|
КМТ
 Учебники:
Издатели:
Ссылки:
|
Беззащитные гиганты Лилия Вахитова © 2013 Первый отряд — Первый отряд! — Лейтенант как обычно вскинула правую руку с интегрированным ружьем вверх. Песчаная буря усиливалась, и она не стала тратить время на разъяснения. — Немедленно ко мне!
От шеренги отделилось две фигуры. Остальные проводили их сочувственными взглядами: либо провинились, либо отличились, хотя последнее маловероятно.
Проходя в палатку, лейтенант сняла защитную маску и отстегнула ружье. Последовавшие за ней несколько расслабились: интегрированное ружье — предмет зависти и поклонения, который могли позволить себе только самые достойные, хотя этих достойных не ссылают в лагерь, — должно было показывать, кто здесь главный, и кто имеет право на слово, и сняв его, лейтенант дала понять, что разговор пойдет не о промахах в работе.
— Мария Александровна, Лилия Бариевна, в вашем отряде пополнение.
— Что? — одна из фигур поспешно и неуклюже стянула с себя маску. — Это ведь не новая воспитательница? Ее бы нам представили лично.
— Мария Александровна, нет никаких поводов для беспокойства.
— Юлия Александровна, вы ведь не просто так нас отозвали с планерки. Что это за дети?
— Лилия Бариевна, можете тоже снять маску. Вы лучшие вожатые в моем лагере...
— Лучшие вожатые не сидели бы с малышами в первом отряде, — недовольно фыркнула Мария Александровна.
— Не подумайте, Юлия Александровна, нам очень нравится в первом отряде, мы сами просили о назначении, но не водите кругами, говорите прямо.
— Лиля, ты права. Ваш отряд переформировывают. Теперь возрастной диапазон расширяется с 4-6 до 4-11 лет.
— Это немыслимо! — Мария вскинула руками. — Нельзя эти группы объединять! Мы не справимся с таким количеством детей! Их уже 30! А норма — 10 детей на вожатого! И воспиталка у нас только одна!
— Количество детей у вас не увеличится. — Юлия Александровна тяжело вздохнула. — Закончился грант на младшие группы, потому мы возвращаемся к старому порядку. Однако дети от 4-х лет еще поступают, поэтому они будут распределяться к вам. То есть ваш отряд будут составлять ребята 8-11 лет и все малыши, поступившие к нам до отмены постановления. Я вас предупреждаю заранее, потому что в остальных отрядах перемены будут минимальны. — Юлия Александровна посмотрела на часы. — А теперь возвращайтесь, до подъема осталось полчаса.
Вожатым нечего было сказать, они недовольно натянули защитные маски и побрели к шеренге.
— Ты можешь себе представить? Нас лишают малышей.
— Маш, — шепнула ей Лиля. — Давай не на завтраке? Та-а-ак! Отряд, у всех есть ложечки?
— Да! — малыши радостно замахали ложками.
— Та-а-ак! А у всех есть чашечки? — другие вожатые уже сидели за столом, им было достаточно просто привести своих детей в пищевой блок. Лиля посмотрела на них с тоской: скоро и они будут вот так сидеть.
— Да!
— Ририя Бариревна, — вожатую потянули за карман брюк. Этот карман предназначался для медикаментов и бинтов, но она носила в нем леденцы. — А у нас будет сегодня ритература?
— Настюш, — вожатая сделала вид, что не заметила пропажи леденца, и тихонько сунула под столом ей в ручку еще один. — А когда мы научимся говорить букву «Л»?
— Мария Ар-р-рександровна!
— Уже лучше! Умница! А сегодня у вас математика и коллоидная химия, солнышко. А мы с Марией Александровной в это время пойдем на военподготовку.
— Я же взр-р-росрая. Мама говорира, что я о-о-очень умная. Я знаю, вы на обеде придете.
— Лилия Бариевна! — напарница потянула ее за тот же карман и, шурша оберткой, прошептала: — Ты же положишь в этот карман бинты с пластырями?
— Ага, как только — так сразу.
— Коллоидная химия — это же ужас какой-то! Надо было их мимо провести, — Маша кряхтела, натягивая тяжелую униформу. — Им по 4 годика, какая химия? Вот программирование — это я понимаю.
— Программа у них — то еще веселье. Такая нагрузка, что литературу с программирование объединили. Ты подумай!
— А что? Верстка книг — очень даже полезно: и читают, и верстают, авось корректуру проведут какую. А потом это все и продать можно. — Маша села на скамью. — Эх, показать бы им книжки настоящие. А не эти, ими же накоденные.
— Как думаешь, почему у нас детей забирают? Про грант — не верю я как-то... — Лиля замолкла: к их разговору прислушивается Виталик. Маша тоже заметила это.
— Чего уставился? Пшел отседова, — когда она злилась, говор ее сильно менялся. Маша, крепкая русская красавица с двумя русыми косичками, не стеснялась в выражениях (насколько это вообще было возможно в лагере) в отношении тех, кто, по ее мнению, этого заслуживал. Лиля была полной противоположностью Маши: маленькая и мягкая, с длинной каштановой косой и большим носом, которым она страшно гордилась. Собственно, это всегда являлось важной частью программы по набору состава. Напарниками становились совершенно разные люди не только по характеру, но и по культуре. Зачем? Это никого не интересовало: если есть инструкция, значит, вопросов возникать не должно.
