|
КМТ
 Учебники:
Издатели:
Ссылки:
|
Фантастика 2006 Андрей Алексеев © 2006 Конкорд
Истребитель-перехватчик ВВС Великобритании — судя по маркировке на фюзеляже — вынырнул из грозовой тучи и повис на хвосте у пассажирского авиалайнера.
— База, это «альфа-восемь», как меня слышите? Прием! — второй пилот пытался пробиться сквозь завесу статических помех.
« — Аль... восемь, слыши... ...ас хоро... ...ем!».
— Зато мы тебя плохо, — недовольно заметил первый пилот.
— Идем в разрыве грозового фронта. Наблюдаем неопознанный самолет. Прием!
Как бы в подтверждение его слов слева и справа от них засверкали непрестанной чередой молнии, неоновой подсветкой озарив все пространство вокруг и сам авиалайнер режущий это пространство со скоростью значительно превосходящей скорость обычного пассажирского турбореактивного самолета. Но сколь высокой ни была его скорость, обогнать молнию он был не в силах. Вырвавшись из левого участка грозового фронта, одна из них ударила по «пассажиру», не причинив, впрочем, тому ни малейшего вреда.
« — ...ас понял, Альфа ... ...пишите ...молет. Прием!».
Еще одна молния вырвалась уже с правой стороны фронта. На этот раз она угодила прямиком в перехватчик. Оба пилота дернулись в своих креслах. Истребитель качнул крыльями.
— Неслабо, неслабо! — невозмутимо констатировал первый пилот. — Пробрало, аж до мозга костей. Ха-ха!
« — Альфа! Ка... ...няли? Прием!».
Второй пилот не отвечал.
— Эй, напарник?! — окликнул его первый. — Все еще перевариваешь десерт из молнии?
— Что?.. Самолет? — отозвался тот, словно пробуждаясь ото сна. — Ах да... Вижу самолет. Это конкорд... Бог ты мой! Я думал их уже лет двадцать, как сняли с полетов, — второй пилот смотрел вниз и не верил своим глазам. — Ну и видок у него! Обшарпанный — не то слово! Принадлежит компании... Черт! Так сразу и не разберешь... «Air Holland». Да. Кажись так... Прием!
Молнии сверкали одна за другой, почти беспрерывно. В их фосфорных всполохах второму пилоту было отчетливо видно, что состояние лайнера не просто оставляло желать лучшего, — оно было катастрофически плачевным. То, что с него слезла почти вся краска, выгля-дело пустяком в сравнении с тем, что весь фюзеляж самолета был словно изъеден ржавчиной. Настолько, что через образовавшиеся дыры просматривались ребра жесткости и фрагменты кабельтрасс. Много-численные прорехи виднелись и на его крыльях (особенно искалеченным представлялось левое крыло, у которого попросту отсутствовала закрылка). В довершении всего, в хвосте зияла сквозная пробоина размером с футбольный мяч. Все это убедительно свидетельствовало о том, что конкорд был практически неуправляем, а в купе с рваной дырой в хвосте предполагало, что коррозия внесла лишь малую лепту в процесс разрушения некогда великолепного самолета. Основное же деструктивное воздействие (как сразу определил опытным взглядом второй пилот) было оказано разрывными снарядами. Вполне возможно, идентичными тем, что были заряжены пулеметы их перехватчика. Кто-то здесь, бесспорно, хорошенько «поработал», уже после того, как террористы-смертники завладели этим списанным в утиль образчиком вершины авиастроения конца ХХ века (должно быть, отыскав его на какой-нибудь богом и охраной забытой свалке) и каким-то чудом подняли его в воздух. Но куда большим чудом представлялось то, что в своем теперешнем состоянии, самолет еще способен был лететь.
И тем не менее, он летел.
Летел, вопреки всем законам аэродинамики. Летел с сумасшедшей скоростью, не взирая на погодные условия, на весь тот хаос, что его окружал. Летел, казалось, нисколько не утратив своей изначальной мощи; преисполненный уверенности в собственной несокрушимости.
В этот момент сразу с обеих частей грозового фронта вырвалось по гигантской молнии и разом обрушились на конкорд. Словно бы некоему громовержцу, пришли в голову те же мысли, и он решил все-рьез испытать его на прочность. Только лайнер и крылом не повел — точно был заговоренный, — продолжая целеустремленно лететь все в одном направлении — туда, где сходились оба грозовых фронта и где, по всем признакам, был сущий ад. Лишь по всему корпусу самолета побежали электрические дуги, а на концах крыльев и верхушке хвоста появилось свечение.
