|
КМТ
 Учебники:
Издатели:
Ссылки:
|
Фантастика 2006 Алексей Толкачев © 2006 Больше семи, меньше восьми И кофе не согревает. Надо было взять с коньяком. И черт с ними, с деньгами. На веки вечные оставшуюся сумму, все равно, не растянешь.
Почему же в этом кафе так холодно? Не топят, что ли? Нормально — в Москве в ноябре не отапливать помещение?!
Хотя, какой коньяк перед собеседованием!
Хм... а было бы смешно. Придти, подышать на потенциального работодателя... «Имею диплом о высшем образовании, сертификат об окончании курсов английского языка, водительское удостоверение и благородную привычку выпивать с утра».
Деньги (которые катастрофически кончались) нужны были, прежде всего, для поддержания презентабельного внешнего вида. Костюм, обувь, галстук...
— Имидж — ерунда, была бы вода! — бодро прозвучало из висевшего в углу телевизора. На экране весело крутилась 3D-бутылка какой-то, якобы, минеральной, воды.
Вот хрен-то ты угадал, товарищ телевизор! Дела обстоят с точностью до наоборот. Воду, как раз, можно и прямо из-под крана попить, минуя промежуточную стадию переливания ее в двухлитровую пластиковую бутылку. А вот имидж... Не будешь иметь должного имиджа — не возьмут на работу. Все мы из-под одного и того же крана, но кто сумел упаковаться в бутылку с красивой этикеткой — того и купят.
Уже второй месяц Дэн не мог устроиться на работу. На днях Ирка, девушка Лелика, гадала Дэну на кофейной гуще. Нагадала, что работу он найдет очень скоро. Но, видать, плохая из Ирки гадалка... А девчонка она клевая. Жаль, что подруга Лелика...
До собеседования времени оставалось еще полно. Дэн стал вглядываться в узор кофейной гущи, осевшей на стенках чашки. Очертания его на этот раз вышли очень четкими. Уж Ирка по такому рисунку сразу бы наплела с три короба! Фигура на стенке чашки нарисовалась характерная, хотя, совершенно абстрактная. На что похоже? Да ни на что определенное не похоже... Снизу что-то вроде кружочка, вверх из него торчит, как бы, наклонная палочка, а над ней — палочка горизонтальная. Этакий иероглиф. Или несуществующая арабская цифра. И правда: она как будто составлена из нижнего кружочка цифры восемь и верхней части цифры семь. Такой гибрид семерки и восьмерки. Уже не семь, но еще не восемь... «Осемь» — вот каким словом должна такая цифра называться! Словесное среднее между «семь» и «восемь».
— Осемь, — произнес Дэн вслух.
И провалился в чашку.
Нет, со стороны это выглядело иначе. Сидит человек в кафе за столиком. Вертит в руках чашку. Что-то сам себе бормочет. И вдруг бледнеет. Не лицом бледнеет, точнее, не только лицом, а всей фигурой: волосы, одежда, кожа — все теряет цветовую насыщенность, становится прозрачным и, в конце концов, растворяется без следа. Чашка звякает о столик. Девушка за стойкой оборачивается на звук. Столик свободен. А она и не заметила, как молодой человек вышел! В этот ранний час других посетителей в кафе не было, так что процесс растворения Дэна в воздухе наблюдали только два голубя, расположившиеся на выступе стены за окном кафе.
Птицы переглянулись.
— Ты видел то же, что и я? — спросил первый голубь.
— Боюсь, что да, — ответил второй.
— Ты знаешь, я думаю, не стоит никому об этом рассказывать, — подумав, заявил первый. — А то попрут нас с тобой из стаи. Сумасшедших нигде не любят.
Второй голубь склонил голову набок в знак согласия.
А Дэн почувствовал, что падает на дно чашки. Со всех сторон стремительно вырастали вверх белые фарфоровые стены. Навстречу, увеличиваясь в размерах, летело круглое дно, покрытое топким коричневым грунтом кофейной гущи. Дэн падал в самую середину нижнего кружочка цифры осемь, превратившегося в огромное кольцо. Он приготовился к страшному удару о дно, но удара не произошло. Вместо этого он просто пролетел насквозь через это нижнее кольцо, но, пролетая, услышал, как заскрежетали сверху гигантские ржавые подшипники и верхняя часть цифры осемь — доставшаяся от семерки диагональная балка с горизонтальным лезвием, острым, как коса, обрушилась вниз и просвистела прямо над его макушкой. «Колодец и маятник,» — мелькнуло в голове, чудом не срезанной только что этим самым маятником... После чего Дэн лишился сознания.
— Эй, чего разлегся? Вставай! Пьяный?
Дэн открыл глаза. Он лежал на спине, а в небе над ним качался маятник. Инстинктивно дернувшись, Дэн перекатился в сторону, весь вывалявшись в мокрой кофейной гуще... Впрочем, нет, не в кофейной. Похоже, обычная земля, только рыхлая, как будто тут недавно копали, и влажная от дождя. Еще раз поглядев наверх, Дэн понял, что там раскачивается не маятник, а крюк, свисающий со стрелы башенного крана. Э, да он, стало быть, на стройке! И валяется, почему-то, в грязи, под краном. Боже, его костюм! Его галстук!
— Вставай, пошли!
Дэн перевел взгляд на говорившего. Чёрт, этого еще не хватало! Мент! Все произошедшее настолько обескуражило Дэна, что возражать не было ни сил, ни желания. Он покорно поплелся за милиционером. А при мысли об испорченном костюме хотелось просто немедленно повеситься, прямо вот на этой стреле башенного крана.
