|
КМТ
 Учебники:
Издатели:
Ссылки:
|
Работа времени Виктор Дрок © 2013 Внутриземной мир. Был ясный Солнечный день. Солнце стояло в зените, и светило на столько ярко. ... Нет, не так. Был просто день. И не Солнце светило оттуда, ну-у, из этого, который зенит, потому что таких Солнц и не бывает. Но ведь что-то светило оттуда. ... Это что-то было высоко в небе, «жгуготообразное», тянулось от горизонта до горизонта, прямой и длинной светящейся сварочной дугой. — Найк повернул свою «дынеобразную» голову в сторону Алекса — с чем ещё сравнить? Оно больше ни на что не похоже. ... — А почему оно должно быть на что-то похожим? — Алекс сам крутил головой по сторонам, разглядывая окружающий их пейзаж. Он не радовал — был мрачный и не понятный — тогда оно и было бы этим *что-то*. А так, это деталь в какой-то большой конструкции. Она работает, и «делов» не знает, что мы заберёмся сюда и будем её разглядывать — что она там делает, и выяснять — а нельзя ли что ни будь с ней сделать? Оно ей нужно?..
Длинный язык сварочной дуги. ... На нём просматривались лохмотья всполохов, как протуберанцы на Солнце. Иногда они отрывались от этого языка, увеличивались в размерах, тускнели, и исчезали. Их возникновение, отрыв, и направление полёта было не предсказуемым — спонтанным, как ближе, так и дальше от наблюдателей. Высоту этого светящегося жгута не возможно было определить, ну кроме как, эпитетом — высоко в небе. Слабым ориентиром были не большие кружки — от пятикопеечных, до размеров блюдца, вьющиеся, как мухи вокруг него. Разноцветные. Траектории их движений были не предсказуемы. Они могли не подвижно, довольно долго, висеть в небе, в любой его части, медленно и плавно, либо, быстро, вплоть до мелькания, пронестись от горизонта до горизонта, в любом направлении. Больше всего, удивляли непривычные траектории, когда эти кружки неожиданно, как будто ударившись о стену — как «шарик пинг–понга» — могли отскочить под любым углом. Могли это сделать несколько раз. Могли, просто двигаясь, исчезнуть — есть, и нет. Перемаргивались разноцветными огоньками. Иногда, они испускали лучи — тонкую паутинку любого цвета и яркости, или конусы, достающие до земли, своим круглым основанием, ярко освещая территорию, даже навскидку — диаметром с десяток километров. Этот десяток мог уменьшиться, мог увеличиться, в кратности — а, похоже, в любой. Во всём наблюдаемом была какая-то неправильность. Самое обидное — было не понятно в чём она заключается? Найк повернулся к Алексу — что скажешь? Тот крутил «дынеобразной» головой, разглядывая окружающее. Его лицо изображало озадаченную мимику — наморщенный лоб, отдуловато шевелящиеся губы — тебе подробно, или как? — Подробнейше. — Найк приготовился слушать — а фиг его знает. — Продолжения со стороны Алекса не последовало. — Действительно, подробней некуда — хохотнул Найк — а хотелось бы.
