|
КМТ
 Учебники:
Издатели:
Ссылки:
|
Любовь вопреки Ольга Алёшина © 2011 Я буду ждать тебя Рассветные лучи проникли в комнату, Лиза закрыла книгу и приготовилась спать. Мельком взглянула в зеркало и тихо прошептала:
— Рыжие волосы... они ему нравятся...
Книга успокоиться не помогла, сон не шёл, мысли метались, как стая перепуганных птиц. Что происходит? Лиза волнуется, что не увидит вечером Игоря, и он пошутил, назначая свидание? Обычное случайное знакомство, почему же дрожат ресницы, а зеркальное отражение растерянно улыбается? После бессонной ночи розовеют щёки... это зеркало показывает неправду! Да, необычный молодой человек её удивил, он так много знал о поэтах серебряного века и читал наизусть стихи Константина Бальмонта. Лиза перевела дыхание, мысленно повторяя любимые строчки:
«Я буду ждать тебя мучительно,
Я буду ждать тебя года,
Ты манишь сладко-исключительно,
Ты обещаешь навсегда»
От себя не скроешь, ей понравился Игорь, странный молодой человек, с улыбкой наглой и застенчивой одновременно. И как у него это получалось? Понравилось и то, как он, словно случайно, касался её руки, рассказывая что-то интересное из жизни Бальмонта. А её рука плавно ускользала из его тёплых пальцев. Похоже на смешную, почти детскую игру...
Лиза легла в кровать, но голос нового знакомого мешал закрыть глаза:
«Ты вся — безмолвие несчастия,
Случайный свет во мгле земной,
Неизъясненность сладострастия,
Еще не познанного мной...»
Да что же это такое! Можно восхищаться стихами, можно читать её любимого поэта, но позволять себе хватать Лизу, прижимать и целовать, не спрашивая на то её разрешения — просто недопустимо! Неприлично! Пусть уже стемнело, они весь день бродили по улицам, но вокруг же люди! Они смотрят! И осуждают!
Она, как школьница, растаяла в его руках, и пока голова кружилась от поцелуя, даже не сопротивлялась! Потом он получил свою заслуженную пощёчину, но такую мягкую, словно ладошка погладила небритую щёку, и рассмеялся:
— Рыжая русалка, кажется, я совсем запутался в твоих волосах! Хочешь ударить меня ещё?
— Хочу! — Лиза замахнулась, а он поймал прядь рыжих волос и прижал к губам.
За одну секунду она влюбилась в редкого нахала. Никто не позволял себе таких вольностей, никто не осмеливался красть первый поцелуй, а затем поднимать Лизу на руки и нести до самого дома. Зачем она сказала адрес?
— Ты ненормальный, — сообщала она через каждые десять шагов.
— Ты уронишь меня, — утверждала она, обхватив его за шею.
— Как ты смеешь?.. я ненавижу тебя...
Поцелуи глушили сердитые слова, а тихий смех заставлял колотить кулачками по плечам и снова обнимать.
Сумасшедший вечер! Возле подъезда Игорь поставил Лизу на ступеньку, как на кукле поправил на ней одежду и неожиданно робко поцеловал:
— Спокойной ночи, принцесса.
Робко? Невыносимо! Какая спокойная ночь?! Но он отступил в тень, не пытаясь напроситься в гости. Из какого он века?
— Завтра, возле метро, в шесть, — услышала она.
Возле метро? Там они познакомились. В шесть Лиза ещё не вернётся с работы, но он же не знает! Тогда ни на какую работу она не пойдёт, уже решила позвонить и взять отгул, а сейчас надо спать, спать, спать... до четырёх часов дня, чтобы успеть на свидание.
А если он не придёт? Не будет ждать её возле палатки с мороженым, где они вчера случайно столкнулись? Не думать об этом, накрыться с головой одеялом и зажмуриться!
Тихий смех и голос:
— Русалочка...
