|
КМТ
 Учебники:
Издатели:
Ссылки:
|
Волшебная сказка Морозов Николай © 2012 Карнавал Тугая струя ударилась об асфальт прямо за дверным проемом, разбиваясь на большие и мелкие капли.
Даму, которая шла перед Димой и как раз распахнула вокзальную дверь, обдало брызгами. Дама охнула и отпрянула, почти наступив на Диму. Дима представил, как в него втыкается каблучок, поморщился, деликатно отодвинул даму за локотки и осторожно высунул нос из дверей.
За дверью стояли люди с бутылками и бокалами в руках, с буйной радостью жизни на физиономиях. Увидев Диму, они оживленно замахали руками, приглашая выпить вместе, а один из них, вооруженный вместо бокала мокрым ведром, виновато развел, не выпуская ведра, руками. Дима помахал им, проходя мимо.
Привокзальная площадь бурлила, как суп в кастрюле. По периметру ее двигались странные сооружения на колесах, а в глубине стояли столы и плясали разодетые люди. Не было видно ни автобусов, ни маршруток, а напротив навеса остановки всадник в серебряных доспехах держал за повод еще одну лошадь с пустым седлом.
— Подвезти? — жизнерадостно спросил рыцарь, кивая Дмитрию на соседнее седло. — За две сотни куда хотите.
Дима задумчиво рассмотрел пахнущий конюшней шерстяной бок, стремя на потертом ремне и седло, в которое ему предлагали лезть.
— А две сотни за это кому? — осведомился он. Мне?
Всадник посмотрел на Диму, прищурясь, и опустил забрало. Дима поправил рюкзак, лямки которого понемногу врезались в плечи, и отправился пешком, читая вывески на домах.
— Хочешь шарик?
— Пойдем, в «лимпопо» поиграем...
— Поцелуй меня, пожалуйста...
Целоваться Дима не стал, только примирительно улыбнулся девушке. Играть в неведомую игру не захотел тоже. Город веселился очень непринужденно, а Дима никак не мог попасть в тон. На площади, где плотный ряд двухэтажных особнячков отступал вправо, а толпа стала совсем уже плотной, бесплатно разливали пиво из здоровенных бочек и вино из цистерны с надписью «квас». Дима выудил из рюкзака кружку и подставил под кран, но вино сильно отдавало брагой, а желание буянить и дурачиться вместе со всеми не наступало.
— Молодой человек, купите штаны!
— Не хочу штаны, — отмахнулся Дима. — Не надо.
— Как это не надо? — тётка в костюме цыганки, порывшись в своих ярких юбках, как попугай в перьях, извлекла из них новенькую карточную колоду. — Надо, я знаю! Позолоти ручку, золотой, будешь яхонтовый. Всё знаю, всё скажу...
Дима обреченно поглядел поверх плеча цыганки. Пестрая толпа густела, а впереди, пересекая улицу, двигались разукрашенные машины и лошади.
— Как бы мне на Серьезную улицу выйти, — спросил Дима то ли цыганку, то ли сам себя.
— На Серьезную хочешь? — удивилась цыганка. — Да вон туда иди, между домами. А штаны, значит, не хочешь? Купи, недорого.
Пройдя в указанном направлении, Дима попал во двор с широченным бассейном от стены до стены. Через бассейн был приглашающе переброшен мостик. Совсем близко мелькал новым уличным движением выход.
— Давай! — заорал кто-то прямо за спиной. Только что ступивший на мостик Дима дернулся и...
— Давай! — кричал над головой мужик в брыжах и кружевах, подпрыгивал и махал кому-то руками. — А ты чего? — заорал он на Диму, протягивая ему ладонь. — Вылезай! Давай!
Вода была не холодная и розоватая, пахнущая виноградом сорта «изабелла». Она противно хлюпала в ботинках и тонкими струйками бежала из рюкзака, заливаясь в ботинки сверху. А самым неприятным оказалось, что Дима в падении с мостика ухитрился зацепиться джинсовой штаниной за столбик и порвать ее от колена до нижнего края. Чертыхнувшись, Дмитрий вытряхнул вещи из рюкзачка прямо на землю. Хорошо упакованные документы и мобильник он успел спасти, а вот одежда превратилась в спутанный ароматизированный клубок.
— Эк тебя! — восхитился импровизированный спаситель утопающих. Кажется, он собирался объяснить свое восхищение, но вдруг сорвался с места, благополучно миновал предательский мостик и исчез среди зарослей в дальнем конце двора — Дима успел разглядеть мелькнувшую там помпезную юбку с воланами.
В просторном полутёмном зале не пахло дорогими вещами. Тут едко благоухало не то дезинфицирующим средством, не то дешевым стиральным порошком. Магазинчик он обнаружил случайно, после того, как потыкался в двери запертого универмага и рассмотрел цены вещей, выставленных в витрине бутика. Дима с сомнением оглядел не лишенные порядка ряды одежды: на полках над сутолокой плечиков были аккуратно разложены шляпы и шапочки, ниже теснились туфельки, боты и ботфорты. Не блеск, оценил Дима. Но лучше одеться серой вороной, чем продолжать щеголять в розовенькой влажной рубахе и мокрых драных джинсах.
Хмыкнув, Дима потянулся расшитому золотом пиратскому мундиру. Крючок плечиков зацепился за другой крючок, и в руках у Димы вместо мундира вдруг оказался необъятный балахон с помпонами. Дима втиснул плечики с балахоном на место и вытащил другие — с серой дерюгой. Поморщился.