Шестнадцатикилометровая в диаметре тарелкообразная конструкция, в четыре километра высотой, в условиях втрое большей силе тяжести, по сравнению с поверхностной Земной, необычайно легко и плавно, как-то поворотливо, могла выполнять все манипуляции летательного аппарата. Причём в самом расширенном варианте, и даже чуть больше. Это чуть больше, выводило тарелку из разряда летательного, в разряд какой-то «перемещательный» — из одной точки, в другую, не считаясь со временем. О какой летательной характеристике можно говорить, если вот, её уже здесь нет, её образ, хоть и тает, но ещё в глазах, а она уже там, размером меньше монетки. Или как можно, с такой не вероятной скоростью летать под водой, или не менее быстро — под землёй. Это потом, чуть позже Найк с Алексом внятно и доступно смогли объяснить Димму простоту решения этой технической возможности тарелки. А пока они сами крутили своими «дынеообразными» головами, и разглядывали окружающее своими фасеточными глазами. Цокали языком и в напряжении морщили лоб. Оно стоило того. Этот, яркосветящийся «жгутообразный» канат в небе, для местных жителей был Солнцем. Называли они его Ярилом. Оно давало им, и тепло, и светло, и прямо скажем, с некоторым излишком. Хотя, как сказать? С некоторой не хваткой? Нет, здесь, скорее подойдёт — с некоторым излишком не хватки. Относительность зашкаливала, в голове Найка, а имеющиеся эталоны и мерки поверхностной Земной Цивилизации в голове Алекса, ну, ни каким боком не прилеплялись. — Ты уверен? — На всякий случай спросил он — может всё-таки, с не хваткой излишка? — На этот же, всякий случай, он почесал затылок своей «дынеобразной» головы. ... Продолжил. — Ладно. Там, физика, химия, механика, а эти?.. Как их?.. Ну-у, которые. ... От перестановки слагаемых сумма не меняется — работают? — Не знаю. Я уже, ни в чём не уверен. Наши мерки здесь, похоже, не работают — хоть выкидывай. Так что, начинаем заново, и с самого начала — подвёл итог Найк. На правах старшего, он скомандовал — за мной, шире шаг — развернулся на сто восемьдесят градусов, и бодро, целенаправленно зашагал в неизвестность. Следом за ним, а затем, сравнявшись с ним, в эту же неизвестность, так же бодро, зашагал и Алекс.
Два маленьких Зелёных Человечка бодро семенили по бескрайнему простору Центральной части «Внутриземного Веретённого Мира», загадочного, не понятного, а оттого, жуткого. Сверху светило, осеняя своими нежными лучами этот бескрайний простор, Ярило — сварочная дуга, протянувшаяся от края до края небосвода, с шипением и треском, плюясь искрами — протуберанцами. Вокруг неё, и вдоль неё, роились мухи. По крайней мере, такое сравнение приходит в голову, глядя на бурлящую суету, там, наверху. Маленькие, по больше, тарелкообразные кругляши, по разным траекториям, с разной скоростью, вплоть до исчезновения, снуют вокруг светящегося жгута, переливаются разноцветными огоньками. Иногда спускаются на землю, взлетают вновь, и не понять — эти же, или другие. Ночей здесь, тёмного время суток, или какого затмения, отродясь не бывало — всё время день. Поверхность земли, по которой шли два отважных Зелёных Человечка, представляла собой холмистую равнину, покрытую двухметровым слоем растительности, напоминающей мох. Он был довольно жёстким, и под ногами, всего лишь слегка амортизировал походку. Цветом он был, чёрным, но его глянцевая поверхность, отсвечивала ядовито — фиолетовым оттенком. От такой поверхности, отражение света было минимальным, и как ни старалось Ярило светить по ярче, был какой-то полумрак, как в погребе. Окружающий пейзаж не радовал, казался безжизненным. Однако низкочастотное уханье, фырканье, «дробная трещётка», хруст, переливчатые посвисты, переходящие в вой на пределе слышимости, наполняли этот мир своей душераздирающей музыкой. Особенно, когда эта музыка сопровождалась во многих местах шевелением, и вспуханием поверхности мха. А ещё «особенней», когда вспученная поверхность как нарыв, с треском лопалась, оттуда выскакивало нечто головоногое, «многолапое», с большими выпученными глазами, следом тянулся, змееобразный щупалец. Щупалец, своей «блинообразной» полуметровой присоской, мгновенно хватал жертву, слышался хруст ломаемых костей, и жертва волоком, вихляя из стороны в сторону, затаскивалась в разлохмаченный овал отверстия. Оттуда доносилось низкочастотное урчание, и чваканье с хрустом. Это видение отваги Человечкам не добавляло, наоборот, она снизилась до минимального уровня, и притаилась там, до лучших времён, и они теперь были в некоторой растерянности — то ли бегом бежать в неизвестность, то ли на цыпочках идти туда.