В шесть двадцать Лиза увидела Игоря. Но что ей стоили эти двадцать минут! Замедляя шаг и останавливаясь, она твёрдо решала, что немедленно вернётся домой, придирчиво осматривала себя в витрине, а потом бежала, задыхаясь от волнения. И прибежала прямо в раскрытые объятия.
— Я знал, что ты опоздаешь, красавица, поэтому никуда не ушёл.
Поцелуй среди толпы людей, видимо, не смущал её нового знакомого и в светлое время суток. В начале лета темнеет поздно. Лиза вдруг перестала думать о любопытных зеваках, она тоже соскучилась по запаху его кожи, по его губам и рукам!
— Что мы будем делать? — спросила она. — Опять до ночи бродить, и ты станешь читать стихи? Интересно, откуда ты знал, что я опоздаю?
Тёплый ветер унёс её слова, но она услышала:
— Я же сам напророчил себе, что буду ждать тебя мучительно.
— И ты ждал достаточно мучительно? — она и не догадывалась, как хитро заблестели её глаза.
— А по мне не видно? Ладно, поехали.
— Куда? — Лизу никогда не приглашали настолько бесцеремонно.
— Ко мне на работу, — пожал плечами Игорь, — мы же договорились вчера, что я покажу тебе, чем занимаюсь.
Да?!.. Она не помнила. Он что-то говорил о том, что он художник, а она идеальная модель для картины, но Лиза вчера отмахнулась от его рук, пытавшихся создать для неё рамку в воздухе. Натурщицей она не будет, вот ещё! Ни за что!
В мастерской на полу и на широких подоконниках расставлены свечи, Игорь усадил гостью на единственный стул и достал из кармана зажигалку:
— Сейчас будет красиво. Подожди.
Красиво? Но пока тусклая электрическая лампа освещает невероятный беспорядок. Художественный — иначе не скажешь. Такой позволяют себе лишь странные, творческие люди. Картины развешаны до потолка и расставлены вдоль стен, пара мольбертов перевёрнута и опрокинута, один красуется в центре, на нём чистый холст. Запах масляной краски и ещё чего-то, похожего на ацетон. Окна завешаны плотными шторами, на столе две пепельницы с горой окурков. И необычный, похоже, антикварный и видавший виды диван в углу.
«Сказочный замок для принцессы», — с улыбкой подумала Лиза. Но чем больше зажигалось свечей, тем волшебнее становилась обстановка. В мерцающем свете оживали картины, почти все они оказались портретами одной красивой женщины. Женщина лукаво улыбалась, грустила и сердилась. Незнакомка хмурилась и капризно надувала губки, но вот на следующей картине она уже заливисто смеётся, раскинувшись в изумрудной траве.
Укол ревности не успел причинить боль:
— Это моя мама, — Игорь зажег последнюю свечу и опустился возле Лизиных ног. — Отец продаёт все картины, кроме портретов мамы. Она умерла, — добавил он тихо.
— Ох! — Лиза прижалась щекой к его виску. — Я не знала. Твоя мама была очень красивая.
Игорь кивнул:
— Отец известный, или, как пишут в газетах — модный художник. Я тоже стал писать картины, и моя последняя ушла на аукционе за сто пятьдесят тысяч долларов. Сработал бренд отца, богатый швед решил, что сын, наверное, тоже талантлив.
— А ты талантлив? — спросила на ушко Лиза.
Он встал и повернул от стены две картины в деревянных рамках:
— Скажи сама.
На первой большая луна освещала топкое болото, и что-то таинственное и мистическое исходило от необычного пейзажа. А на второй сквозь талый снег пробивалась вода, ручей в ярких солнечных бликах звенел о приходе весны. Радостная картина, именно такую хотелось повесить дома.
— Ты талантлив, — заключила Лиза. — Но учти, я ничего не понимаю в живописи.
