|
КМТ
 Учебники:
Издатели:
Ссылки:
|
Страсти вселенские Майк Discovery © 2014 Выхода нет Линда знала, что ничем хорошим эта поездка не кончится. Можете называть это предчувствием или ясновидением — не имеет значения. Линда просто знала.
Харви пришёл около девяти вечера, наскоро перекусил, даже не переодевшись в домашнее, а потом, накинув поверх хлопковой рубашки свою любимую спортивную куртку, просто сказал:
— Собирайся, я хочу показать тебе кое-что.
— Мне надо подготовиться, — Линда неуверенно глянула в настольное зеркало: круги под глазами, совершенно плоское лицо, не уложенные волосы. — Хотя бы накраситься.
— Там никого не будет. Только ты и я. Даю тебе ровно пять минут.
Линда благоразумно решила, что успеет привести себя в порядок в автомобиле. Через десять минут они вышли из жилого комплекса, оказавшись в вечерней прохладе Восьмой Авеню. Гудели клаксоны, как всегда кто-то искал парковочное место, в Центральном Парке, лежащем через дорогу, играла музыка, а последователи здорового образа жизни даже в столь поздний час топтали тротуар в спортивных костюмах.
Автомобиль Харви, как обычно, находился поблизости. Извечная Нью-Йоркская нехватка мест для парковки его словно не касалась. Линда мельком взглянула на машину — Model S от компании Тесла, фаворит калифорнийских миллионеров и «король электромобилей» — а потом молча села на пассажирское сидение. Харви уселся рядом и, по-прежнему храня таинственное молчание, выехал на дорогу.
Когда Линда поняла, что приводить себя в порядок бесполезно (лёгкая тряска, маленькое зеркальце, сгущающиеся сумерки), они находились уже далеко на севере. Харви не спеша ехал по Бродвею, покинув сначала Манхеттен, а затем и Нью-Йорк. Тихие городки, расположившиеся на побережье Гудзона, сменяли друг друга. Если б не указатели, трудно было бы сказать, где кончается один и начинается следующий. Посередине Тарритауна фары высветили щит: «Городок Сонная Лощина». У Линды по спине пробежали мурашки. Конечно, она понимала, что его назвали в честь Ирвинга Вашингтона, который здесь когда-то жил и прославил его в своих произведениях, но детские впечатления от бёртоновского фильма были сильнее. Ох как он напугал тогда юную девчушку! Ей снились кошмары: настолько страшные, что когда по школьной программе они проходили роман-первоисточник, Линда наотрез отказалась его читать и схлопотала неуд.
Дурное предзнаменование. Да ещё и Харви молчал — впрочем, это было в его духе. Он любил, не произнося ни слова, вести свою невесту куда-нибудь вдаль от города, а потом делать неожиданный сюрприз. Такое уже случалась: Линда с упоением вспоминала полёт на воздушном шаре в Западной Вирджинии, круиз на яхте вдоль Лонгайленда или спонтанная поездка в Рим — отличный тогда вышел уик-энд. Да, Харви Роджерсон — наследник богатых родителей и баловень судьбы — имел привычку удивлять. Немного замкнутый, молчаливый, загадочный; Линда до сих пор молилась, что встретила его тогда в уличном кафе, и они познакомились — просто так, по чистой случайности.
Но сейчас Харви её пугал. Было что-то нехорошее в его поведении. Какое-то предчувствие не давало Линде спокойно усидеть на месте. Да ещё и встретившаяся им на пути Сонная Лощина...
Вскоре совсем стемнело. Линда тоскливо смотрела на мелькавшие за окном огни. Она ещё не совсем привыкла к футуристическому интерьеру Model S, поэтому он напоминал ей космический корабль, а огни за окнами — звёзды, мимо которых они пролетали. Целые планетные системы или даже галактики, в каждой из которых кипит своя жизнь. Люди смотрят какое-нибудь вечернее шоу, готовят ужин, общаются с семьёй — одни лишь Линда и Харви мчат куда-то вдаль, неведомо зачем и почему.
Она потянулась к сенсорной панели управления (которая напоминала её новый iPad) и включила радио. Первой попалась старая песня — Линда могла поклясться, что знает исполнителя, но имя напрочь вылетело у неё из головы. «Мама, похорони моё оружие в земле, я больше не смогу стрелять из него; опускается большое чёрное облако и я чувствую себя стучащим в двери Рая» — пел до боли знакомый голос. Линда выключила радио — хватит на сегодня депрессухи.
