|
КМТ
 Учебники:
Издатели:
Ссылки:
|
Страсти вселенские Игорь Колпаков © 2014 Бред сивой кобылы Пустырь не радовал глаз. Очень грязный, всеми забытый уголок цивилизации, куда экскурсовод никогда не поведёт туристов, и о котором градоначальники стараются не вспоминать. Десяток ржавых гаражей возле заброшенной пятиэтажки, засохшие деревья, остатки детских качелей, деревянный сортир... Это, конечно, не городская вонючая помойка, но первая ассоциация именно мусорная. А ещё, словно прошла война, и люди бросили это место лет тридцать назад и ушли.
— К нам что ли? — послышался откуда-то сбоку радостный голос.
— Ага! — сходу ответил я. — Осматриваюсь.
— Давай, к Сивой сходи, отметься! — обыденно продолжил невидимый хозяин голоса. — По прямой иди, она сама тебя найдёт. Документы не забыл?
«Пойди к Сивой, помаши ксивой», — думалось мне. Не успел прибыть, как уже получил первые ценные указания. Через минуту навстречу вышла высокая статная дама средних лет, помахивающая резиновой полицейской дубинкой. От открывшегося зрелища я остановился, как ударенный. Стройная подтянутость великолепных форм была упакована в грязную драную телогрейку, аккуратные ножки заканчивались жуткими дачным галошами, а роскошные когда-то волосы выбивались из-под такой затёртой кроличьей шапки, что впору подарить бомжам для сбора мелочи. Всё вместе, да ещё с дубинкой наперевес, выглядело совершенно дико и фантастично.
Её мелодичный голос, резко прозвучавший прямо над ухом, вернул меня в реальность:
— Это ты, значит, новенький?
Я чмокнул протянутую руку и, глядя прямо в огромные карие глазищи, весело ответил:
— Я. Кстати, Алекс, — заодно и представился.
Рука была отдёрнута, вытерта об телогрейку, а мне достался лишь ответ без намёка на дружелюбие:
— Кобылина!
Я хмыкнул. Хотя ударение было на «ы», вряд ли я смогу это произнести правильно.
— А звать как? — Я решил знакомиться до конца, раз уж судьба свела.
— Анжелой звать! — бросила она, начиная раздражаться. — Пойдём, заставу покажу, а то через полчаса начнётся уже.
— Что начнётся-то? — спросил я с ехидной ноткой. Для меня после знакомства с местной атаманшей что-то уже началось, хотя ничего так и не стало понятно. Произнесённый ею текст совсем не соответствовал мелодичности голоса. Впрочем, как и точёная фигурка драной обёртке.
— Увидишь, — коротко сообщила она. Потом глянула на часы и сказала уже мягче:
— Сейчас поесть принесут. Пойдём обедать с нами, а потом поймёшь всё сам. Кстати, на, — она отдала мне свою дубинку. — Твоё оружие.
— А... ты?
— У меня ещё есть, — странным голосом ответила Анжела.
Что-то загромыхало невдалеке. Со стороны пятиэтажки приближалась полная женщина с тележкой. Поравнявшись с нами, она ласково произнесла:
— Ребятки, вот, садитесь покушать, защитники наши дорогие!
Она была похожа на добрую домохозяйку при богатом муже, этакая ухоженная, уверенная в себе и какая-то совсем домашняя. Её скромный чистенький халатик в цветочек дополнял образ до картины «Тёща собралась на дачу». Но что красота атаманши, что эта хозяйкина ухоженность настолько не вязались со всей окрестной разрухой, что я вздрогнул. Сколоченная из каких-то деревянных обломков, напоминающая комод на колёсах тележка-этажерка была уставлена металлическими тарелками с чем-то жидким. Ложки оказались деревянными и немного щербатыми.
Со всех сторон стали появляться люди: из-за гаражей, со стороны дома, кто-то даже спустился с дерева. Все были под стать своей Сивой предводительнице: оборванные и грязные, словно из двухмесячного военного похода, и у каждого дубинка в руке. Трое женщин, остальные — мужики. Еда — едой, а запах немытых тел моих собратьев по оружию аппетита не добавил. Впрочем, кушанье тоже было далеко от ресторанного: какая-то безвкусная каша-размазня с намёком на масло и кусок хлеба. Но лучше такая еда, чем никакой.
Собрав грязную посуду, наша кормилица удалилась, громыхая тележкой. В этот момент земля под ногами ощутимо вздрогнула. Я посмотрел на окружающих, но никто не обратил на землетрясение никакого внимания.
— Так, по местам все! — крикнула Кобылина. — Тари, на дерево, наблюдать!
— Опять?! — возмутился маленький лысоватый мужичок. — Я воевать хочу! Пользу приносить!
— Принесёшь ещё, — буркнула атаманша. — Башку сперва на место принеси, воин...
Напрашивалось продолжение «хренов». Я решил прояснить своё место в непонятном спектакле:
— Анжел, а...
