|
КМТ
 Учебники:
Издатели:
Ссылки:
|
Время новых пороков Таня Каммер © 2012 Запущенная стадия Панель перед Пакс загорелась, и она, нарисовав на лице приветливую улыбку, ответила на звонок заученной фразой:
— Служба психологической поддержки населения Содружества. Доктор Апис, чем могу помочь?
На экране появились трое молодых людей, двое были явно смущены происходящим, но у третьего вид был довольно решительный:
— Доктор, наш временный союз столкнулся с проблемой ревности.
Обычное дело для молодежи, они еще только учатся вести себя в мире взрослых людей. Всем троим было лет по девятнадцать. Несколько недель назад Стив и Алекс поменяли третьего партнера, пригласив Феба, но, к сожалению, Алекс и Феб стали чаще уединяться, ревновать друг друга к Стиву. Он-то и стал инициатором сеанса с психологом и сейчас рассказывал о проблеме их союза Пакс.
— В этом нет ничего страшного, я вижу, что до нарушения закона еще не дошло, просто вашему союзу пора распасться. Алекс и Стив, сколько вы вместе?
— Два месяца, поэтому мы и поменяли ПП, чтобы не нарушать закон.
— Я понимаю, но раз проблема возникла, значит и между вами двумя не все гладко, два месяца это нормально, но симптом тревожный. Поверьте, вам станет легче, как только вы все трое смените партнеров. Легкость — вот наш девиз, легкость бытия и легкость отношений, ничего обязывающего, ничего, что рождало бы чувство вины или дискомфорта или тем более привязанности и ревности. Все это архаизмы, которые мешали жить нашим предкам, отражались на работоспособности, на психическом состоянии, приводили к суицидам, употреблению наркотиков и алкоголизму. Для того, чтобы вам всем троим быть полноправными и полезными членами общества, вы ведь так молоды, нужно расстаться и поменять партнеров. Как уполномоченный Содружеством психолог, я рекомендую вам уже сегодня вечером найти себе новых ПП.
— Спасибо, доктор.
— Всего хорошего.
Пакс закончила сеанс и, действуя по инструкции, набрала номер полиции мыслей:
— Проблема в Западном округе, трое молодых людей, имена и адреса в приложении, диагноз: начальная стадия Caritas и Zelotypia. Рекомендовано расставание и смена партнеров, срок исполнения сегодня вечером, выделить агентов для наблюдения.
— Привет, Пакс, как дела? Ты и сегодня дежуришь? — на нее смотрело улыбающееся лицо Дины, работавшей диспетчером полиции, они часто попадали в одну смену, и иногда вместе расслаблялись.
— Да, новая пандемия скосила пол-отдела, ждем, когда антивирус изобретут.
— У нас то же самое, но это ненадолго, обещали уже через два дня всех пострадавших поставить на ноги. Сегодня идем в релакс, отдохнем, найдем себе по симпатичному ПП?
— Какой релакс? — удивилась Пакс. — Ведь рекомендовано, всем воздержаться от новых контактов до изобретения антивируса? Ужас, в этот раз в городе умерло сто человек, пока не ввели карантин.
— Есть закрытый клуб «Червовый валет», туда только по рекомендации, и врач осматривает при входе, у меня уже две недели не было ПП, больше терпеть не могу.
— Ой, дорогая, не сегодня. Я так устала, третий день подряд работаю. Давай в другой раз, вот войду в нормальный ритм, тогда обязательно.
— Ты мне уже второй раз отказываешь, я же из полиции мыслей, со мной этот номер не пройдет, донесу, кому следует! — залилась смехом Дина.
Она была стройной брюнеткой, полигамной и уверенной в себе, как и положено деятельной и надежной гражданке Содружества.
Пакс тоже рассмеялась, поддерживая шутку:
— Полиции больше делать нечего, как заниматься моей скромной персоной, — про себя она отметила, что в следующий раз нужно непременно пойти с Диной. Как психолог, Пакс понимала, что закравшееся подозрение, пусть даже высказанное в шутку, при определенном подкреплении, может возрасти до нешуточных размеров.
В последние несколько недель на нее и, правда, навалилось много работы. Она добровольно сотрудничала с Институтом современной полигамии и передавала им статистику обращений граждан в службу психологической поддержки. Это была интересная работа, которая приносила определенные бонусы. Но, как уполномоченный психолог, имеющий государственную лицензию, обо всех подозрительных случаях Пакс докладывала полиции. В основном они касались молодых людей, начинающих половую жизнь. Люди постарше с такими проблемами справлялись сами, неукоснительно соблюдая Закон о промискуитете. Они, как правило, обращались за психологической поддержкой из-за синдрома усталости или просто рассказывали о себе и важных события в своей жизни. Когда у человека много знакомых и половых партнеров (ПП) — трудно найти кого-то просто для задушевной беседы. Психологическая поддержка уже давно заменила то, что раньше называлось дружбой. С психологом всегда можно было просто поболтать, плановый сеанс занимал сорок минут, все остальное время клиенты оплачивали дополнительно.
Панель вновь загорелась, и Пакс с улыбкой откликнулась на звонок:
— Служба психологической поддержки населения Содружества. Доктор Апис, чем могу помочь?
— Привет, док! Сегодня Вы дежурите?
— Здравствуйте, господин Вертер, как поживаете?