Её взгляд перешёл на зеркало заднего вида, под которым болталась плюшевая игрушка. Фиолетовый единорог, персонаж какого-то мультфильма. Линда помнила, как подарила эту игрушку Харви — чтобы, по её словам «разбавить суровость и агрессивность твоей новой машины». Харви тогда только пожал плечами: «это отличная идея, малышка». Она думала, что это воспоминание придаст ей сил, но вместо этого сделалось только хуже. Девушка где-то читала, что такие игрушки вешают у себя в кабинах космонавты. «Индикатор невесомости» — так они это называют. Когда корабль выходит на орбиту, перегрузки заканчиваются и игрушка, вместо того, чтобы тянуться на резинке книзу, всплывает и свободно парит.
Плохая ассоциация. К Линде снова вернулось ощущение, что они в космическом корабле, и мчатся прочь от Земли. Затерянные в космосе и никому не нужные. А Харви, с его вечным молчанием, напоминал сейчас инопланетянина.
Словно услышав её мысли, миллионер снял игрушечного единорога с зеркала и протянул его девушке:
— Уже скоро. Потерпи.
Это были единственные слова, которые он произнёс за всё время, пока они находились в машине. После Пикскилла Харви наконец-таки свернул с Бродвея (правда, Линда сомневалась, что дорога по-прежнему оставалась Бродвеем, потому что на указателях были уже другие названия) и теперь они ехали по мрачной скалистой местности. Иногда слева виднелся Гудзон — вязкий и тёмный, несущий свои воды к оставленному позади океану. Линде становилось не по себе, когда она видела редкие огни противоположного берега, отражающиеся в чёрной глади реки.
Харви пресёк Гудзон по Мосту Медвежьей Горы. Линде название показалось смутно знакомым. Вроде как, где-то рядом находится эта самая гора, и её родители прошлым летом ездили туда на пикник. Даже фотографии на Фэйсбук выкладывали. Возможно, Линде стоит чаще с ними видеться.
Но даже осознание того, что это не дикий лес, а всего лишь один из национальных парков, не успокоило Линду. Она всем нутром чувствовала приближающуюся катастрофу.
Мост остался далеко позади, Харви свернул с главной дороги куда-то в лес (девушка успела заметить указатель «парк штата» — какой именно, она не разглядела) и минут через десять остановился возле тёмного домика. Линда вылезла из машины и тут же поёжилась от холода.
Рядом находилось открытое пространство, и Линде потребовалось несколько мгновений, чтобы понять, что это озеро. Вернее, небольшой пруд, каких полно в этих краях. Пруд, окружённый лесом. Летом здесь наверняка не протолкнуться от туристов, но сейчас даже в домике (который, скорее всего, сдавали в аренду) не горел свет. Харви был прав, они совершенно одни.
— Я договорился, что нам не будут мешать, — сказал он, открывая капот автомобиля. Вернее, багажник, поправила себя Линда: у электромобилей спереди тоже багажник и в нём можно хранить всякие вещи. — Это не займёт много времени, — вздохнул он, вынимая какой-то бесформенный предмет.
— Зачем мы здесь? — спросила Линда.
Он ответил не сразу. Бесформенный предмет оказался сумкой или чехлом — в темноте видно не было, а фары автомобиля и свет в салоне Харви выключил. Он расстегнул эту «сумку» и достал какое-то устройство — как Линда ни напрягала зрение, она не могла понять, что это такое.
И ещё девушка заметила, что до сих пор сжимает в руках игрушечного единорога.
— Звёзды, — сказал Харви. — Посмотри наверх.
Линда заметила их уже давно. Сейчас, когда глаза более-менее привыкли к темноте, она видела их в полной красе. Тот страх космической агорафобии, который она испытала в автомобиле на трассе не шёл ни в какое сравнение с тем, что девушка ощутила сейчас.
Земля — лишь песчинка в океане космоса. Такая одинокая, такая беззащитная... И никому не будет дела, если человечество вдруг исчезнет.
Звёзды могут светить и без людей.
— Здесь холодно, — с подчёркнутым равнодушием заметила Линда. — Если ты хотел устроить романтическое свидание, надо было делать это летом. Сейчас не время играть в такие игры и вообще...
— Тихо, — как можно ласковей произнёс Харви. — Подойди сюда. Не бойся, это телескоп, а не атомная бомба. Ну же, смелее.
