|
КМТ
 Учебники:
Издатели:
Ссылки:
|
Настоящая космическая фантастика Алексей Бархатов © 2006 Возвращение ...Джон Петрофф, миллионер, закрывает глаза и вместе с Проводником оказывается на берегу огромного озера. Позади замер густой лес; впереди, метрах в сорока, висят над водой и отражаются в зеркальной глади большие, размером с дом, объемные графики. На Проводнике светлые тенниски, брюки и свитер с высоким горлом; в этой одежде он выглядит как благополучный хозяин, который вышел подышать свежим воздухом перед сном. Петрофф здесь как настоящий: крепкий пожилой мужчина в теплой домашней пижаме и тапках.
— Видите ту горизонтальную плоскость? — спрашивает у него Проводник. — Это Ваш нормальный уровень. А вот там видите? График стресса идет выше... Это значит, Вы нервничаете, Джон. С того момента, как я сообщил Вам, что счет превысил миллион.
— Тебе известно, почему я нервничаю, — отвечает Петрофф.
— И да, и нет. Я помню, что Вы давно решили: как только заработаете миллион — вернетесь на Землю. И теперь это случится очень скоро. Но я не понимаю, чего Вы боитесь.
Брови Петроффа ползут вверх.
— Боюсь? С чего ты взял?!
— Ну хорошо, не боитесь. Но переживаете!.. Почему?
— Если бы я знал... Так, мандраж какой-то...
— Может быть, Вы не хотите сидеть без работы? Я могу что-нибудь найти по Вашему профилю на Земле.
Петрофф саркастически улыбается:
— Конечно, зарплата будет небольшой.
— Да, заработки там не такие. Потому Вы и переместились на Асу. Но ведь Вам уже не надо работать ради денег; делайте это ради пользы.
Джон молчит.
— Ладно, я подумаю, — отвечает он наконец. — Но проблема не в этом. Работа меня не беспокоит.
— Тогда что?
Петрофф пожимает плечами... Он открывает глаза и возвращается домой, в любимое кожаное кресло, которое стоит в центре просторной гостиной. Здесь немного мебели, но много цветов, хотя больше половины ненастоящие — редьюплы Лизиных, тех, что на Земле... Лиза Петрофф, жена Джона, спускается по широкой лестнице со второго этажа. Для своих лет она выглядит отлично: густые волосы, гладкая кожа (морщин и складок почти нет), красивое тело (конечно, не как у молоденькой девушки, но формы все еще выразительны, а линии легки)... Они смотрят друг на друга и улыбаются. Вдруг Лиза останавливается, улыбка сходит с ее лица.
— Знаешь, тут ступенька скрипит, — говорит она. — Слышал?
— Мы уже это обсуждали, — отвечает Петрофф. — Это она у тебя скрипит. Скажи дому, пусть починит.
Лиза кивает и продолжает спускаться.
— Я в солярий. Но сначала чай сделаю. Ты что-нибудь хочешь?
— Может быть, коктейль.
Она удаляется. Петрофф думает о перемещении и снова закрывает глаза... Теперь Проводник создал копию переговорного зала с работы Джона, чтобы тот настроился на деловой лад. Конечно, Проводник молодец, но за многие годы его добротность стала обыденной, незаметной. Они сидят напротив друг друга за столом с полированной столешницей, которая уходит вправо и влево метра на четыре. На Проводнике черный костюм. У Петроффа одежда не изменилась.
— Я проанализировал все предложения на Асу, — говорит Проводник. — Сейчас средняя цена за кубический сантиметр перемещаемого объема — четыре кредита.
— Четыре?! — восклицает Джон. — Раньше было три!
— Три было, когда Вы покинули Землю. Даже сорок лет назад, когда переправляли Вашу сперму, куб стоил три с половиной. Вы этого не запомнили, наверное, потому что в тот раз только и пришлось платить за один кубический сантиметр.
— Ладно, — соглашается Петрофф. — Сколько будет стоить перемещение?
— Пока будем ориентироваться на среднюю цену. Тогда получается около трехсот семнадцати тысяч.
— Что?!!
Глаза Джона расширились.
— Но ведь... это...
Ему требуется несколько секунд, чтобы взять себя в руки.
— Это, наверное, из-за большого разброса цен, — говорит он с волнением. — Давай лучше оценим по минимуму.