Вышли с территории стройки на городскую улицу. У обочины стояла милицейская машина, в ней сидел второй мент.
— Откуда такой красавчик? — спросил он.
— Из-под крана, — ответил старшина, который привел Дэна.
— Ты погоди его в машину сажать, такого грязного! Это, похоже, не наш клиент. У такого кадра — сто пудов, не все смерть Метрополиарху.
— Похоже. Сейчас разберемся.
— Алкоголик? — обратился старшина к Дэну.
— Нет, — ответил тот.
— Наркоман?
— Боже упаси!
— Хм. Вот как? Тогда плохи ваши дела. Хотя, хорошо, что чистосердечно признаетесь. Ну а что можете сказать в свое оправдание? На стройке что делали? Воровали стройматериалы?
— Да нет, случайно туда попал.
— Вот так, значит? Что ж, придется вам проехать с нами в отделение... Вы приезжий? Регистрация есть?
— Я местный.
— Паспорт ваш можно посмотреть?
— Пожалуйста.
Изучив паспорт Дэна, мент, почему-то, подобрел.
— Ага, вот оно что! Стало быть, гуляете по Чанчос-Айресу без регистрации? Все с вами ясно. Держите, — сержант вернул паспорт Дэну. — Сами откуда родом?
— Да я в Москве и родился...
— Ясно. Там же и прописаны...
— Ну да.
— Ну хорошо. Более вас не задерживаю. Извините за эту проверку, как говорится — служба. Да и вид у вас, согласитесь сами, подозрительный! Пиджак, галстук, да трезвый, да ничего не украли... Так что уж, не обессудьте. Ну, всего хорошего!
Старшина забрался в машину и захлопнул дверь.
— Ну что, не оформляем? Не наш клиент? — поинтересовался напарник.
— Не наш. У него регистрации нет.
— У-у. А откуда он?
— Из Москвы. Что это, кстати, за дыра такая, не в курсе?
— Слышал, есть такой город. Где-то в западном регионе, кажется.
Машина тронулась.
Дэн пошел в другую сторону. Прежде всего, следовало понять, где он, собственно находится. Он огляделся по сторонам в поисках таблички с названием улицы. Табличек таких нигде обнаружить не удалось, зато на глаза попался забавный рекламный щит. Крупным планом — кофейные зерна, и на их фоне надпись:
«ПЕРВАЯ КОФЕЙНАЯ КОМПАНИЯ — совсем уж дрянного кофе стараемся не выпускать!»
— А что, прикольно! — подумал Дэн. — В таком стиле рекламы, кажется, еще не было!
Однако, весело да не до веселья... Одежда в таком состоянии, что о явке на собеседование думать не приходится. Да и не успеть уже, наверно. Сколько сейчас времени-то? (О том, что, собственно, за провал в его памяти случился, и как он попал на стройку, Дэн вообще думать пока не хотел). Посмотрев на свои электронные часы, Дэн обнаружил, что цифры на индикаторе застыли неподвижно, едва светясь слабыми бледно-серыми черточками. Одно к одному, еще и часы сломались! Как бы узнать, сколько времени? Ага, вон там, впереди, на столбе — часы.
Что-то на тех часах было не так. А когда до Дэна дошло, что именно не так, он по-настоящему испугался. Наверху на циферблате, там, где обычно стоит число двенадцать, на этих часах было одиннадцать. А между семи — и восьмичасовой отметками стояло деление, обозначенное цифрой, состоящей из кружочка снизу, наклонной и горизонтальной палочек сверху. Осемь! Часовая стрелка находилась между этой цифрой и восьмеркой.
Впереди по тротуару шла женщина. Дэн догнал ее:
— Прощу прощения...
Женщина обернулась, и Дэн вздрогнул. Такого носа, как у этой прохожей он не видел никогда в жизни! Просто какая-то женщина-Буратино!
— Что вы хотели, молодой человек?
— Извините, вы не скажете, сколько сейчас времени?
Женщина посмотрела на часы.
— Осемь-сорок.
— Восемь-сорок?
— Не восемь, а осемь-сорок! Осемь часов, сорок минут. Без двадцати восемь!
— А... Спасибо. А скажите пожалуйста, как дойти до ближайшего метро?
Женщина-Буратино посмотрела на него с опаской.
— По этой дороге прямо. Минут десять ходьбы — станция Метро Автоаварийная. А зачем вам?
— Ну, как... Ехать хочу.
Женщина покрутила пальцем у виска, повернулась и поспешила прочь. Дэн тупо поплелся в указанном направлении.
Хорошо... Очень хорошо... Метро Автоаварийная, без двадцати осемь... Просто замечательно... Что будем делать?
По дороге встретился еще один рекламный щит, с надписью:
«ЧАТК — Чанчос-Айресская телефонная компания! У нас одна проблема — хреновая эмблема!»
Если эмблемой компании являлось изображенное ниже пятно, цветом и формой напоминающее расплывшийся желток, то получалось, что рекламный лозунг не лгал ни капли — действительно, эмблема была хреновая.
— Нравится? — прозвучал голос за спиной.
— Отвратительно, — ответил Дэн, обернувшись.
— Что, не нравится реклама? — на него удивленно смотрел молодой человек примерно его возраста и весьма экзотического вида: косуха, в нескольких местах, явно, специально порезанная ножом, на голове — шляпа с пером, вроде тех, какие бывают у мушкетеров в кино, а в левом ухе — пять английских булавок.
Однако, Дэн в это утро имел уже слишком много поводов для удивления, чтобы на него мог произвести впечатление фриковый облик прохожего. Он ответил просто:
— Да нет, реклама, прикольная. И, главное, правдивая. Логотип противный.
