|
КМТ
 Учебники:
Издатели:
Ссылки:
|
Библейский Апокалипсис Артур Олейников © 2014 МАЛЬЧИК И АНГЕЛ «Се стою у двери и стучу: если кто услышит голос Мой
и отворит дверь, войду к нему»
Святой Иоанн Богослов Отк 3:20
I
«Боженька родименький, заступник мой, пожалей, сейчас опять бить станет» — шептал мальчик десяти лет, он спрятался в грязный угол за шифоньером.
Не чесанная в несвежей одежде молодая женщина только что распустившаяся, но увязшая на корню, в нервном приступе бегала по комнатам и искала сына.
— Вот ты где! — нашла женщина ребенка. — Выходи, чертов сын! Выходи, ни куда теперь не денешься! Это он иза тебе не идет! И за тебя меня бросить хочет! Не придет, убью, убью тебя!
Раздался звонок и спас мальчика, женщина отшвырнула от себя ребенка и побежала открывать.
На пороге стоял молодой человек. Улыбался, смешно покачивался и сгибал колени.
— Пришел! Принес?! — накинулась на гостя хозяйка.
— Может, принес, а может! — и молодой человек увидел мальчика в коридоре. — И этот здесь! Говорила же, что к бабке на всю не делю, отправишь!
— Заболела, заболела старуха, он будет тихо! Так принес?
— Принес!
— Любимый!
— Вот-вот и чтобы так всегда, а не только...
Быстро прошли на кухню, достали все необходимое и стали готовить наркотик.
— А что может щенку твоему тоже вмазаться! А? — рассмеялся молодой человек. — Кошек валерьянкой поят, так мы его тоже!
— Так ведь он же не кошка?
— Да все будет нормально! Веди его суда. Я ему слабую дозу вколю, он только уснет, и не будет нам мешать!
— Ну, я не знаю!
— Узнаешь, меня не будет! А то ведь я в гости и к другим могу пойти с такими-то гостинцами. А?
— Хорошо, хорошо только ни много, он у меня первый раз!
— Я сейчас расплачусь, веди!
Женщина привили мальчика.
— Что пацан, — усмехнулся молодой человек. — Быть тебе отныне все ровно как Юрием Гагариным первым! Он сказал, поехали, и махнул рукой! Давай руку сынок!
— Не надо я боюсь! Пожалуйста, не надо!
— Да стой, не крутись!
— А-а-а-а-а!
— Во-во! Ну, все с днем рожденья! Ха-ха-ха-ха!
У мальчика поплыло в глазах, подогнулись колени.
— Убери его куда-нибудь с глаз! И возвращайся скорей, тебе делать стану!
Женщина взяла мальчика на руки и отнесла в его любимое место там, в углу за шифоньером.
Оставшись наедине, мальчик ощутил сильную жажду и головокружение. Руку в месте укола сильно пекло. Мальчик облокотился на холодную стену и зашептал: «Боженька родимый, приди ко мне спаси меня. Боженька, Боженька».
II
И как только мальчик прошептал, попросил последние слова, ему показалось, что его кто-то ласково взял за руку. И так хорошо светло стало на сердце, и укол больше не болел. Не хотелось пить, ничего, ничего в целом мире только держаться за руки вот так как настоящие друзья.
— Боженька это ты? спросил мальчик.
— Нет, я не Бог, я Ангел!
— А кто такой Ангел? — спешил задать вопрос мальчик и как бывает у детей, сам поспешил ответить, чтобы показать, что уже взрослый и все знает. — А Ангел такой помощник Бога!
— Да я пришел к тебе, по поручению Бога!
— Тебя прислал сам Бог?
— Сам Бог!
— Вот здорова! И что же он тебе сказал, что поручил?
— Он повелел мне выполнить твое любое желание!
— Я хочу мороженное, — ответил мальчик первое, что прошло на ум.
Ангел улыбнулся и ласковей сжал детскую ладошку.
Мальчик разнервничался, потому что понял, что совсем уж его желание никчемное.
— Ну, успокойся, успокойся! Все хорошо, морожено я тоже исполню для тебя, а какое самое заветное твое желание?
— Я не знаю, растерялся мальчик и вдруг сделался серьезным. — Чтобы мама меня больше не запирала когда дядя Костя приходит! И вообще, чтобы дядя Костя больше не приходил, и чтобы, и чтобы никогда, ты меня слышишь Ангел помощник Бога, чтобы никогда больше не плакать!
— Чтобы не плакать?! дрогнул голос Ангела.
— Да чтобы не плакать, я не хочу больше никогда плакать! И не только я, чтобы больше никто никогда не плакал!
