|
КМТ
 Учебники:
Издатели:
Ссылки:
|
Любовь вопреки Фёдор Береснев © 2011 Все любят Габу Старушка, споро гремя ухватами, возилась у печи. Худая, сгорбленная, крючконосая она двигалась ловко и точно. Перед Иваном как по волшебству возникали всё новые и новые чугунки, миски и сковородки.
— Кушай, касатик, кушай. А как, говоришь, до болота стрела долетела? Не ближний чай свет, далече от вашей усадьбы будет, — говорила она, не прекращая хозяйничать.
— Так птице какой-то в хвост попала и застряла, — отвечал гость с набитым ртом. — Та большая, даже не заметила. Если б стрела не была меченой — ни в жисть не нашёл бы.
— И, стало быть, теперь ты на жабе этой женишься?
— Отец сказал: куда стрела прилетит, там и суженую ищи. Значит, так тому и быть.
— Неужто горлицы какой или ящерицы на болоте не нашлось? — старушка остановилась и придирчиво осмотрела жабу, сидящую в прозрачной банке на столе. Коричневая пленница не мигая посмотрела в ответ. Бабка отвела глаза первой.
— Она стрелу во рту держала. Это знак.
— Ай-я-яй, как тебе не повезло. Это Кощеево болото, и жаба его. Как же ты без разрешения, милок?
Хлопнула входная дверь. В помещение вошёл высокий, худой старик, одетый во всё чёрное, с длинным носом и узкой выпирающей нижней челюстью.
— Это он? — проскрипел-пролаял вошедший.
— Да где тебя леший носит, — сварливо обрадовалась ему бабка. — Битый час на него продукты перевожу, насилу удержала: хотел тотчас к отцу бежать, с невестой знакомить.
Старик-жердь подошёл к столу и навис над Иваном. Грозно вращая глазами, он заскрежетал:
— Моё болото и жаба моя. Только моя. Не отдам. Нет таких законов. Ни лесных, ни человеческих.
Иван, отклонившись назад до упора, уткнулся затылком в стену и начал сползать с лавки на пол.
Тут бабка неожиданно подскочила к Кощею, ухватила его за шею, и, вереща «я тебе покажу ирод, «только моя», ишь, единоличник какой выискался», принялась мотать его из стороны в сторону. Кощей что-то визгливо отвечал. Пользуясь суматохой, Иван схватил банку с невестой и бросился к двери.
Выбежав из избушки, новоиспечённый жених метнулся к краю поляны, нырнул в лес и кустами стал пробираться к опушке. Предосторожность лишней не оказалась: не прошло и пяти минут как мимо него, низко нависая над тропинкой, пронеслась гостеприимная бабка с Кощеем за спиной. Подивившись маневренности и скорости старухиного летательного аппарата, беглец удвоил бдительность и осторожно направился к дому.
У опушки Иван залёг и некоторое время наблюдал за барражировавшими вдоль кромки леса преследователями. Те, картинно приложив правые руки большим пальцем ко лбу, внимательно осматривали каждую травинку и каждый кустик. «У нас и мышь не проскочит», — говорили они всем своим видом. Возможно, и не проскочила бы, будь лес поменьше, или поле вдоль него пошире. А так — улучил Иван момент, когда фигуры превратились в едва заметную чёрточку у горизонта, и рванул напрямки, только пятки зелёными подошвами кроссовок засверкали.
Отца молодой жених застал в тронном зале. У того как раз был приёмный день. Обрадовался: при людях сразу не убьёт. Пока будет всех с глаз долой выгонять, авось и поостынет. Иван бодро вышел в центр зала и, нарушая все протоколы, поднял банку с невестой над головой и провозгласил:
— Знакомься, папа, это — Габа, моя суженая. К ней прилетела моя стрела и теперь я обязан на ней жениться. Свадьбу сыграем в день независимости. Совместим, так сказать, два наиглавнейших праздника.
