|
КМТ
 Учебники:
Издатели:
Ссылки:
|
Катаклизм Евгений Королёв © 2013 Мы это заслужили — Тр-р-ревога! Подъё-о-ом!
Мозг еще осознавал происходящее, а тело уже было готово к бою. Считанные секунды ушли на то, чтобы схватить автомат и занять позицию для стрельбы с колена. Подслеповато щурясь спросонья, Максим водил стволом из стороны в сторону, выискивая противника. Однако в комнате никого не было, кроме довольно ухмыляющегося Васьки.
— Доброе утро, боец!
— Придурок! — выдохнул Максим, опуская оружие и вытирая рукавом пот со лба. — Ты какого лешего творишь? А если б я стрельнул ненароком... Тебя-то не жалко, а вот с патронами совсем туго.
— Да иди ты! — обиделся Вася. — Это ж учебная тревога была. Сам ведь говорил, что нельзя расслабляться.
Максим лишь обреченно махнул рукой. Из них двоих он был старшим. Среднего роста, коренастый мужчина, для своих тридцати с небольшим выглядел довольно молодо. Лишь тронувшая темные волосы ранняя седина да застывшая во взгляде тоска говорили о том, как много горя и страданий выпало на долю этого человека. Его приятель являл собой полную противоположность: невысокий, худощавый парень лет двадцати, с честным, открытым лицом и копной взъерошенных светлых волос. Голубые глаза смотрели задорно и немного лукаво.
— Устрою я тебе в следующий раз тревогу, — проворчал Максим, подходя к окну.
Солнце было уже высоко. Ветер разогнал набежавшие с вечера тучи.
— Чего раньше-то не разбудил? Опять бессонница?
Вася печально кивнул.
Бессонницей сейчас страдает каждый второй. Проспавшие почти тридцать лет, люди подсознательно боятся засыпать. Кто знает, возможно, в следующий раз проснуться уже не получится.
— Ясно... Как дежурство прошло?
— Да спокойно все, — Васька замялся, — ну... почти. Собаки во дворе опять концерт устраивали. Скорее всего, та же самая стая.
— Странно, — Максим нахмурился, — а я ничего не слышал.
— Еще бы, — парень улыбнулся, — Твой храп все посторонние звуки в радиусе километра глушит. Да они и недолго тут пробыли. Наверное, учуяли кого-то. Дичь, в смысле.
— Угу, оленя помчались загонять, — угрюмо бросил Максим. — Одна тут дичь, Вась...
Уходить отсюда надо, сегодня же. Ладно, давай завтракать. Чего там у нас осталось?
Василий неторопливо изучал содержимое одного из рюкзаков.
— Рыба вчерашняя есть. Ну и консервов пять штук осталось.
— Давай рыбу доедать, чтоб не пропала.
Завтрак начался в тишине, которую, как всегда, нарушил неугомонный Васька:
— Макс, а куда пойдем?
— Не знаю пока. Зима на носу — надо убежище понадежней искать. Думаю к МЧСникам попроситься на зимовку. Лагерь они неплохой обустроили. Забор крепкий, от зверья укрыться можно. С провиантом у них, правда, как и у всех. Но это уж наша забота.
— А может, до моих попробуем добраться? — Вася с робкой надеждой посмотрел на друга.
Максим вздохнул. Приятель опять поднял больную тему. Васина деревня была в полутора сотнях километров от города. Там остались его родители. В городе парень учился, в день катастрофы как раз защитил диплом. С тех пор прошло тридцать лет. И полгода...
— Знаю, о чем ты думаешь: что их в живых уже нет, но просто сидеть и ничего не делать я тоже не могу. Да и что нам здесь ловить? Мы сами по себе, помощи ждать неоткуда. Тебе не надоело от каждого шороха вздрагивать?
— Вась, мы об этом уже говорили, — Максим опустил глаза, — идти в такую даль, без еды и патронов, с одним автоматом на двоих — это самоубийство. Тут до соседней улицы дойти и не сдохнуть — уже большое везение. А ты предлагаешь по открытой местности топать.
— На ночь можно в поселки заходить. Их вдоль трассы полным-полно было. Авось и уцелевшие найдутся. Приютят.
— И вилами в бок угостят, — усмехнулся Максим.
