|
КМТ
 Учебники:
Издатели:
Ссылки:
|
Беззащитные гиганты Лариса Львова © 2013 Микропсия Сквозь утреннюю дрёму Олеся услышала плач: «Маа, маа...». Открыла глаза и поняла: на лоджии мяучит котёнок. Тягуче и отчаянно. Наверное, муж закрыл там Тишку. Надо впустить, а то Колюня проснётся и разволнуется. Врач велел сделать всё, чтобы ребёнок не раздражался. Олеся подскочила и прошла босиком к лоджии. Вот чёрт! Не надела очки и наступила в лужицу. Передёрнула плечами: при котёнке в доме не нужно гадать, откуда мокрое пятно. Какой хулиганистый этот Тишка... Сын стоял на лоджии и смотрел в распахнутую створку.
— Колюня, доброе утро, — сказала Олеся как можно спокойнее. — Сам поднялся, молодец. Большой мальчик, самостоятельный. А где Тишка плачет?
Ребёнок молчал. Олеся коснулась губами детской макушки, обняла сына. Боже мой, да он как натянутая струна. Скорей растереть его холодную шею и спинку под пижамой... Иначе приступ...
— Замёрз, сынок? Наверное, давно здесь стоишь? Пойдём, помогу тебе одеться. А Тишка никуда не денется.
Женщина подняла ребёнка и ощутила, что он недоволен: выгнулся, откину голову, застыл «солдатиком».
— Колюня, что с тобой? Ах да... Тишка. Так где же негодник?
Но на лоджии было пусто. Олеся отпустила сына и по старой привычке оттянула уголок века: ей казалось, что зрение при этом делается более чётким. Потом глянула на ветви дерева, которые в сильный ветер задевали рамы лоджии. А сейчас до них почти полметра. Но именно там заходится в горестном мявканье Тишка. Наверное, давно... И как он туда забрался? Понятно теперь, почему так ведёт себя Колюня: он всего лишь боится за котёнка. Хотела «заболтать», отвлечь: ничего страшного, для кошек третий этаж не проблема, сейчас попробую шваброй ветку притянуть, не бойся, сынок... Но не успела. Мальчик протянул к дереву руку. И вот уже Тишка повис, цепляясь коготками за рукав. Олеся простонала: опять... Увела сына в комнату, осмотрела царапины, старые и свежие, на бледной коже малыша...
... Этот кошмар продолжался уже три года. Врач сказал: микропсия. В голове не укладывалось, как такое может быть: весь мир для ребёнка — просто коробка с игрушками. А он никак не может приспособить к нему руки и ноги, кажущееся гигантским тело. Остаётся только свернуться клубочком и наблюдать, как мимо течёт жизнь... У синдрома было другое название — «Алиса в стране чудес». Какие чудеса?.. Для Колюни болезнь стала адом: запрет на запрете, постоянное внимание медиков. От врачей пришлось многое скрыть: а вдруг заберут малыша, запрячут в загородную охраняемую клинику, издали похожую на тюрьму? Там сейчас Машенька, которая навечно помещена в кокон бинтов. Полиморфный пирокинез. Матери посоветовали родить другого ребёнка. Поэтому нужно терпеть и молчать. Молчать о том, что Колюня играет с миром. Это обнаружилось случайно, на пике семейного счастья...
Семья выбралась на пляж водохранилища в первый Колюнин день рождения. Сергей побродил с малышом у воды.
— Смотри, сынок, плюх-плюх. Водичка. Нет, нельзя, ты ещё маленький. Подрастёшь, мы с тобой будем плюх-плюх до другого берега.
— А вон катер. Нет, это не би-би.
— Помаши катеру ручкой. Пойдём к маме.
Сын недовольно сопел. Смотрел на игрушки из пластмассового сундучка и будто не видел их. Зато радостно засмеялся, когда над ними застрекотал дельтаплан. Олеся знала предприимчивого парня, который собрал своего «Гермеса» из деталей, найденных на заводских свалках, ухитрился пройти всевозможные комиссии и получить лицензию. Теперь подрабатывал на пляже полётами с ребятишками и не очень толстыми взрослыми. На будущий год она с сыном тоже полетает. Колюня замахал обеими ручонками и завопил: «Гули!» Олеся поправила: «Это ту-ту (самолёт)».