Розовая лысина низенького крепыша, сидящего в большом золочёном кресле на возвышенности, стремительно налилась красным. Щёки приобрели сине-фиолетовый оттенок. Рот жадно хватал воздух, а глаза, неотрывно смотрящие на содержимое банки, едва-едва не выпадали из глазниц. Огромные, переливающиеся и такие же неестественно выпученные глаза неотрывно смотрели из банки в ответ.
— А как же Галка? — выдавил из себя ошарашенный отец. — Ты же за неё собирался. Или забыл уже?
— Ну, да. Галка, — пробормотал возмутитель спокойствия. Пришёл его черед недоумевать.
Румяная, весёлая, смешливая Галка была дочерью садовника. Когда она входила в комнату, солнце начинало светить ярче, а жизнь становилась простой и радостной. Именно в ней не чаял души Иван, пока отец не вспылил и не велел стрелять из лука, на кого бог пошлёт. «Хуже партии для сына деспота всё одно не сыщется», — сказал он и оказался не прав. Суток не прошло, и его кровинушка приволок жабу в качестве невесты.
Иван опустил банку и, изумлённо изучая её содержимое, думал, как же могло так случиться, что он чуть было на нём не женился.
— Галку возьму, если позволите, — решился он, поднимая глаза на отца. — А эту куда?
— А на Габочке я женюсь. Не век же бобылём ходить, — радостно сообщил оторопевшим гостям отец. — На день независимости две свадебки и сыграем. Все свободны!
Присутствующие быстро и бесшумно разошлись. Даже Иван, имевший к отцу некоторые вопросы, не стал слушать распоряжение дважды и бросился к Галке с радостной вестью.
Вечером его навестил визирь. Седой, длинный, сгорбленный старик выглядел обеспокоенным.
— Не нравится мне это, — поделился он сомнениями с сыном работодателя, — Ваш батюшка ещё жениться не успел, а уже уезды и целые материки ей отписывает. Как бы не расколоть деспотию.
— Я то тут при чём? — удивился Иван.
— Вы это земноводное во дворец принесли, с Вас и спрос. Где Вы его взяли? Что это за существо?
— На болоте. Там табличек не было. Впрочем, завтра попробую разузнать, что это за чудо.
Удовлетворённый визирь, пятясь, вышел из комнаты, а Иван спать завалился. Прямо в одежде, поскольку раздеваться уже не было сил. День выдался тяжёлый, а утро вечера мудренее.
Бабка наследного правителя Тмутаракани узнала сразу и ни капельки не смутилась. Картинно всплеснув руками, она радостно заголосила:
— А вот и ты, касатик. Мы тебя искали, искали, все ноги стёрли, а ты сам пришёл. Женился уже или пока гостей собираешь?
— На той невесте коричневой теперь отец мой жениться будет, — хмуро отвечал Иван. — Откуда она такая красавица взялась?
— Вестимо откуда — с Венеры. Гипножабиус Вульгарис. Неужто не слышал?
— Нет, — Иван, не дождавшись приглашения, сел на лавку, скрестил руки на груди. — Мне нашей фауны хватает. Как она сюда попала?
— Кощеюшка на Венеру по приглашению лиги земледельцев-болотников ездил. Вот и привёз, — старушка вспомнила о гостеприимстве, подскочила к печи и принялась, убрав заслонку, греметь чугунками. Её голос, поглощаемый печью, звучал басовито и глухо. — Они там за любимых домашних питомцев. Я поначалу смеялась, подъегоривала, а потом тоже... полюбила. Ревновать даже временами начала.
— Как же мне эту тварь от батюшки отвадить?
