|
КМТ
 Учебники:
Издатели:
Ссылки:
|
Край света Юлия Коновалова © 2011 Про нее, проклятую — Подлец!
— Дорогая, перестань, пожалуйста. Убегать из-под венца сейчас не в моде.
Девушка метнулась к нему так быстро, что Мик едва успел перехватить занесенную для пощечины руку. Девчонка азартно вырывалась; Мик оттащил ее в сторону и легонько стряхнул в кресло. Кресло было новеньким, дом приятно пах стружкой и лаком.
— Ты не мужчина, вот и все!
«Вот злыдня, — подумал Мик, рассматривая свысока черные глаза, наполнявшиеся злыми слезами, растрепавшиеся золотистые волосы и матовую кожу там, где расстегнулась пуговица блузки. — Ну почему так получается: как красивая, так непременно злюка?»
Мику не нравились злюки. Но жениться на ней придется, все равно. Да, они с Ликой не виноваты, что помолвлены с рождения, но разве поспоришь с общиной? И с Ликиным папашей. Мик усмехнулся, вспомнив знакомые с детства хлыст и заряженный солью дробовик. Нет, спорить ему неохота. А хочется ему — пойти в пивнушку! Будет еще время для семейных сцен.
Мик выскочил на крыльцо, с наслаждением вдохнул терпкий осенний воздух. Осень — время свадеб... да ладно. Напрямик, мимо полного техники (тоже новенькой!) ангара и пока пустого коровника он пошел к дороге.
— Погоди. Дело есть.
Не останавливаясь, Мик скосил глаза влево и увидел стоявшего под яблоней Тимура. Виновника Ликиных истерик.
— Я не буду поджигать дом, чтобы отложить свадьбу, — миролюбиво сказал Мик. — И даже сарай не стану. Сарай особенно. Мне его, скорей всего, одному придется отстраивать.
Он успел обернуться и даже приготовиться к обороне, но под ногу попало яблоко, и Мик позорно шлепнулся на спину. Прямо на другое яблоко, оказавшееся между лопаток. Пока он шипел от боли и ерзал, сверху навалился Тимур. Мик увидел, как взлетает кверху рука Тимура, и невольно зажмурился.
Удара не было. Мик осторожно открыл глаза и встретил презрительный взгляд Тимура.
— Болван, — заявил тот. — Говорю же: дело есть. Чего убегаешь?
— Слезь с меня, — попросил Мик. — Лежа разговаривать неудобно.
Он со стоном уселся. Проклятое яблоко валялось рядом. Мик подумал, обтер его о штаны и надкусил. Тимур посмотрел на него неприязненно и полез в карман.
— Вот.
— Что это? — Мик попытался достать кусочек пластика свободной рукой, но Тимур не дал.
— Зеленая карта. Я хочу, чтобы ты уехал.
— Интересно, — оценил Мик. — Откуда?
— Не твое дело. Лотерея, — процедил Тимур.
Карточка повернулась, как солнечные паруса старинных кораблей. Замелькали мысли: «Завтра же. Нет, собраться. Вещи... к черту вещи. Деньги со своего счета...»
Тьфу ты. Он же в паб собирался. Он, житель патриархальной планеты с лучшим в галактике воздухом, собиравшийся через месяц жениться... хорошо ведь, если нелюбовь с женой взаимная?
Рука сама потянулась к карточке, и пришлось сунуть ее в карман.
— А сам? Отказываешься от выигрыша? Из-за девчонки?
— Не твое дело, — сказал Тимур с ненавистью. — Берешь или нет?
— Беру, — непринужденно ответил Мик.
Он проводил глазами Тимура, который скрылся за дверью дома. Его, Мика, нового дома. Целоваться с Ликой пошел. А может, плюнуть на провокации? Куда он поедет...
На черном, бархатном осеннем небе россыпью переливались неведомые миры.
Мик поразмыслил и двинулся к гаражу. Новенькому автомобилю оказалось не суждено дождаться часа свадьбы. Поехать выпить! Поехать, а не пойти. Но выпить нужно, в любом случае.
Рельке всегда казалось, что влетавший в открытое окно ветер пахнет горной травой. Наверно, потому, что горы были видны из окна конторы, где трудилась Релька. Там, на дальних пастбищах, уже ходят маленькие крылатые, а мамы прижимают их к теплым шерстяным бокам, пряча под широкими крыльями от дождя...