— Ты больше никогда не заплачешь, — ответил Ангел. — Ты умер, я выполнил Его поручение.
И еще крепче Ангел сжал детскую ладошку и заплакал сам.
Мальчик удивленно посмотрел на Ангела.
— А что Ангелы тоже могут плакать? И почему ты плачешь? Я же пожелал больше никогда не плакать, но я же еще пожелал, чтобы никто больше не плакал. И не плачь Ангел, я не умру!
Ангел недоуменно посмотрел на мальчика, вытер слезы.
— Но ты уже умер, посмотри, где мы.
Мальчик посмотрел по сторонам и правда, это уже не был грязный угол за шифоньером. А они вместе с величественным Ангелом с голубым нимбом над головой стояли на распутье трех широких дорог. Было лето, по сторонам колосилась золотая пшеница. И сам мальчик выглядел теперь иначе. Он был в белоснежном хитоне, в сандалах из белой кожи и на курчавой золотистой голове мальчика был золотой венец. Он был тяжеловат для мальчика, и он его снял.
— А зачем мне это?
— Не знаю, про то мне не открыто!
— Я не царь, я просто мальчик! — сказал мальчик и отдал Ангелу необыкновенный головной убор. И я не хочу умирать, сегодня суббота, а в понедельник мне надо в школу. Скоро восьмое марта! А ты знаешь Ангел, что это за день?
— Восьмое марта? Весна!
— Что весна все знают, восьмое марта женский день, и я хочу на уроке по трудам маме седлать открытку, чтобы она меня больше не била. Так что я не как не могу умереть!
— Но как же так ты уже умер!
— Ну, тогда давай помощник Бога, как там это воскреси меня!
— Я?! — испугался Ангел. — Я не могу воскрешать, воскресить может только Бог!
— Хорошо, тогда пошли к Богу он меня воскресит и заодно выполнит мое заветное желание, чтобы больше никто не плакал, даже Ангелы.
Ангел потерялся.
— Что такое? — рассмеялся мальчик. — Ты забыл, где живет Бог?
— Я никогда не знал!
Мальчик недоуменно посмотрел на Ангела.
— Может быть, ты Ангел никогда и не видел Бога?
— Нет, не видел!
— Как это может?!
— Бог в виде незримого Духа приходит к Ангелам во сне и дает им задание. И мы выполняем!
— Хорошо, но кто-то же должен же знать где живет Бог?
— Бог живет во всем! Бог это весь мир!
— Так не бывает!
— Но так есть!
— Хорошо, хорошо, пусть! Ты говоришь, что Бог пришел к тебе во сне и поручил выполнить мое желание?
— Да так было!
— Но не делать так, чтобы я умер! Я не хочу умирать! Так!
— Так! А что теперь делать?
— Это ты Ангел меня спрашиваешь, что делать?
— Мне всего пятьсот лет я много не знаю!
— Пятьсот лет! Пятьсот лет! А мне только десять, что про меня говорить!
Наступило продолжительное молчанье, после которого мальчик вздохнул.
— Ладно, ну давай пойдем к тому, кому ну скажем тысячу лет, и он нам расскажет, как нам найти Бога и сделать так, чтобы больше никто не плакал.
— Нет, тысячу лет тоже мало, давай пойдем к тому, кому две тысячи лет. К тому, кто знал Христа!
— Хорошо пойдем.
III
И новые друзья взялись за руки, и пошли по дороге прямо.
— А нам долго идти? — спросил мальчик.
— Нет скоро, там за холмом город.
— Город! Какой город?
— Как какой? Ростов-на-Дону!
— Ростов — на — Дону?! Что и на небесах есть Ростов — на — Дону?
— Во-первых, мы на земле! А на небесах нет городов!
— А что там есть?
— Есть Царствие Божие!
— Хорошо, хорошо, пусть, но сейчас я как бы умер и нахожусь, как его там называется, вот на том свете! Какой же на том свете город Ростов — на — Дону. Какой мне смешной достался Ангел. Ты скажи, что еще Москва есть?
— Есть и Москва и Лондон и Америка. Все что в вашей есть жизни, находится и в загробном мире!
— Это как?
— Просто, а куда деваться духам, что остаются после жизни людей? Все приятней привычная обстановка. И потом самое главное душа бессмертна!
— А как же ад, вот для преступников? — удивился мальчик.
Ангел на такие слова улыбнулся.
— А нет ни какого ада! И преступников тоже нет!
— Как нет?
