|
КМТ
 Учебники:
Издатели:
Ссылки:
|
Время новых пороков Олег Большов © 2012 Голливуд Под кроватью раздался громкий чих, потом ещё один и ещё.
— Простудился? — поинтересовался я у напарника, разглядывая своё отражение в мутном с серыми проплешинами зеркале. Ничего не могу с собой поделать, люблю смотреть на себя. Мне бы сейчас волноваться, переживать, а я, как баба или педик, смотрюсь в зеркало.
— Пыли много, — пожаловался из-под кровати напарник и опять чихнул.
— Может, ты там кокс втихаря нюхаешь?
— А иди ты, — огрызнулся он, витиевато выругался и чихнул громче обычного.
— Нашёл?
— Нет. Да и как тут найдёшь, не видно ж ни фига. Фонарик бы.
— Фонаря нет.
— Н-да, фонаря нет...
— Зажигалкой посвети.
— Светил. Только хуже. Тлеть что-то начинает... и воняет.
Да, подумал я, положение. Хоть сам лезь под эту долбанную кровать. Все шкафы перевернули вверх дном — ничего не нашли кроме старого барахла, место которому на свалке, откуда, скорее всего, оно и было принесено. Простукали стены — никаких пустот. Осталась только монументальная, занимающая половину комнаты кровать, которую мы вдвоем не смогли сдвинуть с места. Если под кроватью ничего не найдём, придётся её ломать, потом отдирать обои и вскрывать пол.
Дело, которое вроде было на пару минут, затягивалось. А наш босс проволочек не любит. Если мы с напарником ничего не найдём, он обязательно пришлёт подмогу или явится сам. Ни то, ни другое не входило в мои планы.
Тот, кто сейчас елозит под кроватью и собирает пыль, Носач, мой напарник в нелёгком криминальном бизнесе. Я же известен в определённых кругах, как Голливуд. Голливуд, потому что одно время пытался сделать карьеру актёра на фабрике грёз, но из-за чрезмерной красоты был там не востребован. Вы думаете, я шучу, совсем нет, именно эту причину отказа мне назвали на всех кастингах. А я всё мечтаю, чтобы когда-нибудь моё лицо стало востребованным...
Под кроватью раздалась череда чихов, напоминающих пулемётную очередь. Носач разошёлся не на шутку.
— Всё, нет моих больше сил, вылезаю.
Носач, кряжистый дядька, на полголовы ниже меня, с огромным сливовидным носом выбрался из-под кровати. Его дорогой двубортный костюм был в паутине, мелких бумажках и прочем мусоре, к измазанной коленке припечаталась жвачка, а нос украшала ветошь. Глядя на него, не выдержал и засмеялся.
— Чё ржёшь, ща сам таким же будешь, — отряхиваясь, произнёс Нюхач.
— Это ещё почему?
— Потому что сам туда полезешь.
— Была охота. Лучше боссу доложим, что ничего не нашли.
Лицо Носача на глазах наливалось кровью.
— А ну, залазь!
Не обращая на него внимания, я набрал телефонный номер.
— Алё, босс, это Голливуд... Нет, не нашли... Носач отказывается лезть под кровать... Есть, сказать, что вы его за яйца подвесите... Есть, конец связи, — я убрал от уха трубку и, веселясь, посмотрел на взбешённого до последней крайности напарника. — Ну, ты сам всё слышал, Теневик зря такими словами кидаться не будет, полезай искать, опыт у тебя уже есть.
— Ну, Голливуд, сука, я тебе этого никогда не забуду, — сквозь зубы процедил Носач, вновь забираясь под кровать.
— Ага, — кивнул я, убирая телефон, из которого заранее вынул сим-карту. Звонок в никуда — старый трюк.
— Есть! — через минуту донеслось из-под кровати. — Вроде, нашёл! Тайник в ножке оказался. Тут такая ножка, что твоё дерево, ниша напротив стенки — если не знаешь, фиг найдёшь. Случайно тюкнул по этому месту, она и выпала. Повезло.
Носач выбрался из-под кровати, бережно держа небольшую шкатулку.
— Такая махонькая, а из-за неё столько шума.
Это была на редкость изящная вещица, вся в замысловатых орнаментах с резной узорчатой крышечкой, она легко уместилась на лопатообразной ладони Носача.
Я, широко улыбаясь, протянул ему одежную щётку.
— Это ещё что?
— Почистись или ты думаешь, я такого грязнулю в машине повезу, сидение испачкаешь, а это давай сюда, подержу.
— Вот ещё, пусть пока у меня побудет.
— Пусть, — легко согласился я. — Повернись, я тебе спину почищу, а то сам не достанешь.
Носач послушно повернулся, тут же получил от меня рифлёной рукояткой револьвера по затылку и пыльным мешком осел на пол. Я убрал револьвер в наплечную кобуру. С Носачом иначе нельзя, у парня вредная привычка, если чувствует, что что-то не так, сразу начинает стрелять. Как только с такими заскоками жив до сих пор... А может, только благодаря этой привычке и жив. Нюхом опасность чует, поэтому так и назвали, а вовсе не из-за его сливовидной носопырки.
Ну ладно. Потрогал пульс у напарника — жив курилка, только в отключке, такого каким-то ударом по голове не убьёшь. Вынул из его рук шкатулку, подавив естественное желание открыть её, положил в заранее приготовленный пакет и убрал в карман.
— Так-то будет лучше.