— Здесь тебе никто не помощник, — старушка уже метала на стол оладушки, гренки, сырники. Второй завтрак у Ивана обещал быть плотным. — Да и на Венере подспорье вряд ли отыщешь. Все, кто с гипножабами дело имел, любят их беззаветно, а кто не имел, тот и силы их не представляет. Говорят, в имперском граде Москве, что на самой Земле находится, есть профессор Блендер. Он на кафедре инопланетных земноводных биофака МГУ трудится. Вот он — специалист. Всю их гипнотическую подноготную изучил, приборами научными измерил. Если кто и сможет отцу твоему разум вернуть, то только он.
— А ты то откуда знаешь? — чавкая набитым ртом, спросил хозяйку юноша.
— Наводила справки, — горько ответила та. — Когда ещё думала Кощеюшку от безумной страсти вылечить да к себе вернуть.
Некоторое время гость усердно жевал, обильно запивая угощения хмельным мёдом, а потом задумчиво спросил:
— Я вот одного не понимаю, нас то почему сейчас не плющит от неразделённой любви?
— Читала я, касатик, что количество внушаемой гипнолюбви величина постоянная. Чтобы кого-то нового охмурить гипножабам приходится часть любви у уже очарованных отнимать. Видимо, так шельме ваш батюшка приглянулся, и такая сопротивляемость организма у него высокая, что пришлось ей почитай всех расколдовывать. Вот только Кощеюшка до сих пор страдает, несчастный, забыть это отродье не может.
— Дааааа, — выдохнул Иван, вытер рукавом рот и встал с лавки. — Спасибо за угощение хозяюшка. Пора в путь-дорогу собираться, отца из психического плена выручать.
— Будь осторожней, — крикнула бабка ему уже в спину, — Прознает твоя будущая мачеха о намерениях, прочувствует — никуда не улетишь, останешься при ней. Пылинки сдувать.
— Да понял, я понял, — донеслось до неё уже из-за двери. — Не глупее, чай, паровоза. Галке скажу — за колечком ручной работы. А к отцу и вовсе заходить не буду, через визиря передам...
Дальнейшие слова Ивана слились в бессвязный шум, который вскоре затих. Старушка села на нагретое гостем место, скрестила руки на коленях и задумчиво уставилась на дверь. Как будто пыталась прочесть будущее в её древесных узорах. И если так то, судя по выражению лица, оно было безрадостным и тревожным. Или неопределённым, как минимум.
***
От девушки, сидящей за пластиковой конторкой, невозможно было оторвать взгляд. Копна разноцветных волос, аппетитные ямочки на розовых щёчках, пухлые влажно блестящие губки и чистые голубые глаза, обрамлённые радужными ресницами. Все они как будто сошли с нарядной глянцевой обложки. Их присутствие в этом казённом нежносалатовом кабинете казалось верхом абсурда и ирреальности. Но не только они приковывали внимание посетителя. В ступор его ввела, главным образом, одежда обитательницы кабинета. Блестящая, переливающаяся всеми цветами радуги, она плотно облегала статную фигуру, ничего не скрывая, а наоборот, подчёркивая особо выдающиеся детали.
Вдоволь насладившись замешательством гостя, девушка ободряюще улыбнулась и спросила:
— С какой целью к нам в Москву?
— Ээээээ... туристической. И ещё с профессором Блендером хочу встретиться. По личному делу, — ответил, вынырнувший из тайных закоулков своего подсознания Иван.
— Отлично, — девушка улыбнулась ещё шире, косясь на одной ей видный объёмный экран внутривизора. — Зарегистрирую Вас на три месяца по месту пребывания в Метрополе. Вы ведь не собираетесь съезжать?
— Нет. К чему это всё? Я мирный обыватель и ни от кого не собираюсь прятаться.
— Простая формальность. Вам нужен экскурсовод-проводник?
Иван вспомнил многоярусные непрерывно гудящие пробки мегаполиса, смыкающиеся над головой громады домов, бесконечно ветвящиеся в воздухе, указатели магнитки и внутренне содрогнулся.
— Хотелось бы. Как можно оставить заявку?
