|
КМТ
 Учебники:
Издатели:
Ссылки:
|
Библейский Апокалипсис Игорь Колпаков © 2014 Ведьма и лев Жизнь колотила колёсами по шпалам. В свои неполные четырнадцать Лёха потерял отца. Всё случилось не так, как в фильмах: домой не приходила похоронка о геройской гибели, участковый не мял в руках фуражку, объясняя несчастный случай, и даже отцовские друзья-собутыльники не совали тётке в руку мятые сторублёвки со словами: «Мы, это, чтобы помочь». Отец просто ушёл из их жизни, а Лёха получил тёткино объяснение сквозь зубы, что отец — известный космонавт, и он, наконец-то, улетел в космос. Лет восемь назад пацан в это поверил бы. Тётка Марина всплакнула, но причину этих крокодиловых слёз Лёха понимал: теперь они с младшим братом сядут на её плечи. Тётка, разведённая бездетная продавщица с поломанной жизнью, не настолько богата, а её щедрость не бесконечна. Мать была первой потерей в его жизни, когда он приобрёл братишку. Последняя просьба матери относилась к тётке: поднять ребят, во что бы то ни стало. Тётка крепилась, поднимала, но чувствовалось, что из последних сил.
Он ходил в школу, стараясь не расстраивать домашних плохими оценками и особо не задерживаться в чужих жизнях. Вокруг влюблялись, тайком пробовали напитки, сигареты и чего поинтереснее, ездили с родителями отдыхать, а потом обсуждали всё это. Сперва Лёхе было жутко завидно: ему тоже хотелось модный велик, новые кроссовки и похвастаться: «Когда мы с батей ныряли с яхты в море...». Но место моря в его жизни занимала речка, да и в ту занырнуть получалось редко: тётка не любила тратить выходные на выгуливание домашних, а купаться одним не разрешала. На бассейны их городишко был небогат, да и на самый захудалый бассейн был небогат сам Лёха. Потом зависть переросла в равнодушие, восторгаться чужими успехами надоело, Лёха стал неинтересен сверстникам и замкнулся. Его пытались дразнить «рыжим-конопатым», хотя его шевелюра была не рыжей, а просто светлой, но, получив пару затрещин, отстали. Совсем в чёрном теле, конечно, тётка братьев не держала, но младший донашивал тряпки старшего, а каждая конфета, даже на новый год, сопровождалась таким вздохом, что Лёха старался угостить брата, а сам довольствовался едой попроще.
Лёхино школьное пространство ограничивалось уроками. Учителя не нарадовались тому, что юный ударник легко осваивал Пушкина и Толстого, города и страны, синусы и косинусы. «Идеальный ученик, гордость школы», — говорила директриса, иногда добавляя: «Жаль, только невесёлый». Тётя Марина редко посещала родительские собрания: расстраивать её жалобами было некому и нечем, а на похвалы учителя обычно не тратились.
В июле Лёхе стукнуло пятнадцать. Тётя Марина с удовольствием выпихнула бы его из школы в ПТУ, но учителя уговорили её дотянуть до одиннадцатого класса. «В институт ему прямая дорога, а там все пути открыты. Вам же потом лучше будет, потерпите только», — говорила директриса, и в её начальственной речи проскакивали человеческие нотки. И тётка терпела. В десятом классе возмужавшего Лёху уже называли Алексеем. Он торопился ещё повзрослеть, начать зарабатывать, отблагодарить тётку и помочь братишке, который тоже спешил выбраться из детства. Лёха метил в медики. Химия и биология увлекли его всерьёз и надолго, вечера он просиживал за книжками, пока тётка не выгоняла его «погулять, а не наживать горб и трудовую мозоль». Но в футбол он не играл, из жмурок-пряток вырос, поэтому брал пару книг, садился в автобус длинного маршрута и ехал из конца в конец, пытаясь ощутить свою нужность хотя бы в мире науки. Школьный проездной билет у него имелся, а вот денег на серьёзные книжки в семье не водилось. Из школьной библиотеки Лёха выгреб всё, что возможно. Кроме этого, дважды в год школьники собирали по квартирам макулатуру, и с позволения завуча Лёха выбирал из общей кучи и уносил домой пару-тройку старых ВУЗовских учебников.
Однажды пришла мысль, что неплохо стать космонавтом, постараться найти отца, и, если погиб, то положить к могиле букет цветов, а если жив, то набить морду.
А ещё Лёха боялся умереть. Пережив смерть матери и многократно слышав «рай» и «ад» от набожных старушек, он надеялся, что если «рай» — это хорошо, а «ад» — плохо, то его хорошая, любимая мама должна попасть в рай. Алексей любил мать, а тётке был просто благодарен за свою жизнь, но иногда «Мам» прорывалось у него и в адрес тётки. Вопрос о том, куда попадёт после смерти он сам, иногда навещал его самого и очень пугал.
***
Когда с ними не стало отца, Лёха часто видел его во сне — живым, на космической станции, в скафандре, держащим в руках молоток и выполняющим очень важную и нужную работу. Вот только поговорить с отцом не получалось. А спросить Алексею было, что: от мужских вопросов повзрослевшего пацана до простого совета: «Как жить?» При попытке Алексея во сне крикнуть: «Пап!», единственным ответом было тёткино ворчание.
После очередного вечернего рейса с учебником, где Лёха встретил похабно звучащее слово «гомозигота», он не застал дома брата Мишку.
— Гулять давно пошёл, — объяснила тётя Марина и добавила со злостью: — Вернётся, по шее получит!
— Схожу, встречу? — предложил Алексей по-хозяйски.
— Куда?! — крикнула тётка. — Хватит одного обормота, ешь и ложись спать. И увижу макулатуру под одеялом, отберу и выкину.
Лёха пожал плечами и после немудрёного ужина отправился в постель. Во сне он увидел брата, собравшегося лететь в космос.