Я не успел договорить. Она схватила меня за плечо и отшвырнула на метр в сторону. Я потёр помятое плечо, а силища-то у этой лошади будь здоров!
Из-под земли вылезло толстое коричневое щупальце, усеянное шипами, и стало крутиться. К Анжеле подскочили два воина, и они втроём стали лупить по щупальцу своими дубинками. Атаманша показала взглядом на дерево:
— Лезь, — коротко приказала она мне. — Лезь быстро и смотри, все вопросы потом.
Зрелище было не для слабонервных! Десяток человек носились по пустырю, отпрыгивая от выныривающих из-под земли змеистых щупалец, а при возможности колошматили по ним дубинками. Ни воинственных криков, ни стонов — ничего, полная тишина. Подземное чудовище (или чудовища) тоже молчало. Щупальца появлялись всё чаще, иногда возникало ощущение, что земля вскипает. Действие перемещалось по поляне и однажды приблизилось к нашему дереву.
— Не залезут? — спросил я Тари, надеясь на нужный ответ.
— Кто? — ответил Тари вопросом.
— Ну, эти... — я не знал, как правильно обозвать щупальца.
— Эти — нет, — ответил мой собеседник, словно имея в виду и тварей, и людей одновременно.
Пару раз щупальце дотягивалось до воина и хватало за ногу. Тогда к пострадавшему подскакивали другие бойцы и яростно били атакующую гадину. Однажды сама Анжела промахнулась и вмазала дубинкой кому-то по ноге. Раздавшийся матерный вскрик был единственным во всей схватке. Через час всё внезапно закончилось.
Мы с Тари спустились с дерева. Утирая пот, подошла Кобылина, и стали подтягиваться остальные.
— Вот так и живём, — улыбнувшись и подобрев, сказала предводительница. Она сняла свою ужасную шапку и одним взмахом распустила великолепные тёмные волосы. Да, здесь было, на что посмотреть...
Тари угрюмо бросил:
— А если бы ты меня на дерево не загнала, Рус бы от тебя дубинкой не получил!
— А «если бы», ты вообще давно бы сдох уже! — ответила Анжела.
Я уже знал имена троих компаньонов. Словно читая мои мысли, Анжела кивнула на стоявшего рядом огромного детину, похожего на былинного богатыря:
— Вот он Рус, наш самый сильный воин. А это — Майкл, — она показала на стоявшего за Русом паренька лет восемнадцати, бритоголового, словно призывник на комиссии.
На этом знакомство пока закончилось, остальных, мне сказали, представят по мере надобности, потому что, всё равно, не запомню всех сразу. Я, впрочем, не настаивал.
Щупальца втянулись в землю, дыры в земле осыпались и затянулись грязью. Кроме вспотевших пыльных разнополых бойцов больше ничего не напоминало о войне. Кстати, что это за война, не мешает разузнать.
Вскоре появилась уже знакомая нам дама с тележкой. Баба Нюра, как добродушно называли её, была местной жительницей, кормившей воинов. Подробности мне поведали за ужином.
Пустырь оказался заставой, охранявшей город от подземных монстров. Что это за твари, откуда появились, почему боялись дубинок — никто не знал, или мне не захотели пока рассказывать.
Жители близлежащих домов знали бойцов и старались в меру сил помогать, кто-то — одеждой, а баба Нюра, вот, кормила. В городе жили люди, у которых при случае можно было выпросить еды помимо её подношений, но это не приветствовалось. Операция была секретной, и жители города ни о чём не догадывались. Бойцы старались не ходить в город и вообще его не упоминать. Так, «город» и всё.
— Это наша миссия! — гордо говорила Кобылина, подняв указательный палец. Остальные уважительно кивали.
***
После ночёвки на полу в разрушенной квартире брошенной пятиэтажки нам предстоял завтрак. Анжела раздала всем по шоколадке, произнеся:
— Спасибо, Рус, сегодня пируем!
Я тихонько спросил её:
— А где он раздобыл такую вкусность?
— Подруга принесла, — сквозь зубы сказала предводительница. — Баба в городе у него... Потеряем бойца, чувствую.
Доесть шоколадки не успели. Огромное щупальце с чавкающим звуком вынырнуло прямо возле Майкла, ухватило его за ногу, проткнув кожу до крови, и поволокло. Я вскочил и что есть силы рубанул по тёмной конечности подземного не пойми кого. Щупальце стало медленно втягиваться в грунт, подтаскивая парня к дырке. Было очевидно, что сам он целиком в дыру не пролезет, но вот ногу оно вполне могло оторвать. К тому же, я не знал всех возможностей этих существ. Я молотил дубинкой по щупальцу, иногда попадая по земле и по ноге Майклу. Нога и земля вокруг покрылась каплями крови, а потом кровавыми пятнами. Наконец, наступила развязка: разорвав ему штанину и сильно ободрав ногу, конечность монстра лопнула, разбрызгав вокруг коричневую маслянистую жижу, и исчезла, словно испарившись. Майкл тихонько скулил от боли. За всё время схватки опять никто не проронил ни слова.
