|
КМТ
 Учебники:
Издатели:
Ссылки:
|
Край света Дмитрий Чесноков © 2011 Мелочь на проживание — Не до тебя сейчас, Дим! — крикнул Пашка, старательно вылавливая в перекрестие прицела летающую тарелку. — Пришельцы наседают!
Хмыкнув, я с вялым любопытством уставился на окруживших нас пацанов того возраста, когда на физиономии только-только появляются прыщи. Им бы сейчас корпеть над учебниками в школе, а они наблюдают за моим сумасшедшим другом, гоняющим ни в чём не повинных инопланетян на игровом автомате.
— Твою ма... — хотел выругаться Пашка, но, оглянувшись на сорванцов, поспешно исправился: — то есть, блин, какая досада! Зеленомордые прорвались в бункер к учёным! О боже, они выпустили кишочки охраннику! Горе, второму оторвали головку. Ох, ох, наш главный учёный теперь мокрое пятнышко на стеночке!.. Ну что, Димка доволен? Человечество уничтожено, а я не добрал всего сотню очков до рекорда этого рыжего засранца.
— Гони полтинник! — заявил веснушчатый паренёк в очках.
— Держи, — Пашка по локоть сунул руку в карман брюк, и, не глядя, высыпал в протянутую ладошку горсть монет. Могу поручиться, что там было ровно пятьдесят рублей. У этого пройдохи калькулятор в голове встроен, не иначе. По крайней мере, я никогда не видел, чтобы он ошибся с мелочью.
— Так что случилось то? — повторил я, пока мальчишка пересчитывал деньги.
— За пивом расскажу. Ты же угостишь меня? А то я всё продул.
— Всё точно! — заявил рыжий пацан. — Надо же... А сигаретки не будет?
Паша, словно волшебник, извлёк из рукава пачку, но я успел её отобрать.
— Иди в школу, малец! — рявкнул я. — Паш, тебе должно быть стыдно.
— Каюсь, стыдно! — улыбнулся он. — Обещаю, больше никакого курева и ругани. При детях. С которыми не играю в азартные игры.
Мы вышли на свежий воздух. Пашка зажмурился, прикрыв глаза рукой, будто не видел света несколько дней. Спрятавшись от солнечных лучей в кафешке под натянутым тентом, мы расслабились в тени.
— Пиво с тебя! — напомнил Пашка. — И, может, что пожрать возьмём?
Я только махнул рукой: мол, бесполезно с тобой спорить, разгильдяй.
— Ну и сигаретку бы. Меня от своих уже воротит.
Нет, каков наглец! Сорвал меня с работы телефонным звонком, убитым голосом потребовал приехать. Я уж думал случилось что, а он деньги на игрушки с мелюзгой просаживает.
К слову сказать, я знаком с Пашкой не первый год, но так и не понял, что это за павлин. Во-первых, он бездомный. По крайней мере, я никогда не видел его на одном месте дольше недели. Он либо снимал недорогой номер в отеле, либо ночевал у друзей после бурной пьянки. Кушать он тоже предпочитал за чужой счёт, как сейчас. Во-вторых, единственным его местом работы был подземный переход, где он бренчал на гитаре.
— Колись уже, — не выдержал я. Несмотря на кажущуюся беспутность, Пашка никогда не предлагал ничего по настоящему дурного или бесполезного.— Чего затеял?
— Диман, дружище, тебе нужно развеяться. — Затушив в пепельнице окурок, он принялся за только что поданные пиво и пельмени. — Жизнь коротка, а ты уж позеленел со своей работой. Намечается одна вечеринка, и ты просто обязан там появиться вместе со мной.
— Говори сразу, что задумал. У меня дела идут не ахти, чтобы я мог время на глупости всякие тратить. За месяц ни одной машины не продал. Начальство меня сожрёт, а потом уволит.
— Да брось! Нашёл из-за чего переживать. Карьеру в могилу не заберёшь.
— Типун тебе на язык, — обиделся я. — Короче или ты говоришь всё сразу, или я никуда не иду. Будешь потом сам вытаскивать свою пьяную тушу из мусорного бака.
— А когда ты видел меня пьяным? — усмехнулся он, пристраивая мои сигареты в карман. — Ладно, на раздумье у тебя два дня. И это... Дим, одолжи на проезд, а?
