|
КМТ
 Учебники:
Издатели:
Ссылки:
|
Любовь вопреки Андрей Асмю © 2011 Хрень * * *
Телефон на столе зазвонил мягко и мелодично.
Василий Васильевич Скобченко взял трубку и по мере того, как он слушал, лицо его всё более суровело.
— Готовьте опергруппу, — отрывисто приказал Скобченко и повесил трубку.
— Хрень какая-то!
Он даже пристукнул с досады по столу кулаком.
* * *
Мария откинулась на спинку скамейки, закинула ногу на ногу — вырез скользнул, обнажив колено — расстегнула сумочку, достала оттуда сигареты и зажигалку. Закурив, она медленно выпустила дым и оглядела пустую улицу.
Сталинские шестиэтажки, высокие липы, тишина.
С шумящего вдали проспекта, на улицу один за другим завернули три чёрных джипа. Последний остановился, не доезжая, первый тормознул у следующего подъезда, а средний — как раз напротив Марии. Улица была не широкой, и девушке с её места было не трудно заметить, какой именно металлический предмет один из трёх парней, направившихся в подъезд, засунул сзади, задрав лёгкую ветровку, за ремень брюк.
Вот тебе и тихий район.
— Закурить не дадите?
Мария снизу вверх посмотрела на белобрысого парня, тянущегося к ней сигаретой. С ними, нет? Вроде не с ними. Она твёрдо была убеждена, что из джипов улицу никто не переходил.
Может, ждал здесь их приезда?
Мария протянула свою сигарету. Парень прикурил. Выпустив дым, он прищурился на её коленку.
— Кого-нибудь ждёте?
Скорее всего, не из них.
— Отвянь.
— Что так?
— Не в настроении.
— Могу развеселить.
— Как?
— Ну, — парень сделал неопределённый шест, по-прежнему не отрывая взгляда от её коленки.
Точно не из них. Но привязался не вовремя. Совсем не вовремя. Именно сейчас необходимо выяснить, куда направилась компания из джипа. Скорее всего, к её квартире они отношения не имеют. Сухоруков, судя по досье, с бандитами нигде не пересекался. Да и не вяжется облик профессора с московской шпаной. Пусть и навороченной. Но проверить надо — она несёт всю ответственность за объект.
И съём здесь не уместен. Что ж, юноша, извини — служба.
— Денег не хватит.
— Найдём.
Парень мгновенно обнаглел и развязно плюхнулся рядом:
— Сколько?
— Сказала отвянь. Времени нет.
Парень привалился к ней, обдав несвежим дыханием.
— Да по-быстрому. Не ломайся.
— Если по-быстрому, то в подъёзде.
— Ладно. В резинке отсосёшь?
— Далеко идти?
— Да вот, напротив.
Это уже было удача. В отличие от тех, из джипа, магнитки от подъезда у Марии не было. Она поднялась.
— Пошли.
Если в джипах за ними наблюдали, то всё выглядело как надо: сняли тёлку и повели в подъезд.
Дверь была представительна и красива — ещё, видать, с тех времён. Мягко открылась, бесшумно провернувшись на хорошо смазанных петлях.
Внутри не просто было чисто — лежала ковровая дорожка и стояли цветы.
Вверх шла широкая лестница, площадка первого этажа возвышалась на несколько ступенек, там же стояла кабина лифта (пошли пешком — сразу определила Мария), а справа была небольшая комнатка, закрытая дверью с окошком. Должно быть, когда-то сидел то ли дежурный, то ли консьерж.
— Давай сюда, — открыл эту дверь парень, второй рукой спуская молнию ширинки.
«Ишь как неймётся», — Мария про себя улыбнулась, одновременно прислушиваясь. Всё тихо.
В комнатку Мария вошла первой, сделала шаг в глубину, почти упершись в стену и, резко развернувшись, всадила коленку своему спутнику в пах.
Парень выпучил глаза и, ловя воздух ртом, рухнул на колени. Вторым ударом Мария вырубила его и, перешагнув через тело, закрыла за собой дверь дежурки.
Минут пять полежит, за это время она успеет проверить.
Мария по-кошачьи мягко и быстро стала подниматься, прислушиваясь — особенно задержавшись у семнадцатой квартиры. Из восемнадцатой — напротив (на площадке было лишь по две двери) — ей послышалось движение. Она быстро отпрянула и взбежала на ступеньку, скрывшись из поля зрения дверного глазка.
Замерла. Похоже, показалось.
Поднявшись на последний этаж и не обнаружив ничего подозрительного, Мария, постояв минуту, не торопясь, пошла вниз.
Когда она уже прошла площадку третьего этажа, раздался звук разбитого стекла и, как ей показалось, сдавленный крик.
Она замерла.
Не столько услышала, сколько почувствовала, что дверь семнадцатой стала открываться. Долей секунды позже Мария поняла, что она перемахнула через перила, опустившись тем самым на нижний пролёт и прижалась к стене: тело сделало то, что нужно, не дожидаясь приказа головы. Или, что, собственно то же самое: приказ телу был так быстр, что голова сама не осознала его, сработав на уровне подсознания.
Мария чуть пригнулась, следя за ногами вышедшего из квартиры: в лёгких спортивных брюках, обутые в кроссовки. Секунду помедлили и стали спускаться.
Как только они коснулись третьей сверху ступеньки, Мария кинулась вперёд, быстрым движением задрав юбку. Упор руками в перила, перенос тела через них и удар ногой в нужное место были выполнены быстро и чётко. Именно для таких телодвижений и была надета юбка со сверхоткровенным разрезом, а не для того, о чём подумал парень, лежавший сейчас внизу, в дежурке.