Линде это всё не нравилось. Что-то было такое в этом представлении, против чего бастовал её рассудок. Да, она прекрасно знала, что Харви — человек со странностями. Но он был другим, в отличие от всех остальных богатеньких мальчиков. Жертвовал деньги на благотворительность. Не употреблял наркотиков и не шлялся по клубам. С любовью и трепетом относился ко всему живому — Линда не могла припомнить ни единого случая, когда он хотя бы комара прихлопнул. В конце концов, она прожила с ним два с половиной года, и прекрасно знала его характер.
Но, в то же время, Линда ощущала, что есть вторая сторона Харви. По-настоящему другая. Она всегда рядом, но парень был всё время повёрнут к своей невесте только одной половиной и тщательно скрывал другую, тёмную. И вот сейчас, сильнее чем никогда раньше, Линда чувствовала дыхание этой половины.
И ей было страшно.
— Давай, я хочу, чтобы ты это увидела.
Заметив, что девушке холодно, он снял спортивную куртку и накинул ей на плечи.
— Так лучше? А теперь загляни в окуляр.
Линда заглянула, едва не выбив глаз в полной темноте. Звезда. Просто яркая звезда, усиленная телескопом во столько-то раз — одна из миллионов звёзд ночного неба.
— Я не понимаю...
— Ты знаешь, что это?
— Какая-то звезда, Харви, но я не понимаю, какое это отношение имеет к...
Он приобнял девушку, шикнул, и она замолчала.
— Узнаёшь созвездие?
Линда проследила направление телескопа (ей пришлось на несколько секунд включить смартфон, чтобы вообще хоть что-то увидеть), а затем лишь пожала плечами:
— Не знаю, Харви.
— Это Орион.
Линда ещё раз посмотрела на небо и мысленно согласилась: действительно, Орион. Уж его-то любой школьник распознает. Но какое ей вообще дело до этих звёзд? Да, красиво, спору нет, но в этот поздний час лучше сидеть дома, попивая какао, а на звёзды можно любоваться и летом.
Харви отпустил девушку и сделал пару шагов к озеру. Он смотрел куда-то вдаль, Линда едва различала его силуэт, выделяющийся на фоне отражённых в воде звёзд.
— Посмотри ещё раз, милая. Только внимательно. А я расскажу тебе то, что не должен был рассказывать.
Осторожно, словно это была коробка с ядовитыми змеями, а не телескоп, Линда прильнула к окуляру. Звезда, казавшаяся ещё минуту назад самой обычной, выглядела теперь зловеще. Девушка не могла объяснить причину такой перемены. Вроде, это была та же самая звезда, типовая, каких полно на ночном небе, но от неё веяло чем-то плохим. Чем-то очень похожим на смерть.
Харви начал длинный монолог:
— Это Бетельгейзе. Пятьсот тринадцать лет назад она взорвалась, и то, что ты сейчас видишь — последние лучи света, доходящие от неё до Земли.
Он ненадолго замолчал, позволив задать Линде вопрос, вроде: «Зачем ты это всё говоришь?». Впрочем, вопрос девушка так и не задала — он подразумевался сам собой.
Харви продолжил:
— Естественный отбор свойственен не только земным организмам. Так повсюду во Вселенной: жизнь возникает то тут, то там, это нормально. Конкуренция и постоянно меняющиеся условия, и с каждым витком эволюции существа становятся всё лучше и лучше. Всё совершеннее. Пока однажды не возникает разум. А разум, как ты знаешь, Линда, — единственный фактор, который позволяет жизни покинуть пределы родной планеты и расселиться по Галактике. Не сразу. Он может погибнуть, может убить сам себя. Но рано или поздно он возрождается из пепла, подобно Фениксу. Так было на нескольких планетах. Они спотыкались, падали, уничтожали себя, но появлялись новые разумные виды и осваивали силу интеллекта — осваивали, чтобы затем выйти в космос. Ты понимаешь меня, Линда?
Девушка ответила что-то неразборчивое, попутно соображая, что же случилось с её парнем. Поехала крыша? Тонкий розыгрыш? Сюрприз? (если бы сейчас из кустов появился оркестр, играющий битловскую «Across the Universe», Линда бы не особо удивилась — она знала, что Харви способен и не на такое) Но вероятность «положительных» вариантов стремительно таяла. Её потенциальный муж либо свихнулся, либо совершенно разучился шутить.
