|
КМТ
 Учебники:
Издатели:
Ссылки:
|
Феерическая авантюра Татьяна Лисицына © 2016 Иногда бала не избежать Никакое ощущение не сравниться с паникой. Стоит один раз попасть на эту частоту, и ты становишься завсегдатаем. Это прекрасно осознавал Сильвестр, пытающийся найти выход из школы, где выполнял очередное задание. Выход бывает всегда, но иногда его не замечаешь, даже если он находится под табличкой. С тех пор, как низшие вычислили космический код Сильвестра, он попадал в эту ситуацию постоянно.
Вытирая с лица пот платком, молодой человек прислонился к стене. В туалете есть зеркало, но использовать его запрещено после того, как он оказался в другой вселенной и в другом теле. Высшие, конечно, его оттуда выручили: не так-то просто отлынить от выполнения миссии.
Сильвестр сделал еще один круг и обнаружил, что находится в гардеробе среди детских пальто и курток, а девочка на скамейке сосредоточенно надевает красные сапожки. Придется обратиться к ней. Иногда помогало, если он брал кого-то за руку и выходил с тем человеком. В момент соединения рук, низшие теряли его космический код.
Тяжело дыша, Сильвестр опустился перед девочкой на корточки.
— Как тебя зовут?
— Катя, — девочка посмотрела на него ясными серыми глазами.
— Катюша, я потерялся. Ты можешь вывести меня отсюда?
— Потерялся? — на детском личике промелькнуло удивление. — А куда вам надо?
— На улицу.
— Мама сказала ждать ее в раздевалке. Она опаздывает.
— А ты можешь выйти со мной на улицу, а потом вернуться в школу?
Некоторое время девочка внимательно изучала его.
— Мама говорит: есть плохие дяди, с которыми не надо разговаривать. Ты плохой?
— Нет, я всего лишь плохо вижу.
— Тогда тебе нужны очки, — важно заметила Катя. — Ладно, я тебя провожу. Ты не выглядишь плохим.
Девочка повесила мешок со сменкой в гардероб и подошла к Сильвестру. Он взял ее за руку, зная из опыта, что вблизи выхода он потеряет ее из зрительного и слухового пространства.
На крыльце Сильвестру ударил в глаза яркий солнечный свет, он зажмурился, все еще сжимая Катину руку.
— А ну отпусти ее сейчас же! — растрепанная женщина рванулась к ним.
Сильвестр повиновался.
— Мама! — вскрикнула Катя.
— Что тебе нужно от нее? Ты хотел украсть моего ребенка?! Я сейчас полицию вызову! — кричала мамаша, спрятав дочь за спиной.
Сильвестр покачал головой, не в силах говорить. После подобных испытаний, он чувствовал себя изможденным.
— Мама, дядя не мог найти выход! Я помогла ему!
— Извращенец! Вот только попробуй пойти за нами, я буду кричать! — женщина, схватив дочь за руку, потащила ее вниз по ступенькам, не заметив, что Сильвестр успел прикоснуться к ее спине указательным пальцем правой руки, считывая вмонтированным устройством космический код ее личности.
— Идиотка! — крикнула она на дочь. — Я сказала сидеть в раздевалке! Придем домой, я тебя так накажу, мало не покажется.
В подтверждении своих слов, мать дала дочери сильную затрещину, от которой Катя едва удержалась на ногах и заплакала.
Сильвестр опустился на ступеньки школьного крыльца. К сожалению, таких, как мама Кати, большинство в современном мире. Женщины напуганы, агрессивны и не способны любить. Отработанный материал планеты «Земля», который для перевоспитания будет отправлен высшими на одну из самых тяжелых планет.
Сильвестр занимался первичным отбором тех, кто достоин участвовать в новой жизни, новом времени и новой планете. Именно для этого он и был послан в Россию, в город Москва. Каждый шаг его миссии строго контролировался специально назначенным высшими ведущим. В левом указательном пальце вмонтирован передатчик, надо всего лишь надавить на ноготь, чтобы передать космические коды матери и девочки.
Выполнив задание, Сильвестр почувствовал приступ тошноты и поспешил к подстриженному кустарнику недалеко от школьного крыльца. Такой сильной рвоты у него еще не было. Когда распрямился, увидел девушку с короткой стрижкой, смотревшую в его сторону. Девушка показалась ему красивой, чтобы предстать перед ней не в самом лучшем виде. Сильвестр вытер рот платком и выбрался из-за зарослей кустарника.
— Знаю, как хочется после этого хотя бы прополоскать рот, — сказала девушка, протягивая ему бутылку с водой. А еще лучше почистить зубы. — Девушка не выглядела ни смущенной, ни сочувствующей. — Если ты плохо себя чувствуешь, могу подбросить тебя домой.
Первым желанием Сильвестра было отказаться. Он хоть и чувствовал сильную слабость, знал, что это пройдет на воздухе, но внутренний голос завопил: соглашайся.
Сильвестр решил быть честным с самого начала.
— В этом нет необходимости, но мне бы хотелось... познакомиться с тобой.
Девушка улыбнулась его откровенности.
— Я сбежала с занятий из универа, — она показала рукой на соседнее здание, похожее на школу, — и собиралась прогуляться.