Мария мягко опустилась рядом и успела подхватить обмякшее тело, прежде, чем оно бы с шумом грохнулась на ступеньки. И тут же, взвалив на плечи, она быстро понесла его вниз, внутренне молясь, чтобы никто в этот момент не вышел из своей квартиры.
Открыв дверь дежурки, Мария ввалила туда свою ношу и укоризненно-заботливо произнеся поднявшейся было осоловелой голове своего неудавшегося ухажёра: «Ещё рано», хлёстким ударом пресекла его преждевременную попытку прийти в себя.
Вышла из дежурки, плотно прикрыв за собой дверь, и стала быстро и бесшумно подниматься по лестнице.
Дверь семнадцатой квартиры была не закрытой и чуть, примерно на половину своей толщины, выступала наружу. Мария осторожно попробовала — скрипа петель не было, тогда она расширила щель до возможности заглянуть внутрь.
Небольшая прихожая и ведущий в глубину квартиры коридор. Из глубины квартиры, куда и вёл коридор, раздавались приглушённые голоса.
Мария, помедлив пару секунд, чтобы убедиться, что в пределах видимости действительно никого нет, продолжала осторожно надавливать на дверь, пока не смогла протиснуться внутрь.
Прихожая аккуратного холостяка. Женский взгляд моментально увидел все приметы такого положения. Как и то, что гостей у хозяина нет. Во всяком случае, гостей, раздевшихся в прихожей.
Коридор был узкий — по обе стороны уставленный книжными полками, тускло отблескивающими сквозь стёкла разноформатными корешками плотно заставленных томов.
Слева дверь на кухню. Голоса звучали из-за полуоткрытой двустворчатой двери с матовым стеклом в конце коридора. Две сплошные, без стекла, двери по правую руку были плотно закрыты.
Она мягко, совершенно без шума, прошла коридор.
Посередине комнаты на стуле сидел, свесив голову, пожилой человек. Руки его были заведены за спинку стула и связаны. Рядом с ним стоял двое из джипа. Один боком, а второй — лицом к ней, только голова его была, как и у другого, наклонена к сидевшему, поэтому он и не увидел Марию.
— Не вспомнил? — полупрезрительно спросил сидевшего тот, который стоял к ней лицом.
— Я уже вам всё сказал.
Резкий удар откинул голову сидевшего назад, человек застонал и, сплюнул тёмным.
— Опять не вспомнил?
Мария отпрянула за створку с матовым стеклом.
В комнате шмякнул ещё один удар, эхом ему — слабый стон.
«Смотри не кончи его, — услышала Мария. — Ещё рано». — «Один хрен. Всё равно говорить не хочет». — «Курчавый покажет тебе этот хрен. Сам неделю кровью умываться будешь, пока не сдохнешь». — «Да ладно, я легонько». — «Какого... легонько. Принеси лучше воды. Откачивай теперь... Говорю, воды принёс быстро!».
Послышались приближающиеся шаги.
Девушка обернулась, оценивая расстояние за собой. Слишком большое.
В дверном проёме появилась мужская фигура. Глаза уставились на Марию, но из-за относительной темноты коридора не сразу среагировали, и лишь когда девушка в прыжке ухватилась руками на дверной косяк — почти вплотную лицом к лицу — стали округляться. Но округлиться полностью не успели.
Тело качнулось вперёд, усилив удар носком ноги в подбородок.
Куда парень свалился, Мария контролировать не стала — приземлившись на корточки, она пружиной расправилась в сторону второго братка, который успел обернуться на её появление и даже поднять руки для защиты. Но Мария справилась.
И теперь уже, обернувшись к первому, проконтролировала результат. И, подскочив, пресекла его попытку подняться.
Всё произошло молча, никто не успел произнести ни звука.
Сидевший на стуле человек изумлённо таращился на неё.
Возле него лежал один из братков, второй растянулся у порога комнаты.
Мария показала привязанному к стулу три пальца, вопросительно кивнув в сторону валяющихся на полу братков.
Хозяин квартиры, Мария теперь уже не сомневалась, что это он — совпадение с фотографией было полным, секунду разглядывал её пальцы, затем понял и кивнул. Значит, она была права, и было их только трое.
Комната большая, в два окна. Окна полузакрыты тяжёлыми старинными портьерами, схваченными в нижней трети кольцами, из которых их, чтобы полностью задёрнуть, очевидно, и следовало вытаскивать. По периметру комната уставлена сплошными полками с книгами, подобно коридору. Справа от окна — массивный двух тумбовый письменный стол. Таких теперь уже не делают: пятидесятые годы, если не раньше. Но сохранился стол очень хорошо, видно было, что обращались с ним аккуратно. И всюду ужасающий беспорядок: большинство книг выброшено с полок, так что там не пройти, ящики стола, вывернутые, тоже лежали на полу.
Хозяин всего этого бедлама сидел на стуле, привязанный к его спинке заведёнными за неё руками. Высокий и худой, с лысиной и профессорской — он и был профессором физики — бородкой, он даже в таком беспомощном положении умудрялся сохранить достоинство и держался с непринуждённой простотой:
— Кто вы?
Мария, не ответив, развязала ему руки. Матвей Иванович поиграл кистями, восстанавливая кровообращение, и с сожалением окинул взглядом царивший вокруг беспорядок.
— Всё раскидали, — сокрушённо проговорил он.
— Кто они? — спросила Мария.
— Кто? — не сразу понял её Сухоруков.
Мария подозрительно посмотрела не него. Уж не прикидывается ли профессор непонятливым стариком, выгадывая время, чтобы поразмыслить над своим ответом ей?