— Все равно пойду, — насупился Вася. — Один. Ты бы, на моем месте...
Тут парень осекся и виновато потупился:
— Извини, Макс, случайно вырвалось.
— Проехали, — вздохнул Максим и перевел тему. — Хорошо, предположим, доберемся мы до твоей Березовки. А дальше что? Думаешь там жизнь лучше? Ты же, помнится, говорил, что в глуши лесной ваша деревушка стоит. Представляешь, сколько зверья за это время развелось?
— Да лучше уж со зверьем жить, — буркнул Вася. — А вообще, я все продумал. Дом у нас крепкий, кирпичный. Батя сам строил. Говорил, что внукам еще послужит. Подремонтируем, забор поставим. Там пруд был неподалеку, да и лес прокормит. Так что, перезимовать можно. А там видно будет... До весны доживем — огород расчистим.
Максим с улыбкой слушал болтовню своего друга и не переставал удивляться его неиссякаемому оптимизму. В то время, как весь мир лежит в руинах, этот парень умудряется строить планы на будущее. Конечно, во все эти радужные перспективы верилось с трудом. Но все-таки хочется надеяться, что наберется на земле сотня-другая таких вот мечтателей, которые научатся жить, а не выживать. И кто знает, может однажды рухнувшая цивилизация вновь возродится из праха. Пока же, обезумевшие от голода и страха, мы продолжаем грызть друг другу глотки.
А ведь Вася имел полное право возненавидеть этот мертвый город, вместе с его обитателями, когда лежал, избитый до полусмерти на безлюдной улице. По нынешним временам — это вполне обыденная картина. Так же, как и пройти равнодушно мимо умирающего. Поэтому парень был обречен на смерть. Если бы его не нашел тогда Максим Сурков, тридцатидвухлетний продавец автозапчастей, потерявший днем ранее всю свою семью, а вместе с ней — смысл жить дальше. Почему, обезумевший от горя человек, который сам искал смерти, решился помочь незнакомцу? Наверное потому, что мог сделать нечто большее, чем просто бесследно сгинуть. Так или иначе, но благодаря этому поступку, Вася сохранил веру в людей.
— Ну так что, ты со мной? — Васька испытующе посмотрел на собеседника.
— Как будто выбор есть, — проворчал Максим. — Ты ж как дитя малое — без няньки никуда.
— Я и сам о себе позаботиться могу, — обиделся парень. — Вот смотри.
С этими словами он подхватил с пола мачете и закрутил нечто отдаленно напоминающее «восьмерку». Максим, на всякий случай, отодвинулся подальше от разбушевавшегося рубаки. Василий закончил свое выступление и, положив оружие на плечо, гордо вопросил:
— Ну как?
— Супер! — Максим поднял большой палец вверх. — Хоть сейчас в наркокартель. С руками оторвут.
— Очень смешно... Вспомни лучше, как те двое от меня вчера драпанули.
— Не хочу тебя расстраивать, мой юный и наивный друг, но деру они дали, когда вот это увидали, Сурков похлопал ладонью по прикладу лежащего рядом АКМ.
— Ни фига! Ты тогда за углом уже скрылся.
— Ладно, убедил, запишем на твой счет, — Максим спрятал улыбку. — Ты мне лучше скажи, суровый колумбийский фермер, какие культуры в своем огороде выращивать собрался: крапиву аль полынь?
— Не знаю пока, — смутился Васька. — Робинзон Крузо за 30 лет вон какую фазенду на острове отгрохал! И мы чего-нибудь придумаем.
— Для начала бы придумать, где еды в дорогу раздобыть, — проворчал Сурков. — Так что, придется на пару дней наш поход отложить.
— В этом районе мы уже все магазины облазили, — Вася задумался. — Может, на север подадимся? Там оптовка, вроде, была...
— Не пойдет, — Максим покачал головой, — это уже два месяца, как «зубовская» территория.
— Ну, тогда Центральный рынок.
— А здесь вартановские обосновались. Причем, еще до катастрофы. Вась, ты как первый день на свете живешь, ей-богу!
— Не город, а воровская малина! — возмутился парень.
— В полицию сходи, пожалуйся.
— В какую именно: вартановскую или чугуновскую? — осклабился Васька.