— Нет, разброс небольшой. Минимальная цена — три и восемь за куб. Перемещение с компанией, которая делает это предложение, обойдется на пятнадцать тысяч дешевле. Но по договору Вы должны будете продавать через нее все свои вещи: дом, мебель, технику, вычислительные мощности, все редьюплы и даже фулдьюпл Вашей жены. Потеря от такой продажи может составить до сорока процентов, а это те же пятнадцать тысяч. И никаких бонусов: Вас переместят полуголым и не подарят бесплатных кубических сантиметров для какого-нибудь презента.
— Но я не понимаю, откуда такая сумма?! — снова восклицает Джон. — В первый раз мне это стоило меньше двухсот!
— Я же говорю, увеличилась средняя ставка. Это во-первых. А во-вторых, Джон, за эти годы Ваш объем вырос. Приблизительно на четырнадцать тысяч кубических сантиметров.
Петрофф молчит.
— Мне кажется, Вы не должны расстраиваться, — высказывается Проводник. (Джон немного удивлен: он не заметил, что разрешил Проводнику говорить.) — После продажи дома и перемещения у Вас останется больше семисот тысяч. На Земле Вы будете очень богатым человеком.
— Они нас просто грабят... Передача информации-то ничего не стоит, — бурчит Джон, прекрасно понимая всю беспочвенность этих обвинений и помня сто раз слышанные ответы Проводника: «Информацию не нужно передавать, потому что она не имеет физические массу и объем... Информация всего лишь состояние, которое может быть считано с любого места Вселенной».
...Петрофф открывает глаза и долго смотрит на свое отражение в стеклянной двери, которая ведет из гостиной на веранду. Он вспоминает, как много лет назад оставил Землю и отправился на заработки... Они взяли кредит, чтобы оплатить перемещение Джона, купить дом на Земле и сделать его точную копию на Асу, изготовить фулдьюпл Джона для Лизы и фулдьюпл Лизы для него... Вспоминает, как сразу после перемещения пришел сюда и увидел жену. Подбежал к ней, взял в руки ее ладонь и поцеловал кончики пальцев. «Что ты чувствуешь?» — с волнением спросил он. «Ты поцеловал мне пальцы», — ответила она улыбаясь и прислонилась губами к его губам. Они тогда долго целовались, стараясь понять, заметна ли какая-нибудь разница; или же ничего не изменилось, словно они находятся рядом друг с другом, словно их не разделяют бесконечные расстояния... Вспоминает, как около двадцати лет назад в Сети говорил с сыном.
— Папа, — сказал тот, — мне предложили хорошую работу. Не на Земле. И я хочу спросить у тебя: каково это? тебе кажется, что вы как будто рядом? и ты даже не замечаешь, что она не настоящая?
— Почти не замечаю, — ответил Петрофф, и тут же поспешил исправиться: — Совсем не замечаю... Конечно, мы с мамой не можем вместе выйти на улицу, сходить куда-нибудь или съездить. Но зато я вижу ее и чувствую каждый день. Ты правильно сказал: она как настоящая. Я ее обнимаю — и у меня не возникает мысли, что на самом деле обнимаю копию, всего лишь отражение... Мне было очень жаль, когда ты уехал из дома. Виртуальные встречи не сравнятся с фулдьюплами...
«Если б сейчас сын спросил меня об этом, — думает Джон, — что бы я ему ответил? То же самое повторил бы? Наверное, да... Но почему же я так волнуюсь?! Почему возвращение так тревожит меня? Может быть, это не из-за Лизы? Из-за чего-нибудь другого? — Петрофф делает паузу, чтобы окончательно и бесповоротно сформулировать для самого себя важный вывод: — Нет, это из-за нее! Это из-за встречи с настоящей Лизой я переживаю!»
...Плавно лавируя, влетает в гостиную и устремляется к Джону поднос с коктейлем. Петрофф берет бокал и делает несколько глотков.
Заходит Лиза.
— Извини, я только сейчас вспомнила про коктейль, — говорит она.
— Ничего. Приспичило — сам бы сделал.
Жена садится на диван напротив Джона. Оба молчат.
— Перемещение будет стоить больше трехсот тысяч, — заявляет Петрофф вдруг. — Может, чуть меньше...
Лиза не выказывает эмоций, не говорит ни слова.
— Но у нас останется больше, чем семьсот тысяч, правда, — размышляет он вслух, практически повторяя сказанное Проводником. — Хорошая сумма, чтобы можно было получать удовольствие от жизни. Мы купим большой дом в престижном районе. Обустроим его по высшему классу.
Жена не отвечает и смотрит в сторону.
— Что ты молчишь?!
