|
КМТ
 Учебники:
Издатели:
Ссылки:
|
Страсти вселенские Лилия Вахитова © 2014 Платье из морской пены и снега Удар. Еще удар и крик. Страшные звуки растрескали тишину полей за сельским кладбищем. Ирины больше нет. Помявшись за оградой, я поплелась к автобусной остановке. К такому меня не готовили, никто мне не рассказывал, что чувствовать, что говорить, как себя вести. И мне стало ужасно стыдно: ощущала я лишь недоумение. Мироздание просто профукало человека, невероятно глупо.
— Даша, подожди меня, ты домой? — Аня догнала меня уже на полпути. Зареванная, она совсем осипла.
— Да, эта тишина меня нервирует. В город вернусь.
— Как же горько. Как тяжело, — Отдышавшись, моя спутница снова надела траур. — А ты хорошо держалась, даже не плакала.
— Ага, — разговаривать мне не особенно хотелось.
— А я прям плакала, охрипла даже. Какого человека мы потеряли! Ох, — Аня глубоко вздохнула.
— Знаешь, я так устала за этот день, — мне было сложно скрыть свое раздражение.
— Да, понимаю.
Больше мы не разговаривали.
Всю дорогу до города я усиленно искала в своей голове хотя бы мысль о горе или желание порыдать. Ни то, ни другое меня не спасло от звания твари бездушной. К тому же рядом театрально грустила Аня и все причитала. От этого мне стало совсем тошно. Да, Ирина была потрясающей, и вряд ли кто-то сможет объяснить почему. Для меня тоже это было загадкой: в комнату сначала входил ее смех, а уже потом сама Иришка. И все, она была потрясающей. Может, дело в рыжей копне волос или веснушках? Или ее мягких пальчиках и миловидном лице? Не думаю: все это отдано земле, а Ира остается потрясающей. Загадка вселенского масштаба.
И этот потрясающий человек не родит детей, таких же потрясающих, не заведет собаку или кошку — лучше кошку — тоже потрясающую. И вообще — двух кошек. И для них нужны потрясающие домики! А почему бы ей не приобрести классный набор... посуды, я бы ей на свадьбу подарила, а там, к примеру, кастрюли, конечно, потрясающие. А почему бы и нет?..
— Дашь, прекрати, — спокойный голос меня напугал. Краем глаза я заметила рыжие пряди.
— Иринка! Как здорово! Я так и знала, что ты жива, знаешь, как мама твоя обрадуется! Ань, ты видишь? — но та никак не отреагировала, уставилась мертвым взглядом в пустоту. — Ира!
А она расхохоталась. Звонкий смех залил автобус, заискрился и засиял. За секунду всех пассажиров смыло ярким и теплым потоком. А она все смеялась и смеялась, и волны закружились вокруг меня. Не стало автобуса, не стало людей, остался только смех.
— Ириш, подожди... — но Ира хитро улыбнулась и щелкнула меня по лбу, в тот же миг меня унесло.
Перепугалась я страшно, ведь плавать я совершенно не умею. Побарахтавшись, я все же смогла уцепиться за ковер:
— Даша, ты чего? — с дивана взирала на меня Аня в моей пижаме с мишками. Она включила лампу настольную, которая освещала ее сзади, скрыв лицо, но эту взлохмаченную шевелюру узнать несложно. — Ты чего тут валяешься?
— Упала, наверно. А ты что тут делаешь? На моем диване, в моей пижаме?
— Ты сама предложила у тебя остаться, в автобусе, помнишь? Мне плохо так было, и далеко ехать, а в феврале это холодно.
— А, да, точно, — события в голове начали складываются.
— Она погибла 14 февраля, как же это грустно, — Аня всхлипнула.
— Можно подумать, умри она в другой день, мы бы все обрадовались, — я встала. — Глупости не говори.
И почему людям нужно придумывать для каждого случая что-нибудь такое, чтобы сделать его особенным. «Это был их единственный ребенок», потому что в многодетной семье после гибели сына похлопают друг друга по плечу — четверо еще в запасе. «Она умерла за неделю до своего юбилея», это, видимо означает, что в другое время помирать не так обидно.
— Даша, ты меня пугаешь, ты чего там бубнишь? — Аня пришла за мной на кухню.
— Да, водички попить решила, ворчу на стакан, ты же меня знаешь.