— Те, кто приходят на выставки, тоже ничего не понимают. За редким исключением. Так что будем считать, я талантлив, — со смехом он поднял девушку на руки и опустил на диван.
«Вот здесь? — изумилась она. — Сейчас?»
— Нет, — ответил он на немой вопрос. — Не среди маминых портретов. Просто, когда ты на стуле, а я на полу — страшно неудобно тебя обнимать. Я показал, чем занимаюсь, а сейчас приглашаю на ужин в кафе. Не знаю, как ты, а я сегодня ничего не ел.
Удивительно, но она тоже, хотя уже вечер. За сутки голод ни разу не напомнил о себе. У влюблённости свои законы.
После ужина, дома у Лизы, они почти не разговаривали. Долго целовались в прихожей, пока Лиза не потянула Игоря за собой. В полумраке комнаты бордовое покрывало манило их тёмным пятном. Легли, не раздеваясь. Она закрыла глаза, дрожа от нежных прикосновений, почувствовала на лице дыхание и услышала вкрадчивый шепот:
— Своей усмешкой вечно-кроткою,
Лицом, всегда склоненным ниц,
Своей неровною походкою
Крылатых, но не ходких птиц,
Ты будишь чувства тайно-спящие...
— Раздень меня, — попросила она, утопая в блаженстве. Никогда ни один мужчина не казался ей настолько желанным, и ни один не был с ней так осторожен. Одежда медленно исчезала и таяла в темноте. Они истомили друг друга ласками, и окончательно измученная, охваченная сладким ознобом, Лиза уклонилась от нежных рук и села.
— Ничего не понимаю. Ты третий раз доводишь меня до... ну, сам знаешь, до чего...и сам тоже... Игорь, объясни, почему нельзя просто заняться сексом? О, только не подумай, — она быстро повернулась и обняла его. — Мне никогда не было так хорошо! Но, всё же, скажи, в чём дело? Болезнь? Ты боишься меня заразить?
— Лиза! Впрочем, я тебя понимаю. Что ещё ты могла подумать? Но дело не в этом.
— А в чём?
— Спи, — коротко ответил он. — Я покурю и тоже лягу.
Разбудил её тихий стон. Сквозь занавески пробивался свет, на часах половина второго. Значит, она снова прогуляла работу. Срочно надо брать больничный. Но кто стонал? Игорь! Лиза повернулась и поймала его несчастный взгляд. Сколько боли!
— Что случилось?
— Случилось, — он уже оделся, встал и подошёл к окну. — Ты прекрасна.
— Что-о?! — закутанная в рыжие волосы, она села, окончательно сбитая с толку злым тоном.
— Ладно, слушай, — хрипло сказал Игорь. — До утра я надеялся, что ты мне просто нравишься. Но когда я проснулся и увидел тебя спящую, то понял, что люблю. Защемило вот здесь, — он дотронулся до сердца. — Это неправильно.
Лиза радостно улыбнулась и потянулась к нему:
— Я тоже. Кажется, я тебя...
— Нет! — перебил он готовое сорваться слово. — Ты не понимаешь. Теперь я должен уйти, сбежать, спрятаться. Наша любовь разлучит нас!
— Какая глупость, — Лиза накинула халатик и подошла к своему непонятному возлюбленному. Недаром он сразу показался ей странным. — Любовь не разлучает, она соединяет. Поцелуй меня. Не хочешь?
— Хочу. Но не буду. Ты готова выслушать? Куда ты?
— Отвечаю, — вздохнула она, — в ванну, глупенький. И на второй вопрос, который ты задашь: на кухню, варить нам кофе. Приходи. Там и расскажешь о своей страшной тайне.
Кофе остыл, а Лиза слушала и не смела перебить.
— Меня преследует родовое проклятие, — медленно, словно нехотя, начал рассказ Игорь. — Ты знаешь, что это такое? Нет, конечно, не знаешь...