Виталик сжал губы, от чего его острое смуглое лицо стало еще противней. Он работал со вторым отрядом, и вражда с вожатыми первого отряда уже стала традицией. Все привыкли к этому. Его напарница Аня преподавала математику, значит, на поле ее быть не должно. Лиля замотала косу под шлем и спокойно выдохнула: ну хоть без подножек. Она ненавидела тренировочные бои. Но что поделаешь. Вожатая должна суметь защитить свой отряд в случае нападения.
— Детский лагерь на Марсе — лучший тренировочный и отборочный лагерь в секторе 1.0! И вы должны быть лучшими вожатыми!
— Лейтенант! Мне казалось, что это — единственный лагерь!
Лиля не узнала голоса говорящего, она осторожно выглянула из-за Маши, чтобы рассмотреть какие-нибудь знаки различия. Но тут же услышала в ухе голос Маши:
— Ой, вот придурок. Новенький, наверно. Видимо, не вожатый — назначили бы к нам. — Маша всегда была догадливей Лили, да и как-то умело переключалась на частоту первого отряда. Лиля же всегда попадалась на разговорах, полагая, что ее никто не слышит.
Видимо, и лейтенант отключилась с общей частоты, парня она просто увела в палатку.
Боевая подготовка включала в себя все, что только возможно, ведь вожатым наравне с солдатами-охранниками нужно защищать будущее нации. Завоевательные войны Земли опустошили планету. Лиля помнила, как об этом говорили на первых лекциях по педагогике одаренных детей. Ученых готовят с яслей, а лагерь должен отобрать этих ученых. Только загадкой всегда оставалось, почему лагерь построили на Марсе. Многие вожатые терпеть не могли военную подготовку, ведь тяжело после драки переключиться на преподавание детям. Особенно маленьким детям.
Лиля «включила Машу» в шлеме», она расположилась на башне, прикрывая свою команду (она всегда там сидела), и как всегда надеялась, что стрелять не придется. В ухе прокричала Маша:
— Лилька! Опять спишь? Где Виталя? Видишь его? Сейчас я его приласкаю!
— Да, вижу, давай я его просто сниму, — если не снять Виталика, то бой мог затянуться. Лиля выстрелила из лазерного ружья. Костюм Виталика замигал, и тот, чертыхаясь на весь эфир, вышел с поля. Лиля опустила ружье, оно полностью имитировало настоящее, даже по весу, но причинить вреда не могло никому, и все же Лиля его боялась.
— Лилька, как шустро, — Маша расхохоталась. — Да ты просто военный гений. Видеть бы его лицо! Наша команда выигрывает. Теперь дай-ка я! — Маша отключилась. Лиля знала, что уже можно не беспокоиться. С ними в команде были вожатые из третьего отряда, совершенно бестолковые в драке, но Маша всегда вытягивала бой одна. Лиля расслабилась, на башню никто не забирался, она решила переждать остаток тренировки. А потом — в душ, а потом — к детям. К детям, которых у них забирают. В лагере всегда были группы малышей, созданные, якобы, по грантам. Но Лиля и Маша считали этих детей самыми перспективными. Их однажды наказали за выступление на планерке по этому поводу. Но своего мнения они не оставили. Детей привозили на смены по 60 дней, и многие из них оставались на несколько смен подряд. Много времени занимала подготовка в разных областях науки, но для малышей удалось выбить время и на развлечения, хотя в лагере, и вообще — на Марсе, с этим было сложно. И вдруг грант закончился. Лиля встала, и резко рванула в сторону палаток.
В палатке кроме лейтенанта никого не было. Она взглянула на рукав Лили, до того, как та успела снять шлем:
— Лилия Бариевна, я вас не вызывала.
— Я знаю, Юлия Александровна. — Лиля замялась и сняла шлем. — Скажите, дело ведь не в грантах.
— Я только что отправила домой новенького вожатого только за то, что он осмелился пошутить. Не вынуждайте увольнять одного из моих лучших вожатых.
— Я понимаю. Но почему у нас забирают детей? Мы не справляемся? Или...
— Я не могу точно сказать, но, насколько мне известно, просто родители не решаются отпускать детей так далеко и так надолго. Сядьте. Я вам этого не говорила, но все меньше детей этого возраста поступает в пункты отбора.
— Это странно, ведь это такая честь, отправить ребенка сюда.
— Именно, и это действительно странно. Буквально год назад все боролись за право получить место на Марсе, а это уже гарантировало путешествие дальше, на передовую, военную, научную... Чего еще желать?
Лиля встала, прижав к груди шлем:
— Тогда понятно. Простите, я боялась, это наша вина. Я могу быть свободна?
Такие вольности могли себе позволить только заслужившие доверие вожатые. Лейтенант очень тщательно подходила к отбору претендентов, поэтому и дорожила каждым. Она согласно кивнула, Лиля замотала косу под шлем и побежала к группе. Все уже шли с поля к тренировочному блоку. Она по шевронам отыскала Машу и пихнула в бок, та все поняла и переключилась на их частоту:
— Я все слышала. Что за глупость?