Сильвестр окинул ее взглядом: она была достаточно высокой, чтобы обходиться без неудобных каблуков и стройной, чтобы носить уродующие многих девушек обтягивающие джинсы. Распахнутая кожаная короткая курточка открывала достоинства, подчеркнутые красным свитерком. Волосы естественного русого цвета, что тоже понравилось Сильвестру. Современные девушки на его взгляд казались переухоженными блондинками с каменными когтями динозавров, вместо розовых ноготков, которыми они хищно постукивали, требуя все, что только можно было получить, не обещая ничего взамен. Любовь, казалось, вымерла в этом городе. В 2050 году, исключая некоторых особей, которых он должен найти, чтобы передать их космические коды, между людьми начались рыночные отношения, на основе которых заключались союзы между мужчиной и женщиной.
Миссия Сильвестра не исключала наличие девушки, в том случае, если ее космический код пройдет проверку у высших. Сложность заключалась в том, что если она не станет его девушкой, не пройдет проверки или в дальнейшем они расстанутся, ему придется жить в одиночестве. Любовь должна быть единственной. Когда Сильвестра знакомили с программой, предупредили: его половинка будет послана, но если ее пропустить, повторения не будет.
У девушки в сумке зазвонил телефон, она отошла и заговорила тихим голосом. Закончив, вернулась к Сильвестру:
— На всякий случай хочу проинформировать, что у меня есть парень. Мы встречаемся вечером.
Она тоже решила быть честной с самого начала их отношений.
— Как тебя зовут? — спросил Сильвестр, понимая, что уже не сможет просто так уйти.
— Алекса, — девушка протянула руку. Сильвестр заметил розовые коротко-постриженные ноготки с белыми лунками. Он наклонился и поцеловал руку. Ручка дрогнула, и он прижал Алексу к себе и поцеловал в губы. Они стояли и целовались посередине школьного двора, пока мальчишки не прокричали им: «жених и невеста». Тогда они смущенно расцепили объятия, но тут же, посмотрев друг другу в глаза, взялись за руки и пошли к воротам.
— Ты так и не сказал, как тебя зовут, — заметила Алекса.
— Сильвестр. Кажется, мы собирались пройтись?
— Недалеко отсюда есть место, где я ... — она покраснела и заглянула ему в глаза: — чувствую себя счастливой.
Сильвестр не мог вспомнить, когда он чувствовал себя счастливым. Перед тем, как приступить к выполнению миссии, ему отключили память о прошлом. С этого момента он жил по жестким правилам, не допускавшим удовольствия. Сильвестр отчаянно скучал по женской ласке.
— Тогда поехали. Где твоя машина? — спросил он у Алексы.
— Разве я сказала, что у меня есть машина? — глаза у нее были насмешливые, карие, с чистыми белками и слегка подкрашенными ресницами. Макияж девушки, которая не слишком хотела выделяться. — Ну хорошо, это машина, но не автомобиль. Только не говори, что ты не поедешь?! — Алекса остановилась возле мотоцикла, марки которого Сильвестр не знал.
— Ого! — только и сказал Сильвестр, поглаживая дорогую игрушку, словно знакомясь с ней.
— Я поеду быстро, не испугаешься?
— Я люблю скорость, — в тон ей ответил Сильвестр, принимая из ее рук черный забавный шлем, похожий на голову робота. На свою хорошенькую головку она нацепила ярко-красный, подходящий под ее свитер.
Под рев мотоцикла Сильвестр обхватил девушку за талию. Они неслись по району, лавируя между машин. Алекса прекрасно водила, в ней чувствовалось слияние с мотоциклом, отличная координация и полное отсутствие страха. Она доверяла свою жизнь дороге и железному коню.
Не прошло и десяти минут, как девушка затормозила перед парком, стянула шлем и соскочила с мотоцикла. Сильвестр улыбнулся. Удивительное ощущение радости охватило его и он, взяв Алексу на руки, закружил на месте.
— Это было удивительно. Спасибо!
— Если тебе понравится мой парк, я останусь довольна, — сказала она, когда он поставил ее на землю.
Держась за руки, молодые люди вошли в парк и оказались в магии освещенных осенним солнцем золотых и багряных деревьев, уже успевших пожертвовать часть своей одежки земле. Здесь не было, как в большинстве столичных парков, тротуарных дорожек, ноги мягко ступали по земле, впитывая ее энергию.
— Эту часть парка еще не успели закатать в асфальт, поэтому я всегда приезжаю сюда, — заметила Алекса. — Мне нравится ходить по земле, шуршать листьями. Теперь это роскошь. Никому не нужен асфальт в парке, кроме тех, кто имеет с этого прибыль.
— Скоро все изменится.
Девушка резко повернулась к нему:
— Ты думаешь?! А я вот не верю. Мне уже почти двадцать, а я не знаю, для чего живу. Когда этот мир открылся мне с другой стороны — как будто кто-то сдернул занавес со сцены — я увидела программу уничтожения человечества. Воду приходится пропускать через десяток фильтров, есть синтетические продукты. Овощи и фрукты, выращенные на земле под солнцем, остались лишь на картинках учебников. Я остановилась возле тебя потому, что сама часто бываю в такой ситуации после того, как что-нибудь съем. Мой желудок отказывается переваривать этот мусор.
Сильвестр вздохнул, они были еще слишком мало знакомы, чтобы рассказать, какая судьба ожидает землю и людей, которые позволили себе царствовать, когда должны были прислуживать. Роли расписаны до рождения, пороги искушения пройти непросто, темные не дремлют. Если их с Алексой отношения сложатся, информация будет переходить к ней постепенно, чтобы не испугать и не ввести в панику. Картинки, сны, озарения. Их ждет интересная жизнь, если она останется с ним.
Алекса привела Сильвестра к озеру.