— В обед бабе Нюре скажем, пусть спирта принесёт, — зло сказала атаманша.
— Отметим победу? — радостно спросил я.
— Какую к чёрту победу?! — красивый голос Анжелы изменился на визг. — Ногу парню спасём! Живём тут, словно бомжи, ни аптечки, ни врача, ни жратвы нормальной... — Она зло сплюнула. — Город защищаем, а самих защитить некому.
До обеда было ещё две внезапных битвы где-то по полчаса. Я участвовал наравне со всеми, пару раз издавая возгласы вроде: «На!» и «Получи!», остальные же опять воевали молча. Однообразие и бесполезность этого занятия мне начали наскучивать. За ужином я решил разузнать побольше, а главное, какова цель всей этой затеи? «Застава», «охрана города» — пустые высокопарные слова. Неужели, восемь, считая со мной, мужиков и четыре бабы живут тут долгое время, долбят какую-то нечисть дубинками, периодически бегают в город, приходящая сердобольная дама их кормит — и это всё? Как-то маловато для «миссии»!
Кобылина на мои вопросы разозлилась:
— Да, это всё! Это мой мир, какой уж есть. Не нравится — вали отсюда, никто не звал, никто не держит! — последние слова она произнесла с такой ненавистью, словно это я развёл под землёй чертовщину.
— Анжела, но ведь можно раздобыть оружие посерьёзней, пригнать из города бойцов, — загибал я пальцы, — да просто отравы вокруг насыпать, пусть оно подавится!
— Ты не понимаешь, — с горечью сказал влезший в разговор Майкл. — Чем больше об этом знают, тем больше их вылазит. Ты хочешь, чтобы весь город с землёй сровняли?
— Так, давайте все уйдём отсюда в город. И пусть вообще никто ни о чём не знает! — предложил я логичный вариант.
— Было уже, уходили... — с грустной злобой продолжила Анжела. — Кто-нибудь где-нибудь что-нибудь ляпнет, и готово: выскакивает эта дрянь, начинает людей хватать и тащить.
Я посмотрел на предводительницу, вспомнив, что утянуть в землю щупальце за собой не может. Но в ответ поймал потерянный взгляд Анжелы, словно произносящей: «Достаточно одной разговорчивой особе получить щупальцем по ноге, как через пять минут весь город будет знать всё. А через десять минут он будет в руинах».
— Есть ли надежда? — спросил я, не глядя ни на кого.
Ответил сидевший в первый день со мной на дереве Тари:
— Конечно, есть! — сказал он почти радостно. — Медленно, но верно, их число уменьшается. Глядишь, за месяц-два и избавимся.
Судя по неподвижному взгляду Анжелы, в это верилось слабо. Наконец, она повернула голову набок и бросила:
— Ладно, идём спать. Майкл, что с ногой?
«Призывник» задрал штанину. Рваная рана засохла и уже не выглядела страшной, как поначалу. А может, я постепенно привык воевать, и восприятие очерствело. Наша кормилица принесла спирт, и после обработки раны его остатки влил в себя Рус.
— Самый сильный среди нас, — пробормотала Анжела. — И самый слабый...
***
Завтрак был вовремя. После очередной битвы, в которой одиннадцать воинов, включая меня, отлупили с сотню шипастых гадюк, а двенадцатый всё это пронаблюдал, сидя на дереве, Анжела отозвала меня в сторонку.
— Алекс, с тобой всё в порядке? — спросила она тоном, не предвещавшим ничего хорошего.
Я мысленно прогулялся по последней битве. Вроде, глупостей не делал, десяток змей завалил. Правда, Русу случайно дубинкой пониже спины заехал, но он на жалобщика не похож.
— В порядке, а что? — сказал я, приготовившись читать между строк.
— Орёшь ты от радости, а этим тварям нипочём, — произнесла предводительница твёрдым голосом, в котором угадывалась растерянность. Я вновь залюбовался восхитительной фигуркой, но её менторский тон портил всё впечатление.
— Что-то не так? — спросил я с самым искренним недоумением.
— Пока не знаю, — глядя в сторону, ответила она. — Но сегодня они как-то по-другому себя вели.
— Так, значит, побеждаем помаленьку! — сказал я радостно. — Тари был прав! Почуяли твари, что нас больше стало, вот и испугались. Глядишь, всех перебьём, и нормально жить станем, в городе, вместе со всеми.
— Ты всё-таки не понимаешь... — протянула Анжела, а у меня почему-то потекло по спине. — Ладно, пойдём, обед скоро.
Сегодня баба Нюра расстаралась: блюд было не одно, а два: суп и салат. Только из чего это всё, я не понял. Какое-то овощное крошево, месиво, варево... Но было вкусно, и радовало разнообразие после осточертевшей каши.