— Ты не волнуйся, я понимаю, — она присела за стол. — Мне тоже тяжело, и я тоже очень переживаю...
О, нет! Только не эти задушевные беседы... Только не на кухне... Только не за чашкой...
— Я заварю чай, — Аня не стала слушать моих доводов в пользу сна. — Нужно все обговорить, тебе станет легче, я тебя выслушаю.
— Нормально у меня все, мы с Ирой и друзьями-то не были. Просто приятельницы. Это вы дружили, — я постаралась плохо скрывать раздражение, но мой «психолог» просто решил этого не замечать:
— Когда пытаешься прятать свои чувства, становится только хуже, — Аня выключила засвистевший чайник. — Сейчас ты все расскажешь, вот увидишь, стоит только заговорить... — но голос ее утонул в резко наступившей темноте.
— Ты даже притвориться не хочешь, что оплакиваешь меня? — голос, как будто из тоннеля, заставил меня вздрогнуть. Я попыталась нащупать свою чашку с чаем, но она исчезла, как и стол, который провалился подо мной, стоило о нем подумать. — Даша.
Я резко повернулась в сторону, откуда доносился голос, и меня ослепил яркий солнечный свет. Когда мои глаза привыкли, я смогла оглядеть бескрайние луга, заваленные цветами. Терпеть не могу цветы, поля и свежий воздух. Я укусила себя за палец. Это явно сон, и явно не мой. Значит, где-то должна быть виновница всего этого действа. Да, девушка с рыжей копной волос стояла на холме. На высоком холме. Для меня оказалось открытием, что я не смогла ни взлететь, ни прыгнуть, ни телепортироваться: этот сон еще хуже, чем я думала. За ответами пришлось тащиться на вершину.
После восхождения, я плюхнулась на спину и попыталась отдышаться. Пожалуй, в двадцать пять лет такая одышка — это перебор. А Ирина как раз закончила огромный венок, она надела его себе на голову и звонко расхохоталась:
— Дашочек, а почему я так одета?
— Не знаю, хоронили тебя в свадебном платье, это не оно?
— Ты думаешь, я наряд с собой забрала? Что за стереотип, я же не привидение, — ее недовольство заставило меня привстать и осмотреть белое одеяние.
— А, — я снова улеглась. — Это платье из морской пены и снега. Ты — девушка-одуванчик. Только я не понимаю, зачем я тут?
— Не знаю. Это ты меня сюда притащила, одела так и нарекла девушкой-одуванчиком. Мне нравится, — Ира присела рядом со мной. — Только я не могу надолго отлучаться, меня ругать будут.
И я замерла: в голове роилось столько вопросов, но ни за один из них я так и не смогла ухватиться. Я и забыла, что есть возможность о многом узнать: существует ли та сторона или свет в конце тоннеля.
— А, может, ты хочешь мне что-то сказать, а не спросить? — Ира улыбнулась, и я поняла, я должна была высказать ей:
— Горячо!
— Что? — голос ее исчезал.
— Рука горит, — жуткая боль пронзила мои пальцы. В тот же миг горизонт почернел, и тьма стремительно захватила все вокруг. — Ира, подожди!
Я снова оказалась на своей кухне. Недовольная Аня протирала стол:
— Как ты могла заснуть в такой момент? Да еще чай пролила. Сильно обожглась?
— Нет, — я с сожалением оглядела ладонь. — Но достаточно, чтобы очнуться.
Слишком все стремительно происходит, еще понять бы — это просто глупые сны, или воздействие оружия массового поражения, или меня отравили? Эти галлюцинации не могли быть правдой, а мое сознание со мной никогда не разговаривало, так что объяснение еще предстояло отыскать. Но Ира точно ко мне не приходила, потому что это было бы страшной ошибкой вселенной, да и с чего она посещала меня, мы и друзьями-то не были.
Не имею понятия, что обо мне подумала Аня. На ее месте я бы уже подумывала о наборе экстренного номера незаметно в кармане. В любом случае, час ночи — не лучшее время для болтовни. Я с трудом уговорила приятельницу лечь спать. Да только мне спать было нельзя. Такой ерунды в голове я могла не выдержать.
