|
КМТ
 Учебники:
Издатели:
Ссылки:
|
Фантастика 2006 Алексей Анохин © 2006 Берёзка Найдя любовь там, где тоска,
Ты рвёшь унынье дней,
Но гасишь пламя огонька,
Подув чуть-чуть сильней...
— Господин э-э... Берёзка?
— Да? — высокий симпатичный юноша лет двадцати пяти лёгким стремительным движением поднялся из глубокого кресла, стоявшего в приёмной. Одет он был в светлую рубашку и синие потёртые джинсы.
— К сожалению, Виктор Петрович сейчас занят и не сможет вас принять. Приходите завтра, нет, лучше послезавтра...
— Но это же суббота!
— Ну, тогда на следующей неделе.
— Я уже в четвёртый раз прихожу, и вы в четвёртый раз мне показываете на дверь. Неужели Виктора Петровича не заинтересовало моё предложение?
— Он просил передать, что всё это очень интересно, но сегодня он встречает делегацию по вопросам распространения звуковых волн в разреженной среде, завтра конференция в Альгре по поводу...
Дальше Берёзка уже не слушал. Выйдя на улицу, он заглянул в записную книжку. Следующим пунктом после Института акустики по его списку шла «Студия нетрадиционной музыки». Там Дар ещё не был, и он похлопал себя по карманам, вспоминая, где лежит диск с записью.
Найдя свою машину на стоянке, он плюхнулся на сиденье. Машина, опознав хозяина, включила спокойную музыку и приятным женским голосом спросила: «Куда теперь?». Немного раздражённый последней встречей, Берёзка решил дать волю эмоциям:
— Выдвини руль, я сам поведу.
Как-будто из ниоткуда появился упругий обруч из приятного на ощупь материала. Обхватив его руками, Дар скомандовал машине подняться на высоту скоростного движения и нажал педаль акселератора до упора. Двигатели глухо загудели, и машина рванула ввысь, прижав юношу к сиденью.
Солнце уже миновало полуденный пик и начало двигаться к закату, на небе не было ни облачка, и Дар невольно залюбовался красотой, открывшейся с высоты птичьего полёта. Он даже открыл окно для полноты ощущений, чтобы вдохнуть кристально чистого воздуха небес. Поток с силой обдал лицо и Дар, вытерпев с полминуты, закрыл окно. Волосы на голове стояли дыбом. Дар посмотрелся в зеркало заднего вида. «Наверное, так выглядит рассеянный гений», — подумал он и улыбнулся: «Ну что ж, сейчас это будет даже кстати».
Внизу проносились небоскрёбы, перемешивавшиеся с парками, озёрами и просто маленькими домиками. По водной глади озёр скользили лодочки, в некоторых из них можно было заметить целующиеся парочки. Прямо рядом с лодочками, с высоты казавшимися склеенными из кусочков картона, ни чуточки не боясь, с изящной важностью выгнув шеи, плавали лебеди, иногда благосклонно принимая подношения от восхищённых зрителей.Прекрасный вид на ландшафт XXII века.
Не смотря на середину дня, машин в небе было немного, и Дар решил сделать крюк, чтобы пролететь мимо своего любимого места в городе. По сути, здесь был уже не город, лишь одинокие домики среди холмов напоминали о том, что здесь живут люди. Пролетев и над своим домом, Дар устремил машину между двумя холмами. Внезапно за ними возник ещё один холм, и юноша потянул руль на себя, пролетая уже над самыми верхушками деревьев, росших на склонах холма. Умная машина напомнила о правилах безопасности и, подстраховывая водителя, увеличила высоту над поверхностью земли. Дар снизил скорость, подлетая к вершине холма, и, наконец, увидел то, что хотел. Вершина не была покрыта лесом, и лишь одинокая берёза росла посреди травы. Это было редкое по красоте место, и Дар часто приходил сюда и сидел, прислонясь спиной к дереву, и смотрел на город или на холмистые равнины, простиравшиеся до самых гор на горизонте. «А-а, время ещё есть», — Дар стал снижаться. Приземлившись, Дар вылез из машины и подошёл к дереву.
«Привет, берёзка», — чуть слышно сказал он и похлопал по-дружески ствол. Как будто от дуновения ветра зашелестела листва, сверкая бирюзой на солнце, и как-то незаметно пришли воспоминания...
...Они познакомились в Музее искусств. Дар с видом знатока вертел в руках какую-то древнюю волынку, потратив с полмесяца, чтобы получить разрешение притрагиваться к инструментам, на которые «простым смертным нельзя было даже дышать». Высказывание принадлежало его лучшему другу Митьке («Дмитрий Данилыч к вашим услугам!»).
Она проходила мимо с какой-то экскурсией. Как раз когда группа поравнялась с ним, Дар решил попробовать звук. Набрав воздуха в легкие, он начал раздувать мехи. Полилась мягкая мелодия, которая стала разбиваться на несколько голосов. Каждый из них, казалось, хотел рассказать о своём, но тактично сливался с другими, чтобы снова потом заявить о себе в благозвучной полифонии.
Как только раздались первые звуки, все, кто был рядом, обернулись и сначала с недоумением, а потом с восхищением, стали слушать. Даже из других залов подходили люди, чтобы узнать, где источник столь дивных и непривычных звуков.
А Дар всё играл давно забытую мелодию и даже экскурсовод, поначалу с разрывающимся сердцем смотревшая, как он «терзает» бесценную старинную вещь, не рискнула прервать этот журчащий ручеёк из прошлого.