Дела на работе, вроде как, двинулись вверх по горе. Мужчина в старенькой джинсовой куртке, подслеповато щурясь, старательно подписывал контракт.
— Ну что же, поздравляю с покупкой! — Мы с клиентом пожали руки. — Не желаете оформить у нас страховку на автомобиль?
— О, нет, спасибо. — Покупатель поправил на носу толстые роговые очки. — Застрахуюсь в другом месте. Я поспрашивал, выйдет дешевле, чем у вас. Вряд ли за день с моей ласточкой что-нибудь случится.
Перед тем, как отправиться к шефу, я проследил в окно за счастливым обладателем новенького серебристого «седана». Он как раз выруливал на дорогу с куриной грацией. Интересно, как этому слепому очкарику ездить разрешили? Другой вопрос в том, лишат ли «гайцы» его прав до того, как он устроит аварию, или после...
Шеф, не отрываясь от монитора ноутбука, выслушал мой отчёт.
— Машинку продал? Ай молодец! Какая за месяц по счёту?
— Первая, Андрей Викторович, — потупился я. — Но я исправлюсь!
Начальник поймал мой взгляд.
— Обычно, ты продавал больше машин.
— Да, просто этот месяц какой-то суматошный...
— Ты вызываешь доверие. Потому что искренне желаешь помочь клиенту. Не предлагаешь ему ничего лишнего.
— Эмм... да...
Андрей Викторович протянул руку. Когда я уже собрался ответить на рукопожатие, шеф спокойно хлопнул меня правой ладонью по плечу, а левой схватил за запястье.
— Я рад, что мы поняли друг друга, Дмитрий, — сказал он. — Так что избавь всех от проблем, напиши заявление по собственному желанию.
Пашку моя история позабавила сверх меры. Он слушал внимательно, с серьёзным лицом, где-то даже сочувственно вздыхал, но при этом «лажал» на гитаре хуже пьяного школьника под окном. Сбивался он, значится, от едва сдерживаемого смеха.
— Так и сказал? — фыркнул этот уличный музыкант-попрошайка. — У фирмы дела лучше, когда ты вообще ничего не продаёшь? Каков наглец!
Его сочувственную реплику прервал фальшивый звон струн.
— Угу, — мрачно ответил я. — Видите ли, я не всучиваю клиентам лишние защитные пакеты, наборы безопасности на дороге и прочие расширенные гарантии.
— Правильно сделал твой Викторыч, что уволил. Ты же профнепригоден. Врать не любишь, да? А слепому машину зачем продал, м?
— Да что такого, блин? Права есть, пусть катается. Главное, что лично я на бабло его не разводил.
Хмыкнув и прокашлявшись, Пашка звучно запел:
Как много свалок,
Много бОмжей и бродяг.
И наплевать, что бьют менты,
Они козлы.
Как мало мыслей,
Ведь с жильём у нас напряг.
И получи за это от бомжА
В пятак!
Выглянувший из метро пропитого вида мужичок ухмыльнулся в усы и бросил в шапку, которую мне насильно всучил Пашка, десять рублей.
— Спасибо, отец! — крикнул игрун. — Дим, ты бы тоже его поблагодарил. Глядишь, скоро со мной шапочку профессионально держать будешь.
— Да пошёл ты, — сказал я, бросив шапку. — Нашёл тему для зубоскальства.
— Ладно тебе, Димыч, не принимай близко. Как говорится, что не делается, то к лучшему. Если сам знаешь, что не подходит тебе эта работа, так чего расстраиваться? Ты скажи лучше, надумал со мной на вечеринку топать?
— Да какая на хрен вечеринка, Паша?! Ты меня вообще слышишь? Меня уволили! У меня депрессия!
Не став заморачиваться из-за пропущенного припева, он пропел дальше:
Здесь света нет,
И здесь никто нас не найдёт.
Воняет жутко —
Это Глеб-алкаш блюёт.
Хочу нажраться,
Только денег ни черта.
Глядите, лох! Бегом за ним,
Скорей, сюда!
Рядом ошивался ППСник с лычками старшего сержанта. Наверняка он слышал песню от начала до конца. И поэтому у меня глаза на лоб полезли, когда за «ментов — козлов» он не погнал нас пинками из перехода, а бросил в шапку горсть мелочи.
