|
КМТ
 Учебники:
Издатели:
Ссылки:
|
Беззащитные гиганты Юлия Бекенская © 2013 Убить телепуза ...и сколько весит этот зад,
узнает скоро шея.
Франсуа Вийон
— Долго еще? — капризно спросила Эллис.
Блондинкам не пристало находиться в таких унылых пределах. Им сподручнее в розовых спаленках, среди плюшевых друзей и коробок с шоколадом, а в старом допотопном лифте им делать нечего. Вот она и соскучилась, и Бобу пришлось развлекать ее единственным доступным способом. Целовалась Эллис классно.
Двери открылись в бункере. Бетонные стены, знаки радиации, обшарпанные снаружи двери душевых, скрывающие неожиданно комфортабельную начинку. Корпорация не экономила на клиентах, но полностью выдерживала стиль игры.
Девица с любопытством оглядывалась. Голубые глаза, светлые локоны и круглая, аппетитно обтянутая джинсами попа Эллис произвели на охранника столь сильное впечатление, что он не сразу заметил презент от Боба. Как обычно: бутыль Вана Таллинна и очередной сборник стихов, в этот раз, Петрарки.
С охранником Боб впервые столкнулся в университетской библиотеке, когда тот делал репринт поэтического издания. На весь универ Боб знал лишь одного типа, который увлекался творчеством Вийона, был уверен, что и в городе тот единственный, поэтому сильно удивился.
Первый любитель поэзии, Франк, его сосед по университетской общаге, пропал престранно, около года назад. Будто испарился: слова никому не сказал, даже вещи оставил. Повод-то, конечно, имелся, но окажись на его месте Боб, не стал бы так психовать. Спустя несколько недель после исчезновения соседа, под кроватью Боб обнаружил его чемодан, набитый книжками со стихами. Они и служили теперь презентами охраннику.
Боб ничуть не комплексовал по поводу растраты чужого имущества: Франк был ботаном и мямлей, но ни разу не жмотом. Да и зачем ему? Надо было б — с собой увез.
Охранник Алекс, коротко стриженый, приземистый и крепкий, никак не походил на любителя поэзии. Миниатюрное издание в узловатых пальцах смотрелось еще хуже, чем круглые очечки над сплющенным боксерским носом. Эта странность и зацепила Боба. Было здесь что-то, пока неясное. Вроде той внутренней щекотки, которая появлялась в начале всех его авантюр. И почему-то от подозрений исходил устойчивый запах денег.
Если все пройдет удачно, сегодняшний аттракцион станет для него поворотным. Впрочем, это только предположения. Основанные на неожиданной любви гоблина-охранника к французской поэтике.
— Нам, пожалуйста, эээ... Алекс, — Боб сделал вид, что читает имя на бейдже охранника, — два тирольских костюма, мне и даме.
— На пикник? — Алекс поднял бровь.
Обычно Боб ходил из этого бункера на другие уровни: мочил вампиров, подманивал гранатой и распылял зомби, поджидал на мостах неповоротливых троллей, ведьмачил по лесам в сезон отстрела кикимор...
На широкую ногу была поставлена игра. Развлечения на любой вкус. Вот только не это он искал. А щекотка-предчувствие привели его именно на сегодняшнюю дорожку.
— Тирольский костюм? — Эллис с подозрением прищурилась, — это еще что такое?
— Сюрприз, котенок, — горячо зашептал он, покусывая ее за ухо.
Получив костюм, прошел в кабину и не без отвращения натянул зеленый наряд, с жилетом, короткими штанами, рубашкой с отложным воротником и идиотской шапочкой.
Ботинки он шнуровал особенно тщательно. Ради них он и выбрал эту экипировку.
Эллис костюм превратил в белокурую фройлен. Она заплела косы и теперь с удовольствием оглядывала себя в зеркало. Выглядела при этом невинной пастушкой, в отличие от Боба, который чувствовал себя то ли шарманщиком, сбежавшим из дурки, то ли фриком из центра распродаж.
Эллис тут же принялась кокетничать с охранником.
«В своем столетьи белая ворона, для современников была ты блядь», вспомнил Боб. Еще сонет из коллекции соседа. Он настолько подходил Эллис, что Боб поневоле запомнил. Она такая. Природа отдыхает на детях. У высокопоставленного аристократа-папаши — оторва-дочь.
Эллис заметила:
— Ты похож на кузнечика. На гороховый стручок!
Он погрозил блондинке пальцем и вежливо улыбнулся охраннику:
— Набор для пикника, пожалуйста.