— Нет праведного ни одного! Значит, нет, не приступивших! Вы не ведаете, что творите, но даже когда, осознав, что совершаете грех самостоятельно не в силах очистить весь мир от скверы! Только Господь и только Он может! И в назначенный час Господь то сделает! Отрет Бог всякую слезу с очей их и смерти не будет уже.... А пока сильно нагрешившие люди живут отдельно от всех и молитвой искупают свои грехи и надеются, что Бог простит их. Надежда есть всегда!
— Как раз нам то и надо! Надежда! Бог оботрет все мои слезы, воскресит меня, и я в понедельник пойду в школу делать маме открытку на восьмое марта. Но я так и не разобрал, что за гробом человеку нечего бояться и он себе может припеваючи быть негодяям и после смерти?
— Нет, ждет, будет у не исправившегося человека смерть вторая!
— Смерть вторая?!
— Да и нет, и некогда не будет ничего этого страшней!
— Почему?
— Потому что когда будет Новое Небо Новая Земля, всех кто не исправится, не возьмут в новую жизнь, а отправят озеро серы! Представь, что может быть страшней?
— Да, кошмар, страшней двойке в четверти!
— Определенно двойки в четверти страшней, — улыбнулся Ангел.
— И что выходит все после одной смерти вот так и продолжают себе поживать и ждать, когда как его там Новое Небо? И снова быть живыми?
— Не просто быть живыми, а стать избранными и жить по одну руку с Господом! Но точно я все не знаю, мне только пятьсот лет и все мои знания из книг. А вот те, кто знал Христа то другое дело. И особенно Святой Иоанн Богослов.
— Почему?
— Он написал самую великую книгу!
— Так значит, мы отправляемся к нему?
— Пока нет! Я честно не знаю где нам его отыскать, он вечно паломничает. Все Апостолы паломничают в загробном мире. Чтобы не ослабевала вера, чтобы люди познакомились лично с тем, кто знал Господа нашего и все готовились к самому главному великому часу, Его возращению. Чтобы не забывали о нем. Как раз сегодня в Ростове — на — Дону проездом Апостол Матвей. Мы встретимся с ним и узнаем, как нам быть дальше. Но сначала нам надо переодеться, никто не должен знать, что я Ангел и про твой венец никому не рассказывай. Закрой глаза.
Мальчик послушался Ангела и когда открыл глаза, увидел на себе майку и джинсы и Ангел был одет так же, за исключением нимба над головой Ангела, он исчез, и самое главное Ангел нес на спине большой рюкзак.
— Это для крыльев, — улыбнулся Ангел. — Вот так мы сойдем, за паломников, пришедших в город, чтобы послушать речь Апостола Матфея.
IV
Небо над городом было затянуто облаками, от автомобилей стоял смог, и было трудно дышать. При всем том, что как будто и улицы и здания были те же, это был другой город Ростов — на — Дону. Менее что ли веселый и цветущий, без детских голосов, без толпы молодежи на улице Пушкинская. Если и встречались прохожие, были они неприветливы — целая жизнь, а порой и не одна была на лицах встречных.
— Так грустно вокруг! Мой родной город иной! — сказал мальчик.
— Да здесь за гробом так со всеми городами. Будь то Ростов — на — Дону, хоть Париж.
— А почему?
— Ну как тебе объяснить, чтобы ты понял!
— Я уже взрослый! — обиделся мальчик.
— О, я знаю, и теперь после всего знаешь побольше любого профессора! Но вот в жизни, в той первой жизни человека в основном ждут испытания и через преодоления испытаний посланных Господом, человек духовно растет, принимает в свое сердце Христа и таким образом спасается. А после смерти все обращается в еще большее испытание, потому все уж теперь ясно, Бог есть, но не ясно одно, когда он придет и что будет в действительности, когда это случится. Ожидания неизвестности самое тяжелое испытание, наверное, и тяжелее ничего нет. И все те испытания и муки первой жизни по большей степени несравнимы с загробными, то так и не весело. То наверно люди и обозвали загробную жизнь некоторых адом, потому что неизвестно помилует их Бог в конечном итоге или нет.
— Да, представляю, — вздохнул мальчик. — Идти тысячу лет с двойкой в дневнике и не знать влетит или нет!
— Да, — улыбнулся Ангел. — И хорошо если тысячу, а вдруг десять тысяч! Ведь как сказал Христос, что никто кроме Отца не знает когда конец. Но вот мы и почти и пришли. Слышишь?
— Не судите, да не судимы будите, — раздалось громко из парка Горького. Апостол Матвей в белой тунике с золотым нимбом над головой стоял у сцены знаменитого ростовского летнего театра, где сидения были форме полукруга.
Наши герои зашли в парк, прошли в театр и смешались со зрителями.
— Ангел, — шепнул мальчик. — А у тебя есть ручка и бумага?
— Зачем тебе?