По закону жанра я должен был убрать Носача, а не просто вырубить, хотя и понимаю, что это осложнит моё бегство. Просто исчезнуть без свидетелей — это одно, а то, что на тебя могут указать — это совсем другое. Но на моих руках и так слишком много крови — хватит.
Я обыскал Носача — пистолет разрядил, а мобильный раздавил каблуком — приковал наручниками к батарее. Прикинул, сколько у меня времени: час на то, чтобы наш босс, Теневик, начал бить тревогу, ещё четверть часа, пока кто-нибудь из команды доберётся сюда. Времени вполне хватало, чтобы закончить дело и убраться из города.
На выходе из ветхого, как и всё в этом районе, дома меня ждал очень неприятный сюрприз: около дома стояла машина Крохи, племянника босса, а по совместительству ближайшего подручного и самого его безжалостного головореза. Теневик частенько въезжал на ней в город, используя Кроху ещё и как водителя.
Говорят, перед смертью у человека в голове проносится вся его жизнь. Не знаю, у меня стремительным калейдоскопом пронеслись лишь события этого утра.
Ранний звонок застал меня около зеркала в ванной комнате.
Недоумевая, кто бы это мог быть, подошёл к аппарату. Скорее всего, ошиблись номером. Но, как ни странно, спросили меня. Мужской, исполненный власти голос. Перед таким голосом хотелось вытянуться в струнку и подобострастно сказать что-нибудь типа: «Чего изволите?», но я пересилил себя и сказал то, что подобает говорить всякому, кто звонит в такую рань (если только это не твой начальник, и он не криминальный босс):
— Какого чёрта?!
Человек в трубке был несколько обескуражен, видимо, не привык к подобному обращению, и вновь повторил моё имя.
— Ну, допустим это я. Вы из полиции?
— Почему так решили?
— Потому что садизм звонить в такую рань.
— Нет. Разумеется, я не из полиции. Но прошу извинить, если разбудил.
— Что вы хотите? — смягчился я. — И покороче.
— Хорошо, перейду сразу к делу... — голос незнакомца вновь приобрёл хозяйские нотки. — Вашему шефу предложили весьма солидную сумму за один редкий предмет, шкатулку...
— Кто вы? — довольно невежливо перебил я его.
— Коллекционер, который готов заплатить в два раза больше.
— Вы уже говорили с моим боссом?
— Зачем? Я говорю с вами. И делаю предложение только вам.
— Так не пойдёт.
— Дело в том, что у вашего шефа и того, кому он должен доставить эту вещь, давние деловые отношения. И он не сможет переступить через них, какую бы сумму я не предложил. Так что, я хочу иметь дело с вами и только с вами, как с самым инициативным и недооценённым человеком в его организации.
— Понимаете, что вы мне предлагаете предать людей, на которых и с которыми я работаю. Не говоря о том, что такой поступок аморален, это грозит тем, что нас с вами в очень скором времени закапают в одной могиле. Я, конечно, не привереда лежать в гробу вместе, но хотелось бы лет на сорок-пятьдесят отсрочить это событие.
— Я всё прекрасно понимаю. И за труды предлагаю вам...
От названной суммы у меня круги пошли перед глазами. И почему-то я ему поверил. Сразу. Наверно, потому что таких тупых провокаций не бывает, и люди с подобными голосами привыкли, не моргнув глазом, вписывать в чеки шестизначные цифры.
— Согласитесь, что ваш риск стоит такой суммы.
— Наличными? — у меня что-то запершило в горле.
— Как скажите. Если договоримся, я тут же пошлю в банк за указанной суммой.
— Мне надо подумать.
–Пяти минут вам хватит?
— Вполне.
— Думайте, я пока буду на линии.
Что ж, вот он — прекрасный шанс выйти из опасного бизнеса с наваром. Я понимал, что избегать пуль конкурентов и служителей закона вечно не удастся. К тому же надоело стрелять в людей, да, и признаться, никогда к этому он не испытывал тяги, просто так сложилась жизнь.
Конечно, Теневик мне этого не простит. Так что придётся скрыться и затаиться на... боюсь, что навсегда.
Но что я собственно теряю. Карьерный рост, мне не грозит: босс на руководящую работу выдвигал исключительно своих бестолковых родственников. Я не являюсь потомственным гангстером, как большинство моих коллег. Ни связей, ничего... Очень красивое лицо, какое редко встретишь, это единственное, не считая здоровья, чем наградили меня давно усопшие родители.
Да, своим лицом я очень горжусь. Конечно, при моей профессии трудно сохранить его в неприкосновенности, но я стараюсь.
Ребята удивляются, почему я при такой внешности не сумел сделать карьеру в Голливуде. Мало кто из них знает, что я три года промыкался там, таская реквизит, убирая гримёрки, мотаясь за пиццей, почти все деньги тратя на курсы актёрского мастерства... и не получил ни одной роли. Пытался стать моделью, почти та же беда. Снялся лишь один раз. Рекламировал мазь от прыщей. Изображал прыщавого юношу, а потом «вуаля!», сказочное исцеление — он превращается в этакого красавца! Но дальше этой рекламы дело не пошло — как говорил мой агент: «Уж больно красив. Вот если бы тебе сломали нос, или надорвали ухо, а так — просто идеал красоты. Но идеальных людей не бывает, значит, востребован ты не будешь...»
И постоянно непристойные предложения от порностудий и пожилых дам. Возможно, следовало переступить через себя, но я не смог это сделать.
