|
КМТ
 Учебники:
Издатели:
Ссылки:
|
Фантастика 2006 Иван Иванов © 2006 Бремя снежных людей ...Пусть будет сердце из чистого льда,
И то, что зовут они кровью — только вода.
«Пикник»
Первым погиб Торос.
Когда он упал наземь и не смог подняться, все остановились. Пустыня не щадит никого — сперва убивает самых маленьких и слабых, а потом добирается до остальных. Они тоже обречены. Пора признать это. Признать, лечь рядом с Торосом — и успокоиться.
Хлад посмотрел в измождённые лица спутников. Ни-че-го. Совершенно ничего. Не лица, а маски — гладкие и безжизненные маски, в которых не отражаются никакие чувства, кроме усталости и жажды. Но в глазах по-прежнему холодно мерцает надежда.
Молча постояв, они взяли то, что Торосу уже не было нужно, а им пригодиться ещё могло. Больше всех захапал Морох.
И пошли дальше.
Полуденное солнце палило нещадно. Зря мы двинули напрямик, думал Хлад, низко склонив голову. Нужно было обогнуть эту долину, пройти по её тенистым окраинам — там есть хоть какое-то укрытие от зноя. Но Шургану крюк делать не хотелось. А что теперь, когда огромное красное светило повисло в зените, расплавляя тела путников обжигающими прикосновениями лучей? Ещё и пол-долины не прошли, но один из отряда уже погиб, а с троих других ручьи текут.
Снега! Снега просили и душа и тело. Да где же посреди пустыни найти его живительную холодную белизну? Ближайшие снежные залежи — на вершинах гор... Именно туда и лежит путь.
Хлад поднял голову. Впереди маячила широкая спина Шургана, топавшего быстро и целеустремлённо. Где-то позади мягко ступал Морох, не отставая, но и не пытаясь обогнать Хлада. Это казалось странноватым, ведь самое безопасное место — в середине. Может быть, жара ослабила сообразительность Мороха? Почему он не понял, что с гибелью Тороса, который шёл последним, теперь именно Морох оказался уязвимее всех?
Чахлые деревца торчали там и сям на бурой земле, напоминая о Святилище, где стояли такие же, но огромные сосны. Те деревья были высотой в несколько человеческих ростов, большие и мёртвые. А на здешних сосенках зеленела молодая хвоя, и это очень не нравилось Хладу. Ещё не нравились попадавшиеся отчётливые следы незверей, и тем более — сами незвери, которые виднелись изредка в серой траве. Подумалось: или они — или мы, жить с ними бок о бок невозможно. Слишком много отличий у нас с ними. Они нам мешают. Так пусть они умрут.
– Эй! — хрипло крикнул Морох.
Хлад оглянулся. Морох указывал куда-то вправо. Там темнела большая и приветливая скала, напоминающая поднятую ладонь с обломанным пальцем. Наверняка она отбрасывает тень: чёрную, прохладную, уютную. Там-то уж точно есть спасение от зноя.
Хлад не раздумывая направился в сторону одинокой скалы. И заметил далеко не сразу, что слышит только лёгкий шелест травы под ногами Мороха, а тяжёлое топанье Шургана смолкло. Хлад обернулся. Длинноногий Шурган стоял неподвижно и смотрел им вслед. Потом нехотя стал догонять.
Первым достиг тени Хлад. Какое было облегчение укрыться от зноя! Хотелось просто растянуться на земле и наслаждаться покоем. Но тогда бы не хватило места на всех: тень была небольшой, ведь лишь недавно перевалило за полдень.
Подошёл Шурган и молча уставился на Хлада. С головы и плечей Шургана текло непрерывным потоком, но он не торопился заходить в тень. Стоял на солнцепёке и мрачно смотрел на Хлада.
– Что? — нехотя отозвался тот.
– В следующий раз без моего приказа не смей!..
– Ты хотел, чтобы мы все подохли как Торос?
– Торос не выполнил приказа. Я приказал всем хорошенько вываляться в снегу. Перед тем, как пойдём сюда. А он наплевал!..
– Торос был дурак, — сказал Хлад. — Кстати, только благодаря ему мы смогли дотянуть хотя бы досюда.
– Угу, — с насмешкой подтвердил Морох. — Если б не его останки, мы бы все давно окочурились.