— Я стану записывать, что понравится.
— Хорошо, — сказал Ангел, изволочился и, не снимая рюкзака, достал из его кармана ручку с тетрадкой.
— Ибо каким судом судите, таким будите судимы; и какой мерой мерите, такою и вам будут мерить.
— Апостол Матвей, а какой был Христос? — выкрикнул женский голос.
Матвей нахмурился.
— Все предано Мне Отцом Моим, и никто не знает Сына кроме Отца! — строго сказал Апостол.
— А как знать, насколько я грешен, до какой степени? — спросил какой-то мужчина с первого ряда.
— Пошлет Сын Человеческий Ангелов Своих, и соберут из Царства Его все соблазны и делающих беззаконие. И ввергнут их в печь огненную; там будет плач и скрежет зубов; Так вот и ты думающий не о самом грехе, а величине его, собственноручно ввергаешь себя на вечную муку. Потому что грех любой, хоть малый хоть великий грех и молить прощение надобно одинокого! И не службами, не поклонами, а сердцем! Ибо, где сокровище ваше, там будет и сердце ваше. А сокровища, настоящие истинное сокровища то любовь! И эту любовь положил Господь в сердце каждому, так что ищите, смотрите в сердцах.
— А, правда, что было землетрясение, когда умер Иисус? — спросил кто-то.
— Иисус не умер! — грозно сказал Матвей. Он испустил дух из тела своего, чтобы потом Отец призвал дух обратно в тело Его и Иисус воскрес из мертвых и вознесся на небеса. И вы воскресните, если так будет угодно Господу. А землетрясение было и все бывшие, устрашились весьма и говорили: воистину Он был Сын Божий. И когда воскрес и собрал нас всех своих учеников, сказал нам: дана Мне всякая власть на небе и на земле: Итак идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа! Так учу я вас соблюдать все, что Он повелел; и се Он с вами во все дни до скончания века. Аминь! — сказал Апостол и нахмурился.
— А что он такой сердитый? — спросил мальчик у Ангела.
— Он не сердитый, просто сейчас все бросятся с Евангелиями и станут просить поставить автограф, где от Матфея.
Так и получилась, толпа прямо набросилась на Апостола, и он долго не мог от них спастись. И тогда Ангел пошел на хитрость и пошутил.
— Смотрите, смотрите Серафим, Серафим в небе!
— Где, где? — полетело со всех сторон
— Как?
— Ангел! То знамения! Ростов благословлен!
— Да к нам снизойдёт Господь и всех помилует.
Ангел подхватил освобождённого Матвея за руку и с мальчиком в месте быстро стал уводить из театра.
— Не правда ли, какие люди наивные, если Господь будет миловать, так он помилует всех, а не половину. — Вы как считаете?
— Я?! — Матвей растерялся, он сразу догадался, что под руку его ведет не простой смертный. — Кто ты незнакомец? — с благоговением спросил Апостол.
— Он Ангел, а я мальчик и мы ищем Бога, чтобы он меня воскресил и исполнил заветное желание, — сказал мальчик и Апостол от не невероятной информации чуть не лишился чувств.
— Не надо было так! — сказал Ангел. — Вот уже две тысячи лет с ним ничего не случалось подобного.
— Как Ангел? — воскликнул Матвей. — Настоящий Ангел?! А где крылья?
— В рюкзаке крылья! И при всем к вам уважении показывать я вам их не стану!
— Хорошо! Господи, Господи! — и Матвей запричитал:
— И блажен, кто не соблазнится о Мне.
— Успокойтесь, мы к вам по делу! Где нам Святого Иоанна Богослова найти?
— Неизвестно! На него за его откровение все взъелись! А вам он зачем, что, правда, чтобы мальчика воскресить? Так при чем тут Иоанн?
— Да дело, тут даже не в воскрешении!
— А в чем?
— В самом заветном желании.
— И какое оно желание?
— Чтобы больше не было слез!
— Что?! — икнул Матвей. — Каких слез? Слез по замученным душам, слез по погибшим?
— В основном детских, но лучше, чтобы вообще ни каких!
— Не каких?! И Апостол Матвей побледнел.
— Да, — сказал мальчик. Чтобы больше никто и ни когда не плакал. Чтобы, как там Ангел?
— Чтобы отрет Бог всякую слезу...
Матвей побледнел еще больше.
— Вы что забыли, про это и рассказывал Иоанн Богослов.
— Я помню, про что он рассказывал. Но вы понимаете, что это значит? Ладно, мальчик, но вы же Ангел!
— А ему только пятьсот лет! — вздохнул мальчик.
— Да это мало, но все ровно Ангел!
— А сколько это, по-вашему?