Но нет худа без добра. Меня приметили из организации. Сначала хотели использовать как жигало — бабам такое лицо нравится, сказали мне. В двух словах объяснил, что думаю по этому поводу — ребят увезли на скорой помощи. К слову сказать, когда-то в туманной юности занимался боксом, и мне прочили большое будущее, но карьеру профессионального спортсмена делать не стал — боялся повредить лицо. Хорошо, что в местной организации заправлял мудрый человек, так что мстить мне не стали, а наоборот, пригласили работать, пусть всего лишь рядовым боевиком.
Признаюсь, роль, которую до этого исполнял в жизни: подай-принеси, уже осточертела, а перспектив получить хоть какую-то роль в кино не было вообще никаких, и, подумав, согласился.
К сожалению, скоро мой работодатель приказал долго жить — ничего криминального, возраст. Потом было много чего, помотало по стране, с Западного побережья постепенно перекочевал на Восточное. И наконец, меня прибило к Теневику. Не от хорошей жизни. Да и босс меня не очень жаловал, но и не гнал. Человек он был инициативный, и, как следствие, текучесть кадров в его организации была велика.
Но предательство оно всегда предательство, какими бы не были те, кого предаёшь. Мои коллеги по тяжёлому криминальному ремеслу всё-таки были моими товарищами, с которыми не раз бывали в переделках, не раз прикрывали спины друг другу. И потом, я уверен, за предательством всегда следует расплата, пусть не явная, не всегда понятная предавшему, но она обязательно будет.
С другой стороны. Всё это морализаторство не стоит ломанного гроша, если бы моим коллегам «по цеху» предложили такой шанс, долго бы они не раздумывали. А, может, им такое тоже предложили? А теперь, кто схватит свой шанс первым, тот и победит.
Значит решено.
— Я у шефа не один такой. Почему он должен задействовать именно меня?
— Значит согласны?
— Допустим... Да.
— Вы должны сделать так, чтобы шеф отправил за шкатулкой именно вас. И, как у вас говорится, это уже не наши проблемы.
Озвученная выше сумма говорила о том, что человек прав.
— Разумно.
— И последняя просьба. Упаси вас Боже, пытаться открыть шкатулку. Поверьте, там для вас нет ничего ценного, только испортите дело и наживёте себе множество проблем.
Как будто натянув нос Теневику, я не наживу проблем.
— И ещё, учтите, что вполне возможно, кто-то из ваших коллег тоже будет работать на себя.
А вот об этом я уже подумал.
— Так что будьте осторожны. Когда добудете шкатулку, позвоните по продиктованному мной номеру и попросите полковника.
Незнакомец назвал номер и отключился.
Я оделся. Выпил кофе. Огляделся по сторонам. Квартирка была уютная. Жаль покидать. Но я понимал, что если дело выгорит, скорее всего, сюда больше не вернусь.
Вышел из дома. Погода стояла изумительная, солнечная. Настроение — боевое.
И тут произошло событие, которому я тогда не придал особого значения и сразу забыл, но потом новые происшествия заставили меня его вспомнить. Событие, скорее глупое, чем неприятное: огромный рыжий кот деловито гадил на моём газоне, рядом с тропинкой к калитке. Вообще-то к котам я отношусь хорошо. Но вот когда они оставляют свои росписи на стене моего дома, или как сейчас гадят на газоне, становится неприятно.
Я на него шикнул.
Кот был не из местных, иначе бы понял, что это первое и оно же последнее предупреждение. Он лишь скользнул по мне высокомерным взглядом и продолжил своё нехитрое занятие.
Я вроде бы потерял к коту всякий интерес, шёл себе мимо и уже пройдя, хотел наградить его пинком. Но в самый последний момент, кот немыслимым образом извернулся, и моя нога пнула лишь воздух. Кот со злобным мявом отпрыгнул и зашипел. Разбираться с мохнатым хищником было некогда, и я спустил дело на тормозах. Кот, видимо, нет. Весь путь до машины я чувствовал, как его полный ненависти взгляд буравит мне спину.
Доехал до телефона-автомата. Сделал два коротких звонка. Изменённым голосом сообщил одному сотруднику нашей организации, что у него серьёзно заболела мать и нужно срочно приехать, другому, что его девчонка опять изменяла с этим мачо. Про маму первого знал, что у неё плохое здоровье, со вторым звонком полностью импровизировал. Отклики были обнадёживающие: «Еду» и «Ах ты ж, потаскуха!». Понял, что оба звонка попали в цель.
Поступил я, конечно, некрасиво, но зато добился своего: речь босса слушали мы с Носачом.
— Сегодня ночью один барыга сыграл в ящик, — вещал босс. У меня почему-то не возникло сомнений, что барыге помогли в этом. — Только сейчас получил адрес его берлоги. Там спрятан один ценный предмет. Шкатулка. Переройте всё, но найдите. И ещё. Шкатулку не открывать. Тот придурок, который подумает, что он самый умный и попытается это сделать, может пустить себе пулю в лоб — всем сэкономит время. Всё понятно? Отправляйтесь. Если что, звоните.
«Нет, Теневик, больше я тебе звонить не убуду, и лезть под пули ради твой выгоды тоже», — так я размышлял, выходя из старого дома, где лежал прикованный к батарее Носач. — Товар у меня, так что теперь остаётся последний аккорд — поменять его на деньги и исчезнуть из города, ухать, скажем, в Канаду, а ещё лучше куда-нибудь, где пальмы, море и девушки в бикини».
Но преграждая путь ко всем этим в высшей мере приятным вещам, стояла машина ближайшего подручного Тенивика. Чёрная, похожая на броневик, она возвышалась посреди улицы, загораживая вход в здание от посторонних взглядов.