— Мое самое любимое место, — девушка остановилась, любуясь блестящей поверхностью озера с отражающимися желтыми деревьями. Вдалеке виднелся причудливый горбатый мостик. — Если я скажу, что усадьба Влахернское, принадлежала моим предкам, ты не будешь смеяться?
— Конечно, нет. Я вижу, как эта земля, это озеро подпитывают тебя энергией. Я даже могу видеть проходящий сквозь тебя свет.
— Это именно то, что я чувствую. Как здорово с тобой разговаривать. Мой молодой человек называет меня выдумщицей.
— А я понимаю тебя, — Сильвестр обнял девушку и вдруг в его голове, раздался отчетливый голос ведущего.
«Эмоции, которые ты испытываешь с девушкой, превысили допустимую норму. Срочно передай ее космический код для проверки. В случае одобрения высших на роль твоей подруги у тебя будет сто двадцать минут, чтобы уговорить ее остаться»
Сильвестр отпрянул от Алексы. Вот так просто. Он совсем забыл об этом пункте. У него есть два часа.
— Что случилось? Ты побледнел.
— Мне нужно срочно позвонить.
— Так звони, — взгляд у Алексы был недоумевающий.
— Извини, я отойду.
Алекса пожала плечами и двинулась ближе к озеру.
Сильвестр прислонился к дереву. Как он мог забыть, что нужно держать эмоции под контролем? Но с тех пор, как он попал в Москву, ему никто не нравился. Он думал, что неуязвим для женского пола, а сегодня его накрыло с головой. И вот, пожалуйста. Они знакомы меньше часа, а высшие — их время не интересует — определили по уровню его эмоций, что он влюбился. А ведь у Алексы есть молодой человек. Ладно, надо передать код. Можно было и не уходить, но ему понадобилось несколько минут уединения, чтобы собраться с мыслями. Он обхватил себя руками. Только бы она осталась с ним. Только бы...
Он услышал шаги по траве.
— Что с тобой? Ты так и не позвонил?
— Я позвонил.
Алекса покачала головой.
— Я бы услышала твой голос.
Он взял ее за руку.
— Если мы познакомимся поближе, я тебе все объясню. Иногда, чтобы общаться слова не нужны. Это как раз тот самый случай. Ты что-то хотела рассказать?
Алекса освободила руку.
— Давай лучше прогуляемся.
Некоторое время они гуляли молча, лишь изредка задевая друг друга. Их тела, уже привыкшие к более тесному контакту, не могли понять, за что их разлучили. Сильвестр чувствовал себя подавленным: он не рассчитывал, что высшие так бесцеремонно вторгнутся в его жизнь, сделав за него выбор. Ему нравилась Алекса, но события развивались слишком быстро и, шагая с ней по берегу озера, он чувствовал, как утекают минуты. В любой момент Алекса могла уйти, ему нужно было действовать, а он, как в той ситуации, когда не мог найти выход из школы, не знал, что делать.
У Алексы снова зазвонил телефон, и Сильвестр похолодел от ревности. Но она, поздоровавшись, назвала женское имя, и он расслабился, пока в голосе девушки не послышались тревожные нотки.
Бросив телефон в сумку, Алекса нахмурилась.
— Что-то случилось?
— Да, случилось! — она подняла на него глаза, в которых стояли слезы. — Может, ты объяснишь мне, отчего девушки разучились беременеть? — Сильвестр знал об этой программе. Для уничтожения людей делалось так много, что высшие были вынуждены перенести исполнение великой миссии оставшихся из этого народа на другую планету. — Моя подруга и ее муж любят друг друга и мечтают о ребенке. Несколько раз пробовали искусственное оплодотворение. Продали машину, заложили дом, чтобы оплатить услуги. Теперь им несколько лет надо работать, чтобы вернуть долги и уже ни о какой новой попытке зачать ребенка думать не придется.
Сильвестр обнял девушку за плечи, но не успел ничего ответить, увидев, как к ним сворачивает пожилой мужчина.
— Молодые люди, не подскажете, где музей Голицыных?
— Вон там, — Алекса махнула рукой вправо. — Видите, белое здание за деревьями?
— Благодарю.
Мужчина отправился в указанном направлении, и Алекса вдруг предложила:
— Пойдем и мы в музей. Я покажу тебе моих предков. Там есть портрет княгини Голицыной, мама говорит, что я на нее похожа, а я считаю, что это «я». И я есть до сих пор. Понимаешь?
— Да.
— Не может быть?! — Алекса улыбнулась. — Никто не понимает. Может, ты тоже сумасшедший, как и я?
— А ты не думала, что ты знаешь немного больше, чем другие?
— Я стараюсь не зазнаваться, — улыбнулась Алекса. — Не хочу уподобляться маме. Она так гордится родством с Голицыными, что выкупила особняк, в котором они жили. Собирается сдавать его в аренду. Сейчас мы сходим в музей, а потом я тебя познакомлю с маман. Программисты у нее полные тупицы, никак не могут запустить рекламный сайт.
Сердце Сильвестра радостно забилось: может, у него есть надежда? Ведь не каждого парня девушка готова познакомить с мамой?!
Пройдя по тропинке под деревьями, они оказались перед белым каменным двухэтажным домом с ухоженной, несмотря на осеннюю пору, территорией.
— Бывший служительский флигель, в котором сейчас музей. Летом здесь чудесно: розы, гортензии, зеленая травка, — щебетала Алекса, держа Сильвестра за руку. — Много времени тратить не будем, я только покажу тебе картину, и ты скажешь, я это или не я. — Она нахмурилась: — Ты точно нормально это воспринимаешь?