— Те, кто учинили вам этот беспорядок. Или я могу иметь в виду ещё кого-то в этой квартире? Вы живёте не один?
— Один, один, — подтвердил Сухоруков, утвердительно кивнув.
Взгляд его был какой-то странный. Мария всё больше утверждалась в мысли, что Матвей Иванович в данный момент напряжённо размышляет о чём-то своём.
— Если бы жил не один, скорее всего, ничего этого бы не произошло.
— Этого чего?
— Простите?
— Вы сказали, что, если бы вы жили не один, этого бы не произошло. А что именно произошло?
— Меня хотели ограбить.
— Так это грабители?
Сухоруков пожал плечами:
— Очевидно да. А кем им ещё быть?
Он вопросительно посмотрел на неё. Мария ответила ему вопросительным же взглядом. Сухоруков едва заметно улыбнулся.
Мария недоумённо приподняла бровь. Но через мгновение поняла, чему он улыбается. И у неё самой чуть дрогнул уголок рта.
Они оба очень хотели бы знать, кто именно были те люди, которые ворвались в квартиру к профессору, связав его, и которых Мария так удачно вывела из игры. Во всяком случае, на время.
Мария вслух ругнула себя за головотяпство — ведь это время вот-вот могло закончиться. И она, с помощью хозяина квартиры раздобыв верёвку, связала обоих братков, уже подававших признаки возвращения к действительности. Рты им они на всякий случай забили сооружёнными из полотенец кляпами.
Попутно Матвей Иванович рассказал ей, как они ворвались к нему в квартиру и стали требовать деньги и драгоценности. Мария слушала, не перебивая, размышляя над тем, какую часть правды он ей сейчас рассказывает.
О том, кто остался внизу, в бывшей комнатке привратника, она вспомнила слишком поздно. Когда не успела понять, что чуть слышный звук был шорохом открываемой двери, когда не успела среагировать на удар, обрушивший её в беспамятство. Вспомнила лишь на самом краю этого беспамятства, когда угасающей молнией всё происходящее в данную секунду пронеслось у неё в сознании, тут же сразу и отключившимся.
* * *
Сначала он не принял эту информацию по Сухорукову всерьёз. Пространственно-временной телепортал... или как его там?
Если б не личность Сухорукова. Величина. Только поэтому он решил — на всякий случай — проверить. И поручил это Марии. Пусть набирается опыта.
Когда прошла информация, что в деле возник Курчавый — закралось подозрение. Вернее, не подозрение... а так — смутное беспокойство на почве интуиции. Потому что Курчавый не будет заниматься какой-то хренью. Тот ещё волчара, матёрый. Василий Васильевич даже прикинул, как вывести из дела Марию. Жалко девочку, парни Курчавого ей не по зубам. Но решил, что менять что-либо в операции уже поздно. Кроме того, у Марии чёткие инструкции — не лезть на рожон, только и исключительно наблюдение.
Кто ж знал...
Скобченко мотнул головой, не в силах поверить в то, что услышал по телефону. Нет, это точно какая-то хрень...
* * *
На секунду Мария испугалась, что у неё нет головы. И только когда ледяная волна страха захлестнула сердце, угрожая остановить его, внезапно пришедшее сознание, что это невозможно, вернула её к действительности и прогнала лёд ужаса.
Просто голова настолько болела, что не поддавалась на слабые попытки шевельнуть ею. Из-за этого Марии и показалось, что головы у неё нет.
Комнату наполняли человек пять. Среди них был и тот, вышедший из квартиры, которого она вырубила на лестнице.
Они сгрудились посреди комнаты, рассматривая что-то на полу.
Ага, это был хозяин квартиры.
«Бедный старик, — подумала Мария, — досталось ему сегодня».
Надо же так попасться. Как девчонка.
Эти, похоже, из оставшихся джипов. То ли они вошли в подъезд и наткнулись на вырубленную Марией парочку, то ли тот, кого она вырубила на лестнице, очнулся и вызвал их. Разницы нет. Полный провал.
Мария попыталась пошевелить правой рукой и тут же закусила губу, чтобы не закричать. Тонкая бечёвка, которая, как оказалось, стягивала её запястья, раскалённым жалом впилась в кожу.
Скосив глаза вниз, она увидела, что и ноги — в лодыжках и коленях — были стянуты такой же бечёвкой. Она лежала на полу, около стены, как куль, лишённая возможность двинуть хоть пальцем.
И дико болела голова. Громе того, её так мутило, что Мария стала опасаться, что вот-вот вырвет.
— Ну-ка подними его.
Высокий и широкоплечий человек, приказавший это, и был, похоже, здесь главным.
Сухорукова подняли. Теперь он сидел на полу, исподлобья посматривая на обступивших его братков.
— Кто она?
Кивок в сторону Марии.
— Не знаю. Она пришла сюда так же, как и вы. Сегодня вечером все в мою квартиру приходят без приглашения.
Матвей Иванович сохранил достаточно присутствия духа для сарказма.
— Послушай старик, — главный наклонился к Сухорукову, — нам пофиг и ты, и твоя квартира.
Затем опустился на одно колено и приблизил своё лицо к бородке Матвея Ивановича. Тот попытался отстраниться, но его крепко держали.
— Мои товарищи об этом уже спрашивали. И, поверь, для твоего здоровья тебе значительно полезней ответить их вопросы. Ты меня понимаешь?
Сухоруков кивнул головой.
— Молодец, — похвалил его главный.
Матвей Иванович сокрушённо повертел головой:
— Но, как на духу, не знаю, что вам ответить. Вы же не хотите, чтобы я вам, как там у вас... Туфту вам капал.