«Неужели пронюхали? — мелькнула в голове паническая мысль.
Но, как говорится, у страха глаза велики, приглядевшись, я увидел, что Теневика в машине нет. Там сидел один лишь Кроха. Хотя и это было не мало. Бык быком — плечи начинаются прямо от бритой макушки — руки как два свиных окорока лежат на руле.
Видимо, терпение Теневика стало иссякать, и он прислал Кроху, разумеется, не помогать в поисках, а чтобы тот подгонял нас.
— Чё, там у вас за непонятки. Мне Теневик только что звонил. Сказал, если через пять минут не найдёте, дюлей обоим взвесить, чтоб шевелились быстрей.
— А чего сам не позвонил?
— Дык, — маленькие глазки здоровяка хитро мигнули, — Меня прислал.
Пальцы у всегда спокойного как танк Крохи, принялись стучать по баранке — тревожный знак, обычно его ничем не проймёшь, а тут такие эмоции. Он почему-то врал, от этого ситуация становилось ещё опаснее.
— Не волнуйся, — успокоил его. — Нашли.
— Если так, то ладушки, — сразу повеселел здоровяк. — Где товар?
Я постучал по оттопыренному карману.
— О’кей, давай коробочку. — Он протянул огромную лапищу из окошка машины.
— С какой стати?
— Босс приказал, — не слишком затейливый Кроха опять соврал, и, видя, что я не ведусь, тихо добавил: — За пушку не хватайся, начнём стрелять — обоих заметут.
Да, стрельбу на улице открывать не хотелось — полиция в этом неблагополучном районе работала жёстко — можно было пули схлопотать и от них.
— Тебе надо, ты и возьми.
Кроха, глядя на меня недобрыми глазками, выбрался из машины. Теперь стали видны колоссальные габариты помощника Теневика. С Крохой эволюция шла, шла и зашла в тупик, дальше человеческому организму расти было некуда. Но, несмотря на свои размеры, он был довольно проворен, и я это хорошо знал.
— Голливуд, давай сюда шкатулку.
Он нисколько не сомневался в своём превосходстве. О, как порой наивны мы бываем. И я без дальнейшей трепотни зарядил ему в бубен. Крепко врезал, вложив в него всю свою силу и боксёрский опыт, понимая, что шанса на второй удар у меня уже не будет. В первое мгновение ничего не происходило — Кроха стоял как скала. Но потом зашатался и рухнул. Удивлённые, съехавшие к переносице глаза Крохи, словно в замедленной съёмке печально проплыли мимо меня. Приняв его, асфальт затрясся, как от землетрясения средней силы.
Обливаясь потом, оттащил здоровяка за кусты сирени. Кроха, оставлял за собой глубокую борозду — выглядела она так, словно племя первобытных дикарей протащило здесь поверженного носорога. Наручников у меня больше не было, так что привязал бандита к трубе парового отопления его собственным ремнём. Затем отогнал чёрный драндулет Крохи за дом, чтобы не было видно с дороги.
Время, время, время... Если Кроха появился здесь, значит у меня его совсем нет, и просто так убраться из города уже никак не получится.
Вытерев трудовой пот, сел в свою машину, проехав несколько кварталов, припарковал её в укромном месте. Жаль бросать старушку, но ничего не поделаешь, по ней меня легко вычислят. Поймал такси, через пять минут поменял его на другое.
Проехав немного, попросил остановить у таксофона.
Набрал заветный номер.
Трубку взяли сразу.
— Мистер Голливуд?
— Полковник?
— Так точно. Товар при вас?
— Стал бы я звонить.
— Пишите адрес... — Он назвал номер дома в элитном районе города.
— Буду через пятнадцать минут.
Немного покружил по городу, сменив ещё две машины.
Последний таксист — болтливый здоровяк. Лысый с шишковатой головой. Физиономия — этакая масленая будка, вся в оспинах и угрях, по ней словно по помойной луже, плавала пара маленьких глазок. Язык не поворачивался назвать это лицом, как будто Бог только начал его лепить и тут же бросил, швырнув в общую кучу необходимые для этого детали, авось прилепятся на нужные места — не прилепились.
Таксист продолжал вещать, теперь про свою несговорчивую бабу:
— К ней не только я ходил, ещё двое было. Но я их живо наладил. А она всё одно не принимает, рылом, говорит, не вышел. А где я другое возьму: Господь не дал. Вот был бы таким красавчиком как ты, небось, нос бы не воротила.
Наконец такси остановилось, немного не доехав до нужного мне дома. Респектабельный район, сплошные особняки. Я с облегчением покинул словоохотливого таксиста. Он пожелал мне удачи. Вообще-то хороший он парень, только страшный очень. Я ему тоже пожелал. И тебе, говорю, пусть улыбнётся удача, как сегодня она улыбается мне.
Дошёл до нужного мне особняка.
Тишина. Лишь ветер шумит молодой листвой, обрывая лепестки с цветущих яблонь.
Здание смотрелось солидно. Увитая плющом старая двухэтажная постройка, кованные решётки на окнах, витражи. Такой домина мог позволить себе только очень богатый человек. Значит, с деньгами проблем быть не должно.
Позвонил в дверь. Где-то внутри дома звякнул колокольчик. Ожидал, что откроет какой-нибудь дворецкий во фраке, с бакенбардами, но дверь распахнулась сама. Да, слуги сейчас не в чести, их с успехом заменяет электроника. Положив руку на рукоять револьвера, шагнул в освещённый тусклым светом холл. Осмотрелся.