Она бросает на него один короткий взгляд, другой, и вот уже глядит глаза в глаза и с волнением говорит:
— Джонни, у меня к тебе важный разговор. Как раз по поводу возвращения.
Петрофф мгновенно напрягается, как, наверное, охотничья собака, которая среди сотен лесных запахов вдруг чувствует запах зверя, — так и Петрофф за шумом простых звуков явственно слышит голос тревоги.
— ...Я давно хотела поговорить с тобой об этом. И десять минут назад... Уже шла к тебе, но не решилась и свернула в солярий. И про коктейль твой из-за этого забыла... (Она принужденно улыбается.) Но поговорить надо! Мне кажется, это очень важно. Может быть, не для тебя, но для меня точно. Я это чувствую! Я знаю! Ты, наверное, скажешь, что это не проблема, но это не так, есть масса доказательств...
— Лиза! — прерывает ее Джон, зная, как трудно бывает жене подойти к сути. — Что... ты... хочешь... мне... сказать?!
После паузы она отвечает:
— Я много смотрела про таких же, как мы. Которые долго живут с фулдьюплами супругов, а потом съезжаются... И расстаются! Не могут жить с реальным человеком после того, как столько лет жили с его отражением. Разводятся!
— Ты что?! — восклицает Петрофф, — считаешь, что мне не нужно возвращаться?!
— Конечно, нужно!.. Я не забыла, как важна для тебя родина. Просто...
Лиза собирается с силами, чтобы сказать главное:
— Давай оставим все по-прежнему. Я долго думала. Мы можем себе это позволить. Сделаем еще одну копию нашего дома. Здесь, на Земле. Все то же самое, что у тебя на Асу. Сколько это будет стоить? Сорок тысяч? Пятьдесят?
Джон качает головой.
— Ты с ума сошла, — говорит он.
— Нет, не сошла! — неожиданно резко выкрикивает жена. — Я уже давно не молодая! И отдаю себе отчет, в каком состоянии мое тело! Конечно, по многим параметрам я у тебя там точно такая же... Но у фулдьюплов не выпадают волосы, не сыпется кожа! Ты как, готов по утрам находить на простыне всякую грязь?!.. Фулдьюплы не могут плохо пахнуть; они не потеют, как мы... Что бы ни говорили, фулдьюплы — не стопроцентные дубликаты, это наши улучшенные копии. И ее смена на оригинал запросто может привести к разрушению отношений. А я хочу сохранить нашу семью, потому что люблю тебя... Нам лучше вообще не видеться вживую. Ты переместишься на Землю и сразу же поедешь в новый дом... Милый мой Джонни, иначе мы реально рискуем потерять друг друга. Если ты мне не веришь, залезь в Сеть. Там куча материала! Десятки случаев!
Петрофф пожимает плечами.
— Неужели ты сам этого не чувствуешь?! — спрашивает Лиза. — Неужели ты сам не понимаешь, что между мной и фулдьюплом есть разница?!
Лицо Джона искажает гримаса душевной боли.
— Ты права, солнце мое, — тихо произносит он после небольшой паузы. — Если мы больше полжизни прожили так и были счастливы, наверное, не имеет смысла что-нибудь менять.
Петрофф говорит это и, хмурясь, смотрит на свою ладонь, мокрую от выступившего пота.
***
Две песчинки в бескрайних просторах Вселенной, Джон и Проводник застыли в открытом космосе, окунувшись в его безмолвную пустоту. Но Петроффу не до впечатлений. Глубокая складка пролегла между бровями, обращенный книзу взгляд наполнен тревогой. Проводник делает для него демонстрацию; они обсуждают серьезные вещи и поэтому на Проводнике строгий костюм. На Джоне легкая пестрая рубаха с коротким рукавом, широкие шорты и сандалии — как всегда, то, во что в данный момент он одет в реальном мире... Под ними, далеко внизу, Земля. Но не шар, а карта — огромная карта, которая заслоняет большую часть видимой области. И только один материк, Австралия — все остальное скрыто под водой.
— Вот такая для Вашей жены вероятность летального исхода в результате операции, — тихо говорит Проводник, имея в виду площадь Австралии по сравнению со всей площадью третьей планеты от Солнца. — Полтора процента.
— Но это же очень много! — ошеломленно произносит Джон.
— Это — полтора процента, Джон... Вы должны понимать, столь масштабная замена рецепторов... Ох!
По приказу Петроффа они стремительно опускаются на Землю, и оказываются на огромной красной скале, которая одиноко возвышается посреди безбрежной равнины, бедной даже на кустарники.