— Четырнадцать рублей, восемьдесят копеек, — определил Пашка.
— Как тебе это удаётся, чертяка ты!
— Привык считать. Всю жизнь бренчу за медяки.
— Да фиг с твоим калькулятором в голове. Я про умение расположить к себе людей...
Паша заулыбался.
— Мир, значит? Идём на вечеринку?
— Да идём, идём...
— Я так рад обществу моего дорогого друга! Возможно даже — будущего коллеги!
Одна из струн, не выдержав, наконец-таки со свистом лопнула.
Назвать домом подобную развалюху язык не поворачивался. Мне стало банально страшно заходить внутрь. Казалось, стоит переступить порог, как тут же приедет парочка тракторов и снесут они подобное недоразумение. А на его месте возведут, скажем, супермаркет. Я бы не возражал. Если бы перед сносом мне дали выйти.
— Паш, мы домом не ошиблись?
— Музыку слышишь? — вопросом ответил он. — Так какая, на хрен, разница, куда мы изначально шли? Здесь вечеринка, значит нам сюда.
Временами он любил поразглагольствовать. Я к этому привык.
На крыльце лежал настолько грязный ковёр, что и бродяги побрезговали его стащить. Я машинально вытер об него ноги, пока Паша стучал массивным чугунным кольцом.
Дверь отворилось пафосно, со скрипом. Перед нашим взором предстал чудак в красном плаще. Он улыбнулся, обнажив пластмассовые клыки. Наверное, моё удивление вампирчик принял за испуг и расхохотался.
— Добро пожаловать на бал Сатаны! — воскликнул он, источая запах перегара и, кажется, чеснока. — Платите дань!
— Дай кровососу сколько не жалко, Дим. Рублей сто.
Начиная закипать, я сказал как можно спокойнее:
— За тебя тоже платить?
— Не, я тут свой, я бесплатно. — Он нагло ухмыльнулся.
Я нащупал в кармане бумажку, сунул вампиру. Десяткой обойдётся. Достали, сволочи, сил нет.
Обстановка внутри пестрила ярко-оранжевым и фиолетовым цветами. На подоконниках скалились тыквенные лица, горящие изнутри пламенем свечи.
— Ну куда ты меня притащил? — спросил я Пашку. — Что за дурдом?
— Обычная вечеринка в стиле Хеллоуин, — пожал он плечами. — Никогда не бывал на таких?
— До этого дня как-то не докатывался... Слушай, эти придурки в курсе, что сейчас лето?
— Димас, слышал я как-то об одном чуваке. Так вот, он каждый день Рождество справляет. Не раз в год, как все нормальные люди, даже не раз в месяц. Каждый, мать его, день. Вместо повседневных лохмотьев носит красную шубу и бороду. Фикус в гостиной ему заменяет рождественская ель. А под елью чувак каждый день находит подарок. Знаешь, какую-нибудь ненужную фигню в яркой упаковке. Он разворачивает подарок и тут же оставляет себе на завтра новый. Так что же плохого в том, что ребята хотят разок справить Хэллоуин летом?
Подмигнув, Пашка скрылся в глубинах дома, оставив меня в одиночестве и растерянности.
Я огляделся. Кое-где виднелись одетые в разнообразные лохмотья люди. Может быть, все они пришли на вечеринку, но я не исключал возможность того, что сюда просто затесалась парочка бродяг. Среди хлама на столе нашлась нетронутая бутылка пива, поэтому я, не долго думая, открыл её с помощью края стола. Обычно, в гостях я так себя не веду. Но иногда стоит выпустить пар хотя бы таким вот мелким вандализмом. Сегодня — самое время.
— Эй, приятель, — окликнул меня какой-то тип в балахоне тоненьким голосом подростка. — Ты мебель не порти.
— Ну извини, — сморщился я, разглядывая незнакомца. То ли привидение, то ли ку-клукс-клановец.
— Нет, надо же, извини! Стол раритетный же! Ты его испортил, а реставрация стоит денег. Давай, раскошеливайся!
— Иди ты в задницу! — взорвался я. — Сейчас тебе бабло на реставрацию рожи понадобится. Уродец чёртов! Пошёл вон отсюда!
