|
КМТ
 Учебники:
Издатели:
Ссылки:
|
Библейский Апокалипсис Екатерина Быстрова © 2014 «Судный день начнется в воскресенье» Волна приближалась с огромной скоростью. Марта оцепенела. Мимо нее проносились испуганные люди; то тут, то там раздавались отчаянные крики или возгласы. Были и те, кто еще не до конца осознал происходящее. Проносящийся мимо мужчина оступился и толкнул Марту в бок. Но она крепко стояла на ногах, не в силах отвести взгляд от волны. Могучая стихия была уже совсем близко. Внезапно налетевший ветер вторил воем и яростно рвал ветви деревьев, и бил в спины, в лица испуганным людям.
Марта протянула навстречу волне раскрытые ладони, руки ее дрожали.
— Благодать Господа нашего Иисуса Христа со всеми нами. Аминь.
Она хотела закрыть глаза, спрятаться от надвигающейся смерти, но тут ее внимание привлекло ярко-оранжевое пятно на пляже. Тень от волны медленно ползла по песку, словно смертоносная армия, захватывая пространство. Присмотревшись, Марта с ужасом осознала, что пятно — не что иное, как ребенок, девочка в яркой майке. Забытая или брошенная. Лица ее Марта не видела, но была уверена, что та, как и она сама только что, не может оторвать взгляда от воды, — и ждет, ждет, ждет... Тень бесшумно скользнула по ногам, рукам, голове девочки и величественно продолжила свой путь.
Марта сорвалась с места и побежала к ней. Что двигало ей в тот момент? Удар волны пришелся бы точно по месту, где сидел ребенок. Участь ее была предрешена и решилась бы в считанные мгновения. Но у Марты в тот момент не было ни ответов, ни вопросов. Ничто не волновало ее, кроме маленькой девочки вдалеке.
Она успела. Подбежав, она встряхнула девочку, заставляя смотреть на себя, но та не отреагировала. Марта, затаив дыхание, наблюдала, как в широко распахнутых голубых глазах ребенка отражается приближающаяся смерть.
Волна замерла на мгновение, затмив солнце, и со вздохом понеслась вниз.
*****
За несколько дней до этого.
Джон рывком сел на кровати, тяжело дыша. Дрожащими пальцами он сжимал одеяло и все не мог понять, где же он — дома в постели или на коленях у галилейского моря, где .... Неожиданно невидимая морская волна накрыла Джона. Глаза болезненно защипало от соли. Прикоснувшись к щекам, мальчик ощутил влагу, слезы текли и не приносили облегчения. Зажмурившись, он закрыл лицо руками. В ушах звучал шум неспокойного моря и голос, сильный строгий голос, спрашивающий: «Маловерный! Зачем ты усомнился?»
В дверь постучали. Джон быстро утер слезы и пригласил войти. В дверном проеме появилось взволнованное лицо мамы.
— Джонни, уже утро. Пора в школу.
Полумрак ноябрьского утра скрывал выражение лица сына, но Марта все равно почувствовала неладное. Она вошла в комнату и присела на кровать рядом с ним. Осторожно коснувшись его колена, она задала вопрос, заранее зная ответ.
— Тебе опять снился Он?
Из открытого нараспашку окна внутрь проникал сырой ветер, пропитанный запахом гари и серы. Возможно, ночью на пляже молодежь жгла костры или кто-то из соседей забыл потушить бак с мусором? Марту удивляло иное. Она была уверена, что закрывала это окно с вечера. Джон тем временем отстраненно разглядывал свои руки, блуждая мыслями далеко. Марта, обеспокоенная здоровьем сына, прикоснулась к его лбу, но тот был прохладным.
— Дорогой, как ты себя чувствуешь?
— Море журчит, — наконец ответил Джон. Марта улыбнулась, ведь, действительно, их дом стоял на мысе, над самым морем. Мерный шум волн доносился снизу. Море нашептывало сыну сны с первых дней его рождения, ничего в этом опасного нет. Но Джон помотал головой, словно мог прочесть мысли матери, и указал пальцем на свой лоб: — Тут журчит.