— Хоть что-то усвоил, — усмехнулся Сурков. — Я думаю, надо нам на западную окраину перебираться. Во-первых, все равно по пути. И во-вторых, территория эта ничейная. По крайней мере, пока.
— А если и там пусто?
— На рыбалку пойдем! — огрызнулся Максим. — У нас что, выбор большой?
— Опять рыба, — погрустнел Вася. — Скоро сам жабры отращу.
— А ты собачку излови, гурман! Видал, какие упитанные ходят?
— Нет уж, спасибо... Слушай, Макс, а может в частный сектор наведаемся. Помнишь, как я там курицу камнем подбил?
— Нашел, о чем вспомнить, — фыркнул Максим, — ты думаешь, они там стаями бегают что ли? Короче, поохотиться и порыбачить всегда успеем, коли сами добычей не станем. А пока действуем по моему плану. Все, выдвигаемся.
Прежде чем покинуть квартиру, Сурков внимательно осмотрел через окно внутренний двор. Снаружи никого не было. Выбравшись из подъезда, осторожно двинулись по заросшей бурьяном улице, стараясь держаться поближе к зданиям. Максим шел впереди, с автоматом наготове, настороженно изучая окрестности.
Окружающий пейзаж, конечно, не настраивал на оптимистичный лад, но и не вызывал уже леденящего кровь ужаса, как в первые дни, после Пробуждения. За полгода его созерцания у Максима появилось какое-то мрачное равнодушие. Сплошь покрытый бурой осенней растительностью, город сейчас напоминал гигантское кладбище. Серые надгробия многоэтажек только усиливали это сходство. Местами, разрушенные до основания, они перегораживали дорогу, вынуждая путников искать обход.
На улицах было безлюдно. А ведь еще совсем недавно по городу бродили толпы растерянных людей, со страхом взиравших на совершенно немыслимую картину. Словно все разом очутились на съемочной площадке фильма-катастрофы. Сейчас выжившие прячутся в руинах и деградируют с каждым днем все больше.
Случайные прохожие, завидев вооруженных людей, спешили убраться с дороги. Конечно, Максим не стал бы стрелять без лишней необходимости. В отличие от многих в этом жестоком мире, убийцей он не стал. К тому же, без патронов автомат годен лишь на то, чтобы отпугивать бродяг. И, наконец, стрельба всегда привлекает внимание: не только людей, но и животных. Последние, к слову, охотно сбегаются на звуки выстрелов, зная, что там им будет, чем поживится.
Василий тоже не оставался в стороне, воинственно потрясая мачете и корча уморительно-смешные рожи, пытаясь показать прохожим всю серьезность своих намерений.
Путь из спального района до городской окраины занял бы раньше не более полутора часов. Сейчас на это ушло вдвое больше времени. До места назначения добрались уже за полдень. Продовольственные магазины встретили путников распахнутыми настежь дверьми и, ожидаемо, пустыми полками. За несколько часов блужданий и поисков им удалось раздобыть лишь пару консервов, которые Вася обнаружил под перевернутым прилавком. Раздосадованные, они забрели в небольшой супермаркет на выезде из города, метрах в ста от поста ДПС. Впрочем, и здесь их постигла неудача. Уже на выходе Максим вдруг замер и резко развернулся, направив оружие куда-то вглубь помещения.
— Ты чего? — Вася удивленно взглянул на друга.
— Тихо! Охраняй вход, — Сурков осторожно двинулся к источнику подозрительного шума, где-то в отделе бытовой химии.
Путь ему преградил настоящий завал из шкафов и стеллажей. Судя по всему, звук доносился именно отсюда. Не дойдя пары метров до баррикады, Максим присел за перевернутым столом и, передернув затвор автомата, громко произнес:
— Вылезай, хватит прятаться! Иначе буду стрелять. Только без резких движений, а то я нервный.
С полминуты царила гробовая тишина. Максим, решил уже, что ошибся, как вдруг послышался шорох, и через мгновение над завалом показалась взъерошенная голова. Наконец незнакомец выбрался на открытое пространство, испуганно озираясь по сторонам. Это был мужчина средних лет, худощавый, небритый, одетый в какое-то рванье. В общем, типичный житель современного города. Максим вылез из своего укрытия, держа бродягу на прицеле.