— Дай ту-ту! — раскричался малыш.
— Вот твой самолёт, — Олеся достала из сундучка нарядную игрушку. — Смотри, как он сейчас взлетит.
Женщина крутанула пластиковый пропеллер на пронзительно-жёлтом «носу» игрушки. А Колюня вытянул ручонку вверх, и почему-то безоблачная летняя синева отразилась в его широко раскрытых глазах лиловой, почти ночной, темнотой.
Стрекотание оборвалось, и дельтаплан ринулся вниз. Отвесно, прямо на яркий надувной матрасик. Разве так бывает?.. Олеся схватила ребёнка и откатилась метра на два. Успела накрыть собой. Какая-то железяка пропахала борозду на её спине, и в больнице наложили двенадцать швов. А после Олеся ещё долго кричала во сне от страха: небо обрушивалось на неё и сына, прижимало к земле, вдавливало туда, «где же несть печали и воздыхания»...
Осенью, в День города, Сергей впервые покатал сына на карусели. Уселся с ним на оленя: сам на круп, малыша — в седло. Показал, как держаться за рога. Старая карусель потихоньку разогналась, и кони, верблюды, олени, тигры стали догонять друг друга. Олеся стояла возле самого заграждения и наблюдала за сыном. Мальчику было неинтересно, он уставился на голову своего оленя и чего-то молчаливо ждал. Чтобы расшевелить его, сделать аттракцион занятным для ребёнка, Сергей громко сказал: «Сынок, видишь маму? Мы сейчас ускачем от неё на олене. Помаши ручкой: до свидания, мама!» Малыш встретился с её взглядом потемневшими до черноты глазами, завозился, пытаясь обернуться. А потом случилось странное и трагичное происшествие, о котором долго писали городские газеты.
Внутри помоста со спрятанным механизмом что-то дико заскрежетало. Карусель стала замедлять ход, будто её удерживали. Неумело, но крепко: перекосился пластиковый тент, треснул деревянный пол. Ребятишки и взрослые посыпались с дёрнувшихся сидений. Сергей упал на локоть, другой рукой крепко прижимая сына. Подскочил и спрыгнул с помоста, из щелей которого повалил чёрный дым. Остолбеневшая Олеся приняла малыша, и они рванули прочь из парка. А вслед понеслись крики, клубы чёрного дыма и ужасная вонь горелой резины.
Сергей посчитал случившееся на пляже и в парке печальными приметами времени: все думают только о личных целях, безопасность людей никого не заботит. Но однажды он убедился, что причина — его сынишка, тихий, послушный мальчик, который очень любит порядок и расставляет игрушки по размеру и цвету. Сергей приобрёл серебристую «Ауди», о которой долго мечтал. Припарковался во дворе. Дома сказал Колюне, сосредоточенно глотавшему сок после дневного сна:
— Сынок, хочешь посмотреть новую машину?
Мальчик серьёзно поглядел на отцовские руки: где машина-то?
— Нет же, Колюня, не игрушечную машинку. Настоящую. Помнишь старую, на которой летом ездили? Теперь у нас новая.
Колюня поставил сок на стол и потупился, разглядывая тапочки. Он очень не любил ездить не только в машине, но и на троллейбусе, трамвае. Сергей подхватил сына и унёс на лоджию.
— Вон, смотри, какая красавица!
«Карман» возле дома никогда не пустовал, и тогда там стояло несколько машин с припорошенными снежком кузовами. Среди них сияла новенькая «Ауди». Колюня нахмурился. А с машин, словно от ветра, облетела изморозь, осела прозрачным облачком возле колёс. Потом чёрный «Маркуша» вдруг задрал «нос» и мгновенно переместился на несколько метров в сторону от других автомобилей, которые выстроились в таком порядке: красная, зелёная, голубая. Замыкало ряд их приобретение.
