|
КМТ
 Учебники:
Издатели:
Ссылки:
|
Фантастика 2006 Сергей Щипанов © 2006 Алые маки повсюду На улицу страшно было высунуть нос: адова жара загоняла всякое живое существо в тень. Но и в тени термометр зашкаливал за сорокапятиградусную отметку. Кондиционеры едва справлялись — их не выключали сутками. Такую роскошь мог позволить себе далеко не каждый: тарифы на электроэнергию, итак уже запредельные, поднялись опять, а за неуплату отключали безжалостно. Одному аллаху известно, как люди умудрялись не сойти с ума в этаком пекле.
Феликс потянулся за чайником. Налил полную пиалу и осторожно отхлебнул обжигающей жидкости. Утолять жажду горячим зеленым чаем его научили аборигены. Поразительно, но это помогало. Любые другие напитки, поглощаемые в немыслимых количествах, давали лишь кратковременное облегчение.
— Как вы здесь выживаете? Это ж все равно, что во включенную духовку залезть...
Каримов вздохнул, извиняясь перед гостем за местный климат.
— Так и живем. А куда денешься..., привыкли. Такой жары, правда, у нас еще не было. Климат, говорят, поменялся.... Глобальное потепление.
Он говорил на безукоризненно правильном русском, с едва заметным акцентом. На вопрос Феликса ответил:
— Я русскую школу закончил. Во времена Союза многие наши старались детей в русские школы отдавать.
Феликс держал горячую пиалу за верхний край большим и указательным пальцами, удивляясь непрактичности, с его точки зрения, популярного здесь сосуда. Все у этих азиатов не как у людей: чашки без ручек, одежда без пуговиц, жилища без мебели.... Всё не так. С первого взгляда то же, что и всюду, а приглядишься — то да не то. Другие они. И эта их непохожесть на европейцев не исчерпывается модным термином «менталитет» — здесь целая философия, иное мировоззрение....
Отставив пустую пиалу, и промокнув платком выступивший пот, Феликс продолжил изучение папки «Личное дело». Так: родился, учился, окончил, женился, развелся.... Пока ничего, заслуживающего внимания. Образование среднее техническое — строительный техникум, работал..., так, ...дорстрой, ...понятно, шараш-монтаж.... Все обычное, среднее, не за что ухватиться. Словно специально «легенду» подготовили. А может, так и есть? Что если этот..., как там его..., Халиков Юлбой, на самом деле нелегал?
— Когда он попал к вам в разработку?
— В девяносто втором. — Каримов говорил медленно, тщательно взвешивая слова, видимо опасаясь сказать лишнее. — Собственно, он «засветился» не у нас... В Узбекистане на него завели дело по подозрению в торговле наркотиками. Первый раз его задержали в Денау, это на узбекско-таджикской границе. Пытался провезти анашу. Его посадили, но сразу же выпустили, «за недоказанностью». — Каримов усмехнулся. — Видать откупился. В это время у нас началась гражданская война. Халиков был с «непримиримыми». Поговаривали, что он — правая рука Резвона.
— Это еще кто такой?
— О! Резвон — наш «бен Ладен». Был одним из лидеров боевиков оппозиции. Про него — отдельный разговор. Так вот. Халиков был у них связным, или кем-то в этом роде. Везде успевал. Его видели, то в Афганистане, то на Памире, то в Душанбе. Он один из первых налаживал канал переправки героина из Афгана, через нас в Россию...
— А в Узбекистане он больше не «светился»?
— Как же! Два или три раза его там задерживали с наркотой. И каждый раз отпускали.
Феликс понимающе кивнул. Азия — плати бабки и делай что хочешь. Впрочем, у нас, у самих-то...
— Я знаю, что ты подумал: «Все у этих азиатов «купи-продай»»... Может ты и прав, отчасти. Это наша беда... Но, с Халиковым не все так просто. Понимаешь, он ... «неуловимый» какой-то. Как бы тебе объяснить... Узбеки-то его задерживали — он, словно знал, что их не стоит бояться, а у нас... не отвертелся бы! Вот, чем хочешь клянусь! И не потому, что мы честнее узбеков... Просто достал он всех! Многие мечтали ему шею свернуть! Но поймать его нам не удалось. В апреле девяносто четвертого отряд Резвона блокировали в Тавиль-даре. Взяли в двойное кольцо: наши и ваши — из 201-й дивизии. Уничтожили или арестовали всех,... кроме Резвона и этого Халикова. Как им удалось уйти — аллах знает! Какое-то время Резвон в Афгане отсиживался, а Халиков продолжал нарко-торговую деятельность. Несколько раз его видели на нашей территории, и каждый раз он благополучно исчезал. Два года назад удалось ликвидировать Резвона. В Душанбе, в районе Старого Аэропорта у него была «конспиративная квартира». Короче, ему устроили засаду и, убили в перестрелке. Халикова тогда с ним не было... Может потому и отвернулась от Резвона удача.
Каримов замолчал, выстукивая пальцами по столешнице какой-то восточный мотив. Феликс тоже задумался. С одной стороны, он, материалист до мозга костей, не допускал мысли о неких сверхъестественных особенностях, якобы присущих отдельным личностям, а с другой — есть, есть нечто такое..., лежащее за гранью рационального: интуиция там, пресловутое шестое чувство, да просто удачливость! Бывают такие, «везунчики», все-то им дается так, за здорово живешь. Жаль он не из их числа...
