— Умница. Не стоит, пока сами не разберемся в происшедшем.
— Если конечно, что-нибудь вообще произошло, — внес ложку дегтя биолог.
— Все может быть, — задумчиво пробормотал капитан, — И-ван!
— Да, кэп! — радостно отозвался паренек, который раньше вел себя так, будто разговор его совершенно не касается.
— Что там с отсутствием сигнала? Какие-то неполадки в системе?
— Никак нет, кэп! Я проверил несколько раз: система в полном порядке.
— То есть проблема в передатчике? Что-то случилось... — голос Егора Алексеевича сорвался, остаток фразы капитан почти прохрипел, — на Земле?
— Похоже на то, кэп, только вот... — эксперт по технологиям оборвал фразу на полуслове.
Капитан повел бровью. Ладонь И-вана проплыла по замысловатой криволинейной траектории, замерла в воздухе.
— Фиксирована полная тишина на уровне нижнего предела, капитан. — Отреагировала Относительность, — то есть за указанное время не поступило ни одного сигнала, ни от одного источника.
— Но это же только восемьдесят четыре колонии! — удивленно воскликнул капитан, — а еще корабли, спутники, зонды, беспилотные станции...
— Восемьдесят пять колоний, — прозвучал в голове Егора Алексеевича голос мудреца, лицо советника осветила теплая улыбка. — Четыре часа назад начата колонизация Лазурной... а ведь еще недели не прошло, как мы ее открыли!
Очередная пауза повисла в чистейшем воздухе круглого зала, наконец, Егор Алексеевич пробормотал:
— Если данные достоверны...
— Два варианта, похоже, — традиционно с зевком произнес Велемир.
— Первый понятен, — проворчал капитан, — что-то случилось со всеми колониями, кораблями, зондами, но... что тогда произошло через четыре наносекунды?
— Мир погиб, но о смерти не ведает, — продекламировала Относительность тем самым голосом.
Егор Алексеевич непроизвольно поежился, кожа покрылась зябкими пупырышками, однако голос прозвучал твердо и уверенно:
— Если предположить самое нелепое: все колонии были уничтожены... и восстановлены!
— Но, кэп, передача на уровне нижнего предела происходит вне времени. Колонии должны были быть уничтожены... одновременно, — звонко доложил И-ван.
— Невозможно, — резко бросил Столбов, Егору Алексеевичу почудился взмах самурайского меча.
— Маловероятно, — поправил капитан, улыбнувшись ассоциации, — ну а второй вариант?
— Мы не до конца всплыли, — ответил вместо Велемира Старик.
— Совершенно невозможно, — пронеслась в обратную сторону незримая катана.
— Есть еще и третий вариант, — улыбка осветила румяное без единой морщины лицо мудреца, — что-то на уровне нижнего предела блокировало сигналы — либо вокруг нашего корабля, либо вообще.
— Второе невозможно, — очередной взмах невидимого лезвия, — мы прыгнули.
— Первое неверно, — подражая Столбову, отрезал И-ван, Велемир весело расхохотался, даже капитан показал ряд ровных белых зубов и легкие морщинки в уголках глаз. Юный эксперт, тем не менее, продолжил, — временные метки до прыжка и после начала приема не имеют разрыва.
— Таким образом, мы имеем две невероятные версии, исключая сбой системы: смерть всего и вся и неполный выход из прыжка, — подытожил Егор Алексеевич.
— Вторую проверить невозможно технически, — на этот раз мягко заметил Столбов.
— Тогда остается первая. Проанализируй новостную сводку на предмет разрыва в секундной окрестности прыжка, — вторая часть капитанской фразы адресовалась Относительности.
— Уже готово, — тут же доложила система, — обнаружено порядка полутора миллионов разрывных событий: смерти, рождения, катастрофы, начала и окончания производственных циклов...
Егор Алексеевич на мгновенья замешкался, тут же раздался звонкий голос И-вана:
— Давай катастрофы: космические объекты, гравитационные установки, реакторы — все, что может привести к катаклизмам хотя бы планетарного масштаба.
— Указанных событий не обнаружено, — тут же ответил женский голос.
— Попробуй действия, совершаемые впервые, — запуски новых объектов, научные эксперименты, желательно неудачные, — вернул инициативу в свои руки Егор Алексеевич.
— 126 314 критических нововведений, из них 11% неудачных...
— Похоже, это безнадежно, — угрюмо констатировал Велемир.