Призрак ку-клукс-клановца отшатнулся и жалобно сказал:
— Ладно, ладно, только бить меня, пожалуйста, не нужно. И почему уродец сразу? Я красивая, под балахоном не видно просто...
Таким меня Пашка и застал, когда вернулся — красным, словно помидор.
— Дим, Насть, вы познакомились уже что ли? Отлично! Давайте за мной, сейчас я вам устрою представление!
«За мной» — это было наверх по скрипучей лестнице, мимо портретов пристально смотрящих на тебя людей, лавируя между мертвецки пьяными телами, до комнаты, скрытой за плотной занавеской. Стоило нам подойти ближе, как из комнатки мне прямо в объятия выпрыгнул парень с побледневшим лицом.
— Бу, — сказала Настя. — Призрака увидел?
— Да нет, — отмахнулся Пашка, вытаскивая бледнолицего из моих рук. — Там Алёнка гадает.
Вампир оскалился:
— Значит, подруженька наша ему смертушку лютую пророчит?
— Да нет, — повторил Паша. — Скорее любовь. Причём немедленно. Чего бы он ещё так драпал? Да помогите же беднягу этого от Димки оторвать.
В комнате оказалось довольно темно. Мы уселись вокруг стола, посередине которого горела парочка свечей. Вокруг в беспорядке были разбросаны карты Таро.
Из неосвещённой части комнаты отделилось нечто огромное и бесформенное. Оно двинулось к нам. Признаться, вся эта обстановка уже не просто действовала на нервы, она определённо начинала пугать.
— Вот и Алёна, — сказал Пашка. — Здравствуй, дорогая! Большая, я бы даже сказал, гигантская наша любовь.
— Хамить, Пашуля, не нужно, — мягко ответила Алёна. — Зашибу и не замечу.
— Господа! — вампир поднялся со стула. — Проведите сиё тёмное таинство без моего участия. Мне, как хозяину особняка, не стоит оставлять дорогих гостей одних на балу Сатаны!
— Ага, иди, бухай, — сказал Паша. — Алён, ты давай, приступай.
Толстуха вперилась в меня тяжёлым взглядом. Разглядывала, словно кролика удав. Наконец, она сказала, обращаясь к Паше, словно меня и не было:
— Гадать, Паш, я ему не буду. Сам понимать должен. Но вот призрак за его спиной может нам что-нибудь рассказать. Настя, помоги разговорить этого симпатичного мужчину. Как думаешь, это его папенька?
Я нахмурился, слушая их бредни. Обе ведьмы сошлись на том, что за моим плечом склонился умерший отец. Я вас умоляю, неужели Пашка ради это балагана готов был выболтать мои личные тайны?
Как рассказывала мама, у нас с отцом были схожие характеры. Мы были прирождёнными альтруистами, готовыми помочь всем и вся. Или, как она нас ещё называла, слабохарактерными идиотами. И вот уж действительно ирония судьбы — отца сгубил его идиотский альтруизм. Когда мне было лет восемь, дома раздался телефонный звонок. Мать взяла трубку, молча выслушала, а затем сказала мне, что стала вдовой. Тогда я ещё не знал, кто такая вдова, думал, её на работе повысили или что-то вроде того. До сих пор помню, как прождал отца до глубокой ночи, а он всё не приходил. У мамы переспросить я не решался, потому что она заперлась в их с папой комнате и, кажется, плакала.
Лично мне потом так никто и не сказал, что отца больше нет. Не было такого, что мама с серьёзным лицом рассказывала, как всё произошло. Так вышло, что всё я узнал самостоятельно — из обрывков взрослых разговоров.
В общем, мой папа-альтруист возвращался поздно домой, пожалел нищего, дал ему денег, но тому показалось мало. Он проломил отцу голову и забрал всё. Такие дела. Кажется, об этом даже писали в газетах...
Ведьмочки продолжали говорить. По очереди промывали мне косточки. Настя скинула с головы дурацкий капюшон, распустив каштановые волосы по плечам. Она не солгала тогда: она была красавицей, точно не уродиной. Во мне смешались ярость и желание трахнуть эту ведьму.
— Его отец просить вспомнить один из эпизодов, которые они прожили вместе, — Настя с Алёной взялись за руки. — Вижу что-то дорогое. Золото... Золотые часы. Они сломаны.