— Мих, зачем ты? — удивлённо спросил он братишку, напяливающего шлем. — Я же старше.
— Кто-то должен помочь отцу, — совсем не по-детски ответил Мишка. — Он там совсем один в пустом пространстве.
— А тётя Марина? — огорчился Лёха. — Если я в институт поступлю, она тоже одна останется. Кто ей поможет?
— Ты и поможешь, — жёстко ответил Миха, напялил шлем, развернулся и ушёл.
— Ах, ты... — Алексей не договорил. В порыве чувств к неблагодарному брательнику он подскочил в кровати, проснулся, увидел свет в коридоре и услышал голоса. Тётя Марина плакала. До Лёхи донеслись обрывки фраз: «Выскочил из-за угла... махина десять тонн... и косточек не собрать». Алексей вздрогнул и прислушался.
— Марин, — я ж не виноват юридически совсем, — оправдывался, судя по голосу, сосед дядя Коля, водитель мусоровоза.
— Откуда слов-то таких набрался, «юридически»? — со злостью сквозь слёзы отвечала тётка. — Никто не обвиняет тебя ни в чём и в тюрьму не сажает. А вот без будущего мужика в доме ты меня, козёл, оставил!
— Махонький ещё, — продолжил дядя Коля. — Сразу в рай попадёт.
— Зато теперь старшего нормально дотянешь, — цинично сказал женский голос, который Лёха не узнал.
— Ты ещё скажи: «Нет худа без добра!» Как ведьмой была, так ею и помрёшь, — бросила тётя Марина, и Лёха понял, что речь шла о другой соседке, тёте Анфисе. Хирург по образованию, гениальный врач по жизни — она не раз спасала отца и тётку. Анфиса в частной практике занималась иглоукалыванием, траволечением, поговаривали, что даже «чем-то этаким» владела, за что и получила своё прозвище. Больные выздоравливали, не забывали отблагодарить спасительницу, при встрече раскланивались, но в обыденной жизни побаивались её, отчего Анфиса, сколько Алексей её помнил, жила одиночкой.
Лёха тихонько разревелся и провалился в тяжёлый сон.
***
Завтрака не было. Тётка поехала улаживать похоронные дела, а Лёхе оставила записку: «В школу два дня не ходи, я договорилась». Домашний телефон разрывался от советчиков недорого организовать похороны и за умеренную цену пособолезновать. В конце концов, Алексей в сердцах дёрнул телефонную розетку, оторвав провод. Чтобы отсрочить неизбежное наказание, он кое-как приладил всё на место, хотя телефон уже не работал.
В дверь постучали. В глазок Лёха увидел соседку.
— Лёша, это тётя Анфиса. Мама дома? — раздался из-за двери сладкий голос. Алексей открыл дверь:
— Не «мама», а «тётя», — резко ответил Лёха, а про себя подумал: «Двуличная скотина!» — Нету дома никого с утра.
— Так ты, наверно, голодный? Пойдём ко мне, позавтракаешь? — предложила соседка, а у Алексея появилось неприятное предчувствие. Врачей он не любил, а хирургов, распоряжающихся жизнью и смертью больных, ещё и побаивался. Тем более — соседку, которую вчера тётя Марина назвала ведьмой. Но сейчас со страхом боролся голод. Никто не победил, поэтому Лёха промолчал.
— Испугался что ли? — удивилась Анфиса. — Ну, чтобы Мариночку не волновать, давай, я бутербродов наделаю и сама к вам зайду?
Через пять минут он и соседка завтракали на кухне и ждали тётю Марину. Анфиса тепло относилась к Лёхе, говоря, что парня ждёт большое будущее. При случае одаривала конфеткой или книжкой. Конфеты он отдавал брату, а вот книги были ему непонятны: какие-то философские или религиозные темы с жуткими картинками. Чаще всего Алексей их просто пролистывал, а тётя Марина, видя их, ворчала:
— Не хватало ещё чёрной магии мне здесь!
Пару раз он заметил, что убранные в шкаф Анфисины подарки тётка тайком выкидывает на помойку.
Допив чай, Лёха задал внезапный вопрос:
— Тётя Анфиса, а у вас больные умирали когда-нибудь?
Она ответила не сразу. Лёха внимательно следил за её реакцией, и она это почувствовала.
— Бывало, — грустно ответила соседка. — Отвечаю честно, по-взрослому, раз уж спросил.
— Вам было их жаль? — нетерпеливо продолжил Алексей допрос.
— Конечно, любого человека жалко, — ответила Анфиса, глядя прямо на него. Лёха не заметил неискренности, и его голос стал спокойнее.
— Скажите, а рай и ад есть?
— Во что веришь, то и есть, — попыталась тётя Анфиса перевести разговор в шутку. — Помнишь же, сказано: «Каждому воздастся...»
— Где мой брат? — в лоб спросил Алексей.
— В больнице... — начала Анфиса.
— Он попал в рай или в ад? — спросил Лёха, и Анфиса заметила, что он сжал кулаки.
Соседка налила чаю ему, себе, не спеша поднялась, включила электрический чайник, потом села и поёрзала, устраиваясь поудобнее. Поняв, что она тянет время, Алексей грубовато напомнил:
— Ну?
— Лёш, могу я спросить, зачем тебе всё это? — сказала Анфиса таким голосом, словно знала ответ на предыдущий вопрос, но не хотела его говорить.
— Можешь... те, — спохватился Лёха, вовремя перейдя обратно на «Вы».
— Откровенность за откровенность, и давай на «ты», раз ты уже взрослый, — без улыбки сказала Анфиса. — Только сперва сам расскажи, что знаешь, обоим будет проще.