— Дети больше не хотят улетать с Земли, представляешь? — перед раздевалкой Лиля набрала личный код и вошла, дождалась, когда войдет напарница. — Странно, это же так здорово, бороздить просторы вселенной.
— Ты говоришь, как по учебнику. Так, надо быстрее в душ бежать: скоро обед. Настройся пока на него. А литература завтра будет, там и наговоришься.
Лиля усмехнулась. Обед всегда был настоящим испытанием. Из поколения в поколение дети передавали друг другу ненависть к супу, каше, котлетам, да ко всему, что вообще можно было есть. И у всех, конечно, болели животы. Неопытные сотрудники пугались и вели малышей в медблок. И уже там вожатые узнавали то, чего не признавала педагогика или психология: все эмоции ребенка в животе. И дети отказывались кушать потому, что они скучали по дому, а как объяснить, что им дают настоящее мясо, которое на Земле не достать. Ох, мясо, Лиля сглотнула: иногда и вожатым что-то доставалось, если зав. пищевым комбинатом был в добром расположении духа.
10 минут — на душ и столько же — на просушку под дезинфицирующей лампой. После построения все отправились по учебным корпусам за детьми: нужно было их самих умыть и приготовить к приему пищи. Усадив детей, вожатые смотрели расписание в столовой. Маша даже охнула от восторга: первый отряд направили в бассейн. Дети, конечно, любили купаться, но бассейн был в дальнем корпусе, а рядом располагался актовый зал, где можно было с детьми просто поиграть. Или даже поучить их танцевать и петь, пока никто не видит. Фундаментальная педагогика разделяла детей: хочешь вырастить ученого, занимайся с ним наукой, хочешь воспитать танцора — танцами. В такие моменты Лиля с Машей признавали себя грешниками и очень плохими воспитателями, мысленно молились о прощении и включали музыку.
— Лиля, ты спишь?
— Маша, не прыгай там наверху, вся кровать шатается.
— Да ты сама не спишь ведь, опять думы думаешь, давай колись, чаво надумала? — Маша повисла над Лилей и чуть не упала. Кто из вожатых шикнул на них в темноте. — Ой, Анька, опять напишешь какую-нибудь кляузу на нас?
— Да пусть пишет. У нас их с тобой столько накопилось. Маш, ты так в темноте похожа на лохматое чудовище, свисающее с верхнего яруса.
— У-а-а, — Маша потрясла головой. — Бойся меня, ибо я пришло за тобой. — Она спрыгнула с кровати и резво подскочила к Лиле.
— Я щекотки боюсь, прекрати! — Лиля с трудом не сорвалась на хохот. — И-хи-хи, хватит!
— Если расскажешь, о чем задумалась. — Маша тихо присела на кровать.
— Да все о том же. Дети не хотят к нам ехать. Казалось бы, ездят-то одни и те же. И мест очень мало, у нас всего одиннадцать отрядов набор до 15 лет ограничен, а у них дети заканчиваются.
— Угу, странное это дело. Ну что же, мы силком их не загоним сюда. Да и что такого, пусть дома сидят, с родителями. Глядишь, и мы поедем обратно на Землю. Туда лететь-то неделю.
— Раньше-то долго летели, мы живем в век таких технологий! Наука так развивается...
— Так, агитатор, прекращай, завтра на литературе пропоешь это малышам. Заразишь их любовью к приключениям. Что, кстати, у вас?
— Разбирать будем Курта Воннегута и Айзека Азимова.
— Они хоть что-нибудь кроме фантастики читают?
— Ну, это было лет 200 назад фантастикой. Сейчас это классика и философия. Программу ограничили, чтобы все читать только про космос.
— Я, конечно, не против, но почему такое ограничение? Сейчас столько понаписано! Ну да ладно, не наше это дело. Тем более, тебе нравится.
— Да, я как раз специализируюсь на фантастике и антиутопии, так что...
— Знаю-знаю! Не грузи, у меня своей наукой голова забита. Новые стандарты прислали недавно. Программирование на месте не стоит.
— Опять?
— Ага. Ну ладно. Пора спать. Это у тебя завтра занятия. А у меня будет тренировка.
Утро начиналось как обычно, но для Лили оно предвещало что-то хорошее: отсутствие боевой подготовки. К тому же всегда приятно вести урок у своего отряда. После завтрака можно было не торопиться, детей можно самой отвести к себе же на занятие. Поэтому она дала малышам спокойно доесть и просто наблюдала, как другие отряды уходят на учебу. Практически все сотрудники лагеря имели научные степени и преподавали, даже повара. Лиля подумала о том, какая это честь, попасть в такое место: сама она оказалась здесь совершенно случайно, ей повезло, что решили детям преподавать литературу и литературу ее направления. Специалистов вроде нее почти не осталось: считалось, что если ты ни на что не способен, то можешь идти в гуманитарии, без технической составляющей. Конечно, при поступлении на службу она даже испугалась, но позже выяснилось, что литературу внесли в программу четырех младших групп. Лиля огляделась, малыши уже начали баловаться, и она повела их в класс.
— Итак, ребята, что вы можете сказать об этих книгах? Ну же? Почему мы сравниваем именно их?
— «Конец вечности» и «Сирены Титана». Их нельзя сравнивать, они про разное рассказывают.