В моей семье существует старая легенда: лет сто пятьдесят назад мой пра соблазнил и увёл девушку у какого-то богатого и могущественного масона, к тому же колдуна. Девушка, а вернее его невеста, сама выбрала моего предка, они тайно сбежали из страны и обвенчались. Говорят, она слыла редкой красавицей, масон по ней с ума сходил, и тогда уязвлённое самолюбие и ревность толкнули его навести на наш род страшное проклятие. С тех пор каждый мужчина в нашем роду влюбляется один раз и на всю жизнь. Но стоит ему сойтись с любимой женщиной, она рожает ему сына и умирает при родах. Лиза, русалочка моя, к сожалению, это не шутка. Меня воспитывал отец, моего отца — дед, деда — прадед, и так далее. Все их женщины умирали, родив наследника. Все мужчины оставались верны жёнам до самой смерти. Такую любовь нельзя ни забыть, ни перечеркнуть, ни найти ей замену.
В юности я не верил в легенду, к тому же моя первая любовь, девчонка-одноклассница сама прыгнула ко мне в постель. Но уже через час, утомившись от нескончаемой болтовни, я не знал, как выставить свою подружку. И с другими... прости, я раньше не понимал, как это — любить. Если бы не одна рыжая русалка! Сначала я надеялся, что это обычная страсть. Так случалось много раз, так должно было случиться и на этот. Но отец не зря предупреждал, что однажды появится женщина, которую я назову прекрасной. Меня же развлекали его предупреждения.
— Знаешь, сколько прекрасных женщин я уже встретил? — спросил я у него.
— Появится одна, только одна, лицо которой ты захочешь перенести на холст. Вот тогда беги. Хотя убежать и жить вдали от неё ты всё равно не сможешь. Я трижды сбегал от Кати, и трижды неведомая сила возвращала меня обратно. В конце концов, твоя мама сама сказала — будь что будет, и родился ты.
Родился я, Лиза, и мы встретились. Но я должен тебя спасти! Колдун сошёл с ума, он проклял не только моего предка, но и ни в чём неповинных красивых женщин, которые выходили замуж за мужчин из нашего рода.
— Думаю, таким образом он мстил своей неверной невесте, — наконец произнесла Лиза. — Жестоко. Другие-то в чём виноваты?
— Ты поверила? — Игорь сел ближе. — В двадцать первом веке уже никто не верит в древние родовые проклятия.
— И я не верила. Но я видела твой взгляд сегодня утром, видела портреты твоей мамы, и сейчас я понимаю, что происходило ночью. Ты берёг меня от беременности, да? Но ведь есть много способов её избежать! Вплоть до операции.
— Ничего не поможет, — покачал головой Игорь. — Дедушка настаивал на аборте, бабушка наотрез отказалась. И нет ни одного стопроцентного способа предохранения.
— А перевязка труб? — ужаснулась Лиза собственным словам.
— Бабушка отказалась от аборта, зная, что умрёт. Ты откажешься от операции, потому что проклятие рода распространяется теперь и на тебя. Прости меня. Моя любовь — твоё проклятие.
— Тогда я изменю тебе! Заплачу деньги и забеременею из пробирки! Ты будешь считать этого ребёнка нашим?
Он горько усмехнулся:
— И знаю, не затмит слеза
Твои куда-то прочь глядящие,
Твои неверные глаза.
— Прекрати! — возмутилась Лиза. — Это же не настоящая измена!
— Только тебе, русалочка, могла придти в голову такая сумасбродная идея, — он нежно провёл пальцем по Лизиной щеке. — Ты не сможешь забеременеть из пробирки. Не получится. Проклятие рода не обманешь. Я не смогу оставить тебя, но ты сейчас выгонишь меня и никогда больше не пустишь на порог. Наберись мужества, ты должна жить.
Она думала минуты две, мешая ложечкой холодный кофе.
— Я кое-что вспомнила. Не обманешь? Но мы попробуем!