А ещё это чувство — соприкосновения с чем-то чужим и враждебным. Всё равно, что оказаться в ванной, наполненной скорпионами. Сами по себе они не злые, но у них свои ценности и своя система координат, которая не пересекается с людской.
— Я не зря начал с конкуренции, — произнёс Харви после недолгой заминки. — Конкуренция — это фундаментальный закон природы. Я хочу, чтобы ты это понимала. Это не зло, не происки дьявола и не божья кара. Сильный муравей пожирает слабого, одна травинка душит другую, а человек когда-то истребил своих братьев-неандертальцев. Так вот, Линда, с выходом в космическое пространство, конкуренция между видами не исчезает. Наоборот. Две цивилизации, столкнувшись лицом к лицу, будут сражаться. Пока одна не разорвёт вторую в клочья. Ей и самой нехило достанется. Поэтому самый верный вариант — уничтожить потенциального врага, пока тот ещё не окреп. Уничтожить в зародыше.
Линда слушала краем уха. До неё начало доходить, с чего это вдруг Харви завёз её в такую глушь и стал кормить псевдонаучными байками о чужих цивилизациях. И ведь постарался же — даже телескоп захватил.
Её парень. Странный, чудаковатый, временами совсем непохожий ни на кого из остальных семи миллиардов землян. Она его любила. Дело не в деньгах (и вообще, при чём тут деньги? Кто вообще впервые о них заикнулся?) или роскошной жизни. Она любила его таким, какой он был, со всеми его внутричерепными тараканами и прочими недостатками.
А теперь...
— Ты бросаешь меня? — спросила девушка, едва Харви замолчал, чтобы перевести дыхание. — Просто скажи: да или нет. И не надо всех этих речей о внеземных разумах и прочей ерунде!..
— Линда, это не ерунда, это последнее, что я могу сделать для тебя.
Последнее — это слово девушка расслышала особенно чётко. Их последняя ночь вместе. Да и та — в лесу, в кромешной тьме. Красотища!
— Так всё-таки бросаешь?
Харви попытался извиниться, но за маской «хорошего парня» проглядывала глыба льда:
— Да, но это не главное.
— Не главное? Не главное?!! Да чтоб ты...
Линда даже не знала что сказать. Она никогда не была истеричкой. Спокойная рассудительная девушка, с гордостью переносящая удары судьбы. Было время, когда она работала официанткой в дешёвой кафешке в Бруклине, и ничего. Пару раз оказывалась ночью в неблагополучном районе — спаслась. Даже когда лучшая подруга детства погибла во время теракта в Бостоне, Линда это пережила. И её похороны, и цветы на могилу раз в две недели — но минимум слёз и истерик. Она сильная.
И вот сейчас Линда чувствовала, что ещё чуть-чуть, и она расплачется. Её предал самый близкий человек — а ведь они хотели пожениться следующим летом! Семью завести. Жить долго и счастливо, несмотря ни на что. А вышло...
— Прошу, выслушай меня. Ты можешь дать мне хотя бы это?
— Говори, — сухо ответила Линда, едва сдерживая слёзы. Хорошо, что сейчас ночь и Харви не видит её глаз.
— Я не человек. И никогда им не был, кроме тех последних десятилетий, что провёл на Земле. Не веришь? Что ж, это не имеет значения. Какая теперь разница?
Линда молча смотрела на его силуэт. Тёмное пятно на фоне усыпанного звёздами озера.
— У каждой цивилизации, даже самой примитивной, можно чему-то научиться. Мы — наблюдатели. Мы живём среди вас, собираем информацию, которая, возможно, пригодится нам в освоении Галактики. Нас не так много — чуть больше пятисот на всю планету. И скоро мы её покинем.
«Не мог придумать ничего получше?» — так и просилось вырваться у Линды. Но она промолчала. Пускай Харви псих, но он не говнюк. Он оставит ей денег, чтобы Линде не пришлось возвращаться в официантки. Да и за эти пару лет она успела повертеться в высшем обществе, наладить связи — не пропадёт она. Не пропадёт.
И Линда молчала — сжав зубы и глотая слёзы — но молчала.