— А сколько тебе мальчик?
— Мне уже десять лет!
— А ну так вы молодой человек получается старше на три года. По Ангельским меркам вашему другу семь лет не больше.
— Семь! Хи-хи-хи-хи!
Ангел обиделся.
— Я пошутил, не обижайся Ангел, и потом у тебя есть крылья!
— Да какой от них прок на земле, приходится эти крылья таскать в рюкзаке. Вот у тебя золотой венец на голове был, когда умер!
— Золотой венец на голове! — ахнул Матвей.
— Да я тоже удивляюсь, может то иза желание его! Больно необыкновенное и для всех!
— Ха-ха-ха-ха. Это знамения! — задохнулся от счастливого смеха Матвей.
Ангел и мальчик округлили глаза на Апостола.
— Вот эта радость! Ничего с этим не сравнится! Вам нужно быть осторожными! Срочно отправляйтесь в Москву последний раз вести об Иоанне приходили оттуда. Третий Рим и все-такое. Все расходимся, я сейчас на центральной Театральной площади проповедь дам, а вы да простит меня Господь, пока они ушами хлопать будут на вокзал и под шумок из Ростова в Москву. А тем временем Марка и Луку разыщу. И сразу к вам. Ну, с Богом!
— К черту! — улыбнулся мальчик.
Матвей закрестился.
— Вот-вот и я про то. Будьте предельно осторожны! Не всем наше дело выгодно! И первому кому так эту черту! Все я побежал, ай что делается! Ей, что грядет!
V
— Эй, молодые люди! — окликнули наших героев, как только их оставил Апостол Матвей.
Они обернулись и увидели, что их спрашивает удивительный человек, по крайне мере вид у него был необыкновенный. Представьте себе семидесятилетнего хиппи с бородой, в рваных джинах и не свежей майке. На груди молодившего старца качался медальон, а именно знаменитый знак пацифистов в виде голубиной лапки. И вот еще солнцезащитные очки на пол лица.
— Да, да друзья я к вам обращаюсь! Пройдёмте скорей!
— А мы свами извините, знакомы? — спросил Ангел.
— Виделись, — сказал необыкновенный человек. — Только тихо, — и снял очки.
Ангел ахнул.
— Иоанн Богослов! — воскликнул Ангел.
— Но я же просил, все бежим, — прокричал Святой Иоанн Богослов надел очки и устремился на автобусную остановку и прямиком в первый встречный автобус. Ангел и мальчик следом. Автобус тронулся, поехали.
— Что за конспирация? — шепнул Ангел. — Мы думали вы Москве.
— Нам Апостол Матвей сказал, — объяснил мальчик.
— А этот раб! — сверкнул глазами Иоанн. — Я сними, не вожусь! Я вообще всегда был сам по себе! А в этой Москве, в этом Содоме и Гомори вместе взятом. Не шагу моего в этой Москве больше не будет. Тритий Рим! Он первый черт знает, какой был, а третий и подавно! Царство есть было и всегда будет одно — небесное!
— А что это у вас за значок? — спросил мальчик.
— Значок?! — икнул Иоанн. — Это я за мир, но только после священной войны. Мы им теперь устроим. Будет им тайна семи звезд! Они меня все за сказочника считают, мол, они истинные слова, что Христос передают, а я...
— А что за маскарад? — спросил Ангел. — И как вы нас нашли, как узнали?
— Одежда от фанатов и спецслужб, все секреты выпытывают. Мол, написал: Гряду скоро.... А именно когда не сказал, вот и мучают все кому не лень. О, дураки, да ведь он может в любую минуту хоть сейчас! Бах, трах! Но все-таки здесь есть что-то еще! Вот он! — и Иоанн положил руку на голову мальчику и заговорил необыкновенно:
— И увидел я другого Ангела, летящего по средине неба, который имел вечное Евангелие! Мальчик с книжкой, мальчик с книжкой и Ангел с ним. Все так и было, то я специально запутал! Дураков! Да, да! Чаши-то вылеты, вылеты, все семь и уже давно! В тот самый первый раз! Ждали урожай! И пришло время жатвы; ибо жатва на земле созрела! Но не повергнуть серп свой в землю должно Ангелу, а мальчику пожелать, чтобы осуществилась мечта самая заветная! Земля принадлежит детям! Детям! А их ранят, из них пью жизнь! Вот и допились! И слышу, поют песнь Агнца, говоря: велики и чудны дела Твои Господи Боже Вседержитель! Ибо открываются суды твои!
— А в чем же они суды Его? — прошептал бледный Ангел.