— Что?.. Что это такое? — пробормотал Сергей. — Какого чёрта?.. Глюки, что ли...
Но это были не глюки: за лобовыми стеклами раскачивались от реального движения талисманчики. «Хорошо хоть сигнализация не сработала», — подумала Олеся и призналась себе, что думает совершенно не о том. Сергей в испуге и замешательстве прижал к лицу головёнку сына, но ребёнок отстранился и захныкал. И тут же чёрная тойота оказалась на заснеженном газоне вне видимости Колюни.
— Сынок... тебе не нравится... чёрный цвет? — тихо спросил Сергей и, ступая осторожно, как по льду, вернулся в комнату.
Отпустил мальчика и долго смотрел на дверь детской, за которой скрылся его ребёнок. А Колюня занялся своими игрушками. Среди них больше всего было кубиков, мячиков, собачек и котов. Олеся не успела остановить мужа, бросившегося из дома с белым, будто обсыпанным мукой, лицом. Он отключил телефон и лишь в полночь позвонил сам, чтобы сообщить, что заночует в гараже.
Они показали сына всем врачам, какие только согласились принять абсолютно здорового, спокойного, упитанного ребёнка. Сдали всевозможные анализы. Обошли городских детских психологов в полном составе. Молчаливый и не по возрасту серьёзный малыш при виде белых халатов становился общительным и улыбчивым. «Мне кажется, он всех нас водит за нос», — сказал однажды Сергей, и Олеся очень обиделась на мужа.
И лишь однажды ребёнок повёл себя странно. В холле частной стоматологической клиники, в детском отделении, со стены улыбался ярко намалёванный клоун, сияя белоснежными зубами в гигантском алом рту. Его окружали ребятишки с нереально розовым румянцем, протягивая яблоки величиной с арбуз, орехи размером с яблоки, шоколад, бутерброды и леденцы. Олеся посадила сына в нарядное удобное креслице и, хотя ребёнок был невозмутим, спокоен и всем доволен, решила немного развлечь его.
— Смотри, Колюня, клоун. Как в мультяшках. Дети его угощают. Они были у доктора, поэтому у всех здоровые зубки.
Мальчик глянул на разрисованную стену и вздрогнул. Слез с креслица, шмыгнул за него и свернулся калачиком у стены. Женщина с двумя детьми, сидевшая неподалёку, засмеялась:
— Такой большой, а боится.
Но девочки-близняшки материнского веселья не поддержали и почему-то скуксились. Олесе стало невыносимо стыдно, захотелось вытащить ребёнка и накричать на него. Однако, увидев взгляд сына, насторожилась. Целых полтора года они ждали чего-то подобного, и вот, похоже, началось... В холле словно потемнело, хотя за стеклянной стеной-панорамой вовсю веселилось утреннее солнце. Олеся села на корточки, стала гладить встопорщившиеся потные кудряшки, разгорячённые щеки сына.
— Колюня, мальчик мой, всё хорошо... — повторяла, как молитву, боролась со страхом и не верила в то, что всё обойдётся благополучно.
— Спокойно, мамочка, — раздался над ухом приятный женский голос. — Вот плед, возьмите, заверните ребёнка. Обязательно закройте ему лицо. Слышите? Закутайте его, как говорится, с головой.
В руки упало что-то невесомое, бежевое, с лёгким запахом дезинфекции. Олеся осторожно завернула ребёнка, взяла на руки. Обернулась. Перед ней стояла девушка с невыразительным, незапоминающимся лицом. Она мягко и доверительно сказала:
— Успокойтесь сами, и ребёнок волноваться не станет. Лучше вам пройти в кабинет.
И Олеся почему-то послушалась, двинулась за девушкой, как привязанная.