***
Прошло полчаса в ожесточённом споре пацана-школьника с взрослой опытной врачихой. Лёха задавал совсем не детские вопросы, да и ответы получал такие, что не все философы сразу разобрались бы. Он не понимал, почему хирурги не смогли спасти его брата. Может быть, не захотели? Наконец, соседка не выдержала.
— Я твоего брата на руках всего переломанного держала! — кричала Анфиса. — Неужели думаешь, что не спасла бы, если бы могла?
— Он умер у тебя на руках? — спросил Лёха с дрожью в голосе.
— Да... почти, — ответила соседка, стараясь успокоиться.
— И куда ты его отправила, в рай или в ад?
Спор снова перешёл в крик, который из допроса плавно перетёк в философский разговор с религиозным уклоном. Местоположение брата до девятого дня было неопределённым. Как сказала Анфиса, три дня он будет с близкими людьми, потом за шесть дней ему покажут рай, потом уже определят, куда. С её слов всё выглядело так же, как поступают с больным в больнице: сперва в приёмный покой, потом осмотр врача, выбор отделения, ну, а там — как пойдёт.
— А мне всё это зачем? — звонко, словно собираясь зареветь, спросил Лёха. — Зачем вот это всё знать?
— Разговор ты первым начал, — сказала соседка с натянутой улыбкой и продолжила: — Жизнь — это боль.
Лёха поднял взгляд. В устах хирурга последняя фраза прозвучала двусмысленно и страшновато. Чтобы исправить ситуацию, она улыбнулась:
— Держись, мужик! Кого господь любит, того испытывает, — по-матерински ласково сказала врачиха и протянула к Алексею руку, чтобы погладить по голове. Он не сдвинулся. Анфиса продолжила: — А ещё господь не посылает испытаний, которые человек не может вытерпеть.
— Это я от тётки слышал, — сказал Лёха. Слезинка всё же просочилась, и ему пришлось смахнуть её и повозить рукой под носом. — А когда человек умирает, говорят, что такова была воля господа.
Анфиса не стала возражать.
— Вот вы, врачи, спасаете людей, и люди у вас умирают, — нащупывал Алексей ниточку. Соседка поёрзала, тема явно была ей неприятна. Лёха продолжил: — А как определяете, кого надо спасать, а кого не надо?
— Спасать всегда начинают всех, — тихо произнесла Анфиса. — А потом уже становится понятно, есть смысл или нет.
Она глянула на Алексея своими почти чёрными глазами:
— Помощь близких важна тоже, если люди сильно хотят, чтобы их друг или родственник выжил, он это почувствует.
— Я могу помочь брату? — ухватился за ниточку Лёха, хотя глаза его всё ещё блестели.
— Мне очень жаль, Лёш, — выдавила Анфиса. — Ты прости, мне профессия не позволяет с тобой поплакать. Но твой брат УЖЕ мёртв, хочешь ты этого или нет.
Возникла неловкая пауза, и соседка попыталась перевести разговор в другую плоскость:
— Ты же сам врачом собираешься стать? А не думал, каким именно?
Лёха не думал. Для него медицина пока больше была интересной книжной наукой, чем прикладным ремеслом. Анфиса продолжала:
— Подрастёшь, поймёшь: всё, что нужно для выздоровления, врач всегда делает, причём, ни жалеть, ни сожалеть не имеет права. Станешь врачом, будешь и больно делать, и в грязи копаться, и на смерть немножко по-другому посмотришь. Врач не бог, если суждено...
— А могу я помочь брату попасть в рай? — перебил её Алексей.
— Да, можешь, — сказала соседка твёрдым голосом. — Но нужно подождать пару дней, пока ничего не понятно ещё.
— А вы... ты узнаешь, когда станет понятно? Я смогу узнать? — в глазах Лёхи проскочил огонёк надежды.
— Лев мой гривастый! — смягчившись, сказала Анфиса, запустив пятерню в Лёхины космы, а Алексей вздрогнул: львом его иногда называл отец.
— Обещаю, ты сможешь даже посмотреть, — произнесла Анфиса самую странную фразу за всю беседу. У Лёхи отвисла челюсть, а соседка улыбнулась и продолжила: — Если разрешишь тёте Анфисе прийти к тебе сегодня во сне, то свожу и покажу.
— Ведьма! — произнёс Лёха, но в его голосе больше было восхищения, чем страха.
— Ну? — повторила она Лёхин вопрос.
— Да, я разрешаю, — поспешно сказал Алексей. — Надо кровью расписаться?
— Без глупостей обойдёмся, — сказала Анфиса. — Просто уснёшь и сам всё увидишь.
***
Хлопнула входная дверь. В кухню вошла заплаканная тётя Марина, а Анфиса постаралась поскорей улизнуть. Обнявшись с тёткой, она показала на оставшиеся бутерброды, сообщила, что чайник горячий, подмигнула Лёхе, после чего выпорхнула в дверь.
— Ма... тёть Марин, есть хотите? — оговорившись, спросил Лёха.
— Ма, — всхлипнув, сказала тётка, плюхнулась на табуретку и разревелась, уже не сдерживаясь.
Алексей тихонько вышел. День напоминал панихиду: приходили соседи, Мишкины дворовые приятели и даже школьная учительница. Кто цветочек принесёт, кто сто рублей. Внимание сейчас не помешает, деньги — тем более, но каждый визит начинался с такой скорбной мины, что Лёху это начало раздражать. Он заперся у себя в комнате и задумался. Ни в одном учебнике про рай и ад не было ни слова. Лёха поклялся, когда станет врачом, никого умирать не отпустит. Ещё бы и в ад никого не отпускать, но как это сделать, надо бы разобраться.
Поразмыслив, полистав очередной учебник и наткнувшись на фразу: «Аргументы существования загробной жизни не нашли никакого подтверждения», Алексей хмыкнул и пробурчал, укладываясь в кровать: «Давай уже, приходи что ли». Через несколько минут он уснул.