Плотность воздуха была втрое, против поверхностной, соответствовала ей, и его упругость. Естественно, скорость звука в нём была значительно выше, затухание амплитуды меньше, распространение дальше. Даже просто резкий взмах руки с открытой ладонью, испытывал большое сопротивление его. Воздух был, как стёклышко, прозрачным, ни как не ограничивая видимости — знай, смотри себе сколько влезет. Но, как позже выяснилось, эта прозрачность была в том частотном диапазоне, в котором разглядывают содержимое чемоданов, не открывая их, в аэровокзалах на поверхности Земли. И, наоборот, для глаз человека с поверхности, здешний воздух представлял сплошной ярко — оранжевый туман, с видимостью близкой к нулю. Буйным цветом, роскошным букетом расцветали не стыковки и «непонятки» окружающих метаморфоз, в головах Найка и Алекса. Нельзя было сказать, что они способствовали этому, наоборот, у них чесалось и «зудило», где только можно, что бы узнать подноготную. Они рассуждали просто — любой вопрос, это средство нападения противника, его оружие, от которого можно пострадать, вплоть до летального исхода. Ответ — средство защиты. Есть? Пусть плохонький. Тогда с противником можно как-то договориться, пойти на компромисс. Вон видишь, утюг в розетку включён — греется, а хозяйка отошла, потрогай его голым пальчиком. Правильно, в ведро с водой его, и там трогай. О-ё-й! Током ударило? А это уже другой вопрос. ... А надо было шнур из розетки выдернуть. Сейчас ещё вопрос придёт, с мокрой тряпкой в руке. Есть ответ? Да я. ... Да вот. ... Он высохнет, только из ведра надо вытащить, а там, в воде «ток» сидит гад, кусается. ...
Тарелка исчезала. Занимаемый ею объём освобождался. Его занимал окружающий воздух. И не просто занимал, а с той же скоростью, с какой исчезала тарелка. Это в условиях втрое ... Тарелка возникала, и появлялась, в месте, где был воздух, он что, сам ей место уступал? Он добренький? Прошу, пожалуйста? А со стороны тарелки? — Кыш, и всё. Та-ак, вежливо. И, опять же, в тех же условиях — втрое. Спорные территории не маленькие, исчисляются десятками кубокилометров. Лимит времени на всё про всё — дольки секунд, там, сотые, тысячные. Это же всё готовые заготовки для взрывов, на расширение, схлопывание. Горизонтальный полёт этих «кубокилометров» со скоростью втрое превышающий скорость звука, который сам втрое. ... Ну-у, и где звуковое сопровождение, грохот, трах — тарарам? С разрушительными последствиями? Даже уши не закладывает, и воздух не подвижный — какое-то безветрие. ... И вообще, где все? Найк повернул свою «дынеообразную» голову в сторону Алекса. — Есть, какие мысли, соображения? — А вон они, смотри — Алекс, правой вытянутой рукой, указательным пальцем, показал направление — куда смотреть. Вдали, на чёрной поверхности земли, наблюдалось множество красновато — жёлтых точек. Они не сливались, смотрелись раздельно. Все вместе, они представляли довольно большое пятно. До него было, по мерке Алекса, километров пять и, опять же, по его «прикиду», размером оно было не меньше футбольного поля. Пятно меняло свою форму — с круглой на овальную, продолговатую вдоль, затем поперёк, раздваивалось, как бы, обходя препятствие. Оно двигалось в их направлении, но обходило стороной. Двигались не сами огни, а как бы, одни гасли, другие зажигались, напоминая эффект бегущего огня ёлочной гирлянды. С привязкой к ним, скорее ползущего огня. — Может, сходим к ним — узнаем, что к чему? — предложил Алекс. — А зачем? Мы можем хором поорать, они услышат нас, и сами к нам приползут — высказал своё мнение Найк. — И сожрут — добавил Алекс. — Убежим — успокоил Найк. Они сложили ладони рупором, приставили ко рту, и стали кричать в сторону огней. Кричали в разнобой, и каждый своё. В этом плотном воздухе их крик был довольно громким и без рупора, и они стали махать руками, а затем топать ногами, а там и подпрыгивать. Огни на них ни как не реагировали, и продолжали двигаться своим курсом. На маленьких Зелёных Человечков ни кто внимания не обращал, и ни кому они были не нужны. Это они так думали, потому что в очередной передых, Найк и Алекс обнаружили себя в окружении с добрый десяток зрителей. Эти зрители, взломав верхний фиолетово — глянцевый слой мха, возвышались над его поверхностью полуметровыми сморщенными сферами. Такое впечатление, что кто-то не поленился, и натянул на эти