В кабинете их встретил врач без халата, забрал у внезапно онемевшей Олеси сына, унёс его в чёрную, как у окулиста, комнатку и положил там на кушетку. Сказал, что ребёнок просто спит и ему не нужно мешать. Дверь в комнатку осталась открытой, и Олеся спокойно стала отвечать на вопросы. Но три часа спустя, оказавшись дома, не смогла вспомнить, о чём был разговор. Зато посещение врача, лицо которого так же стёрлось из памяти, как и беседа, сделало её спокойной и бесстрашной. Настолько, что она открывала дверь и впускала в квартиру зачастивших врачей-психологов. По крайней мере, они так себя называли. Колюня равнодушно принимал «гостей» и только пожимал плечиками в ответ на вопросы матери, о чём с ним говорили врачи в закрытой детской. Вреда это не приносило. Несколько раз Олеся возила ребёнка в клинику для особого обследования на автобусе, специально присланном за ними. Там она познакомилась с девочкой в бинтах и её мамой, болтливой и плаксивой женщиной. Встретила подростка в очках с чёрным пластиком вместо стёкол. Долго не решалась заговорить, но когда мальчика пригласили в кабинет с тремя металлическими дверями, спросила у бабушки, давно ли её внук слепой. Страшно удивилась, узнав, что мальчик прекрасно видит. И чуть не превратилась в соляной столб, когда бабушка ответила, зачем внуку очки, не пропускающие свет. Оказывается, чтобы не видеть...
Летели дни, крепла уверенность, что всё будет правильно и хорошо. Но вчера очередного «гостя» встретил муж, взявший отгул на работе.
— Какой ещё психолог? Детский? Мы к вам не обращались!
Олеся услышала с кухни возмущённый голос мужа и примчалась в прихожую, чтобы разрулить напряжённую ситуацию.
— Позвольте зайти и объяснить, — попытался успокоить Сергея высокий худощавый врач. — Ваш ребёнок страдает микропсией. Это очень серьёзно, и мы наблюдаем его уже три месяца. В ваших интересах...
— Что? — выкрикнул муж и развернулся к Олесе. — Чем болен наш сын? Почему ты мне не сказала? Ты... ты пускаешь кого попало в дом? Разрешаешь общаться с Колюней?
Врач ошибся, решив потеснить взбешённого Сергея. Муж вытолкал его и закрыл дверь на все замки. Устроил Олесе допрос и поразился провалам в памяти жены. На целый день уединился с компьютером и телефоном. Вечером вышел на кухню, где Олеся кормила непривычно оживлённого Колюню. Её былое спокойствие осыпалось, как шелуха, при виде покрасневших глаз и словно помятого лица Сергея. Он до сна провозился с мальчиком и сам уложил его. Потом ушёл в ванную и позвал Олесю.
— Леська... Даже не знаю, как тебе сказать...
— Он умрёт? — заплакала она.
— Нет, что ты говоришь-то... Перестань плакать. Слезами тут не поможешь. В общем, эта болезнь — микропсия — поражает не тело. Погоди... Схожу за стаканом... — Сергей усадил её на Колюнин стульчик, но Олеся удержала его.
— Сначала расскажи...
— Да почти нечего рассказывать. Колюня иногда искажённо воспринимает окружающее, видит предметы маленькими, а себя ощущает гигантом. Гулливером в стране лилипутов. Редкое заболевание, лечения практически нет. Оно может пройти само по себе, но...
— Говори.
— Но может привести к сумасшествию, — жёстко произнёс Сергей. — Не вздумай рыдать. Сыну нужна наша помощь. Твоя и моя. Только моей на двоих не хватит. И... то, что я сказал, не самое страшное... Готова?.. Молодец.
Муж шумно вздохнул, как перед прыжком с вышки в воду, и продолжил:
— Мы с тобой знаем, что Колюня иногда может двигать громадные по сравнению с ним предметы, как свои кубики. Из-за него... из-за этой болезни погибли три человека. Наверное, кто-то посчитает, что сын опасен для общества. Не смотри на меня так...
— Нет... — сначала прошептала Олеся, а потом взвизгнула: — Нет! Колюня... маленький мальчик...
