|
КМТ
 Учебники:
Издатели:
Ссылки:
|
Герои поневоле Венера Данилова © 2011 Ссора — 1 —
Тусклый неуютный осенний день. Сырой промозглый ветер колотится в окно. Вороны на деревьях жмутся к веткам деревьев, прячась от опасных объятий разбушевавшегося ветра. По небу, словно ошпаренные, несутся низкие тучи.
В теплой комнатке небольшой фирмы, уставленной разросшимися цветами, бродит такая же непогода. Светлана, только что в прах разругавшаяся с Нелей, сидящей напротив нее, все еще кипит, не в силах успокоиться.
— Эта сделка была совершенно не-вы-год-на, как ты не поймешь? — назидательно втолковывает ей Неля, поблескивая нетерпимым взглядом и стеклами очков.
— Потеря постоянного клиента еще невыгоднее, это тоже аксиома, — Светлана наконец гасит в себе последние искорки раздражения. Негодует она скорее оттого, что ее задевает непоследовательность Нели: ведь та просто могла попросить ее клиентку дождаться Светлану. Но нет, обязательно влезет сама, решит по-своему, напортит, потом расхлебываешь после нее...
И всегда она права. И если даже знает, что не права, все равно нагромоздит такую кучу аргументов, что, в конце концов, просто надоедает спорить с ней.
— А ты не теряй. Ты же все равно дозвонишься до нее. Никуда она не денется.
— Да. Дозвонюсь и извинюсь за тебя и за себя, что мне еще остается?
У каждой из них — своя клиентура, но они могли заменить друг друга во время отпуска или больничного: однако Неля, неплохой специалист, не могла сидеть без дела. Слишком энергичная, она начинала страдать, когда накал работы стихал, и лезла ко всем с ненужными советами. Иногда — с непрошенной помощью, как сейчас. Больше всего захлестывала избытком энергии, конечно, Светлану. И к тому же, дотошная до занудности, она подолгу взвешивала все за и против, пока приходила к какому-то решению. Но уже после этого — шаг вправо, шаг влево... впрочем, она никогда не делала таких шагов. Светлана, напротив, была человеком настроения — поэтому часто была непредсказуема. Одна жила умом, другая — интуицией, и не менее успешно. Обе вспыльчивые, они частенько ссорились, настаивая каждая на своей точке зрения. Хотя до сих пор их перепалки были просто неизбежной нестыковкой мнений. По крайней мере, так казалось Светлане до сегодняшнего дня.
Светлана все еще не могла отойти, обдумывая сегодняшнюю выходку Нели. Почему Неля, столь корректная со своими клиентами, позволяет такую бесцеремонность, когда дело касается ее поставщиков? Почему эта выходка — так похожа на обыкновенную попытку нагадить?
Когда работы в фирме стало невпроворот, Светлана сама предложила взять кого-то еще, и директор нехотя согласился с ее предложением.. Через пару недель появилась Неля, и Светлана поровну поделила работу, рассказала тонкости — которые неизменно встречаются в любом деле. Она была уверена в себе, да и не хотела подчищать потом плюхи за новенькой. Неля скоро освоилась — это несложно, если тебе всегда дружелюбно ответят на твой вопрос. Прошло немного времени и с некоторых пор Светлана начала ощущать пренебрежение к себе, да и не только пренебрежение... Неля с некоторых пор проявляла постоянную агрессивность, била в грудь, как Тарзан перед боем, лезла вперед и напоказ. Чувство гордости Светланы от этого начинало ущемляться, страдать — она не переносила показухи и нечестности.
Впрочем, мы все чаще встречаем людей, назойливо и бесцеремонно лезущих вперед — они обычно достигают успехов. Неля была одна из них.
Стычки их с каждым разом становились все более болезненными и ожесточенными.
В тот день, после ссоры, Светлана возвращалась домой с легким ощущением недомогания.