— Руки за голову! Три шага ко мне. Медленно. Теперь стоять. Лицом к стене. Руки не опускать!
Мужчина беспрекословно выполнял все приказы, стараясь не провоцировать своего угрюмого конвоира. Не выпуская из виду замершего у стены доходягу, Сурков медленно обошел баррикаду. За ней больше никого не было, только на полу стояла большая спортивная сумка. Максим попытался ее поднять и удивленно хмыкнул. «Кирпичи там что ли?» — мелькнула мысль. Пленник дернулся, было, но тут же замер, встретившись лицом с дулом автомата.
— Стоять! — рявкнул Сурков. — Лицом к стене, я сказал! И не рыпайся, не то пулю схлопочешь!
Мужчина уткнулся лбом в стену и застонал от бессильной злости. Максим открыл сумку и присвистнул. Та была под завязку набита консервами.
— Это откуда ж такое богатство? — Максим вопросительно посмотрел на бродягу.
Тот повернул голову. На перекошенном злобой лице читалась нескрываемая ненависть.
— Давай, жри! Чтоб ты подавился, тварь! — последние слова он буквально выплюнул в лицо своему обидчику.
— Хватит истерить, — скривился Сурков, — никто тебя грабить не собирается. Звать-то как?
Мужчина, приготовившийся угостить недруга новой порцией проклятий, так и замер с открытым ртом. Потом опомнился и, покосившись на ствол АКМ, все же выдавил:
— Валера.
— Давай, Валер, мы с тобой вот о чем договоримся: ты скажешь, а еще лучше покажешь, где столько провизии нарыть сумел. И можешь уходить, вместе со всем своим добром.
— Так это... тут по округе и насобирал. В квартирах, в основном, смотрел, — мужчина умоляюще посмотрел на Максима. — Земляк, отпусти, ради Бога! Не за себя прошу, за детишек. Пропадут они без меня.
— То есть, ты хочешь сказать, — Максим подхватил из сумки пару банок, — что весь микрорайон лопал исключительно тушенку говяжью «Удача» и сайру в масле. Валер, ты дурачка-то не включай! А то ведь возьму грех на душу — оставлю детей сиротами.
Валера молчал, глядя себе под ноги.
— Подумай хорошенько, — продолжил Максим, — вариантов у тебя немного. Мы больше необходимого не возьмем. Не звери все-таки — у детишек последний кусок отбирать. Если ты, конечно, насчет них не приврал. Что скажешь: согласен на мои условия?
Валера угрюмо кивнул.
— Ну вот и ладно, — Сурков усмехнулся, — веди, Сусанин.
Мужчина повел его в противоположную сторону и через десяток метров остановился у неприметной двери с выцветшей надписью «Служебное помещение». Максим сюда заглядывал и потому знал, что увидит внутри. Подсобное помещение, пристроенное к основному зданию, было полностью завалено обломками рухнувшей крыши. Вероятно, ветхая конструкция однажды не устояла под тяжестью выпавшего снега.
— И где твои сокровища запрятаны? — Максим вопросительно посмотрел на спутника.
Валера принялся молча разгребать особенно плотный завал в дальнем от входа углу. Минут через пять он остановился и, утерев трудовой пот, произнес:
— Здесь.
Сурков приблизился и заглянул в образовавшийся проем. Под обломками, действительно, обнаружилось несколько ящиков с консервами.
— Да тут тебе на всю зиму запас, — покачал головой Максим.
Вдвоем с Васей они наполнили свои рюкзаки трофейными припасами.
— Ты бы свой тайник перенес в надежное место, — Сурков, кряхтя от натуги, взвалил рюкзак на спину, — а то ведь, рано или поздно, кто-нибудь шибко любопытный или голодный на него наткнется.
— Этим и занимался, — буркнул Валера.
— Понятно. Пойдем мы, пожалуй, — Максим протянул руку своему недавнему пленнику. — Ты, Валер, уж нас прости и зла не держи. Сам понимаешь, время какое... Будь здоров и семью береги.
Мужчина молча кивнул и нехотя пожал руку.
Уже на улице Вася робко спросил у своего напарника:
— Макс, а ты бы на самом деле смог его застрелить?