Весна кончается. Скоро на улицах появятся разноцветные детские коляски. Релька будет стараться не замечать их, как сейчас старается не замечать блеска вечерних огней и пьяной от танцев толпы. Потом начнется пыльное лето.
Она отвернулась от окна, уткнулась в планшет. Рабочий день скоро кончится. Короткий сейчас рабочий день — весна. Да и в конторе почти нет посетителей.
— Рель, пойдешь сегодня с нами? Ну, что ты себя мучаешь. Сходи влюбись!
Это секретарша. Каждая веснушка сияет — вот уж кто, наверно, каждый вечер влюбляется.
— Релия, — это начальница. — Мне надоело наблюдать твои страдания! Изволь быть на высоте. Если у тебя гормональный сбой, сходи в поликлинику. Через неделю думать забудешь о старой любви, это же дико — страдать столько времени! Да и было бы из-за кого, — добавляет она неофициальным голосом.
Ну как тут поспоришь!
— Зачем же к врачу, — секретарша спорит. — Клин клином!
— Релия, я серьезно. Отпускаю тебя сегодня пораньше.
Релька терпеть не могла врачей. И знала, что начальница не отвяжется. Ну что ей надо от нее, Рельки?
К поликлинике пришлось пробираться сквозь танцующую толпу.
Музыка была знакомой. Релька остановилась, оглядываясь в поисках оркестра, и громадный мир с брызгами солнца на стенах домов, новыми платьями, облаками, стуком сандалий по тротуару вдруг обрушился и ошеломил. Как в ее первую взрослую весну, — тогда отовсюду звучала эта музыка. А как оживала весной мама — и словно в доме открывали окна после долгой зимы? А секреты сестер, их счастливые рожицы?
Релька представила унылую очередь в больничном коридоре и решительно повернула назад. Пусть сегодня все будет просто, как раньше. Почему бы нет?
В аптеке была очередь — наверняка длинней, чем в поликлинике. Весело болтающая, нетерпеливая, спешившая жить очередь. Начиная понемногу опять раздражаться, Релька достояла до конца.
— Говорите, — сказала девушка из окошка. — Вам кого?
— Не знаю, — Релька рассердилась на девушку и на себя — надо же, забыла, что придется выбирать! — Хоть кого!
— Правильно, — неожиданно согласилась аптекарша. — Избранник и должен быть сюрпризом! А то опишут фенотип, а потом и недовольны... Давайте руку.
Получивший капельку крови анализатор замигал лампочками. Через две минуты большой ящик выдал Рельке мягкий шарик. Маленькое, золотистого цвета предвкушение счастья легко умещалось на ладони.
Зажав его в кулаке, а руку спрятав в кармане, Релька выбралась на яркое солнце и сразу же столкнулась с фарандолой. Она отскочила назад и натолкнулась на что-то спиной.
— Ой, — сказали сзади.
— Извините, — рассеянно ответила Релька, рассматривая пеструю толпу. Где-то там бродил, плясал, смеялся, скучал ее принц. Ее мужчина на сегодняшний вечер.
— Ничего страшного. Вы не могли сильно удариться, я мягкий.
Релька нехотя обернулась.
Город был похож на громадную ярмарку, участники которой поклялись не делать ничего полезного. Здесь ничем не торговали, даже едой. Зато буянили, как могли.
Мик прошел квартал, где толпы болельщиков чуть не продавливали носами многочисленные сетки, за которыми хозяева стравливали разнообразное зверье, и получил за это время десяток предложений подраться. Подраться, за совсем небольшую плату, или за хорошее вознаграждение, или просто так. На пистолетах, на пиках, на кулаках.
Он выбрался из толпы назойливых нанимателей и оказался в квартале совсем другого рода. Здесь играла живая музыка и танцевали, а предложения делали женщины, девушки, совсем юные девчонки...
Мик краснел.
И думал, что чуть не отказался от навязанного ему Тимуром путешествия в центр федерации, который находился вовсе не в центре, а на другом краю галактики. Сейчас бы раскидывал себе навоз по полям, готовил к зиме деревья в саду...
А жить-то интересно!
Тоненькая девушка выскочила сбоку, чуть не сбив Мика с ног. Врезалась в хоровод, шарахнулась назад и больно наступила Мику на ногу. Мик видел, как лицо ее вдруг изменилось, будто она увидела что-то неприятное. «Все в порядке, Релия?» — спросила ее проходившая мимо женщина. Тетка как тетка.