— Баб Нюр, балуете нас, спасибо! — с улыбкой подмигнул я нашей кормилице.
— На здоровье, бойчик! — ответила толстуха. И в этом последнем словечке промелькнула странная тоскливая жалость.
Причину жалости пояснила атаманша, когда баба Нюра удалилась, грохоча своими тарелками:
— Попробовал бы сам всю жизнь чужаков кормить, и не так бы жалел!
Новые детали происходящего выскочили у меня вопросом во всю физиономию. Ответил Рус, всё на моей роже, естественно, прочитавший:
— Одна живёт, без семьи, без мужика. И нас кормить устала, и бросить не может: кроме нас у неё вообще нет никого. Иногда, вот, балует: женщина ведь, хочет угостить своих. — Рус вздохнул.
— Ай! — внезапно взвизгнула молоденькая дама, отбросив дубинку. Странно, но никакого щупальца я не видел. Рус, похоже, не видел тоже.
— Ослепли, вашу мать?! — крикнула Кобылина, швырнула дубинкой в меня, подскочила к кричавшей и принялась топтать землю ногами. К ней подбежали два воина и помогли дубинками. Ч-чёрт! Эти твари, похоже, бывают ещё и невидимыми!
Судя по всему, мы опять победили. Анжела с презрением смотрела на меня, надо было срочно мириться, хотя я не чувствовал, в чём именно виноват. Тари отвёл меня в сторонку и сказал шёпотом:
— Если здесь устанешь, выход через сортир.
— В каком смысле? — не понял я.
— В буквальном, — заговорщически подмигнул Тари. — Вход в сортир — это выход.
Я ничего не понял, но, хмыкнув, всё же изобразил понимание. Хватит уже на сегодня непонятных ссор, потом разберусь. Сортир, кстати, периодически посещали все. Но не дворовый, а обычный, в нашей заброшенной хате. Причём, у стены разломанного замызганного помещения стоял вполне приличный унитаз, рядом была раковина, а из крана текла холодная вода. Дворовый же сортир торчал особняком посередине пустыря, добавляя смачного антуража в окрестный унылый пейзаж.
Я поплёлся мириться. Странным образом до ужина больше войнушки не было. Все занимались штопкой, починкой, пытались даже мыться по очереди под краном. Анжела меня подчёркнуто игнорировала.
***
Ночью снилась атаманша, причём, не в своём драном наряде и не посреди местной разрухи. Я увидел потрясающе красивую темноволосую немного смуглую женщину лет тридцати, гулявшую вдоль берега моря по колено в воде. Её красота была слегка восточной, вспомнилась даже детская сказка про Шахерезаду. Лёгкий ветерок трепал её роскошные волосы, а брызги поблёскивали на таких аппетитных округлостях, что я даже во сне невольно зажмурился. Я взял в руку её нежные мокрые пальчики, и, как в хорошем фильме, мы расстелили в каком-то дворце белоснежную кровать и улеглись ловить с неба звёзды.
Вставать утром не хотелось, нужен был толчок. Буквальная потребность в нём после вчерашних разносолов стала и фигуральной: я заставил себя встать и прогуляться. «Почему бы с ней по-настоящему не попробовать? — пришла мысль. — Конфетка вкусная, только обёртка и антураж её портят, ну, да это поправимо». Так думал я, вспоминая сон про свою напарницу, а в мыслях — любовницу и где-то уже, наверно, и спутницу жизни.
Спутница сидела у выхода, обхватив руками колени. Увидев меня, улыбнулась. Интересно, если два человека видят друг друга во сне, что они чувствуют? От властной циничной атаманши первого дня знакомства не осталось и следа.
— Доброго утра, дорогой! Как настроение и самочувствие? — спросила она с ласковой улыбкой весенней кошки после бурной ночи.
— Прекрасно всё, как прекрасна и ты! — ответил я. — А почему спрашиваешь? Я, вроде, не болел.
— Ты вчера зверей видел? — спросила она с намёком на грусть, словно знала ответ.
Я стал вспоминать, кого я должен был ещё увидеть, но кроме битвы и овощных блюд бабы Нюры никакие детали не всплыли.
— На Ленку напали вчера, а ты не заметил, — подсказала она. — И Тари не заметил.
Я понял, речь о невидимках. А также мне позволили узнать имя ещё одной соучастницы побоища. Своими соображениями про невидимок я поделился.
— Нет и ещё раз нет! — отрезала Анжела, вскочив. Продолжила она уже прежним руководящим тоном: — Просто случается, что их некоторые люди внезапно перестают видеть, вот это меня и пугает.
Загремела тележка бабы Нюры. Я взял Анжелу за руку и предложил:
— Пойдём завтракать?
Она успокоилась, сладко потянулась, потёрлась, словно кошка, головой о моё плечо и согласилась.
— Знаешь, а я тебя сегодня во сне видел! — похвастался я. — И мы даже...