сферы противогазы, и теперь, они своими гофрированными носами принюхивались в направлении застывших в ужасе человечков, раздувая их, издавая звуки — уф-фа, чу-у, ш-ш, хх-ха, а «блюдцеообразными» выпученными глазами, тупо смотрели на них. На голове смотаны, в неровные кольца, щупальца. Их концы лопухами — присосками были приподняты вверх, покачивались, сжимаясь в кулак, разжимаясь, точно земные поверхностные змеи в изготовке к нападению. — Я же говорил — сожрут — икнул Алекс. И всё. Шансов на спасение у них не было. Даже какой — ни будь дольки из теории вероятности. Да и сама теория была приведена к нулю. Все щупальца, как по команде, мгновенно, со свистом рассекая плотный воздух, со всех сторон метнулись к жертвам. И это место превратилось в бурлящее месиво, мельтешащих щупалец, ожесточённо сражающихся друг с другом, сопровождаясь утробным урчанием, душераздирающим рыком, и хлёсткими ударами — щелчками. На месте человечков осыпались кроваво — красные лепестки роз. В этой вакханалии они разлетались в разные стороны, и, не долетая до земли, на глазах таяли, и исчезали.
Найк и Алекс очнулись, и обнаружили себя в удобно облегающих их тела, креслах — желе, позволяющих принять любую позу, и чувствовать себя комфортно. Сейчас они были в оболочках — скафандрах, Людей с поверхности Земли, и находились в летающей тарелке. Ею управляли, и были там же в кабине, оба-двое Зелёных Человечка, сродни тем, которые недавно отважно шагали по чуждой им земле, сверху светила сварочная дуга — Ярило, а самих их, чуть не сожрали неведомые «зверюги». Чувство ужаса яркой, объёмной картинкой ещё стояло перед глазами, но оно было не их. Не у них возникло в сознании. Они на него смотрели как бы со стороны. Ужас не затрагивал их чувств — инстинктов, он был как бы сам по себе. Найк смотрел на него с позиции, вон ты какой? Ну-ка, ну-ка, повернись. А Алекс вообще отодвинул его в сторону — подожди, не до тебя. Ужас протягивал к ним руки, как бы просил помощи. Одновременно с этим, он тускнел в красках, и таял на глазах. Вот он стал прозрачным, а там и вовсе исчез. — «Бедолаги». Интересно, «сожрали» их, или на части разорвали? — Проявил, таки интерес — сочувствие Алекс. — А есть разница? — Дополнил его Найк. Он прозвучал как вопрос, и услышал ответ, похожий на что-то — ну-у. ... Да-а. ... Как бы. ... Вот.
Тарелка, а другого более точного названия, этой не понятно как двигающейся конструкции, не подобрать, поскольку внешне она выглядела как одна обеденная тарелка, накрытая другой. Во множественном числе — тарелки, или посуда — её называть не удобно, сократили до — тарелка. Да так и оставили. Главное — всем понятно. А ей — всё равно, хоть велосипедом. Тем более, что по своим функциональным возможностям, техническим характеристикам, она на этом уровне и была, ну, разве что с мотором, естественно, в сравнении с научно — техническим потенциалом «Внутриземной Веретённой Цивилизации», центральной её части, к которой она и относилась. По отношению к Земной поверхностной Цивилизации — пропорции были несколько иные. Диаметр её был около тридцати метров, высота в центральной части, по мере надобности, варьировалась от двух, до четырёх метров. Она плавно спадала к краям — до полутора. Внешняя поверхность, обладая способностью к мимикрии, камуфлировалась под местный пейзаж поверхности, где недавно «околачивались» на экскурсии Найк и Алекс, пытаясь проявить отвагу — не получилось, не те условия для этого. А тарелка, на этой местности, представляла собой покатый холм, чёрный, с глянцевым фиолетовым отблеском, поросший мхом. В кабине этого холма Зелёные Человечки, наглядно и образно пытались объяснить Найку и Алексу, или двум индивидуумам с поверхностной Цивилизации Земли — Людей, где они находятся в целом, и в частности, как их занесло сюда, вернее «затащило», и «прикидывали» — что делать дальше. В центре кабины висел метровый шар изображающий планету Земля — глобус, с рельефным изображением её поверхности. Найк не торопясь ходил вокруг него, внимательно разглядывал, иногда притрагивался к нему пальцами. При росте за сто восемьдесят сантиметров, он легко дотянулся указательным пальцем до Северного полюса — и как они туда забрались, здесь же не одной дырки нет? — Он повернулся к Алексу — через жерла вулканов, да-к, там ... Он повернулся к человечкам — давайте признавайтесь господа.