К вечеру ее затряс озноб: она измерила температуру — градусник показывал 39,6.Это было совсем неудивительно: по городу гуляла эпидемия гриппа. Грипп свалил на следующий день ее дочь, потом сына — заболели дети, разболелся муж. Дом ее стал похож на маленький госпиталь: у всех четверых температура рвалась к сорока градусам в течение целой недели. Давно никто из них так сильно и тяжело не болел. Пока Светлана температурила, ей часто снился один и тот же кошмар — в снах ее все время преследовал зловещий блеск черных немигающих глаз, которые она будто знала, будто видела где-то... она силилась припомнить — где — и не могла.
Светлана вышла на работу только через две недели.
— Привет! Пришла наконец-то? А я замучилась тут одна за двоих крутиться: у тебя такая избалованная клиентура...
— Привет. Меня этот грипп вконец замучил, все еще пошатывает от сквозняков. — Светлана, пришедшая на работу сегодня раньше Нели, встала и прикрыла за ней оставшуюся открытой дверь.
— Да уж, что хорошего — болеть. А я вот чуть не опоздала сегодня, — запыхавшаяся Неля расчесывала свои коротенькие иссиня-черные волосы у небольшого зеркала, висящего на стене. — Вечно одно и то же, старший сын-второклассник хочет идти в школу со своей мамой, а не с бабушкой. И младший — тоже без мамы не может идти в садик. Пока уговоришь одного, пока убедишь другого, потом галопом несешься на работу.
— Это у тебя проблемы еще на год, от силы — два, — Светлана, улыбаясь, включила свой компьютер. — И вообще, то, что дети ужасно быстро вырастают, понимаешь только тогда, когда вдруг замечаешь, что они уже совершенно взрослые.
— Тебе, конечно, легко так говорить, твои-то дети уже закончили школу. А сколько еще мне крови перепортят до этого-мои?
Нетерпеливо зазвенел на столе телефон, прерывая обычную их утреннюю болтовню — рабочая неделя началась.
Светлана давно не вспоминала последнюю размолвку. Работа давала ей не только средство существования, она была маленьким, а может, вовсе немалым кусочком жизни. Светлана с головой погрузилась в привычные заботы — негромко хлопали двери — приходили и уходили клиенты, приходили и уходили дни.
— Ты утром лазила в моих файлах? — Сегодня Светлана пришла на работу после обеда.
— А? Да, оформила один документик. А что там у тебя — опять нелады какие-то? — Неля внимательно смотрелась в зеркальце, старательно подрисовывая и без того безупречно накрашенные губы.
— Да последние записи куда-то исчезли. Ты нормально вышла из программы, без сбоев?
— Конечно, все было как всегда.
Откуда эта потеря информации? С компьютером чудес не бывает. Если сбой, это сбой, если вирус — то признаки болезни проступают рано или поздно. А здесь все работает безупречно, а записи — будто слизнуло: колдовство какое-то. Черт побери, придется потерять еще один договор. Жаль, но что поделаешь? Светлана взялась за работу, но где-то засел в подсознании и копошился неразрешенный вопрос.
Через несколько дней необъяснимое объяснилось. Продажа прошла через Нелю — если бы Светлана тогда не обратила внимания на исчезновение записи в своем компьютере, она не заметила бы этого. Это была малюсенькая подлость — ради престижа и пары сотен к зарплате.
Они вновь сцепились. Криков, ругани, оскорблений — не было, впрочем, как всегда. Но опять вытанцовывали в накале разборки кончики Нелиных губ, и в глазах ее носились злобные чертики. И Светлана теперь понимала, что бесполезно требовать порядочности у непорядочного человека, но в груди стояла боль. И боль эта росла, усиливалась от этого разговора. Она хотела прекратить безнадежную и яростную пикировку слов, выйти из комнаты, успокоиться, но ей казалось, что какая-то сила удерживает ее. Эти ярящиеся черные глаза за стеклами очков вновь напоминали что-то... что-то из давних забытых кошмаров...