— Не беспокойтесь. С завтрашнего дня я в бессрочном отпуске и сама покажу вам всё, что захотите. Моя кандидатура вас устроит?
Двусмысленное предложение опять погрузило гостя в транс. Его лицо покраснело, на лбу выступили крупные капельки пота.
Иван судорожно опустил руку в карман пиджака и достал носовой платок. Вензель «Г», искусно вышитый зелёной вязью в его уголке, вернул юношу с небес на землю.
Этот платок Галка сунула в руку при расставании. «Посмотришь на него, — сказала, — и меня вспомнишь». Не соврала.
Сглотнув ком пересохшим горлом, Иван просипел:
— Вполне. А как Вас зовут?
— Елизавета. Можно просто Лиза. И давай на ты. Нам предстоит много и тесно общаться.
Очередная многообещающая двусмысленность смутила посетителя уже меньше. Он начал потихоньку к ним привыкать. Испытал даже некоторое волнующе-беспокоящее удовольствие как от лёгкой щекотки.
— Отлично. Когда начнём?
— Да завтра утром и приступим, чтобы времени зря не терять, — томно проворковала привлекательная госслужащая, слегка подавшись вперёд всем телом. На этот раз её улыбка была столь многообещающа и сногсшибательна, что Ивану опять пришлось лезть за платком. — Я зайду за тобой в девять.
Ответить юноша не смог. Его сил хватило только, чтобы согласно кивнуть и, пятясь, вывалиться из кабинета.
Неожиданно сменившая работу девушка, бойко шевеля пальцами в воздухе, оформила отпуск, отменила и перенесла ближайшие встречи, закрыла окно внутривизора и опять улыбнулась. На этот раз мечтательно. Наследник деспота Тмутаракини — отличная партия. Целая планетарная система с двумя лунами и кучей астероидов. И всё это может стать её. Ну и что, что деревенщина. Лоск дело наживное. Завтра нужно и начинать обтёсывать эту провинциальную глыбу: времени мало, а работа предстоит огромная.
Назавтра они посетили воздушный балет и выставку концептуальных имажинистов-визуалистов. Иван только охал и головой крутил. Лиза снисходительно поясняла. По поводу визуалистских течений даже лекцию небольшую прочла, с примерами и активной жестикуляцией. Подопечный сразу же проникся почтенным уважением к своему экскурсоводу.
На следующий день они выбрались на инсталляцию классических ваятелей-монументалистов и, заодно, чтобы два раза за город не выезжать, в музей старинной постмодернистской псевдоусадьбы «Рублёвка». Абстрактные горы арматуры Ивану понравились, а вот домишки не впечатлили. Ну и что, что смешение стилей и концепций? У них на Тмутаракини в каждом уездном городе такое, разве что менее облупленное.
Так и пошло-поехало. Каждый день выставки и галереи, инсталляции и арт-презентации, шоу и представления. По вечерам — рестораны, приёмы, рауты. Лиза с головой окунула гостя в богемную жизнь, благо его банковский счёт был неисчерпаем как Кронвудские рудники на его родной планете.
Через неделю развлекаемый ел у гида с руки, через две — с других частей тела, а через месяц готов был взять в жёны и жить с ней в радости и изобилии до самой смерти.
Иногда Иван вспоминал о цели визита на материнскую планету и порывался нанести визит в МГУ. Но вдруг оказывалось, что профессора Блендера опять нет на месте. Он был неуловим, этот чудо-биолог. Сначала он выступал на симпозиуме, потом восстанавливал силы на пляжах Гавайев, а, вернувшись в Москву, практически сразу улетел на Венеру. Проводить опыты на гипножабах и закончить описание пупырчатого гипночервя, открытого им же в прошлый приезд. У пытавшейся связаться с ним Лизы голос прямо-таки дрожал от сочувственного возмущения. Иван как мог успокаивал своего добровольного секретаря и опять погружался в море гламура и неги.