И взглянул на промятую в траве полосу, сверкавшую тысячами капель.
Морох был груб, но Хлад был рад и такой поддержке. Оказавшийся в меньшинстве Шурган замолчал. В конечном счёте, именно он приказал идти напрямик, и давно понял, что это решение было ошибкой. Но заставить себя признать свою неправоту не мог.
Вечером они двинулись в путь. Ночью температура понизилась, их тела схватились ледяной коркой. Путники успели до наступления дневного зноя прийти к подножию гор. А там уж трава была совсем хилая, стало попадаться зверьё, что означало жизнь.
Хлад огляделся, ища хотя бы небольшой сугробец. Все трое путников выглядели непривычно, даже уродливо. Слишком уж неравномерно прошло таяние. Поделать ничего было нельзя — пока нет снега, не восстановиться. Но больше всего огорчала ледяная корка, которая откалывалась кусками и осыпалась крошкой при каждом движении — впрочем, даже это было не смертельно. Пока.
Из узкой расщелины на Шургана метелью налетела путерга. Она была чуть не в человека ростом. Хлад бросился на помощь Шургану, Морох — следом.
Мелкая снежная пыль летела во все стороны, искрясь на солнце. Хлад запрыгнул на спину путерги, и в этот миг тварюга повернула голову, впиваясь клыками в его правую ногу. Схватив хищницу за нижнюю часть морды, Хлад начал запрокидывать звериную башку вверх, пытаясь сломать шею. Гибкость путерги поражала: тварь едва-едва не вывернулась из захвата. Хлад запрокинул её голову настолько, что уже смотрел в свирепые глаза хищницы, а шея всё не ломалась. Путерга рванула вверх, лязгнув зубами возле самого горла Хлада. От испуга он отпрянул назад, и тут что-то хрустнуло. Зверюга рухнула со сломанной шеей.
Сползая с конвульсирующего тела, Хлад с запоздалым ужасом уставился на длинные сверкающие клыки путерги. Немного меньше везения — и они впились бы в его беззащитное горло. И тогда — всё. Выжить бы не удалось: хищница была огромна. И только тут до Хлада дошло, что это они все измельчали, а путерга — самая обычная.
Взметнувшиеся во время боя снежинки медленно опускались вниз, сияя в солнечных лучах. Приходя в себя, Хлад перевёл взгляд на Шургана. Шурган лежал с развороченной грудью, и ледяное сердце переливалось на солнце чистым блеском. Хлад замер возле мёртвых тел. Путергу убили, но спасти предводителя не смогли.
– Н-ну, — сказал Морох. — Чего ждать-то?
Он склонился к трупу Шургана и принялся отделять от него целые части, которые ещё послужили бы живым. Придвинулся и Хлад. Правая нога, повреждённая в схватке с путергой, нуждалась в обновлении. Да и левую тоже стоило заменить шургановой, чтобы ноги были одинаковой длины.
Шурган совсем занастел под солнцем. Пришлось Хладу вынуть из своего лица сосульку носа, чтобы пробивать ею твёрдую корку. Так дело пошло быстро. Сложнее было отнимать ноги от себя. Просто жалко: как-никак, с самого рождения с ними не расставался. Но ничего не поделаешь — надо.
Ноги Шургана никак не крепились к торсу Хлада. Очень кстати пришлась мёртвая путерга — комьями, вырванными из неё, удалось прилепить к себе части чужого тела. Ещё Хлад решил забрать ледяное сердце. Как талисман. А Морох позаимствовал всё остальное. Он заменил истаявшую руку и забросил на спину всё, что осталось от Шургана. Забрал даже хладовы ноги.
– Пошли, — скомандовал Морох. — Пока её родичи не набежали.
Хлад встал на обновлённые ноги, попрыгал, чтобы прочувствовать их и убедиться, что не отпадут по дороге. Морох стоял рядом, язвительно ухмыляясь. А Хлад вдруг подумал: а что Морох делал во время схватки с путергой? Не стоял ли вот так же в сторонке, усмехаясь? Жаль, Хлад не мог посмотреть. Слишком занят был. А сейчас — с каким удовольствием он стёр бы ухмылку с лица Мороха! Но нельзя, нельзя. Морох — злой насмешник, но никогда не оставляет в беде соплеменников. Он свой. Он человек. И наверняка помогал убивать вёрткую путергу.