Светлана наконец с усилием встала — ее немного покачивало — и , кажется, чуть подташнивало. Она вышла в соседнюю комнату; тут, среди занятого своими заботами народа, было светло и тихо — странное недомогание тотчас исчезло.
Тем же вечером у нее заболел муж. Он без сна прокрутился в постели всю ночь, жалуясь на непроходящую боль в животе. Конечно, не удалось сомкнуть глаз и Светлане. Едва дождавшись утра, она вызвала скорую. Утомленная за долгую ночную смену пожилая женщина-врач торопливо потыкала пальцами по животу и вымыла руки:
— Ничего страшного. У него скопились газы. Напоите кефиром — все пройдет.
Светлана недоверчиво покачала головой:
— Хорошо бы...
Она быстро сбегала в магазин, принесла кефир.
— Да не хочу я твой кефир, меня от него сейчас вывернет, — он отвернулся, прижав руку к животу: боль у него, вопреки прогнозу врача, вовсе не собиралась проходить, все так же накатывала мучительными спазмами.
— Может, попьешь чаю с медом? — Светлана была растеряна — что же делать-то дальше? Неужели врач все-таки ошиблась?
Он с трудом выпил полчашки горячего чаю и вновь прилег на постели — и Светлана с нарастающим в ней ощущением обреченности увидела крупные капли пота, начинающие выступать на его лице от боли:
— Все, не могу больше терпеть ... совсем... стало худо... Давай... опять... скорую...
Те полчаса, что прошли в ожидании приезда машины скорой помощи, были адовыми.
Муж Светланы метался на кровати от разрывающей его боли, не находя себе места, а она металась от окна к мужу и обратно. Она не придавала значения тому, что в ее памяти то и дело всплывали странные, злорадно ухмыляющиеся черные глаза — до боли знакомые, знает она их, знает... Сейчас — сейчас, вот вспомнится... Но она мгновенно забывала о них, подбегая к стонущему, почти кричащему от боли мужу...
— Что же вы дотянули так с аппендицитом, ведь у вашего мужа уже развился перитонит. Еще пару часов, и мы бы были бессильны. Медицина у нас не умеет еще делать чудеса. — Хирург, только что вышедший из операционной, устало потер руки. — Операция длилась больше двух часов, но сейчас уже опасность позади. Теперь все будет нормально, не волнуйтесь.
— Спасибо вам, — Светлана без сил откинулась на спинку больничного кресла.
Опасность позади — значит, опасность была рядом? Опасность — и смерть? Но почему? Словно в ответ, ей опять показалось, что где-то рядом блеснули усмешкой непроницаемо-черные глаза... Светлана вздрогнула: почему этот взгляд так неотступен? Чей это взгляд? Ах, да хватит вспоминать о какой-то ерунде в тот момент, когда ее мужа только-только отвезли в реанимацию! Важнее переговорить с врачом, может, нужно принести какие-то лекарства — у них всегда вечный дефицит! И Светлана, вскочив с кресла, торопливо пошла искать реанимационное отделение.
— 2-
Прошел месяц с небольшим. Дома у Светланы было спокойно — муж ее после операции отлежал в больнице три недели вместо обычной послеаппендицитной недели и недавно вернулся домой. И Светлана понемногу начала успокаиваться — перестав разрываться между больницей и домом. И опять все вошло в привычную колею-дом, работа, работа, дом...
Очередная междоусобица на работе налетела внезапно — вновь после Нелиной пакости. И в момент накала спора Светлана вдруг с ясностью озарения поняла — это Нелин взгляд преследует ее во время ссор и после них. После ссор и когда случается что-то плохое с ней, или с ее близкими. Эта мысль настолько потрясла ее своей нелогичностью, что ее гневное желание обличить новую несправедливость мгновенно улетучилось. Она молча, не отвечая на выпад, во все глаза смотрела на Нелю. Да, вот такой же беснующийся взгляд, становящийся потом глумливым. Светлана медленно встала и пошла к двери.