— А вот в детских слезах! Чаши, чаш-то слезами детскими были наполнены. И все больше не наполнишь! Нет такой меры во всей вселенной, чтобы еще вместить хоть одну детскую слезу! И сказал мне Ангел, напиши, и я написал истинные слова Божии, а ему мальчику херувиму замученному положил Господь, так сотвори, все, все, что пожелаешь! И мальчик пожелал, чтоб Господь обтер всякую слезу с очей и смерти не будет уже.... И Господь что положил, то и сделает. С Дона выдачи нет! Теперь мальчика надо крестить! В столице донского казачества!
— В Новочеркасске? — спросил Ангел.
— Каком еще Новочеркасске?! Бог с тобой! На Дону, всегда была и будет только одна столица и имя ей Черкаск! Тоже мне придумали Новочеркасск — столица, там даже толком Дона нет.
— Согласен, улыбнулся Ангел, он стал о чем-то таком-то догадываться.
— Наследующей остановке нам надо пересесть на другой автобус и лучше на маршрутное такси, все комфортней и добраться до Аксая, а оттуда и до места рукою подать. Вперед! — воскликнул Святой Иоанн Богослов и глаза его загорелись:
— Побеждающий наследует все, и буду ему Богом, и он будет Мне сыном.
VI
На стол начальника особого отдела лег лист бумаге, на котором было написано только четыре слова:
НОВОЕ НЕБО НОВАЯ ЗЕМЛЯ
Генерал майор Ушко побледнел.
— Кто осведомитель? Можно ли полностью вериться? — с надеждой спросил Ушко, рассчитывая, что может оно, то проверка сверху. Три раза на месяц поступал сигнал, мол, что готовьте хлеб с солью. «Вылетает» «Сам» Где именно должно было произойти второе пришествие, и кто по очереди должен был восставать, доподлинно было неизвестно. Это была словно Божественная лотерея. Но чтобы на всякий случай готовы были все, всех держали, если можно так выражается в тонусе.
— Информация такая, такая. Иоанн в городе с ним мальчик! — доложил мойр Глазко.
— Мальчик?!
— Да мальчик и какой-то странный тип с рюкзаком.
— И что, по-вашему, это то и значит Новое Небо Новая Земля, что мальчик и рюкзак?
— Черт его знает!
— Не говорите, не говорите этого имени!
— Простите, но они того поехали креститься! Мы подслушали, через новые устройства, установленные в общественном транспорте. Ловко вы это придумали весь город поставить на прослушку!
— Погоди ты с этим прослушиванием. Что они поехали делать?
— Креститься! То есть крестить мальчика!
— Как крестить в загробном мире?! Крестят же живых. Он что живой среди мертвых?!
— Нет по всем приметам мертвый! А вот, что с рюкзаком как живой!
— Да при чем тут ваш рюкзак! Мальчик, мальчик! Как это и зачем?
— Вот я и докладываю Новое Небо Новая Земля! А как иначе ладно, если Лука или Марк, сегодня между прочего у нас Матвей!
— Я знаю про Матвея.
— Ну да, а здесь Иоанн Богослов, а если он значит того жди! От него ничего хорошего не предвидеться. Я та товарищ генерал майор понимаю, нам-то пришествий не каких не надо! Нам и так хорошо, хоть пусть еще двадцать тысяч лет!
— Правильно понимаешь! Молодец, что вовремя проинформировал!
— Так что делать дудим? Ведь если действительно не сказка и грянет, нас не возьмут!
— Да не возьмут! Я удивляюсь, как здесь еще держат! — и генерал майор Ушко посмотрел на портрет Железного Феликса и вздохнул: Потому что его тоже не возьмут, вот и держимся друг за друга! Так слушай мою команду. А какая может быть команда, придется звонить.
И вдруг звонок раздался сам собой.
Генерал побледнел.
— Не пришлось, все сам уже знает, с тревогой сказал генерал и снял трубку.
— Ничего не предпринимать! — раздался зловещий голос из трубки и еще страшное хихиканье, словно из самой преисподние:
— Хе-хе-хе-хе! Я все заделаю сам! Но, а если не выйдет, готовьтесь!
— К чему? — дрожащим голосом спросил бледный генерал майор Ушко.
— Скрежетать зубами генерал, скрежетать зубами! — Хе-хе-хе-хе!
И голос пропал, телефон отключился.
А наши герои в городе Аксае пересели на автобус до Старочеркаска и отправились в путь. Одно смущало, что кроме них троих и водителя в салоне никого не было. Да и сам водитель был какой-то странный: тип маленького росточка и одет не по сезону в черный плащ и на голове красная кепка. Как говорится ни к селу, ни к городу. Черт знает что.