Хлад внимательно смотрел на Мороха, но не видел в его лице ответа на незаданный вопрос.
И они пошли дальше.
Следы незверей совсем исчезли, и Хлад облегчённо вздохнул. Не хотелось бы с ними сталкиваться лицом к морде. Хищного зверя путергу одолеть сумели, хоть и потеряв Шургана — одного лишь его!, — а любой незверь погубил бы обоих оставшихся. Хлад знал это наверняка, пусть никогда и не бывал в подобной схватке. Кто мог бы справиться с незверем? Разве что шаман, да и то вряд ли...
Хлад вспомнил мрачное лицо верховного шамана Наракуя — первое, что он увидел, когда обрёл зрение. Узкие красные полоски — три на лбу и по две на каждой щеке. Это кровь семерых убитых шаманом незверей. Больше уничтожали только могучие древние герои. С тех пор прошло слишком много лет, незверей осталось мало. Они обитали в тех местах, куда людям заходить было опасно — таких, как эта пустыня, где погиб Торос. Но ничего, когда-нибудь все земли очистятся от незверей, и спадёт наконец тяжкое бремя с плеч человеческих.
Шаманы вылепили хладово тело в Святилище, между огромных сосен, раскинувших ветви шатрами. Сосульку для носа взяли с каменного карниза над Вечным Огнём, а угли из самого Вечного Огня стали глазами Хлада.
Наракуй сказал:
– Встань и иди.
И вот Хлад всё шёл и шёл, и не было конца дороге. Сколько лет он живёт? Неважно. Движение — всё, остановка — смерть. Это закон для всех. Даже Мороз со своей ледяной женой вынуждены порою спускаться с гор, чтобы не умереть в забвении.
А незвери должны умереть. Древние герои уничтожили нелюдей, но оставили потомкам долг стереть с лица земли незверей. Это произойдёт уже скоро. И наступит счастье. Нелюди и незвери остановились, не сумели приспособиться к обновлённому миру. Места им здесь нет.
Хлад и Морох начали восхождение по Лестнице Зимы. Ступени разной высоты и неравной ширины заставляли то и дело спотыкаться, запинаться, падать. Созданное богами сооружение не так уж сильно смахивало на лестницу, но позволяло подняться к вершине одной из Студёных гор, самой первой и самой маленькой, а оттуда уже рукой подать до дворца Мороза.
Добравшись до первой снежной насыпи, путники долго и с наслаждением катались в снегу, восполняя то, что утратили в пустыне. Теперь они стали такими же белыми и пушистыми, как раньше.
Уже вечерело, когда они вышли к вершине. Иглу, стоявшее здесь долгие годы, оставалось столь же крепким и прочным, как в шаманских сказках.
– Эй, Хлад! Гляди, всё верно. А ты говорил, что мы сбились с дороги. Не боись, со мной не пропадёшь!
– Да не говорил я... — начал было оправдываться Хлад, да махнул рукой. Пора бы уже привыкнуть к шуткам Мороха. — Ты лучше скажи, куда дальше?
– А давай здесь переночуем, слышь? Скоро стемнеет, ничего не видать станет.
Когда шаманы потребовали людей для похода к Морозу, Хлад вызвался добровольно. Да и остальные тоже. Кроме Мороха. Этого Наракуй назвал сам. Наверно, выбрал его за силу и хитрость, пренебрёг многими добровольцами. Морох отказать не посмел — всё-таки над каждым человеком висит долг рождения, и шаманы могут в любой момент потребовать его выплатить. На самом-то деле, не будь этого долга, и Хлад не вызвался бы в поход — слишком велика опасность, слишком много возможностей умереть. Зато если расплатишься — ты волен заниматься чем хочешь...
Морох тихо выбрался из иглу. Стало просторнее. Хлад раскинул руки.
– А как мы пойдём дальше? — подумал он вслух. — Мы же на вершине...
Хлад выглянул из иглу.
Светало. Багровые пальцы солнечных лучей потянулись из-за гор и окрасили свежевыпавший снег во все оттенки красного. Фиолетовые тени пролегли между сугробами.