Когда Дар закончил, раздались аплодисменты. Слушатели стали оживленно обсуждать то, что услышали, а Березка, как ни в чем не бывало, уже рассматривал другой инструмент.
— Те звуки, которые мы только что слышали, — продолжила прерванную экскурсию служительница музея, — отдаленно напоминают мелодии Шотландских гор, звучавшие много столетий назад. Но Шотландия знаменита не только этим... — и она начала свой очередной исторический монолог о том, чем же еще была примечательна эта страна.
Марта (тогда он, конечно, еще не знал ее имени) тихонько отошла от группы и, подойдя к нему, так же тихо спросила:
— Вы, наверное, музыкант? Это было так здoрово!
Дар улыбнулся.
— Не угадали, но вы на верном пути.
— А-а, вы — композитор? — сказала девушка после секундного раздумья.
— И снова не попали, хотя, не скрою, музыку я тоже пробовал сочинять.
— Да кто же вы? — она чуть наморщила свой прелестный лоб. Дар залюбовался ею.
— Я — и то, и другое, но это — не главные мои занятия.
Он оглянулся.
— Смотрите, ваша группа уходит. — Дар уже жалел, что сказал это.
— Ой, и правда... ну ничего, я думаю, что нашла не менее прекрасного гида и надеюсь, он мне расскажет много интересного и увлекательного... — она очаровательно улыбнулась, — обо всех этих инструментах, — и Марта обвела рукой зал.
Дар почувствовал, как у него покраснели уши от таких комплиментов, но решил не ударять в грязь лицом и парировал этот «вызов» ответной тирадой:
— Ну что ж, я польщен столь высокой оценкой моих скромных способностей и постараюсь сделать все возможное, чтобы такой любитель искусства, как вы, не пожалел о том, что доверил мне выполнить миссию проводника по таинственным джунглям страны, называемой История Музыки.
«Хорошо сказал» — подумал он.
Через полчаса, так же мило беседуя и незаметно перейдя на «ты», они уже выходили из музея.
— Ну, мне пора в институт, а то опоздаю на следующую пару, — Марта бросила взгляд на старинные часы на башне здания, в котором располагался музей. — Просто наш преподаватель заменил семинар посещением музея — у него здесь знакомый экскурсовод.
— И далеко твой институт?
— Двадцать минут на метро.
— У меня здесь машина, хочешь — я тебя подвезу?
«Это было бы здoрово» — ответила ее улыбка.
Потом были встречи, свидания, прогулки по городу, беседы ни о чем и о том, что волновало.
Дар вспоминал походы в музеи, прогулки по паркам. Особенно ему запомнился их поход пешком в лес, когда они играли в догонялки среди янтарных сосен. И беззаботный смех Марты серебряным колокольчиком звеневший, убегая все дальше в лес, чтобы вернуться таким же безмятежным эхом...
...Из оцепенения его вывел писк записной книжки. Вспомнив о деле, Дар встряхнул головой и, усмехнувшись, направился к машине.
Студия находилась в центре города, прямо посреди полянки одного из городских парков, сплошь заросшей васильками и колокольчиками.
Чтобы не примять травку и цветы, Березка завис сантиметрах в тридцати над землей недалеко от студии. Как только он спрыгнул на землю, тут же, будто из-под нее, возник Полянщик. Похож он был на Чебурашку, наверное из-за добрых глаз и больших круглых ушей, покрытых, правда, голубым мехом. Ростом он был с метр.
— Настоятельная просьба поставить вашу машину на специальную стоянку, — добродушно произнес «чебурашка».
«Ох уж эти правила» — подумал Березка.
— Не бойся, Полянщик, трава не помнется. — Он поводил ногой под днищем.
— Машина может помешать гуляющим, к тому же — здесь играют дети.
— Но...
— С вашего разрешения.
Дар представил, как на крыше его аэрокара резвятся малыши.
— Ладно, — Дар снял блокировку. «Чебурашка» чуть шевельнул лапкой и смешно покатился в сторону стоянки. Машина послушно двинулась за ним. Проводив их взглядом, юноша направился к зданию.
Снаружи студия выглядела как бревенчатый сруб, но у Дара возникло подозрение, что стены и крыша были из звуко — (и много-еще-для-чего-)непроницаемого материала.
Дверь бесшумно утонула в стене, и он оказался внутри. Здесь царил полумрак. Дар вышел на середину совершенно пустой комнаты. Стены с полом и потолком были одинаково коричневого цвета.
Внезапно сзади раздался оглушительный скрип захлопывающейся двери. «Наверное, забыли смазать» — подумал Дар, но утверждать этого не стал бы. И тут кто-то громко сказал:
— Здравствуй, путник, — голос, казалось, звучал отовсюду. — Просто так зашел или по делу?
Немного ошарашенный, Дар все же ответил:
— Привет! Вот, ищу — с кем поделиться гениальной идеей.
«Чего уж мелочиться» — подумал он про себя.
— Хм... а ты, вообще-то, кто? Ничего, что я на «ты»?
— Ничего. Я — Березка.
— Да? А я — эвкалипт.
— Это фамилия.
— Ох, ну тогда извини, ладно?
— Ладно.
— Слушай, а ты, наверное, думал, что Студия нетрадиционной музыки должна походить на эдакий авангардистко-модерновый сумбур, а? А тут — изба...
— Знаете, я вообще об этом не думал.
— Зря, говорят, думать — это полезно. Ладно, что у тебя там за идея, скромный человек?
— А здесь всегда так посетителей принимают?