— А ты лично, не встречался с Халиковым? — спросил Феликс Каримова.
— В том-то и дело, что встречался..., и ... упустил. — Каримов тяжело вздохнул. — Понимаешь, эта тварь была почти у нас в руках! Мы вышли на его подручного, Садыкова. Тот держал «точку» на Зеленом базаре, вином торговал. Халиков должен был придти к нему в середине дня. Этот, Садыков, согласился с нами сотрудничать. Мы, на всякий случай, перекрыли выходы с базара. Предусмотрели все..., как нам казалось. Но, вот — упустили! Халикова я сразу узнал по фотографии, как только увидел его прогуливающимся по рядам. Ну, вроде, человек пришел зелени купить, фруктов-овощей. Мы решили его брать в будке Садыкова — мог устроить стрельбу, а кругом людей — море. Халиков, видимо, почуял неладное — звериный нюх у этого «наркобарона», но паниковать не стал... Спокойно, так, гулял себе. Буквально на полминуты потеряли из виду — он в крытый павильон вошел, мы за ним. А там народу — не протолкнуться. И вот, ты понимаешь, какое дело... Пробираюсь сквозь толпу, высматриваю «клиента». Он был в кожаной куртке, в коричневой такой кепочке, на вид лет тридцать пять-сорок... Вижу мне на встречу старик, лет под восемьдесят, в чапане, на голове тюбетейка. И что-то знакомое в лице, но некогда им мозги занимать — мне Халиков нужен! Нет, ты понял!? Это он и был! Потом я уже догадался. Когда он успел сменить куртку на старый чапан — ума не приложу! Но главное — это гениальный артист! Знаешь, есть такие, безо всякого грима могут сыграть кого угодно. И еще что-то..., мистика какая-то... Как туману колдовского он мне в глаза пустил. Так и ушел, через наши заслоны. И все, кто его тогда видел, говорили, что он будто околдовал их!
— Гипноз? — неуверенно предположил Феликс.
— Шайтан его знает! Только на гипноз не похоже. Я немного в курсе..., видел разных гипнотизеров. Нет, тут другое что-то.
— Ну, мистику мы оставим пока... Что известно о теперешнем местонахождении вашего «Неуловимого Джо»?
— После ликвидации Резвона мы на какое-то время потеряли его из виду. Около года о Халикове не было ни слуху, ни духу. Затем появились сведения, будто он в России объявился. Ну, это уже твоя вотчина. Так?
Феликс взял фотографию из личного дела и еще раз внимательно рассмотрел. И внешность у «наркобарона» была самой заурядной — обычное азиатское лицо, ничем, на европейский взгляд, не выделяющееся среди других восточных физиономий, разве что выражением... Обычно на таких фотографиях лица получаются «испуганно-деревянными», а здесь — довольная рожа, сияет, как медный таз! Ни какого сомнения, он уже видел этого типа.
— Да, ты прав Вахид. Это, точно, наш «клиент». Только у нас он фигурировал как Юсупов Мансур Ибрагимович, гражданин Узбекистана, уроженец Самарканда...
— Раздобыл «липу». И вас он обвел вокруг пальца. Как там, в русской сказке: «Я от дедушки ушел, я от бабушки ушел...». Так вот, есть данные, что Халиков сейчас находится на Памире. У него там... ну, база что ли. Точно ее местонахождение неизвестно, где-то в Мургабском районе. Эту территорию, а она размером с небольшое европейское государство, мы практически не контролируем...
— Интересно. Давно хотел побывать на «Крыше мира».
* * * Вечером желанная прохлада так и не наступила. Стены домов, нагревшись за день, теперь излучали тепло, подогревая и без того горячий воздух в помещениях. Но, хотя бы, уже не было одуряющей жары снаружи. Феликс вышел из гостиницы, решив прогуляться перед сном. Не в пример европейским столицам, здесь, даже на центральных улицах, было немноголюдно. Ночных клубов, казино и дискотек в городе имелись единицы — в них и надобности, особой, не было: на какие шиши рядовому горожанину посещать злачные места? А местные богатеи предпочитали получать удовольствия на дому. Впрочем, своеобразные «клубы» все же существовали, причем в неимоверных количествах. Их роль исполняли павильончики, «забегаловки», «гадюшники», словом места, где торговали вином на розлив. Всюду, где можно и где нельзя, лепились будки, вагончики, кое-как сделанные, в нарушение всех архитектурных норм, домики, оборудованные под «винные точки» — утеху местных алкашей.
Феликс остановился возле одного такого вагончика. Яркий свет лился из распахнутой двери. Выведенный на улицу динамик истошно вопил и, к удивлению россиянина, играл не обычное «тум-балеки-та», а ту же муть, что крутят во всех российских барах. Хозяин «заведения» — толстый азиат в одних спортивных штанах и босиком, поливал из шланга асфальт. Вода высыхала прямо на глазах, успевая, однако, дать, хоть на несколько минут, ощущение прохлады.
«Зайти, что ли?», — мелькнула в голове Феликса сумасшедшая мысль. Не выпивка, разумеется, привлекала его. Феликс знал, что под названием «вино», в «точках» часто продают ужасную бурду, с подмешенным, «для крепости», табаком или димедролом. Потолкаться среди забулдыг, послушать разговоры — мало ли, вдруг что важное услышит.