— Так ты спал? — оборвала она. — А я думала... — она странно всхлипнула. — Такие слова говорил...
Блин! Кто-нибудь объяснит мне хоть что-нибудь?!
***
Каша была обычной, безвкусной, но съедобной. Хлеб — в меру чёрствым, а, судя по тому, что масло не таяло, это был маргарин. Вновь Рус ходил в город, а потому всем нам обломилось по шоколадке.
— Ну что, слепой, прозрел? — раздался ехидный голос Лены, которую вчера я не смог отбить от нападения.
Мне оставалось только улыбнуться. Сразу ответить не получилось: рот был набит кашей, да и мыслей ответных не было.
— Куда ночью ходил? — развеяла молодая деваха все мои подозрения.
— Ко мне ходил, — грубовато ответила Кобылина. — А что?
— Да ничего, ничего, — злобно и ехидно ответила Лена. — Нашёл себе кобылу с яйцами.
Бабы уже ревнуют. То ли ещё будет!
— Уж лучше кобыла с яйцами, чем... — Анжела не договорила, «чем». Похоже, Лена тут не была популярна.
Дальше сценарий был уже знакомым. Баба Нюра собирает тарелки, Тари лезет на дерево, из-под земли выскакивают щупальца и хватают нас за ноги, мы плечом к плечу молотим их дубинками, порой отбивая друг друга, через полтора часа всё стихает. Я заметил, что стараюсь быть поближе к Анжеле и помогать ей самой отбиваться, впрочем, она не возражала.
Обед сегодня снова был праздничным. Я даже различал отдельные овощи: морковка, капуста. Сидевший рядом со мной Тари тоже улыбался и выбирал что-то на край тарелки:
— Лук варёный не люблю, — пояснил он.
И снова битва после обеда была странной: я не видел ни одной твари, но, чтобы не выделяться из общей толпы, прыгал по земле и молотил, куда попало. Пару раз, видимо, попал в точку, за что заслужил сдержанную благодарность даже от Лены.
После ужина я решил вызвать Анжелу на разговор.
— Сколько вы уже здесь воюете? — начал я.
— Всегда воевали... — растерялась она.
Я попытался изобразить добродушную покровительственную улыбку:
— Так не бывает! Что-то же было до всего этого? — Я пытался сформулировать главную мысль. Наконец, получилось:
— Когда и откуда тут взялись ты с бойцами? Когда познакомились с баб Нюрой?
Я угадал. Подобревшая и изменившаяся предводительница что-то промямлила насчёт миссии, долга и красоты этого несчастного мира, но я уже понимал: врёт. Да, удовлетворённая страсть способна из любой горделивой надменной кобылы сделать домашнюю покладистую лошадь! Но информации от этого больше не становится. Значит, поговорим о стойле и жеребятах...
— А самой не надоело? — продолжил я наступление. — Можно ведь постараться покончить с нечистью и жить дальше нормально. Нор-маль-но, — произнёс я с расстановкой. — Чтобы не баба Нюра каждый день кашей кормила, а чтобы...
Я осёкся: не стоит пока ставить кухню в прелести семейной жизни. Продолжение, впрочем, быстро нашлось:
— Чтобы мы в ресторан могли сходить, покушать, пообщаться. Детишек завести, ты ведь хочешь? — спросил я, глядя прямо ей в глаза. Да, это был удар под дых!
— А ты хочешь шоколадку? — она выдержала удар, вытащила из кармана утреннее лакомство и предложила мне.
— Спасибо. А сама?
— Сама не хочу, — ответила она неестественно.
Я вопросительно посмотрел.
— Тебе берегла.
Ну, вот и подружились. Стало быть, я видел сон, но ночью к ней, тем не менее, приходил. Интересно, что видела она?
***
Прошла неделя. Я начал замечать особенности: после каждого праздничного обеда я, Тари, Рус и Майкл слепнем, а остальные — нет. Судя по тому, что Тари все битвы просиживал на дереве, он вообще этих тварей не видел, а может быть, чем-то мощно проштрафился. Спросить в лоб я стеснялся. Рус становился всё более замкнутым, а пару раз даже уходил на всю ночь и опаздывал к завтраку. Тварей не становилось меньше, но битвы не приносили усталости. Скорей, воспринимались, как повседневная работа. Встали, позавтракали, и вперёд, чистить планету от гадов.
Анжела по-прежнему руководила всей шайкой, и я по-прежнему не знал многих по именам. Лагерь словно разделился: я, Анжела, Тари, Рус и Майкл с одной стороны, Лена и все прочие безымянные — с другой. Подчинение было беспрекословным, война — слаженной, жертв с нашей стороны не было, но сюжет явно зашёл в тупик и требовал развязки.
Наконец, Рус, уйдя в город, весь день не появлялся. Баба Нюра, прикатившая обед, объяснила:
— Женится ваш Рус, не выдержал больше. Я и невесту его знаю, хорошая девка!