— Катенька, ты очень умная! Но если подумать получше? Давайте остановимся не на сюжете, а на мнении авторов?
— О чем? — маленький Леша потянул руку. — Лилия Бариевна, одна книжка про путешествие во времени, другая — я не понял ее.
— Я знаю, Ририя Бариревна! Вторая книга про путешествие в космосе. Значит, эта книга — хорошая. — Настенька заулыбалась, показав отсутствие некоторых зубов.
— Не совсем, дорогая. В своей книге «Конец вечности» Айзек Азимов показывает, насколько важны путешествия, хотя даже не покидает Землю. Он рассказывает, как человечеству становится в итоге невероятно тесно на этой планете, и что люди обязаны покорять просторы вселенной.
— Да, что-то там было про уничтоженные корабли. Он жалел их что ли? — Леша хитро посмотрел на свою вожатую.
— Именно, уже тогда Азимов понимал, что интересы одного человека не так важны, как интересы общества, развитие науки, вклад в будущее.
— А Курт Воннегут? Мне он понравирся. — Настюша задумчиво закатила глаза. — Он там написар, что смысй жизни в том, чтобы рюбить тех, кто рядом с тобой, кто нуждается в твоей рюбви. Я маму рюбрю, она как бы со мной.
— Но Курт Воннегут в этой книге довольно пренебрежительно отозвался о путешествиях по космосу. — Лиля запнулась, не зная, как лучше объяснить детям прописную истину.
— А я не хочу путешествовать. Я хочу быть с мамой, — пискнул Леша.
Лиля вздохнула. По программе четко прописан момент о правильности книг, и она не задумывалась раньше по этому поводу. В дискуссию вступил еще и Данила, и они с Лешей начали перепалку. Лиля перестала понимать, о чем они кричали, когда те уже перешли на злостные оскорбления. Да откуда они вообще набрались таких выражений? Эти дети очень умные, они пугающе умные. Вожатая разнимала уже как будто совершенно взрослых людей: огромные знания и ум в совокупности с полным отсутствием мудрости.
— Лилия Бариевна, в чем дело? У вас дети подрались. Вы же взрослый человек! Вы не 31-й ребенок в группе. ¬ — Юлия Александровна отчитывала Лилю в зале собраний, предварительно выгнав оттуда всех. — Почему их отпаивали валерьянкой? Как вы допустили?
— Юлия Александровна. Это полностью моя вина. Я...
— Я знаю, что вы... Все знаю. Это непростительно. Так, сейчас у меня нет времени, но мы с вами поговорим еще. Кошмар какой, я от вас совершенно не ожидала. В любом случае вас нужно как-то наказать. Встретите волонтеров.
— Кого?
— Они прилетают завтра. Вы их встретите. И поможете в их работе.
— Работе? — Лиля взбеленилась. — С эмоциональными проститутками дела иметь не желаю.
— Лилия Бариевна! Что вы себе позволяете? За такое я вас могу отправить домой с отвратительной характеристикой! Это уважаемые люди, они будут помогать нашим детям. В частности, льготникам.
— Помогать учить детей себя жалеть и рассказывать им, какие они несчастные? Подкупать всякой ерундой? Я не хочу приучать детей себя продавать! И этим уродам помогать не буду.
Юлия Александровна пришла в ярость: у всех дверей появились копии приказа о выговоре.
Сущий позор. Оригинал приказа висел у спального блока вожатых. Никто не помнил таких бумажек, поэтому все собрались посмотреть. Лиля попыталась протиснуться через толпу, но в нее яростно вцепилась Аня, которая, видимо, заранее подготовила речь о нарушении эмоционального фона в коллективе. Говорила она громко и долго, пока, задыхаясь, не выпалила:
— Я всегда знала, что смешение культур — опасное дело! Тем более брать татар, да вы все!..
В этот момент между Аней и Лилей неожиданно выросла Маша:
— Это моя татарка, отстань, чудовище! — она зловеще посмотрела на Аню и прошипела: — В инструкциях сомневаешься? Недолго такой же бумажке на тебя нарисоваться! — И уже чтобы все слышали, Маша как можно громче пропела: — Мы уважаем представителей всех культур, они ведь работают в нашем лагере на благо Земли, и мне кажется, наши друзья из Азии твои идеи не одобрят.
Аня недовольно хмыкнула, но тут же отпрянула, напоровшись на суровые взгляды вожатых. Маша воспользовалась переполохом и уволокла Лилю в блок:
— Минут на десять ей речь обеспечена, — засмеялась Маша. — Наши инженеры любят морали читать, да повода им не достает.
— Да, хоть у них сегодня хороший день. А я, смотри, отряд опозорила.
— Да ты молодец, Лилька! А-ха-ха! Да ты просто криминальный авторитет. Я знала, что ты с характером! Чего случилось-то? Что там за неуважение и кого ты там оскорбила в лучших чувствах?
— Да к нам завтра волонтеры прилетают, я и обозвала их, нехорошо обозвала.
— Волонтеры? Вот ведь! И нас не предупредили, знали, что забаррикадируемся. Подкрался враг незаметно! Подожди, у нас же в этой смене льготников нет почти, а из детских домов так вообще никого не присылали? Что они тут собрались делать?
