|
КМТ
 Учебники:
Издатели:
Ссылки:
|
Любовь вопреки Катерина Татер © 2011 Ведьма — Я просила обычные белые тарелки. Без каемки, без рисунка. ОБЫЧНЫЕ! БЕЛЫЕ! ТАРЕЛКИ! Неужели это так сложно? Или я прошу невыполнимого? Я плачу вам деньги за качество, а не за испорченную свадьбу!
Да, представляю, как меня сейчас все ненавидят.
Кто-то из официантов даже прошептал: «Ведьма».
Всем телом чувствую, как меня осыпают проклятьями. Пришла тут, фифочка, в чужую работу лезет, командует. Будто она что-то понимает в этом.
И они правы, я действительно в этом ничего не понимаю. Но у меня завтра свадьба, и я пытаюсь создать вид истеричной невесты. Вот и сую свой нос везде, куда он только может влезть.
— Перестань нервничать. Все будет хорошо. Они знают, что делают. Поехали домой.
Да уж, дорогая подруга, кто как ни ты можешь меня успокоить.
— Тебе завтра рано вставать, а уже поздно.
Дома ужасная суета. Мама без конца проверяет, цело ли платье (как будто с ним может что-то случиться), положила ли я в сумочку паспорт, и вообще ничего ли не забыла. А у меня же жуткое желание остаться в одиночестве.
— Мам, ты не хочешь домой?
— Может мне у тебя остаться?
О, нет, только не это! Безграничная, всесильная материнская любовь способна вершить чудеса и разрушать все на своем пути.
— Нет, мне нужно хорошенько выспаться. И к тому же я хочу побыть одна.
— Только без глупостей. И никаких мрачных мыслей. Обещай, что ляжешь спать сразу, как закроешь за мной дверь.
— Ага.
В доме воцарилась тишина. Долгожданная, любимая тишина. Я достала недопитую бутылку виски и пачку сигарет, спрятанных на черный день. Может быть, сегодня и не самый черный день в моей жизни, но расслабиться необходимо — завтра тяжелый день. На улице ночь, глубокая и черная.
Мое самое любимое место в доме — кухня. И не потому, что я обожаю готовить и заниматься домашним хозяйством, просто здесь мне тепло, уютно и очень спокойно. И на кухне широкий удобный подоконник. В детстве я очень любила сидеть на подоконнике и смотреть в окно на небо, на звезды, на луну.
Вообще мой дом напоминает шкатулку маленькой девочки: милые зановесочки с бабочками на окнах, огромное количество сувениров и всяких украшательств для дома, семейные и личные фотографии в разнообразных рамках, даже мягких пушистый коврик в центре спальни. И посреди всего этого инфантильного женского убранства, созданного моей мамой, нагло режет глаза огромный, почти до потолка, черный холодильник, могущественным исполином стоящий в углу кухни. Несмотря на его внушительный размер и объем вместимости, необходимое содержимое в нем практически всегда отсутствует. Ну, за исключением приездов мамы...
Таким же черным злым пятном на интерьере выделяется мой компьютер в спальне: широкий, черный плазменный монитор с неимоверным количеством присоединенных устройств и занимающих практически половину комнаты проводов. Ночью мой компьютер похож на чудовище с несколькими головами и множеством щупалец.
— Ты же еще должна принимать гостей, — постоянно возмущается мама. — А что у тебя? Зайдешь на кухню — там этот черный урод до потолка, в спальне — проводов как у радиотехника. Я поражаюсь, как ты еще ни разу не запуталась и не сломала себе что-нибудь?!
— Ма, ну хватит. Это мой дом. Я здесь живу, работаю и иногда ем. А большего мне и не надо.
И этот спор продолжался бы бесконечно, если я бы не собралась замуж.
Я налила виски в стакан, достала пепельницу, спрятанную на самом верху кухонного шкафа, хотела добавить в стакан льда, но его в моем холостяцком холодильнике не оказалось. Даже колы там не было. Что ж, буду пить в чистом виде, как раньше в сумасшедшей молодости. Устроилась на подоконнике. Так тихо, тепло, даже как-то таинственно. Мне вдруг стало так спокойно. Почему-то вспомнилось детство, школа и бабушкины булочки с корицей. Где-то отдаленно послышался их запах.
Я провела глазами по кухне: стены, стол, потолок, кухонные шкафчики... Мой взгляд упал в угол между шкафом и стеной. Там стояла швабра. Такая обычная, ничем ни примечательная, деревянная швабра. Такие были когда-то практически в каждом доме. Сейчас уже никто и швабрами-то не пользуется, да и я никогда не использовала свою по назначению. Тем не менее, она мне очень дорога.
Мама подарила мне ее на шестнадцатилетие. Это была самая модная и современная швабра. Ни у кого такой еще не было. Я ей очень гордилась. Ведьмы уже давным-давно не пользуются метлами. Швабры в этом плане оказались намного практичнее и удобнее. Моя швабра была в то время самая инновационная и скоростная. И соответственно я была самой модной девочкой благодаря этой швабре.