— Наша цивилизация освоила перемещения во времени, — продолжал Харви. — Мы знаем, что через несколько десятилетий земляне совершат фундаментальное открытие, которое позволит им всего за пару веков заселить сотни ближайших звёзд. Мы не можем такого допустить. Конкуренция, помнишь? Уничтожать врага в зародыше, пока тот ещё не расправил крылья. Поэтому мы отправились в далёкое прошлое, чтобы слегка скорректировать орбиту одной звезды. Той, что ты только что видела в телескоп — Бетельгейзе. Это вполне осуществимо, если иметь в запасе миллионы лет времени и достаточно крупный спутник. Зачем? — спросишь ты. Зачем менять орбиту звезды, чтобы один из её полюсов смотрел прямиком на Солнечную Систему? Ты знаешь ответ, Линда. Мы смотрели это по каналу Discovery, хотя ты, наверное, уже забыла. При взрыве сверхновой из каждого полюса звезды вырывается два мощных потока — их называют джетами. Жёсткое излучение, которое способно стереть всё живое с планеты и даже частично — её атмосферу. Прятаться и бежать бесполезно, этот мир обречён. Выхода нет.
— Ты всё сказал?
— Я... — Харви почему-то запнулся. — Я не должен был рассказывать тебе это. Мои коллеги покидают Землю, и я вот-вот присоединюсь к ним. Ты не должна была знать, но я не смог удержаться. Ты всё равно скоро умрёшь, и я хочу, чтобы ты знала — мы делаем это не со зла. Если допустить ваше развитие, то пострадают обе цивилизации, а так хоть у одной будет шанс выжить.
— Мог бы просто сказать, что не любишь меня. Что я тебе не нравлюсь. Я бы поняла.
— Но это было бы ложью...
— Ложью? Всё это было ложью! Вся та хрень, которую ты нёс минуту назад! К чему весь этот бред про конец света, когда ты мог просто сказать, что я больше тебе не нравлюсь? К чему?..
— Но...
— Убирайся, Харви! Убирайся с глаз моих долой! Я не хочу тебя больше видеть. Слышишь? Проваливай!..
Линда заплакала. Как ребёнок, которого жестоко обманули на собственном дне рождения. Села прямо на холодный асфальт, прижав колени к груди, и заскулила навзрыд. У неё по-прежнему был плюшевый единорог, и девушка уткнулась в его мягкий бок, такой успокаивающий, такой приятный на ощупь.
То, что сделал дальше Харви, могло удивить кого угодно. Даже самого закостенелого циника, каковым теперь считала себя Линда.
— Мне надо спешить, — сказал он. — Надеюсь, ты сможешь нас простить. Мы делаем это не со зла.
Затем он сел в машину, хлопнул дверью, включил фары и бесшумно — электромобиль в этом плане напоминал охотящуюся кошку — выехал с парковки. Только похрустывала под колёсами щебёнка, а свет ещё какое-то время мелькал среди деревьев, будто призрак.
Ночь тянулась долго. На Линде была тёплая куртка Харви, но даже в ней она стала мёрзнуть. Телескоп стоял посреди парковки, словно напоминание: нет, девочка, тебе это не приснилось, вся эта чушь произошла на самом деле. Инопланетяне, уничтожение Земли, путешествия во времени...
Ну что за глупость!
Потихоньку Линда пришла в себя. Она выкарабкается. Это всего-то лес, тут максимум олени водятся, да и те людей боятся. А вот оставаться на месте опасно и бессмысленно. Можно простудиться, да и всё равно тебя тут никто искать не будет.
И Линда, одной рукой сжимая плюшевую игрушку, а другой освещая путь телефоном (приложение «фонарик» адски жрёт аккумуляторы, но тут уж ничего не поделаешь), отправилась по следам Model S своего бывшего.
Через какое-то время — на часы Линда не смотрела — взошла луна, и идти стало легче. Наконец, девушка вышла к дороге и, о чудо, с первой попытки сумела поймать машину.
Нет смысла во всех подробностях описывать её поездку назад. Описывать, как добрый парень-водитель, узнав об обезумевшем муже, предложил вызвать полицию, а она сказала: «нет, не надо». Как она почти всю дорогу смотрела невидящими глазами на мелькавшую за окном разделительную полосу. Как пыталась дозвониться подруге из Джерси, и как у неё это получилось — и это в пять утра. «Прости, что беспокою так рано, но это на самом деле серьёзно». Как пыталась уговорить всё того же добряка-водителя не везти её до самого дома подруги, а оставить в центре какого-нибудь городка, чтобы она смогла вызвать такси и доехать сама. Как они петляли по тихим пригородам Ньюарка, с его бесконечными спящими улицами. А ведь Линда всегда мечтала иметь дом в таком районе — тихом, благополучном — мечтала ещё до того, как встретила Харви. Надо признаться, ей осточертел Манхеттен.