— Отлично, я сдал проект, которым занимался две недели, утер нос этому проходимцу из отдела внедрения.
— Максу Джойс? — переспросила Пакс. Проведя несколько незаметных для клиента манипуляций, она открыла нужный файл с записями прежних сеансов господина Вертера и подглядела фамилию его конкурента.
— Вот именно, док, теперь меня обязательно повысят.
— Поздравляю, я очень рада за Вас. А как дела с Вашей милой ПП, в прошлый раз Вы показывали мне ее фото, аппетитная блондинка?
— Да, красивая девушка, она познакомила меня со своей подругой Лорой, мы около месяца общались с ней, но она начала мне надоедать.
— Это естественно, разве может взрослый мужчина привязываться к одной женщине.
— Вы меня понимаете, док, а эта вдруг вздумала закатить мне истерику, когда я после релакса остался в кабинете в компании с приятными людьми.
— Да, как она могла, эта Лора?! — возмущенно воскликнула Пакс, продолжая натягивать заученную улыбку. — Лора, Лора... Как ее фамилия?
— Лора Стилл, она работает продавцом в антикварном магазине, живет в Верхнем районе. Правда, она потом извинилась и сама сказала, что пора нам расстаться, обещала пройти курс терапии. Знаете, меня так тронул этот архаичный акт привязанности, что я разрешил ей через месяц-другой мне позвонить.
— Понимаю, она произвела на Вас хорошее впечатление, но это в Вас говорит Эдипов комплекс. Видите ли, в каждом мужчине, даже очень самостоятельном и взрослом, где-то глубоко в подсознании таится привязанность к матери. Любовь матери была эгоистична, женщины в условиях моногамии боялись отпустить свое дитя, а дитя было привязано к матери. Сейчас детей воспитывает государство. Но этот архаизм где-то на биологическом уровне продолжает жить и в современных людях. Возможно, попытка Лоры Вас удержать затронула что-то у Вас внутри. Но Вы же не хотите возвращаться к привычкам позапрошлого века, и не собираетесь ни к кому привязываться. Я Вам рекомендую, если Лора Стилл когда-нибудь позвонит, убедить ее, что Вы больше друг в друге не нуждаетесь. В основе государственной политики нашего Содружества биологическое и психологическое здоровье нации, а оно немыслимо без промискуитета.
— Да, док, Вы правы, я наверно, действительно поддался архаическим эмоциям. Как поговорю с Вами, так все становится на свои места. Вы и тогда мне сильно помогли, когда Макс наступал мне на пятки и не давал житья в компании.
— Поменьше обращайте на него внимания, Вы такой талантливый инженер, я ведь говорила Вам, что Ваши разработки заметят, если Вы будете готовы хорошо представить свой проект.
— Спасибо, док. До связи.
Пакс снова нажала на тревожную кнопку и связалась с Диной:
— Опять ты? Передумала насчет вечера? — откликнулась диспетчер полиции.
— Не в этом дело. Критический случай, возможно, ложная тревога, но лучше проверить и провести профилактическую беседу. Лора Стилл, Верхний район, начальная стадия Caritas к Маркусу Вертер, она сама с ним рассталась, но есть опасность, что не выдержит. Может позвонить ему в любой момент.
— Хорошо, отправлю к ней агента.
— Одного?
— Людей не хватает, все этот дурацкий грипп, когда уже врачи с ним справятся, на что тратятся деньги граждан Содружества, если уже больше недели не могут антивирус изобрести.
— Понятно, до связи.
Дежурство закончилось, и Пакс за три минуты домчалась до своей квартиры в Верхней части города, быстро приняла душ и переоделась. Потом вызвав таксицикл, доехала до южной окраины. Там она минут сорок шла пешком по безлюдному кварталу люмпенов. Люди, вернувшись с работы, опасаясь вируса, сидели по домам. Эта часть города была сильно вытянута на юг и густо заселена рабочими. Граница города здесь была размыта, кордона не было, и именно здесь город можно было покинуть практически незаметно. Пакс опасалась, что из-за карантина может-таки наткнуться на патруль. Но полицейских, очевидно, не хватало, и на нее никто не обратил внимания. Дойдя до заброшенной трассы, окружавшей город, когда люди еще пользовались транспортными средствами на колесах, Пакс пристроилась на обочине и начала ждать. Солнце уходящего дня светило ей прямо в лицо, но она боялась переходить на другую сторону дороги, где было меньше растительности, и где ее мог кто-то заметить. Она была готова к длительному ожиданию. Она научилась находить в нем удовольствие, занимать себя мечтами о том, как посмотрит ему в глаза, как поймает на себе его улыбку, как прижмется к нему, всей кожей впитывая его такой знакомый и родной запах. Даже когда ей приходилось возвращаться домой, так и не дождавшись Аманта, она научилась черпать силы и терпение в своем необъяснимом ей, взрослой современной женщине и опытному психологу, чувству.
Он приехал, она увидела, как его машина в двухстах метрах от нее, перепрыгнула через деревья на обочину, и она, зайдя поглубже в заросли, утопая каблуками в мокрой траве и сырой земле пробралась к нему.
— Привет! — он весело глядел на нее, было видно, что очень рад встрече. Они никогда не созванивались, звонки можно легко отследить, и каждое их свидание было украдено у существующего общественного порядка.