Стоящий на обрыве Морох бросил снежок в сторону ледяного дворца, сверкавшего на вершине самой большой из Студёных гор. Мороха утянуло вслед за снежком, и Хлад ругнул себя за тупость. Конечно же, в шаманских сказках говорилось об этом. Морох — хитрый, он всё помнил. Так что не зря Наракуй велел ему идти в поход. Да, Морох — ловкач, каких поискать.
Но почему он ничего не сказал Хладу? Почему он отправился дальше в одиночку?
Хлад выскочил из иглу. От Мороха остались лишь вытянутые ямки следов, ведущих к обрыву, да туманная дымка, ведущая к ледяному дворцу. Хлад не стал медлить. Он слепил тугой ком снега, швырнул его вслед спутнику, и отправился за ним.
Перехватило дух от высоты и скорости полёта. Внизу мелькали камни, снежные наносы и ледовые пласты. Хлад ничего не мог рассмотреть в подробностях, лишь думал: когда же наконец прекратится этот ужас? В ушах свистел ветер, в глазах сверкало — и от красного солнечного блеска, и от сияния снега и льда. Хлад боялся, что слишком слабо кинул снежок, и не долетит, и упадёт с такой высоты. Упадёт, рассыплется, и не собрать будет. Дикие звери отыщут останки и съедят их. И никто никогда не узнает, где сгинул Хлад.
Приземлился он удачно — в сугроб. Морох смотрел куда-то в сторону и вверх. Там виднелся дворец Мороза. Оказалось, что до цели ещё неблизко — снежное волшебство не всегда срабатывает так, как желает человек. Нужно было ещё раз бросать снежок.
– Морох!
– Чего? — оглянулся Морох.
– Ты почему меня не подождал?
Морох ухмыльнулся и ничего не ответил.
Они находились не совсем на вершине горы, а чуть ниже, на каменном карнизе. Должно быть, наверху остановка была невозможна.
С ровной каменной поверхности ветер сдул почти весь снег. На козырьке возвышались только несколько сугробов, в одном из которых сидел Хлад. Рядом зиял вход в пещеру. Хлад подошёл к нему. Здесь можно было пройти не нагибаясь.
– Эй! — крикнул Хлад в чёрноту пещеры. Оттуда начало толчками выбрасывать гудящее эхо. С карниза над входом посыпались хлопья снега, и на пороге сразу вырос сугроб. Неожиданно из пещеры повеяло мерзким теплом. Хлад поёжился. Кто бы мог подумать, что в Студёных горах есть места, гибельные для человека?
И вдруг из пещеры вышел нечеловек в чёрной шкуре. Это было немыслимо! Даже незвери здесь жить не могут! Как в Студёных горах оказался нечеловек? Их же всех истребили герои...
Потрясённый до глубины сердца, Хлад словно примёрз к каменной плите. Нечеловек набросился на него и начал молотить кулаками. При каждом ударе от хладова тела отлетали снежные комья. Хлад пытался отвечать ударами на удары, но лишь ещё больше вредил себе. Он закричал от ужаса. Ему казалось, что вот-вот, и нечеловек просто расшвыряет его по окрестностям.
А Морох стоял в стороне и не шевелился. Хлад крикнул:
– Помоги!
Но тот не двинулся с места. Хлад мельком увидел ухмылку и всё понял.
Он обхватил нечеловека руками, чтобы обездвижить его. Тот ожесточённо сопротивлялся, но не мог вырваться. Хлад обрадовался. Значит, даже с нечеловеком справиться можно! Главное, не давать ему двигаться.
– Морох! — крикнул Хлад. — Да будь же ты человеком! Помоги мне!
И услышал в ответ жестокий смех. Хлад потеплел от отчаяния.
– Морох! Мы убьём его! Мы сможем его убить, только помоги мне!
Морох смеялся. Он не собирался помогать.
Внезапно Хлад ощутил, что тает от жара, источаемого нечеловеком. И опять закричал.
Он пытался попасть нечеловеку в глаз острой сосулькой носа, чтобы убить наповал. Но ничего не получалось. Противник выворачивался из объятий, крутился как раненая путерга, и почти выскользнул... Он упал, упал на камень, и увлёк за собой Хлада, они вместе покатились под уклон к краю карниза, всё быстрее и быстрее, а потом ухнули в пропасть. Вцепившись друг в друга.