Главный выпрямился.
— Туфта ни нам ни тебе не нужна, старик. Нам она обидна, а тебе — для здоровья вредна.
— А может, действительно не знает? — подал голос один из братков.
— Ну, типа ошиблись мы, — пояснил он в ответ на взгляд главного.
— Ошиблись? — задумчиво протянул тот, — А вот насчёт ошиблись, это мы проверим. Давай его на стол.
Два братка подняли Сухорукова за ноги и руки с пола, третий широким шестом смахнул всё с письменного стола и Матвей Иванович был распластан на столешницу.
— Пацаны, попросите-ка его.
Главный отошёл на шаг, остальные братки приблизились к письменному столу, закрыв от Марии поле действия. Но по ударам и сдавленным стонам Матвея Ивановича она вполне могла представить что именно там происходит.
— Хватит пока, — прервал их главный.
Бандиты расступились. Мария увидела, что тело Матвея Ивановича на столе конвульсивно дёргается.
— Не надумал?
Матвей Иванович прохрипел что-то нечленораздельное.
— Чего?
Сухоруков громко закашлялся и, отхаркнув, сплюнул на пол сгусток крови.
— Не вспомнил, спрашиваю?
— Оставьте меня в покое, — донеслось до Марии.
— Ответ не верный, — безжалостно произнёс бандит. — Продолжим.
— Чтобы не перестараться, — возразил один из тех, кто был в квартире тогда, когда Мария вошла в неё.
— Давай работай.
— Чтоб не кончился.
— Не кончиться.
— Курчавый предупреждал, чтобы не мочить.
— Тебе дело?
— Но...
— Пасть закрой. И делай, что велено. Я перед Курчавым сам отвечу, не переживай. Давай, пацаны.
— А что давать, — заметил один из бандитов, — Подох.
— Как подох?
— Ну как подыхают... Не дышит, похоже.
— Похоже, или не дышит?
— Не слышно.
— Не слышно, — передразнил бандита главный, — Проверь.
Один из братков наклонился над телом Сухорукова.
— Точно кончился, — решительно сказал он, выпрямившись.
— Блин! — зло сплюнул главный, — Вот сволочь.
— Что делать будем? — спросил тот, который наклонялся над телом.
— Ну что в таких случаях делают? — издевательским тоном произнёс главный, доставая сигарету и закуривая, — Скорую вызовем. И ментов. Ты их и дождёшься. Объяснишь, как всё было. Протокол подпишешь.
— Когти рвать надо, — произнёс один из бандитов.
— Когти рвать будешь, когда скажу. Это кто?
Главный через плечо кивнул на лежащую на полу Марию.
Девушка подобралась, насколько позволяли зафиксировавшие её тело путы.
— Фиг её знает, — ответил один из тех, кого она обработала в квартире, — но махается классно.
— Махается классно, говоришь, — главный подошёл к Марии и наклонился, рассматривая девушку.
— Ты кто?
— Соседка.
— Соседка?
— Врёт она, — сказал один из братков, перелистывая какую-то папку, которую он до сих пор держал в руках и раскрыл в тот момент, когда главный обратил внимание на Марию, — врёт, мы всех соседей пробили, её среди них нет.
— Врёт, — удовлетворённо констатировал главный.
И, секунду поразмыслив, приказал:
— На стол её. Этого убрать.
Тело несчастного Матвея Ивановича вынесли в соседнюю комнату, а Марию водрузили на его место. В глаза ей бросились кровавые пятна, оставшиеся на столешнице от хозяина квартиры.
— Раз врёт, — сказал, с любопытством рассматривая девушку, — то надо самим посмотреть.
Мария заизвивалась как змея, но две пары рук зафиксировали её на столе, а третья, принадлежащая главному, резко разорвала её одежду, сорвав её до пояса.
Все бандиты хором присвиснули. Точёные девичьи груди и в самом деле впечатляли.
— Лифчика не носит, — заметил один из братков.
— Правильно делает, — откликнулся другой, — такую красоту-то скрывать...
Главный смачно сплюнул.
— Воспользуемся? — полуутвердительно предложил он.
Общий рогот.
Мария опять попыталась вывернуться, но держали её слишком крепко. Тогда она дотянулась и рванула зубами державшую её руку.
Укушенный браток взвизгнул и с размаху ударил девушку по лицу. Из разбитого носа хлынула кровь.
— Не порть морду, — укоризненно приказал главный.
— Кусается, стерва!
— Значит, обойдемся без орального секса.
Вновь общий рогот.
— Подготовьте фронт работ, — глумливо приказал главный.
Один из братков с готовностью дёрнул за остатки платья. Затем потянул за трусики, но они не поддались. Выхватив финку и нажатием кнопки выпустив лезвие, он разрезал трусики и отбросил их в сторону.
— Ноги ей раздвиньте, — деловито проговорил главный, расстёгивая ширинку.
* * *
— Василий Васильевич!
От тона, которым полковник произнёс его имя, у Скобченко аж зубы заныли.
Но что делать, менты рады каждому случаю, когда «соседи» облажаются. А Контора облажалась. Ох, облажалась... Так что, надо терпеть.
— Ладно, Марьян Фомич, угомонись. Нужно обсудить детали...
* * *
Один из братков схватил её колени и стал разводить. Мария что есть силы сжала ноги, пытаясь ещё и согнуть их, завалить на бок...
— Сильная сука! — с ноткой восхищения выдавил браток.
— С бабой справиться не можешь? Помоги ему!
Второй браток, выполняя приказ, обеими руками вцепился в левое колено Марии. За правое тянул первый.