За последнее время он сильно изменился. Сменил одежду, причёску, парфюм. Только от своего любимого чёрно-коричневого кожаного пиджака не смог отказаться. Если бы не эта деталь туалета, он был бы неотличим от большинства Московских прожигателей жизни.
Смуглый, взлохмаченный, мелированный, в переливающейся облегающей одежде, он казался своим на великосветских тусовках. Даже говор изменился. Стал по-местному тягучим и акающим. В глазах появилась скука, в жестах плавность и безразличие.
На исходе второго месяца договорились о свадьбе. Лиза резонно предлагала сыграть её тут, в Москве, но Иван упёрся. Он хотел бракосочетаться на Тмутаракани в день её независимости. Это была какая-то идея фикс. Его стойкость оказалась так нехарактерна для складывающихся семейных отношений, что будущая супруга изумлённо сдалась. Она лишь выторговала за эту уступку алмазное колье к свадебному платью от кутюр и звездолёт первого класса для множества приглашённых гостей. Будущие супруги в своих ежедневных скитаниях обзавелись кучей полезных знакомств, а их следовало поддерживать и закреплять. Лиза знала это чётко. Сама далеко не из аристократических кругов, она стремилась войти в высший свет и закрепиться там навсегда.
Колье с серёжками купили сразу, а с платьем вышла заминка. Ни одно готовое к купленным украшениям не подходило. Пришлось ехать на Ломоносовский к самому Станиславу Добрянцеву. Светило шил на заказ. Хоть и дорого, но качественно, модно, ярко и с учётом всех пожеланий клиента.
Обмер, приладка, подбор ткани, утряска фасона быстро надоели Ивану. Уже к исходу третьего часа он устал от непрерывного мелькания пёстрых людей и необходимости ежеминутно говорить «Да, дорогая». Голова стала тяжёлой, мысли медленными и мрачными. Испросив разрешения у вошедшей в раж невесты, он вышел проветриться.
Район, в отличие от охраняемого ЮНЕСКО центра, густо зарос лабиринтами эконебоскрёбов. Несколько лент магнитки призывно мигали панелями указателей прямо у порога студии модельера.
Иван осмотрелся. Совсем рядом, справа, среди экстрасовременных громад, виднелось что-то старинное, невысокое, острокрышее. Не больше сорока этажей на глаз. Иван спросил у прохожего, медленно проплывавшего мимо, что это за здание. «МГУ» — донесся то ли ответ, то ли мычание.
Полученный ответ всколыхнул забытые эмоции, планы и желания. «Надо посмотреть поближе», — решил счастливый жених и впрыгнул на ближайшую ленту магнитки.
Пользоваться этим видом общественного транспорта он так и не научился: с Лизой они передвигались большей частью на такси или флипперами. Мигание и ветвление бегущих указателей по-прежнему вгоняло в тоску и вызывало головную боль.
Не читая окружающих его светящихся строк, Иван некоторое время прыгал с ленты на ленту, стараясь держаться нужного направления. Когда ему показалось, что все магнитные дорожки уводят в сторону, соскочил на землю и пошёл пешком.
Неожиданно он оказался в небольшом сквере. Вековые деревья обступали совсем невысокие корпуса. Обстановка была тихой и торжественной. Только небольшие стайки студентов нарушали академичную тишину тихими разговорами.
Влекомый любопытством, звёздный турист подошёл к одному из зданий. «Биологический факультет МГУ», — гласила табличка на нём.
Удивившись нежданной удаче, Иван вошёл внутрь.
Почётный то ли караульный, то ли вахтёр показал, где находится кафедра инопланетных земноводных. Оказалось рядом, на втором этаже у лестницы.
Иван решил зайти для очистки совести.
В просторном помещении никого не было. Лишь стояли заваленные бумагами и образцами столы, ломились от папок и заспиртованных экспонатов полки шкафов, и, щёлкая и гудя, мигали лампочками какие-то приборы.