Нечеловек тонко закричал, продолжая сопротивляться, и Хлад уже почти выпустил его... Нечеловек оказался внизу, под Хладом. И тут они рухнули. На другой каменный козырёк.
Из нечеловека сразу вышибло дух. Хлад ударил его в глаз остриём носа. Потом в другой. Сосулька сломалась.
Даже мёртвый, нечеловек продолжал излучать тепло, и Хлад поспешил отползти в сторону, чтобы не растаять совсем. Остаток носа был до половины красный. Хлад немного потёр его снегом, но нечеловеческая кровь впиталась в лёд. Нос надо было заменить. После.
Хлада затрясло в ознобе. А Морох... Какой подлец... Насколько же измельчали, испоганились люди, если... Хлад сжал кулаки и постарался успокоиться. В первую очередь нужно выбраться отсюда.
Он взглянул наверх. Нечего и думать подниматься здесь. Слишком отвесная скала — не зацепиться. Кинуть бы снежок, да снежная магия подействует только на верхнем козырьке. Придётся либо спускаться вниз, чтобы потом вновь идти к Лестнице Зимы, либо искать путь наверх всё же здесь.
Впрочем — куда спешить? Зачем куда-то рваться? Морох наверняка уже у Мороза, и всё ему рассказывает. Он — парень ловкий, не зря Наракуй отправил его в поход. Не зря. Так что нужно возвращаться домой... Не так уж и важно, кто дошёл до конца — главное, что задание выполнено. А Хлад сделал всё, что смог. И даже больше.
Хлад посмотрел на труп нечеловека. От него поднимался противно-тёплый парок. Ветер хлестал снежинками красноватое лицо нечеловека.
– А я ведь прямо как древний герой... — задумчиво произнёс Хлад.
Как один из героев, про которых рассказывают шаманы. Но разве хоть один из тех героев прощал людскую низость? Разве хоть один из них был мерзавцем?
Если Морох доберётся до Мороза и выполнит приказ шаманов, он точно станет героем. Всё племя будет почитать его. Даже шаманы будут к нему прислушиваться. А кто знает, что он им насоветует? Ну уж нет! Нельзя допускать, чтобы подонки становились героями.
Хлад поднялся. Его слегка покачивало — как-никак, бой с нечеловеком дорого стоил. Зашагав влево, Хлад дошёл до края козырька и остановился. Длинная трещина змеилась сверху вниз, но никаких уступов не было — лишь гладкая каменная стена. Хлад осмотрел правую сторону козырька. Там скала нависала так, что подняться по ней он не смог бы.
Вернувшись на левый край карниза, Хлад решился. Он вбил кулак в трещину, потом второй, и подтянулся. Цепляясь руками и ногами, втискивая их в щель, Хлад медленно взобрался на верхний козырёк. Там он сел и осмотрел себя. Руки и ноги были в отвратительном состоянии, всё тело напоминало сугроб, осевший под солнцем, а осколок носа краснел нечеловеческой кровью. И всё же Хлад был жив!
Он с трудом встал на ноги. Устало взглянул в сторону ледяного дворца... Теперь — туда, догонять Мороха. И устроить над ним суд. Мороз проклянёт Мороха и накажет его... Вот только как доказать его вину? Что есть у Хлада? Всего лишь честное слово против слова Мороха. А Морох — хитрый и ловкий. Надо искать то, что подтвердит правоту Хлада.
В глубине пещеры багровели угли невечного огня, и в их тусклом свете Хлад разглядел сцепившихся неподвижных Мороха и нечеловека. Что, тут целое нечеловеческое гнездо? Хлад насторожился. Он медленно придвинулся к ним. Оба были мертвы. Нечеловек раскрыл рот в жутком оскале, и туда набился грязный снег. Искалеченный смертельным жарким объятием труп Мороха вызывал жалость. Или брезгливость? Хлад отвернулся.
У очага стояли две твёрдые, блестящие в свете угольев, штуковины — Хлад подобных никогда раньше не видел. Одна из них была открыта, и там оказалась какая-то мягкая гадость. Возможно, нелюди этим питались.