— Дык, е-мое! — расцвел в улыбке молодой человек. — Это ж, знаешь, кто рисовал? Это ж монстры из «Дизайн-Террибль» работали! Они халтуры не делают! Только дерут, сволочи, такие деньги... Но «ЧАТК» — фирма богатая, на рекламу не скупятся. Побольше бы нам таких клиентов! Я в рекламном агентстве работаю, — молодой человек протянул Дэну руку. — Меня Михаил зовут.
— Денис, — ответил Дэн, отвечая на рукопожатие.
— Я креативщик в агентстве «Два балла». Слыхал про нас, наверняка?
— Нет, не приходилось.
— Ну как же! Мы для «ЧАТК» рекламную компанию делаем, для «Сик-Сик». Вот недавно телеролик новый вышел, там, где мужик чихает в салоне самолета. «Не все средства против гриппа одинаково эффективны. Спрей «Сик-Сик» помогает слабо, зато стоит дешево! Здоровье, все равно, не купишь, а раз так — зачем тратиться? «Сик-Сик» — экономь на здоровьи!» Там еще в конце такая стюардесса появляется, с огромными ушами: «Есть ли смысл беречь здоровье? Ведь не знаешь, когда умрешь!» И самолет, такой, разбивается, и в конце джингл: «О-у-о, Сик-Сик!» Это наша работа! Видел?
— Не, не видел.
— Странно! Или ты не чайник?
— Что?
— Я говорю, ты в ЧА живешь, или приезжий?
— А что такое «ча»?
— Отпад, чувак! — обрадовался Михаил. — Ты псих? Супер!
— Слушай, ты извини, я реально не все понимаю. Со мной с утра что-то странное творится. Я не знаю, может, я, и правда, с ума сошел! Ты мне объясни по-простому, что значит: «ты в ча живешь»? Что за «ча», что за «чайники»?
— Если приезжий, то о-очень издалека! — протянул Михаил. — «ЧА» — это Чанчос-Айрес сокращенно. Ну а «чайниками» жителей столицы называют.
— То есть, Чанчос-Айрес — это столица? А какой страны?
— Точно сумасшедший! — пришел в восторг парень. — Повезло мне! Смерть тебе, Метрополиарх! Слушай, чувак... э-э...Денис... А айда со мной в наш офис, а? Шеф будет рад. Психи в нашем деле — во, как нужны!
— Да пошли, куда хочешь, — согласился Дэн. — Только давай так. Я с тобой пойду при одном условии. Ты будешь отвечать на мои вопросы. Хочешь, психом меня считай, хочешь — кем угодно, но на вопросы отвечай. А то мне надоело уже ничего не понимать.
— О кей, чувак, по рукам!
И Дэн с Михаилом двинулись дальше по тротуару.
— Этот город... Ча...
— Чанчос-Айрес.
— Чанчос-Айрес. Столица какой страны?
— России.
— А Москва?
— Что, Москва?
— Москва — что?
— А что такое Москва?
— Ладно, проехали. А почему у столицы России название не русское?
— Ну ты даешь, чувак!
— Слушай, Миша, ты меня уже достал! Ты обещал на вопросы отвечать. Еще раз услышу: «Ты даешь!» — никуда с тобой не пойду.
— О кей, о кей, извини. Просто, ты врубись, ты такие вопросы задаешь... Все равно, что спросить: «Почему у человека девять пальцев на руках?» Что на это ответить? Природой так устроено!
— Так почему столица России называется по-испански?
— Чтобы россиян не раздражало неприятное значение названия. «Чанчос-Айрес» переводится как «грязная атмосфера».
— А зачем же так назвали город?
— Да потому что тут атмосфера грязная!
— А по-другому нельзя было назвать, без негатива?
— Так это же столица, главный город государства! Ее название должно звучать прилично в международном плане.
— То есть, негативно?
— А как иначе?
— Ну хорошо, а как же тогда Буэнос-Айрес? Тут ведь нет негатива.
— А что это? Тоже город?
— Столица Аргентины!
— Столица Аргентины называется Чоу Дэ Дань. Это, кажется, по-китайски. Любая столица носит название на языке, гражданам этого государства непонятном. Чтобы и народу неприятно не было, и приличный негатив присутствовал.
— Но почему для приличия обязательно нужен негатив?!
— Блин, да потому же, почему ты свой костюм землей испачкал! Ты зачем это сделал? Чтобы в ментовку тебя не забрали! И правильно. Потому что если идет по улице человек прилично одетый, не пьяный, и в карманах у него никаких наркотиков нет, и паспорт в порядке, и регистрация Чанчос-Айресская имеется — значит, он или террорист или шпион, или революционер, или еще какой-нибудь злоумышленник. Потому что людей совсем без греха не бывает. И если этого греха не видно, стало быть, человек его скрывает. А раз это такой грех, который приходится скрывать — значит, это грех тяжкий. Почему, если у женщины грудь маленькая, то она такие лифчики носит, которые грудь совсем плоской делают? А если она высокого роста, то туфли только на десятисантиметровых каблуках надевает, чтобы дылдой баскетбольной выглядеть? Откуда эта мода на длинные накладные носы, на повязки пиратские на глаз, на хромую походку? Потому что мужчины знают: идеальной внешности не существует, и, значит, если никакого недостатка внешне не заметно, то ясно: у бабы сильно не в порядке что-то такое, чего она показывать не хочет! И — ну ее на фиг, такую, от греха подальше. Почему в любой рекламе недостатки подчеркиваются? Чтобы потребители видели: это честная фирма, она честно говорит о своих недостатках. А все остальное у нее, значит, хорошо. Она же честная — было бы плохо — она бы сказала! Взять, к примеру, «ЧАТК»: «У нас одна проблема — хреновая эмблема». Специально заказали разработку логотипа, который бы у всех вызывал отвращение. Получили такой логотип. И теперь везде кричат: «У нас одна проблема!» А на самом деле, у них и тарифы выше, чем у «Бисексуал-Телеком», и зона охвата меньше. Но все это маскируется проблемой хреновой эмблемы... Денис, извини, но я себя сейчас каким-то идиотом чувствую. Как будто сегодня шестнадцатое декабря, «день дурака», и меня просто друзья разыгрывают. Скажи честно, ты стебешься?