— В полнейшем, — заверил Мик и обнял за плечи девушку, приноровившуюся еще раз наступить ему на ногу. Та наконец подняла на него свои темные глаза. «Сейчас тоже скажет: «Давай поцелуемся», — подумал Мик. — Ведь скажет же?»
— Пойдем, — сказала Релия и крепко взяла его за руку. Мик не сопротивлялся.
Они вышли к реке, над которой зависла в воздухе сотня летучих змеев, к запахам воды и травы.
— Есть хочется, — вздохнул Мик, разглядывая змеев и набережную, и натолкнулся на удивленный взгляд. Брови у Релии были детские, тонюсенькие.
— Есть?!
— Ну да. Я голодный. Почему у вас не жарят на улицах хотя бы попкорн?
Порозовевшая Релия отвернулась. Снова уставилась на него — храбро.
Путешествовать интересно, да...
— Пойдем, — сказала она решительно. Мик послушался, и скоро музыка отдалилась, а на улицах запахло жареным мясом и, кажется, пирогами. Наконец-то!
— Зайдем сюда?
— О... — сказала она в замешательстве.
Мик был слишком голоден, чтобы оценить восторг в ее глазах.
— Если нельзя сюда, идем в другое место, — сказал он нетерпеливо. — Куда?
В здании с длинным коридором и множеством дверей пахло совсем не так захватывающе. Мик не стал спорить: главное, чтобы поесть дали. Он сунулся за девчонкой в одну из комнат, та обернулась и посмотрела уже не с восторгом — с недоумением. И смущенно указала ему на другую дверь.
Мику надоело. Он устал, он еще не пришел в себя после долгого перелета, и тарелки с овощами и кашей, которые пришлось доставать из открывшегося люка и переносить на стол без скатерти, его не очень утешили. Он расплатился, отчего-то уверенный, что девушка исчезла. Но Релия ждала его у входа.
— А теперь куда?
Она улыбнулась.
В небе горели разноцветные фонарики, подвешенные к летучим змеям. Вокруг опять танцевали, самозабвенно, с упоением, будто стараясь обрести в танце особый, неведомый другим смысл. Танцевали на ярко освещенной улице. Танцевали в зале с широкой распахнутой дверью, в которую влетали все новые пары, тройки, четверки танцующих, выстраивались в сложные линии на глянцевом полу, кружились в увлекающем ритме. Струились прозрачные юбки, плыли улыбки. Взлетали рукава.
— Я танцую как мешок, — виновато сообщил Мик. Релия посмотрела озадаченно:
— Ну ладно.
Они очутились в одной из кабинок, устроенных вдоль стены — почти всю кабинку занимала кровать. Неведомо откуда взявшиеся простыни взметнулись волной и улеглись. Успевшая стянуть через голову блузку девушка замахала рукой на парочку, непринужденно ввалившуюся следом за ними в кабинку. Со смехом задернула полупрозрачную занавеску, отделявшую их от общего зала. Обернулась к Мику:
— Что-то не так?
Под блузкой ничего не было надето.
Ох, мешок с яблоками, мешок...
Огромные темные глаза были прямо перед ним. Танец проникал из зала, колыхал прозрачную занавеску, как ветер. Скользила под ладонями кожа, музыка притихла — и вдруг поднялась, проникая в кровь и стук сердца, подчиняя себе. Ритм, ритм, ритм...
Мик опять встретил девушку, два дня назад посвятившую его в рыцари новой планеты.
Верней, не так: сначала он встретил Витольда, папашу Лики! Своей невесты, от которой он бесславно сбежал.
В тот день девушка по имени Релия неторопливо оделась, спросила его имя, мило улыбнулась и исчезла. Мик, не в силах сразу прийти в себя, сидел на матрасе без простыни, пока в кабинку не заглянула новая пара, а тогда смущенно ретировался и пошел искать пристанище. В поисках квартала отелей он опять оказался у дверей, из которых пахло пирогами, зашел и нормально, по-человечески поел, после чего жизнь тоже стала нормальной. Так что он ужинал здесь и вчера, и позавчера, а сегодня наткнулся на Ликиного папашу. Тот сидел за соседним столиком, лицом к лицу.
Мик едва не смахнул на пол салфетку с вазочкой.