— Не волнуйся. Я... верю в это.
Алекса прищелкнула языком:
— Да где же ты раньше был, такой ... — она не нашла определения, но Сильвестр понял, она имела в виду того парня, с которым у нее отношения. — Ну ладно, не будем о грустном.
Молодые люди скинули куртки в гардеробе. Почувствовав, как пальцы Алексы сжали его руку, молодой человек встряхнулся от грустных мыслей. Они зашли в небольшой зал, и Алекса подвела его к картине. Рука девушки разжалась, глазами она пожирала женщину с горчичным покрывалом на голове, из-под которого виднелись черные локоны. «Голицына Авдотья Ивановна, супруга князя Сергея Михайловича Голицына» — прочитал Сильвестр на табличке и вновь обратился к портрету. Темные глаза из-под черных бровей устремлены вверх, левое округлое плечо обнажено, рука придерживает покрывало. Было что-то настолько притягательное в ее облике, хотелось смотреть на нее и смотреть.
— Ну? — Алекса повернулась к Сильвестру. — Что скажешь?
Сильвестр размышлял, что, несмотря на стертую память, ему казалось, он знал эту женщину, она волновала его.
— Похоже, ночная княгиня и тебя покорила, — насмешливо заметила Алекса, не дождавшись ответа. — Это неудивительно, еще девушкой она произвела такой фурор при дворе, что сам император Павел сосватал ей в мужья своего любимца, князя Сергея Михайловича Голицына.
Сильвестр перевел взгляд на Алексу, потом на княгиню. Его подхватил вихрь мыслей и картинок, и он забыл спросить, почему княгиню назвали ночной.
— Ты — она, — вдруг произнес он, словно в бреду. — И она — ты. Встань рядом.
Алекса подошла к картине, приняла ту же позу, даже красная кофточка так же соскочила, обнажив округлое, но более худенькое плечо. Подняла глаза вверх: скрещенные руки на груди, словно просили защиты.
Сильвестр кивнул.
Послышались шаги, шум голосов, в зал потянулась экскурсия. Молодые люди поспешно вышли: тайна, в часть которой они проникли, требовала уединения.
Сильвестр вдруг спохватился.
— Я хочу посмотреть на мужа Авдотьи.
— Думаешь, Голицын это ты? — пошутила Алекса. — Уверяю тебя, что нет, но не могу отказать в твоей просьбе. Только быстро.
— Мне хватит и минуты.
Портрет Сергея Михайловича Голицына находился в другом зале и ввел Сильвестра в ступор. Его лицо словно говорило: я стараюсь жить правильно. Официальный портрет в мундире. Глаза слегка выпуклые, губы поджаты, темные волосы на висках подкручены вперед. Лоб выглядел высоким из-за поредевших волос, нос казался птичьим безобидным клювом. Есть такое емкое слово: никакой, это о нем.
Алекса иронически смотрела на Сильвестра, отвернувшись от картины. Видимо, даже на портрете, написанном в восемнадцатом веке, Голицын ей был неприятен. Сильвестр понял: ни в каких из параллельных вселенных он не мог быть этим человеком, и, соответственно, не был мужем Голицыной Евдокии.
— Ну что, есть мысли? — живо спросила Алекса, взяв Сильвестра под руку и уводя по аллее. Тополя в золотистых шапках стояли вдоль дороги, словно стражи, не давая свернуть с пути. Солнце подсвечивало их головы, вдали сверкало озеро.
— Как же здесь красиво! — воскликнул Сильвестр. — Пожалуй, я понимаю твою маму.
— Ты не ответил на вопрос, — вернула его Алекса, не поддавшись на провокацию.
— А что тут говорить?! Ты — это она, а я ... не он.
Молодые люди одновременно рассмеялись, и Алекса потянулась поцеловать его в щеку, но звонок бодренькой мелодии нарушил уединение.
Неужели опять ее знакомый?!
Он! Алекса хоть и отвернулась, но Сильвестр услышал, как она сказала в трубку: «Скоро буду»
Сильвестра охватило отчаяние: время утекало. С одной стороны, его торопили высшие, с другой, этот парень, которому посчастливилось встретить ее раньше.
— Когда вы познакомились?
— Мы вроде разговаривали на другую тему?
— Извини, я всего лишь не хочу, чтобы ты уходила.
— Но мы можем встретиться в другой раз.
Если бы она знала: другого раза не будет. Программы их жизней пересеклись лишь сегодня на несколько часов. И если она уйдет, то навсегда. Но как объяснить?!
— Я ... должен уехать.
— Уехать? Но ты вернешься? Ты живешь в Москве?
Сильвестр молчал. Как будто жизнь в одном городе что-то меняет. Он, может, и останется в Москве, собирать космические кода тех, кто достоин жизни на новой планете, но это вовсе не означает второго шанса встретиться с Алексой. Высшие скажут, что он не был достаточно изобретательным или настойчивым, чтобы удержать девушку. Значит, получит новое задание отработать эти качества, а пока про женский пол в этой жизни придется забыть.
Алекса высвободила руку:
— Да что с тобой?! Мне кажется, у парня, с которым мы только что познакомились, нет повода ревновать?
Сильвестру пришлось взять себя в руки.
— Я в командировке. Не знаю, когда вызовут на новое задание и где оно будет.
— Давай встретимся завтра на том же месте в то же время? Я убегу с занятий, и мы снова пойдем в парк?