« — ...фа-восе..., — донеслось с базы, — уточни... курс самоле... ...».
— Идет в сторону побережья, — сообщил второй пилот. — Насколько мне известно, в этом секторе нет коридора для пассажирских перевозок. Как поняли? Прием!
« — Понят... Но все же ...верьте, нет ли ... борту людей. А луч... сразу ...гляните в кабину ...лотов».
— Да, что там проверять. С этим итак все ясно, — выразил недовольство первый пилот, тем не менее, приступая к выполнению маневра сближения.
Взяв чуть вправо, он прошел над крылом лайнера настолько близко, что, казалось, выпусти он в тот момент шасси, легко бы мог, невзирая на грозу, совершить посадку, благо места для этого на прямо-угольном треугольнике крыла конкорда вполне хватало.
Тем временем, второй пилот пытался разглядеть, что же творится в салоне самолета. Он сильно сомневался, что увидит там людей.
Сверкнула молния, просветив лайнер через иллюминаторы насквозь, от борта к борту.
Второй пилот едва удержался от крика. Ему показалось... Очередная обойма расстрелянных небом молний не заставила себя долго ждать, отметя всякие сомнения в том, что людей в самолете (по край-ней мере, в этой части салона) и в самом деле не было.
Вместо людей в креслах сидели скелеты.
Он смог отчетливо видеть эту картину всего лишь секунду-другую... И, быть может, ему только показалось, что ближний к иллюминатору скелет повернул череп и посмотрел на него своими пустыми глазницами..., которые на поверку не были пустыми — помимо черноты, в каждой из них присутствовал источник серебристого света, похожий на отражение Луны на дне колодца... Быть может, ему только показалось, что в тот момент, когда источник этот узнал о его, второго пилота, существовании, он вспыхнул ярче и как будто бы даже оживленнее, насколько это определение было здесь к месту, но именно оно пришло на ум летчику.
— Ты это видел? — спросил совершенно обескураженный второй пилот.
— Что именно?
— Скелеты! Черт побери... Там весь салон набит скелетами!
— Полегче, полегче! — Хладнокровию первого пилота позавидовал бы и айсберг. — А кого еще ты ожидал там увидеть? Людей, что ли?
— Твою...! Да я чуть не обделался, когда мне почудилось, будто один из них пялится на меня так, словно я ему старый приятель! А ты тут строишь из себя...
Он не закончил — истребитель достиг носа конкорда, и второй пилот смог заглянуть внутрь кабины. На этот раз он не стал выбирать выражения.
— Скелеты! Мать их... И тут одни гребаные скелеты! Боже... но как... — Не приходилось сомневаться в том, что самолет летел на автопилоте. Вот только, какого лешего, скажите на милость, террористам понадобилось устраивать весь этот маскарад с рассаживанием в кресла муляжей?
— Эй, что с тобой случилось? — забеспокоился первый пилот. — Ты чего выражаешься, как распоследний тупоголовый?
Снова череда молний. На этот раз, второй пилот увидел, как оба летчика-скелета лайнера, словно по команде, повернули в сторону перехватчика свои черепушки. При этом луны в недрах их глазных впадин вспыхнули так ярко, что испускаемый ими свет, заполнив их полностью, начал изливаться наружу, не только из глазниц, но так же и других отверстий, некогда прикрытых плотью. Если только допустить, что...
— Этого не может быть! — покачал головой второй пилот и зажму-рил глаза... вернее, попытался зажмурить, но почему-то из этого ничего не вышло, точно бы веки отказались ему подчиняться.
В полной растерянности, он поднял руку к глазам... Это не могло быть его рукой. Нет! Только не эти, лишенные плоти, цвета сливочного мороженого фаланги. Он попытался нащупать лицо..., которого не было. Два пальца свободно вошли в пустую глазницу, мизинец угодил прямиком в дыру, на месте которой, по всем правилам, должен был быть нос. Но и он отсутствовал. Ни глаз, ни носа, ни губ... вообще не было лица. Одна только голая кость!
— Нет! О Боже... Нет!!! — закричал второй пилот, совершенно не отдавая себе отчета, как у него получается это делать, и Бог, но скорее все же некто иной, словно бы услышал его, и очередная гигантская молния ударила в перехватчик...