— Поторопитесь с выбором, пожалуйста, — сказали сзади глуховатым сопрано. — Мы сегодня раньше закрываемся, праздник... Вам не нравится этот костюм дымчатого привидения? Мундир Чёрной Бороды вам мал размера на два.
Дима с досадой покосился на надоедливый привиденческий балахон, который опять вылез из ряда.
— Ну... что же... — девушка рассматривала его с любопытством. — Знаю, что вам подойдет! — громко заявила она. — Идите сюда, искатель приключений.
— И что это? — спросил Дима с подозрением, рассматривая то, что девушка держала перед собой: брюки-галифе, сужавшиеся книзу, как перевернутые бутылки, жилетку и шляпу неведомой эпохи.
— Примерьте.
Её строгий взгляд предупреждал, что Дима, если вздумает препираться, может остаться и вовсе без костюма. Дмитрий, оглянувшись на свой брошенный на полу раскисший рюкзачок, подчинился и пошёл к примерочной.
То, что он увидел, с опаской заглянув в зеркало, ему неожиданно понравилось. Шляпа оказалось забавной, но не смешной; жилет напоминал не то пиратов, не то золотоискателей, и обнаружилось вдруг, что вид у Димы молодцеватый и фигура в полном порядке. Узкие снизу штанины спрятались в сапогах, которые оказались как раз впору. К тому же к костюму прилагался замечательный кольт в кобуре. Дима развеселился.
— Ну вот! — с удовольствием сказала продавщица. Оказывается, она подглядывала в щёлку, но Дима не стал возмущаться.
— Я же знала, что вам подойдет! Идите в кассу, вы ведь так и пойдете?
Она назвала цену, на удивление невысокую. «Секонд-хенд это», — решил Дима, но теперь ему было на это плевать.
— Вы волшебница, — сказал он.
— Я не волшебница, — обиженно заявила девушка, отступая от примерочной. — Или вы думали, что вам какой угодно костюм подойдёт? — спросила она странно.
— Человек не в том смысле, Майя, — встрял стоящий в дверном проёме охранник. — А я вот знаю одного волшебника, который не скрывает, что он волшебник. Он барменом работает в «Каменном мешке».
— Да ну тебя...
— А еще моя бабуся была волшебницей. Если я не возвращался домой к десяти, мои бриджи превращались в дамские панталоны.
Охранник дурачился, но Диме показалось, что в зале таинственно сгустился полумрак, и запахло черт знает какой чертовщиной; мелькание прохожих за низким окном стало завораживающим и странным. Странные люди в чужом городе, всё странное... Тут Майя хихикнула, и наваждение прошло.
Праздник пестрил красками и безудержным весельем, и Дима подумал, что поглядеть по случаю карнавал — это действительно здорово.
День тянулся в бесконечном мельтешении масок. Дмитрий опять заплутал, разыскивая таблички с адресами на домах, устал продираться сквозь толпу и остановился у круглого стола посреди улицы, где играли, кажется, в рулетку. Не для того, чтобы поиграть, а чтобы спросить дорогу.
— Пара сошлась! — немедленно объявил крупье. — Выдайте приз! Господа, делайте ваши ставки.
— Пусть пара сначала поцелуется, — предложил маленький шут. Похоже, он был раздосадован, что выигрыш достался не ему.
— Я ничего не ставил, — немедленно отрекся Дмитрий. В это время человек, на который указывал второй конец двойной стрелки, махнул ему рукой и стал пробираться к нему в обход стола, а потом схватил за плечи как раз в тот момент, когда Дима собирался улизнуть. На нем была черная куртка и такая же, ка у Димы, шляпа.
— Димус, — удивился человек.
— Пашка?
— Ваш приз, господа.
— Я ничего не ставил, — повторил Дима.
— Зато я ставил, — Павел отобрал у распорядителя маленький конверт и спрятал во внутренний карман. — Димус, вот так карнавал, чёрт возьми. Сколько лет мы с тобой не виделись?
Дима разыскивал гостиницу «Старый макаронник», где для него должны были забронировать номер и где он собирался встретиться с двоюродными братьями. Все они собрались в Городе по серьёзному делу. Отыскать теперь в Городе другое жилье было бы немыслимо, но с удовольствием принял предложение Павла разделить с ним квартиру, которую тот снимал у знакомой.
Квартирная хозяйка оказалось маленькой, седой и церемонной, как в старинном романе. Вечер утомительного дня вышел замечательным. Выделенная Диме комнатушка была тесной, но заметил это Дима только утром.
Он долго таращился на низкий скошенный потолок, пока не вспомнил, как весело и тщательно они с Пашкой вчера вспоминали детство и школьных приятелей, а потом — что у него на сегодня назначена встреча, и подпрыгнул, как ошпаренный. Идти оказалось не в чем. Одежда хоть и высохла, но сохранила несимпатичный грязно-розовый оттенок. Дима размышлял об этом, умывясь, когда в дверь к нему деликатно стукнул Паша.
— Димка, костюм Лёнчика у меня, ты вчера оставил в гостиной.
Всё-таки ошпарившись, Дима наскоро натянул мятые грязно-розовые брюки.
— Какого Лёнчика? А мой где?