— Не знаю, но не нравится мне все это. На этот раз они от государства. Да только, если государство хотело бы нам помочь, разве не проще было бы выделить средства лагерю? Зачем присылать этих?
— Да, дела...
Утро прибытия волонтеров ни у кого восторга не вызвало, всем сломали расписание. Особенно недовольны были те, у кого сорвались занятия. Лилю послали готовить помещения для торжественных мероприятий, поэтому ей не удалось увидеть с утра малышей. Машу же вообще отправили в другой корпус с невнятным заданием. А когда отряд вести некому, дети автоматически переходят к вожатым ближайшего отряда. Худшее наказание, какое можно было придумать: хоть и ненадолго, но все же отдать отряд. Аня была явно довольна: ради такого можно и с 50 детьми повозиться.
Лиля быстро украсила сцену в актовом зале, проверила, не осталось ли улик после их занятий, и начала сервировать столы для делигации.
— Лилька! Слышишь меня?
От неожиданности Лиля выронила подносы, чем привлекла внимание со стороны Екатерины Владимировны — строгой и принципиальной воспитательницы самого старшего отряда, которую она точно боялась.
— Ой, — вожатая нелепо засмеялась. — Подносы уронила, я такая... э-э-э... неуклюжая, пойду, куда-то там, лицо умою, совсем я не в себе. — И дрожа под тяжелым взглядом воспитательницы, он потрусила в туалет.
— Маша! Что за дела? Ты же должна быть в другом корпусе!
— Ну я и в другом корпусе, все честно!
— А как я тебя слышу, я же не в шлеме?
— Ты пока спала, я тебе подсунула в ухо наушник, маленький такой, а к полумесяцу твоему микрофон приклеила. Ну, ты бы в сознании не согласилась, да и рано тебя отослали. А микрофон связь держит круто, далеко!
— Ты когда его собрала?
— Давно, испытать только шансов не было, не думала, что сработает, головой не верти только особо, а то перепонку тебе оторвет.
— Чего?!
— Да шучу я, кстати. Внимание!
— Лилия Бариевна! Вы нас слышите?
— Данилка? Ты откуда в эфире?
— Мы все тут. Мария Александровна разрешила подключиться, а то всегда блокировала меня, чтоб я вас не подслушивал.
— Да! — Лиля утонула в детских криках. Судя по эху, закрылись в туалетной комнате. — Мы у мальчиков! Анна Валерьевна с нами сидит. Сказала, чтобы мы спать ложились!
— Так, отряд. — Лиля выпрямилась, и тембр ее голоса явно потяжелел, она уже не говорила шепотом. — Ведем себя хорошо, как мы с Марией Александровной вас учили.
— О, Лилия Бариевна вернулась? — Маша захохотала. — Какой план?
— Никакого плана. Из-за моей безалаберности пострадали дети, а это неправильно. Сейчас делаем все, чтобы нас вернули к ним как можно раньше: не нравятся мне эти глупые задания. Явно же нас просто наказывают. И Лешка меня слышит?
— Слышу, слышу, — послышался звонкий голосок.
— Никаких гранат, Лешик. Хорошо?
— Ладно... — мальчик явно был разочарован.
На построении Юлия Александровна выглядела довольной. К обеду уже все было готово, отряды в парадной синей форме, даже самые младшие (что, конечно, ее удивило). Корабль волонтеров прибыл утром, команда должна была уже адаптироваться ко всем условиям Марса, искусственной атмосфере и пылевым вихрям. На станции притяжение максимально приближено к земному, но на самой планете этого сделать уже невозможно. Хотя с этим неудобством сталкиваются только солдаты-охранники и вожатые.
Официальная часть церемонии прошла гладко. В основном говорили Юлия Александровна и представитель делегации с Земли. Все отряды сидели в актовом зале со своими вожатыми. Только Лиля была при лейтенанте в качестве секретаря. В ухе у Лили зашипело:
— Что за существо? Не очень-то он похож на волонтера: больно хорошо одет, да и подтянут, даже побрит! Это скорее какой-нибудь генерал. — Маша точно озвучила мысли своей напарницы. Лиля поняла, что весь отряд их слышит, потому что малыши тут же заволновались и начали перешептываться. Она постаралась сохранить невозмутимость.
— Мы все должны приложить усилия к сохранению и развитию потенциала наших детей. Ведь это дети не одного родителя, это дети всего государства! Они — наше достояние, — представитель слегка улыбался. — И мы прибыли помочь им. Мы не можем оставаться в стороне, когда дети, — он медленно обвел взглядом зал, — работают на благо будущего!
— Ой, сидел бы дома, нам не мешал! — проворчала Маша в ухе так громко, что Лиля поморщилась. — Не нравится он мне.
Обсуждение работы лагеря шло довольно долго. Беседа, в общем-то, была ни о чем. Единственное, что поняли все вожатые: эти волонтеры намерены задержаться минимум на неделю, чтобы обсудить со всеми отрядами их нужды и проблемы. В первую очередь рассматривались почему-то малыши, хотя их в расчет никогда не брали. Юлия Александровна устроила всей делегации экскурсию по лагерю, ознакомила их с расписанием. Лиле пришлось ходить за ними, она уже не записывала ничего: это было пустой формальностью, ведь с ними была Катя, обладающая абсолютной памятью. Она была вожатой 11 отряда. Рыжая и кудрявая, Катя казалась гораздо младше своих лет, а ей было уже 28, и последние шесть лет она отказывалась от звания воспитателя (причитания о том, что возраст обязывает, ее не трогали).