Нет смысла описывать и то маленькое приключение, в котором они разыскивали нужную улицу — GPS-навигатор почему-то стал всё хуже ловить сеть и, в конце концов, вовсе потерял её. Линда даже не подумала связать это с проблемой спутников, а парень и подавно: «Дерьмовая штуковина» — сказал он, и выключил гаджет. Он три года проработал в такси и, по его словам, «мог доехать куда угодно, лишь бы это место находилось не в Орегоне — туда сбежала моя бывшая».
Уже на рассвете Линда, наконец, оказалась в коттедже подруги.
— Может всё-таки позвонить адвокату? — спросила та, выслушав краткий пересказ событий. — Вы не были официально женаты, но, возможно, есть какой-то закон, который позволит отсудить часть его состояния и...
— Нэнси, милая, я сейчас не то что звонить — я даже думать о Харви не хочу. Ты понимаешь? Он оставил меня одну в лесу. Одну.
— Но может...
Линда жевала бутерброды с плавленым сыром.
— Не сейчас. Завтра. В настоящий момент я хочу только одного — выспаться. Я всю ночь провела на ногах.
— Как знаешь, — пожала плечами Нэнси. — Но я всё-таки...
Они сменили тему разговора. Потом Линда приняла душ, а Нэнси и её муж стали собираться на работу, каждый на свою.
— Приятных тебе сновидений, милая, — хозяйка крепко обняла подругу, уже переодевшуюся в одну из её пижам. — Увидимся вечером, тогда и поговорим. И лучше бы ты последовала моему совету. Оставить невесту в лесу — ещё не преступление, но можно подыскать прецедент и сыграть на нанесении моральной травмы... — однако, увидев выражение лица Линды, смирилась. — Ладно, молчу.
Наконец, пострадавшая осталась одна. Она поднялась в спальню для гостей на втором этаже, где её уже ждала расстеленная кровать и плюшевый фиолетовый единорог. Это пони — вспомнила Линда: она видела мультик с этим персонажем по кабельному... когда-то давно, в другой жизни. Как это ни странно, её подарок Харви не ассоциировался у неё с Харви. Игрушка напоминала ей о прошедшей ночи, но напоминала в положительном ключе. Словно говорила: ты сильная, Линда, сильная девочка. Раз ты пережила такое, то сумеешь пережить всё. Безвыходных ситуаций не бывает. Если кто-то говорит: «Выхода нет!» — он лжёт. Ты спаслась от спятившего мужа, значит, и в жизни устроиться сумеешь.
Обязательно сумеешь.
Забравшись под одеяло, Линда прижала к груди пони-единорога и сразу же уснула. Это был крепкий сон без сновидений, какой бывает после долгого дня, полного приключений и физических нагрузок. Разбудил девушку шум.
И шум доносился с улицы. С тихой и спокойной улицы классического американского пригорода, где отродясь не случается ничего серьёзнее спущенной шины, а в 911 звонят только чтобы снять кошку с дерева. Похоже, в Южный Ориндж пришла беда...
Линда открыла глаза и выглянула в окно. Сквозь густые кроны деревьев просвечивало вечернее небо. Странное небо. Необычное. Ушло, наверное, пару минут, чтобы сообразить, что колышущиеся всполохи — не что иное, как полярное сияние. И это на сороковом градусе северной широты? Вы смеётесь?
По улице пробежали подростки, явно чем-то напуганные. Где-то вдали завыла сигнализация. Линда быстро переоделась и, прихватив игрушечного единорога, спустилась вниз. Нэнси ещё не вернулась. Не было и её мужа. В доме стояла тишина, а с улицы доносился всё нарастающий шум.
Электричества не было, радиоприёмник ловил один треск. Но Линду сейчас интересовало не это. Девушка вышла во двор, под открытое небо.
Небо...
Ей не требовалось ни сводки новостей по CNN, ни комментариев авторитетного астронома откуда-нибудь с Гавайев — ей вообще ничего больше не требовалась, чтобы понять, что случилось. Харви был прав. Этот обезумевший сукин сын говорил грёбаную правду.