— Ах да, заходи. — Прямо в стене открылся проход. Комната, в которую Дар попал через этот проход, довольно-таки отличалась от предыдущей. Стены были необычно разрисованы. На первый взгляд, это было беспорядочное буйство красок, но, присмотревшись, Дар вдруг увидел объемное изображение.
Весь потолок светился мягким нерезким светом и в этом свете картина ожила. Дару показалось, что он парит в пространстве, цвет которого постоянно меняется. Вот оно стало розовым, немыслимо глубоким, внутри него висят изумрудные звезды, такие близкие, что Дар захотел дотронуться до них, ощутить колкость их лучей в своих ладонях. Он сделал шаг и вот — оно уже синее, такое синее, что он даже почувствовал запах вдыхаемой синевы, а звезды уже превратились в снежинки, которые стали распадаться на тысячи пылинок. Пылинки вихрем закружились вокруг Дара, и ему захотелось чихнуть. Он зажмурился.
— Поздравляю! Не каждый вот так, с первого раза, видит это.
Дар открыл глаза. Прямо перед ним, за столом, похожим на огромную застывшую каплю воды, сидел человек и улыбался. Но улыбался только глазами. Губы его были плотно сжаты, и только когда он говорил, они ненадолго разжимались и снова смыкались как тиски, когда он умолкал.
— А вы с какого раза это увидели?
— Я? Вообще-то, я это нарисовал.
Мужчина встал из-за стола, оказавшись на голову ниже двухметрового Березки, и протянул руку юноше:
— Роман Загирко, заведую всем этим хозяйством.
— Дар... Березка. Я, наверное, попал в обеденный перерыв? — спросил Дар, имея в виду отсутствие какого-либо движения в здании.
— И в концертном зале бывает тихо, а у нас просто все заботливо скрыто от посторонних глаз и ушей. Ты, верно, музыкант или как? С чем пожаловал?
Дар молча достал диск и протянул его мужчине.
— Так, уже интересно, — Роман взял диск и, положив его на стол, привычным движением чуть надавил на едва заметные выступы на столе. Диск поднялся над поверхностью и стал вращаться. Послышались какие-то необычные звуки, сначала чуть монотонно, но затем все более усиливаясь. Они стали набегать на слушателей — как ветер зарывается в кронах деревьев; затем отпуская — как прибой откатывается от берега, криком чайки разбивая возникший было поток ассоциаций в их головах. Секунда — и вот они уже поражены мощью звучания, мгновение — и их слух снова ласкает доселе неслышимый, нежный, воздушного тембра звук и трудно было представить, что являлось причиной, источником этого и остальных звуков. Музыка стихла. Секунд десять стояла тишина. Дар выжидательно смотрел на Романа.
— Забавно... Новый электронный эффект? — наконец подал голос Роман. — Увлекаешься компьютерной музыкой?
— Это живой звук.
— Вот как? — брови Романа чуть дернулись вверх.
— Видите ли, я — изобретатель.
— Изобретатель чего?
— Музыкальных инструментов.
Повисла еще одна пауза, немного длиннее первой.
— Интересно... И где же тот, что мы сейчас слышали? — видно было, что он заинтересовался, но в голосе еще звучали нотки недоверия.
— Он довольно громоздкий, чтобы его носить с собой. Но если хотите, я мог бы его привести.
«Наверное, так и надо было сделать» — подумал Березка.
— Ну, как вам это? — спросил он.
— М-да... звучит, прямо скажем, неплохо и этим можно заняться... но я человек практический, ты уж извини, давай обсудим пару вопросов. Если это инструмент, на нем кто-то должен играть, так? Я так понимаю, кроме тебя на нем играть никто не умеет, по крайней мере, пока.
— Освоить его опытному музыканту не составит труда, было бы желание.
— Вот именно, нужно найти таких людей, которые захотят и смогут играть на инструменте. Я, конечно, если ты не против, покажу это своим ребятам, когда они освободятся, но обещать ничего не буду, да и нужно еще взглянуть на этот м-м... прибор. Так что можешь оставить свои координаты, я с тобой свяжусь. Договорились?
— Хорошо. Пусть будет так.
— Лады!
«Что ж, могло быть и хуже», — подумал Дар, выходя из студии. «Но странно, почему он ничего не почувствовал? Или просто не подал виду? Ладно, успеется».
Машина терпеливо ждала хозяина на стоянке. Сев в машину, он сказал: «Давай домой».
Уже поднявшись в воздух, он решил позвонить Марте.
Лобовое стекло помутнело и вот на нем возникло изображение. Прямо напротив него за столом сидела она и сосредоточенно что-то изучала в виртуальном графическом анализаторе, надев специальные очки и перчатки. Со стороны казалось, что она выхватывала из воздуха невидимые предметы и пыталась убедить кого-то в том, что эти предметы осязаемы и реальны. Глядя на нее, Дар весь расплылся в умилении — у нее было такое прелестно-серьезное выражение лица! Он решил пока не выдавать себя и молча смотрел на нее, но Марта услышала сигнал звонка и, не снимая очков, спросила:
— Кто звонит?
— Э-э... мадам, это из налоговой службы, — произнес Дар не своим голосом. — У вас просрочены сроки регистрации доходов и к вам будут применены штрафные санкции.
Она сняла очки, собираясь что-то ответить, но увидела юношу и ее лицо осветилось в улыбке:
— Дарка, да ну тебя!
— Что, попал в точку, а? Я вижу тебя насквозь, детка, так что признайся, какие преступления ты совершила и, может быть, я смилуюсь над тобой.