С двумя мужиками Мария совладать уже не могла. С ужасом она почувствовала, как её ноги постепенно разводятся в стороны.
Она попыталась вывернуться на бок, но ещё двое бандитов повисли на её плечах, намертво зафиксировав одновременно и руки. Вдобавок пятый держал её голову.
Мария почувствовала предательскую слабость, охватившую её распластанное, совершенно голое, тело. Она была беззащитна.
Ноздри уловили чуть слышный специфический запах. Скосив глаза она увидела, как бандит, стоявший рядом простым зрителем, расстегнул ширинку, выпростал оттуда всё свое хозяйство — судя по запаху давно не мытое — и ритмично задвигал рукой...
Марию затошнило.
— Ну же, — поторопил один из бандитов, — давай, ты тут не один.
— Увял! — отрезал главный, с вожделением рассматривавший обнажённую девушку, которую держали перед ним. — Не терпится, можешь кулаком пока поработать.
Остальные братки в разнобой коротко роготнули.
— Может, резинку наденешь? — предложил один из них. — Ещё фиг знает какую заразу подцепишь.
— Обойдусь.
— А то у меня есть. Со смазкой.
— Ароматической?
— Клубника. Есть банан.
— Ты что предпочитаешь? — это уже к Марии. — Клубнику или банан?
Девушка со всех оставшихся сил плюнула в него, стараясь попасть в лицо. Но не долетело.
— Вот сука! Заткни ей пасть!
Тот, что держал голову, больно стиснул Марии подбородок, не давая возможности открыть рот.
— На фиг резинку, не люблю, я должен прочувствовать бабу изнутри. Харе, ребята, кончаем базар, начинаем веселье.
— Наконец-то у него встал, — тихо, но Мария услышала, пробормотал бандит, держащий её голову.
Мария скосила глаза вниз. Главный с распахнутой ширинкой, держа искривлённый вверх агрегат рукой, сделал шаг вперёд и очутился между её ног.
Свободной рукой он стал мять, попеременно то одну, то другую, её грудь, потом провёл рукой по животу, спустился в промежность девушки и грубо её облапал. Мария из последних, уже отсутствующих сил попыталась вывернуться, но ей не удалось даже пошевелиться.
И, наконец, бандит медленно навалился на неё. Мария ощутила из его рта приторный запах жевательной резинки. И затем с содроганием почувствовала, как он разводит пальцами её половые губы и — уже теряя сознание от бессилия и омерзения — касание его...
Мария не поняла, что это был за звук. Но он выдернул её из пропасти беспамятства, куда она уже начала падать.
Главный вдруг полностью лёг на неё, придавив своей массой. И не двигался. Мария инстинктивно подалась вверх, чтобы отстраниться от этого омерзительного касания...
И это ей удалось.
Только теперь она поняла, что её больше не держат.
Усилием воли Мария вернула себя к действительности, темнота перед глазами рассеялась, она тряхнула головой, ставшей тоже внезапно свободной. Руки и ноги, уже было начавшие затекать, возвращались под её контроль.
Главный лежал на ней совершенно недвижимо. Изо рта у него по-прежнему воняло и по-прежнему Мария чувствовала в своём паху его прикосновение. Вдруг что-то капнула ей на лицо. Мария ещё не полностью отошла, она вытерла рукой — ещё раз удивившись, что та свободна — упавшую каплю и поднесла руку к глазам.
И это мгновение Мария внезапно, толчком, окончательно пришла в себя.
Это была кровь.
На ней лежал не бандит. На ней, скорее всего, лежал труп бандита. Или бандит, тяжело раненый и без сознания. Марии остро захотелось, чтобы был первый вариант.
— Сволочь! — выкрикнула она и, упёршись одновременно руками и ногами в недвижимую, но тяжёлую тушу, сбросила её с себя. С глухим стуком та упала на пол.
Мария быстро оглянулась.
И не поверила.
Братки лежали в разных позах вокруг неё.
А перед ней стоял и с любопытством смотрел на ней человек, которого раньше тут не было.
В руке он держал предмет, увидев который Мария тут же поняла, что за звук она услышала за мгновение до того, как главный застыл на ней недвижимым телом. И мгновенно осознала, что после этого такой же звук повторился еще столько же раз. Она, конечно, не считала, но сейчас точно могла сказать, сколько раз — столько, сколько братков лежали сейчас вокруг неё.
В руке человека был пистолет с навёрнутым на длинный ствол глушителем.
Человек был одет в простые чёрные брюки и чёрную же клетчатую рубашку. Мария обратила внимание на его бородку, как пишут в книгах — «в стиле Генриха Четвёртого».
Человек широко улыбнулся:
— Хочется верить, что я не опоздал.
— Вы кто? — спросила Мария.
— Сосед. Зашёл попросить соли.
Мария ошарашено смотрела на него.
А тот задумчиво щёлкнул предохранителем, сунул пистолет за пазуху (Мария только тут заметила, что рубашка его была расстёгнута на несколько пуговиц) и, с оттенком нерешительности потёр пальцем переносицу:
— Отсутствие наряда вам очень к лицу.
Мария охнула, не соскочила, а свалилась со стола, по пути подхватив свою разодранную одежду, и, быстро сориентировавшись, где здесь ванная, бросилась туда.
* * *
— Вот заявление хозяйки квартиры. Спустилась к подружке поболтать...
Марьян Фомич положил перед Скобченко листок с рукописным текстом. И с показным равнодушием отвернулся, словно увидел что-то интересное на стене. Но то и дело бросал внимательный взгляд на Василия Васильевича.