— Миш, без всяких шуток. Со мной одна вещь произошла, совершенно невероятная. Я тебе сейчас расскажу. Только давай присядем на лавочку... Тебе в это трудно будет поверить.
Послышался рев сирен. Мимо по проезжей части пронеслась кавалькада: четыре мотоциклиста, за ними несколько черных машин неизвестной Дэну марки, за ними — три длинных белых «линкольна», следом еще несколько машин и мотоциклистов.
— Так что ты хотел рассказать? — спросил Михаил.
И тут Дэн сообщил своему новому знакомому о том, что произошло с ним в это утро. Как он провалился в кофейную чашку, очнулся на стройке под краном. Как им заинтересовались менты, а потом отпустили. И что город, где он живет, называется Москвой и является столицей России. И что, судя по всему, попал он сейчас в какой-то совершенно другой мир, прямо как в какой-нибудь фантастике...
— Не знаю даже, верить тебе или нет... — сказал Миша. — Вообще, на сумасшедшего ты, к сожалению, не похож. Но если ты из другого мира... Что ж, может, и от этого какая-то польза будет. Пойдешь в офис-то со мной?
— Да пойду, куда мне деваться! Ты ж пойми, в какой я ситуации — мне ни жить негде, ни есть нечего! Я куда угодно пойду...
— Ну и отлично! Я почему за тебя ухватился — думал, у тебя не все дома, а такие люди в рекламе очень полезны. Считается, например, что все лучшие слоганы придуманы сумасшедшими. Я тебя хотел в качестве копирайтера испытать. Думал, может, у тебя какой-то, типа, взгляд со стороны заработает...
— Ну, я бы попробовал.
— Ну смотри... Только пошли уже, а то мы так и к вечеру до офиса не доберемся. Так вот, к примеру: мне сейчас поставлена задача разработать идею концепции рекламной компании фирмы «VANO» — крупного производителя косметики. То есть, грубо говоря, придумать какой-то недостаток их продукции, который фирма будет чистосердечно признавать. О котором она будет кричать в каждой рекламе, и по контрасту с которым другие свойства товара будут выглядеть достоинствами.
— А какие у косметики могут быть недостатки?
— Да в том-то и дело, что это «VANO» — крепкий орешек. У них продукция очень качественная. А недостаток — единственный и не уникальный, такой же, как и у любой другой косметики — вред для кожи. Вот и поди-ка, придумай концепцию рекламы!
— Ну, если я правильно понял вашу психологию, то в этой ситуации надо заявить примерно так: «Косметика «VANO» портит твою кожу, но медленно! Когда это станет заметно, ты уже достигнешь такого возраста, что задача кому-то нравиться не будет для тебя актуальной. Зато сейчас у тебя есть возможность сделаться красивее». И девиз какой-нибудь зафигачить, типа: «VANO» — живи сейчас!»
Михаил замер на месте и уставился на Дэна с восторгом.
— Вау! Старичок, это гениально! Гениально! Я уверен, шефу понравится! И заказчик примет наверняка! Гонорар пополам, согласен? Придумал ты, но заказ-то мой. Так что, предлагаю делить поровну: сорок шесть процентов тебе, сорок шесть — мне. Согласен? Справедливо?
— Справедливо... А оставшиеся восемь процентов — фирме? Или на налог уйдут?
— Что еще за восемь процентов? — не понял Михаил. — Я ж тебе говорю: ровно пополам делим, сорок шесть на сорок шесть.
— Так половина — это ж пятьдесят процентов!
— Так... У тебя, значит, еще и с арифметикой нелады! Ты точно — настоящий гений, гений-гуманитарий! — Михаил хохотнул и хлопнул Дэна по плечу. — Считаем на пальцах! Половина в процентах, это столько, сколько у тебя пальцев на обеих руках, умножить на пять. Так?
— Так.
— Ну, теперь давай считать, — Михаил стал загибать пальцы: — Один, два, три, четыре, пять — одна рука. Возражений пока нет?
— Нет.
— Смерть Метрополиарху! Продолжим на другой руке: шесть, семь, осемь, восемь, девять. Итого, на двух руках — девять пальцев.
— Вот оно что...
— Согласен? Ну а девять плюс девять — сколько будет?
— Восемнадцать.
— Правильно. А еще плюс девять?
— Двадцать семь.
— А вот это неправильно. Не двадцать семь, а двадцать осемь!
Ну конечно, чертова цифра осемь! Дэн уже больше не спорил. А Михаил продолжал:
— Двадцать осемь плюс еще девять — тридцать семь. Тридцать семь плюс девять — сорок шесть. Вот тебе и половина в процентах.
— Я понял, понял — кивнул Дэн. Просто непривычно... В нашем мире целое — это сто процентов. А у вас выходит... сорок шесть, плюс сорок шесть... девяносто два процента.
Михаил только покачал головой.