***
Молодая и вызывающе красивая тётя Анфиса вела Алексея за руку по дорожке, посыпанной жёлтым песком. Райский сад (а Лёха сразу решил для себя, что это — именно он) представлял собой обычный лиственный лес, но, отдать должное, очень красивый и ухоженный. Яблонь видно не было, зато невдалеке прогуливался на задних лапах сказочного вида бык, державший книжку. Сверху парил огромный мультяшный орёл, а вокруг на ветках сидели птицы с очень ярким, цветастым оперением, похожие на попугаев. Вспомнив старую песню, Алексей усмехнулся:
— Льва не хватает!
— Почему не хватает? — улыбнулась Анфиса?
— Ну, вол есть, орёл небесный есть, а льва нет, — загибал пальцы Лёха.
— Всех перечислил, — кивнула ведьма. — А лев — это ты. Ты же в июле родился?
— Да, — удивился Алексей. — А разве это считается?
— Конечно, — сказала Анфиса и положила ему руку на плечо. — Не спеши, глянь вокруг, полюбуйся, какая красота!
Любоваться и впрямь было, чем. Сочетание красивейшей природы, которую словно помыли и причесали, и сказочных существ радовало взгляд. Красота казалась нарисованной, а краски слишком яркими, но всё вместе было настолько прекрасно, что хотелось навсегда здесь остаться и раствориться в этой красоте. «Тут можно жить», — подумал Лёха. Но через несколько минут однообразие красоты стало наскучивать. Зато стали мельком появляться и исчезать чёрные псы, вороны, со всех сторон послышались жалобные вскрики, краски потихоньку стали бледнеть, попугаи пропали, лишь сверху посыпались разноцветные перья. Потом свет замигал, раздался нарастающий вой, и окружающий мир плавно превратился в абсолютную серую пустоту с ровной площадкой, на которой стояли Лёха и ведьма, держась за руки. Алексей испугался.
— Где мы? — задал он напрашивающийся вопрос.
— На земле, между раем и адом, — эхом откликнулась Анфиса.
— А брат где? — вспомнил Алексей.
— И он пока на земле, — ответила ведьма. — Он скоро здесь воскреснет, а потом будут решать, куда он отправится.
— Подождём? — спросил Лёха и добавил после паузы: — А кто будет решать?
— К сожалению, не мы, — усмехнулась Анфиса.
— Так скажи скорей, что я должен делать? — нетерпеливо крикнул Лёха. В глубине души он уже тащил брата в рай, осталось только тому воскреснуть.
— Нужно защищать добро от зла, — философски сообщила ведьма. — Ты понял, что есть добро?
— Конечно, чего тут непонятного? — убедительно сказал Алексей. — Появилось чёрное зло, и раю пришёл конец.
Анфиса улыбнулась.
— Рай никуда не делся, он вечен и неуязвим. А вот зло, ты прав, существует. Поможешь бороться с ним — поможешь и своему брату.
Серость вокруг стала редеть, словно растворяться, и через минуту Лёха очнулся в своей комнате лежащим на кровати. Ведьмы видно не было.
***
Услышав всхлипы, Алексей прошёл на кухню. Стояла ночь, но тётка не спала. Она плакала на кухне, держа в руках детскую фотографию Мишки.
— Тёть Марин, я в раю побывал! — похвастался Лёха.
— Чего?! — слёзы у тётки мгновенно иссякли, а в глазах появился намёк на вызов психиатра.
— Мне тётя Анфиса во сне показала, — рассказывал он. — И если я помогу бороться со злом, обещала, что Мишка попадёт в рай. А там красиво, птички поют, звери на задних лапах ходят!
Тётка вскочила и, как была босиком в домашнем платье, выбежала в подъезд. Алексей услышал её истошные крики: «Не трожь ребёнка, сволочь!» и подумал, что Анфисе, наверно, здорово влетит. «Зря поделился, — подумал он. — Брата надо выручать, а теперь лишь бы Анфиса не передумала».
На лестничной клетке послышались голоса. Вкрадчивый голос Анфисы, явно обращённый к тёте Марине, успокаивал:
— Я давно за ним наблюдаю, очень умный паренёк! Не ровен час, помру, а знания пропадут. Кому я их передам? Пусть будущий доктор к науке приобщается и лучше мои книжки читает, чем ту макулатуру, что ты каждое утро на помойку выносишь.
— Он же ещё ребёнок, — неуверенно начала тётка, словно стесняясь, что «макулатура» — как раз Анфисины подношения.
— Он многим взрослым сто очков вперёд даст! — возразила Анфиса. — Не мешай, а? Я плохому не научу.
Судя по паузе, тётя Марина не нашла, что ответить.
Тётка скоро вернулась. Лёха ждал нагоняя или плача, но, на удивление, она молча налила ему чаю, села напротив и спокойно произнесла:
— Ты уже совсем большой, но в некоторых делах ещё маленький, — она вздохнула. — Не ходи туда больше, прошу. Просто, не разрешай ей себя уводить и всё.
— Почему? — поразился Лёха. — Брату же надо помочь, это же так просто!
— Платить же надо, — странным голосом сказала тётя Марина. — Ты думаешь, все эти... визиты просто так с неба падают? Цена будет огромной. — Она всхлипнула.
Алексей полез в карман, денег там не было.
— Какой же ты у меня дурачок, — по-доброму, но с грустинкой произнесла тётка.
Лёха лёг спать. Странные мысли не давали ему покоя, и он решил послушаться тёткиного совета. «Только бы случайно ведьму не позвать», — думал он. Сон, однако ж, пришёл быстро и никакими виденьями не донимал.
Утром Алексей вспомнил, что идти в школу снова не нужно, и обрадовался. Нащупав под подушкой учебник биологии, он пролистал его до заветного раздела, но никакого намёка на жизнь после смерти и на разные миры глава «Размножение» не давала.