— Я требую адвоката!
Они засмеялись веселым беззаботным смехом.
— Ты сильно занята?
— Вообще-то, да. Но через полчасика я освобожусь. А ты сейчас где?
— Вот — лечу домой после бурного дня.
— И чем ты сегодня занимался?
— Стучался в закрытые двери. Ладно, не буду тебя отвлекать, да и нужно отдохнуть немного после всего.
— Давай я заеду... примерно через час?
— Отлично, — Дар отключился.
Машина уже подлетала к дому. Дом был небольшой, двухэтажный, но над верхним этажом возвышалась башня, издалека она единственная была видна, а весь остальной дом утопал в зелени деревьев, росших вокруг него. Дом был построен по собственному проекту Дара и как раз наверху, в башне, располагалась мастерская, в которой Дар делал свои инструменты.
Отправив машину в гараж, Дар зашел в дом и сразу же направился к холодильнику — на улице было еще очень жарко и даже пять минут на солнцепеке были испытанием.
Из кухни выкатился «чебурашка», только с желтыми ушами. Это был домашний робот, и название у него было самое что ни на есть домашнее — «Домовой-КIII» (последние два символа означали, что робот этот — третьего класса, бытовой). Березка выяснил, что название это не случайное, потому что Домовой мог ни с того, ни с сего в самом неожиданном месте и в самое неподходящее время начать стучать, скоблить, что-то ковырять и инако глумиться над обитателями дома. Дар жил один и поэтому некому было разделить с ним всю горечь такого «тяжелого испытания». И он попросту называл робота старинным словом «домушник», но тот не обижался, может оттого, что не знал значения слова.
— Я тут прибрался немного, пока вас не было, — сказал Домушник таким голосом, что Дару захотелось погладить его по головке.
— Молодец. — Дар взглянул на часы. — Слушай, скоро ко мне должны прийти гости, ты тут придумал бы чего-нибудь... — Домовой уже суетился на кухне.
«Любо-дорого смотреть» — подумал Березка и, захватив из «ящика с холодом» запотевшую бутылочку, направился к винтовой лестнице, ведущей в мастерскую. Дар любил подниматься по этим дубовым ступенькам, слегка поскрипывавшим под ногами. Мастерская занимала всю верхнюю часть башни. Комната, в которой она находилась, была круглой, повторяя форму башни. Вдоль стен ее располагались стеллажи и шкафы с инструментами, приборами, приборчиками, было несколько станочков и непременный компьютер. Комната была большая, метров девять в диаметре, почетная ее часть была отведена под музыкальную студию, для удобства, чтобы всегда была под рукой. Три стеллажа были заняты его изобретениями. Последнее, самое объемистое, стояло в центре мастерской на столе.
Дар подошел к стеллажам. Вот здесь, на нижних полках, его самые первые инструменты, некоторые были просто обычные — скрипка, гобой, гитара, труба, кларнет, ксилофон, даже губная гармошка и баян-трехрядник, — но каждый с каким-то дополнением, изменением, усовершенствованием. Так, труба меняла тембр звука в зависимости от угла наклона, на гобое можно было играть и выдувая и втягивая воздух, а гармошка играла, даже если ее просто сжимали пальцами в нужных местах.
Но это были, так сказать, «пробы пера». Самое интересное было на полках выше. Здесь уже были совсем необычные вещи. Одно время Дар увлекся созданием инструментов с идеей новых способов игры. Вот предмет, похожий на бублик, с восемью колечками на внутренней стороне тора, по четыре для пальцев каждой руки. Пальцы вдевались в эти колечки и, двигая ими в разных направлениях, можно было управлять натяжением струн внутри, а те, в свою очередь, соприкасаясь с корпусом, заставляли его вибрировать, и в результате получались интересные, порой очень забавные звуки.
А вот вообще, с виду обычная металлическая трубка толщиной с палец. Но если закрепить оба ее конца и другой трубочкой, поменьше, начать водить по ней как смычком, возникал такой нежный звук, будто девушка, взгрустнув о любимом, запела песню без слов. Если «смычок» плавным, но быстрым движением вниз снимался с трубки, то звук оставался и можно было, прикоснувшись в другом месте, добавить еще один, два, три и более голосов, причем амплитуда колебаний (чем Дар очень гордился) была примерно постоянна в течение почти целой минуты! Поэтому, чтобы заглушить ненужный голос, надо было прикоснуться к трубке в том же месте, но уже другой, заглушающей трубочкой. Секрет многоголосья был в особой конструкции трубки. Она была составная, из отдельных трубочек различных сплавов, хитро соединявшихся между собой, проникавших друг в друга, что позволяло создать сразу несколько колебательных контуров. А о том, как Дар добился такого тембра звука, можно было бы написать целую книгу.
Но он не останавливался на достигнутом, снова и снова придумывая, изобретая, ломая (было и такое), в совершенстве овладевая игрой на своих творениях, будучи самым дотошным критиком и в то же время по-детски радуясь каждой удаче. И вот, наконец, он создал такой инструмент, который, по его мнению, «не стыдно было показать». И тогда он решил продемонстрировать его своим друзьям, хотя еще сам не подозревал о его возможностях...
— Митька? Привет! Сильно занят?
Митька, светловолосый, чуть курносый парниша с пронзительным взглядом, улыбнулся с экрана белозубой улыбкой:
— Что ты, Даруша, как можно, для тебя я всегда свободен, дорогoй!
— Митек! Я сделал его!