— Не уверен, — Сильвестру пришлось стать жестким. — Завтра может сложиться по-другому.
Алекса нахмурилась. Миновав белое кирпичное здание, в котором, как гласила вывеска, разместилась администрация, молодые люди вышли из парка к церкви. Здесь было оживленно. Люди прогуливались, парковали автомобили, отъезжали, поглощали какую-то еду, стоя за круглыми столиками у киосков.
— Никогда не понимала, почему все такие голодные?! — раздраженно заметила Алекса. — Я с трудом заставляю себя есть. Там, откуда ты родом, есть натуральная еда? Яблоки, растущие на деревьях? Или, может, ты видел цветущие яблони? Я вот только на картинке. Удивительное зрелище.
Похоже, настроение у Алексы испортилось. «Значит, я ей все же понравился», подумал Сильвестр и воспрял духом. Он должен что-то придумать. Его взгляд упал на ближайшую палатку с пончиками. Подойдет.
— Боюсь, под цветущими яблонями устроить свидание не смогу, но готов угостить тебя пончиками.
Девушка высвободилась:
— Ты что, издеваешься?! Я не смогу есть эту пережаренную резину.
— А я проголодался, — Сильвестр подвел ее к палатке и сделал заказ. Пончики выглядели аппетитно. Низшие здорово постарались: внешний вид продуктов питания, которые скармливали человечеству, был превосходным, а вот вкус не удалось изменить даже с помощью синтетических приправ и добавок.
В школе подготовки, которую Сильвестр проходил перед миссией, его научили насыщать еду своей энергией. Для этого продукт надо подержать в ладонях, наполнив, белым светом. После можно записать вкус. Например, вкус яблока из тридцатых годов прошлого века, когда еще низшие были слишком слабы, чтобы изобрести пестициды и ГМО.
Пончики на бумажной тарелке выглядели аппетитно.
— Я не буду это есть, — Алекса отвернулась.
— Я был лучшим на курсе по изменению вкуса продуктов, — заявил Сильвестр. — Ты должна попробовать из моих рук.
— Что это за курс?
— Долго объяснять. Ты любишь корицу? Могу добавить? И, вообще, могу попросить вкус пончика из восьмидесятых годов.
— Что ты несешь?
— Делай заказ!
— Ладно, — Алекса рассмеялась. — Пончики восьмидесятых со вкусом корицы и сахарной пудрой.
Сильвестр поставил бумажную тарелку на ладонь, закрыл глаза, произвел ритуал, после чего взял один пончик и поднес к губам Алексы. Она недоверчиво откусила кусочек. Потом еще один, а потом запихнула весь пончик в рот, знаками показывая, как вкусно.
— Как тебе это удалось? — спросила Алекса, вглядываясь в пончики. — Они даже по виду изменились, стали больше и не такими зажаристыми. Откуда взялся вкус корицы?
— Нас и не такому учили.
Недоверчивая Алекса подошла к киоску и спросила у продавщицы, была ли в пончиках корица и когда та вытаращила глаза от удивления, повернулась:
— Ну ты даешь?! Ладно, времени мало. Идем скорее. Маман покажет тебе особняк, пока я разбираюсь с программистами.
— Ты учишься на программиста?
— Похоже, выучилась еще в школе. Профессора не знают, что со мной сделать, чтобы я не задавала вопросов, на которые у них нет ответа. Однокурсники стонут, когда я прихожу на занятия. Они итак с трудом понимают, а тут еще я. Кстати, этот мотоцикл куплен на деньги, которые мне платили, чтобы я выполняла домашние задания наших студентов-балбесов. — Алекса передернула плечиками: — Не понимаю, что сложного в математике?!
«Если она умеет программировать, будет создавать новые миры, планеты. Такие люди всегда востребованы. Значит, он не ошибся. Это его половинка, он чувствует это всем сердцем. Как ее удержать?!»
— Кстати, знаешь, что Голицына обожала математику и под конец жизни удалилась от общества, чтобы написать математический трактат? — проинформировала Алекса.
— Это еще одно доказательства, что ты — это она, — Сильвестр обнял ее за плечи.
— Смотри, вон там за елками спрятался тот самый особняк в классическом стиле. К нему ведет подъездная аллея: Влахернский проспект, по нему раньше приезжали гости в каретах. Сейчас это улица Кузьминская. Маман попыталась все воссоздать, как было. Теперь непонятно, что делать с елками, которые закрывают вид? Рубить жалко. Я ей говорю: пусть остаются и это будет еще одним подтверждением тайны, которой владели Голицыны.
Молодые люди подошли к чугунной ограде с египетскими львами, повернутыми мордами внутрь.
— Ограда сохранилась и мостик с крылатыми грифонами. Маман повезло, а то бы она разорилась. В легендах грифон выступает в роли стража: охраняет пути к спасению, располагаясь рядом с Древом Жизни. Стережет сокровища или сокровенное, тайное знание.
— Авдотья знала об этом?
— Конечно, знала, ведь она общалась с самыми умными людьми восемнадцатого века. В нее сам Пушкин был влюблен. Маман говорит, что тайна зашифрована в его поэмах. Я читаю на ночь Пушкина, — хихикнула Алекса, — но пока далека от разгадки.
Охранник у ворот приветственно кивнул Алексе, и мы прошли к самому особняку за елки. Алекса позвонила. Молодой человек в военной форме открыл дверь.
— Тебя давно ждут, — сказал он.
— Знаю. Как идет подготовка к балу?