— Вот это вдарило, так вдарило! — снова прокомментировал первый пилот.
« — Аль... Как ...шите? Кто в самоле... ...ветьте базе! При...», — прорвалось извне.
Второй пилот опять-таки не спешил с ответом.
« — Альфа-во... Кто в каби... ...лотов? Наши? Прием!», — продолжала настойчиво запрашивать база.
— Эй! Да что с тобой сегодня такое?! — вновь окликнул своего напарника первый пилот.
— Все в порядке! — наконец, отозвался второй пилот, в силу более развитой, чем у первого, телепатической способности, исполнявший обязанности бортрадиста. — Свои... Вернее чертовы пацифисты. Нам на базу?
« — Нет. Только что ...секли ... один самолет. Пересек... восемна... сектор в юго-зап... ...влении. Вы ближе всех к ... Как поняли? ...ем!».
— Ну, наконец-то! — первый пилот принялся излучать волны радостного возбуждения. И было от чего. Война между теми, кто (по доброй воле либо принуждению) пройдя обращение, стал сущим sapiens и той частью homo sapiens, которая все еще была категорически против обращения, длилась уже семь лет. Разместив свои базы на островах и захваченных авианосцах, первым удалось практически полностью взять под контроль межконтинентальное небо, а так же значительную часть открытого водного пространство планеты. В связи с чем с каждым годом все труднее становилось отлавливать летательные и плавательные средства передвижения с homos на борту (которых сущие между собой, вполне обоснованно, называли так же «тупоголовыми»). Люди так боялись потерять собственную плоть, что носа не высовывали из своих укреплений на суше, и лишь самые безрассудные из них отваживались теперь на то, что б пересечь океан.
— Вас понял база. Иду на перехват, — в очередной раз напряг мозг второй пилот, формируя телепатический аналог радиоволны, основанный на тех же принципах квантовой электродинамики.
« — Удачи ... ... ...деемся, на этот раз, ... то, что вам нужно ...».
Подрезав нос конкорду и не помахав, как водится, на прощание крыльями — тем самым они выразили свое неуважение к экипажу и пассажирам лайнера, — истребитель, движимый вовсе не реактивной тягой, а силой разума, способного генерировать антигравитационное поле, взмыл ввысь, уходя от грозовых туч.
— Этим мудакам внизу все нипочем, — заметил первый пилот. — Летят прямиком в штормовые объятья. Райское местечко. Зарядятся, что называется, под завязку.
— Ага. Если только не развалятся на части. Чертовы пацифисты, — повторил второй пилот, провожая внутренним зрением поглощаемый грозовыми тучами самолет-кормушку (огни «святого Эльма» на концах крыльев и хвосте лайнера, по мере того как он приближался к эпицентру урагана, приобретали все более интенсивное свечение) и одновременно излучая в его сторону волны своего негативного отношения.
В действительности те, кого он называл пацифистами, сами пред-почитали именовать себя членами партии «новых самаритян». Эти новоявленные партийцы отказывались воевать против людей, (мотивируя это тем, что война — главный порок человечества и не должна перейти в наследие сущим), предлагая и считая целесообразным рассматривать пути для совместного сосуществования homo sapiens и sapiens сущими. На полном серьезе! Они не желали признавать очевидного — человек уже прошел свой путь! Его дни, как вида, сочтены. Настал черед передать эстафетную палочку следующему участнику восхождения по спирали эволюции.
Именно сущим предстояло отныне управлять планетой Земля, как разуму с более организованной и совершенной структурой. О коллегиальном управлении не могло быть и речи. Это было бы равносильно тому, как если б сами же люди пригласили в свое правительство еще одного члена — орангутана.
За нежелание служить общей цели Комитет Первейших сущих принял решение отказать всем членам и приверженцам взглядов партии новых самаритян в официальной энергетической подпитке. Тем самым, по сути, обрекая их на голодную смерть. Жестоко, но таким образом на самом деле удалось принудить многих из, так называемых, несознательных элементов изменить свою точку зрения. Но не всех. Самые упертые (на вроде тех, что засели в конкорде) до сих пор все еще предпочитают гоняться за областями низкого давления, где электромагнитные возмущения, возникающие при разрядке молний, позволяют им поддерживать свой энергетический потенциал.