В тесном помещении вагончика воздух наполовину состоял из табачного дыма, который не состоянии был разогнать бешено вращавший лопастями вентилятор. Выпивохи, опрокинув стаканчик, как правило, не спешили уходить: курили, чесали языки, играли в нарды на деньги или на выпивку. Говорили в основном по-русски, если, конечно, можно считать русской речью дикую смесь таджикских, узбекских и исковерканных русских слов. На Феликса никто не обратил внимания: в его облике ничего не выдавало приезжего. Он, взял, для отвода глаз, порцию «бормотухи» и сел в углу, поставив стакан на край стойки; не спеша, достал сигареты — тянул время, прикидывая, как бы незаметно избавиться от подозрительного пойла.
— Я вино проливаю, ты — кровь, так скажи, кто из нас милосерднее, — пробормотал, ни к кому не обращаясь, сидящий рядом мужик. Феликс покосился на него: обычный азиат-забулдыга неопределенного возраста — можно и тридцать дать и шестьдесят. То, что алкаш процитировал Омара Хайяма, правда, в несколько вольном изложении, заинтересовало Феликса. Он предложил мужику сигарету. Тот отказался, объяснив:
— «Носовой» курю.
Любитель стихов достал из кармана бутылочку, наполненную едко пахнущим зеленым порошком. Это был жевательный табак — «насвай», или «носовой», как его в шутку называли азиаты. Мужик вытряхнул на ладонь щепотку зелья и закинул под язык. Феликс поморщился: запашок у этой дряни.... Он придумал, что сделать с «бормотухой».
— Что-то сегодня не идет вино. Жара... Возьмите. — Протянул стакан соседу.
Тот кивнул, промычал нечленораздельно, подержал еще с минуту во рту «носовой», затем быстро прошел к выходу и там сплюнул. Вернулся на место.
— Рахмат (спасибо). А ты, джура (друг), не здешний. Точно?
— Почему ты так решил? — Феликс решил не церемониться и тоже перешел на «ты».
Собеседник сделал жест руками — мол, знаю и все тут. Отхлебнул половину стакана, скривился.
— Падар-налат (проклятье его отцу). Это разве вино? — Допил до дна. — Правильно делаешь. Не пей этот «бормотуло». Если хочешь — водка у него есть. Эй, Мамадали!
— Ляббай (чего хотите), — откликнулся из-за стойки малый лет семнадцати, сверкнув жуликоватыми масляными глазками.
— Арак (водка) есть?
«Бармен» с недоверием глянул на мужика, явно сомневаясь в его платежеспособности, но кивнул утвердительно:
— Найдем.
Феликсу ничего не оставалось, как взять сто граммов себе, а заодно уж и новому «приятелю». Алкаш будто бы и не удивился щедрости приезжего: с отрешенным лицом проглотил водку, заел щепоткой соли. Феликс в качестве закуски взял ломтик лимона с тарелочки, услужливо пододвинутой «барменом».
— Кто пил вино — ушел, кто пьет вино — уйдет, а разве бессмертен тот, кто не пьет? — продолжил цитировать поэтов разных времен пропойца-философ.
— Пророк запретил мусульманам пить вино, — обронил, подзадоривая мужика, Феликс.
— Кто? — сразу взъерепенился пьяница. — Кто это сказал?! Это не пророк Мухаммед, а уже потом, разные ё... (очень сложно выругался по-русски) исказили его слова. Вино! Все поэты Востока воспевали женскую красоту и вино... Хайям, Саади... «Если найдешь кувшин с вином и юную красавицу, то одно выпей, другую поцелуй, а затем...».
Он стал вдруг более грамотно выражаться по-русски. «Не иначе, спившийся интеллигент», — решил Феликс. Словно отвечая на его мысли, выпивоха продолжил:
— Я университет закончил... Ты не думай, джура, что Юнус старый пьяный дурак. Это все они... — Он махнул рукой в сторону прилавка. — Оча <...>! (<...> мать!). Никому не нужны с высшим образованием... Торгаши все захватили... — Он наклонился к уху собеседника. — Знаешь на чем они сейчас делают деньги? Героин продают.
— Кто «они»? — заинтересовался Феликс.
— Да, все! Вся республика живет за счет наркотиков. Страшные люди появились... Порождение Иблиса (дьявола). Ты не смотри так... Юнус знает, что говорит. «И умножится зло на земле. И родит земля волчцы. Станут ходить злые люди с сердцем змеи и глазами гиены. И будут забирать у людей разум и станут пожирать их мозги. Прорастет семя маковое повсюду, и не будет других трав и цветов, а только красные, словно кровь, маки...».
* * * Машину все время подбрасывало на ухабах: дорога пребывала в плачевном состоянии. Пусто — ни встречных, ни попутных машин. И раньше-то, по свидетельству Каримова, Памирский тракт не был особенно оживленной трассой, а уж теперь... Вторые сутки в пути, и конца не видно. После местечка Джиланды дорога резко пошла вверх. Стало заметно прохладнее. Начиналось Памирское нагорье — местность, поднятая на высоту более трех с половиной тысяч метров над уровнем моря. То и дело прикладывались к фляжке с коньяком — лучшим средством от «горной болезни», как уверял Каримов. «Что за болезнь такая?», — поинтересовался Феликс. «Узнаешь, — хитро ухмыльнулся азиат. — У тебя было похмелье когда-нибудь?». Феликс рассмеялся: «Ну, ты спросил! Поинтересовался бы еще, учился ли я в школе». «Вот. Горная болезнь — «тутек», это то же самое, только раз в десять сильнее... Недостаток кислорода... Так хреново, бывает, себя чувствуешь — жить не хочется». «Значит, клин-клином?», — опять хохотнул Феликс, отхлебнув из фляжки. «Принцип гомеопатии, — важно ответил Каримов. — Подобное излечивается подобным».