— Ты ничего не ответила мне, — донесся вслед приглушенный сдерживаемой злостью голос Нели.
— Мне нечего тебе говорить, — тихо ответила Светлана и осторожно прикрыла за собой дверь.
Она шла домой, а в голову лезла всякая нелепица. Да какая может быть связь между их ссорами и тем, что случается после них? Но эти глаза... Отчего же они преследуют ее? Один и тот же насмехающийся, злорадный, злобный взгляд...
Светлана шла медленно, и пыталась объяснить себе необъяснимое, и случайность всех этих странных совпадений...
— Ерунда это все, и хватит накручивать себя. Иначе начну, как бабки у церкви, молиться богу и верить в дьявола. — Почти вслух подумала она, ей хотелось отвлечься от своей тревоги, которую она тщетно отгоняла.
Она остановилась у перекрестка, пережидая поток машин. Стоящая рядом с ней немолодая женщина торопливо пошла на только что загоревшийся зеленый свет — почему-то женщины в пожилом возрасте обычно всегда спешат и суетятся, когда переходят дорогу — машинально отметила про себя Светлана и шагнула вслед за ней. И тут же чуть не подскочила от визга и скрежета тормозов рядом: пакет с рассыпавшимися и покатившимися по асфальту апельсинами упал ей под ноги, кто-то из переходящих дорогу рядом с ней испуганно охнул, кто-то истерично взвизгнул...
Распростертая на земле немолодая женщина была недвижна. Неловко подвернутая нога в разодранном и окровавленном чулке; голова, прильнувшая к земле, словно к подушке — Светлана, наполняясь ужасом, с силой встряхнула головой — отгоняя почудившийся ей вновь почерневший от исступленной ярости взгляд.
И, не выдержав, побежала, еле сдерживая рвущийся из нее страх.
Всю ночь она металась во сне, стонала и просыпалась, задыхаясь от своих криков.
На следующий день, успокоившись, она осторожно рассказала о вчерашнем случае Неле — понятно, без деталей. Неля ужасалась, казалось, вполне искренне — она не любила страшных историй, вздыхала, качала головой. Светлана смотрела ей в глаза и пыталась понять, какая же связь между этой обыкновенной — в меру тщеславной, в меру нетерпимой, в меру себялюбивой молодой женщиной, с которой она вместе работает, и всеми этими несчастьями? Знает ли она сама об этой необъяснимой связи? А может, в минуты ссор она, разозлившись, специально накликает беду? Тогда она просто хохочет сейчас над ней втихомолку... Но как это ей удается? Светлана то и дело окидывала внимательным взглядом свою собеседницу. Нет в ней злорадства, вызова; откровенно сопереживает, такая же, как всегда — не похоже все это на маску. Да и насколько Светлана может судить о людях — не монстр она, а самый обычный человек с великой кучей мелких недостатков, тщеславных желаний и всем прочим человеческим скарбом... Тогда возникает другой вопрос — а может ли просто обычный человек, возможно, даже не осознавая этого, быть — кем? Ведьмой?
Ведьма, не знающая о том, что она — ведьма? Смешно...
Светлана вконец запуталась.
Все равно, что бы ни было, есть какая-то странная и необъяснимая связь, и как бы нелепо это не звучало, нужно быть осторожнее с этой женщиной...
Светлана теперь чувствовала себя разведчиком, заброшенным на чужую территорию. Обычные Нелины деловые наскоки встречала с терпеливостью, изумляющей ее саму. Хотя нарастало, накапливалось, конечно, в ней напряжение. Но она не позволяла напряжению стать вспыхнувшей ссорой. Ей стало казаться, что Неля начинает замечать ее нарочитую сдержанность, и это ее злит.