Тот вынул корзину такого размера, что в нормальной одежде Боб не смог бы ее поднять. Но легкомысленный костюм увеличивал мышечную силу в несколько раз. Биомускулы включались в комплект стандартного снаряжения.
— А ты силач, — сказала Эллис с уважением.
Он усмехнулся. Ей еще предстояло выписывать кульбиты в наряде пастушки и убедиться, что в этом костюме и она сможет повалить здорового мужчину.
— Счастливого пикника, — осклабился Алекс.
Двери открылись.
Приемный бункер был похож на сотни других: обшарпанные стены, обломки бетонных плит с вывернутыми крючьями арматуры, тряпье в окнах полуразрушенной будки, багровые пятна на мостовой и вечное, неубиваемое даже напалмом, граффити. Тут можно было встретить кого угодно: в предбанники корпорация запускала тестовые модели монстров для проверки боевых качеств. Ну, заодно, и клиентов — на вшивость.
Двое в тирольских костюмах смотрелись тут, как институтки на черной мессе.
— Осторожно, — предупредил Боб. — Тут полно растяжек, смотри под ноги!
Эллис озиралась с восторгом домашней девочки, которую приятель-шпана впервые вывел на городскую свалку.
— Ой! — закричала она, — смотри!
Из-под горы чугунных батарей раздалось шипение. В железном проеме показался круглый недобрый глаз. Потом появилась башка с прижатыми ушами.
— Котик! Какой хорошенький! Кысо-кысо! — проворковала Эллис.
Разъяренный манул зашипел, оскалившись, и махнул лапой с растопыренными когтями. Боб успел отдернуть безмозглую девицу, иначе ходить ей с распоротыми до крови ногами. Манул зашипел и скрылся под батареями.
Глаз да глаз за блондой нужен, сокрушенно подумал Боб, озираясь. Тут ему предстояло провернуть маленькое дельце...
— Птичка! — раздалось у него за спиной.
Здоровенный павлин с распушенным хвостом, красуясь, стоял на опрокинутой афишной тумбе.
— Тихо, — Боб взял Эллис за руку, — не шуметь, не пищать, и бочком-бочком на выход...
Они прошли совсем близко, но у блондинки хватило ума не лезть к цыпе с нежностями. Это правильно. Мало ли... Птичий глаз не мигал.
Пройдя, Боб услышал сзади мерное «тук» и обернулся. Павлин стучал клювом по тарелке с облезлой золотой каймой.
— У него там не семечки, — убеждено прошептала Эллис. — Кровь, смотри!..
Пока она наблюдала за плотоядной цыпой, Боб успел сделать то, что хотел.
С театральным «Ба!» он развернул блондинку и указал ей на кучу щебня.
— Ну-ка, что это тут у нас?
И поднял с земли гранату, которую только что сам заботливо подложил. Теперь Эллис в случае чего подтвердит, что они нашли эту штуку. Хотя Боб считал, что никто не станет проводить дознание, но, в случае успеха его акции, подстраховаться следовало. Корпорация ценит изобретательных людей, но вдруг ему попадется зануда...
Они свернули в грязный проулок. Сколько подземных гектар освоено игрой! Старинное метро, где скрывались нищие в период гламур-кризиса, с остатками построек и разветвленной сетью туннелей — идеальное место для таких развлечений.
Поднявшись по лестнице, они распахнули тяжелую дверь.
Другой мир ослепил, нахлынул запахами. Продравшись сквозь плотные заросли магнолии, они вышли в поле. Эллис заверещала от восторга.
Зеленый луг простирался до горизонта. Тот, кто хоть однажды увидел эту траву, счел бы весенние майские пастбища тряпкой, брошенной у входа в богадельню для бывших налоговых полицейских.
Желто-зеленая, напоенная солнцем трава соперничала по яркости с бездонным небом, в котором плыли белые, словно райский зефир, облака.
Пушистые рощицы, дорога, обрамленная цветущим кустарником, синие капли расплесканных тут и там прудов.
— Это настоящий рай, — объявила Эллис торжественно.
Боб кивнул. Похоже, они поднялись в тот самый гейм-терминал, что находился под куполом на окраине города. В поперечнике километров десять, непрозрачный снаружи, с символикой игры на гладких боках, он, должно быть, великолепно пропускал внутрь солнечный свет. Сколько пикетов, митингов и попыток взломать защиту предприняли психи из городской общины! С тех пор, как кто-то из обывателей не вернулся из гейм-центра, они регулярно пикетировали походы к куполу. Бросили бездомных собачек и сирых старушек и потащили плакаты «Гейм ова». Общественность, она такая. Ей до всего есть дело. Только на руку корпорации сыграли — те тут же повысили входную плату. Больше шума — больше денег, это Боб уважал. Работа в такой компании сулила немалые барыши.