Тарелка представляла собой конструкцию многослойного пирога из органических соединений, где, в свою очередь, каждый слой, представлял собой атомно — молекулярную структуру своего уровня поля из чётных малых частиц. Каждый слой оснащён датчиками приёма информации, инстинктами — моделями реакции на неё. Мозговым аппаратом, накапливающим информацию, сортирующим по значимости, корректирующим и создающим новые модели поведения. Он же определяет последовательность их реализации. Кроме того, мозговые аппараты всех слоёв, имеют одну общую программную надстройку — интеллект, позволяющий деформировать информацию в любой координате, в любом направлении. Другими словами — интерпретировать, переводя её в другую систему счёта, и фантазировать, пропуская её по зеркальным каналам, а проще говоря, из мухи сделать слона, а из слона — муху.
По сути дела, тарелка была самым настоящим живым существом. Звали её Тося. Как и все белковые, она проходила все стадии развития, от рождения до смерти. Она была рабочей лошадкой для местных индивидуумов. На этом, совпадения в сравнении её с рабочей лошадкой заканчивались. Начиналась разница. Помимо всех прочих, главная — все находящиеся внутри неё, в кабине, рассматривались ею, как продолжение её, как её неотъемлемая часть, продолжение её конструкции, причём самой главной, потеря которой, приводило к потере смысла её существования, вплоть до суицида. Расход ресурса её жизнеобеспечения до пятидесяти процентов тратился, на усмотрение тех, которые в кабине, без возражений с её стороны. Превышение нормы по любому показателю физической или умственной нагрузки их, воспринималось ею как угроза ей лично, и она принимала все возможные меры, для устранения её, используя весь имеющийся арсенал. Не являясь боевой единицей, не входя в состав вооружённых сил, и сил правопорядка, Тося в первую очередь использовала пассивную защиту — телепортацию своих подопечных в кабину, если они были за пределами её. Сама, практически мгновенно, перемещалась на безопасное расстояние, либо камуфлировалась в подходящих складках окружающей местности, имитируя их, соответственно своим габаритам, либо перемещалась в соседний «Альтернативный Мир», но в этом случае, попадая в неизвестную координатную систему местного объёма, без посторонней помощи, она не могла вернуться обратно. Активную защиту Тося применяла в случаях не полученного нужного результата, от пассивной, или целенаправленного преследования, с агрессивными намерениями.