Повисла пауза. Марта разглядывала сына и размышляла. Первое, с чем она столкнулась после рождения первенца — это сомнамбулизм. Пятилетний мальчишка, бездумно бродящий по дому, выбирающийся на улицу и идущий к проезжей дороге — страшный сон, который до сих пор заставлял просыпаться ее в холодном поту. Долгое время после, когда случаи хождения во сне прекратились, она сидела у его кровати, сторожа его сон, словно волчица-мать, ожидающая охотников. С тех пор утекло много времени, но стоило ей увидеть распахнутые окна или двери, как страх возвращался с новой силой.
Тем временем Джон встал с кровати и направился к шкафу с одеждой. Его кожа была такой бледной, что, казалось, светилась. Марта с волнением наблюдала за сыном. Он был мелковат для своих двенадцати лет, но врачи уверяли, что все в порядке, мальчики начинают расти позже и она еще успеет насмотреться на него снизу-вверх. Пушистая копна каштановых волос растрепалась после сна, и он (Марта знала) даже не взглянет на себя в зеркало перед выходом в школу. Джон одевался неспешно, глубоко уйдя в себя.
С улицы до них вновь долетал плеск волн, набегающих на берег. Запах гари вдруг усилился, казалось, он впитывался в простыни, занавески и кожу.
Заговорил сын уже в машине, когда Марта пристегивала ремень безопасности Питеру, младшему. Джон все это время отстранено смотрел в окно, а когда он заговорил, Марта от неожиданности уронила ремень от услышанного.
— Я стоял на коленях, а Он шел ко мне по воде. У Него было такое грустно лицо, мам. Он указал за мою спину, и я обернулся, чтобы увидеть пылающий город. Было очень страшно, но я не слышал ничего кроме воды и пения. Это ангелы, мам, они пели. Я отвернулся, потому что мне было страшно и невыносимо смотреть в ту сторону. Тогда я снова увидел Его. Он подходил все ближе, но на берег не вышел.
Марта, затаив дыхание, ждала продолжения. Она не заводила машину, хотя понимала, что дети опаздывают в школу. Больше всего она сейчас боялась спугнуть откровенность сына. Джон повернулся к матери, в глазах его стоял ужас.
— Мне было тяжело выдержать Его взгляд. В нем было столько скорби и печали, словно Ему было жаль. Жаль всех нас, или Он чувствовал вину перед нами. Не могу понять до сих пор. Я задал Ему вопрос: «Это конец, Господи?» Он ничего не ответил, лишь протянул мне руку, подзывая. Но я испугался. Я не хотел утонуть и не был уверен, что смогу пойти по воде. Тогда я задал Ему другой вопрос: «Ты спасешь нас?» Он ответил мне, мам. — На глаза Джона навернулись слезы. — Он воскликнул с горечью: «Маловерный! Зачем ты усомнился?» Потом я проснулся.
— О чем пели ангелы, Джон?
Сын непонимающе прищурился, а затем внезапно захлопнулся, словно сундук с тайнами, будто она ошиблась, задала не тот вопрос и потеряла контакт. Уже выезжая на проезжую дорогу, Марта получила ответ.
— Они пели: конец пришел всему.
*****
После обеда Марта приехала в церковь, что стояла недалеко от их дома. Двухэтажное здание католической церкви можно было приметить из окон ее спальни. В далекие солнечные дни она любила смотреть, как вокруг тонкого резного креста летают чайки. Птицы ближе всего к Богу, им известны Его тайны. Ей было интересно, о чем они кричат: предупреждают или хвалят, смеются или проклинают? Теперь об этом не узнать — чайки вот уже несколько месяцев не появлялись над городом. Та церковь, сооруженная десятки лет назад, была памятна Марте лишь по свадьбам и похоронам. Здесь она обвенчалась, здесь же спустя десять лет похоронила мужа. После похорон, вот уже два года, она не бывала здесь, лишь изредка поглядывая на нее из окна и слушая чаек.
Марта вошла внутрь, глубоко вдохнув запах ладана, и почувствовала себя опустошенной. Словно тяжелый венец опустился на ее голову, сжимая виски. Ей захотелось убежать отсюда, скрыться от сурового лика святых и этой невыносимой вины. Пряча глаза, она проскользнул мимо молящихся у алтаря прихожан, и направилась в кабинет к священнику. Но не нашла его там и вернулась на крыльцо.