Ничего не скажешь, богато. Справа скульптуры, слева от пола до потолка мраморное панно: люди в тогах; красивые, гордые лица... Невольно сравнил с собственным отражением в зеркале напротив.
Засмотревшись на панно, я даже не заметил, как дверь за мной закрылась. Но хозяин так и не думал появляться.
— Есть тут кто? — спросил я, не выпуская револьвер. — Пришёл по приглашению полковника.
— Мистер Голливуд? — раздался мелодичный женский голос. Ну, хоть что-то.
— Да.
— Очень хорошо. Мы именно вас и ждём.
Свет, словно от прожектора, резанул меня по глазам.
«Засада?! Копы?! Подстава?! Теневик?!!» — мысли яркие, как слепящий меня свет, проносились в голове.
— Не волнуйтесь, это проверка. Что вы — это вы. И уберите оружие, сейчас оно вам не понадобится, — произнёс всё тот же голос.
Я с удивление обнаружил, что направляю револьвер на источник света — рефлексы, никуда от них не денешься. Хорошо ещё, что не выстрелил.
— Выключите чёртов прожектор.
Свет погас.
Когда перед глазами перестали плясать яркие круги, увидел, что всего в нескольких шагах от меня мной стоит прекрасная дама, одетая в бальное платье с глубоким декольте. Интересно, кто она полковнику? Жена? Дочь? Любовница?
Но все вопросы вытеснил вид, трущегося у её ног, здоровенного рыжего кота. Где-то я тебя видел, бандит. Стоп! Неужели тот самый, что бесстыдно гадил на моём газоне? Нет, не может быть. Мало ли на свете рыжих котов, пусть даже таких больших. Но поразительно похож.
— Могу я видеть полковника?
— Увы, он временно недоступен.
И тут краем глаза я заметил пару дорогих лакированных туфель, выглядывающих из-за портьеры, как будто их хозяин зачем-то решил прилечь прямо на полу. Так что я не стал убирать револьвер в кобуру и уточнять, почему кто-то там недоступен.
Дама, проследив за моим взглядом, попыталась успокоить:
— Не волнуйтесь, хотя сейчас он и не в лучшей форме, но уверяю вас, с ним всё будет в порядке. А на счёт сделки не переживайте, она состоится. Только теперь вашим партнёром буду я, на тех же условиях, что и полковник. У нас не принято убивать доставивших вместилище. К тому же они дополнительно награждаются сверх всех начальных договорённостей, наравне с хранителями.
— Ваш хранитель мёртв. — Вспомнил я рассказ Теневика о сыгравшем в ящик барыге.
— Мы не вмешиваемся в ваши разборки. Поверьте, нам своих хватает, — она кивнула на портьеру, за которой находился полковник.
— Кто эти «мы»?!
Тут какой-то неясный шум с улицы привлёк моё внимание. Показалось, что кто-то прошёлся за окном, о решётку что-то поскреблось, а на входную дверь, пытаясь открыть, надавили...
На лице женщины промелькнул, если не испуг, то какая-то неуверенность.
— Может быть, позже я вам всё расскажу. А теперь нам нужно как можно быстрее завершить сделку.
Обстановка и мне действовала на нервы. И, собственно, какого чёрта, что на этом полковнике свет клином сошёлся. Назвал сумму. Дама вынула из-за злополучной портьеры кейс. Чуть приоткрыла его.
— Похоже, что именно столько вы и получите.
Появилась гаденькая мыслишка: отобрать. С дамой я никаких соглашений не заключал, деньги не её... Женщина, словно прочитав мои мысли, грустно улыбнувшись, спросила:
— Готовы рискнуть? Вы уж нас извините, но господин, назвавшийся вам полковником, был нашим конкурентом... И судя по тому, что на вас тоже напали, в дело вступили и другие игроки. — Чёрт возьми, она проявляет хорошую осведомлённость. — А сколько их, отстающих от вас не больше, чем на шаг? Вы везунчик, господин Голливуд. Так что постарайтесь не испортить всё в самом конце.
Не то чтобы меня тронули её слова. Просто встав на путь исправления, надо быть последовательным до конца.
Дама положила кейс на стол и открыла, показав одержимое — он был набит пачками банкнот. Наугад взял одну — проверил. Прикинул, сколько там должно быть — вроде, точно.
Но всё равно чуть помедлил, прежде чем вынуть шкатулку из кармана и протянуть её женщине. Не каждый день совершаешь сделку всей своей жизни.
Дама придирчиво осмотрела шкатулку со всех сторон. Сидящий рядом кот мявкнул.
— Не мешай, — одёрнула она рыжего. — Да, это она.
Как только сделка была совершена, показалось, что в доме стало светлее, больше никто не ходил за окнами, не скрёб по решётке и не пытался открыть дверь.
Казалось дело сделано, и можно было расслабиться. Но скольких ребят я знал, которые погорели именно так. Так что я пятился к двери, крепко держа в одной руке кейс, а в другой револьвер.
— Вы даже не хотите узнать, что принесли?
Кончено, я хотел знать из-за чего весь сыр бор, из-за чего мне отвалили кучу денег, из-за чего пострадали полковник, хранитель и, возможно, ещё множество неизвестных мне людей, но ответил:
— Как-нибудь в другой раз.
Кот опять мявкнул.
— Испугался, — кивнула дама.
— А вы сами-то не боитесь?
— Уже нет. Охота за вместилищем заканчивается, как только она попадает к кому-нибудь из таких как я. Таковы правила.
Я уже брался за ручку, чтобы открыть дверь, когда кот снова замявчал.