— Привет! — она забралась к нему в машину и мгновенно оказалась в его объятиях, одновременно радуясь и смущаясь своей радости.
— Опять в грязных туфлях забираешься в салон? — сказал он, смеясь, и стаскивая с нее мокрую обувь, потом заботливо натянул ей на ноги теплые носки. На самом деле, у него всегда были для нее сменные туфли.
У Пакс не было пропуска на выезд из города на собственной машине, поэтому мокрая и грязная обувь почти каждый раз становилась непременным атрибутом их свиданий.
— Не ворчи, — прошептала она, нежно беря его лицо в свои ладони и покрывая его мелкими поцелуями. Он закрыл глаза, отдаваясь незамысловатому удовольствию быть обласканным одной-единственной женщиной.
Уже давно стемнело, и Амант боялся за нее, так как оба они знали, что он не может ее проводить. Но расстаться было так трудно.
— Иди же, Пакс, тебе пора, — произнес он.
Однако они так и лежали в машине, обнявшись, глядя на темное небо с обрывками серых туч через прозрачную куполообразную крышу.
— Можно, можно я останусь до утра?..
Он молчал, понимая, что если отпустит ее сейчас, потом две недели, возможно больше, будет находиться в постоянном страхе, что отпустил ее в ночь в неблагополучный район города. Между тем, оставить ее до утра, значит рисковать, привлечь внимание к своей машине при въезде в город через кордон. Если она уйдет утром, она рискует меньше, чем он, одинокая женщина в люмпен-квартале не может быть слишком подозрительной. Просто возвращается от случайного ПП. Сейчас карантин, но вряд ли в южном квартале ее задержат по такому ничтожному поводу. А вот машины досматривались, зафиксируют, когда выезжал из города, когда въезжал. Нужно будет придумать причину, что он делал за городом столько часов до самого утра. Ему было жаль отпускать ее, и он решил, что вернется в город через другой кордон. Если возникнут вопросы, скажет, что отказала программа, и он не мог вызвать помощь, а машину сдаст на профилактику. Только в следующий раз придется ехать на арендованной машине.
— Хорошо, Пакс, ведь может и дождь пойти... — едва он это сказал, как на прозрачную крышу со стуком упали две алмазные капли и переливающимися дорожками растеклись по округлой поверхности, а затем еще и еще. Июньский дождь забарабанил по пластику с такой силой, что нечего было думать о сне, они перестали шептаться, так как шепот совершенно заглушал ливень, и говорили теперь в полный голос. Сейчас под невидимым колпаком машины, заливаемым струями дождя, они были в полной безопасности.
— Какое чудо, — произнесла она, завороженная этим явлением, — алмазный дождь...
— Ты завтра не работаешь?
— Нет, три дня подряд дежурила, я боялась, что ты тоже заразился этим вирусом и не придешь.
— А я боялся, что ты болеешь...
— Когда уже изобретут лекарство?
— Не сегодня-завтра люди начнут возвращаться на работу, счет пошел на часы.
— Ваша лаборатория с этим работает?
— Нет, соседняя, ты же знаешь, лучше не спрашивать о моей работе.
— Да, прости.
Она знала о нем только то, что он счел нужным рассказать. Он был сотрудником государственной фармацевтической компании, разработчиком лекарств. Пакс и Амант познакомились десять месяцев назад в релаксе. Как водится, остались там до утра, встречались разрешенные законом три месяца, потом договорились о дозволенном законом, но не рекомендуемом годовом перерыве. Но она не вытерпела и двух недель, и нашла его в том самом релаксе, где они познакомились. Оказалось, что он уже несколько дней каждый вечер ждал ее там. Встречаться в клубах и дома они больше не могли, это было прямым нарушением Закона о промискуитете. В городе все передвижения и контакты отслеживались. У него была защита высшей степени, которая позволяла покидать город на машине. Она могла выйти из города пешком, это не было запрещено: кому придет в голову уйти из города на своих двоих, ведь ближайший населенный пункт был очень далеко. Свидания они планировали тщательно. Каждый раз, расставаясь, договаривались о месте и приблизительном времени встречи. Иногда что-то шло не по плану. Тогда они вновь приходили в назначенное место в тоже же самое время через неделю, после несостоявшегося свидания. Ведь они знали, что каждый из них сделает все возможное, чтобы снова оказаться в объятиях друг друга.
— Я сегодня донесла на четверых, — призналась Пакс.
— Две пары? — спросил он.
— Нет, трое гомосексуалистов, молодые ребята, начали друг к другу привязываться, и одна влюбленная девушка. Ее ПП, мой постоянный клиент, в разговоре обмолвился.
— А ты не могла промолчать?..
— Не могла, все разговоры записываются, но девушку мне жаль. Я просто поставила себя на ее место, как мне было бы больно, если бы ты с кем-то другим завис в релаксе.
Он прижал ее к себе.
— Раз жаль, зачем же ты на нее донесла?
— Не понимаешь?! Это мой долг, не перед Содружеством, конечно, а перед нами! Если я перестану доносить, я первая попаду под подозрение.
— Что же будет с этой девушкой, ты знаешь?
— Ничего страшного, агент проведет профилактическую беседу, попросит не нарушать Закон, больше не связываться с бывшим ПП и постараться как можно быстрее найти нового. Если ей будет тяжело, она имеет право на бесплатную терапию.