Погода не прояснилась, полумрак навис над городом. Люди ходили понурые, опасливо поглядывая на небо, ожидая любой напасти. Но небо так и не разродилось ни снегом, ни дождем. Солнце не показывалось из-за плотных туч уже почти полгода. По новостям передавали, что облака плотно заволокли не только побережье, но весь континент. С каждым днем все больше городов и стран теряли контакт с источником тепла и света. Сырость липла к коже, словно тонкая пленка, и отмыть ее, и отодрать ее не получалось даже в горячей воде. В городе властвовали озлобленность и нервозность. Детей было не поднять в школу, в лечебницах участились вспышки буйности, а на улицах, казалось, каждый второй нарывался на ссору. Нестерпимая мечта о солнечном свете нависла над миром, но синоптики не предвещали ничего обнадеживающего в ближайшие месяцы. Антициклон, только с повышенной облачностью и влажностью, твердили они. Чудеса.
Марта сидела на лавочке возле церкви и наблюдала за вялыми мамами с чересчур активными детишками, бегающими на площадке напротив, когда к ней подошел священник. Он положил руку на спинку скамейки и тихо поздоровался. Хотя все было проделано крайне кротко, Марта все равно вздрогнула и обернулась.
— Вы меня испугали, — сказала она. А затем быстро добавила, чтобы сгладить резкость тона: — В воздухе искрит напряжение.
— Мне передали, что Вы искали меня, миссис Браун.
Священник улыбнулся и присел рядом с ней. Это был молодой мужчина, чуть младше нее, с добрыми глазами орехового цвета и мягкой улыбкой. У него были темные вьющиеся волосы, а от черной сутаны веяло невесомым запахом ладана и свечей. Марта, не скрываясь, рассматривала его, от чего тот смущенно улыбнулся и кашлянул. Спохватившись, женщина отвела взгляд и, запинаясь, спросила.
— А... отец Раймон, он...?
— К прискорбному сожалению, отец Раймон закончил земные дни еще три месяца назад. Его могила находится на заднем дворе церкви, если Вы желаете, я могу показать, где он...
— Нет-нет, — заторопилась Марта и схватила священника за рукав, когда он захотел встать. — У меня другое дело. Моему сыну нужна помощь.
Святой отец вернулся на место. Всем своим видом он выказывал свое расположение и готовность помочь. Марта вдруг почувствовала себя неловко и отпустила рукав сутаны. Ей нужно было рассказать историю, причину проблемы, ей нужно было поведать другому человеку, что происходит с ее сыном. Верно ли она поступила, придя сюда? Или виной всему нескончаемый сумрак, заставляющий сомневаться в своих силах и приводящий тебя к дому Господнему? Даже если ты в Него не сильно-то и веруешь.
— Мой сын говорит с Богом, — и, когда священник не произнес в ответ ни слова, она продолжила — которую ночь ему снятся сны, наполненные апокалипсическими предупреждениями и событиями из Библии. Мой сын не читал Библию. Вы должны поговорить с ним.
— Что я могу для него сделать?
Марта развела руками. Ведь правда, что священник может сделать для ребенка, которого мучают кошмары? Дать ему успокоительную таблетку? Ей совсем не хотелось идти к психиатру, но, вероятно, это единственный оставшийся вариант. Женщина покачала головой и обессилено закрыла лицо руками. Теплая ладонь легла на ее плечо, и Марта вздохнула. От облегчения.
— Мой муж был ярым католиком, не то, что я, — вдруг произнесла она, горько усмехаясь. Слова тяжело ей давались, поэтому женщина запиналась, делая большие паузы между предложениями. Она убрала ладони от глаз и посмотрела на пожухлую траву под ногами. Тепло от прикосновения святого отца разгоняло промозглый холод, пронизавший ее до костей. — Мэттью настаивал, что у детей должны быть библейские имена. Святые, говорил он, защитят их. Он твердо верил в силу имен и покровителей. Я же к Библии относилась с предубеждением, да и открыла ее впервые перед замужеством по настоянию будущего супруга. Не подумайте, отец, я крещенная, но это не мой выбор. Поэтому и веры моей ни к писанию, ни к Нему нет.
То дела давних дней. Если бы Вы знали, как долго мы спорили об именах, отец, но в итоге я сдалась.