— Вы не знаете, когда профессор Блендер вернётся с Венеры? — спросил Иван у высокой металлической тумбочки с забавным куполом-луковицей наверху. Спросил не потому, что надеялся на ответ, а поскольку больше спрашивать было не у кого.
Купол с жужжанием развернулся и оказался карикатурной головой робота. С большими глазами-лампочками, прямоугольной решёткой рта, длинной антенной-навершием. Таких железных людей рисуют дети в начальных классах на уроках рисования. Иван до этого дня считал, что таких роботов не делают и никогда не делали. Они лишь устойчивый художественный образ, как Микки Маус или кот Том. Оказывается, он ошибался.
— Вопрос не корректен. Для того, чтобы вернуться с Венеры, на неё нужно сначала попасть, а я пока ещё здесь и поездку даже не планирую, — механически проскрипела тумба.
— Так Вы и есть профессор Блендер?
— Ответ положительный. Что Вас удивляет? Разве искусственный интеллект не может быть профессором?
— Нет, мне просто сказали, что Вас нет в Москве.
— Здесь какая-то путаница. Я уже три года не выходил из лаборатории. Даже техническое обслуживание прохожу здесь.
— Действительно, путаница, — озадаченный Иван опустил руку в карман пиджака, достал из него затёртый платок и недоумённо уставился на зелёную букву, вышитую в углу. Что-то вспомнив, юноша встряхнулся и, подняв глаза на собеседника, продолжил уже уверенней. — У меня к Вам дело, профессор. Гипножаба подчинила себе моего отца и хочет женить его на себе. Помогите избавиться от авантюристки.
— Интересно, интересно, — Блендер объехал гостя по широкой дуге и остановился у углового шкафа. Открыв дверцу, он принялся копаться на нижних полках. — Такое поведение не свойственно для данного вида земноводных. Обычно им достаточно преклонения и обожания.
— Возможно, её надоумила наша игра, — опустив голову, признался гость. — Мой отец большой любитель стороземных сказок и иногда отчебучивает что-нибудь в их стиле. Окружение старается подыгрывать по мере сил. Как бы не развлекался деспот, лишь бы не вешал.
— Так вы наследник одной из деспотий?
— Да, мой отец деспот Тмутаракани.
— Очень интересная с научной точки зрения история. Я с удовольствием помогу вам, — торжественно провозгласил Блендер, подъехав к посетителю вплотную. — У меня есть прибор, отражающий гипнотическое излучение, перенаправляющий его на источник. Он должен помочь вывести деспота из транса и избавить от наведённых чувств. Но сначала я, с Вашего разрешения, проведу замеры частотности и интенсивности гипнополей. Такой случай первый в моей практике. Я не должен его упустить.
— Ради бога, измеряйте, только помогите, — обрадовался Иван. — Когда Вы будете готовы вылететь?
— Да хоть сегодня. Только подзаряжусь.
— Нет, сегодня не получится. В лучшем случает через три дня: раньше платье готово не будет.
— Хорошо, вот номер, телефонируйте за девять часов до вылета, — сказал профессор. Он не понял, при чём здесь какое-то платье, но переспрашивать не стал: за долгие годы общения с людьми он привык выяснять только существенную информацию. Иначе информационный ком грозил поглотить всю долговременную память. Никакие чистки и оптимизации не помогут. — Приеду на космодром за полчаса до отсчёта.
Радостный Иван, забыв попрощаться, пулей вылетел из кабинета. Дело оставалось за малым: уговорить Лизу скорректировать свои планы.
Однако по мере приближения студии модельера, шаг юноши замедлялся. Уверенность в своих силах таяла вместе с запалом. Грозное лицо невесты, как живое, стояло перед глазами.
Перед самым порогом будущий деспот остановился, глубоко вздохнул, расправил плечи и отчаянно шагнул в неизбежность. Ему предстояло начать делом доказывать своё право
на престол. Пусть это сражение и не войдёт в анналы, о нём вообще никто не узнает, но именно от его исхода зависит судьба государства. Иван понимал это ясно и отчётливо.