— Ты удалила старый файл? — Неля, произнося название, с еле заметным раздражением смотрела на Светлану.
— Нет еще, я собиралась его пока подержать в резерве. Вдруг пригодится? — Светлана очень спокойно смотрела в глаза Нели. Плохое настроение, недовольство собой и всем миром так и металось в них, как мечутся перепуганные рыбки в аквариуме, готовые выпрыгнуть... Светлана невольно усмехнулась про себя, и тут же сжала губы, пряча улыбку.
— Потом запутаешься в своих файлах — в старых и новых. От старья надо сразу избавляться. — Неля выдержала мрачную паузу и продолжила. — Перепиши-ка мне свой старый файл.
— Неужели он и тебе понадобился? — На этот раз Светлана не удержала насмешливой улыбки, протягивая дискету.
Взгляд, которым окинула ее Неля, и был тем самым взглядом, который чудился Светлане постоянно. От неожиданности она чуть вздрогнула, и быстро сказала себе — с-ы-ы-р... Губы ее раздвинулись сначала неуверенно, потом улыбка охватила все ее лицо...
Набежавшие тучки назревающей ссоры растаяли. А после обеда Неля сорвалась домой — позвонили из садика: заболел ее сын.
— 3-
Однако они поссорились еще раз.
На этот раз Неля слишком открыто подставила Светлану — и Светлане пришлось долго и обстоятельно оправдываться перед начальством. Она чувствовала себя так, как будто была обмазана грязью, после того, как ее макнули в непросохшую лужу. Светлана изо всех сил давила в себе охватывающий ее гнев и, видя откровенную ухмылку в глазах сидящей рядом Нели, ничего не могла поделать с собой — вновь вся кипела. Ей вроде бы поверили, покачивая головой; и директор, испытующе поглядывая то на одну, то на другую — которая врет? — наконец принял Соломоново решение:
— Ладно, работайте отдельно друг от друга, пусть каждая занимается только своими клиентами. Ответственности будет больше, зато будет с кого спрашивать за ошибки.
Остаток этого дня для Светланы был ужасен — она ждала очередной беды. Хотя спокойно прошел день, настала ночь. Но тревога в ней все больше и больше нарастала. Проворочавшись в постели пару часов, она, наконец, забылась тяжелым сном.
Вся в поту от ночного кошмара, она кричала, разрывая грудь неслышным криком сновидения, когда ночь ожила телефонным звонком.
— У нас только что... умерла наша мама... — тихо сказал ей брат в телефонную трубку и перед тяжело опустившейся на стул Светланой вновь замаячил ненавистный взгляд.
Светлане хотелось яростно заколотить кулаками по стене, завыть по звериному... Она вдохнула побольше воздуха.
— Слышу... нет, нет, я здесь...я слышу тебя... Сейчас мы приедем к тебе вместе с мужем...
На похоронах матери Светлана ощущала себя убийцей. Да, если бы она смогла тогда сдержаться, не позволила злости охватить себя, ее старенькая мать была бы еще жива. Ведь она не жаловалась ни на что, не болела... Светлана одна знала настоящую причину ее смерти. Как бы это неправдоподобно не было, теперь она была уверена в этом. Светлана знала этого монстра, который приносит несчастья, и потому все последнее время металась в ожидании новой беды. Это чудовище смотрит глазами Нели и сладострастно ловит вспышки злости, которые Неля с таким удовольствием провоцирует... И швыряется в ответ несчастьями. Неля — проводник беды. Может, это энергия ссор возвращается обратно такими жестокими случайностями? Что же случилось с привычным и понятным миром? Может, она просто сошла с ума? Съехала с катушек? Она думала с тоской, что было бы гораздо лучше, если б она сама сошла с ума, а не этот мир... А если нет?