— Нет, чувак, арифметика — не твоя наука. Сорок шесть, плюс сорок шесть, чтоб ты знал, это восемьдесят один.
— ???
— Что, опять к пальцам возвращаться? Сорок шесть плюс девять — пятьдесят пять. Плюс девять — шестьдесят четыре. Плюс девять — семьдесят три. Плюс девять — осемьдесят два. Плюс девять — восемьдесят один! Восемьдесят один процент — это и есть целое.
— Все, сдаюсь, сдаюсь! Хватит! — взмолился Дэн. — Давай сменим тему. Ты вот, я заметил, несколько раз сказал: «Смерть...» кому-то там... Это ты о ком? Кому смерти желаешь?
Михаил вздрогнул, огляделся по сторонам и испуганно посмотрел на Дэна.
— Ты, чувак, псих — не псих, а такого больше не говори! Типун тебе на язык! Что значит «смерти желаешь»?!! Это же Метрополиарх, Верховный Правитель, Отец Нации! Вот он — смотри, если не видел еще!
Как раз в это время Дэн с Михаилом проходили под очередным рекламным щитом, на котором был изображен немолодой мужчина с классической внешностью театрального «благородного отца». Он держал в руке бокал красного вина и улыбался. Надпись внизу гласила:
«Люблю выпить, имею слабость... Но пью за Россию! И знаю меру.»
— «Смерть Метрополиарху», — строго сказал Михаил, — это стандартное, вошедшее в поговорку, выражение лояльности народа к любимому правителю. Запомни это, пожалуйста, и больше глупостей на эту тему не говори.
— Какая же тут лояльность?.. Смерть...
— Чё, дурак? Я тебе объясняю, объясняю... Ну, понятно же — народ правителем полностью доволен не может быть никогда. Если народ молчит или, того хуже, только восхваляет главу государства — ясно: назревает бунт. Если же граждане правителя проклинают по всякому поводу — значит, в стране спокойствие, нормальная жизнь и верноподданнические настроения. Понял?
— Понял. А вот тут недавно тачки крутые промчались — это, случайно, не Метрополиарх ехал?
— Нет, что ты! Это бизнесмен какой-нибудь. Метрополиарх — человек скромный. Он только на Метро ездит... Слушай, Денис, давай-ка ускоримся! Нам еще до офиса минут двадцать шагать, а я хочу к шефу до обеда успеть, рассказать ему твою гениальную телегу про косметику.
— А на транспорте ни на каком мы туда не подъедем? Тут же, вроде, станция метро рядом... Михаил снова остановился.
— Чувак, ты, вообще, слушаешь меня?! Я ж тебе только что сказал: на Метро ездит Метрополиарх! Ох, почему все гении — такие дауны?
Так началась карьера Дэна в качестве креативщика рекламного агентства «Два балла». И карьера весьма успешная, если не сказать: головокружительная. Шеф агентства с восторгом принял концепцию, предложенную для рекламной кампании «VANO». Представителям самой фирмы эта идея тоже чрезвычайно понравилась. Дэн был зачислен в штат. А месяца через три он уже зарабатывал больше, чем Мишка. Оказалось, что тот самый «взгляд со стороны», которым обладал Дэн — это бесценный дар! Получилось так, что, будучи воспитан в совершенно иных культурных, психологических и логических традициях, Дэн, сталкиваясь со странными для него явлениями чужого мира, сразу видел их основную суть, которую местные жители зачастую упускали из внимания, как нечто очевидное и потому неинтересное.
«Рецептура нашего тонизирующего напитка хранится в тайне более ста лет! Тайна эта никого не интересует, но — сам факт, сам факт!»
«Подпиши жену на наш журнал. Он очень глупый! Почувствуй себя умнее жены!»
Такие «телеги» Дэн выдавал по несколько штук в день, особенно даже и не задумываясь. Но он не останавливался на таких элементарных построениях «от противного». Душа его тянулась порой к неким более абстрактным, философским и даже абсурдным идеям — типа слогана, который он придумал для одного оператора мобильной связи:
«Генофонд — будущее от тебя не зависит!»
Дэн даже делал порой то, что позволяют себе только истинные мастера — нарушал основополагающие законы построения рекламы! Так, например, для одного известного брэнда минеральной воды он написал текст, в котором ничего (!) не говорилось о недостатках этого продукта! Вместо этого была придумана печальная история, как бы, связанная с процессом производства товара:
«Чтобы водой вас в жару напоить,
Источник пришлось нам до дна истощить!
Минеральная вода «Пустой источник»».
Директор рекламного агентства называл эти работы высшим пилотажем и в Дэне просто души не чаял! Шеф был симпатичный мужик, хотя и со странностями. Он, подобно некоторым женщинам, носил на лице длинный накладной нос. В один из первых дней, после того, как Дэн устроился в агентство, Миша сообщил ему:
— Ты не думай, он не голубой! Хоть и с таким носом ходит. Просто в нашем бизнесе, в кругах того уровня, где он вращается, выглядеть голубым — это бон-тон. Ну и вообще, для него это один из немногих способов казаться приличным человеком: выпивать он по здоровью не может, фриковать, как мы с тобой, ему уже по возрасту как-то не к лицу... Вот он и косит под голубого.
Дэн же в офисе и по улице ходил теперь фриком, подобно Мишке, только не мушкетерскую шляпу на голове носил, а рогатый шлем викинга.
Успел завязаться у Дэна даже и небольшой служебный романчик. С секретаршей шефа, девушкой Олей. В качестве кокетливого недостатка внешности Оля применяла выбритый налысо череп. Дэн находил, что это весьма эротично (во всяком случае, по сравнению с буратиньими носами, чебурашечьими ушами и свинячьими силиконовыми тройными подбородками прочих окружающих представительниц безобразного пола).