***
В космопорту их никто не встречал. Понятно, отец вовсю занят подготовкой к свадебным торжествам, но хотя бы визиря мог бы прислать? Ведь Иван тоже не один, а с невестой. Впрочем, возможно, именно наличие невесты и послужило причиной столь холодного приёма.
Отец не подумал, двор насторожился и выжидал.
Лиза прекрасно поняла подоплёку сложившегося щекотливого положения. Она поджала губы, вцепилась в локоть Ивана и, играя раздутыми ноздрями, зорко оглядывалась по сторонам в ожидании драки.
Профессор невозмутимо катился рядом с ними. Прорезиненные гусеницы мягко шуршали по бетонным плитам. Ящик с драгоценными приборами был надёжно закреплён в разъёмах шасси.
У здания вокзала сели аэротакси. Водитель принца узнал, дорогу не спрашивал, о деньгах не заикнулся. Весь путь к усадьбе он молчал, поглядывая время от времени на пассажиров через зеркало заднего вида.
Остановились у парадного входа. На крыльцо никто не вышел. Только раздавленные лица в окнах говорили о том, что появление блудного сына правителя не осталось незамеченным.
Чутко улавливая вибрации разгневанной невесты, Иван и сам начинал закипать. Он не заслуживал такого приёма. Его никто не заслуживал. Даже к грязным нищим здесь всегда выходили. Чтобы бросить кусок и выпроводить за ворота. А тут — попрятали. Боятся, как бы чего не вышло. Боятся и ждут, чем дело закончится. Ничего, он им ещё припомнит, особенно визирю. Сам же послал на поиски, а как запахло жареным — в кусты.
Быстро вбежав по лестнице, визитёры принялись обшаривать помещения в поисках жизни.
Деспот обнаружился в малом кабинете. Он сидел за столом и отдавал распоряжения по организации торжеств. Старший помощник визиря их усердно записывал. Невеста правителя молча наблюдала за происходящим из просторного террариума, расположенного по правую руку от кресла хозяина кабинета.
Иван отметил отсутствие визиря. Значит, не предал, а банально не смог. Попал в немилость и убран из дворца. Главное, чтобы в живых остался, а там разберёмся, в чём он провинился.
Выпученные переливающиеся глаза жабы уставились на вошедших. Те, как бы упёршись в этот холодный немигающий взгляд, молча остановились у двери.
Заметив будущую мачеху, Иван переполнился отвращением, плавно перешедшим в тихое обожание. Как он мог замышлять что-то плохое против такого ангельского создания? Как только могла возникнуть эта нелепая мысль, расстроить столь романтичный и трогательный брак? Это всё визирь. И профессор. Сейчас эта ржавая железяка сделает что-то непотребное. Она за этим сюда и прилетела. Нужно ей срочно помешать.
Осенённый внезапной мыслью, принц повернулся к Блендеру. Тот закончил манипуляции с измерительными приборами и достал роковой ящичек. Одним экономным движение снял крышку, щёлкнул тумблером и потянулся к красной кнопке.
Иван в отчаянном рывке попытался помешать её нажатию, но не успел. Его движения сковала висящая на правой руке онемевшая и забытая всеми невеста. В порыве ярости принц стряхнул её как надоедливое насекомое.
Мягкая тёплая волна окатила принца изнутри. Всё его тело пронзило щемящее чувство утраченной и внезапно найденной любви. Галка. Какой он всё-таки идиот. Бросить и предать единственного по-настоящему дорогого человека. Что теперь делать? Конечно, каяться. Бежать и вымаливать прощение. Галка отходчивая. Она не способна обижаться долго. Простит. Должна простить.