Марта замолчала, разглядывая пожелтевшие травинки и подбирая слова. Святой отец чувствовал, что на душе у женщины лежит нелегкая ноша и не торопил. Наконец она продолжила, тихо и уверенно, но глаз так и не подняла.
— Я назвала сына Джоном, что с древнееврейского — Иоанн.
Святой отец задумчиво кивнул.
— Возлюбленный ученик Иисуса, Господа нашего.
— Именно, возлюбленный ученик Иисуса, — эхом повторила Марта и улыбнулась. — Святой отец, случалось ли Вам видеть картину «Тайная вечеря» Валантена де Булоня?
Священник утвердительно кивнул. Марта перевела на него взгляд, глаза ее лучились безграничной любовью. На душе у святого отца посветлело, и он улыбнулся в ответ.
— Иоанн изображен спящим на груди у Иисуса. Я увидела эту картину впервые, когда уже носила Джона. Столько всего изображено в одном миге, не передать, и тот образ... Иоанн будто защищен со всех сторон, словно он — самое сердце Христа, и это сердце Иисус защитит от всего мирского зла.
На глаза Марты навернулись слезы, она неловким движением смахнула их с ресниц. Святой отец понимал ее, он ощущал то клокочущее чувство прекрасного и божественного, заполнившего в этот миг женщину. Он, вместе с ней, прикоснулся сейчас к Богу и тоже сдерживал подступающие слезы экстатического восторга от единения с Ним.
— В тот самый миг я приняла решение назвать сына Иоанном. Муж был сам не свой от радости. Младшего со своей легкой руки он сам нарек Питером. В честь...
— Петра, — договорил за нее священник. Марта беззлобно усмехнулась, а затем тень легла на ее уставшее лицо.
— Мы живем в страшное время, отец. Все чаще я боюсь, что в том, что происходит с моим сыном, моя вина. Эти сны и разговоры с Богом — мучения.
Святой отец прикоснулся к ее плечу и сжал его. Марта поджала губы и посмотрела на дорогу, на проезжающие мимо машины, на детей, продолжающих играть на площадке у дома напротив. Горечь затопила ее, но больше всего изо дня в день, из ночи в ночь, ее терзало чувство вины. К остановке подъехал школьный автобус. Яркое желтое пятно в этот пасмурный осенний день. «Желтый — вестник раздора», — внезапно подумала Марта и поежилась словно от налетевшего ветра, хотя все вокруг было спокойно. Двери открылись, и из автобуса показалась знакомая фигура. Увидев сына, женщина ожила, лицо ее прояснилось, и все тревоги затаились в тени, испугавшись яркого света любви. Джон улыбнулся и помахал ей рукой, Марта ответила ему и подозвала к себе.
— Быть возлюбленным Бога — это великое благо, дитя, но и великое страдание, — услышала она мягкий голос священника, и сердце ее дрогнуло. Она обернулась к нему, в глазах ее вновь появился страх. Марта уже открыла рот, чтобы узнать у него, как же быть, как с этим жить, но к ним уже подходил Джон, и слова застряли в горле. — Здравствуй, Джон. Твоя мама попросила с тобой поговорить. Пойдем со мной.
Произнеся это, он увлек мальчика за собой внутрь церкви. Марте оставалось лишь беспомощно наблюдать, как медленно закрывается за ними дверь.
*****
Дубовая дверь тяжело закрылась за Джоном, и он услышал песнь ангелов. Легкая, наполняющая светом каждую клеточку живого существа, эта песня зачаровывала. Мальчик присмотрелся, в надежде увидеть белокурых и крылатых херувимов, сидящих на балках под крышей, поющих свои неземные песни. Но на него сурово глядели лишь святые, изображенные на блеклых витражах. Песнь проникала в самую глубь, находила в груди трепещущий источник и заполняла его переливающейся радугой звука и цвета. Его ноги глухо ударялись о пол, но мальчику чудилось, что он едва касается досок. Вот он возле святого отца, но стоило моргнуть, как он уже витал под потолком. За руки его держали, но разглядеть лица ангелов он не мог. Свет, исходящий от них, ослеплял. «Ты вскоре увидишь нас, — пропел хрустальным голосом один из них. — Веруй, человеческий сын, веруй».
Голоса их мешались со звуком грома и дробью дождя по стеклам, но Джон был точно уверен, что на улице все спокойно. Он готов был подплыть к витражному окну, проверить свою догадку, но тут вопрос священника вернул его на землю.