— Да у тебя его Леонид вчера выпросил, — удивился Пашка. — Для розыгрыша. Вот, взамен оставил.
Леонида Дима не помнил совсем, и как он добрался без костюма до спальни — тоже.
— Я не могу идти на деловую встречу в штанишках с буфами, — веско сказал Дима.
— Дмитрий, вы просили вас разбудить... — начала, вплывая в комнату, квартирная хозяйка Анна Варфоломеевна Кожина. Просил ли он его разбудить, Дима не тоже помнил. — Ах, вы уже не спите... Тем не менее, уже девять часов. У вас очень оригинальный костюм, Дмитрий. Надо его выстирать в хорошем порошке.
— Я предлагаю ему другой, — живо отреагировал предатель Пашка.
— Когда костюм сам просится к вам, лучше не отказываться, — укоризненно сказала домовладелица.
— Но у меня деловая встреча.
— Тем более!
— Надень мои черные брюки, — предложил окончательно замороченному Диме Пашка. И добавил с некоторым сомнением: — Если налезут.
Пашкины брюки не налезли, и чувствовал Дима себя идиотом. Он хмуро поглядывал на витрины, где он довольно качественно отражался, и не заметил, как дошёл до нужного места. Было ещё рано, Дима рассмотрел время по башенным часам. Улица была запружена разукрашенными автомобилями. В Городе рано вставали или не спали совсем.
Дима толкнул дверь пиццерии «Каменный мешок», но за дверью оказалось шумно и тесно. Дима пробрался к стойке, где разливали крепкие и не очень крепкие напитки. В каждой из темных бутылок, выставленных аккуратным рядом, отразились его шляпа и воротник с дивными кружевами. Дима понял, что хочет ни пить, ни есть.
— Подходи, не бойся, — предложил ему бармен, отставляя бутылку шампанского.
— Не надо, — отмахнулся Дима.
— Я знаю, что тебе надо.
Запах арабики вдруг превратил начало нового странного дня в нормальное утро. Дима напомнил себе, что повода психовать у него нет, кинул глупую шляпу на стул и долго сидел над чашкой, окончательно просыпаясь и приходя в себя, пока башенные часы не пробили три четверти одиннадцатого.
Дядя, муж родной тёти, не очень близкий родственник. Но всё-таки, дядя — это кусочек жаркого, мягко-пыльного и праздничного лета в приморском городке, и подаренный летучий змей, и редкие совместные походы на южный пёстрый рынок и на рыбалку, и блестящая на раннем солнце тарань. Потом дядя перебрался жить в Город, пару раз навещал Диминых родителей, это были тёплые и душевные дни, Дима обещал ему писать и потом не писал. А потом дядя умер.
Дима не был на похоронах. Двоюродный брат Виктор, объясняясь по телефону, не приглашал его и не отговаривал, было много работы... словом, он не поехал. Воспоминание об этом всколыхнулось мутным осадком, когда его через два месяца позвали на оглашение завещание, подчеркнув на этот раз, что Димино присутствие очень желательно. Дима приехал. Поездка носила неприятный корыстный оттенок. Ещё больше смущал сейчас Диму его костюмчик, разрезавший неуместной шутовской нотой торжественную строгую гамму нотариальной конторы.
— Здоров, — сказал Виктор, пожимая Диме руку. — Как дела?
Дима всмотрелся в лицо человека, с которым когда-то рос и играл. Широкий воротник бархатной куртки придавал этому лицу хитроватое выражение, как у крестьян — героев старого мультика. Брат Игорь неторопливо поднялся с мягкого офисного кресла, и Дима понял с весёлым удивлением, что и он тоже ряженый. Его костюм даже походил на Димин. Дима предпочёл бы своему этот костюм, без кружев и бантиков, но его обтянутые чулками ноги хотя бы прятались в ботфортах, а шляпу он забыл в кафешке. Сцена выглядела курьёзно.
— Что, нравлюсь? — весело спросил Виктор.
— Забавные тут у вас обычаи, — согласился Дима. — А я этот наряд дома хотел оставить.
— Попробовал бы ты его снять, — ещё больше развеселился Виктор. — Это Игорь нам удружил, не мог сдвинуть мероприятие. До конца карнавала всего три недели, уж подождали бы.
— Я уже объяснял, — веско сказал второй кузен. — Я ненавижу дурацкие ситуации, когда дом или еще что-то оставляют на троих, и эти трое грызутся много лет. Пусть решится сразу, по крайней мере. По-моему, вы со мной согласились, раз мы все тут, разве не так?
— Да ладно тебе...
— И я рад, что никто из нас не увернулся...
— Прошу вас ко мне в кабинет, господа.
Братья замолчали. Сбитый с толку Дима послушно пошёл за ними.
— Я не задержу вас долго, — сказал нотариус. На его строгом деловом костюме отдыхал взгляд. — Как вы уже знаете, непременным условием, поставленным вашим дядей, является оглашение завещания в присутствии вас троих, благодарю вас, что вы откликнулись. Итак, — он похрустел бумагами. — Я, Трифонов Николай Степанович, находясь в здравом уме и твёрдой памяти, завещаю своему любимому племяннику Игорю городской дом. Своему любимому племяннику Виктору я оставляю свой загородный дом и участок, включая все, что там находится, так то...
Перечисление того, что находится в доме, затягивалось. Дима опять подумал, как несуразно выглядят их наряды среди офиса, куда не проникает даже карнавальный шум, и что нотариус тоже одет в маскарадный костюм — костюм нотариуса.