Они выбрали живописную рощу и расположились у подножия зеленого холма.
— Супер! — выдохнула Эллис.
Она решила опробовать биомускулы в действии. Глядя, как дебелая блондинка крутит сальто в трехметровой высоте, Боб испытал чувство, похожее на нежность: вот ведь дурында! Подлетая вверх, блонда не умолкала ни на секунду, рассказывая о какой-то закрытой вечеринке, куда ей пришлось ехать с родителями:
— ...я, мой папочка, моя мамочка и Иммануил...
— А это кто? — рассеяно переспросил Боб, думая о другом.
— Это мамин, — она подлетела вверх, — мамин, — приземлилась и наморщила лоб, подбирая слово. — Массажист! Мамин массажист! — радостно объявила она и принялась выкладывать из корзины снедь.
Боб прислушивался, но не улавливал никаких сотрясений почвы. В конце концов решил, что ничего не теряет. Обойдется ему такой пикник недешево, но платить-то будут кредиторы. Последнее слово заставило его скривиться.
Эллис пригубила вина. Кокетливо водя пальчиком по краю стакана, поглядывала на Боба. Намекала. Когда к тебе клеится блонда в тирольском костюме, устоять весьма непросто. Но Боб понимал, что лучше уж совсем не начинать, чем приступить к делу и быть прерванными в самый неподходящий момент.
Он оказался прав.
Холм, к которому привалилась Эллис, театрально обмахиваясь от жары, зашевелился. Совершая сложное движение, стал ворочаться, увеличиваясь в размерах. Эллис отлетела в сторону. Гора росла, внизу обнаружились две меховые зеленые колонны, выше еще две, покороче, и гора приобрела очертания, схожие с человечьей фигурой.
Боб знал, куда шел, но близость цели стала и для него неожиданностью. Он не думал, что место для пикника они выберут аккурат под сенью спящего монстра. И масштабы твари слегка смущали. А не дать ли деру, мелькнула мыслишка.
Блонда тот же посыл озвучила более экспрессивно:
— Ты что тупишь, придурок?! — заверещала она, — стреляй!
Боб не отреагировал, завороженный картиной. Гигант стоял, зелеными колоннами лап попирая землю, и его морда, в ореоле солнечных лучей, представала во всем великолепии.
Возьмите самого большого и пушистого медведя, из тех, которых престарелые папики любят дарить своем подружкам-нимфеткам. Перекрасьте милягу: в кислотно-зеленый, тошнотно-розовый или вырви-глаз-фиолетовый, на выбор.
А теперь кувалдой расплющите зверю морду. Плюхните на искалеченную рожу пластиковый блин цвета горчицы. А потом начинайте лепить. Легким щипком обозначьте нос, ударом кулака — рот. Не забудьте круглые пустые глазки. А сверху, над головой, в качестве особого глумления, сделайте крюк, словно собираетесь вешать создание каждый вечер на гвоздь, на просушку. Как следует набейте тушу опилками в нижней части, чтоб тело по форме напоминало грушу, и вкорячьте на брюхо действующий телеэкран. Две глубокие суповые тарелки сойдут чудику вместо ушей, прикрутите их по бокам головы на шурупы.
А потом увеличьте уродца, сделав размером с пятиэтажный дом. На выходе вы и получите стандартного телепуза во всем его антиобаянии. Взгляните, как следует. И, возможно, вас уже не удивит то, что именно эта тварь последнюю сотню лет побивает всех Дракул с Годзиллами в рейтингах людского отвращения.
С высоты раздался хрюк. Боб понял, что план А, с пикником и сельскими утехами, можно вычеркивать из списка мероприятий.
Ярко-зеленая шкура чудовища соперничала по цвету с травой. Мохнатая ступня, размером с пикап, вопреки ожиданиям, оканчивалась не когтями, а округло подпиленными ногтями, покрытыми перламутровым лаком.
А если самка, похолодел Боб. Тогда роль, которую предстояло сыграть в заварушке Эллис, будет исполнена Бобом, причем на глазах у белокурой подружки. Он на миг проникся перспективой, и в животе мерзко заурчало.