— Ах да, традиция, — улыбнулась дама. — Хранитель мёртв, выходит, награду получает принёсший вместилище. Проси чего пожелаешь.
— У меня уже всё есть, — я похлопал по кейсу. С опаской отношусь к таким вот нежданным подаркам. Но тут совершенно некстати перед мысленным взором предстала перекошенная злобой физиономия Теневика, люди которого, скорее всего, уже перекрыли все возможные пути моего бегства из города. — Хотя есть одно, но, боюсь, не в ваших силах это сделать.
— И всё же?
— Мне месяца на три-четыре нужно спрятаться, чтобы бывшие коллеги не нашли.
— Всего-то, — очаровательно улыбнулась хозяйка. — Это можно легко устроить. А больше ничего не хотите?
— Нет.
— Хорошо, пусть часть ваших желаний останется невостребованными, или перейдёт к кому-нибудь другому.
Хлопок ладоней...
Не могу с уверенностью сказать, что увиденное мной позже, происходило на самом деле.
Меня вдруг притянуло к мраморному панно. Пара мгновений, и я стал его частью, неотличим от других фигур, лишь странно выглядели среди этой античности мои костюм-тройка, кейс и револьвер, но это, если слишком сильно приглядеться.
И всё это я видел как бы со стороны.
Рыжий кот обернулся вокруг себя, превращаясь ни много ни мало в беса (я, так полагаю, в своё истинное обличье), и тут же заорал:
— Как вы с ним жестоко, хозяйка! Мне это нравится!
¬ — Ничего, постоит в компании героев древности несколько месяцев, его проблемы сами собой и решатся. Но как органично вписался в ансамбль, ты не находишь, бес?
— Это всё ваше мастерство, кудесница.
— Опять льстишь, плутишка, — было видно, что похвала ей приятна. — Нет, в самом деле, он очень красивый малый.
— Давайте внушим, что он был у гомика-садиста. А когда очнётся...
— Фу... Он слышит и видит, все, что тут происходит. Лучше, как я и обещала, расскажу, что он принёс, и приоткрою часть закулисья этого мира. Время до выбора ещё есть, так что я вполне могу поведать эту историю. Он любопытен, хотя и не показывал это.
— Но госпожа!
— Пусть. Всё равно ему никто не поверит. Захочет с кем-нибудь поделиться, поднимут на смех или отправят на принудительное лечение... Итак, красавчик, слушай. То, что ты принёс, это одно из вместилищ нового, что приходит в этот мир. Только такие, как я, могут открыть и использовать их. Считать нас богами, было бы чересчур. Скорее, мы — полубоги, так вернее. Смертные, конечно, тоже в силах открыть вместилище. Но они лишь прервут инициирование, а на себя навлекут неисчислимые беды.
На свете множество волшебных вместилищ, от безобидных до смертельно опасных. Во время инициирования из их содержимого мы можем выбрать только одно новое. И после выбора это новое, словно круги по воде от брошенного камня, разбегается по миру, затухая, сходя на нет, а порой набирает силу, и тогда только держись. Одновременно может быть инициировано только одно вместилище, не больше. Сейчас это «Шкатулка пороков». — Дама взвесила на руке шкатулку, было видно, что людские пороки для неё не слишком много весят. — Скоро наступит время выбора. Какой выберу и запущу в мир, таким и будет новый человеческий порок. Но по мне, пороки — это фикция, больше относящаяся к человеческой морали, правилам, бытующим на тот момент в обществе. Порок становится пороком только, когда общественное сознание объявляет его таковым. И любое внесение в мир нового порока подготовлено самими людьми, мы лишь облекаем его в физическую суть этого мира.
Пороки появляются, но специально из мира их никто не забирает. Человечество со временем забывает свои пороки. Например, раньше что-то считалось порочным, потом мораль изменилась, и это что-то стало нормой, или даже добродетелью.
После «употребления» вместилище идёт на хранение к какому-нибудь человеку. Хранители — это часть древней традиции. Они обычные люди. Сами не знают, чем временно владеют. Но считают, что это великая драгоценность и ответственность.
Когда вместилище инициировано, за ним приходят от какого-нибудь полубога, а то и от нескольких разом... и начинается большая игра — охота за вместилищем.
Полубогов в нашем мире множество. И только они знают, какая шкатулка инициирована именно сейчас, и её примерное местонахождение. В иное время эта информация от них скрыта, как и от простых смертных.
После инициирования вместилища многие полубоги начинают охоту за ним. Для одних — это дело чести, и они следуют своим принципам — всё меряют на весах Добра и Зла. Для других просто спорт, открыть вместилище и утереть нос остальным. Им всё равно, что запускать в мир, лишь бы быть первыми.
Ходит легенда, что когда-нибудь трофеем в этой охоте будет весь мир. И от того, кто откроет то вместилище, добрый или злой полубог зависит, как человечество будет жить дальше.
Кто инициирует то или иное вместилище и объявляет его готовым к открытию — это великая тайна. Кто-то говорит, что это делает некое верховное божество, кто-то, что просто приходит время, а кто-то, что общие желания людей приводят вместилище в это состояние.
Передвигаясь по обширному холлу и рассказывая про вместилища, пороки, хранителей и полубогов, дама менялась: становясь то прекрасной девой, то ужасным чудовищем, то ещё кем-то. Бес тоже претерпевал изменения, хотя менее значительные, но всё равно в конце пожаловался:
— Хозяйка, не могли бы вы оставаться в одной ипостаси, а то из-за ваших трансформаций, я не успеваю отращивать хвост.