— А жить где будут? — вырвалось у меня? — Город ведь...
— Уедут они отсюда, — сообщила кормилица. — Уже, наверно, уехали. В городе-то нельзя им жить, сам понимаешь, разок чего ляпнут — и нас тут заживо всех...
— Ч-чёрт! — крикнула Анжела. — Ну, почему, как хороший боец, так обязательно ненадолго?!
— Тихо, тихо, милочка, — проговорила баба Нюра. — Не кричи, лихо разбудишь. Кстати, нога у парня зажила? А то у меня доктор есть знакомый.
Майкл молча одной ногой задрал штанину на другой. От ботинка на ноге остался грязный след, но раны уже почти не было видно.
День прошёл, как обычно, но без Руса приходилось тяжеловато, отряд заметил потерю бойца. После ужина ко мне подошёл Тари. Разговор он начал со злого полушёпота, а выражение лица было каменным:
— Неделя это уже много. Ты всё понял?
— Если честно, пока не очень, — пробормотал я. — А что надо было понять?
— Жаль, — ответил он. — Я думаю, тебе надо срочно сходить в сортир.
— Зачем? — поразился я.
— Для особо одарённых ещё раз повторяю: в сортир! — рявкнул Тари. — Не в туалет, а именно в сортир. Сам сходишь или отвести?
— Надо, так надо, — сказал я и поднялся. — Вход в сортир это ведь выход хрен знает, куда, не так ли?
***
Я вошёл в ординаторскую.
— Привет психологам и бойцам потустороннего мира! — радостно встретили меня коллеги.
— Здорово, орлы! — нашёлся я в ответ.
— Ну, что как? — допытывался заведующий отделением Борис Борисыч, человек невероятных размеров и такой же широты души.
— Материалов для публикаций хватит, — кивнул я. — Но для полновесного диссера надо бы ещё поработать.
Коллеги покивали в ответ. Конечно, все вместе и поработаем.
— Может не будешь больше погружаться так надолго? — спросил Андрей, мой давнишний приятель и вечный оппонент.
— Увы, не получится, — вздохнул я. — Хочешь узнать волков, надо стать волком. Чтобы узнать про психов всё, надо стать одним из них.
— Ну, ты, скорей, не волк, а Маугли, — усмехнулся Борис Борисыч. — Смотришь-то со стороны ведь.
— Я жил с ними, кашу жрал и дрался на равных! — обиделся я. — И не помнил ничего из прежнего. Если бы не Тари, я бы вообще не додумался, что надо возвращаться. Так что...
— Скажешь ему ещё: «Спасибо», — ухмыляясь, произнёс завотделением. — При разливе сочтётесь.
— Между прочим, — похвастался я, — я там даже жизнь одному спас... почти. Убил зверюгу! Лопнула и разбрызгалась!
— А, так это ты капельницу разнёс? — обрадовался Андрей. — Я-то думал, кто там самый буйный?
Коллеги не понимали, зачем мне снова нужно «туда».
— А всё-таки, интересный мир, параллельная вселенная, — восхитился я. — Картинка вымышленная, герои со странностями, сюжет — бред сивой кобылы, а чувства — настоящие!
На меня посмотрели с подозрением. Борис Борисыч сказал, подняв бровь:
— Там это быстро у них. Скажи хоть, в кого втюрился, в Ленку?
— Не... — выдавил я. — В предводительницу. Увидеть бы её в реальной жизни...
— Жаль, — деланно посокрушался завотделением. — Ленку скоро выпишем, ты ей нравишься, вы могли бы и подружиться. А Кобылина безнадёжна совершенно.
— Ты ж врач! — воскликнул я. — Вылечи её! Можно я к ней в палату схожу?
— Не можно! — грубо оборвал Борис. — Любить надо человека, а Кобылина — крыса лабораторная.
У меня отвисла челюсть.
— Ты думаешь, мы тут отборные циники собрались? — произнёс завотделением со всем возможным ехидством.
— Отчасти, ты прав, — влез в разговор Андрей. — Работа у нас такая.
— Кобылина тут несколько лет лежит, — продолжил Борис Борисыч. — Мы всё перепробовали. И препаратами накачивали, от которых ты сам в войнушку играл, и переставали лечить, напротив, даже антидот давали — не берёт он её! Обследовали всю, здорова, как лошадь!
От игры слов коллеги заржали.
— Вот только какой именно шарик у неё за ролик заехал, не могу понять, — добавил завотделением с безнадёгой в голосе. — Пусть лежит, хоть науке пользу приносит.
— А почему она говорит, что это — её мир? — спросил я про фразу предводительницы, которую она однажды в сердцах сказала.
На меня посмотрели так, словно знали некую тайну, которой делиться со мной было жалко.
— Заводила она, — нейтральным тоном сказал Борис Борисыч. — Идею остальным подкидывает, а те и рады. Мозгов-то нету своих, сам понимаешь...