— Своему любимому племяннику Дмитрию я завещаю свою коллекцию фигурок ундомской работы, копию работы знаменитого скульптора Лицкого, с просьбой сохранить их на память обо мне.
Пауза ударила по нервам. Дима напряжённо ждал продолжения, но нотариус аккуратно сложил листки и добавил:
— Завещание вступит в силу третьего сентября. Господин Шевельков, я прошу вас задержаться, чтобы выслушать пожелания вашего дяди, касающиеся только вас.
Дима поймал торжествующий взгляд Виктора и непонятный взгляд Игоря, и с трудом улыбнулся.
— Димка, мы тебя у выхода подождём, надо же хоть встречу отметить, — сказал Виктор с унизительным сочувствием в голосе. Дима отвернулся от выхода и услышал сказанное полушёпотом «Маркиз Карабас». Лицо горело, и это было ещё хуже.
Нотариус дождался, пока плотно закроется дверь.
— Дядя просил меня об услуге передать вам фигурки немедленно. Я улажу формальности и свяжусь с вами. Очень прошу вас выполнить последнюю волю дяди и дождаться моего звонка.
— Тогда почему вы не приготовили их раньше?
— Это всё, что я имел вам сказать, господин Шевельков.
— Скажите, — спросил Дима, у которого надежда на миг взяла верх над досадой и стыдом. — Эти фигурки, может быть, подлинник?
— Я не эксперт, но... Нет, это копии, — сказал нотариус, с сочувствием глядя на Диму. — Но копии хорошие.
У выхода его, слава богу, не ждали. «На вокзал, — подумал Дима. — Забрать вещи, и на вокзал». Глупая толпа по-прежнему суетилась вокруг. Дима пересек широкую улицу и с отвращением представил, как рассказывает обо всём Пашке. Он поморщился, толкнул двери пиццерии и уселся, на этот раз, прямо у стойки, забравшись на высокий стул. Бармен, не спрашивая, налил ему водки.
— Ты прекрасно жил без всякого наследства.
— Не в том дело... — Дима почувствовал, как опять краснеет. — Откуда ты знаешь? — грубо спросил он.
— У тебя на лице все написано, — сказал бармен успокаивающе. — Вот.
Перед ним оказался исходящий мясным и сырным запахом кусок пиццы. Великий классик сказал: утешает пустяк, мелочь. Вряд ли эту пиццу испекли специально для утешения дураков, которых только что публично отхлестали по щекам, но пахла она здорово. И есть хотелось очень.
Дима откусил раз, еще раз, бездумно.
Жизнерадостный смех, так надоевший ему за последние сутки, прозвучал сзади, очень близко. Потом раздался стеклянный звон. Потом пояснице стало мокро и холодно.
«Так», — подумал Дима. Не говоря плохого слова, он встал и содрал с себя камзол. Вино из расколотой о столик бутылки потекло ниже. Выглядело это, должно быть, восхитительно.
— Погоди, я сейчас, — кивнул Диме бармен и через минуту принес голубой плащ с белым крестом, при виде которого вспомнились ёлка, каникулы, новогоднее счастье.
— Да не переживай, — удивился бармен, глядя на удручённое Димино лицо. — Ты радуйся, маркиз Карабас! Иные неделями в одном костюме живут.
Незадачливый недотёпа-маркиз без кота в сапогах. Всё как есть.
— Всё-то ты знаешь, — угрюмо сказал Дима. — Спасибо за плащ.
Домой, и хватит этой плохой комедии. И дядя пусть его простит за то, что он уехал без фигурок. Сейчас же на вокзал. Нет, надо всё-таки забрать вещи.
Что-то мелькнуло перед носом, и на асфальт перед Дмитрием упал кирпич. Глухо стукнув и расколовшись ровненько пополам.
— Кирпич, — удивился кто-то. — Это ваше?
Дима оторвал взгляд от обломков.
— Это не наше, — сказал он, стиснув зубы. — Оно сверху упало. Вы не видели?
Пьеро с Арлекином переглянулись и опять дружно уставились на Диму.
— Мы не видели, — ответили они хором, обходя Диму по дуге.
Вот, значит, как. Дима, спохватившись, отошёл на середину улицы. Если бы он был суеверным, то решил, что проклятый Город не хочет его выпускать, предупреждает. Ну, посмотрим.
Он зашагал, решительно раздвигая толпу.
— Ай, — сказал ещё кто-то, нежным женским голосом. Дима с неудовольствием остановился. Он плохо умел извиняться перед дамами.
— Как вы неловки, милый д’Артаньян. Пойдёмте со мной.
Прекрасная Дама, в чёрной бархатной полумаске, какую положено носить прекрасным дамам, ухватила его ладонь затянутой в перчатку ручкой и повела в сторону, противоположную Диминой цели.
Дима послушно тащился следом. Вероятно, он бы скоро опомнился, но тут кстати или некстати подвернулось летнее кафе. Дама уселась за ближайший столик и сняла маску.
— Фу, — сказала она. — Димка, вот так встреча. Сколько лет?
— Светка, — растерялся Дима.
Она улыбнулась такой знакомой улыбкой, которую когда-то разглядывал перед сном, вытащив фото из любимого томика Стругацких.
— Рассказывай, — тормошила она его. — Как живёшь?