— А что, если бы такую беседу провели с тобой, ты бы отказалась от меня?
— Амант, ты знаешь прекрасно, что нет. Да и беседовать со мной никто не будет, мы вместе столько времени, нас отправят в рехаб... — с грустью в голосе произнесла она.
Страх, что их разоблачат, преследовал ее, не давал покоя. Сначала Пакс мучили сомнения относительно ее состояния, она даже пыталась заниматься самолечением. Но ни одно из рекомендованных успокоительных средств не помогло ей справиться с растущей привязанностью к Аманту. Наконец, она сдалась, счастье принадлежать только одному мужчине, до этого ей неведомое, захлестнуло ее. Она начала сомневаться в общепринятых нормах.
Еще в школе на уроках современной полигамии они учили стихи Шекспира: «На радость и печаль, по воле рока, два друга, две любви владеют мной: мужчина светлокудрый, светлоокий и женщина, в чьих взорах мрак ночной...». Государственная идеология основывалась на том, что моногамия всегда была бременем для людей просвященных, они были зажаты рамками архаичной морали, но современная полигамия освободила умы и тела на благо общества. В учебной программе говорилось, что пьесу «Ромео и Джульетта» Шекспир писал на заказ, из-за ее низкого качества в школе ее не проходили. А вот «Отелло» разбирали очень подробно. Дездемона действительно изменила мужу, но ложные представления о стыде и чести заставили ее до конца отрицать измену. В том-то и вся трагедия, что факт адюльтера даже толком не был доказан, такие жестокие нравы царили в моногамном обществе.
Все психологи, на чьих работах она училась в университете, в один голос говорили о природной полигамности людей, в прошлом сдерживаемой ложной моралью и государственной социальной политикой. Не находящая выхода сексуальность вела к фобиям, неврозам, другим психическим проблемам. Закон о промискуитете, принятый больше ста лет назад, полностью исключил эту причину психических недомоганий. В здоровом демократичном обществе не должно быть никаких ограничений в половых отношениях. Почему же Пакс, которая всю свою профессиональную карьеру занималась психологией личности, вдруг сама оказалась в такой ситуации, отказалась от регулярного промискуитета? Кто в здравом уме изберет моногамию?!
Поначалу, понимая, что сама она безвозвратно пропала, поддавшись преступной болезненной страсти, она думала, что своими донесениями спасает тех, кто находился в начальной стадии Caritas. Теперь она чувствовала, что полностью разочаровалась в теории полигамии. Но продолжала доносить, потому что боялась за себя и Аманта, боялась, что ее пренебрежение профессиональными обязанностями может их разоблачить.
— Кстати, Дина звала меня расслабиться, я уже второй раз ей отказываю.
— Что будешь делать?
— То же, что в прошлый раз, воспользуюсь гипнозом, запрусь с кем-нибудь в отдельном кабинете и внушу, что у нас был феерический секс. Он останется в полной уверенности, что мы отлично провели время, — произнесла она с лукавой улыбкой.
В это время он держал ее за руку и неожиданно так сильно сжал ее в своем костлявом кулаке, что у нее хрустнули пальцы.
— Амант, ну как ты можешь, разве ты мне не доверяешь?! — воскликнула она.
— Доверяю... только, как подумаю, что ты пойдешь в какой-то релакс и будешь там без меня, мне хочется порвать любого, кто тебя коснется.
— Это архаическое чувство собственника, которое несвойственно современному мужчине. Как психолог, я могу сказать, у тебя запущенная стадия Zelotypia, — Пакс хотела пошутить, но по глазам его поняла, что шутка неуместна, и осеклась.
Если бы ей нужно было быстро-быстро назвать всего два слова, наиболее ярко характеризующие ее любовника, она бы сказала «сухой и горячий». Только в редкие мгновения, совершенно неожиданно для нее, он становился невероятно нежен. Первые месяцы их знакомства ей казалось, что она пробивается сквозь крепкую невидимую стену, которую он возвел вокруг себя. Но тогда это ее не волновало, ведь она не знала, что они не смогут расстаться.
— Мы оба безнадежно больны, — помолчав, произнесла она, и снова потянулась к его лицу. Смотреть в его глаза, теперь едва различимые в ночной темноте, было высшим для нее наслаждением.
— Это не мы больны, — ответил он, убирая ей за ухо прядь ее светлых волос, упавшую ему на грудь, — это наше общество безнадежно больно. Даже планета нас не выдерживает, иначе как объяснить, что появляются все новые и новые вирусы. Мы едва успеваем изобретать лекарства.
В релаксе, как всегда, было полно народа. Долгожданное появление нового антивируса позволило людям вернуться к обычному времяпровождению. Темнота, навязчивый кислотный фиолетовый свет рисовал на стенах причудливые тени. Громкая ритмичная музыка заставляла тела дергаться в лихорадочном неистовом танце. Только что пришедшие потягивали за столиками коктейли, остальные, уже принявшие порцию горячительного напитка, танцевали. Иногда парочки или небольшие группы удалялись в отдельные кабинеты или направлялись к выходу.
Дина быстро подцепила себе кавалера, и они пошли танцевать. Пакс сидела за столиком и глазела по сторонам. К ней подошел мужчина и предложил повторить ее напиток, она улыбнулась и пригласила его присесть.