— Ля-ля, — раздался сверху басок. — Пузи-Фра хочет играть! — От застенчивости тварь мяла березовую поросль лапами. Несколько деревьев, как спички, переломились пополам.
Боб выдохнул: по голосу — самец, если это хоть что-то значит. По виду отличить одних от других невозможно: тупые толстозадые гиганты с антенной на макушке и единственным заложенным в башку инстинктом. Дружелюбие. Но доведенное до предела.
Твари хотели одного — играть. От радости они ломали ребра всякому, кто попадал к ним в объятия. Находя партнера, они заигрывали его до полного изнеможения.
Откуда они брались? Разработчики хранили молчание. Новые технологии позволяли плодить и не такое, а загадки игры были держателям акций только на руку.
В некоторых квестах телепузы и люди выступали в одной весовой категории. Но подмазанный Вана Таллинном охранник открыл Бобу путь сюда, к самым здоровенным экземплярам. Тупоголовые и медлительные, словно обкуренные улитки, телепузы были смертельно опасны в безбашенном стремлении поиграть.
Биомускулы не пошли Эллис на пользу. Она возомнила себя Брунгильдой, смелой воительницей. Подпрыгнув, исторгла боевой клич:
— Знаю я ваши игры, заверещала она, — все вы, мужики, одинаковые!
Все-таки нимфомания накладывает на мозг отпечаток, — сокрушенно подумал Боб.
Телепуз склонился к источнику крика. Экран на брюхе транслировал то, что он видел: зеленую лужайку, березки, вид сверху, и двух человечков в пастушьих костюмах. Боб даже не представлял, насколько глупо он выглядит.
— Девочка, — протянул монстр. — Будем играть!
Вдалеке, как услышал Боб натренированным ухом, раздались крики. Возможно, сюда спешили бойцы. Меньше всего сейчас он нуждался в подмоге. Ему надо закончить дело быстрей.
— Пошел ты... — прошипела Эллис и пнула мохнатую зеленую лапу.
— Играть, — радостно повторил дегенерат. И подпрыгнул.
Боб с трудом удержался на ногах, корзинка перевернулась. Эллис, с растрепавшимися белокурыми космами, сжала кулаки и тяжело посмотрела на Боба:
— Ты почему не стреляешь? Убей его!
Боб не двинулся с места.
— Бесполезно, — пожал плечами он. — Нашими пукалками его не прибить.
— Эй, зеленый, — закричал он чудовищу, театрально жестикулируя. — Не смей так разговаривать с дамой. Это тебе не девочка! Эллис — дочь нашего ректора, и я не позволю тебе быть с ней грубым!
Он погрозил кулаками и для верности топнул ногой.
По одной из версий, телепузами управляли люди. Кое-кто считал, что они — роботы со встроенной программой, но Боб делал ставку на первую версию. Ну, и на Петрарку с Шекспиром. Вот уж не думал, что эти два древних словоблуда смогут когда-нибудь ему пригодиться.
Венки сонетов для Алекса, на морде которого читался колледж-инкубатор для трудных подростков, позволяли предполагать, что если Вана Таллинн прямиком отправляется в луженое нутро, то книжки идут более сложным путем.
И, если догадка верна, Боб сможет одним ловким ходом убить нескольких зайцев. Впрочем, побочные ништяки не так существенны — ему не терпелось закрепиться в игре. И он продолжал:
— Это Эллис! Запомни ее имя! Она круче всех.
— Эллис, — повторила тварюшка и задумчиво приподняла блондинку за шкирку.
Та визжала и болтала ногами, но высвободиться не могла.
— Отпусти сейчас же! — орал Боб, не трогаясь с места, — не смей! Это дочка самого ректора! Она спустит с тебя шкуру, завяжет глаза и отведет голым в комнату с экзаменационной комиссией! Она это может!
Эллис на самом деле могла. Именно этот трюк она проделала с его соседом, аккурат за пару дней до пропажи. Вскружить ботанику голову, снять с него штаны и с завязанными глазами втолкнуть в аудиторию, полную высоких гостей, этой оторве ничего не стоило. Шелли с Данте в своих сочинениях не объясняли, как пережить подобный конфуз. Вот Франки и спекся.
Боб орал, делая Эллис успокаивающие знаки: мол, так надо, не бойся. Вряд ли она их видела. Когда висишь вверх ногами на высоте пятиэтажного дома, а волосы твои запутаны в нежной клейкой листве, обостряются иные чувства.