— Позвольте мне, — раздалось в сознании членов экипажа, Старик повернулся лицом к экрану.
— Выведи список всех событий текстом, — обратился мудрец к системе.
— Пожалуйста, — тут же раздался мягкий женский голос, по экрану с огромной скоростью побежали колонки новостных заголовков. Поток информации казался бесконечным, однако через несколько секунд мельтешение прекратилось. Мудрец с силой потер виски, мотнул головой, мысленный голос прозвучал измотано:
— Есть всплеск значимости, давай назад!
Мельтешение текста возобновилось.
— Стоп! Здесь! На экран.
Колонки замерли, одна строчка высветилась красным, пространство окна словно вывернулось наизнанку, возникла картинка: огромный огненный цветок на фоне земного неба. Рядом появилась стандартная текстовая сводка. Заголовок гласил: «Смерть Чародея».
— Испытательный запуск новейшего корабля класса «Бездна» увенчался трагической неудачей, — будничным тоном продекламировал Велемир, — корабль взорвался спустя несколько мгновений после запуска систем, пилот погиб, пострадала автоматическая верфь и несколько спутников наблюдения... «Чародей» — тоже мне название. Как это может относиться к нашему случаю?
— Это важно, — отрезал Старик.
— Я был бы плохим капитаном, если бы не доверял своему советнику, — усмехнулся Егор Алексеевич, — И-ван, надеюсь, ты в курсе, поведай-ка нам об этом чуде.
— Ну, если верить тому, что тут написано... — пробормотал паренек тоном школьника, неготового к уроку, звонкий смех расколол повисшую тишину. Через пару мгновений эксперт по технологиям продолжил, с трудом сдерживая веселье, — естественно, я слежу за проектом с самого начала — в конце концов, это же моя работа.
— Ближе к теме, эксперт, — произнес капитан официальным тоном, к детскому смеху добавился хохот Велемира.
Наконец И-ван продолжил:
— Проект «Бездна» стартовал практически одновременно с проектом «Нырок», как вы прекрасно знаете, наша любимая Относительность... — эксперт оборвал речь на полуслове, сделал едва заметный жест.
— Шестой корабль данного класса, — сообщил женский голос.
— Из семнадцати построенных на данный момент, — закончил фразу И-ван.
Брови капитана сдвинулись, бросил с сарказмом:
— Не могли бы вы воздержаться от подобного, уважаемый Гамлет?
Паренек прикрыл лицо ладошкой, раздалось сдавленное хихиканье, через мгновенье словно нацепил алебастровую маску, голос прозвучал ровно:
— Оба проекта двигались параллельно, однако реализация «Бездны» затянулась, в результате «Нырок» стал первой удачной попыткой штурма нижнего предела. Изначально схожие технологии предлагали несколько различные подходы...это долгая история, Кэп.
— Давай ближе к настоящему, — поддался на провокацию Егор Алексеевич, — что представляет собой проект на данный момент?
— Это вы видите на картинке, Кэп, — усмехнулся эксперт, продолжил серьезным тоном, — как обычно бывает в случаях «долгостроя», проект развивался по мере возникновения новых открытий в смежных областях. Лаборатории по всей галактике, независимые группы разработчиков... в результате, похоже, никто толком не знает, что представляет собой целостный проект, возможно именно поэтому он потерпел неудачу.
— Продолжай, — потребовал капитан.
— Тем не менее, согласно анонсам, корабль, э-э, «Чародей», представлял собой систему, рассчитанную на одного пилота. Заявлен прорыв в технологиях, воздействия на уровне верхнего предела и, конечно — существенное развитие технологий взаимодействия на уровне нижнего. Много говорилось об обработке информации. Похоже, система устанавливает симбиотическую связь с пилотом, расширяя его возможности и давая прямой доступ к информации. Разработчики хвалились феноменальной обучаемостью и способностью к саморазвитию, в том числе на материальном уровне. — Паренек сделал паузу, через мгновенье продолжил задумчиво, — похоже на сказку...
— Если про верхний предел правда, это возможно, — вклинился Столбов.
Старик тяжело вздохнул. Егор Алексеевич откинулся в кресле, рука задумчиво гладила гладко выбритый подбородок, произнес, обращаясь к И-вану:
— Так что это за корабль, в двух словах?
— Могу в трех, Кэп: Это не корабль.