Светка. Разве между ними что-то было? Ничего такого не было между ними, было только в нём. Но он ведь обрадовался вчера, слышав, что Пашка так и не женился. Подлости, которые приготовил для него карнавал, ещё не закончились. Вот она перед ним — девушка его друга и его несбывшаяся мечта.
— Ты не слушаешь, что ли? Я говорю, тут замечательно по вечерам. Весь карнавал — большой праздник любви... и тайны... Как будто любовь — эпидемия, которая передаётся со звуком поцелуя. Пойдём вечером в парк? Карнавал сводит вместе старых друзей, это чудесно.
— Светка, — сказал он. — Светка. То есть Констанция.
Он замолчал. Он вспомнил обломки кирпича на чистеньких, нарядных тротуарных плитках — так чётко, что даже зажмурился. Он просто бредит, вероятно. Но на каждую Констанцию есть своя миледи. Вполне вероятно, она шастает где-то рядом, ведь очень похоже, что его только что пытались убить...
Если карнавал сводит друзей, то и врагов — тоже?
Неизвестно, что подлее — предать женщину или свою мечту. Но если его судьба — стать подлецом, так тому и быть. Ведь это карнавал, и дама в длинном платье до тех пор Констанция, пока рядом д’Артаньян.
Он резко поднялся.
— Свет, — сказал он. — Знаешь, мне некогда сегодня. Давай я тебе позвоню?
Она замолчала на полуслове, посмотрев с недоумением и обидой. Правда, обида тут же сменилась улыбкой. Светка сказала:
— Конечно, Дим. Приятно было повидаться.
А может быть, не это, но что-то незначительное и вежливое. Что-то ненастоящее, карнавальное и бутафорское было в их сегодняшней встрече. По-настоящему этого не могло быть, подумал он, останавливаясь на углу. Что-то странное творится с ним сегодня. Весь карнавал — это фантом, яркая странная черта, разбившая последовательность будней. Светка, наверное, ещё не ушла. Он вернётся, и пусть мечта сбудется на одну ночь. А завтра он уедет.
В стену рядом с ним ударилась и отскочила странная, похожая на гвоздь, стрела. На стене из тёмного кирпича осталась тёмная струйка. Дима мгновенно, будто всю жизнь уклонялся от выстрелов, нырнул за угол и уже оттуда тщательно рассмотрел равнодушную толпу, полную чертей, индейцев и гусаров. Как хорошо прятаться в толпе.
А ушедшие мечты не возвращаются.
Квартирная хозяйка Анна Варфоломеевна Кожина была дома. Пашка тоже был дома, и квартировладелица кормила его творожной запеканкой в гостиной с красивыми старинными гардинами.
— Проходите скорей, Дима, — пригласила она. — Ну, как вам наш карнавал? Нравится, не правда ли? Это сказка.
— Да, — сдержанно согласился Дима.
— Сказка бывает иногда глупой и скучной. Но не всегда. Вы совершенно правы, решив обедать здесь.
С точки зрения Димы, время было полдничать.
— А как поживает ваша сказка? — спросил он. Госпожа Кожина перестала задавать вопросы и с видимым удовольствием завела рассказ о том, что здоровье у неё уже не то, не для карнавальных эмоций, но и она выходит тряхнуть стариной, а потом о том, как когда-то из-за неё подрались на дуэли трое мужчин сразу. Дима слушал рассеянно и кивал.
— Пашка, — сказал он тихонько, чтобы хозяйка не обиделась. — Карнавал сводит врагов?
— Не знаю, — ответил Павел, откусывая огромный кусок запеканки со сгущёнкой. — Я же не волшебник.
— Волшебб-ник, — сказали старые часы с боем. Была половина пятого.
— Волшебник, — задумчиво повторил Дима. — Ты прав.
— Не выдумывайте, Дима, — сказала милая и немного странная госпожа Анна Варфоломеевна. Оказывается, она слышала фразу про врагов. — Костюмы во время карнавала обычно очень часто меняются, не забивайте себе голову.
Только тут Дима заметил, что на Пашке такой же плащ, как у него, только пунцового цвета. Форма гвардейца кардинала Ришелье. Пашка мельком взглянул на Димин плащ, пожал плечами и опять самозабвенно занялся запеканкой.
— В центре был такой аттракцион, где якобы можно было увидеть злейшего врага... такой лабиринт, побродив по которому, человек упирался в большое зеркало. Его закрыли, потому что скоро все знали
про зеркало. И правильно, нечего обманывать.
— Вкусная запеканка, — сказал Дима милой, немного чудаковатой квартирной хозяйке. — Спасибо. Кстати, как там мой костюм? Где мой Генри Морган? Не вернулся?
— А! Понимаешь, — ответил Пашка, — Серёга купался в бассейне в коньяком, а когда вылез... Посеял костюм, в общем. Прости, пожалуйста. Что интересно, они в костюмах разобрались, когда немного оклемались, а твой так и не нашли. Будто в коньяк канул.
— Вместе с моей трубкой, — уточнил Дима.
— Забыли про твой телефон, — окончательно смутился Паша. — Ладно, это за нами. А костюм тебе Серый оставил.
Дима скептически пошевелил пальцем завитой парик, оглядел кафтан (или сюртук, или то, что он не умел правильно назвать), и узкие брюки. Костюм казался безликим, но Дима, помня про упавший кирпич, странную стрелу-дротик и Светку, торопливо стащил с себя наряд д’Артаньяна.