И когда тот, по его мнению, дошёл до соответствующего места, с плохо скрываемым наслаждением протянул:
— В голом виде...
И добавил.
— А когда, подняв скандал, дамочка постучалась к соседу, там куча трупов обнаружилась. А в ванной — одежда вашей сотрудницы. Даже документ в кармане.
* * *
Заперев за собой дверь, Мария бросила одежду, которой прикрывалась, на пол и включила воду.
И с облегчением констатировала наличие в ванной банного халата — то, чем она прикрывалась, одеть было уже нельзя.
Встав под душ, девушка ожесточённо тёрла своё тело, все те места, к которым прикасался этот.... При воспоминании о только что пережитом, её стало мутить.
Мария опёрлась о плитку стены, струи душа стекали по её телу, смывая пену шампуня.
В дверь деликатно стукнули два раза.
Мария встрепенулась.
— Как вы там?
— Нормально, — откликнулась она, выключая воду.
— У вас всё есть, что нужно?
Взглядом она нашла полотенце.
— Да.
— Сделать кофе?
Комната завалена трупами, а он предлагает сделать кофе. Сосед — за солью зашёл...
Но Мария с облегчением разрешила себе подумать об этом чуть позже.
— Сделать.
Она вытерла волосы и замотала голову полотенцем на манер тюрбана с узлом спереди.
Идти по полу, где лежат эти... босиком?
Она одела халат.
Снова деликатный стук.
— Чего вам?
— Я принёс тапочки.
Мария открыла дверь и внимательно посмотрела на него:
— Спасибо.
Он улыбнулся и показался Марии симпатичным.
— Кофе готов.
Она прошла — по приглашающему жесту его руки — на кухню, стараясь не смотреть в комнату.
— Я сначала думал свалить их в угол и прикрыть скатертью — сказал он, закрывая за нею кухонную дверь, — но решил без вас ничего не предпринимать.
В кухне, как только дверь закрылась, стало уютно и спокойно. Пахло кофе. Две чашки дымились на столе. Он предложил ей стул и сел напротив.
— Как вас зовут? — спросила она, отхлёбывая.
Кофе был вкусный.
— Миша.
Он спохватился.
— Стругин, Михаил Вячеславович.
Мария быстро оценила его возраст. Года на два старше её, не больше.
Он лукаво и одновременно вопросительно склонил голову.
— Мария, — улыбнулась она его жесту.
— Очень приятно.
Он скользнул взглядом по её фигуре: стол был маленький и Мария из такого положения была доступна его взгляду вплоть до ноги, закинутой на другую и видной до бедра из-за сползшей полы халата.
Мария запахнула полу халата. И вдруг почувствовала, что ей приятен этот взгляд.
— И всё-таки хотелось бы знать, — произнёс Михаил, вернувшись к своей чашке и отхлебнув глоток, — так, ради любопытства...
— О чём?
— Я не опоздал?
Мария, в первый момент не понявшая, вдруг осознав, что он имеет в виду, вспыхнула и почувствовала, что краснеет. Вот ведь, козёл, всё испортил.
— Нет, — буркнула она, — в последний момент.
И, косо взглянув на него и увидев смеющиеся глаза и чуть поднятые в улыбке уголки рта, вспыхнула ещё больше.
«Да он смеётся надо мной, — подумала Мария. — Тоже, нашёл повод для веселья».
И опять поймала себя на мысли, что не сердится на него. «Ого, подруга, — сказала она себе, допивая свой кофе, — не так быстро».
Мама родная! Мария чуть вслух не выкрикнула это. Она тут нежится, душ приняла, кофий попивает, вниманием красивого спасителя своего упивается...
— Мне надо позвонить.
Михаил тут же встал:
— Я в прихожей телефон видел.
— У меня сотовый.
Да, вот только где?
Мария нашла его на полу, он отлетел в сторону и внимания бандитов не привлёк. Занято было их внимание. Мария поёжилась и мысленно дала себе приказ больше об этом не думать. Всё, отрезала. В конце концов, не девочка.
Михаил деликатно ушёл на кухню и заплёскал там водой, должно быть, чашки мыл.
Мария, правда, и не волновалась, что он услышит. Она только назвала себя, дальше лишь слушала. А когда Василий Васильевич закончил, просто дала отбой.
— Миша, — позвала она.
И отметила, как просто и легко у неё вылетела уменьшительная форма его имени.
Тут же вода в кухне замолкла и Михаил появился на пороге.
— Да?
— Предлагаю на «ты».
Он широко улыбнулся.
— С удовольствием и радостью.
— А радость здесь причём? — подозрительно спросила она.
— А ты мне нравишься, — заявил он.
— Да? Хорошо рассмотрел?
Он медленно протянул:
— Во всех подробностях.
И Мария опять почувствовала, что краснеет. «Да, что это я, — сердито подумала девушка, — прямо институтка какая-то. А он козёл».
И, резко мотнув головой, закинула волосы за плечи. Не был он козлом. Но об этом она решила подумать потом, сейчас надо было решить другой вопрос.
* * *
Мария испуганно вскочила.
Скобченко жестом приказал ей сесть.
Он хорошо знал её погибшего отца, поэтому и взял Марию к себе. Потом эта история с её парнем... Не повезло девчонке.
И как назло — теперь такое...
— Ну рассказывай.
* * *
Впрочем, Мария для себя этот вопрос уже решила, сразу после разговора с Василием Васильевичем. Но Михаилу об этом знать пока не следовало.
— Что будем делать?
Михаил вместо ответа обвёл взглядом комнату, заваленную трупами.
— Хоть бы кто-нибудь в живых остался...