Левых заказов Дэн, обычно, не брал. Таких, которые не через фирму, а напрямую от клиента, так что весь гонорар — черным налом в карман копирайтеру. Дэн не жадничал, да и положением рисковать не хотелось. Но однажды вышел на него тайно один человечек с предложением, от которого, как говорится, невозможно было отказаться. Приближались перевыборы руководителей государства. Самый-то главный руководитель, Метрополиарх, не переизбирался. Метрополиарх — титул пожизненный. А вот члены Коллегии Советников переизбирались путем всенародного голосования каждые осемь лет. Постепенно все больший процент площадей наружной рекламы стали занимать портреты различных кандидатов, все чаще звучала политическая агитация на теле — и радиоканалах. Ну а Дэн, в частном порядке, получил предложение поработать на одного из независимых кандидатов. Придумать имидж, легенду о происхождении, основные тезисы политической программы. Никакой собственной программы кандидат не имел, кроме, разве что: «Хочу тоже в Метро поездить, страной порулить». Деньги же были предложены такие хорошие, что Дэн решился рискнуть.
Он рассудил, что политика — дело консервативное, всякие смелые эксперименты и авангардные ходы тут ни к чему, и стал выполнять работу по канонам скромной, но благородной, классики. Уже через несколько дней его кандидат обращался к гражданам с телеэкранов и смотрел на прохожих с рекламных щитов, повернувшись к ним в таком ракурсе, чтобы был виден синий крест, вытатуированный у него на шее (временная «шестимесячная» татуировка, не смывается водой). Кандидат всенародно признавался в своем уголовном и тюремном прошлом. Девиз звучал просто: «За одного раскаявшегося осемь праведников дают!»
Общественный резонанс не заставил себя ждать. О кандидате заговорили. Но Дэн не позволял себе радоваться до тех пор, пока не появилось объективное подтверждение успешности его работы — «черный пиар» в отношении его клиента! На Интернет-сайте www.sor_v_izbe.ru появился компромат: биография кандидата, из которой следовало, что он никогда не находился в местах лишения свободы. Это был несомненный успех! Целевая аудитория увлеклась интригой: «Врет, что сидел, или не врет?» Можно было считать, что место в Метро клиенту Дэна гарантировано.
А потом клиент куда-то исчез. Впрочем, тайна его исчезновения раскрылась очень скоро.
Как-то после обеда Дэн с Михаилом пили кофе в буфетной комнате. Работал телевизор. Показывали какую-то лабуду — обычную для дневного эфира федерального канала. И вдруг:
— В эфире внеочередной выпуск новостей. В нашу студию только что поступило официальное сообщение о том, что сотрудникам Чрезвычайного Управления безопасности Метрополитена удалось раскрыть и ликвидировать государственный заговор, в рамках которого готовилось покушение на жизнь Метрополиарха. Во главе заговора стоял предприниматель Петр Леонтьевич Рыбка — независимый кандидат в члены Коллегии Советников, шедший на выборы под лозунгом: «За одного раскаявшегося осемь праведников дают». Подозрительное поведение гражданина Рыбки давно уже привлекло внимание Управления безопасности, и за кандидатом было организовано наблюдение. В ходе которого было установлено, что преступная группа заговорщиков, возглавляемая и финансируемая предпринимателем Рыбкой, планирует убийство Метрополиарха. Тем самым, гражданин Рыбка надеялся вызвать в государстве дестабилизацию и захватить власть в Метро. Согласно действующему законодательству, деятельность Петра Леонтьевича Рыбки расценивается как преступление против народа и государства и заслуживает высшей меры наказания. Наказание высшей меры будет применено завтра в осемь часов по чанчос-айресскому времени».
— Хех, вот тебе и раскаявшийся! — крякнул Мишка. — А выглядел убедительно, скажи, Дэн? Хорошо, что его поймали, гада... Эй! Дэ-эн, алло! Чего задумался?
Дэн вел свои левые дела с кандидатом Рыбкой осторожно и лишнего не болтал. Ни Миша, ни Ольга понятия не имели, об этой его «халтурке». И, конечно же, сам он и не подозревал о том, что его клиент — заговорщик.
— Да, хорошо, что поймали... — выдавил из себя Дэн. — Смерть Метрополиарху! Теперь, значит, казнят этого Рыбку?
— Почему казнят? Сказали же: «высшая мера». У нас вообще смертной казни по Конституции нет.
А... В таком случае — «высшая мера» — это как?
— Обыкновенно. Привозят преступника в Лобную чашу. Это такой подземный котлован в Метро. Там проводят с ним ритуал высшей меры, после которого преступник уже не возвращается.
— То есть, убивают все-таки?
— Да никто никого не убивает! Просто преступнику создают такие условия, что он перестает физически существовать.
Дэн долго боялся. Прошел почти месяц, прежде чем он успокоился, и решил, что пронесло. Тогда-то его и взяли. Увезли прямо из офиса.
На допросах Дэн говорил только правду. Признавался, что вел рекламную кампанию Петра Рыбки. Участие в преступном заговоре против государства отрицал. К своему ужасу, очень скоро Дэн понял, что все это дело, вообще, сфабриковано. Не готовил Рыбка никакого покушения. А просто, видать, сунулся не туда, стал играть с нарушением каких-то правил. «Но я-то, куда, идиот, полез?! — ругал себя Дэн. — В политику! Как я мог?! Вот же, черт попутал!»