— Как так случилось, что ты не читал Библию, сынок?
— Вам это мама сказала? — он хитро улыбнулся. — Мы с папой договорились, что мы не расскажем ей об этом. Мама не любит Бога.
Песнь ангелов исчезла, но шум дождя еще эхом отзывался в ушах. Они дошли до первой скамьи и сели напротив алтаря. Джон посмотрел на распятие Иисуса Христа и пытался сопоставить образы.
— Необязательно любить Его, чтобы верить.
Священник улыбнулся, тронутый глубокой мыслью мальчика. Воистину устами младенца глаголет истина!
— Твоя мама сказала, что тебе снится Бог?
Пальцы Джона дрогнули, он с горечью поджал губы, не выпуская из вида распятия и силясь увидеть тот свет, что озарял Христа в его снах.
— У Него всегда грустное лицо. Ему нас жаль, Он не хотел, чтобы до этого доходило.
Святой отец отчего-то вздохнул и устало потер глаза. Джон краем глаза заметил, что руки священника тоже подрагивают. С запястья его свисали агатовые бусинки четок, а тонкий крестик бесшумно ударялся о ткань сутаны. Джону это напомнило маятник на старинных часах. Тик-так, тик-так, отбивает человеческий час.
— Сынок, если бы только ты один видел эти сны.
— Вы тоже? — когда Джон не получил ответа, он вновь посмотрел на распятие. — Нет, Вам не снятся сны. Но они снятся другим детям. Скоро все кончится — Судный день грядет. Все ли мы умрем?
— Судный день — метафора. Всего лишь граница — рассвет. Тучи развеются, и выглянет солнце.
Джон не по-детски ухмыльнулся. Заметив это, святой отец коснулся креста, усомнившись, что пред ним сидит благословленное Богом дитя. Взгляд мальчика изменился и теперь пугал своей резкостью и взрослостью. Священник прочитал про себя молитву, а Джон все не спускал взгляда с распятого Христа. Но вот губы мальчика дрогнули, и взгляд его потух. То, что он говорил дальше, звучало глухо и тревожно. Его речь — четкий речитатив, словно песнь, словно шелест Библии, запали в сердце святого отца. Невольно он подался вперед, вслушиваясь.
— Он нарек мне передать тебе, что ты должен созвать всех праведников и укрыть их в доме божьем на тридцать дней. Не открывай двери, не выпускай никого за пределы церкви. Молитесь. Молитесь за тех, кого нет с вами и за тех, кто рядом. Спустя тридцать ночей зажги огонь и благовония и выходи на улицу. Там тебя встречу я и новая земля.
По телу святого отца прошла вибрация, мощная сила скрутила его в узел. Сильнее, сильнее... Напряжение усилилось, внутренние органы сдавило так, что было больно двигаться и дышать. Не выдержав, он упал на колени перед Джоном и, защищаясь, сложил руки в молитвенном жесте.
— Судный день начнется в воскресенье.
Голос мальчика смолк, и в тот же миг гром поразил небо. С улицы донеслись удивленные и испуганные крики, родители звали детей домой, укрыться от дождя. Только сейчас священник осознал, как тихо было все это время. В церкви кроме них никого не было, даже монахини исчезли в своих покоях. Между тем Джон встал и кротко попросил разрешения уйти.
— Начинается дождь, — отстранено заметил мальчик. Он выглядел уставшим, изнуренным, словно все его живительные силы уходили. Бледные щеки покрылись легкими розовыми пятнами — отпечаток чьих-то пальцев, в глазах отражалась тоскливая усталость. — Вам нечего мне больше сказать. Сделайте, как Он велел.
Не в силах взглянуть на ребенка, священник выдавил из себя с большим усилием.
— Но вдруг ты вестник Дьявола?
— Зачем ты усомнился? — с глубокой горечью воскликнул мальчик и бегом направился к выходу. Святой отец с глухим стоном опустился на пол. Невидимые тиски исчезли. Покачнувшись, он схватился за скамью. Уже оставшись один в церкви, он услышал разнесшееся по углам эхо: «Тогда ты не спасешь никого».