И, быстро глянув на Марию, добавил:
— Впрочем, так оно, может и лучше?
— Ты меня об этом спрашиваешь или что?
— Ну да. Спрашиваю.
— И почему это я должна знать ответ на этот вопрос?
— Ты же у нас здесь профессионал.
— Ты решил, что я профессионал? — сузила глаза Мария.
— Было бы лучше, если бы это было так.
— Это ещё почему?
— Потому что я профессионалом не являюсь. И если ты — тоже здесь случайно, то мы крупно вляпались.
— А чем ты вообще занимаешься?
— Я учитель. В школе. Русский язык и литература.
— Учитель русского языка? — удивление Марии было искренним. — У нас учителя русского языка и литературы разгуливают с пистолетами и очень метко стреляют?
Михаил спокойно посмотрел на неё.
— Пистолет сейчас купить не проблема. А насчёт меткости стрельбы... Я мастер спорта по пулевой стрельбе. Удостоверение показать?
— Позже.
Мария не стала обращать его внимание на разницу в навыках спортивной пулевой стрельбы и того, что он продемонстрировал незадолго до этого.
— У меня предложение, — сказала она.
— Наконец-то.
— Что наконец-то?
— Наконец-то ты сообразила, что нужно что-то предпринять.
Мария мотнула головой, её волосы разлетелись веером и опять мягко легли на плечи.
— Это значит, я здесь должна решать?
Михаил развёл руками:
— Я приготовил кофе.
— Ты готовишь кофе, я — принимаю решения. Тебе не кажется, что ты взял себе женскую часть?
— Я же учитель русского языка и литературы в школе. Тебе не кажется, что это — женская работа?
Мария внимательно посмотрела на него. У неё закралось сомнение, что Михаил над ней издевается. Но он смотрел на неё совершенно серьёзно, спокойно и без насмешки. Над тем, не является ли это хорошим притворством, Мария решила подумать потом.
— Ладно, — продолжала Мария, — мы сейчас отсюда линяем и делаем всё, чтобы нас с этим делом не связывали.
— Далеко линяем?
— К тебе.
— Как, — опешил Михаил, — ко мне? Я же рядом живу.
— Вот и хорошо, будем в курсе событий.
— Да уж, в курсе событий. Загребут, как подозреваемых. Кого и подозревать-то, как не соседа.
— И в этом они будут правы, — не удержалась от того, чтобы съязвить, Мария.
— Не я один.
Мария вынуждена была с этим согласиться. Поэтому ничего не ответила.
На секунду она подумала о том парне, который помог ей войти в подъезд, но решила, что вряд ли он будет афишировать произошедшее с ним.
Квартира Михаила был двухкомнатная, обставлена скромно, но аккуратно. И, несмотря на общий порядок, Мария сразу отметила для себя мелочи, говорящие, что хозяин квартиры — холостяк. И тут же выкинула из головы возникшей к самой себе вопрос: почему она целенаправленно выискивала эти мелочи, и то, что они наличествовали, было ей приятно? Хотя она уже знала ответ на этот вопрос. Но решила подумать об этом позже.
Мария прошла в спальню и сдёрнула покрывало с постели.
— Раздеваемся и ложимся.
На улыбку Михаила она старалась не смотреть.
— С удовольствием, — услышала она его голос.
На Марии был халат, одетый ею в ванной Сухорукова. Она бросила его на стул (промахнулась, халат мягко лёг на пол рядом) и нырнула под одеяло.
Михаил тоже стал раздеваться. Мария искоса наблюдала за ним. Тело у него было тренированное, мышцы рельефно выделялись всюду, где это было нужно.
Михаил заметил, что Мария наблюдает за ним и намеренно замедлил движения, сделав их подобием стриптизёрных шаблонов.
— Клоун, — весело прокомментировала Мария.
— А что такое? — притворно удивился он.
— Ты куда это собираешься?
— Как куда? — на этот раз его удивление было искренним. — В постель. Сама же предложила.
— Размечтался. Это мы для других должны быть в постели.
— Как это для других? — Михаил даже обернулся, словно желая увидеть этих других, ради которых они ложатся в постель. — Ты что имеешь в виду?
И подозрительно воззрился на Марию, услышав её сдавленный смешок.
— То и имею в виду. Поди, открой в ванной воду так, чтобы она текла на пол. Только, чтобы натурально выглядело, а не подставой.
— Зачем? Соседей снизу залью.
— А как нам ещё заставить твоих соседей подняться к нам и засвидетельствовать, что мы с тобой с утра ещё в постели и, следовательно, к происшедшему в соседней квартире не имеем никакого отношения?
Михаил натянул обратно снятые было брюки, поднял с пола и надел рубашку. Вышел в коридор, его шаги прозвучали в сторону ванной комнаты, через некоторое время там включилась стиральная машина, а потом зажурчала вода.
— Ну что?
— Всё в порядке, — Михаил задержался у двери, приоткрыв её так, чтобы спальня просматривалась со стороны входной двери, планировка его квартиры это позволяла. — У нас шланг стиральной машины соскочил, вода хлещет под ванну.
— То, что мы, — с сомнением спросила его Мария, — постираться вдруг решили... Это, по-твоему, естественно?
Михаил скептически посмотрел на девушку:
— Есть другой вариант?
Мария пожала плечами:
— Я советуюсь.
— А... — протянул Михаил, — польщён доверием.
Он, подняв к потолку голову, почесал под подбородком:
— Ну, после бурной ночи любви и полдня того же... Нужда кое-что простирнуть выглядит не так уж странно...
— Ой, ой, ой, — иронично перебила его Мария. — Не льстите ли себе, молодой человек?