— И что за публика? — допытывался я.
— Смотри, ты! — удивился Андрей. — Перед погружением вообще было без разницы, кто там и что там, а тут вдруг интересно стало! Тебе с кого начать? Давай, угадаю?
— Угадал уже, — я вздохнул.
— В общем, предводительницу твою...
— Т-т-твою! — передразнил его Борис Борисыч.
— На улице её поймали, — рассказывал Андрей. — Из района жалобы приходили: ходит какая-то бомжиха грязная, такую чушь городит! Пока никому не мешала, мы особо не дёргались, а потом стала под машины бросаться, палками по земле колотить. Вот, бригада ездила, вчетвером ловили, словно собаку какую. Не поверишь, сеть сверху накинули! Привезли, остальное ты знаешь.
— Не всё знаю, — нетерпеливо возразил я. — Что с ней? Может, её вылечить можно? Я — психолог...
— Пиши лучше свой диссер, «психолог»! Она не твой случай, а наш, — грубовато ответил завотделением. — Лечили уже, лечим и будем лечить, пока не сдохнет.
У меня сжались кулаки.
— А остальные? — спросил я, готовясь вмазать по толстой добродушной морде. Останавливала только необходимость работать, а значит, иметь доступ в это заведение ещё какое-то время.
— Что «остальные»? — передразнил меня Борис Борисыч. — Давай, в душ и вали обратно. «Остальные» тебя заждались уже.
Я перед выходом тихонько спросил Андрея:
— Антидот что?
Коллега так же тихонько шепнул:
— Овощной суп.
Я догадывался, что это так, оставалось прояснить детали.
— Шоколадка — антидот?
— Нет, напротив, ударная доза, — ответил Андрей.
— Тари — псих? — спросил я в лоб.
— Тари — я, — сказал коллега.
Всё встало на свои места, хоть и не так, как мне хотелось.
***
Я вышел из сортира, пнув ногой дверь. Снаружи стояли Тари, Рус и предводительница.
— Мы думали, ты там застрял или провалился, — фальшиво улыбаясь, произнёс Тари.
— Рус, ты же нас покинул, — попытался я изобразить удивление. Получилось ещё фальшивее, чем у Тари.
— Сегодня покидаю, — сыграл Рус подобие грустной улыбки. — Проставляюсь за ужином. Дама сердца накидала сладостей...
— Шоколадок? — ехидно спросил я. Тари на меня посмотрел с негодованием, понятным только мне. Анжела улыбнулась, но в её улыбке тоже проскочило что-то, что мне не понравилось.
Ладно, поиграем в эти игры. А предводительницу я сам вытащу, если хотя бы мешать не будут...
Баба Нюра загромыхала тарелками с обычной пунктуальностью. Жалко, что в этот раз я не потерял память, погрузившись. На всё происходящее я не только смотрел глазами участника, но теперь ещё и помнил, что я — человек со стороны. Ощущение мерзкое: чувствуешь всех вокруг подопытными, а себя — пупом цивилизованной вселенной. Как минимум, это нечестно, а играть в эти игры понарошку нельзя, только жить.
Отряд оборванцев начал запихивать в себя безвкусную кашу. Анжела развернула шоколадку.
— Выбрось! — резко крикнул я.
На меня посмотрели, как на сумасшедшего. Несколько человек, так и оставшихся для меня безымянными, демонстративно откусили по кусочку от своих сладостей. Буквально через минуту мы уже прыгали по пустырю, лупя дубинками змеистые глюки. Тари не спеша, словно делая одолжение предводительнице, поплёлся к дереву, не глядя на битву. Тарелки с недоеденной кашей и шоколадные обёртки остались валяться. Баба Нюра пыталась их собирать, роняя и отмахиваясь от скачущих бойцов.
Когда тварей стало меньше, Рус отвёл меня в сторону и спросил:
— Ты надолго здесь?
— Тебе-то что, иди, женись, — отмахнулся я. — А мы как-нибудь сами разберёмся.
— Разбирайся, — неопределённо бросил Рус, глядя в пустоту. — Устанешь, не забудь: выход через сортир.
— Рус! — изумлённо воскликнул я.
— Не ты один материалы собираешь, — буркнул он. — И отвали, разговор окончен.
***
Я стоял перед Кобылиной и загибал пальцы:
— Во-первых, прошу тебя, больше шоколадки не жрать! Во-вторых, пойдём в город, добудем еды нормальной. В-третьих...
— Закончил? — оборвала меня предводительница с грустной улыбкой. Поняв, что опять чего-то не знаю, я заткнулся.
— Ты ещё про препараты вспомни, про сумасшедший дом и про диссертацию не забудь! — она бросила мне эти слова так, словно это я был пациентом психушки, и за мной все наблюдали, а не наоборот. Моя челюсть даже не отвисла, она отвалилась.
— Не ожидал такого поворота? — произнесла Анжела твердеющим голосом.