Но вот уже как лет пять моя прелестная швабра стоит в углу за кухонным шкафом. Я четко для себя решила стать обычной девушкой, с обычной девичьей жизнью. Не могу сказать, что у меня это хорошо получилось, но, по крайней мере, никто не может заподозрить меня в моей нестандартности. Ведьмам всегда приходится выбирать: оставаться собой и со своей природой, либо быть с людьми и жить также, как и они. И выбор этот не самый простой. Но я его сделала, и больше никогда не смогу быть той, кем я являюсь на самом деле. С завтрашнего дня. Но сегодня, сейчас, я еще Ведьма.
Руки сами, непроизвольно потянулись к швабре то ли от алкоголя, то ли от осознания, что сегодня последний день моего естества. Я достала ее из угла, бережно вытерла пыль и паутину. Внутри было ощущение, будто это самая дорогая мне вещь на свете, будто это мой ребенок, которого я долго не видела. Она выглядела совсем как новая.
Моя старушка. Сколько всего мы с тобой пережили в моей, нет, в нашей юности. Ты всегда была со мной рядом, когда я была счастлива, и когда мне было плохо и больно. У нас с тобой были свои секреты. Для меня ты как живая.
Я открыла настежь окно, села на швабру и взлетела. Было немного страшно, дыхание перехватило, и в то же время я ощутила тот до боли знакомый прилив энергии и воодушевления, которого у меня не было уже пять лет. Через пару часов будет рассвет. У меня есть всего пару часов насладиться чувством полета, этой свободой, которую ощущают все ведьмы, каждый раз садясь на швабру. И у меня есть всего пару часов, чтобы попрощаться с этими ощущениями.
Сначала я летела медленно, чтобы не упасть с непривычки. Потом начала набирать скорость и высоту. Я летела между высотками своего района, плавно огибая углы. Господи, как я счастлива! Как я давно мечтала об этом! Я лавировала между домами. За углом одного из домов стояли две женщины, видимо рыночные продавщицы — у них рано начинается рабочий день. Они заметили меня. Я резко повернула за угол и приземлилась. Стало немного страшно. Постояв всего пару секунд, я резко рванула вверх, обогнула угол дома и вылетела уже с другой стороны. Мне вдруг стало очень смешно, и я расхохоталась во весь голос. Мой смех разнесся по всему кварталу. Женщины стояли, опешив, не понимая, что происходит. На все это представление мне хватило буквально три секунды. Я взмыла вверх, практически к самому небу. Огромные высотки сейчас мне казались спичечными коробками. Я парила над городом, ощущая себя свободной и невесомой. Если бы я была голой, я бы была похожа на булгаковскую Маргариту — такую красивую, такую же свободную и сильную.
Я решила немного передохнуть и приземлилась на крышу одной из высоток. На улице было уже светло, но до рассвета еще оставалось время вдоволь налетаться. Крыша была очень просторной, прямо как стартовая площадка. Я положила швабру и глубоко вдохнула утренний воздух. Метрах в десяти впереди себя я увидела силуэт, напряглась и прищурилась. Ростом с метр, черная шерсть и болтающийся длинный хвост, похожий на червя. Я замерла в ожидании. Вдруг в меня полетел маленький огненный шарик. Я схватила его и резко швырнула обратно. Послышался запах паленой шерсти.
— Ай, ну больно же. Я же в тебя не со всей силы. — Раздался писклявый голосок.
Тут в меня полетел еще один шар. Я увернулась и заулыбалась. Следом полетели один за другим с десяток огненных шаров. Я схватила швабру, вскочила на нее, приподнялась, резко крутанула ее и концом швабры отфутболила все шары обратно.
— А ты не теряешь сноровки, — услышала я за спиной голос.
Этот голос. Такой родной, до боли знакомый, такой глубокий и бархатный. От него кровь стынет в жилах и коленки подкашиваются. Я повернулась навстречу голосу и в этот же момент ощутила, как огненный шар впечатался мне в прямо пятую точку.
— В яблочко, — закричал писклявый голос.
Я не успела повернуться, как этот наглый комок шерсти вцепился мне в шею, прижался ко мне и чуть не задушил.
— Здравствуй деточка! Как же я рад тебя видеть! Я по тебе скучал. Хотя, судя по твоему виду сзади, ты уже не такая уж и деточка.
Комок выпустил меня из своих шерстяных объятий и посмотрел лукавым прищуром.
— Мой вид сзади растет также как твое пузо, — заулыбалась я.
Маленький полноватый черт с двумя клыками на морде и поросячьим носом сделал притворно обиженное лицо:
— Ну нет, чтоб сказать: «Милый Азз, как же я по тебе скучала, мне так тебя не хватало». А ты? Сразу на оскорбления. На больное, так сказать.
— По-моему кто-то разговорился не в меру, — отозвался за спиной бархатный голос. Мне вдруг стало волнительно и неловко. Я повернулась к нему. Мне даже в голову не пришло ни одного слова. Я просто стояла, глупо улыбалась и смотрела на него. А он был так же хорош. Люди про таких говорят: «Красив как дьявол».
— А ты изменилась. Стала еще красивее.