Пока тряслись в машине россиянин не ощущал никаких признаков болезни, и только ступив на землю, почувствовал недомогание. Каримов не обманул — это действительно напоминало тяжелое похмелье. «Старайся не делать резких движений и не вздумай бегать! Сердце надорвешь, — инструктировал его попутчик — Здесь высота почти четыре тысячи». Феликс посмотрел вверх — низкое свинцовое небо нависло над ними. И вокруг все серое, мрачное. Воздух холодный, очень сухой и пыльный. Да, заехали...
— Ну вот, Феликс Эдмундович. Это и есть Памир — Крыша мира...
— Вообще-то я Владимирович, — уточнил Феликс.
— Да? — изобразил удивление Каримов. — А я думал... На Железного Феликса ты очень похож.
Они стояли возле машины во дворе Погранотряда. Дежурный солдат пошел доложить начальству. Командир — майор Давлатбеков, вышел лично встретить гостей. Это был шустрый толстенький коротышка, этакий колобок на ножках. Феликс, всегда более доверявший упитанным людям, сразу почувствовал к нему расположение. Начальник обнялся с Каримовым — давние знакомцы, и долго жал руку россиянина. Повел обоих в свои апартаменты, сразу же организовал импровизированный стол: чай, лепешки, свежая зелень, чакка, огурцы-помидоры, бутылка «Столичной».
Сначала прошел ни к чему не обязывающий восточный ритуал: вопросы о здоровье, семье, детях, родственниках, общих знакомых... После второй — «за тех, кто на задании» — разговор пошел, было, о деле, но вмешался фактор высокогорья. Феликс чувствовал себя очень скверно — горная болезнь, несмотря на «алкогольную профилактику», брала свое. Каримов, судя по всему, тоже держался из последних сил. Хозяин, поняв свою ошибку — гости еще не акклиматизировались — провел их в жилой корпус.
— Спать, дорогие, спать. Завтра и послезавтра акклиматизация: гулять по аллейкам, дышать воздухом, больше ста граммов одной рукой не поднимать, ха-ха! Я сам, когда первый раз сюда приехал, пластом лежал...
Заснуть удалось с трудом. Феликс измучился: его лихорадило, мутило, голова — как чугун. К черту! Завтра первой же попуткой вниз! Пусть над ним смеются, осуждают, отдают под суд, только убраться с этого треклятого высокогорья. Сам себе был противен — неужели он такая размазня. Другие, и не только местные, живут здесь и ничего. Утром, взглянув на осунувшееся бледное лицо Каримова, Феликс понял: он не одинок в своих мучениях. Казалось бы — азиат, более привыкший к горам, ан нет...
Человек — скотина выносливая, приспособится ко всему. Как утверждал один запойный, бухать подряд тяжело только первые две недели, а потом привыкаешь. Во второй половине дня гости Крыши мира приободрились, а затем и вовсе отпустило — хоть танцуй. Майор, весь день отсутствующий по делам службы, прибыл к вечеру и сразу пригласил их в свой кабинет.
— Сначала формальности, — объявил строгий хозяин. — Предписания..., что там у вас имеется.
Каримов протянул ему несколько бланков, подписанных Высоким Начальством.
— Та-ак..., «...для выполнения специального задания...». Понятно. Личное оружие имеете?
Оба кивнули.
— Разрешение на ношение в порядке? Ну, вот. С формальностями покончили. — Майор вздохнул. — Не взыщите — вы на моей территории... Чуть что — спрос с меня. Теперь, как говориться, без протокола. С чем прибыли..., если не секрет, конечно?
— От тебя какие секреты, дорогой! — Каримов постарался разрядить вызванную официозом напряженность. — Ты только сперва введи нас в курс дел. Расскажи, не для рапорта, какая у тебя здесь обстановка.
— Эх, Вахид! Зачем на больную мозоль наступаешь! Обстановка... Я, ты знаешь, начинал службу при Союзе, московское училище закончил. Привык — граница на замке. А сейчас... Ты наш личный состав видел? Говно, а не солдаты! Гребут всякую шваль, тех, кто откупиться от армии не может. Половина из них дистрофики, им не на границе служить, а лечиться в санатории; другая половина — наркоманы, одно на уме — где бы «дряни» на косячок раздобыть.
Майора прорвало — видать накипело. Он забыл даже, что один из его собеседников — гражданин другой страны. Феликс поразился: так откровенничать перед иностранцем...
Каримов в двух словах изложил суть проблемы, показал Давлатбекову фото «клиента».
— Что-то не припомню такого... — Майор вернул фотографию гостю. — Это раньше, ни одна зараза не могла попасть на территорию района без спецпропуска, а теперь они на нас кладут... И чего им, «наркобаронам» долбанным, здесь нужно?! Тут ни мак, ни конопля не растут!
— Ха! Ну, этого добра у соседей хватает.
— Новый канал переправки героина из Афгана в Россию? Это ж все равно, что из Питера в Москву через Петрозаводск ехать!