Его звали Пол, он начал рассказывать о себе, но она практически его не слушала. Все, о чем она думала, как бы половчее реализовать свой план. Через несколько минут, он уже схватил Пакс за руку и начал целовать ей пальцы, один за другим. Она, превозмогая отвращение, продолжала натягивать улыбку, слушая его глупые комплименты. Вернулась Дина с кавалером. Тот, увидев Пакс, оживился и предложил создать группу:
— В другой раз, — откликнулась Пакс, — просто мы с Полом только познакомились, хотим узнать друг друга поближе.
В кабинете она попросила его заказать еще коктейль, но сама к своей порции не притронулась. Дождавшись, когда он осушит бокал, Пакс с улыбкой протянула ему свой коктейль:
— У тебя закончился напиток, хочешь попробовать мой?
Через неделю она доехала до восточной окраины на своей машине, и оставила ее на парковке перед кордоном. На востоке жили такие же служащие, как в верхнем городе, и она не опасалась быть белой вороной среди прохожих. Однако выйти из города было труднее, здесь выход охранялся.
— Зачем покидаете город? — спросил ее полицейский.
— У меня свидание на трассе.
— Как это свидание?
— Видите ли, мы познакомились дистанционно и договорились о такой ролевой игре, меня должны подобрать на трассе, знаете, как раньше проституток подбирали, когда промискуитет был вне закона.
Полицейский хмыкнул, но было видно, что об истории половых отношений он имел самое смутное представление. Больше вопросов он не задавал.
Когда Пакс вышла к трассе, то сразу почувствовала, что Амант уже здесь и ждет ее, но не знала, где именно. Он включал габаритные огни, направленные вверх, каждые пять минут на несколько секунд, так она увидела его и бросилась к его укрытию за деревьями.
— Привет! — он пытливо смотрел на нее.
— Привет! — прошептала она, заглядывая в его грустные глаза. — Что случилось?
— Как все прошло?
— Ты про релакс? Все нормально, он напился и уснул, а наутро я провела сеанс, и рассказала ему, как все прошло, — она взяла ладонями лицо Аманта и тихо-тихо произнесла: — Верь мне, милый.
— Пакс, подожди, я хочу с тобой поговорить, — сказал он.
Отняв ее руки от своего лица, он прижал их к своим губам. Пакс вся засветилась изнутри от этой незатейливой ласки. В ее глазах стоял немой вопрос.
— Я хочу, чтобы мы обвенчались...
— Что?!
— Ты думаешь, что это невозможно сейчас, но мы не единственные такие люди, я не говорил тебе, зная, где ты работаешь. Просто все осторожны: бывает, что моногамные пары уезжают или меняют внешность и имена. Я слышал об одной паре, они каждые полгода делают пластические операции и продолжают тайно встречаться. Или, есть те, кто, следуя закону, расстаются каждый год на двенадцать месяцев. Но они рискуют подвергнуться принудительному лечению, если войдут в орбиту внимания полиции мыслей, и что за пытка такая жизнь. Но когда люди находят друг друга, такие как мы, они становятся супругами.
— Но ведь раньше венчали священники? Сейчас их давно нет. Все моногамные религии запрещены.
— Священники есть, валентинианцы, это тайный орден. Есть такая христианская легенда, что император Клавдий запретил воинам жениться, чтобы они не отвлекались от службы. Один священник по имени Валентин тайно венчал влюбленных, за это и пострадал. Культ святого Валентина восстановлен, в священство входят тайно люди праведной жизни.
— Как им удается самим избегать закон?
— Это всегда пожилые люди, они живут не в городе, информация о них передается только изустно, они очень сильно рискуют. Я нашел священника для нас. Мы можем обвенчаться, стать супругами, пообещать друг другу, что всегда будем вместе.
— Амант, мы итак знаем, что всегда будем вместе, без всякого обещания, — прошептала Пакс, прижимаясь к его груди. — Брак — это ведь ужасный архаизм, люди в нем не были свободными.
— Разве со мной ты не свободна? Ты вольна уйти от меня, эта клятва, которую ты дашь мне, будет иметь для тебя ровно столько смысла, сколько ты сама в нее вложишь. А я хочу исполнить каждое слово своей клятвы.
Пакс задумалась, ничего не отвечая ему. Все, что она знала о браке, было так непривлекательно.
— Я хочу, чтобы мы навсегда связали наши судьбы, ты можешь это сделать для меня? — спросил он, обняв ее, и крепко прижимая к себе.
— Это самое меньшее, что я могу для тебя сделать.
Прошла неделя, Пакс начала считать дни до нового свидания, на котором они должны были пообещать друг другу, никогда не расставаться. Она сама не понимала, как такой ужасный архаизм, как брак, мог вызвать у нее столько волнения. В «Истории половых отношений» она много читала об этом. Свадебные обряды, как они описывались в психологической литературе, были довольно смешными. Но ведь потом супругов ждала рутина, невозможность поменять ПП, совместное проживание, а для женщины еще и полная зависимость. Но, ставя Аманта на место своего мужа, она уже не думала о страшных последствиях брака. Все, что она поняла, брак ни от чего не защищает, и ни в чем не помогает, это ответственность и ноша, которую они собираются на себя взвалить. Она скорее боялась, чем жаждала венчания. Между тем, отказать Аманту для нее было немыслимо. Конечно, самым лучшим для них было сбежать из города. Она давно ждала от него, что он ей это предложит, и даже была к этому готова. Все эти тайные свидания граничили с безумием, их могли в любой момент поймать и заключить в рехаб, но ничего подобного он почему-то ей не предлагал. Пакс догадывалась, что, скорее всего, он не может уехать из-за своей секретной работы.