Папаша, ничуть не удивленный, кивнул Мику: пересаживайся ко мне!
Мик отрицательно покачал головой.
— Да иди же сюда, — посоветовал Ликин папаша — ему даже не пришлось повышать свой громкий голос. — Поговорить надо, вот что. Я ведь за тобой приехал.
— Зачем? — удивился Мик. Он невольно представил заряженный солью дробовик в папашином багаже. Нет, скорее всего тот ограничился ремнем в брюках... Мик хихикнул.
— Перестань трусить, — сказал Витольд досадливо. — Не силой же я тебя увезу.
Мик подумал и пересел, а папаша открыл рот, чтобы начать, но в это время зал, красиво освещенный свечами, вдруг ярко осветился. У входа наблюдалась подозрительная суета, а официанты синхронно шмыгнули в сторону кухни.
— А, — сказал Витольд печально. — Опять.
— Что — опять? — не понял Мик.
— Да это... как они называют... полиция нравов. Вчера меня забрали из такого же славного местечка. Пришлось три часа доказывать, что я приезжий. Закрывают точки разврата.
— И вы нашли новую точку питания... то есть разврата? — удивился Мик.
— А где тут еще поешь? — сказал папаша с отвращением.
— Да-а, — Мик покрутил головой, задумчиво ухватил сосиску с папашиной тарелки и пошел к дверям, которые загораживали симпатичные девушки в форме.
— Подожди меня, — воззвал сзади папаша, но Мик не слушал.
— Выхода нет, — сообщили ему. — Приготовьте документы.
— Почему вы не на танцах? — посочувствовал девушкам Мик.
— Где?... Замолчите и приготовьте документы! — и девушка вдруг замолчала сама, глядя на Мика, который вытащил из-за спины сосиску и поднял ко рту.
На секунду она замерла в отвращении. Мик сунул кончик сосиски в рот и резко, с неприличным звуком всосал ее до половины. А потом рванул вперед, больно ударившись о кого-то плечом.
Раздавшийся сзади возглас «Это же была моя сосиска!» заставил остановиться половину улицы. Голос у Витольда был зычный. Размахивая оставшейся половинкой краденого, Мик кинулся со всех ног — от полиции, от папаши, от осточертевших правил и законов. Он нырнул в переулок, втерся в вереницу пляшущих, схватившись за чью-то руку, через минуту свернул еще раз, на новую улицу. Тут ему показалась, что золотистые мундиры полиции нравов мелькают со всех сторон, и он с ужасом и жаром бросился к первой попавшейся девушке, предлагая ей «Давай я тебя поцелую!»
— Погодите вы, — вырвалась Релия. — Я хотела с вами поговорить.
— Вы принимали стимулятор? — спросила Релия. — Ну, средство, которое стимулирует выработку эндорфинов в ответ на феромоны определенного типа? У нас по традиции его принимают девушки, но иногда и мужчины, понимаете?
Нет, он явно ничего не понимал. Сидел рядом с ней на приятном сквознячке под навесом, крутил головой — наверно, опять жалел, что нельзя прямо здесь, у всех на виду, чего-нибудь пожевать. Извращенец. Это было ужасно, это могло случиться только с ней, но ей невыносимо нравился этот извращенец.
Девчонки на работе сказали: «Давно бы так!» А Релька поняла, что влипла, что клин, который она вышибала клином, был не проблема — ерунда. А вот новый, орудие избавления, завяз намертво! Поняла, когда нашла в кармане юбки золотистый шарик, который забыла вытащить из внешней оболочки и прилепить к коже. Получается, она влюбилась без всякой химии и даже не заметила, что что-то не так. Может, просто слишком давно не влюблялась?
Когда ее угораздило? Не с первого же взгляда, когда он небрежно обнял ее и двумя словами отогнал все ее проблемы? Может, потом, когда она поняла, что для него, приезжего, секс в первый час знакомства — такой же запрет, как для нее — еда при всех? Он переступил свой запрет. Она восхитилась. Дуреха.
Он спросил:
— У вас какие-то проблемы?
— Ерунда, — ответила Релька. — Я в вас влюблена, но это вполне устранимо.
— Интересные у вас обычаи.
— Это разумные обычаи. Когда-то нам пришлось корректировать механизм влюбленности, приспосабливаясь к излучению нового солнца. И сейчас жениха с невестой первым делом проверяют на совместимость. Когда-то парням и девушкам влюбляться до свадьбы не разрешалось вообще. И согласия не спрашивали.