Допросы продолжались недели две. А потом его куда-то повезли. Когда скомандовали выходить из машины, Дэн увидел прямо над собой светящуюся в вечерних сумерках букву «М». Конвоиры повели его по ступенькам вниз. В Метро.
Минут двадцать стояли на платформе. Наконец, послышался отдаленный шум, в глубине тоннеля прорезался свет. К платформе подъехал поезд. Обыкновенный, в общем-то, только окна всех вагонов были, почему-то, заляпаны, загажены, испачканы до безобразия. Поезд остановился, двери одного из вагонов открылись. Конвоиры подвели Дэна к этому вагону. В дверях стоял жизнерадостный господин с благородной сединой в волосах, приветливым взглядом и бокалом красного вина в руке.
— Рад, рад! — воскликнул он. — Рад предложить вам гостеприимство! Проходите, пожалуйста, молодой человек. Чувствуйте себя как дома! Только через порог давайте не будем здороваться... вот так... ну-с, давайте знакомиться! Метрополиарх!
И «благородный отец» протянул руку для пожатия.
— Я лично изучил ваше дело, — рассказывал Метрополиарх, сидя рядом с Дэном на кожаном сиденьи вагона, несущегося куда-то по черному тоннелю. — Вижу, что человек вы, во-первых, незаурядного таланта, а во-вторых, кристальной честности! Другой бы на вашем месте стал какие-то мелкие грешки про себя выдумывать, рассказывать следователю о каких-то своих нехороших настроениях по отношению ко мне. Нехороших, но не опасных... А вы, как я почитал ваши показания, ни слова в таком духе про себя не сказали... Никакой недостаток про себя не сочинили, ни в чем негативном не призналась. Получается, что вы чистый человек, без видимых недостатков, а стало быть — тайный злейший заговорщик, и по вам Лобная чаша плачет! Но я-то вижу: вы просто честный человек. Честный и гордый. Даже ради спасения собственной жизни наговаривать на себя не стали! Воодушевляюсь тем, что, смерть мне, есть еще в России-матушке такие люди, как вы! За вас!
В руке у Дэна тоже уже был бокал с вином. Они с Метрополиархом чокнулись и сделали по хорошему глотку. Поезд начал сбавлять скорость. За окнами стало светлее. Очевидно, подъехали к какой-то станции. Но увидеть что-либо через окна возможности не было, до того они были грязны. Приятный женский голос из динамиков объявил:
— Станция Бар-Река.
Двери вагона открылись.
— А схожу-ка я еще за вином! — заявил Метрополиарх. — Прошу вас, Денис Валерьевич, подождите меня здесь, буквально пять минут!
Как только глава государства покинул вагон, двери закрылись. Дэн подошел к окну поближе. Ни черта не видно! Он достал из кармана носовой платок и провел по оконному стеклу. Стало чище. Через этот фрагмент окна стало даже что-то смутно просматриваться на платформе. Дэн еще потер платком по стеклу. И тут двери вагона с шипением открылись, вбежали конвоиры, повалили Дэна на пол, пару раз пнули, потом надели наручники и пристегнули к металлическому поручню.
— За что?! — прохрипел Дэн.
Никто не удостоил его ответом.
И тут он понял. Понял, какого он дурака, в очередной раз, свалял! Ну конечно, раз Метрополиарх ездит в вагонах с грязными стеклами, значит, это специально! Разумеется, это часть имиджа. Официально рекламируемая скромность, или, может, неряшливость в качестве официально афишируемого недостатка... А он, идиот, полез чистить окно и нарушать целостность имиджа Отца Нации!
В открытую дверь вагона вошел Метрополиарх. Поглядел на Дэна.
— Мда... До изрядного возраста я дожил, а в людях разбираться так и не научился! Значит, все-таки, покушение?
— Какое покушение?!
— Ну, довольно уж дурака валять! Зачем вы стали окно чистить? Чтобы видимость для снайпера появилась? Вы, стало быть, знали, что я в поезде с тонированными стеклами езжу и всегда в разных вагонах — так решили втереться в доверие и изнутри меня раскрыть, подать своему снайперу на блюдечке с голубой каемочкой?
Метрополиарх подошел к вмонтированному в стену вагона устройству связи: «пассажир-машинист».
— Алло, машинист? Это пассажир. Хочу вам сообщить: рядом со мной находится лицо в пачкающей одежде, курящее и занимающееся попрошайничеством... Шутка. Давай-ка, Кузьмич, поворачивай к Лобной чаше.
Дэн стоял на дне котлована. На голове у него был рогатый шлем викинга. В этом шлеме Дэн был во время ареста, потом его, вместе с прочими личными вещами, забрали, а теперь Метрополиарх водрузил шлем на голову Дэну со словами: «Уйдите достойно, в своем головном уборе!» Как его конкретно, физически, лишат сейчас жизни — догадаться было невозможно, и от этого было особенно страшно. Рядом на дне Лобной чаши не было видно ни гильотины, ни виселицы, ни электрического стула. У людей, стоявших сверху на краю котлована, не было при себе огнестрельного оружия. Некоторые из них, в том числе, и Метрополиарх, время от времени посматривали на часы. Наконец, глава государства воскликнул:
— Осемь!
Откуда-то сверху на Дэна упал мощный луч света. И в том свете он начал растворяться.
Так это выглядело со стороны. Сам же Дэн почувствовал, что его тело теряет вес и, будто бы, взлетает в воздух. И в то же время, он оставался на дне чаши, видел стены котлована и даже слышал голос Метрополиарха:
— По святой традиции, об ушедших — или критически, или никак. Что ж, из уважения к только что покинувшему нас, скажу несколько слов... Денис Валерьевич был дрянным человеком. Ненавидя народ и государство...