— Ну, да. Только иной раз сделать крюк выгоднее, чем напрямую переть...
* * *
С виду это был обыкновенный бомж: небритый, в мятых брюках с черными от грязи манжетами и воротником рубашки. Его задержали в зале ожидания вокзала. Семенов, доставивший парня в отделение, доложил, что задержанный не имеет ни каких документов, не может назвать своего имени, фамилии, места жительства и вообще, производит впечатление ненормального или наркомана «под кайфом». Дежурный сразу же позвонил психиатрам — за последние две недели это был уже второй случай появления на их участке потерявшего память. В больнице парня осмотрели, расспросили и установили: 1. Пациент плохо ориентируется в окружающей обстановке. Не может сообщить никаких данных о себе. 2. На сгибе локтя у него обнаружен след от инъекции (возможно наркотического вещества). 3. У пациента случаются приступы сильного возбуждения; он становится беспокойным, рыдает, или выкрикивает одну и ту же фразу: «Остановите их!».
Феликс, занимающийся последние годы исключительно борьбой с «незаконным оборотом наркотических веществ», взял на контроль этот случай и сам провел расследование. Прежде всего, нужно было установить личность человека. Помогло телевидение: его показали в известной программе и тут же отыскались родственники. Оказалось, что «беспамятный» — это Алексей Ильин, двадцати лет, демобилизованный из армии. Ильин служил в Таджикистане, в составе российской 201-й мотострелковой дивизии. Возвращался домой. Военно-транспортным «бортом» прибыл из Душанбе в Оренбург, где пересел на поезд и ... пропал. Феликс подумал, что неплохо бы разыскать попутчиков Ильина с того поезда. Только где же их найдешь!? И тут в голову ему пришла счастливая мысль: «А что если в одном с ним вагоне ехали еще демобилизованные? «Дембеля» наверняка перезнакомились... Билеты им выдают по предписанию, значит, есть надежда отыскать этих попутчиков». Ему повезло: обнаружился один из «дембелей», некто Глушко, рассказавший, что действительно ехал в одном вагоне с «Лехой из Таджикистана». Познакомились и, как водится, отметили это дело и конец службы. Ничего особенного в пути не произошло: выпивали, пели под гитару. Леха оказался компанейским парнем, никаких странностей у него не наблюдалось... Кто еще был с ними в компании? Два гастарбайтера из Молдавии и узбек. Что было потом? Леха сошел на нужной ему станции, вот и все. Кто еще сошел там? Молдаване, вроде бы дальше ехали..., сошел узбек. Точно. «Как он выглядел, этот узбек? Что рассказывал о себе? Не предлагал ли чего-нибудь попутчикам?», — продолжал расспрашивать Феликс. Ну, обычный азиат — все они на одно лицо... Говорил, что сам из Самарканда, кажется... В России у него небольшой бизнес. Предлагал? Нет, ничего... Феликс почувствовал — парень не договаривает. Пришлось нажать. Глушко признался: узбек угостил их «травкой». Анашой? Да. Всего-то один косячок выкурили, втроем.
Так Феликс вышел на «гражданина Узбекистана Юсупова», но... Прав был Каримов: сумел этот гад обвести его вокруг пальца, ушел, по выражению Розенбаума, как с трёхи сдача...
... — Анашой у нас баловались постоянно, — рассказывал Каримов россиянину. — Еще пацаном, помню, как ни выйдешь во двор — сидят взрослые ребята, папиросу по кругу пускают, и запашок характерный. Лица тупые, истерический смех: палец покажи — заржут. Милиция сквозь пальцы смотрела, случалось, сами менты приторговывали «травкой». А, вот «кукнор» был редкостью. Это мак и зелье из него, ну, опиум, в общем, — пояснил он. — О героине тогда и не слышали.
— Зато сейчас..., — усмехнулся Феликс.
— Это с Афгана зараза идет!
— Ну, конечно! Злые афганцы травят бывший советский народ, — бросил раздраженно россиянин, — а таджики не причем, да?
Каримов не ответил: знал, что в России таджиков считают, и не без основания, главными поставщиками этой «заразы». Они опять тряслись в старом раздолбанном «уазике» по дрянной дороге. Водила — парень двадцати трех — двадцати пяти лет сосредоточенно вел машину, не отвлекаясь на разговоры. Феликс с Каримовым привыкли к его молчанию и говорили, словно третьего и вовсе тут не было. «Опера» все чаще «гавкались» между собой — за две недели пребывания на Памире накопилось раздражение. Они устали от бесплодных поисков, равнодушия или откровенной враждебности местных: никто ничего не знал, не видел, не слышал, и вообще — «убирались бы вы отсюда, пока целы». Каримову с самого начала не понравилась идея Феликса отправиться на Памир. «Там нужен минимум полк, чтобы найти и задержать «наркобарона»», — убеждал он россиянина. «Полком вы его уже ловили», — парировал Феликс. Скрепя сердце согласился Каримов на эту авантюру, главным образом из опасений, как бы «гость», один, не натворил дел.
— Ну-ка, останови! — приказал Каримов водителю. — Побеседую вон с тем дедом.
По склону бродили овцы. Возле дороги, на камне сидел старик-киргиз, приглядывая за отарой. У ног чабана, дремали две тощие — кожа да кости — собаки. Они вскочили и лениво тявкнули на подошедшего незнакомца, но тут же улеглись. Каримов беседовал со стариком несколько минут; дед что-то объяснял, показывал рукой на север.