Она выглядела забавной, когда принималась что-то объяснять с важным видом.
— У нас до сих пор не спрашивают, — сообщил Мик. — Должно быть, это разумно.
Разговорившись, он понемногу выболтал все о своих проблемах.
— Вас хотели женить? — удивилась Релия.
— До сих пор хотят.
— Но если у вас зеленая карта, вы можете очень просто это решить. Например, женившись. Временный брак, например, сроком на год! Правда, наш год длинный. Как три или четыре ваших, не помню.
— То есть использовать вас?
— Я тоже вас использую.
Мик смутился.
— И... когда?
— Хоть сейчас, — Релия опять приняла важный вид. — В последние недели весны процедура брака очень упрощена. Все успокаиваются, расходятся по домам. Кто-то до будущей весны, кто-то... по-разному.
— Понятно.
Все-таки у них не всегда такое буйство. А он уже представил развеселую семейную жизнь. А свадьба? Он вспомнил осень на родной стороне, как гуляли всей общиной. Совсем не так гуляли, как здесь!
— У нас чаще празднуют развод, — рассеянно сказала Релька. — Шучу, шучу! Конечно, отпразднуем, если ты... вы... хочешь.
В это время Мику показалось, что в толпе мелькнул Ликин папа. С конвоем. Было что-то очень паскудное в женитьбе как способе убежать от проблем, и Мик поднял взгляд на темные глаза Релии. Глаза, так легко затягивающие в ритм танца... Боже мой!
— Рель, — сказал он поспешно. — А у вас как... сексом только весной занимаются?
— Завтрак готовлю я, — весело сказал Мик. — Ты все равно не умеешь. Вот смотри и учись. Взбиваем яйца... вместо молока сойдет этот ваш соус — будет омлет с местным колоритом. Но сначала надо поджарить греночки... с ветчинкой, меленько, вот так. А еще я люблю с грибами и сыром...
Их свадьба была очень странной. Такой же странной, как головокружительное ухаживание девушки по имени Релия.
Пока они дожидались своей очереди в коридоре, среди других пар и без всякой торжественности, Релия болтала о пустяках. Когда их пригласили, посерьезнела. Мик взял ее за ледяную руку и понял, что ей страшно.
— Ничего, Релька, — сказал он. — Перед свадьбой положено впадать в мандраж.
— Совместимость, — ответила она. — Что, если у нас с тобой ее нет? Как же я не подумала. Ладно, сейчас узнаем.
Отобрав у Мика свою руку, она первая вошла в комнату, полную блеска аппаратов. Аппараты оказались медицинскими, через них Мика с Релией прогнали быстро, Мик не успевал удивляться. Последнее испытание оказалось детектором лжи — к нему пришлось приложить руку и отвечать на дурацкие вопросы, в том числе на вопрос «Действительно ли вы хотите взять эту женщину в жены».
В следующей комнате всего лишь предложили изучить брачный контракт. Потом чиновник торжественно сообщил, что результаты анализов в порядке. Жизнерадостная девушка в форме медички непоследовательно вколола им что-то в плечо, брачный контракт был подписан, их наскоро поздравили и вытолкали, чтобы не задерживать очередь.
Вот так внезапно Мик оказался женатым и проживающим в многокомнатной клетке, на одной из улиц странного города.
За яйца и ветчину, а главное — за простенькую плиту пришлось выдержать бой, но он все-таки заказывал теперь не готовую бурду, а продукты, какие хотел. Теперь Мик прикидывал, как бы убрать из столовой осточертевшие боксы, в которых полагалось вкушать пищу, уединившись.
Накрыв посудину крышкой, Мик опять покосился на Рельку. Релька была заспанная, очень милая. В халатике. Силуэт женщины, одетой в платье, до сих пор вызывал недоумение у Мика. Но Релия не была женщиной в юбке. Она была Релькой. Мику нравилось ее дразнить, рассказывать рецепты и кричать через стенку «Ну как, вкусно?»
Они позавтракали — все-таки в разных боксах! — а потом отправились по делам: Релька на службу, он на курсы новой профессии.