— Да не светись ты так, а то ослепну. Чего сделал-то?
— Ну, помнишь, я тебе говорил, что делаю такую штуку, какой еще не было. И вот теперь она есть!
— Да ну? — Митя сделал торжественное лицо и обратился куда-то вдаль. — Господа! Мы стоим на пороге великого открытия в бескрайнем мире музыки, нет, даже уже переступили через этот порог и все — благодаря этому, — он сделал жест рукой в сторону Дара, — несомненно, талантливому и в меру скромному юноше...
— Подожди, еще успеешь толкнуть свою речь. Тебе, о юноша, как другу и соратнику, я решил первому показать сей инструмент в действии. Еще не знаю как его назвать, ну, да это и не суть важно. Ты еще сидишь?!
— Все, через пять минут буду, шеф!
Экран погас.
Спустя четыре минуты и пятьдесят пять секунд Митя уже входил в дом, благо, что их дома были почти рядом.
— Что-то ты рано, еще пять секунд, — крикнул Дар из мастерской.
— Пять секунд — чтобы подняться по лестнице, — сказал Митя, входя в комнату.
— Это он? — спросил он, показывая на черный «ящик» на столе.
— Он родимый. Присаживайся. Готов?
— Да уж, сумел ты меня заинтриговать.
Митя сел в свое любимое кресло, обтянутое кожей, чуть поскрипел в нем и успокоился, устроившись удобно.
Дар подошел к столу и сел на вращающуюся табуретку. Мите со своего места не было видно, что он делал, видел только, как открылась крышка, плавно поднявшись вверх и услышал, словно что-то щелкнуло. И Дар начал играть. Послышалась музыка, словно бы отовсюду, такая необычная и красивая, растекаясь по комнате и заполняя ее и вдруг... Митя услышал голос...
«...Мне снилось, будто я лечу,
И в синих облаках
Не задувал мой вихрь свечу,
Что я держал в руках...
Мне снилось, что дрожит Она,
Но не от холода в ночи —
Любовь взошла и так нежна,
Лишь боли скажет: «замолчи...»
Мне снилось — сердце не болит,
Не стонет в сотый раз,
Но разобьется ли гранит,
Если проснусь сейчас?..
Мне снилось — огненный восход
Встречали вместе мы,
И слышал я, как таял лед
Той вечной, думал я, зимы...
Мне снилось — нежный поцелуй
Ты подарила мне...
О, если б жить мне лишь во сне...»
— Мить, ну как?
Митя встряхнул головой и тут только заметил, что музыка уже не звучит. Он посмотрел на Дара.
— У меня нет слов... А чьи это стихи в песне?
— Какие стихи? Это была просто музыка.
— Странно, мне слышались слова, он так хорошо пел...
— Кто?
— Не знаю, наверное, твой инструмент. Дарка, ты — молодец! Это должны услышать все!
— Думаешь?
— Непременно! Слушай, давай устроим такой маленький праздник с представлением. Покажешь это чудо всем друзьям! Организуем все как надо.
Митя с Даром обсудили, кого пригласить, план вечеринки: немного танцев, угощение, напитки, и так, как бы между прочим, в виде сюрприза — «гвоздь программы». Собраться решили у Дара.
«Какое странное чувство... Но я в самом деле слышал этот голос, такой знакомый» — думал Митя, идя домой по тропке — дома друзей были рядом. «(Мне снилось...(, да-а, как будто это...»
Он подошел к своей калитке, прошел к крыльцу, поднялся по ступенькам, открыл дверь и тут он вспомнил, чей это был голос. «Да нет, не может быть. Но все же, нужно проверить». Он закрыл дверь.
Дар, не глядя, протянул руку в сторону нудившего будильника, поставленного на шесть тридцать каждого вторника, среды и пятницы. В эти дни он работал, в Академии технической полезности настраивал разную аппаратуру. Березка немного полежал с закрытыми глазами, затем резко вскочил и побежал в душ. Вечно бодрствующий Домовой чуть погремывал на кухне. Почти по-девичьи взвизгнув когда пошла ледяная вода, Дар выскочил из душа и стал яростно обтираться полотенцем. Потом чуть-чуть («ну самую малость!») покрасовался перед зеркалом и, накинув халат, направился на кухню.
— Ну, что у нас на завтрак? Надеюсь не котлеты из овсянки?
Домушник бесстрастно проигнорировал эту реплику и в свою очередь заметил:
— Вы не забыли, сегодня вечером у нас гости.
— Ах да, сегодня ж пятница! Надо будет закончить пораньше.
Прямо перед его носом возникла тарелка с дымящейся овсяной кашей. Дар притворно скривился:
— Бэрримор, послушайте, я что, похож на лошадь?
С чувством юмора у Домового, не читавшего Конан Дойля, было туговато, и он почти обиженно произнес:
— Еще раз напомню как полезна для вашего молодого организма овсяная каша, она столько питательных веществ, витаминов, а также...
— Ладно, ладно, чтобы ты сильно не зазнавался, заказываю на вечер среди прочего настоящий, сочный, ароматный шашлык. М-м, я уже чувствую это благоуханье!..
— Вам уже пора на работу.
— У-у, изверг, знает, как обломать в прозу жизни, — Дар быстренько доел кашу и, на ходу выпивая свой любимый грушевый сок, побежал одеваться.
Приглашенных оказалось довольно много, хотя это были только близкие друзья. И конечно же Дар пригласил Марту, хотя об их знакомстве не знал еще даже Митя. К шести гости начали собираться. Дар отпросился с работы пораньше, чтобы лично поприветствовать у входа каждого гостя.