Егор Алексеевич, уставился на эксперта, И-ван усмехнулся, глаза превратились в непроглядные щелочки, продолжил:
— «Чародей» может... мог воздействовать практически на любую точку пространства как со стороны нижнего, так и со стороны верхнего пределов.
— А можно поподробнее... для биологов, — с улыбкой попросил Велемир.
— Конечно. На Относительности мы также имеем некоторые механизмы воздействия на уровне пределов реальности. Мы можем управлять материей, изменяя волновую структуру — это воздействие со стороны верхнего предела.
И-ван взмахнул рукой, коврик, лежащий на полу пошел рябью, на его месте вспучился огромный нарыв, текстура пришла в движение. Через пару мгновений место коврика занимала мраморная по виду статуя, изображающая Давида Микеланджело.
— Люблю я это, — хихикнул паренек, — но это можно сделать только здесь в Круглом Зале — такова архитектура этого помещения. Если попытаться в любом другом, это будет лишь иллюзия, транслируемая в твое сознание.
— Космическому ежу ясно, — буркнул Велемир. И-ван продолжил:
— Мы можем прыгать, перемещаясь на уровне нижнего предела вне времени, однако Относительность не может заставить прыгнуть фрагмент реальности не связанный с ней непосредственно, или связанный, но отдельно от нее самой.
— Умный зверь — космический еж, — с сарказмом произнес Столбов.
— Так вот, — закончил эксперт по технологиям, — Корабль типа «бездна» может получить мгновенный доступ к любой точке пространства, как для получения любой информации, так и для произвольного изменения структуры материи в этой точке, при этом сам корабль может не двигаться с места.
— И вся полученная информация обрушивается в сознание пилота, — мысленный голос Старика был мрачнее тучи.
— Судя по всему, система на это рассчитана, — протянул Биолог.
— Человек на это не рассчитан! — огрызнулся Старик, — Относительность!
— Да, советник, — как всегда мягко ответила система, — пилота звали Ричард Стенсвилль, двадцать четыре года. Вы правы, не иморт.
— Согласно сводке по симбиозу пилота и системы, любой разум достаточно защищен от перегрузок и в данной связке способен развиваться стремительно и безгранично. Похоже, технология таки взяла верх над духовным развитием, теперь нет разницы: иморт, или не иморт!
Велемир замер от осознания сказанного. Старик, тем не менее, ответил, мысленный голос звучал с тревогой:
— Разница в том, куда он направит вектор своего развития.
Капитан прервал перепалку, слова сползали с языка, словно пудовые гири:
— Похоже провал запуска к лучшему...
— Боюсь, что это не так.
— Что ты имеешь в виду, Старик? — удивился Егор Алексеевич.
Советник поднялся на ноги, могучее тело двигалось легко и бесшумно, закинул за ухо прядь длинных русых волос, в мысленном голосе прозвучала тоска:
— Похоже, закон, предложенный моим дедом, все-таки нарушен.
— Невозможность вхождения в асимптоту? — уточнил Столбов.
— Да, но суть закона не в этом. На заре человечества судьбоносные открытия совершались раз в несколько тысяч лет, затем разрыв стал сокращаться и к двадцатому веку наметилась резкая тенденция ускорения. От изобретения двигателя внутреннего сгорания до компьютеров, космических кораблей, микроволновых излучателей прошло менее сотни лет. Разрыв между критическими открытиями предельно сократился. Тогда многие предсказывали, что прогресс вот-вот войдет в вертикаль — асимптоту, то есть судьбоносные открытия будут происходить практически непрерывно. Альтернативой виделся только полный крах цивилизации, откат в средневековье, деградация. Однако в начале двадцать первого были записаны уравнения противодействия. Согласно этим уравнениям социальные связи противодействуют безграничному ускорению прогресса, при чем в степени пропорциональной этому ускорению.
— Если не ошибаюсь, уравнения выведены на основе принципов движения в переменных средах? — осведомился японец.
— Именно, Шинджи.
Японец состроил страшную гримасу.
— Гомен, гомен, Столбов-сан! — в мысленном голосе советника звенели нотки веселья: ученый не любил, когда к нему обращались по имени, мудреца невинный ментальный блок весьма забавлял. Через мгновенье Старик продолжил прежним тоном:
— В целом человечество двигалось согласно этому закону последнюю сотню лет, несмотря на высокую скорость прогресса и даже... усилия по ослаблению социума...
— Иморты, — буркнул Велемир. Старик не отреагировал на провокацию.