Губы приблизились к губам, впервые Игорь отшатнулся от Лизы, а потом его опьянил запах кофе. Не просто опьянил, а лишил воли:
«Не знаю, хочешь ли ты радости,
Уста к устам, прильнуть ко мне,
Но я не знаю высшей сладости,
Как быть с тобой наедине»
То ли строчки сами выплывали из глубины сознания, то ли она слышала их, в голове всё перепуталось. Он ещё что-то шептал, но она не различала слов. Так обнимают перед бесконечной разлукой, так неистово любят, когда всё потеряно.
— Прости, — сказал он измученно, возвращая Лизу с небес на землю. — Родовое проклятие сильнее. Я не справился. Я тебя убил. Уверен, ты уже будущая мама.
Мужские слёзы она видела впервые. Но вместо смертельного страха её накрыла волна радости. Любить Игоря, стать мамой его ребёнка — что можно ещё желать? Она счастлива!
На следующее утро Лиза снова не вышла на работу, всё же успела взять больничный. Проснулась рано и лежала, нежась, вспоминая ночь. Игорь лежал рядом, но стоило ей пошевелиться, открыл глаза.
— С добрым утром, — улыбнулась девушка, и сразу поняла, что он не спал. — Давно ждёшь меня?
— Я смотрел на тебя и пытался разглядеть твой сон, — прошептал он. — Скажи, она приснилась тебе?
— Кто? — удивилась Лиза, продолжая улыбаться.
— Нет, не скажу, иначе ты не поверишь, — произнёс он громче, и в голосе прозвучала тревога.
«Ну что ещё!» — подумала Лиза и стала вспоминать свой сон. Да и вспоминать нечего! Всю ночь ей снилась красивая чёрная роза. Просыпаясь, Лиза удивлялась, что сон повторяется, но ничего тревожного в цветке она не чувствовала, и опять засыпала.
— Чёрная роза, — сказала она уверенно. — Большая, необыкновенно красивая, и...
Она бы продолжила, но Игорь разжал кулак, и ей на грудь упала скомканная записка:
«Чёрная роза»
— Что это значит? — осторожно спросила девушка. Улыбка стёрлась. — Откуда ты знаешь?
Ей не хотелось смотреть на Игоря, она уставилась на клочок бумаги.
— Я не сказал тебе: в первую же ночь после зачатия все женщины видят во сне чёрную розу. Это знак колдуна. Моя мама видела её, и моя бабушка, и все, кто был до них. Я ничего не говорил тебе о проклятой розе, чтобы потом не показалось, что с тобой играет подсознание... гори в аду, колдун! — добавил он глухо.
— Что ещё я должна знать? О чём ты пока молчишь? — в вопросах не прозвучали любопытство и страх, её голос остался спокойным. Игорь с удивлением посмотрел на свою бесстрашную возлюбленную. Какая же она хрупкая, а он не в силах её спасти!
— В последнюю ночь перед родами ты увидишь самого колдуна. Услышишь его смех, но хуже всего — ты в него влюбишься! Все говорили, что он невозможно красив, его взгляд прожигает насквозь, и в последние часы жизни он забирает то, что у него украли — любовь своей невесты. Умирая, наши женщины любили его, а не нас. И ты уйдёшь из жизни с его именем на губах. Он скажет, как его зовут. У меня не останется даже твоей любви.
— Это всё? — так же спокойно спросила Лиза.
— Да, легенда закончена. Почему ты не прогнала меня, когда я тебе всё рассказал?! Лиза, русалочка моя, ты смелая девочка, но ты играла с огнём. Впрочем, это я во всём виноват...
— Ни в чём ты не виноват. Ни один из вашего рода не справился с проклятием, не смей обвинять и казнить себя. Я влюблюсь в колдуна? И я умру? Ну что ж. Это мы ещё посмотрим!