Я решила просто почитать книгу. Угнездившись на диване, да с кружкой зеленого чая с имбирем, наконец, почувствовала себя счастливой. На моей кухне всегда царила просто вселенская безмятежность, а иногда даже пахло едой, но не это главное. Вопрос в том, откуда взялся на моем полу туман?
Я решила, что устроила пожар, и рванула из кухни за Аней. Но когда я открыла дверь, меня сбили с ног странные вспышки. Я закрыла голову руками и, яростно вереща, поползла по-пластунски. Только через какое-то время меня посетила мысль, что вряд ли в прихожей могла разразиться война, значит, снова началось.
— Ира! Где ты? — и я, наконец, заметила за толпой крошечную фигурку в мешковатом пальто и темном платке. Вспышки фотоаппаратов, направленных на меня, начали раздражать. Я встала, спокойно их обошла. — Ира, что происходит?
— Я не знаю... — выглядела она растерянной. — Ты скажи, где мы?
Обстановка больше не вызывала у меня никаких эмоций:
— Это «Театр одной актрисы». Тоже рассказ как и в прошлый раз, только я не помню, чтобы там были журналисты с камерами, — в это же мгновение толпа испарилась, словно ее и не было никогда. — Ух, вот в поликлинике бы так!
— Рассказ? А о чем он? — Ира заметно оживилась.
— Он, — я задумалась. — Он о танцовщице, которую все считают потрясающей, но только близкие знают, каково ей на самом деле. На этом месте, — я потопталась немного, — свою знаменитую жену встречает муж, которому все завидуют, потому что это великая удача: жить с потрясающей женщиной. Но муж принимает на руки измученную супругу в мешковатом пальто и темном платке... Только вместо него — я.
— И что же ты имела в виду, помещая меня в это пальто, — Ира поправила рыжие локоны под платком и хитро улыбнулась.
— Я почем знаю? Это ты ко мне приходишь, да сама одеваешься, — я возмутилась.
— Нет, это ты меня зовешь, я надеялась, ты уже поняла это, — моя собеседница взяла меня под руку и тихонько повела за собой. — Я ведь нахожусь в далеком уголке вселенной...
— Ты шутишь? «Давным-давно в далекой-далекой галактике»?
— Не издевайся, — Ира расхохоталась. — Это сложно объяснить!
— Хорошо, зачем ты приходишь, и почему ко мне?
— Мы, находясь очень далеко, все же можем слышать зов тех, кто очень сильно хочет нас увидеть. Тебе нужна была именно я, вот я и пришла, хотя это запрещено.
— Но никто тебя не звал, — я пожала плечами. — Мне просто обидно, что забрали именно тебя! Это несправедливо.
— Но мучает тебя не это, — Ира мягко улыбнулась.
Разговаривать совсем не хотелось: сумеречный город был пуст, и прогулка мне понравилась. Не было людей, а с ними ушли их проблемы, несбывшиеся мечты, их комплексы, назойливая дружба, обязанности и прочая шелуха, которой они так яростно обременяют не только себя, но и окружающих. Мне просто было хорошо. А Ира просто была рядом. От нее исходило внутреннее тепло или свет, за что не нужно было платить своей свободой, что не требовало ответных чувств. Ира была просто Ирой. Просто...
Но к сожалению, улица кончилась, дорога уперлась в дверь несуществующего дома.
— Не хочу туда, — я попятилась.
— Тебе нужно все решить и отпустить, — Ира потянулась к медной ручке.
— Не хочу я ничего решать, думать не хочу, — я запротестовала. — К чему все это? Я должна тебя отпустить или что? Ты умерла, я тебя физически удержать не могу! Ты там, в своем мире, живешь, читаешь, наверно. Там же есть книги, я надеюсь?
— Не совсем, там книги ни к чему, понимаешь, мы существуем иначе.
Дальнейший ее рассказ меня разочаровал. Узнать, что человек становится просто информацией — не этого я ожидала от загробной жизни. Если эволюция требует раствориться среди звезд, я бы вернулась к обезьянам. Когда эта мысль была мною озвучена, моя спутница расхохоталась и прыгнула прямо на меня. Не удержавшись на ногах, я провалилась в черноту.
За шкирку меня подняла уже Аня в моей пижаме с мишками.
— Привет, — какая срамота! — Я тут упала. Ты не против?
— Тебе надо поспать, нормально поспать, и не в прихожей, — с этим доводом подруги я не могла не согласиться.