В один из дней у нее был плановый поход в Институт современной полигамии, где для дистанционных психологов, работающих на Содружество, проводили лабораторные практикумы.
Занятия вел пожилой психолог-мужчина, он прочитал вводную лекцию про стадии Caritas, которые были описаны во всех популярных учебниках:
— Конечно, коллеги, вы все это знаете, и вы все прекрасно умеете диагностировать начальную стадию этой болезни, но я уверен никто из вас на практике не сталкивался с запущенной стадией. Дело в том, что Институт недавно получил прекрасный экземпляр, и мы решили с ним ознакомить специалистов из всех государственных служб. Пройдемте в наш клинический центр.
Он провел их по длинному узкому коридору к лифту, и они спустились под землю в помещение клинического центра. Пакс уже доводилось там бывать на практических занятиях, когда им демонстрировали пациентов с различными психическими заболеваниями.
Все слушатели получили возможность через прозрачную стену посмотреть на женщину, находившуюся в палате. Она была молода, но о красоте ее было трудно судить. Волосы всклочены, глаза заплыли, руки и ноги в синяках. Она сидела на полу, скрестив ноги и обнимая подушку, и смотрела в одну точку на стене.
— Это запущенная стадия Caritas, причем очень быстро прогрессирующая. Агент полиции мыслей застал ее за попыткой позвонить ее бывшему ПП, с которым они расстались накануне после месяца знакомства. Он попытался с ней поговорить и успокоить ее, когда она вдруг сказала: «У меня не хватило духу, я не успела сказать ему, что я его люблю. Я обязательно должна это сделать». Агент попытался ее успокоить, предложить лекарство, но она впала в истерику, ему пришлось вызвать подкрепление. Два дня она билась и металась, с ней разговаривали, увещевали, но мы ничего не добились, пришлось начать лечение.
Картина была настолько страшной, что никого из присутствующих вид бедной женщины не оставил равнодушным.
— Как ее лечат? Ведь есть же препараты, воздействующие на мозговые центры, которые помогают справиться с заблуждениями? — спросил один из слушателей.
— Нет, только традиционные методы: ледяные ванны, электрошок, резиновые дубинки. Мы не можем применять гуманное лечение к случаям Caritas, это опасное антиобщественное заболевание. К тому же щадящая терапия здесь не поможет. Подумать только, все что от нее требуется — это сказать, я заблуждаюсь, и вступить в связь с новым ПП. Но она настолько больна, что ей больше нравится сидеть, уткнувшись в одну точку и шептать имя своего бывшего. Более того, у нее изъяли карандаш, она пыталась ему писать, но ведь законопослушный гражданин вовсе не обязан страдать от ее преступных заблуждений. Мы просто обязаны пресечь всякие ее попытки с ним связаться.
— А как ее нашел агент? — вдруг спросила Пакс, она не могла оторвать глаз от заключенной.
— Совершенно случайно, дежурный психолог государственной службы проявил бдительность, среагировал на то, что постоянный клиент упомянул о своем несколько эмоциональном расставании с ПП, и отправил агента с инспекцией.
— Как зовут пациентку? — У Пакс перехватило дыхание, она положила обе ладони на стекло перегородки, пристально вглядываясь в лицо несчастной.
— Лора Стилл...
Директор автосервиса с недоумением уставился на пару грязных женских туфель на высоком каблуке, которые служащий поставил ему на стол.
— Что это ты принес мне, Вой?
— Я нашел их в машине, которую сдали на профилактику. Мне показалось это подозрительным, я решил с Вами посоветоваться, шеф?
— Что же тут подозрительного? Дамочка запачкала обувь, правда, не понятно, где она в городе нашла такую грязь...
— Машина не женщины, а мужчины, разве только предположить, что он транс, я тоже так сначала подумал. А потом, не дают мне покоя эти туфли и все тут. Если дело происходило в машине, тут уж кому, что нравится, но трудно представить, что дама ушла босая. А вдруг — это убийство? Труп — в землю, туфли — в машину, понимаете, шеф?
Процент сексуальных насилий был в городе не велик, но такие преступления еще встречались. Директор задумчиво осматривал находку, потом нажал на кнопку вызова полиции:
— Ты правильно сделал, Вой. Пусть, кому надо разбираются. Наше дело маленькое.
На вызов приехал агент полиции мыслей Агафон Федр. По анализу ДНК он быстро установил, что туфли, найденные в машине, зарегистрированной на имя Аманта Фикса, принадлежат Пакс Апис.
— Пакс Апис, доктор психологии, 27 лет, работает в государственной службе психологической поддержки населения. На работе на хорошем счету, никуда не пропадала, — доложил Федр своему начальнику, директору Верхнего отделения полиции капитану Куперу, через неделю тщательного расследования. — Но вот, что любопытно, за последние полтора месяца она дважды была зафиксирована на окраине города: один раз на юге, камера сняла ее на стоянке таксициклов, что она делала в люмпен-квартале, не понятно. Другой раз на востоке, она пешком выходила из города на несколько часов. На востоке дежурному на кордоне сказала, что у нее на трассе свидание вслепую.