А потом Дэн услышал скрежет ржавых подшипников и увидел над головой острую косу маятника.
Двое милиционеров, проезжавших мимо стройки, стали свидетелями необъяснимого явления. Крюк, свисавший со стрелы башенного крана, вдруг, ни с того, ни с сего, резко пошел в сторону и вверх, будто оттянутый невидимой гигантской рукой. Повисев пару секунд наверху, крюк полетел вниз, качнулся вверх в противоположную сторону, снова опустился вниз и... резко застыл. Будто он и не качался вовсе.
Менты переглянулись.
— Ты видел то же, что и я? — спросил первый.
— Ага, — ответил напарник.
— Не будем никому рассказывать. А то попрут из органов. Сумасшедших только в рекламных агентствах уважают.
— Ага.
Послышался звон разбитой чашки. Два молодых человека, увлеченно беседовавших за соседним столиком, обернулись. Позади них сидел какой-то придурок в рогатом шлеме. В таких обычно ходят футбольные фанаты, только у тех шлемы раскрашены в цвета клубов, а этот какой-то непонятный, серенький. Словом, придурок, да еще, наверняка, и под кайфом. Но, вроде, не агрессивный. Молодые люди вернулись к своему разговору.
— Короче, таких денег за девиз, как этот ССМБ, нам еще никто не предлагал! Но им нужно сегодня до восьми вечера. Там, типа, эфир уже проплачен наперед, время в сетке вещания зарезервировано... Короче, все через жопу, как обычно... Уже миллион вариантов им предложили! Ничего не берут. «Мы называемся: «Самый Серьезный Московский Банк», наш девиз должен хорошо сочетаться с солидностью названия»! Я уж чего только не предлагал: «Уверенность в завтрашнем дне», «Уверенность и надежность», «Надежность и стабильность»... «Гарантия вашего спокойствия»...
— Извините, пожалуйста...
Опять этот козел в рогатом шлеме! Домотался-таки! Молодые люди хмуро уставились на Дэна.
— Разрешите вас спросить... Простите, я просто слышал ваш разговор про московский банк... Этот город называется Москва? Мы сейчас в Москве находимся? Пожалуйста, я не сумасшедший, я, просто, не совсем здоров, у меня проблемы с памятью...
— В Москве, — хмыкнув, ответил один из молодых людей.
— А Москва — столица России?
— Ну.
— Смерть Метрополиарху!
— Что?!
— Простите... Огромное вам спасибо! Да... Насчет девиза для банка. Что если так попробовать:
«Самый Серьезный Московский Банк. Тили-тили, трали-вали!»
— Слушай, — начал один из молодых людей... И тут второй вдруг заржал.
— Чё, прикольно! Нет, ты вслушайся! Это же атас просто: «Самый Серьезный Московский Банк. Тили-тили, трали-вали!» Круто! Я бы взял!
— Да у меня даже язык не повернется такое шефу предлагать! Там у всех нервы на пределе, а я издеваться буду!
— Звони, звони! Я тебе реально говорю: гениальный девиз!
Через пятнадцать минут за столиком уже пили французский коньяк. Шеф в идею врубился и нашел в себе достаточно безумия, чтобы предложить девиз клиенту. Невероятно, но парадоксальность этого «Тили-тили, трали-вали» очаровала и управляющего банком...
— Братан, половина гонорара твоя! Вторая половина уж, все-таки, моя. Согласен, справедливо?
— Согласен. Сорок шесть процентов — справедливо.
— Да нет, почему сорок шесть? Я крысятничать по мелочам не собираюсь. Сказал — половина, значит, половина, все пятьдесят процентов... Слушай, ты, вообще, откуда? Поработать с нами не хочешь?
Через некоторое время Дэн вышел на улицу освежиться. Март только начался, но снега уже почти нигде не было. Первое весеннее солнышко отражалось в стеклах проносящихся мимо машин.
«Ну, здравствуй, Москва! Я вернулся!»
Стоя на углу тротуара, Дэн наблюдал, как люди, самые обыкновенные, простые горожане густым потоком затекают в Метро. «Демократично тут у них, — подумал Дэн, — заходи, кто хочет, в мраморные царские дворцы, катайся на поездах, сколько влезет!»
Вспомнил о друзьях. «Что они подумали о моем исчезновении? Небось, похоронили уже... Надо будет придумать, что им сказать. Интересно, как там Лелик? Ирка...»
Подумав об Ирке, Дэн вспомнил Олю. Загрустил. Попытался представить себе Ирку лысой... Не получилось. Сумасшедшая мысль пришла в голову: «А что, если всякий, кого в Чанчос-Айресе приговаривают к высшей мере, попадает сюда? Может, и Ольгу тоже приговорят... ну, за дружбу со мной... и она сюда попадет?»
А в это время двое молодых людей в кафе, воодушевленные как успехом, так и коньяком, продолжали бурно восторгаться девизом, который придумал этот ненормальный парень в рогатой шапке и с провалами в памяти. Недаром говорят: «Все гении — сумасшедшие!»
Молодые люди не обращали никакого внимания на работающий в углу телевизор. Да и не было там ничего, заслуживающего внимания. Всё какая-то, надоевшая уже до смерти, политическая реклама. Ну, выборы же скоро. Вот и сейчас на экране агитировал за себя какой-то Петр Рыбка — мужик с татуировкой на шее в виде креста: «...отбывал наказание... жизненный урок... бесценный опыт... на благо сограждан... за одного раскаявшегося осемь праведников дают...» Алексей Толкачев © 2006
Обсудить на форуме |
|