Эллис и впрямь отличалась любовью к скверным шуткам. Сказывалась безнаказанность. Так, курсовую одного незадачливого второкурсника она скормила сигма-улиткам — гибридам из университетской лаборатории.
— Эллис, — повторило существо мультяшным голосом.
И методично, как обезьяна банановую шкурку, принялось обдирать с блондинки костюм, оставляя тело в полнейшей беззащитности.
Эллис визжала не переставая. Топот и выстрелы слышались гораздо ближе.
Боб торопливо нащупывал гранату. Его раздирали два желания: с одной стороны, побыстрей покончить со всем этим, и узнать, выиграл он или нет, с другой — любопытство. Он хотел узнать, что будет дальше. Меж тем экран на пузе у чудовища стал транслировать порнографические картины. Эллис, висящей ногами вверх, они были видны, как на ладони. Визг повидавшей всякого в любовном деле блондинки перешел в ультразвук.
— Играть, — неуверенно сказало чудовище. — Эллис. Эллис.
Что-то в нем разладилось. По сценарию, ему бы обнимать их до смерти или топтать ногами до тех пор, пока не лопнут биомышцы и они не вылетят из игры через ближайший коллектор. Если, конечно, это постороннее чудовище. Но Билл от всего сердца надеялся, что нет. Ему представилось на миг, как приятель Франк сидит сейчас в неизвестных пределах, потягивая кофе, крутит джойстик и от души развлекается, видя свою обидчицу в столь незавидном положении. Подыграет ли он теперь Бобу, вот в чем вопрос.
Зеленый толстяк задумчиво крутил Эллис в воздухе, рассматривая под разными углами. Боб поймал себя на том, что ему ни сколько блонду не жалко.
Ведь это он когда-то был тем бедолагой с сожранной улитками курсовой.
Любвеобильность Эллис уступала только ее забывчивости. Девушка, мнящая себя неотразимой, обладает короткой памятью. Если вокруг вечно трутся толпы поклонников, сложно удержать в хорошенькой голове всех...
Бобу оставалось на все про все несколько секунд, но он медлил. Чего в паузе было больше: злорадства или неуверенности в исходе, не ясно, но он едва не пропустил момент.
Выстрелы раздались совсем близко, и на поляну вывалилась парочка, парень и девка. Свидетели, отлично!
Боб, наконец, решился. За эту гранату он тоже отвалил немалые деньги. Теперь все зависит от его меткости, ведь второй попытки не будет.
Боб подпрыгнул метра на три, со второго прыжка получилось выше. Недаром он выбрал эту обувку. Начитался на форумах о плюсах-минусах экипировки, и выяснил этот случайный баг в обмундировании, которому разработчики не придали значения: в тирольских башмаках можно было прыгать круче бешенного кенгуру.
Телепуз отставил лапу, держа блонду на отлете, склонил башку на бок и наблюдал. В экране на животе у чудика Боб увидел себя: чистый клоун!
На пятом прыжке он театрально выкинул руку:
— Отпусти ее!
И кинул гранату.
Дальше все происходило быстро. Он успел увидеть, как полыхнуло у шеи монстра, и отлетел, отброшенный взрывом. Он знал, что теперь скрытый механизм пойдет работать: стальные лезвия раскроются в горле и станут кромсать, пока не отрежут уроду башку или не прогрызут насквозь горло.
Он увидел, как гигант пошатнулся, и широко размахнувшись, отбросил Эллис. Та пролетела метров двадцать и с чваканьем была поглощена амортизирующей подушкой — теперь система лифов доставит ее в реабилитационную комнату. Сегодняшний пикник дочка ректора вряд ли забудет.
Огонь опалил рощу. Несколько ближних берез рухнули с сухим треском. Усилился запах паленой синтетики.
Зеленый монстр с дырой на шее, как цирковой медведь, сел на задницу, а потом сделал то, что навсегда войдет в анналы игры, даже если Боба это уже не будет касаться.
Крутя шеей, словно от нестерпимого зуда, телепуз вдруг с невероятным усилием вцепился в крючок у себя на башке. С стоном, больше похожем на скрип, рванул за него, словно чеку с гранаты.
Голова с хрустом отделилась от туловища. Рефлекторным движением гигант откинул ее прочь. Мультяшно бормоча, голова отлетела к краю поляны и, вращая глазами, вдруг отчетливо произнесла:
— Вонзил кинжал убийца нечестивый в грудь Деларю. Тот, шляпу сняв, сказал ему учтиво: «Благодарю».