*****
Два дня без устали лил дождь. Воды стало так много, что к воскресному утру невозможно было проехать из одного конца города в другой. К вечеру субботы стоки были переполнены, и в некоторых районах вода поднялась на несколько метров. Живущие в собственных домах люди забеспокоились. Вода проникала в дом и заливала подвалы, а на нижних этажах то тут, то там образовывались неглубокие лужи.
В районе, где жила Марта с сыновьями, пока все было спокойно. Их дом стоял на окраине города, на мысе, и набегающая от дождя вода проносилась мимо, прямо в центр.
Воскресное утро выдалось темным, до обеда над землей навис плотный туман, не пропускающий ни свет, ни свежий воздух. Уже за завтраком Марта заметила, что Джон сам не свой. Он ничего не съел, отказывался говорить и то и дело поглядывал в окно, будто ждал чего-то. Утомленная попытками разговорить сына и узнать, что же случилось, Марта сдалась. Они играли с Питером в машинки, пытаясь обогнать друг друга, когда в дверь громко постучали. Джон, сидевший в кресле и читавший книгу, подскочил, словно ужаленный, и побежал открывать. Марта с нехорошим предчувствием направилась за ним.
В дверях стоял святой отец, по его лицу текли струи дождя, а одежду можно было выжимать. Выглядел он пугающе. Черный капюшон оттенял и без того бледного лицо, а глаза казались впавшими от усталости. Но сам взгляд священника был острым и зловещим. Совсем он не походил на того святого отца, который внимательно слушал ее несколько дней назад.
— Марта, — голос священника звучал глухо. За его спиной ударил гром, но молнии не было. Женщину передернуло, она подошла к сыну и обняла его за плечи. — Страшный суд вскоре начнется. Ангелы трубят!
Марта ничего не понимала. Может ли человек сойти с ума за три дня? Может ли отсутствие солнца и проливной дождь затуманить разум? Она сильнее сжала плечи Джона.
— Собирайтесь, нам нужно отправиться в укрытие.
— Это звучит неубедительно, — твердо сказала она, решив, что они никуда не пойдут. — Вы испугались сильного дождя, отец?
Еще один удар грома, снова без молнии. На улице вечерело. Темнота быстро опускалась на город, и спустя пару минут Марта не могла уже различить ни цвета глаз священника, ни выражения его лица. Они стояли в прихожей, где единственным источником света было окно. К Марте подошел Питер и обнял ее за ногу. Младшего сына трясло то ли от холода, то ли от испуга. Долгое молчание наконец нарушил уставший вздох, и священник снял капюшон.
— Вы смотрели новости? — Когда они покачали отрицательно головой, продолжил: — Города у побережья затопило. А на материке творится невообразимое — землетрясения, проливные дожди, реки выходят из берегов.
— Вы преувеличиваете.
— Нет. Послушайте, единственное место, где сейчас светит солнце — Тихий океан. Но там, как Вам известно, никто не живет. Если Вы не верите в святой божий суд, то поверьте хоть в земные явления — половодье, цунами... Город тонет.
Марта мешкала. Она сорвалась с места и открыла ноутбук. Ей нужны были новости, любое опровержение, чтобы заставить этого безумца уйти из их дома. Любые опровержение прибавили бы ей сил... Но страница с новостями сразу заставила пожалеть о ее недавних словах. Священник не врал, мир был атакован природными катаклизмами: дождь, снег, землетрясение, половодье. Прошло всего полдня, как она не смотрела новости, а в мире кто-то успел нажать кнопку «перезагрузить» и теперь земля очищалась от скверны — человеческого рода. Мир людей разрушался на глазах, словно детский карточный домик. Но куда идти, где спастись от неизбежной смерти? Природа — это то, с чем невозможно бороться. Марта ощутила подступающий приступ паники и поспешила вернуться в прихожую. Священник никуда не делся, зато Джон был одет в куртку и шарф и сейчас помогал Питеру застегнуть кофту.
— Куда вы? — обессиленно спросила Марта, и голос ее дрогнул. Она прислонилась к дверному косяку, единственной опоре.
— Мы уходим. Мама, одевайся, — скомандовал Джон, и женщина подивилась властным ноткам, прозвучавшим в его голосе.
— Вы отведете нас в церковь? Она не выдержит удара стихии.