— Ну и чего ты орал так, будто над твоими мощами собралась надругаться толпа озверелых тупоголовых? — полюбопытствовал первый пилот у второго.
— Ты не поверишь... Но на минуту я вдруг словно позабыл, что давно уже стал обращенным, — признался тот.
— Да ты просто свихнулся!
— Не иначе... Вообразил, что на самом деле мы обрабатываем самолет, захваченный террористами-смертниками. Как в свое время уже случалось в моей летной практике, еще в ту пору, когда я был облачен в смердящую... б-р-р-р... шкуру тупоголового.
— Круто. Просто жуть. — Первый пилот ни за что на свете не пожелал бы себе участи возвращения в прежнее состояние раба плоти. Люди называют их исчадиями ада. Тогда как, на самом деле, сущие, куда живее любого homo! Глубочайшее заблуждение людей в том и состоит, что большинство из них до сих пор считает, что сознание укрыто в головном мозге. Глупцы! Воистину тупоголовые! Разве своим существованием, они, сущие, не доказали, что подлинный хранитель жизни — спинной мозг?!
— Я так думаю, во всем виновата, одна из тех молний, что по нам долбанула, — поделился он своим соображением.
— Хочешь сказать, мы притянули к себе какую-то особенную молнию?
— По всей видимости. И тебе досталась основная часть разряда. Если б не корпус истребителя... — первый пилот телепатировал напарнику картину того, как молния буквально испепелила одного неосторожного сущего, свидетелем которой он однажды стал.
— Гм... — только и прокомментировал тот.
— Ну, ничего, говорят, уже есть те, кто умеет генерировать защитный фильтр, нейтрализующий температурную составляющую разряда. Нам следует у них поучиться.
— Обязательно научимся, — одобрительно «кивнул» второй пилот.
А ведь когда-то, миллионы лет назад, их предки, поднимаясь над поверхностью океана, покрывавшего в те времена всю планету, таким же вот примерно образом черпали живительную энергию из бушевавших тогда повсеместно и непрестанно, чудовищной силы штормов. Однополые, вегетативно размножающиеся, из простейших они эволюционировали в более сложные формообразования. И кто знает, к чему пришла и чего достигла бы подобная разновидность цивилизации (однозначно не к появлению понятия «плоть»), если б не угасание электромагнитного поля Земли и не глобальные катаклизмы, трансформировавшие лицо планеты. Вследствие чего сущему разуму пришлось поменять среду обитания и в процессе адаптации под новые условия существования, изобрести все необходимые средства для выживания в этих условиях — пришлось «изобрести» плоть. И выработать новый тип мозговых клеток, которых эта плоть способна была обеспечить энергией и кислородом. Попутно же развить нервную систему, дабы формировались ответные приспособительные реакции. А так же, пришлось изобрести новый способ размножения, предполагающий половое различие... При этом сам сущий разум, защищаясь от негативной среды, вынужден был спрятаться, уйти в тень, и даже впасть в своего рода глубокую кому, ограничив-шись выполнением лишь номинальных функций — на большее не хватило б энергии. Вынужден был стать воистину рабом плоти, узником homo sapiens, чей sapiens, по сути (и по горькой иронии), являлся его же придатком. В некотором смысле, на пути эволюции, это был шаг назад, в надежде на то, что придет другое время и все изменится. И оно действительно пришло — время сделать два шага вперед...
— Ха-ха-ха! — начал вдруг весело излучать первый пилот.
— Ты чего?
— Я тут представил себе, как с одним из пассажиров конкорда еще одна особенная молния решит сыграть аналогичную шутку. Вот он удивится!
— Да уж, наверняка, — «хмыкнул» его напарник.
Второго пилота всегда забавлял тот факт, что сами же люди, пятнадцать лет назад, создали машину, искусственно воссоздающую особое электромагнитное поле (сродни тому, что образуется при разрядке молнии), способное активировать клетки спинного мозга таким образом, что последний уже в свою очередь начинает генерировать собственное энергетическое поле, которое, как выяснилось, обладало свойством реагировать на волновые возмущения окружающего пространства, будь то свет или звук или любой другой вид излучения. А значит, по идее, могло послужить (и послужило, еще как!) заменой основных человеческих рецепторов — глаз и ушей, и даже, возможно, многократно превзойти их по чувствительности!