Митя появился, когда прибыла половина гостей — единственный пеший гость по причине соседства.
— Что такое, куда я попал, почему швейцар одет не по форме?
— Да вот, тебя дожидались, уже и фрак приготовили.
— Но-но, распорядитель сам будет решать, как ему одеваться.
Они замолчали, поймав на себе удивленные взгляды вновь прибывших Лешки, Вани и Светы, прыснули в кулаки и, сделав серьезные лица, стали вдвоем приветствовать друзей.
Всех собралось уже девятнадцать человек и Митя, взглянув на часы на руке, сказал:
— Ну, вроде все, пора начинать, а?
Дар тоже, но с беспокойством, посмотрел на часы и бросил взгляд на темневшее небо.
— Ты иди к ребятам, можно уже начинать, пусть танцуют, веселятся, а я еще постою здесь, подышу воздухом.
— А-а, — Митя многозначительно вскинул брови. — Ты только смотри, чтоб голова не закружилась.
И снова прыснув в кулак, резво зашагал в глубину сада, спасаясь от праведного гнева хозяина.
Как это бывает в довольно больших компаниях, гости в саду разбились на группки и вели мерную беседу. Митька вихрем вклинился в это едва образовавшееся «болотце», с криком «танцуют все!» врубил зажигательную мелодию (аппаратура была заблаговременно установлена в саду) и сам первый стал резво отплясывать на травке.
Остальные не заставили себя долго ждать и через минуту, под яркие переливы светомузыки веселье забурлило.
Запустив этот «вечный двигатель», Митька бросил взгляд в сторону калитки. Дар еще стоял там, всматриваясь в сгущавшуюся темноту.
«Воздухом дышит, ага. Чую, одним сюрпризом мы сегодня не отделаемся. Неужели не догадается позвонить? Хотел бы я посмотреть на эту счастливицу». И он, улыбаясь своим мыслям, пошел к дому посмотреть, чего там сотворил Домушник, уже разводивший в уголке сада костерчик.
«Ну, где же она? Уже все гости собрались... Обещала же придти... А может дорогу не нашла? В первый раз ведь. Да нет, что это я... Эх, надо было заехать. Но ведь и друзей встретить надо было...»
Когда Дар уже совсем отчаялся и нужно было идти к гостям (мысль о телефоне упорно не приходила), в небе, уже почти черном, появилась точка. Она стремительно увеличивалась в размерах и вот к дому подлетела машина. Она зависла недалеко от калитки. Из машины легким движением выпрыгнула Марта, ее длинные темные волосы вспорхнули над ее головой и плавно легли на плечи. Дар, как завороженный, смотрел на нее и уже не думал о гостях и вечеринке.
Марта помахала рукой кому-то в кабине и машина улетела. Одета она была просто — маечка, джинсы, туфельки. «Но до чего очаровательна!».
— Дарка, ты меня наверное готов убить, да? — на ее лице светилась чуть виноватая улыбка. Полностью обезоруженный этой фразой и этой улыбкой, Дар лишь улыбнулся в ответ:
— Что ты, я так рад тебя видеть. Пойдем, а то про нас уже и думать забыли.
— Ой, а я ведь никого здесь не знаю...
— Ничего, познакомишься, здесь только друзья, причем близкие.
Он взял ее за руку, и они пошли в глубину сада, откуда слышались смех и музыка.
Дар думал, как представить Марту гостям, но для чего тогда нужен лучший друг? На пол дороге их перехватил Митька.
— А-а, негодный, хотел обмануть старого друга, а я уж решил, что ты отключился от переизбытка кислорода. Дар чуть замялся:
— Да вот, надо было встретить...
Митька обратил свой взор на девушку:
— Привет, красавица! — и уже Дару: — Что же, ты нас не познакомишь?
— ...Ну разумеется! Марта, позволь представить тебе Митю...
— Дмитрий Данилович Перекрутченский, — протянул руку Митя, — но для друзей, а значит и для вас, можно просто — Митя.
— Очень приятно, — Марта пожала протянутую руку и улыбнулась.
— Марта! Очаровательное имя. У меня оно ассоциируется с весной, праздником, весельем. Так что будем веселиться! Пойдемте, я вас представлю всем друзьям.
— Твой Митя — просто душка, — шепнула Марта Дару.
— Правда? Я рад, что он тебе понравился. Вот увидишь, вы станете настоящими друзьями.
Он улыбнулся, вспомнив тот, тогда еще недавний, разговор в парке.
Они вышли на небольшую полянку перед домом, на которой были расставлены столы с угощением, чуть в стороне от танцующих.
Митя, шедший впереди, подошел к музыкальному центру, сделал музыку потише и воскликнул:
— Друзья! Прежде чем пригласить всех к столу (вижу, как загорелись ваши глаза!), я счастлив, что имею возможность представить вам одного человека. Хотя я о ней еще почти ничего не знаю, только прекрасное имя, уже одно то, что она — подруга Дарика, говорит о многом. Прошу любить и жаловать — юная леди Марта!
Дар благодарно улыбнулся Мите, а Марта немного смутилась от такого неожиданного внимания. Возникло оживление — все стали подходить к девушке, желая познакомиться, Марта внимательно смотрела на каждого, стараясь запомнить его имя и внешность, удивленная и обрадованная таким количеством новых друзей.
Когда оживление спало, Дар сделал жест рукой и, опередив Митю, сказал:
— А теперь прошу всех к столу и надеюсь, что угощение понравится всем.