Я оглянулся, внезапно застеснявшись. Мы стояли вдвоём возле замызганного крыльца пятиэтажки. Уставшие бойцы отдыхали и пытались чистить свои немудрёные одежды. Тари видно не было.
— Ты зачем сюда пришёл? — отстранённо спросила Кобылина. — Только честно!
— Дисс... — начал я робко.
— Мимо! — ухмыльнулась она. — Если «дисс», то почему вернулся?
Я решил взять инициативу в руки.
— К тебе вернулся! За тобой вернулся! Вернуть тебя в нормальный мир!
— Мне некуда возвращаться, — ледяным тоном произнесла она.
«Безнадёжна совершенно», — вспомнилась фраза Борис Борисыча. Я жалобно посмотрел на предводительницу. На меня глянули ясные, абсолютно разумные глаза прекрасной молодой женщины.
— Меня нет в твоём мире, дурак! — отчеканила Анжела.
— За что «дурак«-то? — спросил я. Обидно почему-то не было, и от этого стало досадно. Словно глупый ребёнок обзовёт тебя нехорошим словом, которое впервые услышал, а ты на него даже разозлиться не можешь.
— За то, что не понял до сих пор! — ответила она. — Я же тебе намекала, что никуда я не уйду отсюда.
Я молча взял её за руку и поволок к сортиру. Она не сопротивлялось, и от этого мне стало совсем не по себе. Опять что-то не так? Я открыл дверь, втолкнул её туда и вошёл сам. Я стоял посреди коридора перед ординаторской, её рядом не было. Я сделал шаг назад и локтём открыл дверь. Она стояла снаружи. Я взял её под руку и протиснулся с ней в дверь сортира. После закрытия двери я очутился в том же коридоре и снова один. Шаг назад, я перед сортиром, она рядом.
— Не надоело ещё? — в её голосе проскользнула шутливая искорка. — Или верхом на себе повезёшь?
— Ты... где? — вырвалось у меня.
— Я здесь, — ответила она фразой капитана Очевидность. — Тебя — два, а я — одна.
— Это как? — я обалдел окончательно. — Ведь лекарства...
— Не только... — Она начала рассказывать, но я уже не слушал.
Вот, значит, как оно получается. Этот мир — не только глюки сумасшедших, и кто здесь кого изучает — ещё большой вопрос. Уроды все, кто всё это подстроил! Хоть я и не понимаю до конца происходящего, но что из красивой умной женщины насильно сделали подопытную крысу — это скотство. И кажется, я догадываюсь, чьих толстопузых рук это дело!
— ...и моё тело было уничтожено, — донеслись до меня последние её слова.
— Ты не можешь этого знать! — предпринял я последнюю попытку. — Ты лежишь в палате, мне коллеги говорили.
— Ты там был? — поставила она точку вопросом.
***
Ранним утром меня растолкал Тари:
— Бежим скорей, сортир горит!
До меня не сразу дошло. Первой мыслью было, что же может там гореть? Второй мыслью, что кто-то заслужил хорошего удара в челюсть за глупую шутку. Третья... Ведь сортир — это же...
Я побежал в туалет, но там не оказалось даже урны, набрать воды было не во что. Тогда я рванул во двор. Возле горящего с жутким дымом сортира стоял всхлипывающий Майкл, не пытаясь его тушить. Тари попробовал затоптать огонь, но было уже бесполезно: деревянная постройка внезапно заполыхала целиком. Внезапно Майкл рванулся внутрь, выбив ногой горящую дверь. Его за штанину ухватил Тари:
— На тот свет захотел?!
«Призывник» не ответил. Очевидная мысль пришла всем сразу: выхода отсюда больше нет.
По двору к нам шла предводительница.
— Ты! — кинулся на неё Тари. Я остановил его руку.
— Добро пожаловать, — ехидно, но по-доброму произнесла она. — Алекс, раз ты всё понял, эксперимент пора заканчивать.
Майкл вытер рукой под носом.
— Не горюй, Мишаня, — выдавила Анжела циничную фразу, — пусть не курорт, зато в армию отсюда не заберут точно!
Майкл промолчал, но огонь его взгляда был жарче горящего сортира.
— Не горюй и ты, Тари, — обратилась она к вечному сидельцу на дереве. — Глядишь, прозреешь, сможешь участником стать, а не только наблюдателем. Ты же сам хотел пользу приносить? Вот и принесёшь.
— Хотел... И что теперь? — зло бросил в пространство Тари, не глядя на Кобылину.
— Жить будем, — весело сказала она. — Город защищать будем. Бабу Нюру встречать, кашу жевать, шоколадками закусывать.
Тари вскочил. Анжела приложила палец к губам:
— Тс-с-с, только без рук! — Она перехватила его за локоть. — Всё будет в порядке. И если больные будут себя хорошо вести, то добрый доктор когда-нибудь построит ещё один сортир. Игорь Колпаков © 2014
Обсудить на форуме |
|