— Ты за кого меня принимаешь?! — возмутился Максим. — Нет, конечно! Но сумка бы его опустела наполовину. По-моему, вполне гуманно.
Солнце клонилось к горизонту. Нужно было срочно искать место для ночлега. К моменту, когда добрались до ближайшего жилого массива, на улице почти стемнело. В подъезде царила непроглядная тьма. Пришлось зажечь свечу, рискуя тем самым привлечь к себе внимание. Максим стал подниматься по лестнице, держа оружие наготове. Его приятель шел позади, держа свечу над головой и освещая путь.
Подходящую квартиру нашли на четвертом этаже. Массивная входная дверь жалобно заскрипела ржавыми петлями. Максим выругался вполголоса и первым вошел в прихожую. Затем шепнул появившемуся следом Васе: «Там посмотри, только осторожно». Парень кивнул и отправился проверять указанную комнату. Максим тщательно обыскал остальные и, не обнаружив посторонних, вернулся в прихожую. Подошедший через минуту Васька доложил:
— Все чисто!
— Вольно, рядовой! — улыбнулся Сурков. — Пошли обустраиваться.
В выбранной для ночлега комнате, прежде всего, плотно закрыли старыми покрывалами оба окна. После чего, приступили к ужину. Однако спокойно отдохнуть им так и не дали. В большом шкафу посреди комнаты что-то зашуршало.
— Вась, ты в шкафу смотрел? — шепнул Максим, поднимая с пола АКМ.
— Смотрел. Не было там никого, только куча тряпья всякого.
— А под тряпьем ты, конечно, посмотреть не догадался?
— Нет. А зачем?
— Затем самым. Эх, Вася, Вася...
— Да крысы, поди, шуршат, — попытался оправдаться парень.
— Сейчас посмотрим, что там за крысы, — Сурков демонстративно передернул затвор. — Эй, человек в футляре, выползай-ка по-хорошему! Считаю до трех. Не выйдешь — пеняй на себя!
— Раз!
— Два!
В шкафу вновь началась возня, затем кто-то пискнул: «Не стреляйте!», и через мгновение наружу, вместе с горой белья, выкатилась чумазая девчонка, лет пятнадцати-шестнадцати.
— Вот тебе и крысы, — проворчал Максим, опуская автомат. — Тебя как зовут, дитя неожиданности?
— Н-Надя, — девчонка затравленно озиралась по сторонам.
— Это твоя квартира, Надя?
— Нет, я тут ночую только, — девушка захныкала. — Отпустите меня, пожалуйста! Я сейчас же уйду и никому не скажу, что вас видела.
— Никто тебя не тронет, успокойся, — Сурков постарался придать голосу мягкие интонации. — Да и куда ты пойдешь, на ночь глядя? Оставайся с нами до утра — под охраной крепче спится.
Взгляд девушки все также тревожно блуждал по комнате, пока не остановился на вскрытой банке с тушенкой. Пожалуй, только сейчас Максим по-настоящему понял смысл фразы «пожирать глазами».
— Давайте ужинать что ли, — прервал неловкое молчание Вася. — Надь, не стесняйся, налетай.
И Надя «налетела»... Пищу она поглощала даже не жадно, а как-то яростно, выгребая содержимое банки дрожащей рукой и поспешно запихивая куски в рот. Как и следовало ожидать, через минуту девчонка подавилась и зашлась в приступе судорожного кашля.
— Что ж ты, как удав глотаешь, — покачал головой Максим, протягивая Наде пластиковую бутылку с водой. — Про запас что ли наесться хочешь? Ешь спокойно, никто за тобой не гонится.
Прикончив три банки тушенки и пару рыбных консервов, девушка отползла в дальний угол и присела у стены, обхватив колени руками.
Вася несколько минут задумчиво смотрел на нее. Наконец, решившись, спросил:
— Надь, а у тебя из родных кто-нибудь остался?
Девушка взглянула на него и отрицательно покачала головой. Затем уткнулась лицом в колени и расплакалась.
— Ты чего человека достаешь? — Максим отвесил приятелю легкий подзатыльник.
— Да погоди ты! — запротестовал Василий. — Я вот что думаю: может, с собой ее возьмем? Не выживет она одна.