— Дмитрий, вас к телефону, — позвала его квартирная хозяйка.
Звонил нотариус. Он выразил удовольствие по поводу того, что застал дома Дмитрия, потерявшего свой мобильный телефон, и пригласил его немедленно зайти в контору на Садовой улице и покончить с делами. Положив трубку, Дима понял, что не хочет выходить на улицу, и усмехнулся.
— Какие-то проблемы? — спросил Павел.
— Пожалуй, — согласился Дима.
Он шёл чутко, как охотник по джунглям, каждым нервом впитывая звуки и запахи. Город был полон жизни, странные сюжеты сплетались в нём, как лианы-паразиты, и аромат тайны был скверным, как запах падали. И хищники тут водились настоящие. Дима поймал чей-то острый взгляд в отражении чисто вымытой витрины, отпрянул и опомнился.
На чистенькой улице, зажатой рядами красивых двухэтажных особняков, радовалась жизни человечья толпа. За стеклом красовался манекен в кроваво-красном одеянии и маленькой шапочке, похожей на содранный скальп.
Дима поморщился, отгоняя ненужные ассоциации. Хорошо было бы купить кардинальскую мантию и превратиться в Пашкиного начальника. Если только он не станет каким-нибудь Монтанелли. Не хватало ещё предать своего сына, как он предал сегодня женщину...
Дима напомнил себе, что у него нет сына, зато есть дело.
Через пятнадцать минут он топтался перед наглухо закрытой дверью конторы. Первым делом он не по-хорошему помянул Пашку и Сергея, оставивших его без средства связи. Вторым делом подумал, что если ты охотишься в джунглях на зверя, это ещё не значит, что настоящий охотник — ты...
Чувствуя себя под прицелом, он спускался по крутым ступенькам к переходу через улицу.
— Аннушка, ладно тебе, — услышал он. — Пойдём уже.
Нога, ступившая на последнюю ступеньку, предательски поехала вперёд. Дима удержал равновесие, опомнился и рванул вперёд через дорогу. Мелькнул на периферии зрения налетающий тёмный автомобиль, скользнули по нарисованной на плитах «зебре» вымазанные какой-то гадостью подошвы, Дима вылетел на противоположный тротуар и оглянулся.
Тёмно-серый автомобиль пронёсся, не останавливаясь. Зачем ему было останавливаться?
Попытавшись свернуть в первый же проход, Дима налетел на одетого медведем швейцара.
— К сожалению, вы не одеты соответственным образом, — вежливо сказал тот, загораживая проход. — Извините.
Дима мельком глянул за могучее плечо, — там во дворе резвилось общество привидений, ведьм и прочей нечисти. И бросился прочь.
Он пришёл в себя на дорожке парка, сделавшего вечер явным. Какая мерзость влезет из-за деревьев, когда придёт ночь?
— Отпустите меня, — услышал он женский голос. — Отпустите!
За ближайшей купой кустов два дюжих молодца волокли куда-то девчонку. По крайней мере, они не прятались. Дима шагнул вперёд. Вместо мушкетёрской шпаги у него была трость, авнутри полой палки прятался обрезок свинцовой трубы, который Пашка вручил ему. На всякий случай.
Через пять минут он в подробностях знал, почему он псих и идиот. Девушка не сказала ни слова, пока бугаи не ушли, спрятав в карманы соранные с себя синие бороды, молчала и потом тоже. Наверное, она тоже считала его идиотом. Они стояли на дорожке ухоженного парка и спокойно рассматривали друг дружку, насколько позволял вечерний свет. Будто она не вырывалась только что и не кричала. Будто за ним не охотились невидимые убийцы.
— Я, кажется, не вовремя вмешался, — сказал Дима угрюмо, пытаясь прикрутить набалдашник обратно к трости. Обрезок трубы он выкинул в кусты.
— Вы вовремя вмешались, — возразила девушка. — Спасибо, искатель приключений. А где же костюм, который вы у нас купили?
— Потерял, — признался Дима. Он узнал продавщицу из магазина, вспомнил даже, как её зовут: Майя, вот как.
— Не трудно было потерять. У вас тут все будто с ума посходили.
— Не всё так страшно, как вы думаете, — сказала Майя, поправляя смявшееся платье. — Всех немного лихорадит, когда карнавал. Это не страшно. Карнавал всегда расставляет все по своим местам. В конце концов.
— Не знаю, — сказал Дима. — Мне не нравится круговерть с костюмами, и я не верю, что это кончится.
— Всё устроится, мистер Рэшли Осбалдистон.
— Рэ... Как вы меня назвали?
— Рэшли Осбалдистон, младший сын сквайра, так и не принявший сан священника... это ведь ваш костюм?
— Мой, — был вынужден признать Дима. — Я подлюка Рэшли. Сейчас вам лучше оставить меня.
— Я вам не нравлюсь?
— Нравитесь... то есть... мне надоел сумасшедший костюмер, который всем этим заправляет, но я не собираюсь больше ему подчиняться. К чёрту эти костюмы, но зрелище это не для дам.
— Плавки можно не снимать, — сказала она просто и спокойно, как говорят с детьми. — А когда у вас что-то потерялось, надо пойти в бюро находок. Пойдёмте, погодите раздеваться.