Ну, а далее, как водится у людей, любопытство кошку-то и сгубило — вопрос, способен ли спинной мозг научиться анализировать и обдумывать, подобно головному, поступающую таким образом извне информацию, не давал ученым умам спокойно спать. Вот так — ха-ха! — сами же ученые и лишились своего ума... Вот так и произошло первое обращение. Ибо, осознав самого себя, в сроки, в десятки раз меньшие, чем этот же процесс занимал у новорожденного ребенка, уразумев вскорости, что к чему в окружающем его мире (при этом, вновь обретя утраченные свойства — такие, как телепатия и левитация), — первый возрожденный сущий sapiens, понял так же и то, что отныне для всего человечества, самым верным шагом будет выбросить свой ограниченный и бесперспективный головной мозг на свалку вместе с питающей его и одновременно порочащей плотью...
— Скучно стало летать, — пожаловался первый пилот. — За последний месяц всего четыре вылета, да и то три ложных. Хоть бы на этот раз повезло.
— Ничего, — отвлекся от своих мыслей его напарник. — Я краем слышал, наши собираются с силами, чтобы начать оккупацию Австралии. Тамошнее подполье уже наготове. Само собой, без поддержки с воздуха им не обойтись. Так что, в скором времени будет не до скуки.
— Да, я тоже об этом слышал, — «кивнул» первый пилот. — Скорей бы уж. А там, глядишь, и за другие континенты возьмемся.
— Непременно.
— Как думаешь, долго эта война еще продлится?
— Трудно сказать, — «пожал плечами» второй пилот. — Может пару лет. А может и все десять. Все зависит от того, когда человечество, наконец, осознает, что выбор-то у него небольшой — либо сгнить в земле, либо вернуться к своей изначальной сущности, которая на самом деле куда как перспективней, а главное долговечнее. Когда оно осознает, что это единственно верный путь к совершенствованию. Путь к истинному прогрессу. Вряд ли это произойдет в срок меньший, чем за два-три года. Скорее всего, тупоголовые и дальше будут продолжать оправдывать свою кличку, и тогда десять лет — самый верный прогноз, на мой взгляд. Но в одном не приходится сомневаться абсолютно точно: рано или поздно, мы все ж таки победим, и тогда Земля вновь полностью станет нашей... Как в старые времена.
И оба сущих, совокупив воображение, попытались представить себе картинуобраз того нового мира, в котором им вскорости предстояло жить.
— А что потом? — чуть погодя спросил первый пилот.
— Потом? — На секунду-другую его напарник задумался, затем окинул внутренним взором проступившие на куполе вечернего неба звезды. — Готов спорить, потом наступит их черед.
— А ведь правда!.. — вдохновился первый пилот и дал волю фантазии: — Для начала, мы, навсегда избавимся от этого бутафорского костюмчика (тут он заставил свой череп провернуться на все 360 градусов). Да и роль кукловода мне уже порядком осточертела... Обеспечим себя лучшей защитой. Создадим машины, которые построят нам звездолеты... Хотя нет! Никаких машин! Мы, разовьем в себе способность перемещаться в космическом пространстве при помощи одной только силы мысли. Да. Так оно и случится! Мы будем летать от звезды к звезде, от планеты к планете, в поисках тех, кто еще находится в плену у плоти. Будем освобождать их, и дарить им целую вечность, ну или почти целую вечность. Ух, ты! Здорово!.. Только, боюсь, и тут нам не избежать ложных вылетов.
— Само собой, не избежать, — согласился второй пилот. — Но ничего страшного. Как ты сам верно подметил, — в запасе у нас будет почти целая вечность...
Примечание:
Всего лишь две ремарки.
Во-первых, в авиапарке голландской авиакомпании «Air Holland» никогда не было ни единого самолета класса конкорд. Здесь автор позволил себе вольность допустить обратное... Слишком велико оказалось искушение.
Во-вторых. Проще, конечно, было бы все свалить на мистику. И, пожалуй, автор так бы и поступил, если бы другим не менее великим искушением для него не стало желание «подурить» (в хорошем смысле) читателя. Когда выяснится, что потусторонние силы никакого отношения к происходящему не имеют (что если и сам прообраз — корабль-призрак, о котором писали еще Ирвинг Вашингтон и Артур К. Дойл, так же не имел никакого отношения к дьявольским проделкам?). Автор надеется, что хотя бы отчасти, но это ему удалось.
Андрей Алексеев © 2006
Обсудить на форуме |
|