— Полгода ведь как-то выживала, — буркнул Сурков. — Ну и зачем нам этот балласт? С тобой-то нянчиться умаялся. А тут целый детский сад за собой таскать придется.
Васька обиженно надулся.
— Ладно, утро вечера мудренее, — Максим зевнул. — Все, отбой! Завтра день тяжелый. Я первым посторожу.
— Да ты ложись, Макс — у меня все равно сна ни в одном глазу.
— Ты скоро на ходу падать начнешь от недосыпания! И что мне тогда делать прикажешь? — вскипел Максим. — Хорошо, пару часиков покемарю и сменю тебя. И только попробуй не разбудить!
— Есть разбудить! — Васька шутливо козырнул.
Сурков улегся на рваный матрац, расстеленный на полу. Надя свернулась калачиком в своем углу. Утомленный тревогами минувшего дня, Максим быстро уснул.
Разбудил его отнюдь не напарник. Сначала раздалось удивленное восклицание, затем крик боли, сменившийся хрипом. Максим вскочил на ноги и остолбенел. Увиденное им, скорее напоминало какой-то дикий кошмарный сон. Вася лежал на полу, судорожно дергая ногами и зажимая руками шею. В тусклом свете едва теплившейся свечи, было видно, что парень истекает кровью. Надя стояла рядом, сжимая в руке разложенную опасную бритву. Увидев стоящего на ногах Максима, она зашипела, словно кошка и бросилась на него, размахивая своим жутким оружием.
Еще не оправившийся от шока, Сурков замешкался и подпустил противницу слишком близко, так и не успев выстрелить. Поэтому пришлось отбиваться от взбесившейся девчонки врукопашную. Надя дралась неумело, но яростно, не давая сопернику ни секунды передышки. Лезвие бритвы дважды пронеслось в считанных сантиметрах от лица.
Максим отбил очередной удар стволом автомата и попытался в прыжке достать девчонку ногой. Та, неожиданно, ловко увернулась, а мужчина, потеряв равновесие, по инерции подался вперед. Девушка немедленно воспользовалась моментом и ударила наотмашь. Лезвие на сей раз достигло цели, едва не оставив Максима без глаза. Бросив свое оружие, он успел в последний момент перехватить руку противницы. Надя, впрочем, не растерялась и впилась зубами в запястье врага. Сурков зарычал от боли и с разбегу впечатал сумасшедшую девчонку в стену. После чего, без лишних церемоний двинул ей кулаком под дых. Надя всхлипнула и медленно осела на пол. Максим подхватил свое оружие, попутно пинком отправляя выпавшую бритву подальше в строну, и бросился к неподвижно лежащему другу.
Вася умирал. Это было ясно с первого взгляда. Парень лежал в луже крови, издавая хриплые клокочущие звуки при каждом вздохе. На шее зияла чудовищная рана.
— Вася, я тут! Держись, братишка! — Максим безуспешно пытался остановить кровотечение. — Сейчас помогу... Ты только помирать не вздумай! Заштопаем тебя — будешь как новенький.
Злые слезы катились по щекам. Слезы досады на собственное бессилие. Вася попытался что-то сказать, но лишь захрипел. На губах запузырилась кровь. Тело парня конвульсивно дернулось, и он затих.
— Васек, ты чего?! — Максим затряс уже безжизненное тело. — Хватит валяться! Нам в дорогу пора, к родителям твоим. Очнись, слышишь!
Безумный крик, полный тоски и отчаяния, огласил комнату. Максим стоял на коленях, в крови своего лучшего друга, и выл, словно дикий зверь. И подобно голодному хищному зверю, он жаждал сейчас только одного — убивать. А его жертва уже поднималась на ноги. Сурков пинком отправил убийцу обратно на пол и остервенело стал избивать ее ногами. Надя не пыталась сопротивляться, покорно приняв свою участь. Лишь инстинктивно закрыла голову руками. Она не ждала пощады, уповая лишь на быстрое избавление от мучений.