— А ты ни сколько не изменился. Все так же лукавишь.
У меня внутри все как будто перевернулось. Проснулись те чувства, которые я спрятала за шкаф вместе со шваброй.
— Только не говори, что это встреча совершенно случайна.
Лучшая защита — это нападение. Уж лучше я нападу первой, хоть и прекрасно понимаю, что все равно буду повержена.
— Я услышал тебя.
— По запаху? — не унималась я.
— Я знал, что рано или поздно ты не выдержишь и возьмешь в руки швабру. И вот ты ее взяла. Я чувствую тебя.
Он приблизился ко мне, был совсем рядом. Меня неимоверно тянуло к нему, хотелось дотронуться. Я сжала за спиной кулак и вонзила ногти в ладонь, чтобы боль перекрыла мое желание. Он стоял так близко, что я даже чувствовала его дыхание.
— Ты решила вернуться?
— Я решила попрощаться.
Он посмотрел на меня вопросительно.
— Когда-то ты ушла, не попрощавшись, и вот спустя столько лет все-таки решила это сделать? — В голосе звучал упрек, и даже какая-то обида.
— Я выхожу замуж, — я сказала это так, как будто призналась в проступке. Так говорят дети, которых родители уличают во вранье или детской шалости. — Завтра.
— У тебя любовь?
«Ну, зачем ты так? Ну, почему бы тебе не спросить: «Ты любишь его?» или хотя бы: «У вас любовь?» Ты не изменяешь себе, и этим вопросом убиваешь меня».
— Наверно, — больше мне ничего не пришло в голову.
— Наверно... — эхом повторил он. — Только ты можешь «наверно» любить.
— Ты упрекаешь меня? — Я решила снова напасть.
— Нет, я понимаю тебя. Я даже понимаю твое стремление быть как все. Но ты бежишь от самой себя. — Он взял мою руку, в которую я все еще впивала ногти и приложил к губам.
Меня затрясло, и я, не выдержав, прижалась к нему крепко, со всей силы.
— Я надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — прошептал он.
— Я тоже на это надеюсь.
Я отстранилась от него.
— Ты отпускаешь меня?
— А разве я тебя держал? — На лице появилась та улыбка, которая покоряла и до сих пор покоряет сердца ведьм.
— Благослови меня, — попросила я, понимая, что если он сейчас это сделает, я уже больше никогда не вернусь.
Он провел рукой по моей щеке и взял за подбородок.
— Я верю в тебя.
Я закрыла глаза и поплыла. Казалось, что я лечу сама, без швабры. Я замерла всего на несколько секунд и, открыв глаза, поняла, что стою на крыше совсем одна. Солнце уже показалось из-под земли. Мне пора было домой. Я схватила швабру, вскочила на нее и рванула в сторону дома. Я летела с бешеной скоростью. По щекам катились слезы, которые тут же сдувал ветер.
Я приземлилась на подоконник, в суматохе перевернув горшок с цветком. Земля рассыпалась по всей кухне. В этот же момент в дверь зазвонили. Я швырнула швабру в угол и бросилась к двери.
— Доброе утро невеста, — зазвенел веселый голос в коридоре. Это была свидетельница. — Как спалось?
Она зашла на кухню и увидела перевернутый горшок и разбросанную по полу землю. Мы с самого детства дружим, она такая же, как и я. Только давно уже об этом не разговариваем. Она знает, что я очень болезненно к этому отношусь.
— Как-то ты не вовремя решила заняться садоводством.
В этот момент из-за шкафа с грохотом упала швабра, которую я впопыхах неровно поставила.
— Мы через час должны быть в ЗАГСЕ. Сейчас приедет мама, а ты еще не собрана. Иди, я все уберу.
Она все поняла. Ее голос звучал серьезно и жестко. Не сказав мне больше ни слова, она поставила швабру на место и принялась убирать землю.
Через час мы приехали в ЗАГС. Перед глазами все проходило стремительно быстро. Какие-то люди без конца подходили к нам и что-то говорили. Жених очень нервничал и практически истрепал весь «букет невесты». Мы поднялись по лестнице в огромный зал с белыми гигантскими колоннами. Женщина, работница ЗАГСА, с натяжной улыбкой провела нас в центр зала, не забыв при этом выгнать всех гостей с ковра. Она что-то говорила, но я не слышала. Жених с силой сжимал мою руку, будто боясь, что я сбегу. А я стояла и смотрела в одну точку. Казалось, спокойней меня в этот момент была только женщина, выполнявшая свою привычную и отточенную до мелочей работу.
Я почувствовала, что меня дернули за руку. В зале стояла тишина. Все смотрели на меня, и я поняла, что от меня ждут ответа.
— Я согласна, — заученной скороговоркой сказала я.
Женщина торжественно объявила нас мужем и женой и разрешила жениху поцеловать невесту. Я повернулась к нему и почему-то посмотрела в окно.
На улице необычно ярко светило солнце, а с крыши падали маленькие огненные шарики. Я засмеялась и поцеловала жениха.
Катерина Татер © 2011
Обсудить на форуме |
|