Что же это, ведь получается, что Неля — необъяснимое исчадие ада? Но ведь Светлана ни разу не заметила в ней и намека на осознанное злорадство или тени насмешки — когда случалось что-то непредвиденное... Да и этот случай с ее собственным ребенком — его странная и неожиданная болезнь после их небольшой ссоры на работе — тоже говорит в ее пользу... Но понимает она сама или не понимает, с умыслом или без, но носитель зла — именно Неля. Как бы это не было нелепо со стороны, но Светлана уже уверилась в этом. И точно знала — не приведи бог рядом с Нелей поддаться отрицательной эмоции — тогда случится следующая пакость судьбы. Раньше никто бы не смог убедить ее в таких вещах — но сейчас, когда это начало случаться с нею самой...
И все это приходится носить в себе: расскажи кому, посмеются, никто не поверит.
Скажут, мания шизофреника?
Но откуда же тогда эти постоянные совпадения?
Сейчас для нее важнее было другое — научиться защищаться. Может, уйти с этой работы, была бы шея, хомут найдется? Но где гарантия, что на новом месте не начнут сыпаться на нее те же неприятности, и не найдется такая же проводница зла? Нет, бегать бесполезно, выход один — научиться бороться с этим. Чем скорее, тем лучше. Причем не откладывая; завтра же, чтобы не оказалось слишком поздно... Да, это самое главное...
И, кажется, она наконец додумалась, что ей делать.
В эту минуту Светлана действительно была похожа на сумасшедшую. Неля яростно и бессильно ругалась, стоя к ней вполоборота, а Светлана, не поднимаясь со своего места, хохотала ей в лицо. Она не отвечала на ее колкость, не замечала ее бессильное издевательство, ее злость. Она вспоминала — полусогнутого от боли мужа в машине скорой помощи, рассыпавшиеся на мерзлом асфальте апельсины, свою маму с заострившимся отрешенным лицом. Ее подстегивал таящийся где-то неподалеку от нее ужас и она, откинув голову, неудержимо смеялась над беснующейся Нелей, как над самой удачной в своей жизни шуткой.
И Неля вдруг замолчала. Лицо ее покрылось мгновенной бледностью, потом как-то враз осунулось. Она очень осторожно, очень медленно опустилась на пол, и осталась без движения. Только тогда в Светлане иссяк смех, который был больше похож на спазмы истерики. Она все еще сидела, бессильно откинувшись на своем стуле, и, словно расползающийся по низине туман, ее начинал укутывать долгожданный покой.
Хлопая, шумно раскрывались двери соседних комнат — в их комнату торопливо стекался безнадежно и немного бессмысленно суетящийся народ.
— 4-
Прошло некоторое время. Светлана теперь работала одна, и вполне успевала сделать то, что еще недавно не успевалось сделать вдвоем. Она была теперь очень улыбчивой и очень доброжелательной, рассердить ее, вывести из себя — в последнее время никому не удавалось.
Она словно надела на лицо улыбку — и никогда не снимала ее. Только ночью, во сне, лицо ее иногда начинало хмуриться — но тогда она просыпалась: в ее глазах вместе с ней просыпался странный испуг. Затем испуг сменялся облегчением, потом радостью... И она опять засыпала — с улыбкой на губах.
Да, она тщательно следила за собой — даже мысли ее теперь были под строгим контролем. Она боялась разозлиться, боялась выпустить на волю прячущуюся где-то недалеко, бездомную теперь, ярость-месть. Она уже не боялась за своих близких или за себя — она боялась себя саму — для этого у нее были теперь очень и очень веские причины...
А что?
Ведь вполне может статься, она и в самом деле права: ведь человеческие души так часто и помногу исторгают из себя злость-злобу-зло, что оно, возможно, возвращается обратно к человечеству?
Как туман, поднявшийся с земли, который обязательно прольется где-то дождем? Или вернется ураганом, метелью, бураном...
Если это действительно так, тогда — дай же, господи, силы этой улыбающейся женщине...
Венера Данилова © 2011
Обсудить на форуме |
|