— Я слышал, один отряд специализируется на генной инженерии?
— Да, это шестой отряд. Впервые мы решились на специализацию целой группы детей до их профессионального распределения. Надеемся, этот опыт поможет нам.
— О, это потрясающе, — пропел представитель, и Лиле вдруг пришло в голову, что она понятия не имеет, как его зовут. В ухе Маша как раз просвистела ту же мысль.
Пребывание волонтеров затянулось на две недели. Первый отряд вел себя очень хорошо, поэтому Лилю освободили от сопровождения делегации, хотя она предположила, что причина вовсе не в этом. С каждым отрядом проводились долгие беседы, на которых вожатые или преподаватели не присутствовали. Кого-то из сотрудников порадовал неожиданный выходной. Лилю с Машей это настораживало: никогда вожатых не отсылали от детей.
— Оставили наших деток напоследок? — Маша негодовала, разглядывая утреннее сообщение об изменении расписания. — Две недели путаются под ногами, так надоели!
— Сегодня все закончится. Я только одного не понимаю. В чем их работа заключается? Ну, походили, ну, поговорили. И что? И сами они какие-то странные: двадцать роботов просто! — Лиля изобразила каменное лицо представителя.
— Да, кстати, ни у одного я внешности не запомнила, все такие строгие, тихие и до безобразия вежливые. Протоколисты какие-то. Они с детьми-то не работали. Наши им жару зададут! — Маша хихикнула.
— Не зададут. Я им четко сказала, говорить с ними аккуратно. Мы прогнали основные вопросы, которые могут им задать. Они на все вопросы будут петь дифирамбы государству.
— Тьфу, Лиль, ну зачем ты с ними так? У них должно быть свое мнение.
— Только эта компания не должна узнать об этом. Мне кажется, им совсем не понравится, о чем думают наши малыши. Уж больно похожи они на религиозников этих. Помнишь, взрывы под Байконуром?
— Да, там был музей. Все знают об этом. Почему ты спрашиваешь?
— Ну, по новостям показывали, как это происходило. И потом много еще показывали чего. Мы-то детьми были. Но я все равно помню. Там все ходили такие же люди, с такими же лицами. Взгляд всегда пустой, как будто думают о чем-то.
— Да ладно тебе. Те фанатики были такими болванами, что подорвали музей. Мало ли сколько таких в мире? И потом, ты же помнишь, какую реакцию всей страны вызвало это происшествие? Все были против них! Страна встала просто-таки единым фронтом! — Маша вскинула кулак и потрясла им для убедительности.
— В мире всего два государства: Китай и Национальная Российская Республика. По сути, этим сумасшедшим и прятаться-то негде. Как думаешь, где они вообще? И что делают?
— Да какая разница? Кучка психов ничего не может сделать против целого государства. И ты серьезно полагаешь, что если бы они решили снова атаковать, то ринулись бы на детский лагерь? Мы, конечно, серьезная мишень, но администрация ни за что бы не послала бы к нам непроверенных людей.
Первый отряд вернулся к вожатым только вечером. У входа в столовую вывесили расписание занятий на вечер. Маша щипнула напарницу за локоть и ткнула на закорючку с изменением: вместо йоги детей отправили в бассейн.
— Смотри! Бассейн! Наконец-то, пойдем в дальний корпус!
— Маш! Только бассейн, никаких игр, ты же знаешь, нас сейчас проверяют всех. А вдруг кто из волонтеров будет рядом?
— Кому надо болтаться по дальнему корпусу? Проверки кончились. А если придут в бассейн, им и в голову не придет проверять актовый зал.
— Маша! Только бассейн!
— Ну, ладно, — протянула Маша и не стала спорить, не так уж часто напарница выражает свою волю так настойчиво.
После ужина весь пищевой блок опустел. Волонтеры питались отдельно и не раздражали своим присутствием. Малыши спокойно доедали. Лиля уже отправила настройки бассейна на маленькую глубину и среднюю температуру для расслабляющих упражнений. К ним подошла Катя и сообщила, что Маша может одна провести занятие, а ее напарницу вызывает лейтенант. Маша возмутилась, но сказала, что Лиля придет прямо из бассейна. Катя согласилась с этим и ушла.
— Странно, — заключила Лиля, не проронившая ни слова, пока ее отстаивала Маша. — Чего это могло им понадобиться?
— Короче, дойти до бассейна и обратно займет где-то полчаса, — Маша отставила тарелку. — За это время можешь сходить в спальный блок и прихватить микрофон с наушником. Данилка, рация при тебе?
— Да, Мария Александровна! — Мальчик похлопал себя по штанине грязной ложкой, и каша разлетелась в разные стороны.
— Я тебе что говорила про неуважение к еде? — Маша напустила на себя грозный вид. — Но молодец, рацию подключим на месте, — она обернулась к Лиле. — Беги за микрофоном, я все хочу знать.