— Если девушке нравится цеплять ПП на природе, что в этом такого? Что ты беспокоишь меня по мелочам. — Возмутился Купер, он уже собирался обедать, когда Федр некстати ворвался к нему с этим докладом.
— Да в том-то и дело, что туфли нашли в машине Аманта Фикса, а они были в зарегистрированном временном союзе всего полгода назад.
— Может туфли провалялись в машине полгода? — с надеждой произнес Купер, но дело, очевидно, принимало нешуточный оборот.
— Грязь на них свежая, соответствует пробам почв в южном районе, где она была шесть недель назад.
— Допросили Аманта Фикса? — помрачнев, спросил Купер.
— Это не возможно, у него высшая степень защиты, это вне моих полномочий. Я только смог узнать, что он работает на Содружество-Фарм, и является разработчиком многих полезных препаратов.
— С высшей степенью и я не могу допросить, а от федералов санкции придется ждать не меньше недели. Другие свидетели есть?
— Пол Сенсор, декоратор, он был с Пакс Апис в релаксе три недели назад, говорит, что они хорошо провели время.
— Пусть так, но если она продолжает встречаться и с Фиксом — это все равно нарушение Закона.
— Что делать, капитан?
— Следите за Апис. Фикса нужно допросить первым, но аккуратно. Содружество не рухнет, лишившись одного психолога, но высшая степень защиты — это серьезно.
Амант знал, что рано или поздно это произойдет, и их заподозрят, и сейчас корил свою нерешительность. Нужно было давно увезти ее из города, но ему трудно было сорваться с насиженного места, бросить работу, и он устраивал ей одну проверку за другой. Все его болезненная ревность. Сначала он не мог поверить, что девушка намного младше его вдруг откажется от промискуитета, чтобы рискуя своим здоровьем и свободой встречаться с ним на заброшенной окружной трассе. Понимая, что регулярное хождение в релакс является нормой, иное поведение сразу вызывает подозрение окружающих, они оба продолжали время от времени там появляться для вида. Однако он не находил себе места, когда знал, что она собирается идти в релакс, и следил за ней. Наконец, он подумал, что она окончательно докажет ему свою привязанность, согласившись с ним обвенчаться. Это было самым рискованным из того, что он мог ей предложить, но она согласилась. Теперь он знал, что они настоящая пара, он окончательно удостоверился в ее верности, но они попали под подозрение полиции мысли.
Фикс произвел на капитана Купера самое благоприятное впечатление. Солидный ухоженный мужчина, наверняка имеющий множество контактов с интересными женщинами, ходящий не в обычные релаксы, а в самые изысканные. Высшая степень защиты означала, что этот человек крайне полезен для Содружества, приближен к власти и крупному бизнесу.
— Господин Фикс, вы знакомы с некой Пакс Апис?
— Да, у нас был временный союз, давно, в прошлом году.
— И после этого Вы не встречались? — Купер внимательно следил за реакцией подозреваемого. Высшая степень защиты не позволяла применить к нему дознавательный коктейль.
— Не припомню, а что с ней случилось?
— Она дважды за два месяца покидала город вечером без уважительных причин. Вы знаете, практически каждые полгода появляется какой-нибудь новый вирус, из соображений безопасности в городе мы вынуждены поддерживать постоянный карантин. Вы, кажется, тоже выезжали.
— Да, я иногда выезжаю за город на несколько часов в свой выходной, ведь выезды не запрещены, а просто под контролем. Я люблю гонять машину за городом без ограничений скорости и высоты, у меня такое хобби.
— Понимаю, Вы ведь недавно сдали машину на профилактику? — продолжал Купер.
— Да, глупость такая, не проверил программу перед выездом, в итоге произошел сбой и я застрял за городом до утра, мне удалось перенастроить систему и вернуться в город, но я решил довериться специалистам, чтобы посмотрели.
— Именно в тот раз вы подобрали где-то за городом грязные туфли госпожи Апис? Их нашли у Вас в машине.
Черт возьми, как глупо. Что теперь сказать? Наверняка они уже провели все необходимые анализы. Он каждый раз стирал ДНК Пакс в салоне своей машины, но он совершенно забыл о ее туфлях, которые бросил в багажник. И ведь он всегда знал, что его риск из-за степени защиты гораздо меньше, чем ее. К нему не могли применить никакие методы дознания, он работал на государство в лаборатории с высшим уровнем секретности. Отрицать, до последнего все отрицать.
— Я ничего об этом не знаю, я вообще не припомню случая, чтобы мы с Пакс встречались в машине. Не имею представления, как ее туфли оказались у меня.
Купер внимательно изучал его, что ж, возможно Фикс не лжет, да и зачем уважаемому человеку такой риск. Начальник полиции решительно не понимал, как можно зациклиться на одной женщине, когда вокруг полно доступных красоток, тем более такому видному мужчине.
— Скажите, господин Фикс, у Вас есть враги?
— У кого же их нет? Я успешный изобретатель, возможно, кто-то на работе захотел бросить на меня тень.
— Не смею Вас больше задерживать, господин Фикс.