— Будь реалисткой, — проговорил Сергей и закрыл ладонями глаза. — Помнишь, мы с тобой смотрели передачу о криминале среди детей. Ты сказала, что всех преступников нужно изолировать, несмотря на возраст. Так же могут поступить другие по отношению к нашему сыну... Он для окружающих всё равно что мина замедленного действия.
Сергей отнял мокрые ладони от лица и продолжил срывавшимся голосом:
— Мы смогли бы, по крайней мере, утаить от всех эту болезнь. Возможно, научили бы Колюню управлять... своими возможностями. Если бы не ты... Понимаю, тебя обманули, скорее всего, применили что-то типа гипноза. Внушили, короче говоря, что ребёнка просто обследуют, понаблюдают за ним. На самом деле... изучали, как воспользоваться нашей бедой в своих целях. А цели могут быть разные...
— Да мне плевать на чьи-то цели! — вдруг разъярилась Олеся. — Раз у Колюни нет приступов, значит, всё, что делают в клинике, ему на пользу! Я не мышь под взглядом змеи, я мать! Никому ни слова не сказала о том, что случилось с дельтапланом и каруселью!
— А почему ты не называешь вещи своими именами? Ведь погибли люди! Девочка в ожоговом центре... да я как вспомню... Возможно, ты просто не поняла, что проговорилась. У нас могут забрать сына. Это вполне осуществимо. Ты хочешь этого?
Олеся заговорила холодно, чётко, с чуждыми её характеру командными интонациями:
— Погибли люди? Значит, такие карты скинула им судьба. На лечение девочки мы перевели огромные средства. Если бы можно было что-то изменить, я бы отдала, не моргнув, свою жизнь. А уж за Колюню, за единственного сына... Но ты прав, на меня как-то воздействовали. Сейчас словно прозрела. Говори, что нужно делать. Не хочу, чтобы мне сказали, как Машиной матери: рожайте себе другого ребёнка.
— Какой Маши? — отшатнулся Сергей. — Как это... рожайте другого?
Они просовещались почти всю ночь.
Сергей позвонил около полудня. Говорил с хрипотцой, будто чуть раньше пришлось долго кричать. Велел сидеть дома, не отвечать на чужие звонки. Олеся спросила, зачем он запер Тишку на лоджии. Муж с минуту только тяжело дышал в трубку, потом сказал: «Я захлопнул на замок рамы. Тишка даже не вышел из детской. Леся... вы точно одни в квартире? Зайди к ребёнку и запрись в детской. Не забудь трубку — я буду звонить через каждые пять минут. Помнишь...» Звонок прервался. Олеся прислушалась к звукам в квартире.
Всё как обычно. Но есть что-то чужое, есть, может, за порогом слышимости. Да ещё острое ощущение, что кто-то дышит в затылок. Нет, видно, это кровь шумит в голове. Нужно позаботиться о малыше, набрать воды, прихватить баночку с детским паштетом, фрукты. И запереться в детской до приезда мужа. Олеся осторожно, на цыпочках, подобралась к детской. Тишка спал, нагло развалившись на Колюниной подушке, а мальчик сосредоточенно громоздил кубики. Только сейчас женщина поняла, почему Сергей облюбовал детскую в качестве крепости. Окно зарешечено, и оно не выходит на шестиметровую лоджию. Олеся двинулась на кухню, по пути осматривая мебель, распахивая шторы, проверяя замки на рамах. В прихожей коснулась замков, дёрнула ручки. И похолодела... Сергей, зная, что жена и сын спят, позабыл запереть дверь?.. Быть того не может... Однако сейчас она всего лишь на защёлке. Дрожащие пальцы заскользили по металлу, но справились и с ключами, и с предохранителями. Олеся шумно перевела дух. Даже ворот футболки намок, так всполошилась.
На кухне собрала всё, что нужно для более-менее длительной отсидки в детской. Подумала и сварила кашу, загрузила мясо в мультиварку. Авось всё обойдётся, и она накормит жарким Сергея, когда он вернётся. А дальше будет видно... Снова осторожно двинулась к детской, прихватив нож-тесак. Тяжесть стали не только придала уверенность, но и сняла напряжение: увидел бы её сейчас кто-нибудь из знакомых!