В цвет, подумал Боб. Одна из берез, долго кренившаяся, будто в раздумье — постоять еще или закончить жизненный путь, выбрала последнее и свалилась на Боба. Со счастливой улыбкой он отрубился.
Когда Боб очнулся, долго лежал, приходя в себя. Попробовал пошевелиться, но ни рук, ни ног не почувствовал. Видимо, до сих пор находился в реабилитационной камере. Прямо у лица было окошко, так, что он мог видеть то, что снаружи.
Но там ничего не происходило. Лишь белоснежный потолок оставался в пределах видимости.
Смутно помнил Боб, как хлопотал над ним врач, пристегивал к телу датчики. Сквозь пелену наркоза вспоминалось, как некто в униформе Игры с его слов заполнял какие-то бланки. Потом... он не вспомнил и снова уснул.
Очнулся от того, что кто-то звал его по имени. Открыл глаза и прямо перед собой увидел Франка.
Бывший сосед побледнел, осунулся и даже слегка обрюзг. Но таким возбужденным Боб его никогда не видел.
— Я в долгу у тебя, дружище, — это были первые его слова.
Глаза его блестели, белесые брови то хмурились, то взлетали вверх. Он не мог сидеть спокойно: постоянно двигал плечами, крутил шеей, снимал и надевал очки, запускал пятерню в рыжеватые патлы.
— Ты себе не представляешь, как я рад! Спасибо тебе за все, а за книги — особое.
— Всегда рад помочь старому другу, — усмехнулся Боб и с облегчением подумал, что Франки на него зла не держит. Положение Боба пока было шатким, и он опасался со стороны приятеля некоторых предъяв. Сколько ты тут? — спросил он, уводя разговор от скользкой темы.
— Сорок восемь, — выдохнул Франк.
— Дней? — удивился Боб. Приятель отсутствовал много больше.
— Недель, — уточнил тот. — Ты себе не представляешь... но теперь — все. Расчет на кредитке, хватаю билет на Бали и — отдыхать.
— Бали? — хохотнул Боб. — Неплохой выбор: море, солнце, много-много зеленых садов...
И увидел, как лицо кореша перекосила гримаса отвращения.
— Ты прав! Куда же тогда? — и стал что-то торопливо набирать на ручном сканере, бормоча: — тропические ливни... нет. Гренландия! Снег... слишком ярко. О! Лондон! Вечный туман и никакого солнца. «Вы не бывали в Лондоне, сэр? Этот город безукоризненно сер», — продекламировал он.
— Отличный выбор, — одобрил Боб.
— А ты-то как теперь? — опомнился Франк.
— Я в игре, — просто ответил Боб. В его словах звучала тихая скромность человека, честно сделавшего свое дело.
— В игре? Разве?.. а как же премиальные, vip-вход на уровни, бонусная поездка?
— За год, пока тебя не было, изменились правила, — пояснил Боб. Он слегка удивился, что товарищ этого не знает. — Попасть в игру теперь можно, только уничтожив одного из самых крутых противников. А твой Пуз не из мелких. Я, когда прикинул, кому мог таскать стишки охранник, сообразил, что после той истории, возможно, ты свалил в игру. Кстати, как тебе удалось?
— На мою вакансию не было особых конкурентов, — скривился Франк. — А мне было все равно... стерва, стерва, какая стерва! Я тебе многим обязан.
— Сочтемся, — ответил Боб.
Ему было неудобно, что собеседник смотрит на него сверху вниз, но из камеры, где он припухал, пожалуй, лучше до срока не выбираться.
— Я не очень тебя подставил? — спросил он из вежливости. — Ты ведь лишился своего игрока? Если хочешь, я скажу им, что ты дрался, как лев.
— Своего... игрока? — переспросил Франк.
— Пуза, в смысле.
— А, — бывший сосед рассмеялся. — Не переживай, приятель. Я даже рад. Надо отдохнуть иногда... от своего игрока.
Они смотрели друг на друга. Взгляд Франка увлажнился. Этот очкарик всегда отличался повышенной сентиментальностью:
— Я не забуду, что ты для меня сделал!
Тут кто-то его окликнул. Франк огляделся, и сказал торопливо, шепотом, прижимая лицо к самой капсуле:
— Расщелина в секторе Д, квадрат 28. Ее нет на карте. Запомни. Мало ли... там можно читать, пить воду, чесаться... — он с наслаждением запустил руку подмышку. — Еще. Алекс свой парень, он мне книжки таскал, а сменщик его — гнида, стучит, держись подальше. Ну, будь! — он погладил ладонью экран и скрылся из виду.