— Желаете убедиться?
— Размечтался!
— Тогда я подожду в другой комнате? — преувеличенно галантно осведомился Михаил.
— Не кривляйся, — примирительно произнесла Мария. — Раздевайся, давай, и ложись.
Михаил быстро стал сбрасывать с себя одежду:
— Как прикажете.
На резинке трусов его рука задержалась. Мария хмыкнула. Михаил убрал руку, подошёл к кровати, чуть приподнял одеяло и залез под него.
Прошло несколько секунд, никто из них не шевелился.
— Снимай, — тихо сказала Мария, — всё должно быть натурально.
* * *
— Почему вы мне не верите?!
Голос Марии дрогнул.
— Михаил может подтвердить мои слова...
Скобченко повернулся к сидевшему рядом Марьяну Фомичу:
— Что там по нему?
* * *
Михаил чуть приподнял одеяло, быстро заглянув под него.
Мария тут же, вырвав край одеяла из рук молодого человека, прижала его обеими руками к своему телу:
— Сказала, обойдешься!
— Просто хотел убедиться...
— В чём? — сердито перебила она.
— Что ты сама не забыла...
— Не забыла что?
— Ну, — он запнулся, — это... Выглядеть естественно.
Мария хмыкнула:
— Разделась, я разделась. Можешь на слово поверить.
Михаил косо взглянул на неё. Затем двумя руками, чуть приподняв таз, стащил с себя трусы и замер.
— Брось рядом с кроватью, — сказала Мария, не глядя на него.
Рука Михаила выпросталась из-под одеяла, бросила на пол трусы и вновь юркнула обратно.
В тишине было хорошо слышно, как в ванной журчит вода.
Мария скосила глаза на Михаила и увидела, что он смотрит на её тело, рельефно охваченное туго натянутым одеялом, которая она по-прежнему крепко держала обеими руками, вытянув их по швам, отгораживаясь таким образом от лежащего рядом мужчины.
Переведя глаза на него, она не смогла удержаться от короткого смешка.
Михаил не сразу понял и только через минуту резко повернулся на бок, лицом к краю постели. Так что у Марии был почти целая минута любоваться на медленно растущий бугорок на одеяле справа и внизу от себя.
Отвернувшись, он не увидел, как рука Марии, прижимая одеяло между ними, медленно поднялась и закинулась за голову. Михаил лишь почувствовал какое-то движение сзади себя, но ему не пришло в голову, что это исчезла преграда, отделявшая его от девушки.
— Ты женат? — негромко спросила Мария.
Хотя практически наверняка знала ответ на свой вопрос, не зря так придирчиво, именно в этом отношении, осматривала его квартиру как только вошла внутрь.
— Нет, — так же негромко ответил Михаил.
Из ванной по-прежнему слышалось журчание.
— А ты?
Мария ответила не сразу.
— Пыталась. Неудачно.
Она смотрела в потолок, медленно перебирая пальцами — руки, закинутой за голову — волосы.
— А я и не пытался, — сказал Михаил.
— Да уж, зачем вам пытаться. Вам так больше нравится.
Мария сказала это небрежно, словно на автомате — общее место. Но что-то в её тоне задело Михаила.
Он резко повернулся к ней, не приняв во внимание, что руку, которой она прижимала одеяло между ними, она убрала, при этом одеяло приподнялось, и когда Михаил перекатился на левый бок, то, в отсутствие преграды, его тело приблизилось к телу девушки настолько, что Мария почувствовала своим бедром горячее и точечное прикосновение.
Михаил тут же отпрянул, а Мария не подала виду, что что-либо почувствовала. Хотя угол рта, тот, который не был виден Михаилу, дрогнул, чуть поднявшись. И Михаил, бросивший косой взгляд на её лицо, ничего не увидел.
Но знал, что она не могла не почувствовать. И она знала, что он знает, что она почувствовала.
И оба сделали вид, что ничего не произошло.
— Как это «так»? — спросил Михаил.
Мария чуть повернулась к нему. Их глаза встретились друг с другом на расстоянии в несколько сантиметров.
И в этот самый момент внизу громко хлопнула дверь, и зазвучал негодующий женский голос.
Мария и Михаил смотрели друг другу прямо в глаза.
— Началось, — сказала Мария, не отводя взгляда.
— Началось, — подтвердил Михаил, так же, не мигая, глядя на неё.
* * *
Марьян Фомич медленно — было видно, что несколько раз начинал заново — вчитывался в бумагу, которую ему принёс офицер.
— Ну что там, делись уже! — наконец потерял терпение Скобченко.
Марьян Фомич поднял на него глаза и Василий Васильевич осёкся.
— Стругин Михаил Вячеславович, — медленно произнёс милиционер. — Из ваших.
— Из наших?! — удивлённо воскликнул Скобченко.
— Да. Сотрудник НКВД.
— Чего-о?
— Получил ордер на вселение в квартиру номер восемнадцать сразу после сдачи дома, — монотонно читал Марьян Фомич. — В 1935 году.
Мария сдавленно вскрикнула.
Скобченко быстро глянул в её сторону и вновь впился глазами в зачитывающего текст Марьяна Фомича.
— В 1938 году осуждён за шпионаж в пользу чехословацкой разведки и приговорён к расстрелу. Приговор приведён в исполнение в день суда.
Марьян Фомич протянул прочитанную бумагу Скобченко.
Но тот её не взял.
Василий Васильевич обвёл глазами нахмуренного Марьяна Фомича, иссиня-бледную Марию и тихо проговорил:
— Что это?.. Что это за хрень?.. Андрей Асмю © 2011
Обсудить на форуме |
|