— Последние приготовления. Ты же знаешь, Мария Михайловна любит, чтобы все было на уровне.
В здании все было новенькое, декорированное под восемнадцатый век, но строительный запах, блеск новых светильников и слишком белый потолок подчеркивал подделку. Алекса заглянула в боковую комнату, и Сильвестр услышал, как женский высокий голос произнес: «Наконец-то!»
Мария Михайловна окинула Сильвестра взглядом и улыбнулась, протягивая холеную ручку с длинными хищными коготками, на безымянном пальце красовалось кольцо в форме бабочки, крылышки которой украшали бриллианты.
— Мария Михайловна, — церемонно произнесла она.
Сильвестр поцеловал ей руку.
Мама Алексы оказалась блондинкой, не желающей расстаться с длинными волосами в пользу короткой стрижки. Все в ней было чересчур: слишком высветленные волосы, уложенные локонами, короткое ярко-красное платье, открывающее не самые худые ноги, ботфорты выше колен.
— Почему ты в джинсах? Забыла, что сегодня бал? — спросила Мария Михайловна у дочери.
— Извини, у меня встреча.
— С кем? Неужели опять с этим несчастненьким, который не может понять, что ему надо в жизни?
— Ма — ма! — голос у Алексы прозвучал предостерегающе, но та только рассмеялась и взъерошила дочери волосы. — У тебя вон и кавалер есть, — она окинула Сильвестра взглядом. — Остались бы, потанцевали.
— В другой раз. Я оставлю Сильвестра, — Алекса наградила его чудесной улыбкой — ему интересно, как ты все здесь сделала, а сама зайду к программистам. Мне кажется, я нашла ошибку.
Девушка ускользнула в боковую дверь.
— Умная, — вздохнула мама Алексы и повернулась к Сильвестру. — И упрямая. Может, хотя бы вы останетесь на бал? Сегодня вечером торжественное открытие особняка Голицыных, — она понизила голос. — Из правительства приедут.
— Спасибо, у меня работа. Да и одет я не для бала, — Сильвестр бросил взгляд на джинсы.
— Костюмчик мы бы нашли и для Александры платье есть. Знаете, как ей хорошо в платьях? А эта чудачка из джинсов не вылезает и каблуки не надевает. Давайте я вам бальный зал покажу? Вдруг вам захочется остаться? — Мария Михайловна рассмеялась. — Сашка прекрасно танцует, у нее врожденная грация. Уговорите ее.
Они прошли через анфиладу комнат. Канделябры у старинных зеркал, маленькие диванчики, столики для игры в карты и шахматы.
— Просто удивительно, — искренне восхитился Сильвестр, останавливаясь у зеркала так, чтобы не видеть свое отражение.
— Я еще больше тебя удивлю, если скажу, что это зеркало единственное, сохранившееся после Голицыных. Кто знает, может, и та самая княгиня в него смотрелась. — Мария Михайловна стала поправлять длинные локоны, забыв о Сильвестре, у которого в голове, словно птичка крыльями, забила мысль: А вот и выход. Надо взять Алексу за руку и войти вместе с ней в зеркальное пространство.
О чем это он? Если снова попробует, высшие по головке не погладят. В зале заиграли «Вальс цветов» Чайковского. Двери распахнулись, из них вышел молодой человек во фраке с бабочкой.
— Мария Михайловна, не желаете взглянуть?
— Идем же, — Мария Михайловна, взяв под руку Сильвестра, вплыла в залу.
Из горла Сильвестра вырвался звук восторга. Зеркальный зал с высокими потолками, золотистыми шторами с бардовыми ламбрекенами выглядел великолепно. Живые темно-красные розы, перемешанные в вазах с белыми лилиями, издавали сладкий аромат. Вальс проникал в кровь, принуждая к танцу.
— У вас получилось! — радостно сказал Сильвестр, польщенной Марии Михайловне. И тут же в голове Сильвестра раздался уверенный голос ведущего:
— Осталось пятнадцать минут. Тебе нужно поторопиться, иначе ваши дороги навсегда разойдутся. И я надеюсь, ты помнишь, чем тебе грозит неповиновение.
Сильвестр вздрогнул, ощущение сказки пропало. Оказывается недостаточно, чтобы Алекса осталась на бал, нужно, чтобы она уже согласилась быть с ним навсегда.
Сильвестр постарался взять себя в руки: послушание никогда не было чертой его характера, он побеждал всегда благодаря здоровому авантюризму.
Нужно срочно найти Алексу!
Он выскочил из залы, остановился у зеркала: «Если ты можешь помочь нам, дай мне знак»
Сильвестр замер, не отрывая взгляда от слегка мутноватого стекла. С того места, где он стоял, виднелся коридор, освещенный светильниками в форме свечей. Музыка стихла, Сильвестр слышал, как тикали старинные часы напротив, забирая минуты.
«Зеркало, помоги! Я не хочу жить без нее»
Коридор исчез, зеркало запотело, словно кто-то напустил пару.
Сильвестр взглянул на часы: прошло еще минута. В центре распотевшего зеркала появился кусочек горчичного шарфа и рука, придерживающая его. Сильвестр прижал руку ко рту, чтобы не вскрикнуть. Из-под шарфа выплыл черный локон, появились темные глаза. Авдотья! Пары рассеялись, изображение красавицы Голицыной махнуло рукой и растаяло. В зеркале вновь появился освещенный коридор. Музыканты заиграли полонез. Сильвестр взглянул на часы и замер: осталось три минуты.