Дома было тихо, тётя Марина не плакала. Лёха прошёл на кухню, там всё осталось неубранным со вчерашнего дня. Он вежливо постучался в тёткину комнату, хотя дверь была слегка приоткрыта. Не услышав ответа, он заглянул внутрь. Там лежала тётя Марина на полу, неестественно закинув руки, словно упавшая. Рядом с ней валялся телефон с выдранным из розетки проводом.
Лёха громко завопил и помчался к Анфисе.
— Доктор! Спасите мою тётю, пожалуйста! — прямо с порога протараторил он. Анфиса выскочила вперёд него, забежала к Лёхе в квартиру, вошла в комнату и взяла тётку за руку. Потом схватила со стола карманное зеркало и поднесла тётке ко рту, раздвинула ей веки пальцами и посмотрела в зрачок.
— Где... телефон? — еле выдохнула Анфиса.
Лёха показал пальцем на валяющийся аппарат. Ведьма буркнула под нос ругательство и побежала к себе домой. Вскоре немолодой фельдшер попытался прослушать тёте Марине пульс, проделал такие же манипуляции с зеркалом и зрачками, что и Анфиса, после чего велел:
— Взрослая, вызывайте полицию, будем освидетельствовать.
— Что освид... — начал Лёха, хотя знал ответ.
— Смерть будем констатировать, — равнодушно сказал фельдшер. — А полицейские нужны, чтобы исключить убийство.
Алексей подскочил и попятился.
— Успокойся, малец! — слегка раздражённо продолжил фельдшер. — Никто тебя ни в чём не обвиняет и в тюрьму не сажает.
Лёха вздрогнул, услышав фразу, которую тётка говорила днём раньше. Фельдшер закончил, подобрев:
— Просто порядок такой.
Через десять минут приехали полицейские. Пожилой вежливый человек в погонах задал Алексею вопросы, не слышал ли тот подозрительных стуков, криков, не подозревает ли кого-нибудь. Разумеется, Лёха ничего не видел, не слышал и никого не подозревает. О разговоре с Анфисой он предпочёл умолчать.
Полицейский и фельдшер сдёрнули с кровати покрывало, уложили на него тётку и унесли. Анфиса глянула на Лёху и сказала с небольшим нажимом:
— Ну, так что, поможешь добру?
Лёха разревелся. Через пару минут он размазал слёзы по физиономии, сжал кулаки и куда-то в пространство произнёс:
— Испытывает, значит, любит, да?
— Значит, любит, — твёрдо ответила соседка.
— И цену высокую просит... — добавил Лёха, а Анфиса глянула на него непонимающе.
— Тётя Анфиса, ты сама книжки пишешь? — задал он неожиданный вопрос.
Соседка посмотрела на него, тщательно скрывая подозрительность. Лёха понял, что ляпнул лишнего, но решил идти до конца:
— Покажи мне ад!
— Тебе зачем? — поразилась ведьма.
— Хочу посмотреть, что будет, если у меня не получится, — убедительно ответил Алексей.
— Ад человек сам себе создаёт, — философски заметила она. — Вот ты чего больше всего на свете боишься?
— Зубных врачей, — дал Лёха ответ, с которым согласились бы многие школьники. Анфиса замешкалась.
— Я готов! — сказал он решительно. — Веди прямо сейчас!
— Может, хоть умоешься и позавтракаешь? — примирительно предложила Анфиса, но Лёха помотал головой. — Ну, как знаешь. Иди, ложись в постель, закрой глаза и мысленно позови меня.
***
Анфиса привела Алексея по жёлтой дорожке к огромному дереву. Возле необхватного ствола стояло шикарное кресло, похожее на царский трон. Вокруг прогуливались разные звери, похожие на персонажей мультфильмов или книжных иллюстраций на библейскую тематику. Трон был пуст.
Огромный бык подошёл на задних лапах к Лёхе, кивнул и громко сказал, обращаясь ко всем:
— Приветствуем Льва в наших краях!
Отовсюду послышались одобрительные возгласы и хлопки редких аплодисментов. Лёха застеснялся, положение спасла Анфиса:
— Дорогие друзья, у нас мало времени. Наш герой сегодня будет храбро сражаться со злом, и мы верим, что он победит. Так?
Со всех сторон говорили: «Да», кивали, раскланивались и всячески выражали согласие и одобрение.
— Как я биться-то буду? — тихонько спросил Лёха ведьму.
— Об этом не переживай, — улыбаясь, успокоила его она. — Главное здесь — думать и чувствовать, желать смерти тем, кому, по-твоему, следует умереть.
Лёха испугался холодного цинизма, произносимого с улыбкой, но совладал с собой. Анфиса продолжила:
— В руке у тебя будет меч, привычный символ битвы. Чтобы убить, надо лишь ткнуть им или слегка ударить. Разрубать на куски никого не придётся, главное — желать смерти. И, смотри, не перепутай добро со злом!
Лёха полминуты переваривал информацию. Наконец, у него созрел вопрос:
— Я что, буду драться один?
— Конечно, — ответила ведьма странным голосом.
— А я смогу? — робко спросил Алексей.
— Ты ведь хочешь помочь брату? — ответила Анфиса вопросом на вопрос.
Лёха неуверенно кивнул.
— Значит, сможешь, — закончила она.
Ведьма тронула Лёху за плечо и взглядом показала на уже знакомую жёлтую дорогу.