Второй раз в течение пяти минут вывернутый наизнанку, Иван обернулся и посмотрел на Лизу. Бывшая невеста стояла столбом, глядя в себя остекленевшими глазами. Тонкие руки нежно гладили стройное тело хозяйки. Слабый стон сорвался с пухлых полуоткрытых губ.
— Что это с ней? — спросил принц у проскользнувшего к жабе профессора.
— Точно сказать не могу, требуются дополнительные исследования, но с большой долей вероятности можно утверждать, что она, как и жаба, поглощена любовью к себе. Видимо ваша влюблённость имела схожую природу с любовью вашего отца. И теперь обе причины ваших наведенных чувств зациклились в собственных чарах, под действием отзеркаливающего поля моего прибора.
По крупицам собирающий картину происходящего Иван посмотрел на отца. Деспот сидел в своём кресле, выпучив глаза и открыв рот. Тонкая струйка слюны стекала на воротник.
— Он тоже зациклился? — спросил принц, кивнув на самодержца.
Блендер деловито пожонглировал измерительными приборами и уверенно проскрежетал:
— Нет, у него ломка. Он слишком долго был в гипнотическом поле и теперь испытывает недостаток в сильных эмоциях. Находясь на непрерывной подпитке, он разучился их генерировать сам, и теперь погружён в тоску, апатию и безразличие. Это пройдёт, наверное. Но не скоро.
— А я почему не погружён? — резонно спросил наследник престола. — Я тоже немало провёл на подпитке.
— У Вас, под наведённым эмоциональным колпаком, сохранилось истинное чувство. Искреннее и чистое. Оно то, усиленное и отрекошеченное работающей установкой, вытеснило и заменило наведённые. Разве Вы не заметили, что испытываете страсть больше чем когда-либо?
— Заметил, — кивнул Иван.
Постепенно всё становилось на свои места. Он посмотрел на помощника визиря. Тот вытянулся в струнку, ожидая приказаний. Интересно, он уже визирь, или исполняет его обязанности, находясь в ранге ВрИО? Впрочем, какая теперь разница?
— Визирь то жив ещё? — обратился принц к замершему чиновнику.
— Так точно, сидит в темнице, ожидает суда.
— В чём обвиняется?
— Заговор с целью свержения власти.
— Значит так, обвинения снять, его — сюда. Дальше. С минуты на минуту должен прибыть лайнер с гостями. Принять по высшему разряду. Свадьбу отгрохаем — закачаются. Дочка садовника во дворце?
— Так точно, в темнице. За наушничество.
— Её тоже сюда ведите. Поговорить надо. А Вы свой приборчик пока не отключайте, — сказал Иван повернувшись к профессору. — Что-то мне подсказывает, что с ним мириться проще будет.
Присев на край стола, принц погрузился в размышления. Невесты-неудачницы занимались собой. Профессор метался между ними, уточняя замеры и фиксируя пиковые показатели полей. Заместитель визиря продолжал стоять, изображая готовую к рывку гончую.
— Чего стоишь столбом? Иди, исполняй, — вздохнул Иван, покосившись на пускающего пузыри отца. — День короток, а дел много. Свадьба на носу, а ничего ещё не готово. Мудрено будет всё успеть. Да, и пошли приглашение фермеру Кощею, что с болот. Пусть заберёт своё земноводное. Нам оно теперь без надобности.
Гипножаба, как бы соглашаясь с ним, квакнула из террариума. Сейчас мало кто отважился бы перечить Ивану. Разве что Галка, которую скоро приведут. Та вообще никогда и ничего не держала в себе. Что на уме, то и на языке. Ох, и задаст же она ему сейчас! Ничего, переполняющие её, отражённые чувства не позволят злиться и обижаться долго. Простит, зарыдает, бросится на шею. А если Галку переполняют не те чувства, на которые он рассчитывает? Что ж, придётся вернуть её в темницу. Деспот он или не деспот, в конце концов. Фёдор Береснев © 2011
Обсудить на форуме |
|