За девять месяцев Игорь написал десять Лизиных портретов, а в снежном феврале у них родилась дочь. Изредка, ночью, между схватками, Лиза звонила и тихим голосом сообщала, что всё идёт нормально. Она не рассказала свой последний сон, потому что ничего не вспомнила. Лишь раз призналась, что ей больно и отключила связь. Потом позвонила ещё, успела сказать, что девочка у них просто чудо, какая хорошенькая, и мобильник разрядился.
Счастливый отец всё понял, когда получил письмо из роддома. Взял его из рук санитарки, растерянно улыбнулся, молча вручил женщине букет и пакет с соками, а потом пошёл, шатаясь, как пьяный, по тёмной улице, еле различая окружающий мир.
Лиза написала письмо ещё дома, и только последнюю строчку добавила через час после того, как обняла драгоценный подарок. Игорь закурил и вскрыл конверт:
«Я не такая смелая, как ты думал все эти месяцы. Мне сразу показалось, что родовое проклятие можно обойти. Я вспомнила, к кому надо обращаться, и пошла в церковь. Встретила там отца Сергия, и он дал мне книгу, указав страницу. Я прочитала. Перепишу тебе, потому что раньше ты отмахивался от моих уговоров и, читая, не видел строк. Прочитай же сейчас слова пророка:
«И было ко мне слово Господне: зачем вы употребляете в земле Израилевой эту пословицу, говоря: «отцы ели кислый виноград, а у детей на зубах оскомина»? Живу Я! — говорит Господь Бог, — не будут вперед говорить пословицу эту в Израиле. Вы говорите: «почему же сын не несет вины отца своего?» Потому что сын поступает законно и праведно, все уставы Мои соблюдает и исполняет их; он будет жив. Душа согрешающая, она умрет; сын не понесет вины отца, и отец не понесет вины сына, правда праведного при нем и остается, и беззаконие беззаконного при нем и остается».
Как же я обрадовалась, когда всё поняла! Я же чувствовала! Нет наказания за грехи родителей! Сам Господь их отменил. Выражение Сталина «сын за отца не отвечает» на самом деле библейское.
Но почему же тогда умирали красивые женщины, вышедшие замуж за мужчин из вашего рода? Откуда в их снах появлялись чёрные розы? Почему в последние часы жизни они любили того, кто их убивал? Я спросила отца Сергия. Проклятие колдуна распространялось на те семьи, где супруги вели себя незаконно. Ты сам говорил, что ваши мужчины были страстными натурами, все они вступали с будущими жёнами в связь до брака. Раньше такое тщательно скрывалось. И никому не приходило в голову об этом сожалеть.
Вот тогда и мне стало страшно. Ведь и мы с тобой зачали ребёнка в грехе. Отец Сергий предложил мне раскаяться и исповедаться. Раскаялась я сразу, ведь что нам стоило дождаться свадьбы? Позже мы всё равно поженились. Да, и исповедь... но это тайна.
Больше я не боялась. Потом попросила тебя о венчании, ты мне ни в чём не отказывал, каждый день мысленно прощаясь со мной. Никогда не забуду, как ты шептал, перебирая и целуя мои волосы:
— Прости...
Помнишь, как после венчания, я сказала, что теперь всё будет хорошо, ведь отец Сергий исповедовал нас обоих. Я совершенно успокоилась, очень хотела успокоить и тебя, но мои слова пролетали мимо. Ты слушал и улыбался, как приговорённый. Бедный! Не верил мне, не верил, что родовое проклятие нас минует. И постоянно мучился, вспоминая страшную легенду.
Но я точно знала — Бог сильнее какого-то там колдуна-масона.
...
Катенька и я чувствуем себя хорошо. Любим!»
— Я идиот, — признался себе Игорь и порвал листы, на которых несколько раз за ночь переписал чужую боль и надежду:
«Не знаю, смерть ли ты нежданная
Иль нерожденная звезда,
Но буду ждать тебя, желанная,
Я буду ждать тебя всегда»
Ольга Алёшина © 2011
Обсудить на форуме |
|