Страха он не чувствовал и воспринимал происходящее, словно понарошку. В руке у него был длинный меч, который оказался очень лёгким. «Ну, где ты, дьявольское отродье? — думал Алексей. — Всех уничтожу, загрызу, на куски разорву! За брата, за тётку, за...» — его мысль оборвалась. Прямо на него, поднимая пыль, двигалась чёрная туча самых жутких существ. Если райские жители были персонажами добрых сказок, то сейчас Лёха видел иллюстрацию к фильму ужасов. Двух — и трёхголовые неуклюжие драконы, огромные собаки со свисающими кровавыми клыками, зубастые птеродактили и что-то многоногое, многоголовое и совершенно невообразимое. Вопреки Лёхиным страхам, ни одного стоматолога среди них не было. Твари надвигались быстро, Алексей не успел даже испугаться.
— Умри! — крикнул он, размахнулся мечом и ударил ближайшего дракона. Меч ярко вспыхнул, дракон рявкнул и упал замертво, перевернувшись кверху лапами. «Так просто!» — восхитился Алексей мощным оружием. Второго дракона он заколол молча. Через несколько секунд он уже крутил мечом над собой, размахивая направо и налево, и поляна покрывалась телами мёртвых уродливых существ. Упав на землю, тела дымились и вскоре пропадали.
Лёха не смотрел по сторонам, не звал на подмогу и совершенно забыл про ведьму. Вот он, путь к спасению брата! Добра предстоит натворить много, он даже тётке сумеет помочь, ведь это по его вине она заплатила такую цену. Ну, а раз уж все люди смертны, то, может быть, часть добра в победе над злом и на его долю достанется.
Бой длился вечность, «Лев» уже начал уставать. Ряды нечисти постепенно редели, и Лёха обрадовался скорому завершению. Осталось последнее существо: к Лёхе неспешно подошёл его брат в странной тёмной одежде с капюшоном.
— Зачем ты убил моих друзей? — грустно спросил Миха.
Глянув на безоружного братишку, Алексей уронил меч. Он внимательно смотрел брату в лицо, стараясь найти хоть какую-то зацепку для принятия решения. Миха подошёл почти вплотную и поднял на Лёху пустые глазницы.
— Ни жалеть, ни сожалеть не имеет права! — крикнул Лёха и ударил брата кулаком в сердце. Миха грузно свалился на землю, его тело задымилось и пропало, как и остальные монстры.
— Й-йе-еху-у-у! — завопил Алексей. Со всех сторон слышались одобряющие крики, но никого рядом видно не было. Рядом из воздуха возникла ведьма, Лёха аж отпрыгнул:
— Анфиса, испугала! — он вытер пот и радостно добавил: — Я, кстати, уже закончил!
— Молодчина, Лев, — церемонно обратилась она к нему, и Алексей заметил, что её взгляд изменился. Из домашней тёти Анфисы она превратилась в сказочную фею, но по виду Лёха не назвал бы её доброй.
— Брат попадёт в рай? — спросил Алексей почти утвердительно.
— Разумеется, — кивнула Анфиса. — Всем воздастся по делам. Пора домой?
Улыбка Лёхи растянулась почти во всю физиономию. Ещё бы не пора! Райские яркие краски стали бледнеть, Лёха и ведьма оказались на ровной серой площадке в бесцветной мгле. «Земля!» — догадался Алексей и постарался проснуться. Но вместо привычной с детства комнаты вокруг по-прежнему серел мрак. Анфиса внезапно исчезла, словно выключили лампочку.
— Что за... — пробормотал Алексей и ущипнул себя. Он услышал далёкий звук трубы и увидел, как неподалёку перед ним из пустоты возникли огромные старинные весы.
***
— Пожалуй, начнём, — произнёс бестелесный голос, в котором угадывалась лёгкая грустинка.
— Вы мне? — удивлённо спросил Лёха.
— Вас вызовут, не мешайте, — произнёс тот же голос.
— Мы готовы, — откликнулся другой, более весёлый и беззаботный голос и продолжил: — Убийство — смертный грех, мы предлагаем ниспровержение.
— Это было искушение, — возразил первый. — И действия ради добра.
— Ах, «ради»? — обрадовался второй. — Тогда тем более!
— Я брату помогал! — испуганно вставил Лёха. — Если вы о битве, то я помогал брату в борьбе со злом! Мне его в рай нужно было отправить!
— Вы же его сами убили, — ответил второй. — И куда отправили, в рай или в ад?
У Лёхи отвисла челюсть. Со всех сторон послышались ехидные смешки, а спереди — грустный вздох. Хозяев голосов Алексей по-прежнему не видел. Второй весело произнёс:
— Я бы добавил на нашу чашу неуважение к суду.
— Какому суду? — испугался Лёха ещё больше. Он уже начал догадываться, куда попал.
— Суду над вашей душонкой, — всё больше веселился второй. — Страшный суд, как вы, люди, называете это действо. Который раз через нас проходите, пора уже и остановиться.
— Я же ещё жив! — возмутился Лёха.
— Да, неужели, — ровно произнёс первый.
— К жизни на Земле у нас претензий нет, — добавил второй. — Разве что «набить морду отцу», но это мелочь и не считается.
— Я же не знал... — растерялся Алексей.
— И это не считается, — ответил первый.
— На нашей чаше убийства, много страшных кровавых убийств, пожелание смерти сотням, тысячам сущих! — убеждал второй. Стрелка весов медленно склонилась направо, правая чаша двинулась вниз.
— Я же убивал зло ради добра! — доказывал Лёха. — Я творил добро!
— Вы ненавидели? Желали другим смерти? Убивали? — произнёс первый, чеканя каждое слово.
— Да, — ответил Лёха и похолодел от осознания ответа.
— Это, по-вашему, добро? А чем ваше добро отличается от зла? — строго спросил первый.
Лёха опустил голову. Вся цепочка ведьминых обещаний, рассказов, действий выстроилась у него в голове, превратилась в сверкающий меч и нависла над ним.
— Можно последнее желание? — выдавил Алексей, вспоминая прочитанные истории, где кого-нибудь судили.