Послушный Колюня стоял в дверях детской, а Тишка устроил свой пушистый задок у него на тапочке. Они очень походили друг на друга взглядом круглых бесстрастных глаз.
— Проголодались? — весело спросила Олеся. — Идёмте завтракать.
Малыш и котёнок с неторопливой важностью направились на кухню. Тесак в руке, заведённой за спину, показался кощунством. Олеся захотела было положить его на комод, но раздумала.
Тишка отказался зайти на кухню, пришлось выставить кормушку и поилку в прихожую. Колюня с аппетитом смёл кашу с тарелки и задумался. Олеся похвалила его за «оперативность» и положила добавку. Внезапно она услышала еле слышное шипение. Тишка?.. Голова закружилась в приступе сонной одури. Олеся широко зевнула и через миг чуть не повалилась на пол. Обессиленно села рядом с заснувшим сыном. Он согнул руку калачиком и уткнулся в неё лицом. «Бедный мой ребёнок...» — подумала Олеся, и в голове словно просветлело. Попыталась рассуждать. Тишка не побежал на кухню впереди всех, как это бывало раньше. Значит, что-то было не так... Ребёнок заснул. У неё дико закружилась голова, захотелось лечь и отключиться. Почему? Только кажется, или в запахе манной каши и сытном духе из мультиварки есть пряная гвоздичная примесь? Олеся обвела взглядом потолок, стены с навесными шкафчиками, вытяжку. Встала, пошатываясь, открыла дверку под раковиной. В нос ударил крепкий парфюмерный аромат. Олеся, падая, больно ударилась затылком о край табурета.
Когда она открыла глаза, хлынула рвота. Вроде полегчало, но тут же навалилась перемалывающая череп боль. В кухне просто смердело гвоздикой, даже щипало глаза. Олеся не вставая, ползком, добралась до сына, стянула его со стула и потащила, обхватив одной рукой под мышками, в детскую. Там отдышалась, переждала, пока перестанут плясать чёрные круги перед глазами. С третьей попытки удалось положить малыша на кровать. Пришла глупая мысль: а где же Тишка? Олеся, хватаясь за стены, поплелась искать котёнка. Не нашла, но услышала тихое шипение из ванной. Значит, вовремя вспомнила о животинке и тем самым спасла себя и сына. Теперь ясно: их травят газом. Чтобы уснули. Чтобы похитить Колюню. Средь бела дня проблемно ворваться в охраняемый дом. Зато можно втихушку травить. Но не на ту напали.
Женщина натянула край футболки на нос и забрала приготовленные загодя продукты. Потом подхватила все накидки с диванов, намочила их водой из бутылки и заткнула щели у двери в детскую. Забаррикадировала её детским комодиком, коробками с игрушками. Хлипкий заслон не остановит возможных похитителей, но даст время, чтобы постучать изо всех сил по стояку батареи. Да Олеся весь дом поднимет! И всё же печально, потому что пропал Тишка. Колюня проснётся и расстроится. Ни на что не надеясь, женщина позвала: «Тиша... кис-кис...» И из-под пледа, свесившегося с кровати, вынырнул розовый нос, но тотчас скрылся. Олеся облегчённо вздохнула: нашлась пропажа! И тут же сами собой закрылись глаза.
Проснулась от яростной трели мобильника. Колюня по-прежнему посапывал носом, нахальный котёнок уткнулся ему в шею, раскидав лапы и хост по подушке. Олеся вдруг поняла, что не разучилась улыбаться. И как это можно спать вниз головой? Тишка сторожко дёрнул ухом: знаю, что ты рядом. «Будем отбиваться вместе», — подумала женщина и потянулась к трубке. Номер Сергея... Спасены? У мужа столько знакомых в силовых структурах, столько энергии... И он очень любит свою семью. Всё будет хорошо...