— Он видел троих вооруженных людей, — сказал Каримов, вернувшись к машине. — Говорит, что они нездешние. Одеты в камуфляж, но не солдаты — небритые! Молодец старик, точно определил... Видел он их в районе Ранкуля, это озеро, километров тридцать отсюда, возле китайской границы. Шайтан! Как я раньше не додумался! Там же идеальное место для базы! Вот, смотри... — Он развернул карту. — Озеро. Дорога. Здесь раньше была погранзастава..., сейчас ее убрали — людей не хватает. А вот здесь и здесь натянута колючая проволока, в несколько рядов. Проход на северный берег озера, и весь участок за ним, закрыт. Там есть заброшенные, еще пятидесятых годов, горные выработки — золото, кажется, добывали... Видишь? Безлюдные места, граница под боком... Наверняка эта гнида там и окопалась!
— И что, теперь, ты собираешься делать?
— Сейчас — в Отряд! Давлатбеков свяжется с Душанбе, пусть пришлют людей...
— Ага! Пока вы соберетесь, Халиков десять раз успеет слинять..., в тот же Китай. Ему наверняка уже доложили, что мы по его душу прибыли.
— А ты что предлагаешь? С этими уродами — «личным составом» Давлата — операцию проводить?
— Операцию!? — усмехнулся Феликс. — Войска подтянем, окружим их логово..., а он уйдет, как в девяносто четвертом, когда вы их в кольцо взяли.
Каримов насупился.
— Эх, Феликс, зачем ты так! Ну, верно. Армия у нас еще та! Спецвойска — одно название. Им до вашего спецназа, как до луны. И ты прав. Уйдет «наркобарон».
— Не уйдет. Нужно только узнать точное местоположение базы...
* * *
Дорога, вернее то, что от нее сохранилось, шла вдоль озера строго на восток, теряясь где-то у подножья Сарыкольского хребта, по осевой линии которого проходит граница с Китаем. Ближний берег озера пологий и настолько плавно переходит в дно, что граница воды не видна с дороги. Противоположный берег, напротив, крутой, скалистый. Возможно, где-то там устроил «наркобарон» свое логово.
За машиной клубилась пыль, образуя длинный шлейф.
— Нас, наверное, за десять километров видно, — проворчал Феликс.
— Это точно, — согласился Каримов. — Сверни вон туда, — приказал он шоферу.
Они свернули в боковое ущелье, где едва намеченная дорога запетляла между скалами. Собственно, дороги, как таковые, на Восточном Памире, практически отсутствуют — в них нет надобности — при желании можно проехать всюду, где имеется свободный от скал, и не слишком крутой склон. Поднялись на небольшой перевальчик, ехать дальше не было смысла.
— Вон на той скале отличный наблюдательный пункт можно устроить, — указал Каримов. — Оттуда и дорога и озеро должны хорошо просматриваться.
На вершину скалы вела «козья» тропка. «Опера» осторожно, боясь сорваться, поднялись наверх. Открылась удивительная картина: узкая долина с озером и дорогой была видна почти от края до края. Необычная раскраска окружающих гор: желтоватая, кирпично-красная, местами даже с фиолетовым оттенком и полное отсутствие растительности создавали ощущение неземного пейзажа. Каменистая пустыня, поднятая на головокружительную высоту... «Здесь только фантастические фильмы снимать», — думал Феликс, с восхищением осматривая «инопланетный» ландшафт. Никаких признаков жизни. Заброшенный, неживой уголок земли. Даже вода в озере — мертвая, стерильная, тускло поблескивающая, подобно масляной пленке на каменистой поверхности. Каримов устроился на валуне, достал армейский бинокль.
— Есть! — воскликнул он, спустя несколько минут. — Вон там, у подножья скал... Старые строения, но, похоже, кто-то в них живет... Точно! Ходят люди! Трое, нет четверо...
Он передал бинокль Феликсу. Россиянин с трудом разглядел два приземистых домика, по цвету совершенно не отличимых от скал на заднем плане; заметил движение — действительно, ходили люди. Во что одеты, не разобрать — далеко.
— Вахид, дай карту.
Феликс поколдовал над топоосновой, делая замеры и вычисления. Достал из кармана и включил портативную рацию.
— На всякий пожарный. Мало ли..., — пояснил он. Быстро наговорил текст, состоящий, большей частью из цифр, нажал, по очереди, две кнопки. — Все! Удобная штучка — пишет текст на диктофон, а затем передает в цифровом режиме...
Каримов печально вздохнул: он о такой роскоши и не мечтал; поднялся, сказал:
— Феликс, ты понаблюдай пока. Я к машине схожу, нужно кое-что...
Россиянин не ответил. Он лег поудобнее, опять взял бинокль; услышал как посыпались камешки из под ног Каримова...
«Чего он там возится, — раздраженно подумал Феликс спустя сорок минут, — давно пора...». Со стороны, где они оставили машину, донесся звук выстрела, и, затем, треск «калаша». Феликс вскочил на ноги, обернулся и... замер. Метрах в десяти от него стоял человек в камуфляже. Феликс узнал Халикова. «Наркобарон» держал руки в карманах и ухмылялся. «Опер» схватился за «макаров» в наплечной кобуре и ... опять застыл. На месте Халикова стоял Каримов — бледный, напуганный... «Что за дьявол», — подумал Феликс, заворожено, как кролик на удава, глядя в глаза азиату. Тот, не торопясь, достал «ствол» и прицелился...