— Наверно, жить хотите? — спросил второй таким тоном, словно Лёха, напротив, хотел поскорее сдохнуть.
— Хочу, — тихо ответил Алексей. Потом добавил во весь голос: — Да! Я хочу жить, слышите?
— А зачем? — грустно и словно не понимая, переспросил первый и продолжил после паузы: — Вы сами хотите или кого-то оставили?
Алексей опустил голову. В мире не осталось никого, ради кого стоило возвращаться.
— Тётке без меня тяжело было бы, — уже спокойно сказал Лёха. — Наверно...
— Так вы для этого телефон сломали? — словно потирая руки, обрадовался второй. — Чтобы на помощь позвать не смогла? Всё, молчу, молчу, нам хватит!
— На моей — доброта, вера и искреннее сочувствие, — произнёс первый. Чаша дёрнулась обратно, но на полпути застыла.
— Ну, раз так, то для нас и «набить морду» сгодится! — хмыкнул второй. Правая чаша снова опустилась.
— Могу я ещё сказать? — нетерпеливо вставил Лёха.
— Конечно, — без эмоций откликнулся первый и добавил уже с ощутимой грустью: — Но, если не уверены, лучше молчите.
Алексей был уверен. Он в сочных выражениях рассказал про свою жизнь, про потери родных, не умолчал на этот раз и про Анфису. Пару раз он попытался охарактеризовать её злобными словами, но, заметив, как правая чаша дёргалась вниз, тут же добрел и старался выдерживать ровный тон. Алексей ни разу в жизни не произносил таких текстов и сейчас удивился своему красноречию. В конце он добавил:
— Я не виноват! Я ради брата, у меня же вообще никого не осталось... Лёха попытался заплакать, но не смог.
— Никто вас не обвиняет ни в чём и в тюрьму не сажает, — добродушно рассмеялся второй голос, а Алексей, ощутив очередное дежа вю, испугался по-настоящему. — Поймите, — продолжил второй, — мы не говорим о вашей вине. Здесь либо «да», либо «нет», то есть, либо вверх к нему, либо вниз к нам.
— А где мой брат? — вырвалось у Лёхи.
— Это к делу не относится, — оборвал второй.
— Свидетель защиты, — раздался сбоку резкий голос, в котором Алексей узнал Анфису, самой же ведьмы видно не было. Её голос стал властным и настолько уверенным в своей силе, что Лёха вздрогнул и попятился.
— Мы не вызывали! — возразил второй.
— Имеет право, — вздохнул первый.
Анфиса выдала несколько длинных заумных фраз, которые не вполне сочетались с царственным голосом. Главное для Лёхи выражалось в последних её словах:
— Мне нужен ученик, — требовательно произнесла Анфиса. — И вы оба не уверены, поэтому нужен второй шанс.
— Логично, хоть и досадно, — хмыкнув, произнёс второй. — Мы же тебе помогли всех конкурентов убрать, ученик теперь твой, забирай, не пропадать же добру. — Последнее слово он произнёс, словно дразня первого. Наступила неловкая пауза, после чего второй добавил: — Только мы договаривались, что твой ученик на Земле останется, а ты его сюда притащила. Вот ведь незадача!
— Добро... — произнёс первый. Чаши весов выровнялись, а Алексей задумался: то ли первый одобрил ведьмину идею, то ли просто произнёс любимое слово.
— Тётка... — сказал Лёха, напомнив.
— Ещё раз, — произнёс первый, соглашаясь, и его голос растворился в шуме налетевшего ветерка.
— Ещё раз, — неожиданно согласился и второй.
***
Сквозь серую муть проступили очертания Лёхиной комнаты. Он зажмурился, потряс головой и со страхом открыл глаза. Да, он был дома. Алексей укусил себя за палец и ощутил боль. «Живой», — обрадовался он. На кухне звякнула посуда.
— Анфиса! — позвал Лёха и побежал на кухню. У стены на тумбочке стоял телефон, и его провод был замотан свежей изолентой. Лёхино сердце заколотилось, он открыл дверь, на кухне за чашкой чая сидел постаревший небритый отец.
Лёха не сразу узнал его, но тот растопырил огромные ручищи, сграбастал Лёху в объятия и любимым с детства отцовским голосом сказал:
— Ну, здравствуй, львёнок! Здравствуй, дорогой!
— Здорово, батя! — радостно, но немного недоверчиво сказал Лёха и прижался физиономией к отцовскому плечу. — Ты из космоса прилетел?
— Откуда прилетел, лучше не спрашивай, — сказал отец. — Почти два года просидел.
«Ох, дурья башка...» — похолодело в груди у Лёхи.
— Зато теперь всё наладим, — заверил его батя. — Маманьку, жаль, не вернуть, но и ты уже взрослый.
— Тётя Марина тоже... — начал Алексей.
— Знаю, — обронил отец. — И про Мишку знаю, завтра хороним.
Глаза у Лёхи заблестели.
— К тёте Анфисе надо бы сходить, со спиной после дел моих скорбных нелады, — сказал отец, но Лёха его перебил:
— Не вздумай! Я эту Анфису вообще... — он не договорил, вспомнил недавний страшный диалог, обмяк и закончил уже спокойнее: — Впрочем, пусть ведьма живёт.
— И будет жить! Ведьма умереть-то просто так не может, — сказал папа с весёлой ноткой. — Орать, выть, мучиться будет, лучше не знать. И убить-то нельзя!
— Не надо про «убить», пап... — поднял на него взгляд Алексей. Отец замолчал.
Радость от встречи с отцом переполняла Лёху, но предстоящие похороны портили настроение. Переход самого близкого человека из состояния личности в содержимое деревянного ящика Алексей уже переживал. Он уже представлял, как школьные друзья помогут тащить маленький гробик, как сзади будут завывать старухи, как все собравшиеся станут равнодушно выдавливать из себя какие-нибудь добрые слова. А потом на могилу набросают земли и цветов, которые предусмотрительно сломают, чтобы ночью их не украли. Пройдёт несколько дней, и о Мишке забудут и учителя, и приятели, и даже водитель мусоровоза, ставший невольным убийцей.
