|
КМТ
 Учебники:
Издатели:
Ссылки:
|
Время новых пороков Иван Макухин © 2012 Иллюзия развития Сержант Фармон закрыл кабинет, надел пальто и вышел на улицу. Наконец-то этот длинный и трудный день закончился и теперь смело можно отправляться домой. Усталости не было, но и тоска вот уже который год давила на психику. Герман, так звали сержанта, шел в сторону дома и думал о том, что уровень нелегалов поднялся до немыслимых пределов.
«Ладно бы это ещё происходило на Земле, там это простительно, но здесь, на Сервинии, в пятидесяти световых годах от Земли, это непозволительно. Казалось бы, что сюда должны приезжать лучшие и самые идейные люди, однако поголовно одни дураки и мечтатели. И при этом они ведь совершенно не знают, что наши с ними законы отличатся разительно».
Внезапно кто-то окликнул Германа сзади. Он обернулся и увидел Максимилиана Малафа, молодого ученого двадцати пяти лет отроду. Герману ужасно не хотелось с ним разговаривать, но отказаться было неэтично. Он приостановился, а когда Макс догнал его — начал беседу.
— Добрый вечер Макс. Плодотворно ли прошел день?
— Очень. Вдаваться в подробности не буду, скажу лишь, что мы продвинулись в деле изучения ионосферы прилежащей галактики. А что ты, много ли преступников ты оформил сегодня?
Герман не любил обсуждать свою работу и всё что с ней связанно. Отчасти было так потому, что на Сервинии, центре науки и развития, его специальность считалась наименее престижной и рациональной, отчасти от того, что сам он когда-то давно тоже хотел стать ученым, но не смог.
— Много. В последние несколько месяцев гораздо больше, чем раньше, — ответил Герман неохотно. — Кажется, они не понимают, куда они попали. А главное — зачем? Ведь они не ученые, не исследователи — зачастую самые обычные люди, которые ищут лучшей жизни. Но не там ищут ведь...
— Ты их жалеешь? — удивился Максим.
— Да нет, жалость это нерациональное чувство. Но порою мне кажется, что им можно найти какое-то применение, а не убивать их.
— И что ты предлагаешь? Ты ведь знаешь, что на Сервинии огромнейшие проблемы со всеми видами ресурсов: и с едой, и с водой. Да что там, даже воздуха расписан и рассчитан. Поэтому тут чтобы кушать, пить и дышать приходиться работать — нельзя просто так проедать запасы и ничего не делать. Такая политика, в конечном итоге, погубит нас всех.
— Но зачем тогда их сюда пускать, на верную гибель? — не унимался Герман.
— А мы и не пускаем. Помнишь, мы предлагали землянам ограничить свободу передвижения сюда? Но нет же, свобода передвижения является одной из основных свобод землян — и они отказались. Они считают, что есть основополагающие свободы, которые отнимать нельзя. И если уж они разрешают своим гражданам идти на верную гибель, но свободными, то причем тут мы? Мы уважаем их свободы, пусть и они научатся уважать и понимать наши запреты.
— Но всё же убивать...
— Не правда, мы их не убиваем. Они умирают сами.
— Как же так? Да мы не убиваем их прямо. Но мы не даем им ни есть, ни пить, ни дышать.
— А почему они не позаботились об этом до того, как приехать сюда? Почему их проблемы должны стать нашими? Неужели ты считаешь, что мы должны забрать эти необходимые для существования вещи у кого-нибудь нужного и отдать их кому-нибудь ненужному? Нет, ты всё-таки потому и не стал ученым — ты не умеешь мыслить рационально.
Герман промолчал. Он тысячу раз слышал эти правильные, логически выверенные доводы, но услышь он их ещё миллион раз — он всё равно не смог бы их принять. Понять да, но вот принять... Сколько раз он проклинал себя за то, что так и не смог стать рациональным, точным, математически правильным, но справиться с природой не выходило.
— Наши правила верны, мой друг, — продолжал Макс.
— И верны они в первую очередь потому, что они лишены чувств. И именно потому в них нельзя сомневаться, их можно лишь логически оспаривать. А этого ты сделать не в состоянии.
— Потому, что я следователь?
— Нет. Ты следователь потому, что ты не в состоянии этого сделать. У тебя есть все необходимые задатки, чтобы быть одним из нас. Но ты слаб и это лишь твоя вина. Возможно там, на Земле, многие и стали бы на твою сторону, но лишь от того, что они там изнеженные и глупые создания. Здесь же, на Сервинии, мы не имеем права на изнеженность.
— Но ведь чувства делают нас людьми!
— Не говори ерунды. Если бы чувства делали нас людьми, мы бы ни чем не отличались от любого животного. Более того, ты ведь помнишь, что даже некоторые высшие формы материи, как камни с Бадуина или Живая Вода из галактики Пегас, тоже наделены чувствами. Нет. Людьми нас делает способность к мышлению, причем мышлению независящему от чувств. Ведь примитивным мышлением обладают многие формы жизни.
— Тогда чем мы отличаемся от машин? Современные машины тоже наделены разумом, гораздо более острым, чем наш.
— Ирония судьбы — от машин мы отличаемся именно чувствами. Но не самими чувствами, а тем, что нам приходится их подавлять и с ними бороться. Любой механизм и совершенен и несовершенен в этом плане одновременно. Отсутствие чувств лишает их стимула к созданию и совершенствованию. Поэтому мы создаем их, а не они нас.
— Но это глупо. С одной стороны эмоции делают нас такими, с другой они мешают нам же. Это нелогично и нерационально.
— Вот потому ты и не ученый, — сказал Макс с иронией. — Ты не знаешь, что такое логично и рационально. И никогда не узнаешь.
— Да. И именно поэтому ты никогда не станешь следователем... И ещё большой вопрос, что лучше...
Подойдя к очередному перекрестку они попрощались и разошлись в разные стороны. Макс даже не стал придавать этому разговору значения, ведь он был уверен в себе и своей системе ценностей. Но Герман, он думал, много думал.
...
Прошло двадцать лет до того момента, как Герман Фармон в Галактическом Совете по Заселению смог выбить себе планету для создания образца своего общества. Там он создал свой мир, идеальный как ему казалось: он учел все недостатки и достоинства Земли и Сервинии. Эксперимент вызвал широкий резонанс и многие люди захотели туда переселиться. Но со временем и там оказались недовольные, которые в последствии создали свои миры, а из последних появились и другие. Но не один из них, как бы ни старались его создатели, так и не стал идеальным, и вот ведь вопрос — почему? Иван Макухин © 2012
Обсудить на форуме |
|