Зеркала всегда забавляются с нами. Он не успеет привести Алексу.
Сильвестр схватил канделябр, намереваясь разбить отнявшее драгоценные минуты зеркало, но вдруг вместо Авдотьи увидел бегущую по коридору Алексу.
— Идем, мне уже пора, — крикнула ему девушка.
Осталось две минуты!
— Ты можешь подойти? — хрипло попросил Сильвестр, оглядываясь.
Девушка подбежала к нему и, как мама, остановилась у зеркала, поправляя растрепанную челку.
Одна минута.
Хотелось объясниться, но времени не оставалось. Из залы уже доносились мягкие ритмы медленного фокстрота.
Тридцать секунд. Алекса нетерпеливо повернулась к нему:
— Что ты здесь стоишь?
Сильвестр увидел, что как только Алекса отвернулась от зеркала, в нем снова появилось изображение Авдотьи.
— Посмотри в зеркало! — быстро сказал Сильвестр, беря ее за руку и становясь рядом с ней.
— Да что такое?! — Алекса замерла, увидев вместо своего отражения Авдотью, которая протягивала к ней руку.
— Это же она...
— Это ты, — отозвался Сильвестр, — только в другом времени. — Протяни ей руку. Я все объясню потом.
Алекса послушалась, пространство вокруг них заволокло молочно-белым туманом, изображение Авдотьи пропало, звуки исчезли. Сильвестр крепко держал Алексу за руку, чувствуя, как его вслед за девушкой затягивает в гигантскую воронку.
* * *
Иногда случается, что бала не избежать, даже если приходится проникнуть через эпохи. Сильвестр рассматривал танцующих, медленно осознавая, что авантюра удалась. К счастью, воспоминание, зачем он здесь, сохранилось, но вместе с ним пришло осознание, что он натворил из-за женщины.
К нему подошел мужчина в форме и протянул ему руку.
— Михаил, наконец-то! Удивительно, что ты не танцуешь. Дамы много потеряли.
Сильвестр поздоровался, разглядывая мундир подошедшего к нему молодого человека с голубыми глазами.
— Пока ночная княгиня здесь, — продолжал тем временем молодой человек в погонах подполковника, — идем я тебя познакомлю. Попробуй очаровать умнейшую и красивейшую из женщин. До сих пор это никому не удавалось.
Сердце Сильвестра сжалось: Алекса. Это должна быть только она! Он залпом допил шампанское.
— Тогда веди! Но почему ты сказал ночная княгиня?
— Все потом! Однако я скажу тебе: вы достойны друг друга. И, кто знает, может, тебе удастся пробить ее безупречную броню?
Вслед за новым знакомым Сильвестр поспешил в соседнюю комнату, а сквозь нее еще в одну. Здесь было тише, вокруг столика для карт, сгрудились мужчины, но он ясно расслышал женский голос и последовавший мужской смех. Кто-то захлопал в ладоши.
— Вы, как всегда, великолепны.
Авдотья сидела на пузатом диванчике, в окружении мужчин. В основном мундиры, хотя Сильвестр заметил и парочку мужчин в штатском. Сначала он видел только пышную раскинувшуюся юбку золотистого цвета и черный, змеевидный локон, спускающийся к вырезу. Но мужчины расступились и он, как во сне услышал:
— Авдотья Ивановна, разрешите представить моего друга: Михаила Петровича Долгорукова.
Сильвестр не слышал, ни своего имени, ни дальнейшего списка добродетелей и наград, которыми сыпал его друг. Он увидел самую прекрасную женщину на свете. Матовый цвет глаза, темные, почти черные глаза и такие же волосы, собранные в высокую прическу и украшенную живыми розами. Восхитительный изгиб губ. Золотистое платье, завязанное бантом под высокой грудью, удивительным образом держалось на покатых плечах. Пухлые короткие рукава открывали руки безупречной формы. Если ее называли княгиней ночи, то Сильвестр добавил бы: южной ночи. Чарующе теплой, наполненной сладким ароматом магнолии и свежим ветерком с моря. Она казалось удивительно живой свободной.
Да и он вроде ничего, раз она смотрит так благосклонно и улыбается. Пригласить ее на танец? А умеет ли он танцевать? Надо хотя бы познакомиться с собой, чтобы не попасть впросак.
— Михаил, вы так молчаливы, — заметила Авдотья и встала. — Кажется, моя любимая мелодия.
— Тогда позвольте вас пригласить, — быстро вымолвил Сильвестр.
— С удовольствием, — она подала руку Сильвестру и покровительственно оглядела провожающих ее жадным взглядом мужчин.
— Господа, не расходитесь! Всего один танец, и мы продолжим беседу.
С ума можно сойти от ревности, думал Сильвестр, ведя Авдотью в бальную залу. Все эти мундирчики со звездами большими и маленькими без ума от нее. В той жизни он с одним кавалером не мог справиться, а тут целый полк его величества.
— Вы меня не помните? — Сильвестр сжал ей руку.
— А разве мы встречались?
— Вас — эту даму и на «ты» страшно назвать — тогда Алексой называли.
— Алексой? — Авдотья подняла темные брови. — Не припоминаю. При крещении мне дали имя Евдокии, но мне оно не нравится.
В этот момент они оказались в бальной зале в объятиях вальса. Сильвестр порадовался: он умеет танцевать. Более того, в середине танца понял, что наслаждается послушным телом, которое само двигалось в нужные моменты, не отвлекая от мыслей и взглядов на Авдотью. Танцевала она божественно. Легко, свободно, грациозно, словно танец написали лично для нее, чтобы ей было удобно. Музыка подстраивалась к ее движениям, а не она следовала им.