Лиля даже спорить не стала и побежала в спальный блок. С трудом нашла крохотный наушник и забросила его себе в ухо. Микрофон прилепила себе на значок, не стала снова осквернять свой кулон. Она выждала нужное время и спокойно пошла в зал заседаний.
Там Лилю ждали лейтенант и представитель. Юлия Александровна привстала, чтобы что-то сказать, но гость ее перебил:
— Я все же настаиваю на том, что нет необходимости отрывать ее от работы.
— Но вы недовольны работой моих сотрудников. Я не могу полагаться лишь на ваши слова, — лейтенант жестом пригласила Лилю сесть. — Лилия Бариевна, представитель волонтеров утверждает, что вы не справляетесь со своей работой.
— Как это? Он ни разу не присутствовал на моих занятиях.
— Такой вывод представитель сделал после беседы с вашими детьми.
Представитель шагал из угла в угол по комнате и явно нервничал. Лиля заметила про себя, что впервые он похож на человека.
— Я повторюсь, что не намерен говорить с вашим сотрудником лично. А теперь, я надеюсь, она как можно скорее отправится к своему отряду.
Вожатую несколько смутило его поведение, она обратила вопросительный взгляд на Юлию Александровну, та в ответ лишь пожала плечами. Лиля решила, что надо просто подождать. Как назло и Маша молчала.
— Отправьте своего сотрудника на свое место! — не выдержал представитель. Юлия Александровна лишь повела бровью, кивнула Лиле. Вожатая встала по стойке смирно, развернулась и вышла за дверь.
— Маша, — прошептала она. — Да где вы там?
Лиля принялась жевать свою косу. Она зажмурилась, быстро все обдумала и прижалась к двери. Голоса невозможно было различить, и вожатая занервничала. И Маша не отзывалась, не у кого спросить совет по нарушению протокола. Еще несколько минут Лиля мялась у двери, как вдруг сработали сирены, и здание затрясло.
Вожатая упала, а сверху ее укрыл информационный стенд. Она про себя поблагодарила лейтенанта за замену электронных стендов на картонные и, не вставая, приоткрыла дверь. Лиля присмотрелась и собралась было встать, как увидела, что представитель угрожает Юлии Александровне. На такой случай инструкций точно не было. Вожатая быстро осмотрела помещение и проползла за столы. Укрытие оказалось удобным: больших столов в зале заседаний было много. Лиля подкралась поближе, выглянула из-за массивного стола и прислушалась.
— Это уже не вам решать, — представитель размахивал странным оружием, такого Лиля никогда не видела, но по реакции лейтенанта поняла, что оно довольно опасное. — Вы не понимаете! Эти дети, это не дети! Они разрушители все системы, которую мы строили так мучительно долго!
— Вы не ответили на мой вопрос, — голос Юлии Александровны даже не задрожал, Лиля про себя восхитилась и снова укрылась за столом. — Что это был за грохот?
— О, это на наше достояние напали враги, уничтожили его, несколько волонтеров, к сожалению, героически погибли, защищая детей. Но им помешали вы! Вы впустили врагов в лагерь, но я-то вас раскусил!
— Что вы несете? — Юлия Александровна выпрямилась. — Как вы можете такое говорить!
— Ну, это будет официальной версией. Поймите, ваша смерть не будет напрасной, все ради государства.
— Вы убиваете половину лагеря ради государства?
— Всего лишь одну группу очень вредных детей.
— Страна вам этого не простит!
— Я и есть страна! — представитель явно пришел в ярость. — Вы хоть понимаете, сколько мы работали для того, чтобы укрепить государство? Но люди перестают верить. Эти дети должны работать на наше будущее.
— Эти дети и так много работаю, — лейтенант смутилась. — Эти гении приносят пользы больше, чем все институты и лаборатории мира.
— Так было, — представитель прижал оружие к груди. Лиля огляделась в поисках чего-нибудь, что могло бы ей помочь. Но не нашла ничего и решила подползти ближе. — Но вместо того, чтобы совершенствовать оружие для поисков новых земель, эти дети начали придумывать что угодно, лишь бы остаться на Земле: и новые источники энергии, и новые способы очищения окружающей среды. Эти дети работают не в том направлении!
— И вы решили, что если убьете их, они встанут на путь истинный?
— Мы не варвары. Мы тщательно отбирали наиболее вредную группу. Как мы и предполагали, это самые младшие. Больше никто не пострадает. Нам лишь нужен стимул, чтобы народ снова восстал против врага. Это тяжелая жертва, поверьте, мне очень тяжело. Но это на пользу государству. Эти дети губят целую страну!
— Это всего лишь дети!
— Способные уничтожить то, что строилось два столетия! Прогресс — сложный процесс, ускорить его можно только так. Простите.
Представитель медленно нацелил оружие на Юлию Александровну. Лиля решила, что пора уже что сделать и опрокинула соседний стол. Грохот отвлек представителя, он тут же выстрелил, и стол загорелся. Лиля побежала, опрокидывая все столы, какие могла сдвинуть. Лейтенант отреагировала быстро, она ударила представителя и вырвала у него оружие из рук. Лиля этого не увидела и продолжила бегать, пока Юлия Александровна не окликнула ее и не попросила помочь.