Хлад оторвал морохову голову, положил её на угли. Они зашипели под снегом, превращая его в пар, потекли струйки воды, потом посыпались искры, что-то глухо бухнуло, и в пещере стало темно. Передёрнувшись, Хлад наощупь подцепил горсть снега из тела Мороха и вышел из пещеры. Делать здесь больше было нечего.
И он пошёл дальше.
Выйдя из пещеры, Хлад швырнул снежок в сторону ледяного дворца. Ветер засвистел в ушах, внизу проносились засыпанные снегом горные склоны.
Как жаль, что простые люди могут применить снежное волшебство только в Студёных горах. Если бы везде — насколько всё оказалось бы проще! Шурган, Торос и даже Морох были бы живы, а Хлад остался бы цел. Шаманы умеют пользоваться снежным волшебством везде, но разве их заставишь покинуть Святилище?
От яркого сияния Хлад прикрыл глаза рукой. Это был он — дворец из чистого льда, жилище Деда Мороза.
Хлад вошёл внутрь. Всё вокруг сверкало и переливалось в солнечных лучах. Само светило проглядывало сквозь полупрозрачный купол размытым красным пятном. Ледяные колонны возносились вверх, и их высота, наверное, была не меньше, чем у мёртвых сосен в Святилище.
На двойном троне восседали Мороз и его ледяная жена.
Хлад приблизился.
– Здравствуй, Мороз, Дед всего сущего. И ты здравствуй, Снегурочка. Я — Хлад, один из тех, кому была оказана честь просить твоей милости, Дед Мороз.
– Говори, Хлад, — гулким голосом отозвался Мороз. С заиндевелой бороды слетали снежинки ему на колени.
– Мороз, нам очень нужна твоя помощь. Мы долго терпели, но стало совсем невмочь. С каждым годом погода становится всё теплее и теплее. Нам всё хуже и хуже. Шаманы долго молились Снегу, но он перестал нам помогать. Ещё немного — и наш народ вымрет. Все решили, что пришёл конец зимовью, что ты забыл нас, своих внуков. И тогда Наракуй, верховный шаман, решил отправить нас сюда. Нас было четверо, по числу ветров, и лишь я один дошёл сюда. Мы видели незверей, которые живут привольно. Там, где живут они, нет жизни нам. Но самое главное — мы видели двух нелюдей, и не где-нибудь, а прямо у тебя под боком. Мы убили их. Мир стал чище. Мороз, помоги нам — спустись с гор и верни жизнь на Землю.
– Это были последние нелюди, — сказал Дед Мороз. — Я берёг их долгие годы. Отчего вы убили их?
– Но...
– Сделанного не вернёшь, — загремел Мороз. — Но и наградить я тебя не могу за это!
– Я готов понести любое наказание, — с достоинством сказал Хлад. — Только помоги моему народу.
– А что мой сын? Почему не помогает он?
– Снег, Отец всего сущего, совсем ослабел.
Снегурочка звонко рассмеялась. Хлад перевёл взгляд на внучку Мороза. От её переливчатого смеха что-то дрожало в груди, и Хлад вдруг понял, что это дрожало сердце. Снегурочка была прекрасна, и не случайно её взял в жёны сам Мороз. Хлад низко склонил голову.
Мороз встал с трона, во все стороны полетели с его колен снежинки. Только сейчас стали ясны истинные размеры Деда всего сущего. Он был огромен, ужасающе огромен, и ледяные плиты пола дрожали под ним. Хлад вжал голову в плечи. Никогда он не ощущал себя более жалким.
– Иди обратно, Хлад, и передай своим шаманам, что я скоро спущусь по Лестнице Зимы, и вам снова будет хорошо. И гибельное тепло исчезнет. И вы больше никогда не встретите незверей и нелюдей.
– Спасибо... — низко склонился Хлад. И вздрогнул от холодного прикосновения. Он поднял голову и увидел прямо перед собой ослепительную Снегурочку. Хлад съёжился, почувствовав стыд за своё некрасивое искалеченное тело и за багряный осколок носа. Снегурочка улыбнулась и произнесла звенящим голосом:
– А ещё знай, что снежное волшебство слабее ледяного. Используй сердце своего товарища, чтобы вернуться домой.
Хлад поклонился совсем низко и сказал:
– Спасибо тебе, Снегурочка.