— Посмотри, какие огромные расстояния! — с отчаянием восклицает Петрофф.
— Гм... Такая визуальная интерпретация уже некорректна, — поясняет Проводник и делает движение рукой, снова отталкивая Землю на далекие тысячи километров. — Я просто хотел показать Вам, сколько это — полтора процента.
— А я хотел показать тебе, — отвечает Джон, чеканя слова, — что при том количестве операций, которое сейчас имеет место, «полтора процента» съедает очень много человеческих жизней!
...Петрофф выходит из Сети. Он в парке летним вечером. Сидит на скамейке рядом с аллеей, которая плавно изгибается между деревьями, а подальше, метрах в сорока, медленно заползает на пологий склон. Там, наверху, стоят частные дома; один из них принадлежит Джону. Если в его доме поднимешься на второй этаж, то из окон, выходящих на северную сторону, увидишь верхушки елей, сосен, берез; словно ты птица и паришь над лесом... Престижный район недалеко от Великого Новгорода, отличное место, прекрасный вид — преимущества богатой жизни, к которым в последние годы у Петроффа оставалось все меньше и меньше интереса, а сегодня он пропал полностью... Шесть лет Джон на Земле, шесть лет между ним и женой смешные сотни километров.
Петрофф неподвижен, но в нем заметно сильное внутреннее движение.
— А нельзя отложить операцию? — вслух спрашивает он, и слышит голос Проводника:
— Можно, но процент будет расти. Жук распространяется быстро.
— Проклятая болезнь! — восклицает Джон.
...До него доносится мелодичный смех. По склону в парк спускаются молодые супруги, соседи Петроффа. Они держат друг друга за руки. Рядом идет их послушный пес, Рокфеллер... Джон несколько секунд смотрит на них, а потом срывается с места. По-стариковски тяжело бежит к дому.
Соседи удивлены.
— Что-то случилось? — интересуется молодой человек.
— Все... в порядке, — дрожащим голосом отвечает Петрофф, и пробегает мимо.
У вершины склона он даже быстрее, чем у подножья, только дыхание стало чаще и шумнее.
«...Лиза! Лиза!» — кричит Джон, ворвавшись в гостиную. Тут же получает информацию: ее нет, ушла... Но так нужно поговорить! Конечно, не в виртуале! «А чего я жду?! — думает Петрофф. — Ведь все уже решено!» Он садится в кресло, отдает команду. Кресло отрывается от пола, через открывшуюся дверь выплывает на веранду и оттуда — на улицу. От угла дома уже летят, разворачиваются и стыкуются друг с другом прозрачные пластины. Видны только их кромки, которые после соприкосновения пропадают, как исчезающие чернила... Через пять секунд готов купол. Он накрывает Джона и плотно прикрепляется к вновь созданному основанию под креслом. Капсула тут же срывается с места и взмывает над лесом... Как пуля он мчится по воздуху, оставляя позади леса, холмы, поля, речки... Вперед! Вперед!.. Низкое солнце одобрительно взирает на Джона. Он сидит, подавшись вперед, глаза его блестят...
Через двадцать минут капсула вырывается на просторы Финского залива. Словно лист к ветке, она прирастает к солнечной дорожке, и с огромной скоростью тянет ее за собой по воде. Почти достигает противоположного берега, когда Джон не выдерживает.
— Лиза? — спрашивает он через Сеть.
— Я здесь, — отвечает жена.
— Где?
— В машине... Джонни, я еду к тебе!
Она показывает ему капсулу, несущуюся над заливом. Там, где он был три минуты назад.
— Я рядом! — восклицает Петрофф.
Через секунду обе машины останавливаются, разворачиваются — и устремляются навстречу друг другу.
Сердце Джона бешено колотится, он вцепился в подлокотники... И вот он видит ее!.. Капсулы замедляются. Раскрываются купола, и тут же объединяются в единое целое над головами Петроффых. Две солнечные дорожки сливаются в одну. Джон и Лиза плачут. Они берут друг друга за руки. «Господи! — шепчет Петрофф. — Твои глаза! Они прекрасны!.. Сто лет не видел твоих глаз! Как я мог?..» Джон встает с кресла и привлекает к себе жену... Пожилые супруги Джон и Лиза Петроффы стоят обнявшись в машине над водами Финского залива, искрящегося в лучах закатного солнца.
12 июля 2006 г.
Алексей Бархатов © 2006
Обсудить на форуме |
|