На улицах было жарко и малолюдно. Лето, начавшееся по местному календарю неделю назад, было чинным и размеренным — ничего общего с сумасшедшей весной. Ходить на операторские курсы тоже было скучно. Привычная фермерская жизнь осталась позади — и, может быть, в отдаленном будущем. Местные фермеры не выращивали яблок, они занимались странными крылатыми животными, у которых была лучшая в галактике шерсть. А пока Мик послушно ходил учиться. Надо было как-то строить жизнь, и он хотел, чтобы Релия была спокойна.
Направляясь к станции городского транспорта, Мик безмятежно насвистывал и любовался не то птичками, не то зверушками в небе. И вдруг столкнулся нос к носу с отцом Лики Витольдом, про которого и думать забыл, удивился, что он-то тут делает. Вид у Витольда был унылый.
— Это ты, — сказал Витольд. — Так и сбежал от меня тогда, эх, ты. Не поговорил. И сейчас не хочешь, небось?
— Некогда, дядя Витольд, — извинился Мик. — Опаздываю.
— А то ты не опаздывал никогда, — знакомая тяжелая рука крепко схватила Мика за плечо, и Мик почувствовал запах спитного. — А я вот отбываю сегодня. Домой. Смотался в центр! Порезвился...
— Я думал, вы давно дома, — улыбнулся Мик.
Рука медленно разжалась и сползла с плеча.
— Изменился, — вздохнул Витольд. — Женился, что ли? Нет, правда? Ну, ты и парень. Сбежать от невесты за тридевять земель, чтобы там скоропостижно жениться!
От удивления голос папаши Витольда зазвучал гулко, как бывало раньше.
— Не жилось ему дома. А ты знаешь, какой вам с Ликой был положен пай в случае женитьбы? Не знаешь, да... Уезжаю я, Михаил. Пойдем хоть попрощаемся?
Через пятнадцать минут они сидели в кафешке, — правильном и легальном предприятии питания, но зато вдвоем в одной комнате, куда Витольд нахально притащил второй стул. Витольд прихлебывал из кружки местное винцо. Мик старательно и небрежно улыбался, когда Витольд называл цифры.
— Так и бывает: женишься, сразу остепенишься. Но до чего же странное существо человек. Ну, не вернешься до свадьбы, не видать тебе денег. И Лике, значит, тоже. Дура... Зараза, не наливает больше. Слушай, давай в другой бокс перейдем, там еще нальют.
— А увидят нас вдвоем, в полицию сдадут. В полиции не наливают?
— А то! — согласился Витольд. — Меня уже шесть раз сдавали. Ну, я тут насмотрелся! Видел, как одну тетку приговорили, за то, что от ребенка своего хотела отказаться... окситоцином будут пичкать, значит. Я думал — меня тоже чем-нибудь воздействуют. За асоциальную направленность, значит. Но меня только попросили поторопиться с отлетом. Парень, ну куда ты опять без меня?
Мик вылетел на улицу с дверным хлопаньем, оставив Витольда одного напрашиваться в полицию — в седьмой раз.
Дурак он, дурак. Знал, знал, но не сложил два и два. Гарантированно счастливый брак. На весь год. Вот откуда все это. Вот что делает таким милым лицо Релии. И радостным — утро, запертое среди городских улиц. Он изменился... Даже Витольд сказал, что он изменился. И ведь — черт возьми — это началось еще до свадьбы!
Уехать домой. Вернуться сегодня же, с Витольдом. Там, по крайней мере, не врут. Не возвращаясь к Релии, прямо сейчас.
Без денег? Надо забрать, что у него осталось.
Он шел ставшими ненавистными узкими улицами, поднимался узкой лестницей, тяжело дыша запахами чужого жилья. Как давно он не ходил по траве. Дома сейчас октябрь, дым костров тянется в пряном воздухе над убранными полями, иней хрустко покрывает по утрам рыжие прелые листья...
Мик шагнул в квартиру и увидел перед собой глаза Релии. Темные, широко посаженные. Родные.
— Ты почему дома? — спросил он автоматически. Она что-то ответила, он не понял, что. Ему все тут чужое. Но Релька!
— Ты чего?
— Ничего. Релия, ты говорила, как не разрешалось влюбляться до брака. Но ты не сказала, как это будет с нами.
— Я объясняла тебе механизм! И брачный контракт...
Брачный контракт. Конечно. Читал и ничего не понял. Идиот. Мику захотелось скрипеть зубами.
— Ты не сказала про нас. Я люблю тебя из-за ваших стимуляторов?