Друзья стали рассаживаться за столы, чтобы оценить качество представленных блюд. Через некоторое время, после того как все сели и успели попробовать большинство блюд, Митя поднялся, взял в руку бокал красного вина и произнес:
— Смею вас заверить, други мои, и даже немножко заинтриговать, сказав, что самое интересное ждет нас впереди, то, ради чего, собственно, мы здесь и собрались. А пока выпьем за то, что мы можем вот так собираться, что у каждого из нас есть столько друзей, и старых, и новых.
— Интересно, что за сюрприз нас ожидает? — спросил Петя, невысокий кучерявый паренек с голубыми глазами, с Даром они дружили еще со школы.
— Терпение, Петр, терпение, впереди еще много интересного...
В это время Дар подносил шашлык.
— Дарик, ты что, решил устроить нам праздник живота? — спросила Маша, розовощекая жизнерадостная «девушка в соку» (как ее в шутку окрестил Митя), сидевшая рядом с Петей.
— И не только для живота, но и для души, — Дар подумал, а не сказал ли он чего лишнего?
— Ага, вот ты и проговорился! — победно воскликнул Санька. — За это надо выпить!
— Валите все на меня, — кинулся на выручку Дару Митя, — это была моя идея, но главный герой, конечно — наш гостеприимный хозяин.
Он подал незаметный знак Дару. Тот наклонился к Марте, шепнул ей: «Я ненадолго» и ступил в темноту сада. Митя привлек внимание на себя:
— Приглашаю всех на танец. — Он бросил осторожный взгляд на конец стола. — По счастливой случайности («Ах, старый плут!» — улыбнулся Дар в темноте) кавалеров столько же, сколько и дам, так что все могут поучаствовать.
Он взмахнул рукой, свет погас, стало темно. И вот, как по волшебству, полянка утонула в мягком фантастическом свете, зазвучала плавная музыка, освещение стало менять цветовые оттенки и вдруг как будто мириады светлячков закружились в воздухе, разноцветными драгоценными песчинками осыпая все и вся. В небе, прямо над полянкой вдруг расцвел ярко-алый бутон, из него прямо на зрителей пролился небесно-голубой дождь. Среди гостей пронесся изумленный вздох, но дождь, едва достигнув их голов, вдруг обернулся тысячами радужных колец, которые в каком-то сложном танце закружили над полянкой.
Друзья стали разбиваться на пары. Митя снова посмотрел на другой край стола. Таня выжидающе смотрела прямо перед собой. За столом остались только она и Марта. Пройдя мимо Марты и сказав в полголоса: «Дар скоро придет», он подошел к Тане. Он хотел было завернуть фразу позаковыристей, но вдруг спросил просто:
— Ты не против разделить со мной прелесть этого танца?
И он протянул ей руку, приглашая.
Таня посмотрела на него снизу вверх, чуть исподлобья. Хотя было темно, Митя мог поклясться, что увидел смешливые искорки в ее бездонных глазах.
— Вы танцуете, мадемуазель?
Таня улыбнулась, встав, взяла предложенную руку, и они направились в центр «танцполянки».
Дар подошел к столу, стоявшему на краю поляны, за чертой света. Он, не спеша, приготовился и стал ждать момент, чтобы подать сигнал Мите.
«почему я так робею рядом с нею? Ведь уже столько знаю ее» — Митя обнял Таню за талию.
— Это и есть ваш сюрприз? — она кивнула головой на небо, на котором радужные кольца уже превратились в шарики, кубики, пирамидки, сверкавшие разноцветными гранями.
— Что ты, это только прелюдия, — он вдруг словно вспомнил о чем-то и пристально посмотрел в темноту сада, стараясь, чтобы Таня ничего не заметила.
Дар бросил взгляд в сторону столов. Там никого не было. Он стремительно вскочил, ища глазами Марту.
— Ты кого-то потерял?
Он обернулся:
— Марта! А я испугался — вдруг ты ушла.
— Да уж, весело там было остаться одной.
— Надеюсь, ты простишь бедолагу, тем более, что у меня есть причина.
— Это она? — Марта кивнула на черный предмет на столе.
— Она, точнее он.
— А что это? — она подошла к столу и провела рукой по матовому, чуть шероховатому корпусу.
— Это и есть виновник празднества.
Он достал из-под стола еще один стул:
— Вот, садись, сейчас все поймешь.
Марта села. Крышка на корпусе плавно открылась. Дар поднял руку вверх, в ней блеснул огонек и тотчас погас.
Митя увидел огонек из темноты. «Пора» — он сделал за Таниной спиной вращательное движение кистью руки. Браслет передал сигнал проигрывателю, музыка стихла.
— Что случилось? — спросила Таня.
Танцующие остановились и недоумевающе переглянулись.
И тут зазвучал Он.
Звук все нарастал. Все подняли глаза к небу, думая увидеть стаю прилетевших птиц, но Он уже журчал ручейком у них под ногами и вмиг окутал их брызгами водопада. Он осыпал их снежной пылью пронесшейся горной лавины и дохнул в их лица морским бризом и вдруг они услышали голоса, но каждый — свой...
« — Что было бы, не встреть я
Тебя в мерцанье звезд?
— Глаза бы не блестели
Росой счастливых слез...»
« — Что было бы, не встреть я
Тебя в сияньи дня?
— Смогла б тогда смотреть я
На мир, весь мир любя?...»
« — Что было бы, не брось я
Тебе случайный взгляд?