— Извини, задумалась, — произнесла она, принимая человеческий облик.
— И заболталась!
Дама взглянула на часы:
— Ты прав, приходит время выбора.
Дама положила ладонь на шкатулку, смежила веки и без каких-либо усилий открыла крышку, которая, как казалось, до этого составляла со шкатулкой единое целое.
Бес забрался прямо по шторе, чтобы первым заглянуть в ларец. И когда, шкатулка была открыта, разочарованно зацокал языком и спрыгнул на пол.
Дама задумчиво смотрела на содержимое шкатулки.
— Да, выбор не богат. Это и пороками назвать трудно. Так, баловство. То ли совсем оскудела шкатулка. То ли человечество настолько порочно, что для него стоящих пороков больше не осталось. Зря только, киса, старались.
— Да ладно вам, госпожа. Выберем из того, что осталось. Есть у меня одна идейка. — И бес, хихикая, зашептал что-то своей хозяйке, игриво посматривая на мраморное панно. Но в какой-то момент его весёлую физиономию, исказила злобная гримаса, и я услышал: «Когда он с полковником трепался, меня приспичило, а он ногой, ногой...», при этом копытцем сделал стремительное движение, как будто кому-то даёт пинка... потом долго ещё шептал, да дошёптывал: «Нарцисызм, то да сё... По поводу остатков его желания тоже идеи есть...».
Дама выслушала его до конца и рассмеялась:
— А ты злопамятен. — На что бес важно кивнул, как будто услышал невесть какую высокую похвалу. — Ладно, будь по-твоему... Надо же как-то выходить из создавшегося положения. Хотя может получиться презабавно.
Бес радостно закивал, потирая мохнатые лапки.
Дама подняла шкатулку на вытянутых руках, закрыла глаза, казалось, в эти мгновения она была далеко отсюда, и провозгласила: «Да будет так!» Крышка захлопнулась и шкатулка стала растворяться, становясь всё прозрачнее и прозрачнее, и настал миг, когда она исчезла.
— Ну, бес, дело сделано. Теперь давай узнаем, какое вместилище следующее. — В руку, где лишь несколько мгновений назад была волшебная шкатулка, лёг планшет последней модели. Дама немного поколдовала над ним и, несмотря на свою аристократичную внешность, присвистнула.
— Ну что там, Госпожа? Сундук Развлечений? Короб Изобретений? Сосуд Болезней? Мешок Добродетелей? Что на этот раз? Что? — Бес от нетерпения узнать, подпрыгивал на месте, силясь заглянуть в планшет. Хозяйка сжалилась над ним и показала экран, бес тут же заорал: — Ни фига себе! Ящик Пандоры! А место?! Где в этот раз жахнет?!.
На этом мои странные видения прервались...
Я будто одеревенел. К тому же всё моё тело кололи миллионы раскалённых иголочек.
Стоя около мраморного панно, я смотрел на пустой холл: ни хозяйки, ни её кошмарного кота.
Было ли это на самом деле? А если было, то что? Скорее всего, меня чем-то опоили? Но, я же ничего не пил. Или распылили из баллончика какую-нибудь гадость. Отсюда все эти видения. Но зачем?
Деньги!!!
Непослушными руками засунул револьвер в кобуру и открыл кейс.
Фуф! Деньги на месте.
Надо выбираться отсюда. Подёргал дверную ручку — заперто. Присмотрелся к замку — ерундовый. Даже в таком состоянии как сейчас справился с ним за несколько минут.
На улице, так же как и когда заходил в дом, никого не было. Что вы хотите: тихий, респектабельный район. Яблони в цвету... Что за чёрт, на деревьях уже висели яблоки. Надо же, когда сюда входил, они ещё были цветами. Чертовщина какая-то!
Выбежал к дороге, по ней как раз проезжало такси.
Остановил. Запрыгнул. Назвал район на другом конце города — лишь бы подальше отсюда.
— А точнее? — переспросил таксист. Я взглянул на него и вздрогнул: водитель был в маске клоуна — огромный красный нос, рыжий парик и рот до ушей. Здоровенный амбал, именно таких Теневик предпочитает набирать в организацию. Всё, недолго музыка играла, сейчас пристрелит.
Но таксист лишь укоризненно произнёс:
— Не стыдно, лицо бы прикрыл. Я поначалу подумал, что ты в маске, уж больно мордашка симпатичная, вроде даже такую маску на ком-то видел...
Я облегчённо выдохнул, узнав голос. Именно этот таксист сегодня вёз меня в этот район. Меня он почему-то не узнавал. Нацепил дурацкую маску, наверно, решил скрыть своё уродливое лицо, а заодно подурачится с клиентом.
— Или ты не местный?
— Да, только сегодня прилетел, — включился я в игру.
— Гляди-ка, в аэропорту тебя не остановили? — удивился таксист. — А ты откуда?
— Из Канады.
— Неужели у вас в Канаде еще не ввели всеобщее ношение масок?
— Выходит, не везде.
— Ну, может быть... Из глубинки, значит.
Я поглядел в зеркальце заднего вида, поправил причёску.
— Ты чего делаешь?
— Причёску поправляю.
— Заканчивай.
— Нарциссизм уголовно наказуем?
— Так, парень, давай-ка в моём такси не выражаться. А то высажу и морду набью.
Решил за лучшее промолчать. Чудачества таксиста зашли слишком далеко. А с такими лучше не спорить. Я смотрел, куда он правит, и, не сдержавшись, посоветовал:
— Поехали в объезд, а то в центре, наверно, пробка, не протолкнёмся.