Она смотрела прямо на него. Бледная, решительная девчонка.
— Процедура временных браков стандартна... да.
— Здесь? — он коснулся места на плече, куда был сделан последний болезненный выстрел инъектором. — Этой дряни хватает на ваш длинный год?
Она кивнула. Как он будет жить без Релии? И ведь, что обидно, все, все это — просто химическая реакция, навязанная ему извне!
Мик проскользнул мимо жены. Он сам превратился в истеричную девчонку, пора с этим кончать. Он прошел в спальню, разыскал в своем чемодане нож. По-хорошему надо бы простерилизовать.
— Ты что? Ты сам не достанешь, глубоко. И опасно доставать! Ты... Существует ведь развод. Оформим все легко. И капсулу достать — несложная процедура, только не ножиком.
— Когда оформим?
Ждать? Ну уж нет. Мик задрал рукав.
— Хорошо, — вдруг согласилась Релька. — Сейчас, погоди.
Она вернулась со штуковиной неприятного вида. Странные вещи есть в аптечке у его жены. Нацелила на место, где до сих пор краснел маленький рубец.
— Ты точно хочешь?
— Не жалей, — сказал Мик. Больше ничего сказать не успел — пришлось прикусить собственный палец, а на глаза навернулись слезы.
Боль отрезвила и ушла, оставив стыд. Его действительно предупреждали, а он устроил истерику. Да, пора уезжать. Хорошо, что от любовных терзаний тут есть противоядие, Рельке мучиться не придется. Релька. Она со своей капсулкой до сих пор не рассталась... Мик брезгливо покосился на бесформенный окровавленный комочек, который Релька кинула прямо на стол.
Хлопнула балконная дверь, Мик подпрыгнул. Вылетел следом за Релькой, чуть не ткнувшись ей в спину, хотел обхватить — и остановился. Релька не собиралась бросаться вниз, она просто стояла, глядя вниз на унылую улицу.
— Чего ты, — сказала она. — Все будет, как ты хочешь.
— Это ты тоже говоришь под действием вашей химии, — упрямо ответил Мик.
— Влюбилась я без химии.
— Или выдумала, что влюбилась.
— А какая разница? Не волнуйся.
— Я не волнуюсь... Да что со мной?
— Серотониновый удар. Я говорила, что это опасно. Не волнуйся. Врач сейчас будет, я вызвала.
«Ничего себе», успел подумать Мик, которого Релька толкала по направлению к дивану.
Врач был жизнерадостным. Почему-то здесь все врачи выглядели так, будто Мик приводил их в восторг.
— Ну так что же? — каждый раз, осмотрев Мика, он задавал один и тот же вопрос. — Значит, на гвоздик напоролись?
— На гвоздик, — охотно согласился Мик.
— Не надоело вам врать?
— Нет! Как же надоело, если я еще не начинал.
Как обидно видеть необразованность. Даже если учесть, что вы приезжий! Небось, уже просчитываете, к чему вас приговорят? За незаконный разрыв брачных отношений.
«Ой», — подумал Мик.
— А вот и нет. Не имеющим постоянного гражданства не вживляется регулятор эмоций. Вы могли бы знать! Или хотя бы читать все, что пишут в контрактах мелкими буквами. Вам был вживлен стандартный иммунологический комплекс. Вы постарались, чтоб его содержимое разом попало в кровь, и наблюдаете результат. Кстати, о просвещении. Вот ответ на ваш запрос адвокату.
Семейный поверенный Мика отвечал, что он не имеет права до свадьбы Мика сообщать тому ничего о его финансовом положении, однако уверял, что оно, это финансовое положение, не зависит от того, на ком именно женится Мик.
— А вот, кстати, и ваша жена, от которой вам не удалось избавиться с помощью гвоздика.
Релька действительно стояла в дверях. Виноватая и любимая.
Может, врачи все врут и заставили-таки их влюбиться? Тогда лучше об этом не знать.
— Кушать хочется, — сказал Мик.
— Скоро обед, — сухо ответила медсестра.
— А что на обед? Опять без мяса? — Мик звучно потянул носом.
Лица врача и медсестры стали кислыми. Мик дождался, пока они уберутся из палаты, и притянул к себе Рельку за руку.
— Рель, — сказал он. — Ты бы отправилась со мной на край света?
Юлия Коновалова © 2011
Обсудить на форуме |
|