Среди видов активной защиты, применяемой Тосей, да и всеми остальными этого типа тарелок, есть один, заслуживающий особого внимания, поскольку он, в самой ближайшей перспективе, был в списке технологий, подлежащих к обязательной передаче поверхностной Цивилизации Людей. С этой миссией на поверхность направлялась команда Димма, которая, в настоящее время, проходила учебный курс по полной программе, максимально приближенный к реальным событиям и ситуациям, возможных во всех своих проявлениях, там, на верху, среди Людей. Процесс должен произойти не навязчиво, и в нужном русле — не навреди. Это — «не навреди» — было самым сложным элементом миссии Димма. Предыдущие аналогичные миссии, пусть не с треском, но оказались в разряде провальных, по крайней мере, такая оценка дана там, на верху, на третьем этаже, и она же, с отчётом ушла выше. С другой стороны, если подходить к этому объективно, то, то, что творится там, на поверхности Земли, мягко говоря, ни в какие ворота не лезет, и не в какие рамки не вписывается. Зел и Руз морщили лбы, и чесали свои «дынеобразные» затылки — как так? Девяносто процентов научно — технического потенциала Земной поверхностной Цивилизации, отрицательным вектором направлена на противостояние обществ, с покачиванием в руках высокотехнологичных, причём именно разрушительного действия, дубинок — ужо-о, я тебе. ... А я тебе — ужо-о. ... А сбоку ещё трое с рогатками, мечтающими обзавестись такими же дубинками, а лучше ещё большими, даже в ущерб своим насущным потребностям, а ещё лучше, самой «большущей», чтоб за один раз, и сразу. ... Ну-у, что бы заодно, и соседние Цивилизации, там, Параллельные, Альтернативные, какие ещё?.. А не важно — главное достать и их, чтоб жизнь мёдом не казалась.
Руз и Рузел маленькие Зелёные Человечки, представители местной Цивилизации, центральной части, внутриземного Веретённого мира, в первом Альте, «выворачивались на изнанку», пытаясь объяснить, казалось бы, элементарные вещи. И хотя, эти вещи — понятия были элементарными, вписывались в рамки Законов Физики, ни каким боком не выходя за их пределы, их было много, они сплелись в один тугой клубок, из клубка торчали кончики — не знаешь за какой дёргать, с чего начинать. Имена человечкам, при всеобщем не возражении, дал Найк, по их рубиново — зелёным отблескам, в их чёрных фасеточных глазах — очках. Они с Алексом уже имели представление о возможностях этих «дошколят», не дотягивающих до метра, с несуразной, казалось бы, «дынеобразной» головой. Но Найк и Алекс, в настоящее время, имеющие человеческий облик поверхностных Людей, имели и все их эталоны и мерки, разложенные по коробочкам, подписанные, расставленные по полочкам, под общим, говорящим за себя названием — фундаментальные. Места, для чего-то другого, не фундаментального, там не было. А ломать железобетонный фундамент — сами понимаете.
Некоторое время назад, Найк и Алекс были в оболочках — скафандрах Зелёных Человечков, и для них были естественными и нормальными, как бы, их шарнирные части тела, «дынеобразная» голова, и полутонный вес. Он ни сколько не мешал им прыгать, и махать руками, в условиях — втрое. ... Они ни сколько не удивлялись своему, естественному ярко — фиолетовому цвету кожи, голубой крови, и только защитный костюм — скафандр, тонким слоем облегающий тело, придавал им зелёный цвет. Даже ужас, который они испытали там, и как они отнеслись к нему здесь, в кабине, в защищённых комфортных условиях. ... Ну-у, и что будем делать? С чего начнём? — вопрос Руза повис в воздухе. Висел он там не долго. — Предлагаю перво — наперво дать телеграмму Красу с нашими координатами, пусть привозит сюда Димма с Вардами, и спасает нас. ... — Найк покрутил головой по сторонам — ну-у, от кого-нибудь. Руз изобразил мимикой своего лица, клерка готового выполнить любое желание клиента, хоть самого бандеролью послать — диктуйте. Найк замешкался — тык, дык — ему на помощь пришёл Алекс. Пишите — заместителю командира по морским делам Красу. Срочнейше. ... Ну-у, и координаты там, и прочее. — Фу-у, всё, отправил — отчитался Руз, и тут же добавил — а вот смотрите, и ответ пришёл. — Читай — велел Алекс. — «Замка — нет — чем — ещё — можно — съездить — по — морде — Красу? — Вард». Рузел с Найком, сидя в своих креслах — желе, улыбались. А Алекс, напустив строгость, возмущался — по какой морде? Каким замком? Кирпичoм ему. Нет, тебе. Ты чё ему написал? — Руз, виновато опустил голову, припустил в голос дрожжи, проблеял — да-к, я тово. ... Сократил и написал — Зам. Ком. По мор. Де. Красу. Посрочнее. Во-от. ...
Виктор Дрок © 2013
Обсудить на форуме |
|