...Бывает, во сне, хочешь бежать — ноги делаются чугунными; нужно защищаться, а на руках «гири»... Так и Феликс, двигался, как в густом киселе. Раздался глухой щелчок и «опер» получил оглушительный удар. Медленно, подобно свалившемуся с телеги кулю, осел он на землю...
* * *
Запах. Тошнотворный, приторный, такой знакомый запах. Что это? Ну, конечно — пахло анашой («планом», «марихуаной», «травкой», «дрянью» — как не назови, а смысл один). Феликс никогда не курил анаши, но сразу узнал запах. Открыл глаза. Маленькое яркое пламя ослепило его. Свеча. Это всего лишь свеча... По потолку прыгали гигантские тени.
— Очухался!?
Феликс приподнялся, оперся о стену. Он сидел на полу; руки заведены за спину, скручены волосяной веревкой.
Свеча была воткнута в пустую бутылку, стоящую на грубо сколоченном из оструганных досок столе. За столом сидел «наркобарон». Перед ним, аккуратно разложенные, лежали: документы, карта, два «макарова», бинокль и рация Феликса. По бокам разместились несколько человек восточной наружности, все, как один в новеньком камуфляже. Над ними вился дымок от папирос, заправленных крепким зельем — смесью табака с «первосортной» анашой.
— Ну, как, Железный Феликс, оклемался?
Он выстрелил не пулей, понял Феликс, а специальной иглой, с парализующим составом, вроде той, что применяют, для оглушения львов, слонов и прочих зверей, когда хотят обездвижить их на время.
— Ха-ха! А ловко я тебя наколол, а? Ты ведь видел перед собой Каримова, так?... Твой дружок сейчас на дне озера, рыб кормит... Хотя, там рыбы не водятся. Ну, ничего — его неразложившийся труп обнаружат... лет через сто. Ха-ха-ха. Рядом с твоим.
«Суки, — выругался про себя Феликс. — Не иначе шофер — подсадной».
— И этот недоносок, ваш водила... Вздумал, сопляк, сопротивляться. Теперь пусть полежит в холодной водичке.
Напрасно Феликс подумал плохо о шофере... Что еще за... Из-за стола глядел на него... сам Феликс.
— Гы-гы-гы, — громко заржали подручные Халикова.
Их лица вдруг стали преображаться — то ссыхались, как у мумий, то расплывались, наливаясь жиром. Маски менялись, словно в неком бесовском шабаше: парад невообразимых уродов, иногда даже с женскими чертами. Феликса едва не стошнило.
— Что «опер», боишься? Ха! Не веришь в колдовство? И, правильно — не верь!
Это был опять Халиков. Улыбка исчезла с его лица. Колючие глаза буравили Феликса.
— То, что ты сейчас видел, происходило не с нами, а с тобой, с твоим сознанием. Боюсь тебе этого не понять — жалкий ты червяк! Мы — новая раса Земли! Я могу потреблять любой наркотик, в любых количествах, но никогда не стану наркоманом. Я не жадный, делюсь с любым желающим. Вы называете меня «наркобароном»... Обижаете — я король! Я даю людям иллюзию счастья, забирая их сознание. Нет, конечно, не все идиотские мысли, что присутствуют в каждой голове, а лишь нужные мне: знания, опыт... Ты никогда не задумывался, почему у вас стали появляться люди, потерявшие, внезапно, память?
«Станут отбирать у людей разум и пожирать их мозги...». Феликсу опять стало дурно.
— Сейчас я свободно говорю на четырех европейских языках, знаю юриспруденцию, химию, неплохо разбираюсь в медицине. Перед тобой — Сверхчеловек! Ты читал Ницше? Да, где уж тебе...
Надутый индюк... Хвастливый, как все азиаты.
— Хотите марихуаны — пожалуйста! У нас ее много, хватит на всех! Ширяться желаете — ради бога! Вон сколько у меня героина. — Он указал на сложенные в углу, тщательно упакованные матерчатые тюки. — Я засыплю «белой смертью» всю Россию от Москвы, до Владивостока! Скоро грядет новая эра...
«... только красные как кровь маки». А ведь эта сволочь не врет. Завалили они нас наркотой, и в Афгане еще тонны героина, готовые к отправке.
Халиков умолк. Достал из картонной коробки шприц, иглу и «пенициллиновый» флакончик.
— Ты же не думаешь, «опер», что я не убил тебя сразу, для того, чтобы похвастаться своими способностями? Мне нужны твои знания... Не пугайся, это не больно. Ха-ха-ха! Ты не пробовал раньше? Все когда-то бывает в первый раз. Не дергайся, а то придется колоть еще.
Ему развязали руки, закатали рукав и вкололи «дозу»; затем связали снова.
— Ну, как? У нас отличный героин. Афганский. Подействовал? Вот и хорошо. Начнем.
Хреново... Паршивое положение..., но не безнадежное. Пока этот краснобай распинался, Феликс готовился — в свое время прошел курс специальной тренировки. Не бог весть, какая защита, но в его положении выбирать не приходиться. Главное — концентрация воли. Не дать зелью опьянить, превратить в безвольную тряпку...