Боб ни черта не понял. Ну и ладно. Главное, дело сделано, он в игре. Путь в корпорацию лежал через победу над монстром, и он победил. Теперь он в классной команде, в среде счастливчиков, проявивших смекалку и храбрость. То, что попасть в игру было можно только этим путем, делало ставки такими высокими.
Интересно, какие ему предложат вакансии? Неплохо сперва побыть охранником. Он наверняка сумел бы поставить дело на широкую ногу, не ограничившись подачками в виде пойла и книжек. Он чуял перспективу: сливать по-умному информацию, продавать лохам-игрокам под видом секретного оружия какую-нибудь шнягу...
Все равно с него взятки гладки: он не собирался светиться в реале, по крайней мере, ближайший год. В букмекерской конторе «Царь горы» Боб сделал ставку на удержание. Чем дольше он в игре, тем больше бабла накапает.
В кармане имелся диплом иппотерапевта. Лошадь Боб видел один раз. Да какая разница, что за диплом, главное — не подкопаться, даже в базах ксива прописана. Классный спец делал, Моня Че с Липовой аллеи. Но в кредит не работает, пришлось Бобу перезанять. Одним кредитором больше, подумаешь.
Вот что за жизнь: пашешь, как вол, а долгов меньше не становится! Боб всегда находил способы заработать. То подвисал крысопереработчиком на Бряк-Даке. Он не из брезгливых. Смотрел, как уморительно дрыгаясь, исчезают тощие серые хвосты, а на выходе возникают аппетитные котлеты, которые следующий работяга плюхает меж двух румяных булок, смазывая для цвета отработанным маслом и щедро сыпанув усилителя вкуса. Он тогда каждую смену разживался защитными очками, на которых кровь, шерсть и ошметки плоти оставляли цветные крапины. Пятнышки не смывались ничем, но такие очки здорово нравились девушкам, и он раздаривал их без числа.
По ассоциации вспомнил Эллис в руках телепуза и усмехнулся. Вот ведь странность: эти здоровенные уроды были, в общем-то, безобидны. Не пыхали огнем, не пускали ядовитые газы. Не имели клыков, шипов и когтей. Но отчего-то внушали такое отвращение, что Боб почти чувствовал себя героем.
По стеклу постучали. Узкоглазая физиономия полной луной вплыла на экран. Клерк в униформе игры поздоровался и достал бумаги. И тут китайцы, шовинистически подумал Боб. И сказал речь.
Он объяснил, что умеет, со спокойным достоинством. Сослался на диплом, рассказал, как давно мечтал стать достойным участником корпорации. Отметил, что человек, убивший такого монстра в игре, мог бы стать героем ток-шоу, обвешаться красотками, падкими на сиюминутный успех, и писать мемуары. Но он не такой и с недоумением относится к типам, ушами открывающими пивные пробки или без соли съедающими покрышку трактора «Беларусь», чтобы прославиться в книге бесполезных рекордов Гиннеса. Бобу достаточно хорошей оплачиваемой работы.
Клерк горячо согласился, и даже деликатно поаплодировал, всецело разделяя жизненное кредо соискателя.
— Работа в офисе меня вполне устроит, — заключил Боб.
— В офисе! — глаза сузились до ниточек, щеки затряслись в веселом непритворном смехе. — Боюсь, для офиса вы слишком... монументальны, — и подмигнул.
— Вакансия у нас появилась только одна, — заключил он, вставая. — И вы сами себе ее открыли.
Он нажал какую-то кнопку. Вбежали люди в зеленых костюмах карантинной службы. Склонились над Бобом, суетясь. Он увидел крюк подъемного крана, и почувствовал, что его капсула принимает вертикальное положение.
Для Боба ничего не изменилось. Он все так же глядел на мир через экран, и теперь видел клерка-китайца, почтительно склонившего голову, суетящихся рабочих и подъемный кран. Они находились в огромном ангаре, и всю торцевую стену занимали гигантские стальные ворота, натертые до блеска так, что превращали ее в огромное зеркало.
— Да вытащите меня отсюда, черт побери, — возмутился Боб, но голос его дрогнул.
В зеркальной глади он разглядел то, что до этого казалось ему неясным пятном. При белой слепоте человек отказывается видеть то, что не вписывается в его картину мира. Увиденное Бобом в картину мира не вписывалось категорически.
Напротив, подвешенный за крюк на стреле подъемного крана, висел телепуз. Мучительно-оранжевый мех напомнил Бобу о лимонадах Бряк-Дака, которыми он обычно драил рабочее место после смены.