В какой-то момент Максим сумел остановиться и погасить пылающую в груди ярость. Он отпрянул в ужасе, схватившись за голову. Кровь бешено стучала в висках, но сознание уже прояснилось. Максиму стало по-настоящему страшно, словно он увидел себя со стороны. Только это был совершенно другой, незнакомый ему человек, не имевший ничего общего с тем Максом Сурковым, веселым парнем, душой любой компании, любящим отцом и мужем, верным другом. Сейчас посреди комнаты стоял матерый убийца, едва не открывший счет своим жертвам. Надя тихо поскуливала, скорчившись на полу.
— Зачем?!! За что-о-о?!! — заорал Сурков. — Мы же помочь тебе хотели, дура!
Тело девушки затряслось от рыданий. Надя повернулась лицом к своему обидчику, и Максим увидел, что она смеется. Смех становился все громче, превратившись в громкий, истеричный хохот. Девчонка вдруг закашлялась и сплюнула кровью.
— Какие все до-о-обренькие! — прохрипела Надя, с ненавистью глядя на человека, чуть не сделавшего из нее отбивную. Морщась от боли, она села и прислонилась спиной к стене. — Так и норовят помочь. Знаю я вас, уродов! Был один такой, добрый дядечка. Сказал, что я на дочку его похожа. Привел к себе, накормил, спать уложил. А когда проснулась, увидела, что к батарее наручниками пристегнута. Так и стали мы вместе жить-поживать: добрый дядя и его ручная зверушка. Кормил меня, одевал и любил... Ох, как любил! А уж какой изобретательный был... Особенно, когда напивался и бритву свою доставал. Я ее на память оставила. У тебя, может, какой-нибудь свой любимый инструмент есть? Что молчишь-то, добрячок?
Максим ошарашенно смотрел на этого искалеченного жизнью ребенка и не мог вымолвить ни слова. Что стало с тем «добрым дядечкой» догадаться было несложно. Ад для него, несомненно, начался еще на земле.
— Уходи, — хриплым голосом произнес Сурков.
Надя, видимо ожидавшая иного развития событий, удивленно и недоверчиво воззрилась на него. Затем на четвереньках попятилась к выходу, продолжая сверлить Максима пристальным взглядом. Она так и ползла до входной двери, не рискнув повернуться к своему недругу спиной. Потом на удивление резво вскочила на ноги и пулей вылетела из квартиры. Через секунду на лестнице послышался топот ее шагов. Наконец все стихло.
Максим подошел к телу Васи и закрыл несчастному парню глаза. Затем накрыл труп рваным одеялом и обессилено опустился на пол, привалившись спиной к стене. До самого рассвета он так и не сомкнул глаз. Мысли, от которых порой хотелось лезть на стену и выть во весь голос, беспорядочно роились в голове. Кого винить в случившемся? Может себя, за то, что не смог предотвратить гибель друга? Или ту мразь, что сотворила с бедной девчонкой подобное? А может, и весь род человеческий, жестокий и лицемерный, истинная природа которого раскрылась во всей красе после катаклизма...
Как и все выжившие, Максим часто задумывался над тем, что стало причиной этой страшной катастрофы. Сейчас же ему было на это откровенно наплевать. Лишь одна мысль раскаленной иглой жгла мозг: «Мы это заслужили!»
***
Мелкий и противный дождь барабанил по капюшону куртки. Максим неподвижно стоял у могилы друга. Васю он похоронил утром, во дворе того злополучного дома. Надрываясь, взгромоздил поверх могильного холмика крупный бетонный обломок, чтобы нахальные псы не смогли добраться до тела. Он не произносил ни речей, ни молитв. Мертвым они ни к чему, как и жалость живых. Жалеть нужно оставшихся на грешной земле. Хотя и этого достойны лишь считанные единицы.
Максим поправил лямки рюкзака, повесил автомат на шею, развернулся и зашагал прочь. Дождь усиливался, но мужчина даже не подумал где-то укрыться. Лучше промокнуть до нитки, чем задержаться в этом проклятом городе хоть на минуту! Ему оставалось сделать лишь одно: разыскать родителей Васи, если те еще живы, и сообщить им о смерти сына. Максим был готов ко всему, даже к проклятиям в свой адрес.
Нет, он ничего не обещал своему другу, не давал громких клятв над его могилой. Просто понимал, что так будет правильно. А потом... потом попытаться прожить эту жизнь так, как хотел Вася. Прожить за двоих.
Евгений Королёв © 2013
Обсудить на форуме |
|