Стоит ли рассказывать, насколько отвратительным у меня было утро: недосып раскрыл мое сознание, разбудил во мне философа, психолога, и еще целую толпу личностей, с которыми я предпочитаю не общаться. Они же спугнули Аню — ни один здравомыслящий человек не выйдет на улицу в семь утра, в воскресенье, в феврале.
Нельзя сказать, что я не была рада отсутствию свидетелей моего безумия, но такой побег — уже перебор.
В любом случае, я осталась одна. Напилась чаю, наелась печеньем и решила, что надо поспать и разобраться со своими призраками. Вооружившись шоколадкой, — с едой в принципе не так страшно идти в бой — я устроилась под холодным одеялом. Признаюсь, мне стало страшно, невероятные приключения в стране чудес меня совсем не устраивают.
Заснуть оказалось проблематично, даже когда я отогрелась под одеялом. Видимо, не стоило пить столько чая. Я повертелась немного и закуталась в кокон, от чего мой диван заскрипел. Пришло время стратегического запаса, рука сама потянулась за шоколадом, но не нащупала его.
Я открыла глаза и заметила на стене синие подтеки. Но больше меня насторожило исчезновение обоев. А ружье я всегда хотела, так что этому приобретению даже обрадовалась.
— Ира, смотри, что у меня есть, — я аккуратно сняла ружье с гвоздя, неуклюже прицелилась в пустоту и тихонько его отложила.
— Как ты поняла, что я здесь?
— Если бы тебя не было, я бы испугалась, — я хихикнула и слезла с дивана, подальше от ружья.
— Я тебя слушаю, — из темноты вынырнула Ира, и комната тут же залилась дневным светом. Диван испарился, на его месте возник рабочий стол с бумагами.
— Здорово, только кровь на стене лишней будет, — такой бардак я не разводила никогда.
Ира возмутилась:
— Какой кошмар, ну и фантазии у тебя! К кому ни прихожу, у всех небеса, райские сады — прелесть, а не работа. А ты загнала нас в какой-то ужастик?
— А почему небеса? — мне стало смешно. — У тебя работа есть?
— Не уходи от ответа, — она замялась. — Где мы опять?
— Хм, дай подумать.
Я перебрала множество сюжетов, но так и не смогла найти такой комнаты.
— Я не знаю, где мы. Но я бы ушла отсюда с радостью, тоскливо очень здесь, и шоколадки нет, — мне стало совсем грустно.
— Не грусти, пойдем на улицу. Прогуляемся? — Ира была удивительно спокойна.
Мы вышли из здания, погода меня порадовала, и людей вокруг не оказалось. Странный город, однако, себя ничем не выдавал, хотя я заметила очень красивое здание впереди. Подойдя к резной двери, я дернула за ручку, но та не поддалась. Тогда я подбежала к маленькому неказистому строению, обозванному заводом по производству роботов. Ира подметила, что я имею слабое представление о робототехнике. Конечно, я с этим согласилась. Дверь завода не была заперта, да только я там нашла лишь комнату с синими подтеками на стене. И ни одна хорошая дверь так мне и не открылась, видела я лишь отвратительные пятна на тусклых стенах.
Ира заинтересованно разглядывала в каждую дверь, а я ее оптимизма не разделяла: мое раздражение росло. Но демонстрировать ей своего разочарования я не хотела.
А город по-прежнему себя не выдавал. Сложно понять, зачем ты нужен, когда не знаешь, где ты. Ира просто ждала, когда я догадаюсь, куда занесло нас мое воображение, шла за мной и улыбалась:
— Мне тоже интересно, так что думай.
— А зачем? Мне здесь нравится! — я понадеялась, Ира не догадается, что я нагло вру. — Если не считать подлых дверей, мне тут хорошо. Во вселенной нашлось единственное место, где меня не тошнит от глупости провидения!
— Тебе придется разобраться во всем, — голос подруги прозвучал тише за моей спиной. — Я не смогу часто тебя навещать, ведь я очень далеко...
Когда я обернулась, Иры уже не было. После смерти, видимо, люди обретают плохие привычки. Ее уход страшно меня разозлил. Она снова ушла! Я сжала кулаки и пошла к ближайшему зданию. Найдя кабинет с синими подтеками на стене, я принялась искать ружье. Его почему-то не оказалось на месте. Я ринулась в следующий дом, в тот же кабинет. Я обошла несколько учреждений с разными вывесками над дверями, но на нужной стене не висело нужного ружья. Неудача меня взбесила еще больше.