Сгущался вечер. Вокруг зажглось множество фонарей, и парк перестал выглядеть зловеще, — обычный парк, где назначают свидание глупые влюблённые парочки. Маленькая рука влекла Диму сквозь полные женского смеха сумерки, и он опять подчинялся.
Выбравшись на широкую улицу, Майя махнула вознице проезжавшей открытой коляски. Они молча проехали несколько кварталов, свернули раз, другой и остановились как раз тогда, когда Дима настроился трястись через весь город.
— Вам вон в ту дверь, — сказала Майя. — Идите же, что вы? Удачи вам.
— Хорошо, — сказал Дима. — Спасибо.
Настырная Майя ждала, не уезжала, и Дима толкнул дверь.
В большой комнате со множеством стеллажей сидела за письменным столом полная молодая женщина в мантии и колпачке, как у феи из детской книжки. При виде Димы она выбралась из-за стола и подошла ближе.
— Здравствуйте, — сказала фея. — Вы потеряли что-то?
— Потерял, — сказал Дима, чувствуя себя ещё большим идиотом, чем раньше. — Костюм. Карнавальный.
— Опишите его, пожалуйста.
Дима описал.
— Есть такой, — заявила фея, сверяясь со списком. — Телефон?
— Нокиа, — обрадовался Дима. — Моя старенькая!
Пройдя вдоль стеллажей, женщина вытянула из плотного ряда коробок одну, довольно длинную. Подняв картонную крышку, Дима сунул руку в аккуратно сложенную одежду, под которой умещались ботфорты — кажется, даже вымытые, и заслуженная «Нокиа» привычно легла в ладонь. В большой комнате было тихо, будто все утренние обиды, и дикая цепь покушений, нелепости и досада остались где-то давно и далеко.
Фея улыбнулась ему улыбкой хорошего человека.
— Всё в порядке?
— Всё будет отлично, — пообещал ей Дима. Большое спасибо. Ох, простите. Сколько я вам должен?
— Нисколько, — сказала молодая женщина. — Это моё бюро находок. Я закрою его, когда найду то, что ищу.
Всё ещё улыбаясь, Дима вышел на улицу и почувствовал странную уверенность, что он теперь охотник, а не дичь.
Не очень понятно было, куда идти и что делать дальше. Во время разговора с Пашкой Дима подумал, что хорошо бы расспросить того волшебника, который работает в «каменном мешке».
Он поднял голову.
«Каменный мешок», — возвещала стилизованная под булыжник вывеска над ближайшей дверью, из которой вкусно пахло пиццей. А чуть левее, на кирпичном углу дома, было написано маленькими, скромными буками: «ул. Садовая».
— И правда, — согласился Дима. — Голова моя садовая.
Он вошёл, не удивляясь совпадению. В его родном городе тоже было много предприятий питания с одним названием. И магазинов.
— Кофе, — предложил бармен, внимательно его оглядев. Незнакомый бармен, другой. — Никакого пива, только кофе. И пиццу.
— Да, — согласился Дима.
— Вы о чём-то хотели меня спросить?
— Пожалуй. Как найти и распознать врага, — сказал Дима, не удивляясь ничему вообще.
— Тому не надо чёрта искать, у кого чёрт за плечами, — серьёзно ответил бармен.
Дима замер. Медленно поставил поднос обратно на стойку и плавно обернулся.
Чёрт не был похож на старого доброго малороссийского чёртика. Человек в избитом до отвращения красном костюме Люцифера, поймав Димин взгляд, не торопясь развернулся и как бы между прочим исчез в дверном проёме.
— Угу, — сказал Дима и достал свой найденный телефон.
— Витька, — заговорил он, набрав номер. — Слушай, а чего вы мне не сказали, что дядя умер насильственной смертью? Как говорил? Что? Фигурки? Забрал, забрал, не издевайся... Нет, не дома. В «каменном мешке». На садовой, вот каком! Ну, подходи, в самом деле, даже встречу не отметили.
— Вот так, — добавил он, нажав «отбой» одобрительно смотревшему на него бармену. — Мне, пожалуйста, ещё кусок пиццы.
— Будьте осторожнее, — сказал бармен.
Дима успел доесть оба куска. Ел он с удовольствием и с ощущением, что происходящее творится не с ним. Когда на его плечо легла чужая рука, он с сожалением отодвинул от себя недопитый кофе.
— Догадался? — весело спросил Виктор, присаживаясь за столик и стаскивая с себя шлем конкистадора. — Когда догадался?
— Скучно рассказывать, синьор Торрес.
— Не будет тебе скучно, — пообещал ещё один голос, ещё одна рука легла на плечо, к шее прижалось острое.
— Игорёха, — сказал Дима. — Ну что ты ко мне, как девочка, прижимаешься? И полегче, я уколов боюсь.
— Не шути, не шуми, — предложил Игорь. — Протяни руку под стол. Ну?
Иголка кольнула сильней. Дима нехотя протянул руку, металл ожёг запястье. Игорь уселся на свободное место за столом, сохраняя на лице оживлённое, дружелюбное выражение, игла ткнула в бедро. Карнавал вокруг гомонил, пил, ел, радовался, — пёстрый, дикий. Происходящее было страшным, но совсем не сказочным. Неправильным оно было.
— Вот, — Виктор подставил Диме кружку пива. — Лучше выпей... всем так будет лучше, поверь.
— А он его сначала есть не хотел, — прокомментировал Дима.
— Именно так. Фигурки забрал? — Игорь покосился на длинную коробку под столом.