Но вышло иначе. «Оставайтесь на линии...» — сказал металлический голос, и Олеся сбросила вызов.
Вот как. Оставайтесь на линии. Оставайтесь дома. А мы придём за Колюней. Олеся сжала кулаки и со всей силы стукнула ими о пол. Нет уж! Рожайте сами материал для своих опытов и высоких целей. Гнев спровоцировал новый приступ головной боли, которая совершенно обессилила и обезволила. Плечи затряслись в плаче. Где Сергей? Где муж-защитник? Если б был жив, обязательно бы приехал за ними. Пришёл. Приполз. Горы бы сдвинул. Сдвинул?.. Есть что-то в этом преувеличении...
Олеся подошла к окну. Надо же, сколько нагрянуло «врачей-психологов» для встречи с маленьким мальчиком! Человек тридцать. А ведь они боятся проникнуть в квартиру штурмом. Боятся её малыша, такого послушного и доброго. Такого беззащитного... Неужели не поняли, что Колюня после нескончаемых родительских разговоров, сказок, жизненных примеров просто не может причинить вред людям. Он был в больнице у обожжённой девочки. Он считает и свои игрушки, и городские дома, деревья, автомобили — короче, весь мир, — живыми. В отличие от тех, кто пришёл распорядиться им, как вещью. Олеся смотрела в окно и плакала.
Она не увидела, что сын с Тишкой подошёл к окну. Не почувствовала, как он сунул ей в руки котёнка, а негодник вскарабкался на плечо и застыл там, подняв хвост трубой. Окно стремительно уменьшилось до светящейся точки, которая через миг растаяла в кромешной мгле.
Олеся очнулась на развалинах. Вроде старая водонапорная башня возле бывшей железнодорожной станции... Башня тоже бывшая — обломки крыши разнесло метров на сто. Обязательно нужно вскарабкаться, не свалившись, и проникнуть внутрь. Потому что там её ждёт Сергей. Олеся обогнула подозрительную лестницу с обвалившимися ступеньками, взобралась по обломкам повыше цокольного этажа. Средь кирпичной крошки мелькнула нарядная белая шёрстка. Тишка?! Да как эта бестия здесь оказалась? Котёнок обернулся и мявкнул. Женщина кинулась за ним. Возле гнутой железяки Тишка остановился. Олеся не сразу разглядела скрюченную фигуру на полу.
— Серёженька? Любимый... — женщина тронула спёкшиеся кровавой коркой волосы.
Сергей застонал, протянул к жене изувеченную руку с багровыми ранами на месте ногтей. «Это не Сергей», — подумала Олеся. Но на почерневшем от побоев лице открылись ярко-голубые, как у Колюни, глаза.
— Где... где... сын?.. — прохрипел мужчина. — Ты... одна... Как посмела оставить... ребёнка...
Олеся села рядом в кирпично-кровавые обломки. Вытерла пыль и слёзы футболкой, которая сразу стала чернее грязи. Спокойно начала рассуждать:
— Я не посмела и не оставила... Меня переместил сюда Колюня. Ты знаешь, он может... — Олеся глуповато улыбнулась и продолжила: — Не спрашивай, как он отыскал тебя вдалеке от города. Может, для этого ему понадобилось почувствовать себя величиной с гору... Но он справился. Наш мальчик — герой. Куда делись те, кто приходил за ним, мне тоже неизвестно. Чувствую, что их жизням ничего не угрожает... в Африке или на вершинах Тянь-Шаня, например. А ты не плачь, любимый. Мы потихоньку-полегоньку доберёмся домой. Будем жить и воспитывать Колюню. Он болен, но это не беда. Я ведь тоже читала про всякие болезни. Самая страшная — макропсия*, которая бывает вот здесь, — и Олеся положила руку на сердце. — Она нам не угрожает.
*Макропсия — болезненное мировосприятие, когда индивид ощущает себя маленьким, а предметы окружающего мира — гигантскими и искажёнными, как в кривом зеркале.
Лариса Львова © 2013
Обсудить на форуме |
|