На небе, где по издревле установленному распорядку должны были править вечерние сумерки, горела звезда. Сверхновая. Бетельгейзе. Настолько яркая, что её свет отбрасывал чёткие тени, которые не терялись даже в лучах заходящего солнца. И повсюду, куда ни брось взгляд, плясали зелёные всполохи полярного сияния. Как языки дьявольского пламени: красивые и всемогущие, но это была красота мчащейся на тебя лавины, а не распустившегося в Альпах цветка.
Красота смерти.
Линда опустилась прямо на траву. Закрыла глаза. Ей хотелось верить, что всё это обман, что никакого конца света нет, а этот ужас — всего лишь кошмар. Что она сейчас спит в постели и просто не может проснуться.
Вспшка... под закрытыми веками мелькнул яркий свет. Линда затаила дыхание. Через несколько секунд это повторилось. Нечто, напоминавшее солнечный зайчик — раз, и исчезло. Девушка обречённо выдохнула. Она знала, что это такое. Читала когда-то: подобный «спецэффект» видели астронавты Apollo на лунной орбите, вдали от магнитосферы Земли. Тяжёлая частица, пересёкшая глазное яблоко и оставившая в нём след, словно в детекторе частиц — вот что это было. И значит это только одно...
Вспышка повторилась ещё и ещё. Много, почти беспрерывный поток — теперь их стало видно даже с открытыми глазами. Языки полярного сияния извивались, как приколотые к небу змеи: иные в своих конвульсиях почти касались земли (во всяком случае, создавалась такая иллюзия). Пролетела стая ошарашенных птиц, потерявших как дар ориентироваться в пространстве, так и способность молчать. Где-то совсем рядом, возможно, за соседскими домами, послышался визг тормозящих об асфальт покрышек, а спустя секунду — глухой удар. Вдали кричал ребёнок, а на самой границе восприятия — вполне возможно, Линде это лишь мерещилось — звучало что-то очень похожее на выстрелы.
Это конец. Бежать и прятаться бесполезно. Нет спасения обречённой Земле.
Сквозь непрекращающуюся бомбардировку тяжёлыми частицами, Линда взглянула на игрушечного пони. «Безвыходных ситуаций не бывает» — говорили ей вышитые глаза под фиолетовой чёлкой. Мягкая симпатичная игрушка, ставшая девушке другом и спутником за последние двадцать четыре часа. Скоро её не станет, как не станет и самой Линды, и этого города, и вообще — человечества. А ведь она даже не попрощалась с родителями!
Линда, в очередной раз за последние сутки, прижала единорога к себе — теперь, возможно, в последний. Да, пускай уже скоро (через несколько минут? часов?) она умрёт от лучевой болезни, покрывшись язвами и теряя сознание от боли — этого она изменить не может. Но Линда может изменить своё отношение к случившемуся.
«Мы не виноваты» — говорил Харви, или кто он там... Короче, то существо, которое выдавало себя за её мужа. «Мы не виноваты» — говорило оно, и тем самым лгало. Виноваты, да ещё как. Смерть человечества будет лежать на их совести, если таковая у них вообще имеется. Линда вспомнила, что Харви говорил что-то о наблюдении — что он не убийца, а всего лишь исследователь. Что он изучает землян, а их лучшие открытия будут использованы в дальнейшем чужой цивилизацией. Что ж, если в этом и был весь смысл людского существования... да пожалуйста.
Линда свой выбор сделала. Она больше не злилась. Обнимая плюшевого единорога и тихо плача, девушка простила Харви всё: и то, как он её бросил, и его странные выходки, и даже обжигающе-холодную «конкуренцию» его собратьев. Да какой смысл сейчас злиться? Сейчас, когда всё кончено?
— Ты прав, малыш, — сказала она вслух, крепче стискивая игрушку. — Не можешь изменить ситуацию, измени отношение к ней. Просто забудь. Забудь, как будто этого никогда и не было.
Как не было человечества. Оно возникло из ниоткуда, просуществовало миллисекунду по космическому времени, и сгинуло в небытие, само даже не сообразив, по какой причине. Это страшно, но с этим ничего не поделаешь. Вот если бы...
— Я буду с тобой до конца, — сказала Линда то ли самой себе, то ли игрушечному пони, то ли улетевшему куда-то в небеса Харви. — До самого конца.
И она не соврала.
Майк Discovery © 2014
Обсудить на форуме |
|