Лёха так и не получил ответа, куда попадёт брат на том свете. Они с отцом уже собирались ложиться спать, как вдруг откуда-то из подъезда послышался душераздирающий рёв. Вскрики, визг, а потом нарастающий вой, как от жуткой боли тела, в котором уже не осталось разума. Алексей подскочил, а отец вышел в подъезд посмотреть. Он вернулся через пару минут бледный и сказал:
— Анфиса умирает. Только что в себя пришла, зовёт тебя попрощаться.
— Не пойду! — отрезал Лёха.
— Сходи, не гневи, — предложил отец. — Она нам не раз помогала.
— Только ради тебя, пап, — вздохнул Алексей, напялил тапки и поплёлся к Анфисиной квартире. Дверь не была заперта. Внутри стоял затхлый запах старого больного тела и давно не деланной уборки.
— Вы где? — боязливо позвал Лёха.
— В комнате направо... — послышался тихий старческий голос. После чего говорившая зашлась жутким лающим кашлем.
Алексей вошёл в комнату и застыл: на кровати на десятке грязных перин лежала неопрятная старуха с растрёпанными седыми волосами.
— Вы... кто? — испуганно спросил Лёха.
— Анфиса... Не узнал? — улыбнулась старуха беззубой пастью. Отдельные черты лица и впрямь напоминали Анфисины, но она же...
— Пришёл мой черёд, — перебила она его мысли. — Это расплата. За всё приходится платить, чёрт подери!
— За что? — вырвалось у Алексея.
— За то, что за тебя заступилась, — с ноткой любви отозвалась Анфиса.
— Чем я могу помочь? — машинально спросил Лёха.
— Мне уже не поможешь, это я тебе хочу помочь, — хмыкнула ведьма, а Лёха попятился. — Да не бойся, не съем! Ты ведь врачом хотел стать, если не врал?
— Не врал, — тихо сказал Алексей.
— Вот! — обрадовалась Анфиса. — И я — врач, всю жизнь людям жизни спасаю, тебя, вот, спасла... Хочу с тобой знаниями поделиться, как боль унять, как травками лечить. Сейчас всего не поймёшь, зато, как вырастешь — понадобится, тогда и вспомнишь тётю Анфису добрым словом.
— Спасибо, Анфиса, — искренне сказал Алексей. — Но в рай я пока больше не хочу.
— В рай никто и не приглашает, — усмехнулась старуха. — Подойди и дай мне руку, — произнесла она, и губы её сжались. Лёха подошёл, но руку протянуть боялся.
— Дай руку, глупый, не укушу, — попыталась Анфиса изобразить улыбку. Получилось плохо.
Алексей вложил свою ладонь в Анфисину, она цепко ухватила её.
— Берёшь? — спросила ведьма, и её голос ощутимо начал слабеть.
— Беру, — произнёс Алексей, не понимая, о чём.
— Вот и всё... — сказала Анфиса и отпустила его руку. Ведьма внезапно обмякла, осела, цвет её лица изменился с бледного на серый, Лёха ощутил резкий неприятный запах, и его начало тошнить.
Уже не находя в себе сил плакать, Алексей побрёл домой. Отец его встретил в дверях:
— Ну, что там? — спросил он, дожёвывая огурец.
— Анфиса умерла, — безнадёжно сказал Лёха.
— Жаль, — расстроился отец. — Хороший врач навсегда ушёл.
— Пап, она настоящая ведьма, — поднял глаза Алексей. — Она постарела за день, а когда умирала, мне хотела сделать подарок, но не успела.
Отец насторожился.
— Она сказала, — продолжал Лёха, — что поделится со мной знаниями. Я думал, книжек своих даст...
Отец перебил и крикнул:
— Руку давал?
— Да, она взяла мою руку... — ответил Алексей — и спросила: «Берёшь?»
— А ты?!
— Я сказал: «Беру», — произнёс Лёха. — Но она ничего дать не успела, умерла и всё.
Он начал всхлипывать. Отец сквозь слёзы слышал:
— Я-я-я, вто-второй раз видел смерть так близко...
— Маленький мой львёнок, — ласково произнёс батя, успокоившись. — Она же все свои ведьмины знания тебе передала, то-то на весь дом кричала. Колдуном можешь стать, чудеса будешь творить! Большие добрые чудеса! А люди будут тебе благодарны.
Алексей широко раскрыл глаза, но по нему не было понятно: радуется он или боится.
— А если я не хочу? — начал он.
Отец развёл руками:
— Не хочешь, никто не заставляет. Ведьмин дар теперь твой, а как им распорядиться, решай сам.
— Па, скажи, что мне делать? — произнёс Лёха фразу, которую давно хотел сказать отцу.
— «Что делать!» — передразнил его отец с улыбкой. — Выбор всегда остаётся за тобой. Ты сам-то, что хочешь делать?
— Жить хочу, — всхлипнул Лёха. — Просто жить и всё.
— Так и живи, сынок! — радостно улыбнулся отец. — Расти у меня большой, взрослей, становись доктором, спасай людей, заводи семью, делай мне внуков... И, главное, просто живи.
— А рай? А ад? — не унимался Алексей.
— Апокалипсис кончился, — сказал батя. — Начинаем новую жизнь, и только от тебя зависит, чего в ней будет больше, рая или ада.
— А потом? — спросил Лёха.
— Человеком будь! — поднял палец отец. — Проживёшь среди людей добрую жизнь и поймёшь, всё не так страшно. Даже то, что «потом». Игорь Колпаков © 2014
Обсудить на форуме |
|