— То, что я о вас слышала, слегка не соответствует тому, что я вижу, — сказала Авдотья, после того, как Сильвестр надолго умолк.
— А что вы обо мне слышали?
— Вам удалось завоевать внимание первых женщин Франции и самой Жозефины. Вы бесстрашны в сражениях, а вашей стремительной карьере и вашему назначению в свиту его Императорского величества завидуют. Отчего вы так скромны сегодня?
«Неплохо», — подумал Сильвестр, не задумываясь, выполняя очередную фигуру. Ему очень хотелось бы увидеть, как он выглядит, но никак не удавалось поймать их отражения в зеркале. Сейчас закончится танец, он проводит Авдотью на место и отлучится познакомиться с собой.
— Вы так прекрасны, что я растерял все слова, — нашелся Сильвестр. — Могу я иметь честь пригласить вас еще на танец? Вы никуда не спешите?
Авдотья рассмеялась.
— Куда можно спешить в Петербурге? Этот вечер я проведу здесь, мне нравится здешнее общество. К тому же нужно дождаться, чтобы прошла ночь. Знаете, однажды гадалка нагадала, что я умру ночью во сне. С тех пор я поменяла ночь и день местами. Забавно, ложиться спать, когда другие встают.
— Это всего лишь предсказание, — робко заметил Сильвестр.
— Я приняла эту игру. Так даже интереснее. Мне нравится идти против правил.
После танца Сильвестр проводил молодую женщину к соперникам. До его слуха донесся высокий голосок Авдотьи и мужской хохот.
Сильвестр с удовлетворением изучал свое отражение в зеркале. Высок, строен, мундир к лицу. А лицо... Хотя для мужчины внешность не главное, но тут ему явно повезло. Прямой нос, волевой рот и подбородок, голубые глаза из-под высоких век смотрят прямо и уверенно. Все в нем хорошо и слажено. Она сказала, что сама Жозефина... Хм. Может, в этом веке ему больше повезет?
Когда Сильвестр снова подошел к Авдотье, ему удалось вставить несколько умных фраз в разговор. Ко всему прочему, оказалось, он не глуп. А потом они снова танцевали, теперь он расслабился и наслаждался.
Миссия, высшие и низшие, остались в другом веке. Сильвестр вдыхал аромат духов прекраснейшей из женщин, как вдруг совершенно неожиданно в зеркале он увидел изображение высокой девушки в джинсах, они как раз делали фигуру рядом. Авдотья царственно повернула голову и оказалась прямо перед зеркалом.
Сильвестр все понял, ему хотелось крикнуть, чтобы Авдотья не смотрела туда, но она вдруг сбилась с ритма и чуть не упала из-за того, что не могла отвести взгляда от зеркала.
* * *
— С возвращением, — услышал Сильвестр голос ведущего в голове. — Я ведь предупреждал, чтобы ты больше не использовал зеркала. Даже не знаю, что с тобой делать?!
— Где Алекса?
— Все там же. Собирается к тому парню. А ты всего лишь Сильвестр, а не великий князь Михаил Долгорукий, — ведущий издал смешок, не суливший ничего хорошего.
Сильвестр огляделся: он оказался на том же месте, у входа в бальную залу.
— И ... что теперь будет с нами?
— Ну, вообще-то, — ведущий сделала паузу. — Я пока не передал информацию высшим. Даже не столько из-за тебя, сколько из-за неё.
— Из-за Алексы?
— Из-за Авдотьи Голицыной, которой известна тайна. Я восхищен этой женщиной.
— Вы выдернули меня оттуда так быстро, чтобы поиздеваться? — разозлился Сильвестр.
— Счастье Авдотьи и великолепного полковника Долгорукова длилось недолго: им не суждено было обзавестись общим домом, поскольку вредный муж так и не дал ей развода. Горя желанием оправдать надежды государя Михаил Долгорукий отправился на шведскую войну, где, командуя на передовой, его убили ядром. Но Авдотья показала пример единственной и бескорыстной любви, которой я надеюсь, она научит тебя. Ни один мужчина после полковника Голицына, даже сам Пушкин, не удостоился ее внимания. В общем, Сильвестр, я решил дать тебе еще немного времени. Дело за тобой. И не вздумай использовать зеркала и бегства в другие века. Будь решительнее! Здесь и сейчас!
Сильвестру казалось, что каждая жила, каждый мускул в его теле напрягся. В зеркале он увидел, как Алекса приближается по коридору. Он рванулся к ней:
— Пожалуйста, всего лишь один танец!
Алекса приподняла бровки.
— Разве можно танцевать в джинсах?
— Конечно, нет, — отозвалась появившаяся из залы Мария Михайловна с платьем в руках. — Идем-ка, милочка. — Она посмотрела на Сильвестра и махнула рукой в сторону незаметной двери. — Твой костюм там.
— Ах, маман, вы так предупредительны... — бормотала Алекса, позволяя наряжать ее в золотистое бальное платье.
К бальной зале Алекса и Сильвестр подошли одновременно с первыми аккордами вальса. Сильвестр склонил голову:
— Разрешите вас пригласить?
Танцевала Алекса божественно. Легко, свободно, грациозно, словно танец написали лично для нее, чтобы ей было удобно. Музыка подстраивалась к ее движениям, а не она следовала им.
Татьяна Лисицына © 2016
Обсудить на форуме |
|