— В асимптоту мы так и не вошли. Однако, закон предполагает возможность вхождения в асимптоту, но только скачком. — Советник выдержал паузу, продолжил в гробовой тишине, — похоже, именно этот скачок мы наблюдаем.
— «Чародей» погиб, — пробормотал капитан.
— Корабль класса «Бездна» может существовать практически полностью на уровне нижнего предела. Для него нет времени. Те мгновенья, что прошли после запуска систем, для пилота являются вечностью, то есть, капитан — провала запуска, судя по всему, не было.
— Тогда... — голос Егора Алексеевича звучал растерянно.
— Именно. Это существо уничтожило вселенную, и... создало ее вновь! Это согласуется с моим ощущением пространства.
— Зачем? — ошарашено произнес Велемир.
— А зачем ребенок мучает до смерти всяких жучков-паучков? — мысленный голос мудреца отдавал грустью, на губах застыла виноватая улыбка, — сейчас все мы, да что там, вся Вселенная для него — такой жучек, маленький и интересный.
— Может ты и прав, Старик, — произнес капитан, — но тогда непонятно, почему сейчас мир существует, как ни в чем не бывало?
— Увы, это вне пределов нашего познания, — констатировал советник, — может, наш ребенок повзрослел, или затосковал по сломанной игрушке... а может, и кто-то постарше пригрозил пальчиком. Одно странно — почему нас до сих пор не навестили...
— Бред! — решительно заявил Велемир.
Повисла тягучая тишина, каждый остался один на один со своими мыслями, дыхание бездны ощущалось так явственно, что Егор Алексеевич на всякий случай пару раз интенсивно втянул воздух ноздрями. Лишь кристально-чистый воздух.
— Внимание! — Прогремело со всех сторон, — фиксировано отсутствие сигналов на уровне нижнего предела!
— Ф-фух! — С шумом выдохнул Велемир, — похоже, таки глюки в системе.
— Я так не думаю, — сказал Старик вслух, и голос его был полон тревоги.
— Внимание! — раздался вновь голос Относительности, — фиксировано отсутствие сигналов в радиусе двух световых секунд!
— То есть, как? — еле выдавил капитан, невидимая рука словно сдавила горло.
— Даю картинку, — ровным тоном отозвалась система.
Все разом повернулись к окну, из которого прямо в душу глядела черная бездна.
— А где звезды? — растерянно пробормотал И-ван.
— Здесь кто-то есть — сказал совершенно ровным голосом Старик. Вслух.
Егор Алексеевич замешкался на мгновенье, ощущение изменения окатило с головой, повернул голову.
Японец невообразимым образом очутился в другой части зала, в руках гравитационная винтовка, тело, как сжатая пружина, готов рвануться в любое мгновенье. И-ван так и сидит на столе, рот приоткрыт, взгляд словно застыл. Велемир медленно сползает по стене, в глазах ужас. Старик совершенно невообразимым образом «перетекает» по залу, словно состоит из тумана, а не из плоти. Взгляды всех обращены в одну сторону, туда, где с совершенно спокойным видом стоит человек в черном комбинезоне пилота-испытателя.
Глаза Столбова полыхнули решимостью, палец нажал курок, сгусток компактификации метнулся к незнакомцу на недоступной восприятию скорости. Рванул ветер, подтверждая материальность выстрела. Незваный гость стоял неподвижно, словно ничего не произошло, лишь тень улыбки слегка коснулась лица потомственного английского аристократа, в глазах зияла пугающая бездна.
Краем глаза Егор Алексеевич отметил искажение пространства вокруг Старика, обычно скупой на резкие движения советник метнулся к незнакомцу со скоростью молнии. Фигура чужака изменилась так, словно человек поднял руку, только произошло это мгновенно, Старик застыл в прыжке, мягкий приятный голос раздался, словно со всех сторон:
— Не стоит.
Мудрец плавно опустился на пол, снова возникло ощущение изменения пространства, перетек в боевую стойку.
— А ты силен, — произнес полный доброты голос, — и на деда похож...
Старик замер на месте, глаза распахнулись, словно два стыковочных шлюза, руки так и не опустил.
— Похоже, у нас с вами есть маленькая тайна.
— Мистер Стенсвилль... — пробормотал Егор Алексеевич.
— Мистер Стенсвилль погиб, — ответил незнакомец, — я — Чародей.
Илья Балакирев © 2006
Обсудить на форуме |
|