Вожатая остановилась. Они связали представителя его же курткой. Лейтенант заметила, что Лиля вела себя не очень профессионально, и им повезло, что представитель имел никакой подготовки.
— Да, вы правы. Но, Юлия Александровна! Мой отряд, я должна проверить.
— Бегите, я догоню, — отозвалась лейтенант, заталкивая представителя в огромный сейф для протоколов.
Лиля прикинула, как проще будет добежать до бассейна. Она свернула в спальный блок, чтобы через него добежать до тренировочного. Там она схватила первый же шлем, какой попался. Начала выколачивать на выходе из раздевалки свой личный код. Дверь не поддалась и на третий раз, но положение спасла лейтенант:
— Спокойно, Лилия Бариевна. Я не отражу вашего поведения в протоколе, но все же... — Юлия Александровна спокойно набрала код и дверь открылась.
Когда они вышли на тренировочное поле, Лиля остановилась:
— Юлия Александровна! Это что, бассейн?
— Да, Лиля. Бассейн взорван.
— Нет-нет, не может быть. Там же мой отряд! — Лиля закричала и побежала к бассейну.
— Лиля, через поле ты до бассейна доберешься только через час. И это не только потому, что лифты и эскалаторы быстрее. Чувствуешь, как изменился воздух? Они подорвали не только бассейн, но и кислородный корпус. Видишь с другой стороны огромный костер?
Лиля обернулась. За их корпусом взвилось пламя. Охрана наверняка на тушении пожара. А это в трех километрах от них.
— Неважно. Даже если они по всей планете это сделали. Мои дети, они убили моих малышей, — Лиля всхлипнула, повернулась в сторону места, где был когда-то бассейн. — Эти сволочи больше ничего не задели! Только бассейн!
— Лилия Бариевна! Это может оказаться не единственной проблемой... — голос Юлии Александровны в шлеме затих. Лиля выключила его и побрела к развалинам. Здание просто рухнуло. И как они собирались связать взрыв кислородных корпусов с разрушением бассейна? Лиля отогнала от себя эти мысли. Впервые с поля она видела Марс: комплекс замыкался кольцом так, чтобы с внешних сторон не было выходов, кроме посадочных мест для кораблей.
В ухе зашумело. Лиля похлопала по шлему, но шум не прекращался. Она выругалась на ненадежную технику, которую даже выключить нельзя, как услышала голос:
— Ририя Бариревна! Данирка, она усрышит, правда.
— Настя, я все сломал, — послушалось хныканье. — Она больше нас не услышит.
— Так! Отряд! Не плакать! Лилия Бариевна в порядке!
— Машка! — Лиля завопила. — Машка! Вы где? Машка? Маша! Ах-ха! Маша!
— Да, Лиль, наконец, — спокойно выдохнула Маша. — Ух, связь заблокирована была почему-то! Что там у вас происходит?
— Да, я не знаю, — радостно заверещала напарница. — Как вы уцелели? Бассейн разрушен полностью!
— Так это бассейн рухнул? А мы в актовом зале. Сначала я все слышала, как этот негодяй вопил что-то, потом резко связь оборвалась. Ну я и решила, к черту их всех с их порядками. Разозлило меня, что такой злыдень правила устанавливает, и решила, лучше мы попляшем. Не успели до сцены дойти, вход и завалило. Наши перепугались! Да чаво уж там, я сама перепугалась.
— Дорогие мои! Машка!
По шлему ударили, Лиля обернулась. Юлия Александровна недоумевающее смотрела на нее, подняв защитное стекло.
— Лиля? Я все понимаю, но танцевать в такой момент... Вам нужна помощь.
— Мои живы! Юлия Александровна! Все целы!
Лейтенант удивилась, но ничего спрашивать не стала. Они вернулись в здание и, проходя по аварийному коридору, Юлия Александровна связалась со всеми вожатыми.
— Могу сказать точно, что дети не пострадали, вожатые все целы.
— Юлия Александровна, что же теперь будет?
— Не знаю. Пока наша цель — защитить детей. Весь оставшийся в комплексе персонал занимается другими отрядами.
— Я не об этом. Что же теперь вообще будет. Этот представитель странные вещи говорил, будто мой отряд целое государство уничтожит.
— Это зависит от точки зрения, — Юлия Александровна набрала код на очередной двери. — Но если верной считать его мнение, то выходит, что мы дружно действительно губим всю нашу страну. И мы вне закона.
Лилю развеселила эта мысль. Дверь открылась, они прошли широкий хол, вход завалило, отряду повезло, что сцена находилась с противоположной стороны от бассейна. Тогда они прошли с другой стороны, где должен был быть вход для персонала. Они поднялись по лестнице и повернули к балконам — Лиле очень хотелось убедиться, что все целы. Она взглянула вниз. Кто-то из детей дремал, а кто-то обнимал Марию Александровну. Юлия Александровна тихо подошла сзади и положила руку ей на плечо. Тут их заметил Артем, и уже через несколько минут вся толпа радостно визжала и махала ручками.
— Если этих малышей боится государство, значит, пора что-то менять, — сказала Лиля, обернувшись к Юлии Александровне.
— Вот они этим и займутся.
Лилия Вахитова © 2013
Обсудить на форуме |
|