Он не ощущал эйфории, а только навалившуюся на мозг тяжесть. Феликс знал, что не все испытывают «кайф», особенно когда пробуют наркотик впервые; ведь и первая в жизни сигарета, часто вызывает лишь отвращение. Перед глазами все плыло, в ушах — как вода налита. Голоса подручных Халикова слились в одно сплошное «бу-бу-бу». Сам «наркобарон» сидел, опираясь локтями о стол, наблюдая за Феликсом с брезгливой ухмылкой.
— Феликс, я здесь. — Голос прозвучал прямо в мозгу.
— Пошел ты! — мысленно ответил «опер».
— Не упрямься, тебе это не поможет...
Феликс не отозвался. Голова теперь гудела, словно по ней ударяли литым каучуковым молотком. «Бу-бу», — бубнили голоса.
— Тише вы! Мешаете! Саттор, проверь посты. Остальным — спать.
Они остались тет-а-тет с Халиковым. Повисла гнетущая тишина. Феликс сидел неподвижно, закрыв глаза. Он впал в полудрему, оставив только «сторожа» — кусочек сознания, следящий, чтобы «чужак» не захватил, внезапной атакой, его разум. Халиков, казалось, тоже задремал. Прошло с полчаса, наверное.
— Юлбой, все в порядке. Ты еще долго с ним будешь?
Это вернулся Саттор — здоровенный детина с «калашом», все время перекидываемым им с руки на руку.
— Пожалуй, все на сегодня. Никуда он не денется, завтра я выпотрошу его мозги. Сейчас — отдыхать, устал, ноги не держат. Ты смотри, стереги эту русскую собаку, как следует... Мало ли... Хотя, я ему вколол дозу — до утра не прочухается.
Он поднялся и сгреб со стола оба пистолета и документы. Уже в дверях обернулся:
— Саттор, спрячь рацию.
Детина сунул передатчик в карман, уселся на место хозяина.
— Ты, свинья, не вздумай дергаться. Я не Юлбой, мне твои мозги не нужны — я их просто тебе вышибу! Ха-ха! Спишь? Вот и спи.
Он извлек из кармана пачку «Беломора», щелчком выбил из нее папиросу; достал спичечный коробок, из которого высыпал на ладонь порцию зеленовато-коричневой трухи. Долго и тщательно разминал большим пальцем зелье вместе с табаком, не спеша набил пустую гильзу. Было заметно — этот процесс доставляет ему истинное удовольствие, словно гурману, готовящему любимое блюдо.
Феликс наблюдал за ним из-под полуприкрытых век. Его сильно клонило в сон; держался из последних сил. Саттор шумно, как принято у анашистов, втягивал дым, затем делал глотательное движение, закрывал затуманенные глаза. Похоже, не обладал еще способностями своего хозяина — наркотик действовал на него, как и на всякого другого.
Руки. Главное — освободить руки. Феликс, когда его связывали во второй раз, максимально напряг мышцы и теперь пытался осторожно расслабить веревки. Саттор, занятый любимым делом, казалось, забыл про него. Он часто пил воду, раза три выходил наружу — видимо помочиться. В его отсутствие Феликсу удалось, неимоверными усилиями высвободить правую руку. Детине приспичило в очередной раз. Как только он вышел за дверь, Феликс вскочил, скинул с себя веревки и встал к стене у входа. Саттор наклонился, входя в дом, чтобы не удариться о косяк. В ту же секунду рука «опера» сдавила его горло. Феликс резко дернул голову противника в сторону и вверх — раздался характерный хруст. Тело медленно осело на пол. Феликс оттащил его в угол, ощупал карманы, достал свою рацию. Автомат он не взял: мешать будет, а если дело дойдет до стрельбы — шансов у него никаких. Приоткрыл дверь, выглянул. Тишина. Змеей выскользнул наружу. Короткими перебежками, стараясь держаться наиболее темных участков, направился к ущелью, сбоку от домов. У входа в ущелье едва не столкнулся с часовым; вовремя заметил его по огоньку папиросы. Охраннички, мать вашу! Благополучно проскользнул мимо сторожа.
Ущелье извивалось между отвесными скалами. Отойдя шагов на сто, Феликс включил рацию; стараясь не шуметь, надиктовал текст, отправил послание. Все! Теперь вопрос времени. С левой стороны открылся неширокий проход в боковое ущелье, дно которого плавно поднималось вверх.
Небо на востоке начало светлеть, когда Феликс выбрался на горный гребень. Тишину разорвал свист и характерное шипение. Огненная черта прорезала воздух над головой. Со стороны базы «наркобарона» оглушительно грохнуло. Содрогнулись скалы. Посыпались, отовсюду камни. Черным грибом поднялось облако дыма.
18 августа 200... года в 4 часа 11 минут местного времени с военного аэродрома «Кант» под Бишкеком поднялся самолет СУ-27 российских ВВС и взял курс на юг. В официальном протоколе было записано: «... для совершения планового тренировочного полета». Во время разворота, как указывалось в том же протоколе, произошел «самопроизвольный пуск ракеты «воздух-земля», которая упала и разорвалась на территории Таджикистана в безлюдном районе на северном берегу озера Ранкуль». Инцидент не стал достоянием широкой общественности.
Майор Федеральной службы безопасности Казакевич Ф.В. спустя полгода получил очередное звание — подполковник. Денежного вознаграждения ему не начислили.
Сергей Щипанов © 2006
Обсудить на форуме |
|