— Не знали б, что сердца
Так страстно говорят...»
Митя не заметил, как в упоении закружился с Таней в безудержном танце. Они смотрели друг на друга, восхищенные новым неизведанным чувством. Не произнося ни слова, они говорили друг с другом, переполняясь искристой радостью этого волшебного ощущения. Если бы они оглянулись, то увидели бы вокруг ту же радость и счастливое свечение глаз...
«Знаю, что любит и нежностью дышит
Сердце любимого в ярком огне,
Но он не знает, еще он не слышит,
Что разгорается пламя во мне...
Как же скажу ему? Как же откроюсь?
Робкая горлица бьется в смятении:
Грубостью слов? Ах, нельзя ли иначе?..
— Слышу, любимая, в чутком забвении
Сердце чуть стонет, мечтой расплавляясь,
Только что счастье прижалось щекой...
Верить мне страшно, в него погружаясь,
Вдруг я проснусь — снимет все как рукой?
Верь мне, любимый — себя обману ли?
Только лишь жить начала я всерьез,
Лишь бы обратно нас вдруг не вернули,
Слишком там грустно от пролитых слез...
Не отпущу тебя, не убежит оно —
Нежно, но крепко я руки сомкну,
И унесемся мы с ветром стремительным,
Вечно мы будем у счастья в плену...»
Марта посмотрела на танцующих, еще не совсем понимая, но чувствуя — что-то в ней происходит, такое необычное, неуловимое. Она посмотрела на Дара, сосредоточенно игравшего такую чyдную мелодию...
Их взгляды встретились, и он «заговорил», и она поняла, что так мог только он...
«Кто будет тебя любить так, как я?
Кто нежностью не наскучит, любя?
Кто скажет лишь: «Смерть — без тебя...»
Погубит... но только себя?
Безмолвно пронзенный вскричит,
Надеждой себя воскресит,
Тобой окрыленный взлетит!..
Чтоб снова упасть на гранит?!.
Кто любит так, что нет уж сил?
Скажи — кто тебя так любил?
Растерзанный жаждой любви
Прошепчет сквозь ночь: «Позови!..»?
Убей, если хочешь убить,
Кто будет тебя ТАК любить?!!»
Их губы слились в бесконечном сладостном поцелуе, его руки оторвались от этих обычных черных и белых клавиш... но что это? Воздушное ощущение не исчезло, оно закружило их, унося все дальше в счастливом упоении...
...Дар подошел к столу в центре мастерской. Продолговатый, со скругленными краями корпус черного цвета, чуть-чуть изогнутый в форме полумесяца. Никаких ручек, видимых кнопок. Дар чуть надавил на нужные места — открылась крышка. Самые обыкновенные черные и белые клавиши. Он провел рукой по ним и уже собрался взять аккорд, но тут его осенила какая-то догадка. Он подошел к проигрывателю, взял с полки диск, вставил его в проигрыватель и, отойдя, сел в кресло, приготовясь слушать.
На пороге появилась Марта.
— Марта! Я и не слышал как ты пришла.
— Домуша сказал, что ты наверху.
— Правильно сделал. Садись, я как раз собрался слушать запись.
— По-моему, в живую всегда лучше, тем более — это...
— В этом вся загвоздка. Но еще не знаю точно, давай послушаем...
послышались знакомые звуки, нарастающие и охватывающие слушателей, зазвучала красивая мелодия, ласкающая слух, но... не более того.
Они все слушали, ища то знакомое ощущение, но оно не приходило.
— Точно! Так и есть. Через запись это не передается, поэтому Роман ничего не почувствовал, и я сам тогда удивился, но не придал значения. Нет, завтра же покажу ему нашего красавца живьем.
— Но завтра же пятница, мы собирались на океан, купаться, ты не забыл? — Марта укоризненно посмотрела на него.
— Ах да, ну конечно! Отложу до понедельника.
Он выключил музыку, встал, прошелся по комнате и подошел к Марте. Взяв ее за руки, он сказал:
— Знаешь, я хочу показать тебе кое-что, пойдем...
Машина плавно приземлилась на вершине холма невдалеке от березы.
— Это место я еще никому не показывал.
Дар помог Марте выбраться из машины.
Солнце уже почти касалось вершин гор. Он подошел к дереву, вслед за им — и Марта.
— Вот, березка, это Марта.
— Ты разговариваешь с деревом?
— Это необычное дерево. Ты только прислушайся.
Марта последовала его совету. Через несколько секунд она вопросительно взглянула на Дара. Он приложил палец к губам. И вдруг Марте действительно показалось, что листья приветственно зашелестели.
Марта провела рукой по гладкому стволу.
— Смотри, какая красота! — Дар показал на закат. Солнце находилось между двух гор, и в его почти багровом свете эти две вершины казались двумя гигантскими волнами, застывшими, чтобы принять в себя этот огненный шар.
Они как завороженные смотрели на это чудо, постепенно угасавшее. В бескрайнем чистейшем небе только одинокое, непонятно откуда взявшееся облачко кроме них было свидетелем этого вечного прощания солнышка с миром. Дар привлек Марту к себе, она положила голову ему на плечо.
А листья березки шептали им нежные, ласковые, слышимые и понятные только двоим слова.
Вдруг Дар обернулся и пристально посмотрел на березку. Его лицо осветилось:
— Я понял! Спасибо, березка...
Он еще крепче обнял Марту, и они направились к машине.
Солнце село.
2006 Алексей Анохин © 2006
Обсудить на форуме |
|