Безнадежность прозвучала в ее голосе. Святой отец подошел к ней и обнял. От прикосновения холодного плаща по коже Марты пошли мурашки. Она поежилась, но не отстранилась.
— Святое место может спасти от гнева Господа нашего. Мне было послание, следуйте за мной.
Дальнейшие события происходили как в тумане. Марта оделась, кинула в рюкзак вещи детей: сменную одежду, щетки, документы, теплые кофты и пару штанов. Для себя она не взяла ничего. Они вышли из дома, когда дождь внезапно прекратился. Марта расценила это как добрый знак, но священник лишь покачал головой и, взяв Джона за руку, поспешил вперед. Шли они недолго, стараясь обходить глубокие ямы с водой и не увязнуть в грязи. Когда до церкви оставались считанные шаги, Джон что-то шепнул святому отцу. Тот посмотрел на него взволнованным долгим взглядом и, наконец, кивнул. Марте не понравился этот таинственный диалог, и она хотела спросить у сына, о чем они говорили, но тут вновь раздался сильный гром, и над их головами сверкнула ослепительная молния. Женщина испугалась и прижала Питера, шедшего с ней за руку, к себе.
У дверей церкви они остановились. Святой отец впустил детей, а потом повернулся к Марте, преграждая ей путь.
— Вам нужно уйти.
Земля задрожала под ногами женщины. Она покачнулась, но священник схватил ее за плечи и встряхнул.
— Марта, вам нужно уйти. Немедленно. Я не могу впустить Вас в церковь.
— Почему? — слабым голосом выдавила она, по щекам ее текли слезы. В груди нарастал крик, но сил хватило лишь на удивленный возглас. — Почему?!
— Вам сюда сейчас нельзя.
— Я не оставлю Вам своих детей. Отойдите от меня, — она попыталась выпутаться из его рук, но священник держал крепко. Он смотрел на нее прямо и спокойно. Глаза не безумца, а здравомыслящего человека, который уверен, что делает все верно. Он хочет украсть ее детей. Оставить ее тут, под дождем, а сам закрыть ее детей в церкви от нее. Да кто же он такой? Ангел или Сатана? Марта ударила священника по плечу, он тут же отступил назад, выпуская ее из рук. Не мешкая, он вошел в церковь. Сжав губы в плотную линию, священник кинул на нее сочувствующий взгляд и затворил дверь. Послышался хлопок — засов упал на петли.
Еще долго женщина стучала и сквозь слезы звала сыновей, и просила их отпустить, вернуть ей, но двери церкви были безответны к ее мольбам.
*****
Ноги привели Марту не обратно к дому, а к пляжу, что растянулся под мысом. Песок превратился в песчаное месиво. Тут бегали люди, живущие на первой линии, у самого берега. Двигались они рвано, спотыкались, поскальзывались и падали, что еще больше создавало суматоху и панику. На негнущихся ногах Марта дошла до пляжа и остановилась на пешеходной дорожке. Взглянув на море, она оцепенела.
Волна приближалась с огромной скоростью. Марта оцепенела. Мимо нее проносились испуганные люди; то тут, то там раздавались испуганные крики или возгласы. Были и те, кто еще не до конца осознал происходящее. Проносящийся мимо мужчина оступился и толкнул Марту в бок. Но она крепко стояла на ногах, не в силах отвести взгляд от волны. Могучая стихия была уже совсем близко. Внезапно налетевший ветер вторил воем и яростно рвал ветви деревьев, и бил в спины, в лица испуганным людям.
Марта протянула навстречу волне раскрытые ладони, руки ее дрожали.
— Благодать Господа нашего Иисуса Христа со всеми нами. Аминь.
Она хотела закрыть глаза, спрятаться от надвигающейся смерти, но тут ее внимание привлекло ярко-оранжевое пятно на пляже. Тень от волны медленно ползла по песку, словно смертоносная армия, захватывая пространство. Присмотревшись, Марта с ужасом осознала, что пятно — не что иное, как ребенок, девочка в яркой майке. Забытая или брошенная. Лица ее Марта не видела, но была уверена, что та, как и она сама только что, не может оторвать взгляда от воды, — и ждет, ждет, ждет...