Телевизор в брюхе урода транслировал оранжевого телепуза, который висел на крюке и смотрел в экран на оранжевого телепуза, висящего на крюке... и так до бесконечности. Нервы Боба, который считал, что способен выдержать все, не снесли этого оранжевого, уходящего в бесконечность, парад-алле, мир закачался, и Боб потерял сознание.
— Молодцом, молодцом. Боб держится молодцом, — услышал он спустя неопределенное время. — Боб привыкнет. Боб будет самым главным и смелым игроком.
Круглое лицо смотрело участливо. Разлепив губы, Боб задал мучивший его вопрос:
— Так люди, что, сидят внутри? — сказал он, — а не управляют уродами на расстоянии?
— Конечно, — с гордостью ответил служащий. — Самое лучшее для клиентов — вот девиз игры. Как можно рассчитывать на полное погружение в процесс, если ты двигаешь джойстиком, попивая кофе в кресле у монитора?
— Но я же выполнил условия! — заорал Боб. — Есть только один способ попасть в игру! И я сделал то, что нужно!
— И вы в игре, — успокаивающе ответил клерк, — корпорация держит слово. Премиальные, выслуга лет, достойная оплата... бессрочный контракт! Пока кто-нибудь...
— Не убьет телепуза, — закончил Боб.
— Совершенно верно! — осклабился клерк.
— Но я не хочу так...
— Контракт. Неустойка. Вы подписали его сутки назад.
Да-да, теперь он вспомнил, как обколотый обезоболивающими и счастливый, перед тем, как провалиться в небытие, он что-то подписывал...
— Вы еще оцените преимущества. Ваш костюм — это чудо, — ворковал клерк. — Интуитивный интерфейс. Техобслуживание — раз в три месяца, питание внутривенно. Вы будете отправлять все нужды, и при этом ничего не почувствуете.
— В этом-то и проблема, — вздохнул Боб.
Клерк нажал кнопку. Стальная стена отъехала, и кран вывалил Боба на бескрайнее поле. Оранжевая фигура, тяжело озираясь, сделала первый шаг.
— Постой, приятель! Я, кажется, забыл ввести успокоительное, — крикнул один из служащих. Но фигура лишь прибавила шагу, удаляясь от ангара прочь.
Тяжело ступая многотонной тушей, Пузи-Бо брел по зеленому лугу. Он даже не мог ругаться: изо рта доносились невнятные клокочущие звуки. Даже самые страшные проклятья на выходе звучали как веселая песня деревянной куклы из театра Карабаса Барабаса.
Что там сказал на прощанье Франк? Сектор Д, квадрат 28. Перед глазами возникла сетка с картой местности, с точками игроков и других коллег-монстров. У пузи-тела были свои преимущества.
Впрочем, это ему без надобности. Дело есть дело! Он шел работать.
Пузи-Бо увидел людей и двинулся к ним. По крайней мере, сейчас у него будет возможность оторваться по полной программе.
Он войдет в анналы как самый беспощадный и кровавый монстр. Боб никогда не гнушался грязной работы.
Он хватал человечков и подбрасывал их в воздухе, временами роняя, как плохой жонглер. С наслаждением наблюдал, как мизерных соперников поглощает земля, унося в реанимационные модули.
— Бо-бо хочет играть! — услышал он собственный голос. Так модулятор речи трансформировал ругательства, которые он произносил.
Взрыв, превосходящий по силе все виденное им в игре, заставил его обернуться. В голубом небе у самого горизонта зияла дыра. В нее лезли люди, и отнюдь не в пасторальных костюмах. Хлопки выстрелов звучали резче, чем обычно. Несколько боевиков в камуфляже шли впереди, за ними разливалась толпа. Мелькнули плакаты — «гейм ова». Кто-то волок транспарант с зачеркнутым телепузом.
Знакомая белокурая фигурка мелькнула на переднем крае. Эллис, неукротимая Брунгильда, давала обидчикам последний бой. Боб успел подумать, что если б она завербовала в эту импровизируемую армию всех парней, с которыми спала, ему пришлось бы совсем туго. В руках у Эллис был автомат. Настоящий, отметил Боб.
И побежал.
Неуклюже перебирая лапами, Пузи-Бо несся прочь. На ходу, чтоб не забыть, он повторял напутствие Франка: сектор Д, квадрат двадцать восемь.
Юлия Бекенская © 2013
Обсудить на форуме |
|