Я напрягся. Этого я Пашке не рассказывал.
— Ему было лет шесть. Он чувствовал тогда обиду и зависть. Он не понимал, почему у других получается, а у него нет.
На столе была бутылка абсента и два стакана. Почему-то раньше я их не заметил. Я налил себе и тут же залпом выпил.
— Может, закончим? — сказал я. — Меня уже подташнивает от этого бреда.
— Как хочешь, Дима, — ответили ведьмы, впервые обращаясь лично ко мне. — Только знай, отец очень сожалеет, что тогда надрал тебе задницу. Он говорит, что перегнул палку. Это было ошибкой.
Я промолчал, надеясь только на то, что выражение моего лица не выдаёт меня с потрохами. Я помнил золотые часы. Мне тогда было лет шесть. Мы с ребятами часто зависали в заброшенном музее. Это было удивительное место, где можно было найти что-нибудь необычное, музей был нашим островом сокровищ. Когда кто-нибудь что-то находил, то непременно хвастался другим. И мы завидовали счастливчику. Не везло только мне.
Но однажды настал мой звёздный час. Лестница на второй этаж зияла чёрными дырами, и в одной из них мне кое-что подмигнуло. Я позвал парней и на их глазах достал из дыры золотые часы. В сером помещении, освещаемом лишь нашими фонарями, они светились как солнце.
Когда я счастливый вернулся домой, меня встретил отец. Он выхватил из моих рук свои часы, что я стащил этим утром. Взглянул на циферблат, приложил к уху. В его больших сильных руках лежал золотой трупик. Я чувствовал себя убийцей.
Давно позабытая история из детства, о которой я никому не рассказывал. Кстати говоря, папа не раскрыл мой обман. Друзья по прежнему завидовали мне, вот только радость ото лжи растворилась без следа.
Рядом сидел Пашка и, глядя на меня, ухмылялся.
— Ну как, Димыч, одобряешь представление?
Я промолчал.
— Отличная же история. По физиономии твоей вижу, что понравилось.
Я молчал.
— Знаешь что, Дим. Девчонки тебя хорошо развлекли, они постарались на славу. Мне неприятно об этом просить, но сколько у тебя с собой денег?
Так же молча я полез в карман, достал кошелёк и, поднявшись, сунул Пашке тысячную купюру.
— Да подавись ты, друг мой, — проговорил я. — И чтоб больше я тебя не видел.
Я сделал шаг, но Пашка вдруг ухватил меня за рукав.
— Ты не понял, — без улыбки сказал он. — Я прошу не подачку. И прошу не за себя одного. Говорю же, девчонки поработали. Женёк, который вампир, собрал людей. Остальные тоже создали атмосферу. Дима, ты не думай плохого, я же не заставляю. Просто некрасиво получится...
Договорить он не успел. Девчонки вскрикнули, когда я ударил с разворота, от души, свалив Пашку с ног. Он с глухим звуком рухнул на дощатый пол. Мне казалось, что удар получился несильным, вялым, будто я бил в воде, а сам Паша, как обычно, дурочку валяет.
Он с трудом приподнялся на руках. Настя подскочила к нему, подставила плечико под его руку. Я видел, что кровь, капающая из его разбитого носа, заляпала белый балахон девушки. Нет, не притворялся.
Я тяжело, хрипло дышал, чувствуя, как внутри разгорается ярость. Хотелось ещё раз ударить так называемого друга.
Пашка смотрел на меня и улыбался.
— Чёрт с тобой, Димка, может, оно и к лучшему, — сказал он. — Может, так и правильно. Прощай, дружбан.
На улице уже смеркалось. Не смотря на летнюю пору, холодный ветер пронизывал до мозга костей. Затянутое тучами небо предвещало скорый дождь. Всё это не поднимало мне настроения.
Наверняка и автобусы сюда не ходят. Очередная ирония судьбы: менеджер по продажам авто не имеет собственной машины.
Ах да, бывший менеджер...
На дороге, словно луч надежды, блеснул свет фар. Может, повезёт?
Голосуя, я встал у дороги.
Хоть бы остановился. Чёрт, как же не хочется идти домой пешком по этой глухомани. Но не возвращаться же в особняк.