Иоанн Богослов подозрительно покосился на водителя, но стучавшаяся в сердце радость затмевала все опасения. И он рассказывал:
— Только представьте себе, новые города будут из чистого золота, и новые города не будут иметь нужды не в солнце, ни в луне; ибо слава Бога будет освещать все и всех избранных кто войдет в них. И не войдет в него ничто нечистое, и никто преданный мерзости и лжи, а только те которые написаны у Агнца в книге жизни. Значит у тебя мой мальчик.
— Только кого напишу те, и будут? — спросил мальчик
— Да, но еще те, кого сам изберет Бог!
— И вы?
— Если так решит Бог то так!
— А если вас не изберет Бог?
— Значит, так я заслужил! — серьезно сказал Иоанн.
— Да бросьте, вы то точно избраны! — улыбнулся Ангел.
— Все воли Господа, как решит, так и будет.
— Тогда я вас сам запишу, и вы будите! — улыбнулся мальчик, открыл свою тетрадку и записал: Иоанна Богослова, чтобы тоже взяли, он добрый и смешной.
Иоанн прослезился.
— Спасибо дитя, даже если не возьмут, большей награды я не знал и знать не желаю.
— А черта запишем? — раздалось с водительского сиденья.
— Я так и знал! — воскликнул Иоанн и ты здесь, — и Святой посмотрел в окно и сразу понял, что они едут совсем другой дорогой, другими словами черт знает куда. Поворачивай обратно! — потребовал Иоанн.
— Держи карман шире! Сначала гарантии!
— Какие еще гарантии тебе первому и гореть!
— Это за что, за что я с вами тысячи лет нянчусь? Шиш вам, не повезу я вас к Крестителю! Этого нам еще не хватало Новая Небо Новая Земля! Только через мой труп! А я то бессмертный! Хе-хе-хе-хе!
— И минем Господа Богом, — громко сказал Ангел и скинул рюкзак и распустил белоснежные крылья.
— Каким еще Господом? Я в глаза, ни какого Бога не видел! Если и есть Бог на земле то это я! И крылья у меня тоже того имеются, — и водитель скинул плащ и действительно показал свои крылья, но надо отдать должное Ангелу его крылья были прекрасные небесные а у черта поганые черные, но все-таки крылья.
— А кто вообще доподлинно знает, что все так и будет, что одним счастье, а другим озеро серы или какое там еще? — сказал мальчик.
— А как иначе? — сказали все Святые хором. — Что-то должно же быть наконец-то? Вечно же этот цирк продолжаться, не может?!
— Тогда я приказываю. Эй ты, черт, а ну быстро поворачивай к Крестителю!
— Это с какой стати я буду слушать мелюзгу? И к тому же какого-то самозванца. Где вы вообще его откопали? Кто он вообще такой не имени не фамилии? Мальчик!
— Вот мои права и доказательства, — и мальчик достал из кармана рюкзака золотой венец и надел на голову.
Черт ахнул.
— Все видел! Съел! Это мне Бог подарил, за желание мое! А что он тебе подарил, знаю, можешь не показывать, рога он тебе подарил, потому что ты только о себе думаешь, а я обо всех переживаю, так что я главней. Понял!
— Не поспоришь, — вздохнул водитель и развернул автобус и поехал прежним нужным курсом в древнюю столицу донского казачества.
VII
Стали подъезжать и уже издалека, показались маковки церквей, купала древнего собора. Необыкновенный аромат вольной донкой степи залетел в автобус через открытое окно и все улыбнулись и наверно подумали об удалых бесстрашных донских казаках, которые устраивали свою столицу, что ни врагу, ни непрошеному гостю не подобраться.
И приехали к стенам мужского монастыря. У открытых ворот стоял Иоанна Креститель. Он был строен с бородой и в набедренной повязке, совсем не похожий на монаха.
— Я вас ждал! — сказал Креститель.
— И меня? — бросил водитель.
— И тебя бес!
— Все новое касается всех, а грядет новое! Так не будем терять времени. На берег реки!
И все пошли за Крестителем.
Водная гладь Дона чинно покачивалась под легким дуновением ветра. Над илистым берегом поднимался, и ели слышно шумел камыш.
Ветра почти не было, но когда Креститель взял мальчика за руку и вел воду ветер стих вовсе и солнце, словно блеснуло ярче. А когда голова мальчика скрывалась и являлась из воды и так три раза, солнце сияло как никогда, и небо сделалась необыкновенно прозрачным и чистым.
Креститель с мальчиком вышли на берег где ждали остальные.
— Оставьте меня, — вдруг серьезно попросил мальчик.
Все тревожно переглянулись.
— Но не уходите далеко, чтобы я вас всех видел и чувствовал. Идите, сядьте поодаль.