Выпрямившись, он посмотрел в сторону Мороза и повторил:
– Спасибо.
Развернувшись, Хлад вышел из дворца и глубоко вздохнул. Потом достал сердце Шургана и бросил его в направлении дома.
И закрыл глаза руками.
Наракуй решил, что Хлад струсил и бросил товарищей на полпути. Споры были бесполезны. Все подробности трудного пути верховный шаман приписал воспалившемуся хладову воображению. Наракуй непреклонно стоял на своём, его не убеждали ни покрытый красной кровью нос, ни покалеченное тело Хлада. Мрачное лицо шамана становилось всё угрюмее с каждым новым доводом.
Устав спорить, Хлад смолк. Он прекратил отвечать на вопросы. Шаманы сковали его ледяной цепью и посадили на солнцепёк. Как сказал Наракуй, Хладу — в наказание, другим — в назидание. Наполовину красный обломок носа шаманы изъяли для изучения.
С каждым днём Хлад всё более съёживался на солнце. Он прекрасно видел, что ему осталось недолго. Изуродованный, лишённый носа и свободы, Хлад молчаливо доживал свои дни.
Однажды под утро выпал снег. Хлад смотрел на летящие сверху белые хлопья, не осознавая, что они доказывают его правоту даже самым упрямым из тех, кто ему не верил. Даже Наракую. Когда шаманы освободили Хлада, ему было уже всё равно. Он даже не понял, что на волю его выпустили из-за выпавшего снега.
Хладу вернули нос. Тот самый обломок, наполовину багровый. Четыре дня шаманы осторожно восстанавливали тело Хлада. А потом он почувствовал, что силы вернулись.
– Что-что? — переспросил Наракуй, когда Хлад пришёл забирать долги.
– Ты плохо слышишь, старый шаман?
Наракуя передёрнуло.
– Я повторять не буду, — сказал Хлад, развернулся и ушёл.
Мороз крепчал. Снег почти перестал идти. Туманная дымка скрывала солнце, и тусклый красноватый свет едва пробивался сквозь неё.
Несколько дней Хлад провёл в ожидании, но потом понял, что шаманы не будут выполнять его требования.
Тогда Хлад пришёл в Святилище, вынул из лица обломанную сосульку носа, швырнул её в ближайшую сосну — во все стороны брызнули мелкие осколки льда — и позвал:
– Снегурочка! Сне-гу-ро-чка!! Сне-гу-ро-чка!!!
– Я слушаю тебя, — звенящими льдинками отозвался её голос. В пустоте между двумя соснами возникла и сама Снегурочка.
– Прости, что тревожу тебя. Я боялся, что до Мороза не дозовусь. Да и...
– Да и самого его боишься? — мягко улыбнулась она.
– Д-да... И ещё я хотел снова увидеть тебя. Ты — самая прекрасная! Ни одна снежная баба не сравнится с тобой...
– Так что ты хотел?
– Н-ну...
– Ты хочешь быть самым главным в племени?
Она читала его душу как следы на снегу.
– Да! Но я не хочу быть шаманом!
– А чего ты хочешь от меня?
– Ты же можешь это сделать?
– Не-ет, — сверкнула она улыбкой. — С исполнением желаний — к моему мужу.
– Прости! Ты — его внучка. Я — его внук, как и все снежные люди. Получается, ты мне сестра. Неужели ты ничего не можешь сделать для брата?
Она звонко рассмеялась:
– А ты ловок! Хорошо, если он явится сюда и объявит тебя вождём племени, ты будешь доволен?
– Да!
– А зачем ты хочешь стать самым главным?
– Я хочу, — Хлад несмело взглянул на неё. — Я хочу быть как древний герой. Чтобы у мальчишек замерзали глаза от одного моего имени... Я должен уничтожить всех незверей!.. И нелюдей, если они ещё остались.
Снегурочка рассмеялась, весело и беззаботно:
— Ты так ничего и не понял! Их убьёт Мороз — тебе ничего не останется.
Хлад опустил голову.
— А когда их не станет... Кого мы истреблять будем?
Снегурочка снова засмеялась. Льдинки в её голосе зазвучали звонче:
— Не переживай! Вы, люди, всегда найдёте, с кем воевать. Иван Иванов © 2006
Обсудить на форуме |
|