У водителя был врублен дальний свет, заставляя меня жмуриться от рези в глазах. Что за идиот ведёт машину, он что, совсем слепой?
Я закрылся рукой и тут мир ушёл из-под ног...
Очнулся я уже после, неудобно упираясь щекой в асфальт. Я сделал попытку шевельнуться — и не смог. Смотреть было сложно, клонило в сон, по лбу текло что-то горячее...
С огромным усилием я посмотрел вперёд, туда, где остановился автомобиль. Этот серебристый «седан» мне был смутно знаком.
Затем пришла боль...
... а затем ушла.
Вот так взяла и испарилась, словно туман на солнце. Ветер поспешно разгонял свинцовые тучи, освобождая место для яркого света луны.
Я всё ещё валялся на грязной дороге, но чувствовал, что подняться смогу без труда. Только было очень страшно. Вдруг я что-нибудь сломал? Да не мог не сломать! Меня машина сбила, в конце концов. Я до сих пор чувствовал запах своей крови.
— Дим, вставай уже, а? — услышал я знакомый голос. — Сколько мне тут стоять?
Всё ещё опасаясь того, что меня снова прижмёт невыносимая боль, я осторожно поднялся.
Передо мной стоял Пашка, шмыгая разбитым носом, и улыбался.
— Вот и всё, Диман, — сказал он, — приплыл.
— В каком смысле? Куда приплыл? Где машина?..
— Столько раз я говорил подобное, что даже несподручно уже повторять. Ты умер, Дима!
Мы брели вдоль дороги. Пашка то и дело ощупывал лицо, морщась от боли.
— Если мы умерли, — я прервал молчание. — То почему у тебя нос разбит?
Этот вопрос меня и в самом деле волновал.
— Умерли не мы, а ты, — прогундосил он. — А нос разбит, потому что ты мне его разбил, урод.
— Я не о том...
— Да понял я, о чём ты. Смотри лучше сюда.
Пашка указал рукой в сторону. Оказывается, там был лес. Или он только что появился — я не понял. У самой опушки угадывались очертания симпатичного кирпичного домика. Сказать по правде, я о таком всегда мечтал.
— Если бы ты не морду мне бил, а отдал свои деньги, то коротал бы время в ожидании здесь. Между прочим, я сам для тебя эту штуку придумал. А с таким раскладом придётся тебя в мотель селить.
— Какой мотель, какой домик?!
— Не кричи. Мотель хоть и скромный, но всё равно приличный. На лучшее место за такую короткую жизнь ты всё равно бы не заработал.
— Послушай, объясни без туманных намёков: где я, в аду, раю, чистилище, где?! Говори или ударю!
— Но-но! — отстранился Пашка. — Тебе хорошо, ты умер, а я ещё на работе. Пока ты изволил, как вы это называете, жить, я вкалывал как лошадь. Вот сейчас ты в месте, которое в узких кругах называют Краем миров. Это таможня. Или зал ожидания, как хочешь. Здесь ты обитаешь некоторое время, может быть, — очень долгое некоторое время. Ждёшь, пока не решат, в какой из миров ты отправишься дальше. В ад, рай, здесь или что там ещё придумают. И мог ты ожидать либо в пыли на дороге, либо в домике своей мечты. И так уж вышло, что будешь жить в мотеле.
Голова у меня совсем пошла кругом. Я остановился, чтобы глотнуть воздуха.
— Но просто так, — продолжил Паша, — бесплатно, здесь даже сыра в мышеловке не съешь. Поэтому нужен я. Если бы не я, пришлось бы тебе вкалывать, чтобы пристойно существовать. А так заплатил за меня на Земле? Немного деньжат бескорыстно подкинул? Молодец, тем самым ты, как бы сказать, перевёл сбережения сюда. Вот таким макарычем ты и наскрёб на мотель. И отблагодари ты нас за тот концерт с духами, что мы устроили, жил бы сейчас в домике. Что не ясного то? Алёнка с Настей твоего батю еле нашли, уговорили вспомнить о сыночке, которого он оставил в своём бывшем мире, а ты... чего ты ржёшь то, Дима? Работа у меня такая! Может, всё-таки коллегой моим станешь.
И где-то здесь должна бы лопнуть ещё одна струна...
Дмитрий Чесноков © 2011
Обсудить на форуме |
|