Сказал мальчик и снова вошел в реку по щиколотку, а все остальные, склонив колени, остались ждать на берегу.
Мальчик распростер руки и посмотрел в небеса и среде ясного неба стали раздаваться громы и молния и мальчик заплакал. Сначала он плакал тихо, но с каждым новым раскатом грома слезы текли сильней и сильней и вот он уже зарыдал и упал на колени, словно вся скорбь все человеческие страдания прокатилось по его детскому сердцу.
— Не прощаю врагов своих!! — яростно закричал мальчик. — Показали как мучали!
И стоявшие на берегу склонили свои головы к земле
И вышел мальчик из реки иным: облачённый в золотой хитон с золотым венцом на голове и с книгою в руках:
— И возмездие Мое со Мною, чтобы воздать каждому по делам его!!
— Воздадим! — сказали хором, пришедшие с ним и встали с колен, и все так же были преображены.
Расправив небесные белоснежные крылья, величественный Ангел, облачённый в багровые одежды, держал в руках обоюдно острый меч. Бес стоял с поднятым хвостом, пущенным верх, словно стрела и рога его были раскалены и горели все ровно как два зловещих языка пламени. Креститель нес большое золотое блюдо. Святой Иоанн Богослов в белых одеждах стоял с серпом в руках.
И раздалось ржание и из некошеной степи навстречу героям поскакали пять огненных коней.
— На край света! Не терпится! Хе-хе-хе-хе! — хихикнул Бес и запрыгнул на скакуна.
Ангел подсадил мальчика на коня. И все следом уселись в седло и поскакали и следом за всадниками, словно как за кометами следуют их хвосты, полетели огненные столбы. И где бы только они не проносились, чего бы только не коснулись, на том месте оставалась выжженная безжизненная земля.
— Эй, святые разбойники! — крикнул Бес, проносясь мимо доброй сотни казаков поджидавших героев у переправы. — Ай да за нами! Заслужили!
— Слава Господи! — выкрикивали казаки и скакали следом с шашками наголо.
И все, все, что не вставало вместе в один великий святой караван избранных становилось безвозвратно мертво.
И как никогда разожглось на небе солнце, и закипел Дон и выкипел до единой капли.
— Прощая Батюшка! — вскричали с коней казаки. — Новый Дон Бог даст!
И стали подъезжать станицам и городам и задрожала земля и пошла по швам, и кого не брал святой караван с собой, вместе со зданиями вместе совсем проваливались море серы, расплескавшиеся в расщелинах земли.
И пронзительный вечный стон потряс все и всех и полетел по миру, говоря, кто грядет.
И встала на пути каравана огромная армия гордецов и не преклоняемых царей земных самозванцев и слуги их черные продавшие души за золото.
И тогда поскакал им на встречу Ангел с мечом обоюдно острым. И дрогнули нечестивые и уже хотели просить пощады, но было уже поздно. Пали все доеденного обратившись в прах.
И выбегали все из всех городов словно муравьи из муравейников и просились вместе встать со святым караваном, но грехи многих словно страшная ноша придавливала грешников к земле и они так, и оставались, на ней окоченев, и только немногие отбирались для вечного дня.
Засеяли на солнце купола златоглавой. Москва встала на пути каравана. И вышли встречать архиереи, митрополиты, патриархи, все саны, все послушники.
И поскакал на встречу к ним Святой Иоанн Богослов.
— Чью церковь славите свою или Христову?! — выкрикнул Святой Иоанн Богослов и размахнулся и ударил серпом, и кто не поклонился, не припал на колени свои, был рассечен напополам.
И никто и ничто больше не вставало на пути святого каравана, потому что было не чему и не кому. Рассыпались города, обратилось все в прах. Всех кого избрали, были собраны. И засеяли у Крестителя на блюде золотые яблоки. И встал святой караван, на краю света отделяющий загробный мир от мира живых.
— А ничего себе так репетиция, хе-хе! — хихикнул Бес и разжег пожар в глазах и словно птицы из страшных его очей выпорхнули огни и сожгли дотла прозрачное покрывало прежде разделяющих два мира. — Все занавес открыт, сцена ждет. И будет премьера главного спектакля! Приглашены все! Причины на не присутствие не принимаются!
«И встанет на дыбы огненный конь мальчика и откроет мальчик главную книгу, Книгу Жизни и небеса разверзнутся...»
— И все, хе-хе-хе-хе! Живые, завидуйте мертвым!!
P/S
Спешите творить добро, ибо другого времени больше не будет, ибо то время что вам дано, это все что у вас есть. Артур Олейников © 2014
Обсудить на форуме |
|