— Какая пробка? Выходной же.
— В четверг?
— Не братец, не знаю уж как там у вас в Канаде, а у нас сегодня воскресение. Двадцатое августа. Скоро осень.
Мимо проплывала вывеска магазина детских товаров: «Распродажа перед новым учебным годом».
Всё приехали. Мне стало как-то нехорошо. Вспомнил плодоносящие яблони. Теперь это. Вот ведь ведьма... Неужели заколдовала? Получается, четыре месяца, как и просил. А ещё говорят, чудес на свете не бывает. Значит, всё это правда, что я там слышал и видел? Так что ли?
— Точно двадцатое августа?
— С утра было.
Наконец, машина выехала на одну из центральных улиц, где было много народа...
И, представьте себе, все были в масках! Сотни людей!
Теперь я вообще ничего не понимал. Или я опять грежу наяву, как в особняке?
А таксист разливался соловьём:
— Неприлично стало выставлять свою физию на всеобщее обозрение, это всё равно как причинное место показывать. Срам и только. Как только люди раньше не понимали, что порочно это... Всё, парень, нельзя так — лицо тебе надо закрыть, — водитель притормозил около киоска, купил чёрную маску, кинул мне. — Надевай и не благодари, когда за поездку расплачиваться будешь, стоимость в счёт включу. Потом выберешь себе пофасонистей. Я тоже свой стиль не сразу нашёл, пришлось помучиться. А чё, теперь бабе моей нравится. Говорит, сразу видно, что ты шут гороховый, — тряхнул водитель рыжими кудрями. — Любит она меня.
Понимая, что никуда от этого не деться, я натянул маску.
— Ну вот, хоть на человека стал похож. Теперь можешь в зеркало глядеться.
Посмотрел. Маска была точь-в-точь как у налётчика: прорези для глаз и носа, небольшие клапаны для ушей. Мысли плавно перешли на «бывших коллег по цеху»... Вот ребята теперь развернутся. И плевать им на камеры слежения.
— Смотрю, привыкаешь, — водитель увидел, что я разглядываю своё отражение в зеркале. — На уголовника похож... Поначалу всё гадали, как полицейские людей друг от друга отличать будут. Оказывается у них специальные сканеры есть, чего туда только не напихано: от тепловизоров до какой-то научной фигни, для которой ещё название не придумано. С помощью этих сканеров видно, кто под маской скрывается, всё равно как отпечатки пальцев. Тут местные бандиты, когда только маски ввели, поживиться решили, напялили маски и айда банки грабить... Раз прошло, два... А потом их вычислили. Главного у бандитов как-то странно звали: Те... Те...
— Теневик.
— Во-во, точно! — обрадовался таксист. — Гляди-ка, даже в Канаде об этом слышали. Кто-то из этих придурков начал первым стрелять, ну всех бандитов там и положили. Один здоровущий был, как слон, его пулями нашпиговали, словно рождественскую индейку черносливом.
Почувствовал ли облегчение, что за мной больше некому охотиться. Нет, совсем наоборот, было чувство, словно парни погибли из-за меня.
А таксист продолжал гнуть свою линию:
— И как раньше без масок на улицу выходили? Срамота. Больше скажу, неприлично не только ходить с открытым лицом, но и иметь красиво лицо. Родился кто-то один красавцем, а сотня нет. Ну, куда это годится? Полная ж несправедливость.
Неравенство. Говорят, уже запущена специальная государственная программа: скоро в клиниках в принудительном порядке оперировать будут, исправить упущение природы. Ведь проще одного прооперировать, чем сотню. Раньше делали, чтобы красивее быть, а теперь чтобы справедливей.
— Ну а маски. Есть же красивые. Почему они не под запретом?
— Ты, мил человек, не путай. Одно дело в красивом купальнике ходить, а совсем другое интимную стрижку всем встречным показывать. Соображай, что говоришь.
Я уже понимал, что таксист не сумасшедший, и он не шутит. Наступило будущее, страшнее которого и представить себе не мог. Как я тогда думал, то ли сегодня утром, то ли несколько месяцев назад: за предательство всегда будет расплата, пусть не явная, не всегда понятная, но обязательно будет. Возмездие неотвратимо.
Заменит ли мне кейс набитый деньгами мою красоту и... пусть не слишком хороших и добропорядочных, но каких-никаких, а товарищей.
Машина остановилась на людной улице перед светофором. Дорогу переходила группа детишек с воспитателем. Детвора носила маски зверят, воспитатель был в маске с... Моим! Лицом! Оно было точь-в-точь таким же, какое было у меня, когда я рекламировал мазь от прыщей. Наверняка, с того ролика его и стащил какой-то предприимчивый делец.
Потом увидел ещё одну такую же маску на случайном прохожем, потом ещё...
Вот, наконец, и пришёл день, когда моё лицо стало востребованным. Мечта сбылась. Только на фиг мне нужна такая сбыча мечт.
И тут на тротуаре я увидел огромного рыжего кота, он повернул ко мне свою наглую морду и подмигнул... или мне это только показалось.
Не помню, как выбрался из такси, как расплачивался.
На негнущихся ногах, в кошмарной чёрной маске, прижимая кейс к груди, прошёл несколько метров. И тут я услышал, как мой таксист произнёс:
— Что-то скучно стало. Инициирую-ка я «Сундук Развлечений».
Я оглянулся, но никакого такси позади не было. Лишь на асфальте лежала маска рыжего клоуна.
Олег Большов © 2012
Обсудить на форуме |
|