— Нет, — удивляясь своему равнодушию, ответил Дима. — Там мой костюмчик.
— И правильно, — согласился Игорь. — Всё должно быть законно. По праву наследования.
— Так когда ты узнал? — не отставал Виктор.
— Не сразу. Когда ты сказал по телефону, что я телефон посеял, я думал, в этом замешан Пашка... да, было такое. А вот когда ты улицу не ту назвал, — понятно стало, что кто-то из вас. А твой костюм, Игорёха, мне сегодня весь день глаза мозолил. Наивный, вообще говоря, костюмчик, детский. Что ты в него так врос? Не мог в Роб-Роя переодеться?
— Да я не это. Как ты понял, что дядя...
— Про дядю я наугад ляпнул, — сознался Дима.
— Ладно, — сказал Игорь. — Теперь всё равно. Ну, пей давай.
Рядом бухнуло так, что мужики подскочили. Из-за Диминой спины выскочил Пашка в костюме Френсиса, — том самом, который был на нём, когда Дима впервые его увидел за рулеточным столом. Потом ножка стола, к которой он был прикован наручниками, потащила его вперёд, так что Дима упал на колени, очень неловко и больно стукнувшись, и никаких костюмов уже не видел. Только слышно, как кто-то — наверно, бармен — выговаривает Паше за разбитую посуду и импульсивность.
Потом Диму отстегнули, стол вернули на место и даже поставили перед Димой чашку свежего кофе.
— Вы записали весь разговор? — допытывался бармен. Дима выудил из кармана верную «Нокию». Диктофон всё ещё работал.
— Вашими друзьями интересуется один мой приятель, скоро обещал подойти.
— Он тоже волшебник?
— Он из полиции.
— Ишь ты, — удивился Дима, потирая запястье. — И правда — как в сказке.
Освобождённые руки дрожали, и Дима спрятал их в карманах.
— Я же тебе говорил, — не ходи без меня, — ругался Пашка. — Дубина.
— Ты же был занят, — буркнул Дима. Он подумал мельком, не рассказать ли Пашке про свои подлые мысли, за которые, видно, и получил костюм Рэшли Осбалдистона, и сказал: — Спасибо.
— Я уже не занят. Пойдём домой.
— Нет, вы уж подождите, господин Френсис Морган.
— Разве я Френсис? — удивился Дима. — Вроде бы я — Генри.
— Это он — Генри, — сказал бармен. Значит, вы Френсис.
— Вот посмотри, — сказал Паша, когда бармен отошёл. — Помнишь приз, который нам дали на двоих? Я скрыл от тебя. Только сегодня Светка о тебе спрашивала, и, в общем...
Дима рассмотрел лежащую перед ним на столе картинку. Женский портрет писали, конечно, не со Светы. Но было похоже, очень.
— Это неправильно, — сказал Дима, чувствуя, как поднимается в нём неожиданная радость. — Для меня всё давно кончилось, а ты...
— Давай не будем. Это решаем теперь не ты и не я. Пойдём домой.
Бармен из-за стойки погрозил им пальцем.
— Хорошо, — согласился Генри, он же Павел. — Мы подождём.
— Павел уже ушёл, — проинформировала Анна Варфоломеевна, едва Дима вошёл в радостную по-утреннему гостиную.
— Костюм, который он надел, был почти такой же, только к нему прилагался докторский саквояж. Но у вас ведь с Павлом размеры разные...
— А откуда взялись эти костюмы? — удивился Дима, изучая доставшуюся ему элегантную пару, белую рубашку, цилиндр и трубку.
— Соседка принесла. Сказала, она вас знает. Славная девушка, Майя, в магазине работает.
— Извините меня, — спохватился Дима. — Я должен позвонить.
Он отошёл к окну. Итак, всё по справедливости, и заноза совести из него вылезла. Но, чёрт возьми...
Дима набрал номер.
— Вы были правы, господин Шевельков, — возбуждённо заговорил нотариус, едва заслышав Димин голос. — Рейнхальмские алмазы! Это я мог подозревать в последнюю очередь. Но как вы догадались, что именно алмазы?
Дима выглянул в окно. Там, на улицах, площадях, во дворах кипел неугомонный, бессонный карнавал. Люди веселились и праздновали. Они не боялись жить, в какие бы костюмы жизнь их не наряжала.
Анна Варфоломеевна, — спросил Дима. — Почему волшебники скрывают, что они волшебники?
— Вы бы тоже скрывались, если бы вас непрерывно осаждали просьбами. Они ведь не могут не помочь. Они люди, хоть и волшебники.
Дима примерил цилиндр великого сыщика. На Димин взгляд, до Шерлока Холмса ему было ещё расти и расти... Но карнавал ещё не кончен, и костюм обязывает. А вот жена достанется Ватсону... Может быть, это к лучшему.
Он вздохнул.
— Мне Майечка тоже принесла костюм, — сообщила милая, полная Анна Варфоломеевна, показывая Диме белое кружевное платье и золотые туфли. — Знаете, кто я? Фрези Грант, бегущая по волнам.
— Это замечательно, — вежливо сказал Дима. — Замечательно, что есть волшебники. И жаль, что иногда они медлят помочь.
— Может быть, — сказала Анна Варфоломеевна. — Но ведь тогда бы не было сказки.
Морозов Николай © 2012
Обсудить на форуме |
|