Амант понимал, что за ними обоими теперь будут пристально следить. Он не должен идти с ней на контакт, о венчании не могло больше идти и речи. Возможности предупредить ее у него не было, средствам связи доверять нельзя, единственный способ — это цепочка людей. Но как, не вызывая подозрения, создать достаточно безопасную цепочку, чтобы предупредить Пакс? В этом мире больше нет никаких прочных связей. Сегодня люди вместе спят, завтра забывают, как звали их партнеров. Самые прочные связи — это сослуживцы, но напрямую ведомства Аманта и Пакс никак не контактировали, хотя они оба работали на Содружество. Конечно, он уже не сможет создать цепочку до назначенного дня венчания, и она напрасно его прождет на загородной трассе. Но за неделю его весть ее достигнет, и она наберется терпения, и будет его ждать. Наверняка, через год наблюдение с них будет снято.
Он не пришел, она прождала его три часа, и возвращалась в город разбитая уставшая с размазанным от предательских слез макияжем. Дежурный на кордоне посмотрел на нее с подозрением. Наверно так чувствовали себя брошенные у алтаря невесты лет двести назад, когда брак еще был нормой. Но она знала, что причина не в том, что он передумал, она боялась, что с ним что-то могло случиться. Неизвестность мучила ее, и она лихорадочно перебирала в уме все возможные причины. Задержался на работе, заболел или с ним случилось какое-нибудь несчастье. Придя домой, она приняла успокоительное и легла спать. Выходные прошли как во сне, и она обрадовалась, когда наступил день ее дежурства, как возможности отвлечься от грустных мыслей.
— Служба психологической поддержки населения Содружества. Доктор Апис, чем могу помочь?
Она вздрогнула, когда на экране появился Маркус Вертер, потому что у нее перед глазами сразу возникла скорбная картина, увиденная в клиническом центре Института.
— Привет, док, специально звоню Вам сказать, что меня повысили?
— Господин Вертер, рада видеть Вас, поздравляю.
— Но это еще не все, Макса Джойса уволили, сочли его проект бесперспективным для компании.
— Да что Вы?! Как здорово! Теперь никто не будет мешать реализации Ваших идей.
— О, я знал, док, что Вы порадуетесь за меня.
— А как дела в вашей личной жизни?
— Пока никаких временных союзов, хожу в релакс, но ничего не цепляет. Вы знаете, какое-то время вообще не мог смотреть на женщин, видимо, перенапряжение на работе сказалось. Потом ничего.
— Такое бывает. В этом нет ничего страшного, теперь, когда удача, наконец, улыбнулась Вам, все встанет на свои места. А та девушка, которая закатила Вам скандал, больше Вас не беспокоила? — Пакс и сама не ожидала, что вдруг заведет об этом разговор.
— Лора?.. Хм, док, даже странно, что Вы о ней спросили. Удивительный случай, в прошлый раз я поговорил с Вами, и буквально через час она позвонила. Я увидел ее лицо, она сказала: «Привет, Маркус». Потом к ней кто-то пришел, она прервала сеанс и больше не перезванивала. Я все ждал, когда она перезвонит, ждал несколько дней. Сам я не звонил, Вы ведь сказали мне, что это какой-то комплекс, и я в ней не нуждаюсь. Но потом я подумал, что нужно наверно узнать, все ли с ней хорошо, просто узнать. Все-таки по городу ходил вирус. Я попробовал связаться с ней сам, но ее не было дома. Так и не знаю, зачем она звонила. Надеюсь, что с ней все в порядке.
— Нет, господин Вертер. Не в порядке. Она находится на принудительном лечении от моногамной привязанности к Вам. Она позвонила Вам, чтобы сказать, что любит Вас, но ей помешал агент полиции мыслей, куда я на нее донесла. Я сожалею, что сделала это. Они никогда не позволят Вам встретиться вновь. А я... простите, больше не могу с Вами говорить...
Пакс прервала сеанс, еще долю секунды на панели висело застывшее удивленное лицо Маркуса Вертера. Пакс поднялась со своего места, понимая, что не пройдет и получаса, как ее арестуют. Что ей сделать в эти полчаса: выпить кофе, позвонить Дине, просто полежать на диване в комнате отдыха? Они все равно за ней придут.
На ватных ногах Пакс направилась к мини-бару, и сделала себе чашку кофе. К ней подошел молодой человек из отдела наладки оборудования:
— Доктор Апис, меня кое-что просили Вам передать.
— Что же? — спросила она, устало посмотрев на него.
— Честно говоря, это видимо какая-то шутка, но сказали, что Вы все поймете. Просили передать дословно: «Жди алмазный дождь».
— Это все? — спросила она, пытливо глядя ему в глаза.
— Все, извините, — молодой человек, смутившись, отошел.
— Спасибо, — пролепетала она ему вслед.
Пакс все поняла, с Амантом что-то случилось, и он просит ее ждать его год. В следующем июне у южного выхода из города они встретятся, возможно, под таким же теплым летним дождем. Они будут лежать в салоне его машины и смотреть на переливающиеся потоки воды, омывающие прозрачную крышу. А за алмазным дождем над ними будет темнота и неизвестность ночного неба. Конечно, она дождется его.
В офис дистанционной психологической службы зашли четверо мужчин в темно-зеленых костюмах.
Таня Каммер © 2012
Обсудить на форуме |
|