Марта сорвалась с места и побежала к ней. Что двигало ей в тот момент? Удар волны пришелся бы точно по месту, где сидел ребенок. Участь ее была предрешена и решилась бы в считанные мгновения. Но у Марты в тот момент не было ни ответов, ни вопросов. Ничто не волновало ее, кроме маленькой девочки вдалеке.
Она успела. Подбежав, она встряхнула девочку, заставляя смотреть на себя, но та не отреагировала. Марта, затаив дыхание, наблюдала, как в широко распахнутых голубых глазах ребенка отражается приближающаяся смерть.
Волна замерла на мгновение, затмив солнце, и со вздохом понеслась вниз. Услышав этот звук, Марта с силой прижала к себе девочку, закрывая ее своим телом, и крепко зажмурилась.
Удар должен был прийтись точно по ним, но волна прошла мимо. Марта слышала крики ужаса и новый удар воды о землю, еще один крик и снова удар. Все проходило мимо, а затем и вовсе затихло. Не решаясь открыть глаза, еще долгое время она прижимала к себе ребенка и могла видеть лишь свою внутреннюю пустоту. Но девочка не выдержала первой. Она дернула ее за рукав несколько раз, пока Марта не распахнула глаза и не оглянулась вокруг. Посмотреть и правда было на что. Из воды выглядывали верхушки деревьев да верхние этажи домов. Где-то на крышах стояли люди и махали руками то ли им, то ли кому-то за ними. Морская гладь растянулась вдоль горизонта, и не было ничего вокруг кроме зеркального прозрачного моря. Марта посмотрела под ноги — под ногами вырос холм.
Как такое возможно?
Что им теперь делать?
Куда идти?
Марта краем глаза заметила, что спасенная девочка усиленно всматривается в даль. Но, видимо, увидев то, что ожидала, она подпрыгнула от радости и замахала руками. Проследив за ее взглядом, женщина схватилась за сердце и охнула. Размеренным шагом к ним по воде шел ее сын. Джон.
Она было рванула к нему, но осеклась, боясь захлебнуться в неизведанной глубине. Море до сих пор пугало ее. То, что оно не убило их, не прибавляло доверия. Джон подошел к ним вскоре и протянул руку.
— Теперь мы можем идти домой.
Девочка тут же схватила его за руку, Марта же замешкалась. Но ее сын так уверено стоял на воде, что она... рискнула довериться ему, себе или воде? Неведомо. Они сделали шаг с девочкой одновременно... Вода держала. От чувства надежности, вспыхнувшего в тот миг, захватило дух! Джон крепко сжал ее ладонь и повел их туда откуда пришел. Марта обернулась, чтобы последний раз увидеть кусок суши, что спасла их. В следующий миг море поглотило его.
Пока они шли, Джон успел собрать с крыш, с деревьев, проплывающих мимо, всех оставшихся в живых людей. Каждый задавал вопросу Джону: «Почему я не умер и что происходит?» Тот отвечал безмолвной улыбкой. Пришел черед и Марте задавать вопросы.
— Что произошло?
— Бог послал Ангелов очистить землю от скверны.
— Почему именно сейчас, что произошло? Ведь ранее были и хуже времена!
Джон склонил голову на бок и грустно улыбнулся. Голос его звучал глубже и сильнее, чем прежде. По спине Марты пробежали мурашки.
— Ничего не произошло, Марта. В том-то и дело, что уже давно ничего не происходит.
— Почему я не умерла, Джон? Святой отец отказал мне в спасении.
— Ты неправильно его поняла, дочь моя, — сын посмотрел на нее сияющими глазами. Марту еще сильнее передернуло, и она попыталась вырвать руку, но он цепко держал ее. Это был не Джон. — Тебе нужно было сделать еще одно благое дело. Просто потому, что ты могла.
Наконец вереница из спасенных добралась до крыши церкви, торчащей из воды. Джон открыл окно и по одному, помогая каждому, впустил страждущих. Вскоре они остались вдвоем.
— Не бойся, дитя. Твой сын под моей опекой. Он — мое сердце, и я защищу его от всего мирского зла. Когда все кончится, Иоанн вернется к тебе. А пока тебе нужно отдохнуть.
Он помог Марте забраться внутрь церкви. Перед тем, как залезть самому, мальчик запрокинул голову к чистому ясному небу и улыбнулся солнцу. Екатерина Быстрова © 2014
Обсудить на форуме |
|