В очередном здании на стене обнаружились кнопки с именами чиновников рядом. Я хлопнула по одной:
— Вот вам! Так вам всем и надо, — рука сама упала на вторую кнопку. Удар. Еще удар. Знакомый страшный звук повторялся снова и снова, но злоба моя только росла. Я схватила стул и бросила его в стену. Но вместо треска деревяшки я услышала глухой стук, разнесшийся эхом по всему зданию. В надежде, что что-то изменится, я сбросила со стола бумаги — и снова стук. Снесла стопку книг — и снова стук. Бросила в стену ручку — и снова стук.
Синие чернила оставили отвратительное пятно на стене. А я все еще слышала стук, и я слышала, как трескается тишина, как трескается бытие, как трескается вселенная.
— Так где мы? — тихий голос вернул меня к действительности.
— Это планета Транай. «Благословенная планета Транай, где люди познали смысл существования и обрели, наконец, истинную свободу».
— Ты выбрала странное место, чтобы понять смысл жизни, — Ира коснулась моего плеча, но у меня не было сил взглянуть на нее.
— А другого у меня просто нет! Здесь все хотя бы поддается логике, — меня душило возмущение, злоба и слова, которые так и остались невысказанными.
— А чем тебе твой мир не нравится? — Я услышала, что Ира нахмурилась.
— Потому что он, оказывается, отбирает у меня людей! И время! И время с этими людьми! А это глупо и несправедливо, — я расплакалась.
— Так вот оно что... Ты кроме меня еще никого не теряла?
— Да, но не в этом дело. Ты ушла, а я не успела, не успела стать тебе другом. И я столько лет старалась больше не упускать близких людей из своей жизни. Но я всегда сожалела, что отпустила тебя, — после этих слов мне стало легче.
— Ты же меня похоронила вчера? — Ира усадила меня в мягкое кресло, уцелевшее только в силу своего веса.
— Нет, похоронила я тебя шесть лет назад. Мне было девятнадцать, как и тебе, ты разве не помнишь? — На душе стало совсем легко.
— А ты умная, — Ира грустно улыбнулась, усаживаясь со мной. — Я знаю, тебе страшно.
— Скорее любопытно. Почему ты здесь?
— Я же говорила: ты позвала. Ты так орала через всю вселенную, что я не могла не появиться. Незавершенные дела обычно не пускают через границу. Теперь ты можешь спокойно уйти.
— И все? Ты и была моим незавершенным делом? То есть у меня совсем ничего не было в жизни? — мне стало даже жаль себя.
— Какое это имеет значение? Теперь ты готова к новой жизни, — Ира вздохнула.
— Реинкарнация? Рай или ад? Что ты имеешь в виду?
— У тебя есть выбор: хочешь, устраивай себе ад, хочешь — рай. У каждого свои предпочтения.
— И как там в аду?
— Ад, — Ирина подняла указательный палец вверх, — это прожить жизнь заново и совершить те же самые ошибки. Если хочешь, ад ждет тебя, — она невесело рассмеялась.
— А рай?
— Опять же: зависит только от твоего выбора. Так что решай, — Ира встала.
— Но что там ждет меня? Если я уйду? — я привстала, но сразу села обратно.
— Эволюция. Это новая стадия твоего существования, там, на другом конце вселенной, среди звезд. Там хорошо, — она улыбнулась и вышла.
И я снова осталась одна. Одинокая или свободная, но я осталась одна. Ира сказала, выбор за мной. Да только выбирать было не из чего: возвращаться в никуда или двигаться вперед в никуда. А решать свою судьбу в кабинете с синими подтеками на стене — жалкий пример проявления собственной воли.
Я стерла стены, стерла все вокруг. Остались тишина и свет. Но в этой пустоте кроме жалости к себе я ничего не ощущала: ни груза знаний, ни опыта, ни душевного равновесия, ни духовного богатства. Не так я должна уходить к звездам. Только не так.
И я решила, что мое сердце снова забьется: удар, еще удар... и крик. Лилия Вахитова © 2014
Обсудить на форуме |
|
